Капитан милиции Иван Фёдорович Коротков шёл в областную больницу в самом скверном расположении духа. Весна обостряет болячки не только у людей, но и у всего общества. С приходом весны на Центральный райотдел, как, впрочем, во все остальные отделения милиции накатывает волна заявлений от потерпевших. Такое впечатление, что какой-то злой криминальный дух начинает "отходить" от зимней спячки - "трусы с верёвок" (мелкие кражи на милицейском сленге), бытовые разборки с летальным исходом, драки с применением холодного оружия и тому подобное. Работы прибавляется всем и сразу, опера сбиваются с ног, а у "кабинетной" милиции стержня авторучки хватает на два-три дня работы. И именно в разгар работы час назад Короткова вызвал к себе начальник райотдела и велел поговорить с профессором Оганезовым. Ничего хорошего от разговора капитан не ждал. Наверняка этот старый чудак потребует искать злодеев, покушавшихся на его жизнь.
Месяц назад Лев Степанович Оганезов, профессор и ректор областного Государственного Университета входил из здания этого самого университета и чуть не погиб. С крыши здания упала огромная сосулька, вскользь ударив Оганезов по голове. Профессор отделался сотрясением мозга и переломом ключицы. Разумеется, было проведено расследование, но никаких оснований для возбуждения уголовного дела не нашлось. Самого профессора не допрашивали, поскольку три дня после травмы врачи не разрешали тревожить пострадавшего, а по истечении этого времени и необходимость отпала. Коротков со стажёром-оперативником выяснили, что в аудитории на пятом этаже, расположенной как раз над входом в здание студенты - вечерники открыли дверь и вошли в помещение. В тот же момент от сквозняка открылась фрамуга, и студенты услышали не только стук удара, но и ещё странный шум за окном. Когда они включили свет, то не обнаружили ничего подозрительного кроме откинутой фрамуги. До прихода студентов в аудитории никого не было, да и соскочить с подоконника никто бы не успел незаметно. Никаких ниток, верёвок и прочих предметов, связывающих дверь, окно и край ската крыши обнаружено не было. В это же время из университета и выходил Оганезов. Как обычно. Но на этот раз ему крупно не повезло. Или всё-таки повезло? Коротков ни на минуту не сомневался в случайности происшествия с профессором. А вот получивший по голове сосулькой пожилой человек имеет право и поболеть манией преследования. Лишь бы не в агрессивной форме.
Но профессор оказался вполне вменяемым человеком, несмотря на возраст полученные травмы. Постучав в дверь вип-палаты профессора, капитан услышал вежливое "прошу" и вошёл. Профессор Оганезов в домашней пижаме, в домашних же тапочках сидел за столом. На столе лежало несколько книг, стопка чистой бумаги, остальное место занимали аккуратно разложенные чертежи и расчёты. В руках профессор держал... логарифмическую линейку. От такого зрелища Коротков вместо того, чтобы поздороваться начал протирать глаза.
--
Здравствуйте, товарищ капитан, - первым поздоровался профессор.
Тактично сделав паузу для ответного приветствия, он продолжил:
--
Разумеется, я могу попросить жену или сына принести мне "ноутбук", но уж очень хочется молодость студенческую вспомнить. Да и задачка такова, что не требует сложной вычислительной техники.
Не прекращая говорить, профессор включил чайник на подоконнике, без малейшей суеты сложил в аккуратную стопку чертежи и расчёты, поставил на стол две чашки с блюдцем.
--
Вы присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас чай будем пить с пирогами домашними. Но люди мы с вами не восточные, можем и за столом о деле говорить. Я знаю, что у вас не принято на вопросы потерпевших отвечать, это нам отвечать положено, но раз дело закрыто, вы уж потешьте старика, ладно? У вашего начальника в этом году сын школу заканчивает, поэтому ваш начальник из кожи вылезет, чтобы мне угодить, так что не упирайтесь. А знаете, откуда я про сына знаю? Наш университетский завкадрами - бывший КГБ-шник, личность преотвратнейшая, сам его порой побаиваюсь. Это он по моей просьбе выяснил, у кого из нужных людей дети или внуки абитуриентами стать готовятся. Противно, конечно, но другого выхода нет. Честно вам скажу, никак помогать не буду, но родителей моё многозначительное надувание щёк очень даже воодушевляют. Скажите, пожалуйста, вы выяснили, кто за полчаса до падения "метеорита" самодельную дымовую шашку в коридоре пятого этажа поджёг и за батарею спрятал? Наш Мюллер (это студенты завкадрами так прозвали) не сумел узнать.
--
А причём тут дымовая шашка? Горелой пластмассой пахло, но не из той же злополучной аудитории, - удивился капитан.
--
Да это я так, к слову, - усмехнулся профессор, - В общем, звонит мне наш Мюллер через неделю после времени "Ч" и спрашивает, надо ли подавать в суд на строителей и проектировщиков университета. У него любимое выражение - "под суд отдать". Не дурак, понял, что не имеют права сосульки падать на головы людей, выходящих из здания перпендикулярно стене.
--
Поясните дураку, почему не имеют? - не удержался от шпильки капитан. Ему начал нравиться этот пожилой оптимист и на оговорку про дурака Коротков ничуть не обиделся.
--
Вам приходилось слышать, что правила техники безопасности написаны кровью ротозеев? Так же обстоит и со СНиП. Это строительные стандарты так называются. Так вот, товарищ капитан, я легче поверю в летающую тарелку, сбросившую на меня эту ледяную бомбу, нежели в то, что строители и проектировщики в сталинские времена воздвигли наше здание, не соблюдая элементарные требования безопасности. Разумеется, бывают исключения. Но именно для того и существуют штормовые предупреждения МЧС, чтобы люди знали, что в это время привычные вещи могут таить в себе неприятные сюрпризы. Поэтому ветром сосульку мимо козырька над дверью в университет не могло снести просто так. Вот и решил я на досуге, - профессор обвёл взглядом палату, - провести что-то вроде расследования.
--
Вы считаете, что это покушение? Но как заставить эту чёртову сосульку лететь не вертикально вниз, а по кривой траектории, да ещё и не в сторону здания, а наоборот? Тем более что фрамуга открывается не наружу, а внутрь помещения. Погодите! Можно шваброй дотянуться до сосульки, если встать на подоконник. Мой стажёр выдвигал такую версию. Но с подоконника не видно, когда вы выйдете из здания. Сколько времени летела сосулька от крыши до..., - капитан замялся.
--
До моей головы? - усмехнулся профессор, - Одна целая и семьдесят восемь сотых секунды. Ровно столько же, сколько мне требовалось времени, чтобы придержать за собой входную дверь и выйти из-под козырька. Это исключает возможность прицельно сбросить сосульку из окна аудитории или вовремя сбить её шваброй, как вы выражаетесь.
--
Это не я, это стажёр, - совсем по-детски парировал капитан.
--
И всё же, как сосулька могла пролететь мимо козырька, если фрамуга окна открывается вовнутрь? - профессор смотрел на Короткова с усмешкой, как будто речь шла не о покушении, а об абстрактной загадке.
--
Да причём тут фрамуга! - капитана начал охватывать азарт, - Нитка от двери до сосульки.... Впрочем, ерунда полная, не получается.
--
Технические задачи так не решаются. Да и ваши задачи по криминалистике - тоже. Не пытаюсь вас убедить, что это преступление, но давайте попробуем представить ход событий. Вы не ответили про фрамугу и сосульку. И ещё учтите дымовую шашку в коридоре, которую зажгли за полчаса до события. Перед вами поставлена проблема - изменить траекторию падения сосульки. От вас не требуется эту траекторию рассчитывать, для этого нужен, вы уж простите, как минимум толковый третьекурсник с физмата.
Капитан молча "проглотил" очередную шутку и принялся усиленно размышлять. В голову приходили только разные сложности с громоздкой системой рычагов и блоков. Коротков чувствовал, что решение должно быть изящным и простым, несмотря на цинизм предполагаемого поступка. Мысли прервал голос профессора:
--
Давайте, товарищ капитан, я сам расскажу вам, как эту задачу и поставил, и осуществил наш гипотетический злодей. Вы осматривали место происшествия? Не нашли нитки с кнопками канцелярскими?
Когда капитан отрицательно покачал головой, профессор продолжил:
--
Так вот, товарищ капитан, траекторию сосульки изменили не шваброй, а ниткой, которую прикрепили кнопками к фрамуге и сосульке. Причём кнопок там должно было быть именно три. У меня здесь в больнице нет динамометра, чтобы измерить усилие, которое необходимо приложить, чтобы рывком выдернуть кнопку из деревянной поверхности, но я попросил разновес с гирьками в клинической лаборатории и нитки у медсестры. Не буду утруждать вас техническими подробностями, просто наиболее вероятная картина такова, что от сосульки к фрамуге протянули прочную нить и прикрепили тремя кнопками.
--
Понял! - капитан хлопнул ладонью по лбу, - Сосулька не отталкивалась от здания! Она отскочила за козырёк из-за удара о стену. Но как угадать, чтобы не разбить стекло на четвёртом этаже?
--
Обижаете, уважаемый! Это ведь не просто здание. Это - университет. Совсем нетрудно при желании рассчитать усилие нити таким образом, чтобы сосулька ударилась точно между этажами. А дальше все просто. Помните со школы про угол падения и угол отражения?
--
Но ведь сосулька при ударе расколется!
--
Она и раскололась, - терпеливо ответил профессор, - На три части, две больших и одна маленькая.
--
А вы что, вверх смотрели? - удивился Коротков.
--
Нет, товарищ капитан, я под ноги смотрел. Я сосчитал всё на линейке вот этой. Расчеты и схему будете смотреть или на слово поверите? При осмотре места происшествия по осколкам не определить, где сосулька раскололась - о мою голову, об асфальт или о стену здания. И нитка с кнопками вместе с осколками сосульки должна на асфальте находиться. Впрочем, её, наверное, затоптали. Или покушавшийся мог незаметно унести, пока вокруг меня все ахали и охали.
--
А мотивы покушения? Это ведь надо очень сильно надо кому-то насолить, чтобы человек смог переступить черту, решиться на подобное преступление, - капитан был уже уверен в правоте Оганезова в том, что сосульки так просто профессорам на головы не падают.
--
Самая неприятная часть моей игры в детектив, - признался профессор, - Теперь я понимаю, каково вам копаться в душах преступников.
--
Да не особо мы и копаемся, - поморщился капитан, - Примитивные души у наших злодеев: "украл, выпил, в тюрьму". Так что у вас-то с мотивами?
--
За неделю до покушения состоялся Учёный Совет, на котором разразился речью, состоящей из одних почти громов и молний. Наболело. Приёмные комиссии на факультетах погрязли во взятках и кумовстве, на защите диссертаций - полная профанация. Заведующего кафедрой радиотехники Виктора Николаевича Прохорова, который изобрёл какую-то штуковину размером пятьдесят один на семьдесят шесть миллиметров, я весьма неучтиво поздравил с тем, что он уложился со своим изобретением в размеры два дюйма на три дюйма. Не понимаете? Перевод из иностранного журнала выдан за свой труд, а соискатель ещё и поленился дюймы в метрических единицах спрятать как следует. Проректора по учебной работе Сергея Сергеевича Барсукова я попросил воздержаться от работы в репетиторских фирмочках, поскольку он является председателем экзаменационной комиссии. Учёные имеют право преподавать на стороне, но всему же есть предел, согласитесь, - теперь уже и Коротков понимающе кивнул, - В общем, на орехи досталось почти всем, сорок минут я ораторствовал.
--
И как же искать преступника среди тех, кого вы хотели призвать к совести и лишить дополнительного приработка? В Учёном Совете ведь не один десяток человек? - спросил капитан.
--
Я не стал копаться в душах людей, с которыми столько лет проработал вместе, ответил профессор, - Стал искать техническое решение вопроса. Слабое звено в этой затее с сосулькой - синхронизация. У преступника должен быть сообщник для того, чтобы дверь в аудиторию открылась именно в тот момент, когда я выйду из здания.
Капитана осенило:
--
Так вот для чего потребовалась детская выходка с "дымовухой"! Сквозняк! В коридоре были открыты фрамуги, чтобы выветрился дым и запах горелой пластмассы. Вот при открытой двери в аудитории фрамуга и открылась, ударив по сосульке.
--
Вот именно, - кивнул профессор, - У преподавателя оптики есть привычка носить в ухе наушник мобильного телефона. По нему-то он и получил сигнал, когда открыть дверь. А его сообщник стоял в вестибюле и ждал, пока я выйду из университета.
--
Но это недоказуемо, - вздохнул капитан, - Допрашивать преподавателя бесполезно, да и информацию из телефонной компании нам не получить без возбуждения уголовного дела. Как же найти сообщника?
--
А не буду я его искать. Пусть Мюллер занимается, ему нравится на всех досье собирать, - усмехнулся профессор.
--
А он как найдёт? - спросил капитан, - Иголки под ногти загонит?
--
Ну что вы, не тридцать седьмой год на дворе. У директора ФАПСИ областного дочь на первом курсе учится, Мюллер, помнится, суетился для бывшего товарища по работе. Вот Мюллер и узнает у него, с кем преподаватель разговаривал по телефону. Содержание разговора не восстановить, да и ни к чему это, но косвенным подтверждением моей версии послужит.
--
Лев Степанович, - осторожно спросил капитан, - А что вы будете делать с этим знанием? Когда следствие идёт по установленной Законом процедуре, всё понятно, дело передаётся в суд, виновные наказываются. Но сейчас я ничем не могу вам помочь, ведь у нас с вами нет никаких прямых доказательств.
Профессор задумался и принялся крутить в руках логарифмическую линейку. Через некоторое время он ответил:
--
Если со мною что-то случится, имейте, пожалуйста в виду, что у заведующего кадрами областного университета есть информация.
Наступила очередь капитана задуматься. Ни его, ни профессора нельзя было обвинить в юношеском романтизме, когда один бы рвался раскрыть столь изощрённое преступление, а другой - пытаться перебороть круговую поруку среди "передового отряда областной интеллигенции".
Будете бороться? - спросил капитан.
--
Нет, - ответил профессор, - Уйду на пенсию. Буду смотреть на всё это со стороны. Не мальчик уже, чтобы на мельницы с копьём бросаться. Да и Мюллер в роли Санчо Пансы не годится. Ни по комплекции, ни по натуре своей.
Капитан отметил про себя, как изменился его собеседник. Пока речь шла о технических загадках, профессор и в самом деле был похож на Дон-Кихота. Теперь же Оганезов был похож на рядового обычного пенсионера. Попрощавшись и поблагодарив за угощение, капитан Коротков отправился в райотдел.
- Вот тебе и трусы с верёвок, - несколько раз повторял он про себя.