- Нет, но согласитесь, в нашем судопроизводстве есть определенная справедливость, - изогнув в мою сторону длинную шею, увещевал меня Адвокат.
По здешним обычаям Суд происходил в пещере. У входа на циновке сидел я, собственной персоной, Обвиняемый, за левым моим плечом - вход в грот, справа - Адвокат, а еще правее - Свидетель. По иронии судьбы Свидетелем была Она, и по здешним же обычаям после произнесения признания Ей пришлось молчать, и Она могла лишь украдкой пожимать мне руку за спиной Адвоката, и то под угрозой расправы. Напротив меня и напротив входа на возвышении восседал весь пестрый состав Суда - какие-то знакомые и незнакомые лица - сейчас они бурно обсуждали мою судьбу. Посреди этого сброда возвышался Председатель Собрания, ожидая, чем закончатся прения, чтобы огласить приговор. Слева от входа в неудобной позе торчала нелепая фигура Истца, и рядом с ним торжествующе суетился маленький Обвинитель.
- Вы только посмотрите на своего друга - во что он превратился! - продолжал Адвокат, - И все это от ненависти к вам - это же, безусловно, ваша вина!
- Ну, надо же! - возмутился я, - Тоже мне, адвокат, вы же должны меня защищать, а упрекаете не хуже Обвинителя.
- Я сделал все, что мог! - Адвокат гордо вытянул шею, - Но на Суд большее впечатление производит внешний вид вашего друга. До чего же вы его довели!
И правда, вид у парня был аховый. Огромный, весь обросший кусками ороговевшего панциря, он напоминал гигантскую черепаху. Только лицо, в шишковидных наростах и пучках жестких волос, еще немного напоминало человеческое.
- Да я-то тут при чем? - безнадежно возмутился я, - Он сам себя загнал в ловушку.
- Все прекрасно это понимают, - Адвокат напыщенно надул щеки, - ненависть делает из человека самое уродливое создание. Но ведь причина его ненависти - вы, и значит, на вас тоже лежит груз ответственности.
Увещевания Адвоката уже мало трогали меня. Самое удивительное в здешнем судопроизводстве то, что если меня признают виновным, Истец может делать со мной все, что захочет в течение назначенного срока, а Истец, так, между прочим, уже превратился в людоеда. Неплохо, а?
- Но ведь из-за такого пустяка он меня слопает на обед, и не поморщится! - я, естественно, нервничал, да и кто сможет сохранять спокойствие в такой ситуации?
- Зато этим он излечится от своей болезни. Согласитесь, хоть вам это и неприятно, здесь есть определенная справедливость.
Неприятно - это слабо сказано. Хорошенькое дело! И ладно бы судили меня за какие-нибудь действия против него. Так нет! Этот паразит, превратившись в людоеда, естественно, возжелал меня скушать, и, наняв банду сыщиков, отслеживал каждый мой шаг, и стоило мне нарушить один из здешних древних обычаев, как раз - и меня в пещеру, а бывший мой друг, ныне - людоедская черепаха, ожидает заслуженного обеда.
- Вы же цивилизованный человек, - продолжал увещевать меня Адвокат, - и вы должны понимать силу традиций. Ведь таким образом здесь издревле поддерживается порядок.
Порядок! Закон! Да, мы нарушили один из законов тем, что влюбились друг в друга без памяти, я и Она. Но, поскольку я - человек семейный, я считаюсь соблазнителем (и, значит, Обвиняемым), а Она - потерпевшей, и выступает как Свидетель. И ведь не обратись Истец в Суд, ничего бы не было, наши отношения были бы только нашими проблемами. Но раз появился Истец - закон есть закон. Вину свою мне пришлось признать полностью - шпионы расстарались - и теперь я мог лишь с трепетом ожидать своей участи.
Наконец, Председатель зазвонил в колокольчик, и все суетливые фигуры расселись по местам, а голоса стихли.
Сердце мое стучало так громко, что мне казалось, будто все в пещере слышат его удары. За спиной Адвоката Она протянула мне руку и стиснула пальцы.
Председатель начал хриплым голосом:
- Мнения Суда разделились. Обвиняемый не принадлежит к нашему народу, но незнание закона не освобождает от ответственности. Обвинение смехотворно, но обоснованно. Закон, к которому взывал Обвинитель, устарел, но не отменен. В этом случае по нашему древнему обычаю вызывается третейский Судья! - Он стукнул посохом в каменную плиту и быстро вышел из пещеры.
Шум, гам, весь состав Суда засуетился. Истец истошно вопил, протестуя, маленький Обвинитель резво махал руками, но не трогался с места. Адвокат снова свернул свою длинную шею и слюняво зашептал мне в ухо:
- Это ваш шанс, ваш единственный шанс. Когда Он придет, отвечайте, не задумываясь.
- Кто это Он? - почти прокричал я Адвокату, пытаясь перекрыть шум.
Я глянул на Адвоката - он мечтательно закатывал белки глаз.
Внезапно резкий пронзительный звук разорвал спертый шумом воздух, и сразу воцарилась тишина. Звук был похож одновременно на электронный будильник, трель иволги и иерихонскую трубу. Тут же что-то большое на мгновение заслонило естественный свет, потом, бесшумно перегруппировавшись, вновь впустило внутрь лучи закатного солнца, и в пространство пещеры медленно вплыла огромная голова крокодила на длинной чешуйчатой шее. Холодный взгляд рептилии обшарил пещеру и остановился на мне. Безумная надежда, внушенная Адвокатом, в долю секунды сменилась безотчетным страхом. Потом пришла мысль, что, в общем-то, все равно, что на обед к Людоеду, что на зубок Абсолютного Судьи - конец один, и будь что будет.
Тут глаз рептилии моргнул, обнажив полупрозрачное кожистое веко, взгляд ушел в сторону, скользнув по Адвокату и по Ней, и уперся в каменный свод потолка. Многозубая пасть отворилась и я услышал громкий скрежет - ЭТО смеялось! Потом, неожиданно бодро для такой комплекции тряхнув головой, рептилия фальцетом стала тараторить, словно имитируя рекламный ролик:
- А сегодня мы поговорим о Югославии. Прекрасный горный климат, старинные замки в долине Дрины, роскошные отели на берегу озера...
И, резво поворотив ко мне в анфас всю свою уродливую голову:
- А вы бывали в братской Югославии?
Адвокат пихнул меня локтем в бок, и я автоматически ляпнул:
- Да! - хотя и не был там ни разу.
- Ай-ай-ай! - покачала головой рептилия, - Ложь отвратительна, но иногда полезна. Вам непременно надо там побывать. Попробуйте отличного югославского вина - оно укажет вам верный путь!
Из пустоты передо мной возникла открытая пузатая бутылка красного и три бокала - передо мной, Адвокатом и перед Ней. Тут же вино стало исчезать из бутылки, а бокалы стремительно наполнились рубиновой жидкостью. При этом раздавалось характерное бульканье, хотя бутылка стояла неподвижно.
- Надо пить, - напряженно просипел Адвокат и протянул руку за бокалом.
Вокруг зашумели, и я увидел, что все держат в руках бокалы, а рептилия шарит взглядом по пещере.
Вино оказалось терпким и сладким, но удивительно душистым. После первого же глотка в желудке стало разливаться приятное тепло.
- Ну как, вкусно? - вопрос уже предназначался моему оппоненту.
Громовой бас черепахи-людоеда уверенно ответил:
- "Задар", 1987-го года.
Рептилия качнула уродливой головой:
- Неправильный ответ! - голос резко изменился и почти вкрадчиво зашелестел, - Это кровь...
Мой бывший друг поперхнулся, и красная струйка потекла у него по подбородку. Рептилия медленно продолжила:
- Вино - это вкус вина. Если вино имеет вкус крови, то это кровь.
Всякий звук умер, воздух как вата поглотил эхо, и в этой тишине страшная голова развернулась к неподвижно сидящим судьям.
- Вы меня звали? - это был голос мудрого отца малых детей, полный любви и мягкой укоризны, - Вы искали ответа, или боялись ответственности? Дать ответ - это ответственность. Не дать ответа - ответственность вдвойне...
Седобородый старик в красном балахоне упал на колени и воздел вверх изъеденные годами руки:
- Великий Судья, мы не смогли следовать и закону, и справедливости.
Рептилия, наклонив по-птичьи голову, уперлась холодным взглядом в старика:
- Ответ не на тот вопрос. Какое неправильное сочетание молекул!
И с легким хлопком и вспышкой света старик растаял в воздухе.
Голос рептилии гремел под сводами пещеры:
- Закона не существует! Справедливости не существует! Есть только форма. А форма - это формальность!
И - снова рекламной скороговоркой:
- Всегда ли вы по утрам чистите зубы? - обращаясь к одному из судей, худощавому мужчине лет сорока.
- Да.
- Неверный ответ! 28-го января сего года ваши зубы остались нечищены, потому что вы не ночевали дома. А ночь провели вы с одной замужней дамой. Не так ли?
Взгляд рептилии был сфокусирован на мужчине, тот пытался что-то выдавить из себя, но, казалось, проглотил язык, и изо рта вырывалось только мычание. Голос рептилии опять шелестел:
- Нет ответа. Очевидно лишь неправильное сочетание молекул!
Мужчина трясся от страха, по светлым брюкам растекалось мокрое пятно. Рептилия повела ноздрями и брезгливо сморщилась. Мужчина с легким хлопком исчез.
Голос, исходящий из грозной головы, снова шутовски затараторил:
- А кто ответит на вопрос, что будет с водой в дырявом ведре, если его сбросить с шестого этажа?
И немигающий глаз уперся в толстую бабу в широкой пестрой юбке.
- Ннне ззнннааююю, - заикалась та.
- А надо бы знать! - гоготнула рептилия, - Объясняю. Пока ведро летит, вода принимает форму ведра, а когда ведро приземлится, вода снова станет водой - и выльется! Форма - это формальность!
Женщина исчезла.
- Есть вопросы, но нет ответов, - голос клокотал в тесноте пещеры, - Нет правды и неправды, нет преступления и наказания - есть только чувства - пять, шесть, семь...
Голова вновь повернулась к Истцу. Вдруг оказалось, что исчез весь состав Суда, кроме Истца с Обвинителем, нас с Адвокатом и молчаливой Свидетельницы моего преступления.
- И последний вопрос, - голос утоньшился почти до комариного писка, - сколько пешек пожертвовал Каспаров в своей последней партии?
Черепаха-людоед замялся лишь на мгновение и выпалил:
- Пять!
Рептилия разразилась скрежещущим смехом:
- Неправильный ответ! Каспаров еще не сыграл своей последней партии. А вас, молодой человек, придется стереть!
В этот миг безумная надежда сдавила мне горло, но тут же подумалось, что все это ненадолго, и следующим буду я. Поэтому я подавил ложную мысль о спасении и стал в отупении дожидаться своей участи. Мне пришло в голову, что это действительно беспристрастный Судья, чужой и холодный, а все мельтешащие человеческие существа его просто забавляют.
Маленький Обвинитель храбро выступил вперед:
- Позвольте, Великий Судья, но мой клиент - Истец, а Обвиняемый - напротив, - и он ткнул скрюченным пальцем в меня.
- Какое неприятное сочетание молекул! - посетовала рептилия, - Во-первых, вопрос был не вам, а во-вторых, нет истцов и нет ответчиков. Все виновны и равно невинны. Поэтому, жребий - лучший исход. Что может быть проще случайности? Киньте монетку. Орел? Это не ваш жребий. Стереть придется обоих. Вы достойны лучшей участи в любом другом из миров.
Истец с Обвинителем растаяли в воздухе. Голова повернулась ко мне, и я приготовился к смерти. Голос шелестел громче пушек.
- Случайность - это закономерность. Форма - это формальность. Разума нет. Существуют только чувства, и они отливаются в формы. Поэтому нет плохих и хороших форм, как нет плохих и хороших чувств. Есть только разные сочетания молекул. Пейте вино за братскую Югославию!
Внезапно голова проворно втянулась в проем входа, и стало снова светло и тихо.
Адвокат подобострастно склонился в поклоне передо мной:
- Я вас поздравляю! Мы выиграли! А вы чем-то понравились Беспристрастному. Ведь он так непредсказуем! Теперь перед вами открыты все пути, все двери. Такая великая победа в Суде...
Его сбивчивую речь прервал тихий скрежещущий смех. Посреди пещеры висела в воздухе одна крокодилоподобная голова и гнусно хихикала:
- Гх-гх! Это не победа, это не поражение, никто не выиграл, никто не проиграл. А это совершенно неправильное сочетание молекул просто необходимо стереть, - и Адвокат исчез.
Ну вот, подумал я, моя очередь.
- Нет, ваше время не пришло, - ответила мне одинокая голова, противно прищелкнув зубами, - Вы прощены. Пока. Но это не ваша заслуга, - и медленно растворилась в воздухе.
Я догадался, что Суд закончен, и только сейчас ощутил до боли сплетенные пальцы, мои и Ее.
Прощены? Но такое ощущение, будто по телу прошелся асфальтовый каток, нет ни мыслей, ни чувств, ни слов. Она осторожно прислонилась головой к моему плечу. И так мы и сидели, молча, опустошенно, не в силах пошевелиться.
Появлялись какие-то люди, они забегали в пещеру, поздравляли с успешным исходом дела. Журналист с микрофоном пытался брать интервью, телеоператор бегал с камерой, а визажист пытался привести в порядок наши прически, но нам не было до них никакого дела. Один из вошедших поднял бутылку, налил вино в бокал и, отхлебнув, с видом знатока изрек:
- "Задар", 1987-го года...
Он поставил бутылку на место, и та стала растворяться в воздухе. Сначала исчезло стекло, а вино висело в воздухе, сохраняя форму бутылки, потом исчезло и вино.
Но запах вина все еще был ощутим, и вкус его помнился кончиком языка, и это приятное тепло внутри - все осталось.