Внимание! Полное уничтожение. Первая волна ботов проиграла схватку. Выбор сценария повышения уровня сложности. Старт процедуры генерации второй волны ботов.
Какие интересные новости вспыхнули перед глазами в тот миг, когда арестованная, в сопровождении двух полицейских, спускалась по лестнице. Судя по нескончаемым ступеням, дорога ведёт не в сырой подвал старого здания, а в раскаленные владения Сатаны. Но пока что, об адском пекле ничто не намекает, если наверху царствуют удушающая жара и сушь, здесь сыровато и прохладно, ступать по холодным ступеням из мраморной крошки неприятно. Но она это переживёт, тем более, полученная информация её порадовала.
Ну и озадачила, конечно, тоже. Это кто же и как разобрался с этой непонятной первой волной? Ведь ни звука подозрительного до ушей не донеслось. Правда, задержанной особо прислушиваться не давали. Сначала, просто вопросы задавали, потом орали, брызгая слюной в лицо, всячески угрожали, снова и снова обзывали корректировщицей, а на все просьбы связаться с родными или знакомыми людьми, отвечали неадекватно-отрицательно.
Спуск, представлявшийся бесконечным, наконец, завершился. Дальше миновали участок узкого коридора, скудно освещенного редкими лампочками. Встретивший внизу третий полицейский загремел ключами и открыл железную дверь. В тот же миг с девушки сняли наручники и толкнули в спину, грубо произнеся:
- Не забудь сказать привет подруге, пока мы тебя говорить не отучили.
Очень уж нехорошее, угрожающее напутствие, но отвечать на него девушка не стала. Лишь отметила, что все полицейские выражаются как-то странно, будто бездарные актеры бубнят заученный текст пьесы такого же бездарного драматурга. Но вот эмоции при этом проявляют очень искренние, в них веришь, в глазах легко читаются гнев, отвращение, недоумение и прочее. Однако, при этом, речь, зачастую, откровенно-неестественная и постановка фраз, нередко, неправильная, нормальные люди так никогда не выражаются.
Молча прошла внутрь и огляделась. Просторная квадратная камера, в отличие от коридора, света в ней очень много, даже глаза режет. Стены голые, вдоль трёх из них протянулись деревянные скамьи. Или, правильнее говорить, нары? Здесь в её знаниях зияла прореха и откровенно говоря, заполнять её не очень-то и хотелось.
Да только никто не спрашивает. Вот ведь нехорошо получилось, скажи ей утром, что в полдень закроют чуть ли не в тюрьме, ни за что бы в такое не поверила.
На одной из лавок лежала темноволосая девушка. При первом взгляде ей можно было дать не больше двадцати лет, но когда глаза свыклись с неприятно-режущим освещением, "новенькая арестантка" поняла, что ошиблась. Ну да, слишком уж гибко та извернулась, будто прикорнувший подросток, однако, лицо тянет на все двадцать пять. Ну и одежда заставляет давать ей меньше, очень уж она необычная. Выглядит, будто вторая кожа: черная, матовая, облегающая всю фигуру от верха шеи до стоп, где сливается с настолько удобной на вид обувью, что разутая сокамерница, не зная, как, вообще, называется это милое чудо, сразу размечталась такой обзавестись.
Нет, она вовсе не имеет ничего не против того, чтобы походить босиком, но только не сейчас.
Незнакомка отработанным рывковым движением, выдающим хорошо тренированного человека, поднялась, присела, пождав под себя ноги таким образом, каким их может поджать только лишь тренированный человек с давно наработанной растяжкой, небрежно перекинула через правое плечо длинные, ухоженные иссиня-чёрные волосы, уставилась на подругу по несчастью взглядом, по которому можно легко определить, что с цифрой двадцать пять вышла приличная ошибка.
Нет уж, здесь, как бы, не все тридцать, если не больше. Странная какая-то. Необычная. И дело тут вовсе не одежде и обуви. От незнакомки волнующе веяло чем-то экзотически-неизведанным, она будто показывала всем своим видом, что знает нечто такое, что другим неизвестно. И это важное знание, очень и очень нужное всем людям знание. Интригующее, безумно интересное. Еще ни слова не сказала, а уже понятно, что с такое нужно хорошенечко пообщаться.
Взгляд брюнетки чуть изменился. Складывалось впечатление, будто она вглядывается внутрь миниатюрной соседки по камере, или уставилась сквозь неё. Причём, понятно, что она не от нечего делать так поступила, она явно пытается что-то узнать. Но вот что?
Глаза её, вдруг, стали нормальными, уставившимися в глаза вошедшей девушки. В тот же миг она отрывисто произнесла:
- Ну и дерьмо! Не напрягайся, это я не про тебя.
Не представляя, как можно прокомментировать настолько грубое и неинформативное заявление, новенькая молча присела на край ближайшей лавки, не решившись забраться на неё с ногами. Они ведь грязные, а босому человеку разуться невозможно. Неприлично поступать так в месте, где вскоре могут захотеть прилечь другие люди.
Незнакомка, тем временем, не сводила взгляд. Глаза очень выразительные: большие, темные, в них легко просчитывается напряжённая работа мозга. О чём она думает, непонятно, но нет сомнений, что девушка в её размышлениях занимает немало места.
Чувственный рот, с завидным насыщенно-алым естественным цветом губ, чуть приоткрылся:
- Твоё прозвище никак не прочитать. Красный череп, вот и всё. Это просто офигеть, я раньше о таком только слышала. Тебя как звать?
Голос воркующий, приятно-хрипловатый, почти идеальный, если хочется спеть что-нибудь из французского шансона. И совершенно непохоже на манеру речи полицейских. Однако, фразы полностью непонятные. Ну, то есть, первая, вторая и третья непонятные, концовку превратно истолковать невозможно.
Смысла скрывать свое имя девушка не видела, поэтому ответила без колебаний:
- Кира.
- А я Клео. Посмотри на меня, ты моё прозвище видишь?
Спрашиваемая чуть помедлила, только лишь потому, что не знала, как обращаться к новой знакомой. На "вы", конечно, будет прилично, ведь разница в возрасте у них, возможно, в два раза или близко к этому. Тяжело точнее понять, сколько исполнилось этой странной женщине. Но она откровенно молодится, а таким, обычно, гораздо приятнее, когда с ними фамильярничают юные собеседники.
Определившись с манерой общения, Кира ответила:
- О чём ты? Я тебя не понимаю. Какое прозвище? Где его можно увидеть?
В глазах Клео промелькнула целая гамма всякого. Там различались и удивление, и задумчивость, и холодная оценка чего-то непонятного. Много чего.
Она молчала секунд двенадцать, после чего вкрадчиво спросила:
- Ты что, новенькая?
- Если ты о том, что меня первый раз в подвал посадили, то да, в этом деле я новенькая. Они меня за корректировщицу приняли. Странные, какие-то, люди... очень мягко говоря.
- Да? Ты знаешь, меня тоже за это дело замели. Всякое я о себе слышала, но такое - впервые. Да я даже не вкурила, о чём они, вообще, что за корректировщица? Тупой кластер и тупые цифры...
- Не поняла? Клео, ты что, не местная?
- В каком смысле?
- Не из нашего города?
- Так это твой город? - Клео при этом вопросе так характерно подобралась, что важность его смогли бы осознать самые ненаблюдательные люди, к коим её собеседница не относилась.
- Корректировщики, это городская легенда, - уклонилась Кира от прямого ответа, потому что не понимала, что можно и что нельзя рассказывать в такой ситуации.
Но женщина не отступала:
- Что за легенда?
- Неважно.
- Заинтриговала, значит, а теперь, получается, неважно. Ну ты и деловая... Меня, вообще-то, тоже закрыли сюда, как корректировщицу, а я даже без понятия, что это такое. Давай уже, колись.
- Ты и правда не местная.
- Так я о том же. Хотелось бы знать, что это за легенда такая интересная, за которую эти балбесы прям на улице приняли, вообще без вопросов. Давай уже, рассказывай, а я тебе потом такой фокус покажу, что ты просто упадешь.
Обмен, вообще-то, не выглядит равноценным или хотя бы любопытным, но Кира не видела смысла скрывать такую информацию, она нисколечко не секретная, даже детям известна. Потому, дальше кочевряжиться не стала:
- У нас, с самого начала, пошли слухи, будто в городе действуют корректировщики. У них есть специальные радиомаячки, по которым можно наводить снаряды и ракеты. Припрячешь такой, допустим, возле электрической подстанции, и туда сразу прилёты пойдут, оставят без света целый район.
- Это как? Что за снаряды и ракеты? Откуда?
- Ну... как бы тебе объяснить... Понимаешь, город сейчас в осаде. Считай, к нам полторы дороги остались, остальные перекрыты уже второй год. Мы ведь мятежниками считаемся. Сепаратистами. А это, как бы, признанная правительственная армия с артиллерией, как бы, освобождает.
- Почему, как бы?
- Блин, ты точно не поймёшь.
- А ты попробуй, я понятливая.
- Нет, такое ты не поймёшь, потому что в этой стране уже давно никто ничего не понимает. Правительство в ней, как бы, да, признанное, но не всеми, да и сложно всё там, и власть оно получило... скажем так, сомнительным способом.
- Сомнительным?
- Был переворот, но переворот какой-то чудной. Власть, как бы, вообще, та же самая осталась, только некоторые сбежали. Говорят, с ними делиться не захотели. Что до переворота, что после, те же лица наверху, только потолстели, и кормушка у них прежняя. Говорю же - чудной переворот.
- Интересно... Но я про легенду всё равно ничего не поняла. Что не так с этими корректировщиками?
- Они - выдумка. Ну, почти что, выдумка. Корректировщики в армии, и правда, бывают.
- А попроще можно?
- Ладно, допустим, эти корректировщики засели где-то в городе, скрываются среди жителей, маскируются под нас. Но вот какой, вообще, смысл в этих маячках? Зачем они нужны, вообще? Да незачем, нет в них смысла. Понимаешь?
- Кира, я в этом не секу.
- Понимаешь, Клео, у тех, кто осаждают город, очень старое оружие. Вообще, примитив. И у них нет снарядов, которые могут прилетать в цель по наведению от радиосигнала. Их гаубицы и ракетные системы, это, как бы, угломерные приборы, которые наводятся по горизонтали и вертикали, после чего выпускают снаряды туда, куда нацелены. Наводят их по карте, для этого нужно просто знать координаты цели. Любой человек, хоть немножечко умеющий работать с картами и интернетом, запросто может передавать такую информацию. Понимаешь?
- Получается, корректировщикам не нужны маячки?
- Всё правильно ты поняли. Зачем им это? Есть карты, есть навигация спутниковая, есть интернет. Всё это просто и безопасно. Вот зачем кому-то рисковать возиться с бесполезными и опасными маячками? Если с маячком поймают, это всё, это конец, у нас за такое могут на месте расстрелять. А вот поймают тебя со смартфоном или планшетом, и что дальше? Всё, что тебе нужно, для наведения на цель, это обычные программы, они не секретные, любой может скачать их себе. Кроме них нужны контакты того, кому скидывать данные. Предположим, это может быть страничка в социальной сети. Зашёл на неё, скинул цифры, стёр следы посещения. И всё, ты полностью чист. Чем ты теперь отличаешься от других людей со смартфонами? Ничем. Так что, корректировщики с маячками, это выдумка, городская легенда. Или, просто, очень тупая пропаганда, рассчитанная на не слишком умных людей.
- А ты, получается, слишком умная? - с выражением человека, который в это не очень-то верит, спросила Клео.
Кира пожала плечами:
- Не знаю. Всё относительно. Но в подбрасываемые маячки я не верю. Это нелогично.
- Нелогично, говоришь? А хочешь я тебе покажу кое-что по-настоящему нелогичное?
- Ну, попробуй.
- Посмотри на меня.
- Я и так на тебя смотрю.
- Нет. Неправильно. Посмотри пристально. Представь, что ты можешь рассмотреть мой позвоночник. Попытайся это сделать.
- Зачем?
- Зачем-зачем... хочу провериться на межпозвонковую грыжу, вот зачем. Да ладно, забей, шучу я так. Ты давай, попытайся. Просто попытайся. Это несложно. Все вопросы потом.
- Я пытаюсь, - ответила на это Кира и попыталась пошутить: - Что-то ты какая-то непрозрачная.
- Не получается с позвоночником, попытайся увидеть стену за моей спиной. Давай, девочка-рентген, работай, старайся. С этим у нас даже дурачьё справляется, а ты же, получается, умная.
Кира попыталась. Она честно попыталась, не понимая, чего от неё хотят и зачем это надо.
А потом она увидела то, о чём Клео лишь намекала. Нет, вовсе не позвоночник в окружении вдруг обретшей прозрачность плоти и не стену, скрываемую за спиной странной женщины.
Кира увидела, как в воздухе проявился тускло-красный прямоугольник, на котором горели ярко-алое стилизованное изображение человеческого черепа и такого же цвета два слова.
"Подлежит уничтожению".
Из уголка прямоугольника тянулся тончайший луч, красный, как и всё прочее. Он упирался в плечо Клео и там заканчивался.
Выглядело это даже куда нереальнее текстов, которые то и дело возникали в поле зрения. Абсолютно нереально, в высшей степени странно и неуместно в реальном мире. Это, как информация об игровых персонажах, только ты видишь её не на компьютерном мониторе, а в реальности.
На настоящем человеке. Ну, или, на ком-то, кто совершенно неотличим от настоящего человека.
В дурдом, между прочим, могут упечь и за меньшее.
- Что это?! - ошеломлённо спросила Кира.
- Ну как? Увидела? - усмехнулась Клео.
- Да. Я вижу надпись. На тебе. Красную надпись. Что это?