Аннотация: РАБОЧЕЕ! общий файл с иллюстрациями. Последнее обновление от 24.12 - глава 5.
Глава 1. Под шепот волн
Нет прекрасной поверхности без ужасной глубины.
Ф. Ницше
Мне снился очередной кошмар, оттого утро послужило избавлением - как, впрочем, и всегда. Устало приподняв тяжелую, словно свинцовую, голову с подушки, я мутным взглядом обежала знакомую до оскомины обстановку каюты, служившей мне домом тридцать дней. За этот период, должна признаться, морские поездки во всех их проявлениях успели изрядно опротиветь.
Разумеется, многие романтики, жаждущие приключений, сочтут, что у меня нет вкуса и не может быть ничего лучше, чем ходить под парусом. Однако, морская болезнь, отвратительная еда, постоянное пребывание в тесной каюте, невозможность нормально помыться и промозглая сырость, от которой не спасали никакие пледы - все эти факторы заставили меня, далекую от романтических реалий, возненавидеть старый корабль всей душой. Хотя, справедливости ради, в какой-то степени я зря клеветала на судьбу: за какую-то сотню лет до моего рождения морские путешествия имели куда меньше сопутствующих удобств, вроде консервирующих пищу заклинаний, утепляющих чар и тому подобных магических новшеств, которые помогли сделать пребывание на корабле, по крайней мере, терпимым.
Закутавшись в теплое одеяло, я села, чувствуя довольно сильную качку, и оглядела обстановку каюты. Взгляд привычно зацепился за мягкую замусоленную шкуру неизвестного животного, служившую ковром, тумбочку, намертво привинченную к полу, узкий полукруг иллюминатора, занавешенный тканью невнятного цвета, и невысокую стопочку книг, опасно кренившуюся каждый раз, когда корабль приподнимался на очередной волне. Губы мои тронула чуть ироничная улыбка: все же, если и существует на свете универсальное лекарство для разума, которое поможет человеку оставаться на тонкой грани безумия, не падая вниз, то имя этой панацеи одно - книга. По крайней мере, в этой шаткой посудине, раскачивающейся на безжалостных волнах над темной, холодной бездной, чтение было единственным занятием, позволяющим мне сохранить адекватность и не скатиться в банальную депрессию.
Разум мой омывала апатия. По-хорошему, следовало встать, накинуть верхнее платье, подать знак спутникам о том, что я уже проснулась, позавтракать и снова взяться за изучение путанного фолианта, повествующего об этикете Шэрдонии. Однако, я продолжала лежать, пребывая в том самом утреннем тумане, что спутывает мысли и заставляет тело нежиться на мягких перинах. Мне не хотелось видеть людей - вообще никого.
Знаете, порой бывают в жизни каждого человека те моменты, когда ему точно не хочется думать о существующей реальности - но, тем не менее, мысли упорно лезут в голову. Со мной в тот период такое происходило постоянно: думаю, причиной было вынужденное безделье и замкнутое пространство. Хотя, возможно, сказывалось и то, что я, любовница молодого Императора и, по совместительству, двойной агент в окружении его злейшего врага, плыла во враждебное государство для участия в конференции, с которой за последнее десятилетие ни один представитель нашей страны не вернулся живым.
Да, определённо, причины для волнения у меня были.
Прикрыв на миг глаза, я снова уставилась на плотно подогнанные потолочные доски, стараясь не глядеть в иллюминатор: бескрайние сияющие просторы меня, привыкшую к темноте укромных уголков, угнетали и пугали. Я ненавидела солнце, боялась открытого пространства, меня нервировали небритые, хамоватые моряки, от сомнительного профессионализма которых зависело наше будущее. Признаться откровенно, я отдала бы в тот момент год жизни за то, чтобы оказаться на твердой земле. Но в целях безопасности наш корабль, маленькая и неприметная утка, плыл измененным курсом и держался вдалеке от магических течений, поддерживаемых издревле для удобства караванщиков. Мой Император боялся, что меня могут убить - и, в общем-то, у него были все основания для подобных опасений. Криво улыбнувшись, я сжала ладонью рукоять тонкого стилета, припрятанного под подушкой - с недавнего времени он стал постоянным моим спутником. А ведь всего за сорок три дня до описываемых событий я была обычной калекой, работающей в старинной Библиотеке, жизнь моя была спокойной и размеренной, обязанности были четко распределены, перспективы понятны, и смертельная опасность не висела перманентно над моей головой...
Усмешка вновь змеей проскользнула по моим губам: как ни крути, жалкая была жизнь.
От праздных размышлений меня отвлёк осторожный стук в дверь. Видеть своих спутников мне - вот ведь чудо, да? - по-прежнему не хотелось, но я была их Госпожой, и не могла долго игнорировать их общество.
Сделав несколько глубоких вдохов и настроившись на разговор, я села на кровати, накинула верхнее платье, дабы соблюсти видимость приличий, и вежливо предложила визитёру войти.
Дверь медленно открылась, и в каюту проскользнула изящная невысокая девчушка с большими, чуть раскосыми глазами и темными волосами, имеющими притягательный каштановый отлив. Увидев её, я испытала искреннее облегчение.
- Доброе утро, Госпожа, - проговорила она.
- Доброе утро, Ишири, - почти радостно улыбнулась я в ответ.
- Позвольте, я помогу Вам одеться, - продолжила девушка все тем же подобострастным тоном, и от этого я поморщилась, словно человек, у которого от холодного питья разом заныли все зубы.
- Было бы странно, если бы я не позволила, тебе не кажется? - отозвалась я насмешливо, дабы чуть разбить стену официоза, возникшую меж нами.
Моя компаньонка ухмыльнулась. Усмешка та была мимолетной и довольно хищной, но куда как более настоящей, чем её обычные вежливые оскалы. Не тратя боле наше время на пустые символические фразы, она быстро подошла и положила на кровать рядом со мной ворох одежды, который до того держала в руках. Небольшой таз с теплой водой для омовения она, за неимением лучшего варианта, продолжала удерживать перед собой. Не желая продлевать ей неудобства, я сбросила одежду и, смочив полотенце в теплой воде, быстро обтёрла тело. Мыться каждый день в условиях морского путешествия не было возможности - но такую роскошь, как немного теплой воды каждое утро, я могла себе позволить.
Быстро покончив с умыванием, я присела на покрывало, привычно ожидая, пока компаньонка выставит использованную воду в коридор. Логика подсказывала мне, что, возможно, кому-то из матросов придётся это пить, но задумываться о таких вещах точно не следовало во избежание ненужных моральных терзаний. Каждый из нас занимал свое место - и сполна расплачивался за это.
- Вы напряжены, Госпожа, - мягко заметила незаметно подошедшая компаньонка, положив ладони мне на плечи, - Что Вас гложет?
Я не спешила отвечать, прикрыв глаза и ощущая, как девушка медленно втирает благовония мне в кожу, параллельно массируя напряженные узлы.
- Я всегда напряжена, Ишири, так уж устроена, - наконец, признала я, - Но в последнее время особенно. И тебе ли не знать, сколько для того существует причин...
- Вы не похожи на человека, который страшится будущего, Госпожа, - заметила Ишири негромко. Я усмехнулась:
- Спасибо за лестное мнение, Шири, но, право, ты переоцениваешь меня. Все люди боятся чего-либо, и я - не исключение.
- Возможно, - признала компаньонка, - Но мне кажется, что Вас тревожит что-то иное.
Я молчала, наслаждаясь ощущением её теплых рук на своей коже. Что я могла ответить ей? Правду? "Прости, Шири, но я не могу спокойно находиться вдали от Императора: он совершил ритуал Древних Богов, запрещенный две сотни лет назад, и привязал меня к себе. А, ещё мне скучно на корабле!" Да, можно себе вообразить...
- Это все меланхолия, - сказала я негромко, чтобы не разрушать дружескую обстановку, - Эта каюта, абсолютное бездействие... Путешествие утомило меня ожиданием, Ишири. Я привыкла действовать, а не выжидать, этот вынужденный плен убивает меня.
- Понимаю, - кивнула компаньонка, осторожно расчесывая мне волосы, - Я заметила, что Вы плохо спите. Но не переживайте, если верить Дамилу, плыть нам осталось совсем недолго.
- И где же пункт прибытия? - быстро задала я весьма интересовавший меня вопрос. То, что корабль идёт нестандартным курсом, было очевидно, как и то, что вряд ли конечной точкой нашего путешествия будет Рами, столица Шэрдонии: слишком развита была сеть навигационной магии в водах реки, протекающей сквозь город, слишком легко было отследить - и уничтожить - любой корабль. Оттого очевидно, что рисковать и соваться в столь хорошо охраняемые воды мои спутники не станут; но вот куда именно мы направлялись, Серые Крысы, охранявшие нас, сообщать не спешили. Мне же было известно только то, что для успеха нашей миссии необходимо получить рекомендательное письмо от одного человека, однако, я не знала, где именно нам предстоит встретиться.
- Они не отвечают на мои вопросы, Госпожа, - бросив на меня сочувствующий взгляд, подтвердила мои догадки Ишири. Я только поморщилась - причины подобной скрытности я понимала, но раздражения моего это не умаляло: ощущение своей полной зависимости от кого-то никогда не входило в десятку моих любимых состояний.
Я широко улыбнулась и покачала головой:
- Вот, и ты спрашиваешь, что меня тревожит. Я плыву непонятно куда в компании людей, для которых я - ценный груз. И не могу нормально помыться. Это печально, как ни крути!
Ишири фыркнула, а потом, посерьёзнев, проговорила:
- Не переживайте, Госпожа. Дамил никогда Вас не предаст. Все будет хорошо!
Я рассмеялась:
- Наглая ложь, но спасибо. За все, правда.
Отвечать компаньонка не стала - просто чуть склонила голову, принимая благодарность. Я улыбнулась уголком губ, в который раз думая о том, как мне все же повезло с этой девочкой. Она была умной, веселой, ироничной, по-своему испорченной долгой жизнью во Дворце, но, при этом, на диво настоящей. Нет, я вполне допускала, что рано или поздно она меня предаст - во имя богов, все когда-либо предадут! - но, даже если мне доведется отдать приказ о её смерти, я попрошу, чтобы оная была безболезненной и по возможности милостивой.
- Госпожа, Вы как-то странно на меня смотрите, - заметила девушка.
Отчего бы и нет?
- Думаю о том, что, если мне придётся убить тебя, то смерть твоя будет легкой.
Сказав это, я внимательно посмотрела на свою собеседницу, ожидая её реакции - мне, правда, было любопытно. Разозлится? Обидится? Испугается?
Ишири усмехнулась:
- Для меня это честь, Госпожа.
Нет, определённо, она мне нравилась.
Спустя долгий час сборов я смогла, наконец, покинуть опостылевшую каюту и выбраться на пару минут на свежий воздух - благо небо затянуло облаками, и солнце скрылось, не имея возможности сильно мне навредить. Шурша шелками, придерживая юбку, я изящно скользила по довольно чистой палубе, рассеянно оглядывая бескрайние водные просторы.
На самом деле, читающий эти строки, не сочти меня безумной модницей, желающей даже на корабле красоваться в дорогих нарядах - будучи откровенной, я предпочла бы в тех обстоятельствах обычное платье из дешевой ткани. Однако, Ишири настояла - и была в чем-то права - что за время плавания мне следует привыкнуть к одежде, манере поведения и распорядку жизни благородных женщин. Наградой, обещанной мне за успешное выполнение миссии, был титул пэри, и вариантов было всего два: либо добиться успеха, либо погибнуть. И, если бы все же сбылось первое, а не второе, мне понадобилось бы быстро влиться в мир пэров, чуждый и странный.
На первый взгляд кажется, что, натянув на себя дорогие ткани и украшения, априори становишься богатой женщиной в своих и чужих глазах - но, думаю, ты поймешь, если я скажу, что это не так. Одежда в чем-то похожа на маску лжи - ты будешь выглядеть органично в ней лишь тогда, когда одеваешь её каждое утро, а не небрежно натягиваешь от случая к случаю. Путаясь в застежках, оскальзываясь на высоких платформах ботти, морщась от непривычной тяжести прически на голове, стараясь не раздражаться во время часовых туалетов и не чесать кончик носа, я целиком и полностью признала правоту Ишири: есть вещи, подтверждающие статус, и к ним нужно привыкнуть.
Впрочем, не буду врать, что совсем не получала удовольствие от роскошных нарядов и украшений - все же, как ни крути, женщина-политик все равно остается просто женщиной. Когда я впервые увидела содержимое собственного сундука, то задохнулась в изумлении и восхищении.
- Откуда это? - вопрос вырвался сам собой.
Ишири встепенулась, точно долго ждала этого разговора:
- Подарок Императора, Госпожа. Он лично распорядился насчет тканей и фасонов.
Я тогда изобразила неземное счастье, а сама подумала: стану пэри - и все наряды буду выбирать себе сама.
Так или иначе, невозможно было не признать наличия у Сиятельного Императора определённого вкуса: я казалась в тех платьях хрупкой, тонкой и какой-то неземной. Все наши спутники смотрели на меня с неким благоговением, как на нечто прекрасное и недоступное...
Ну, или почти все. Приблизившись к краю палубы, дабы понаблюдать за сопровождавшими корабль белухами, я натолкнулась на два весьма неприязненных взгляда. Латин и Сонак, Серые Крысы, наблюдали за мной с нескрываемым отвращением.
- Доброе утро, - поздоровалась я тихо. Ответом мне стали предельно выверенные, вежливые поклоны, от которых за милю веяло холодом: Крысы принципиально не разговаривали со мной. Прикрыв глаза на мгновение, я отвернулась и продолжила свой путь: белухи, определённо, были куда лучше людей.
Помнится, впервые столкнувшись с такой откровенной неприязнью со стороны спутников, я была шокирована. Чего-чего, а презрения и ненависти от Серых Крыс, представителей элитного, до мозга костей преданного Императору отряда, я не ждала. Заподозрила даже предательство, но, хвала богам, решила не поднимать конфликт, а обсудить этот вопрос с Дамилом, капитаном Серых Крыс, который сопровождал меня в этом пути. Именно ему Эйтан, мой Император, советовал верить всецело, невзирая на обстоятельства. Особой доверчивостью Эйтан Хитрый, Серебристый Змей, никогда не отличался, потому к совету его я отнеслась предельно серьёзно.
Как сейчас помню тот момент: мы с Дамилом стояли на палубе, глядя, как удаляются берега Ишшарры, ставшие уже облачком на горизонте, а я все гадала, как начать этот разговор. На моё счастье, капитан заговорил первым: все же, он никогда не был дураком и наверняка понял, что именно меня тревожит.
- Вы должны простить моим спутникам их холодность, Госпожа, - сказал он мягко, и я остро ощутила, что он взвешивает каждое слово, - Все во Дворце теперь знают, что Император изгнал Вас за дерзость, а я, будучи преданным Вашим соратником и, к тому же, тайным поклонником, презрел его волю и последовал за Вами. Кровные побратимы мои, в свою очередь, не оставили меня. Однако, как Вы понимаете, любви к Вам эта ситуация не прибавила: Вас они считают, в некотором роде, причиной всех моих бед.
Признаться, я просто не знала, что тут можно ответить. Легенда, сама по себе, была недурна, хоть и несколько наиграна. Я постаралась оценить ситуацию со стороны. В других обстоятельствах поверить в предательство Крыс было бы сложно, Эйтан только что взошёл на престол, казнив попутно двух законных наследников. Этот поступок, абсолютно логичный и оправданный, не мог не повлечь недовольство среди преданных людей Империи, коих, на счастье, было совсем немного.
- Эти мальчишки служили одному из братьев Эйтана? - уточнила я, придя к вполне определённым выводам.
- Да, - кивнул Дамил, - Волку. Мы тренировались вместе, выросли вместе, потому они не признали действующего Императора. Это вторая причина, побудившая их отправиться в это путешествие со мной.
- Разумно, - пробормотала, стараясь не замечать вязкий ком в горле, - Но что Вы будете делать, когда Ваши кровные побратимы узнают истинное положение вещей?
- Вы не догадываетесь? - спокойно уточнил капитан Крыс. Я не стала отвечать на вопрос, ибо ответ был очевиден. Дамил был настоящим представителем отряда Крыс, слепо преданным своему Императору - кем бы тот ни был. И что бы тот ни приказал...
- Так, значит, Вы в меня влюблены? Это льстит, - я слабо улыбнулась, желая побыстрее отвлечься от весьма неприятной темы.
- Жить без Вас не могу, - серьёзно отозвался Дамил, - Причем в прямом смысле слова.
Нечто в тоне собеседника мне очень не понравилось, потому я потребовала:
- Поясните.
- Его Величество потребовал от меня Клятвы Энатхо: если я не уберегу Вас, умру сам. Имейте это в виду, Госпожа, решая, кому именно следует доверять.
- Я услышала Вас, - отозвалась я негромко. Любовь Эйтана к древним нерушимым ритуалам стала в тот момент меня сильно тревожить: навряд ли был человек среди наших соплеменников, кто так часто рисковал обращаться к Древним Богам, сущностям жестоким и непредсказуемым. Все знали: чем меньше ты касаешься богов, тем меньше они смотрят на тебя. А взгляд их пристальный не сулил людям, по моему разумению, ничего хорошего: уж кто-то, а бессмертные никому и никогда не прощали долгов.
Мысли мои, коснувшись темы богов, невольно вернули меня к кошмарам, выматывающим последнее время все силы. Дабы не портить себе настроение, я усилием воли заставила себя сконцентрировать внимание на спинах белух. Какие странные, необычные и красивые звери! Один из матросов сказал, что они часто сопровождают корабли, так как служат морскому богу и призваны оберегать нас в пути. Признаться честно, я слегка усомнилась в этом - все же зверьки, скорей всего, просто представляют себе что-то странное, - но вера наша порой сильней даже нас. Потому, понимая умом всю тщетность этого, я все равно могла долго смотреть на плещущихся зверей, мысленно выпрашивая у них легкого и хорошего пути.
Впрочем, в тот день мои мольбы были вознагражден с лихвой: после обеда Ишири, наконец, сообщила, что на горизонте появилась земля.
- Дамил просил передать, что завтра мы покидаем этот корабль и начинаем путешествие по суше, потому Вам следует выспаться.
- Да, конечно, - отозвалась я язвительно, - Буду свежа, как весенний цветок.
Компаньонка искоса глянула на меня, явно не понимая причин для столь резкой отповеди. Я тут же отвесила себе хорошую мысленную затрещину: мои обострившиеся проблемы со сном ровным счетом никого не касались, и злиться на упоминания о них не было никаких причин.
Вежливо попросив Ишири оставить меня одну, я тихонько выскользнула из каюты, и, ускользнув подальше от посторонних глаз, долго наблюдала за приближающимся побережьем, всячески оттягивая момент, когда придётся возвращаться в каюту и засыпать. Было странно и необычно знать, что облачко на горизонте - это твердая, сухая земля чужой страны, что я преодолела сотни миль и побываю в тех краях, о которых ранее могла только читать - и мечтать.
Солнце, выйдя из-за туч, медленно тонуло в океане по правый борт от нас, бросая косые лучи мне на кожу и заставляя болезненно морщиться. Но, как и когда-то в порту, я взирала на древнее светило с вызовом, точно зная: ему не удастся покорить меня.
Из упрямства я дождалась, пока алое зарево горизонта окончательно угаснет, сменившись пугающей яркостью звезд над морем. Страдая ерундой, даже покормила белух, шепотом благодаря за помощь. Нет, я вполне понимала, что их заслуга невелика, но, в конце концов, кто может знать это наверняка?
Как и следовало ожидать, последний мой день на корабле ознаменовалась бессонной, наполненной кошмарными снами ночью. Стоило, наконец, сомкнуть припухшие от недосыпа веки - и снова, как двадцать предыдущих ночей, я очутилась в Саду павильона Цветов, который, признаться честно, в то время стал самым ненавистным для меня местом на свете. ?Проснись, ну же, проснись? - велела я себе, зажмурив глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Двигала мною, признаться честно, обычная детская убежденность в том, что для того, чтобы спрятаться от монстров, достаточно прикрыть глаза ладошками. Разумеется, это никогда не помогало, но все равно я продолжала пытаться - ибо другого способа просто не знала.
- Это не поможет, ты же знаешь, - искреннее сочувствие в глубоком голосе, прозвучавшем совсем рядом, ранило больше, чем ненависть или ярость. ?Проснись? - прошептала я, уже понимая, что все попытки тщетны.
- Кирени, прекрати эту бессмыслицу, - попросила она, сочетав каким-то образом в голосе строгость, понимание и сожаление, а ещё - щемящую нежность, пугающую тем, что такой я не знала никогда и ни от кого.
Действительно, к чему эти глупости? Пора заглянуть кошмару в лицо!
Вдохнув воздух поглубже, я широко открыла глаза и спокойно проговорила:
- Здравствуй, мама.
Нет, не считай меня безумной: я знала прекрасно, что существо, сидящее напротив на пропитанном кровью пуфе, не имеет отношения к моей родительнице. Однако, божеств было принято называть в разговоре именами тех, чей облик они принимали; и, несмотря на обстоятельства, я старалась строго придерживаться этих правил. В конечном итоге, у Матери Дракона были все причины являться мне: именно её ритуалом воспользовался Эйтан, чтобы связать нас. Потому определённая вежливость с моей стороны была, как мне кажется, абсолютно естественна, ибо богов, проявивших к тебе благосклонность, нужно почитать.
- Я рада видеть тебя, Кирени, - женщина с лицом моей матери улыбнулась мне тёплой, понимающей улыбкой. Она была почти такой же хрупкой, как я, и волосы её цвета воронова крыла так же точно слегка завивались у висков. Её громадные, выразительные черные глаза заглядывали прямо в душу, и только мерцающий в них огонек белого пламени напоминал о том, что она - совсем не человек.
- Сядь рядом со мною, - предложила она. Я напряглась, услышав это, но перечить не решилась. Медленно, стараясь побороть брезгливость, я ступала по костям детей и женщин, устилавшим в моем сне землю Павильона, и старалась не смотреть на текущие то тут, то там кровавые ручейки.
- Не испытывай такого отвращения, милая, - в голосе богини сквозила искренняя печаль, - Я понимаю твои чувства, но, чтобы стать женой и матерью Императора, тебе придётся ходить по их костям - у тебя просто нет иного выбора.
- Я не собираюсь становиться ни той, ни другой, - напомнила я мягко, но собеседница только небрежно отмахнулась:
- Тогда зачем ты согласилась на мой ритуал? Отказываешься платить за собственный выбор?
Крыть мне было нечем. Все возможные оправдания казались жалкими и глупыми, потому я просто молча села в роскошное кресло напротив богини, стараясь не замечать бурые разводы крови, пропитавшей дорогую обивку.
- Нечего возразить? - понимающе уточнило древнее божество, - Неудивительно: тебе ли не знать, что за все поступки нужно отвечать?
Я чуть раздраженно пожала плечами:
- Просто не понимаю, зачем ты это делаешь, вот и все.
- Я и не должна объясняться, - заметила богиня, - Но скажу тебе: меня давно уже не призывали засвидетельствовать чей-то союз, и твое появление стало подарком. Ты дерзка, неразумна, не в меру противоречива и полна сомнений; однако, ты имеешь жажду власти и большое сердце. Это именно то сочетание, что мне нужно; рано или поздно твои потомки восстановят культ Древних Богов в Ишшарре.
- Мне жаль, но Древние Боги скоро канут в небытие. Вряд ли можно остановить этот процесс, мамочка. Слишком много крови в ваших ритуалах, - не сдержавшись, я указала на устланную костьми землю и кровоточащие деревья, - Все же, это ненормально. Люди, растут, развиваются. Скоро политика станет менее кровавой, а мир - более гуманным. И это не мечты, это тенденции в истории, которые нельзя не заметить. А в мире, где сколько-нибудь ценится человеческая жизнь, вам нет места.
Она только рассмеялась:
- Человеческая природа неизменна, дерзкая ты девчонка. Мы или другие, мир или война, но люди никогда не станут добрей: они просто научатся лучше притворяться.
Да, я дерзила и осознавала это, но разговор этот повторялся из ночи в ночь, блуждая по кругу. Она преследовала меня, пыталась добиться внимания и поклонения, указывала на то, что узы, связавшие меня, не порвать, и у меня нет выбора. Это утомляло меня, заставляло разум бунтовать. И, что самое важное, мне очень не нравились её идеи, связанные с моими гипотетическими потомками: не хотелось бы в будущем преподнести детям такой "подарочек", как долги перед Древним Божеством. Потому каждый раз, когда она заговаривала об этом, мне хотелось добраться до Эйтана и жестоко его избить: идея с ритуалом была просто идиотской.
- Ой, девочка, брось, - богиня покачала головой, явно почувствовав направление моих мыслей, - Ты ведь его поддержала, помнишь? И сама предоставила ему выбор ритуала. Так что, пожинай плоды. Запомни, женщина должна направлять мужчину - и отвечать за его ошибки.
- Ну да, точно, - я тяжело вздохнула, вспомнив соответствующую главу в письменах для юных невест. Все же, нам с богиней не повезло друг с другом: она пыталась вылепить из меня идеальную для себя служительницу, я - активно сопротивлялась, подспудно подозревая, что идея её обречена на провал.
- Да, вижу, что слышать меня ты упорно не желаешь, - она вздохнула, - Так или иначе, я, как мать, должна терпеливо относиться к ребёнку. Потому, давай оставим пока разговоры и выпьем вместе чаю.
С уст моих сорвалось тихое ругательство - это была самая неприятная часть сна. Я честно пыталась привыкнуть к ней, но каждый раз вздрагивала, когда на невысоком золотом столике между нами возникали две глубокие чашки. Впрочем, откладывать не имело смысла: даже если бы мир рушился, а Морской Дракон пробудился, я бы все равно не проснулась до тех пор, пока не опустошу чашу.
Потому, решительно взяв её двумя руками, принялась пить, стараясь не думать о том, что же на этот раз доведётся попробовать на этом странном чаепитии. Зачастую то была кровь, приправленная различными специями, то горькими до отвращения, то тёрпко-сладкими; впрочем, были вариации. Как-то раз довелось пить безумно соленую мутную жидкость, в которой нельзя было не заподозрить слезы; ещё был случай, когда в чаше моей плескалась самая настоящая грязь, густая и мерзкая.
Сначала я пыталась увиливать: отказывалась, делала вид, что глотаю, пыталась просто дождаться пробуждения... но правда была в том, что чашу свою все равно приходилось допить до дна. С другой стороны, чем сильней я противилась, тем больше времени доводилось проводить в компании богини, считающей своим долгом обучать меня и направлять.
Сначала, настроившись на самое плохое, я даже не разобрала вкуса. Однако, глоток спустя я задохнулась: горло мне обжёг холод родниковой воды, вкусной и освежающей, столь любимой мною с самого детства. От изумления я даже перестала пить.
Собеседница улыбнулась:
- Что же ты? Пить до дна нужно все: и хорошее, и дурное.
Упрашивать дважды меня не пришлось: чаша опустела быстро, даже слишком. Вернув её на золотой столик, я подняла вопросительный взгляд на богиню. Она тепло улыбнулась мне:
- А теперь, дитя моё, нам на долгое время нужно проститься: в Шэрдонии властвуют другие боги, и не в моих силах будет являться тебе.
Странно, но меня резко охватило чувство потери, точно у меня отбирали нечто важное. Конечно, я знала, что богиня - ненастоящая моя мать, и ненавидела ночные кошмары, в которых приходилось пить кровь и грязь... Но, коль глядеть правде в глаза, она была моим тайным другом, незримой нитью, связывающей меня с прошлым, маленьким полубезумным секретом, греющим мое самолюбие - все же, кого ещё бессмертные почитают своими визитами?..
- Вы... ты... мы больше не увидимся? - уточнила я, и сожаление точно проскользнуло в моем голосе. Богиня рассмеялась:
- Ох, что ты, дитя! Увидимся, конечно - когда ты покинешь берега Шэрдонии. До тех пор, увы, моя милая, я не смогу приходить к тебе, ибо связь твоя со мной - и с Императором - прервётся.
- Как... прервется?
Новость за новостью, и одна другой была неприятней. Не скажу, что наша связь с Императором была такой уж тесной, но давала несомненный бонус: я наверняка знала, что он - жив, и неизменно, засыпая, слышала стук его сердца. Да, этого было мало, но все же...
- Милая, - богиня посмотрела на меня внимательно и серьёзно, - Тебе предстоит окунуться во владения иных богов, чьи законы покажутся странными и необычными; тебе доведется увидеть людей с другой стороны и получше их узнать, ибо ничто не дает таких познаний о человеческой природе, как путешествия. Но я хочу, чтобы ты помнила: ты - собственность Императора Ишшарры, Эйтана Хитрого, будущая мать его детей и моя подопечная. В твоей борьбе с Императрицей-чужестранкой я помогу тебе, сваха и компаньонки будут верны тебе, и, рано ли, поздно ли, но придёт день, когда власть твоя мало чем будет ограничена. Однако, знай: любое благословение есть проклятие. Ты - тень Императора, обреченная следовать за ним. Если боишься этого, даю последний шанс: не возвращайся в Ишшарру. Подумай... а пока - прощай.
И мир взорвался разноцветными огнями, и появилась резкая боль, словно нечто важное вырвали из меня...
- Госпожа, - голос Ишири доносился, как сквозь вату, - Госпожа, что с Вами?
- Все хорошо, - прошептала я, осторожно садясь на кровати, - Почему мы здесь?
- Госпожа, мы вошли в залив. Теперь мы официально находимся на территории Шэрдонии.
Глава 2 Несколько заветных строк
Lupus non mordet lupum
Сидя в лодке, покачивающейся на невысоких волнах, я задумчиво глядела на приближающиеся скалистые берега Шэрдонии. В принципе, пейзаж вполне соответствовал всему, что мне доводилось читать об этой стране... но, насколько это разные вещи: представлять - и увидеть! Я замерла, ошеломленная и покоренная этой красотой.
Побережье предстало передо мной сказочно-прекрасным сочетанием белоснежных скал, бескрайнего моря с лазурным отливом, причудливо изогнутых сосен и ярко-зелёных долин. Даже слепящее солнце, заставляющее кутаться в плащ, не портило для меня картины, вписываясь в неё безумно органично. Казалось, что сам воздух мерцал и сверкал, как страна мифических фейри, в которую свято верили жители Сакии.
- Это потрясающе, - забывшись, прошептала я, - Этот мир прекрасен.... Почему скалы такие белые, а море отливает изумрудом? Как трава может быть настолько зелёной?
- В Шэрдонии много меловых скал, Госпожа, - бросил Сонак, - А оттенок воде придают водоросли. Что-то ещё?
- Ничего, спасибо, - отозвалась я сухо; неприязненный, жесткий тон мужчины меня откровенно разозлил. Не сдержавшись, я даже бросила на капитана Дамила весьма красноречивый взгляд. Однако, Крыс, очевидно, больше волновался об успехе миссии, чем о моей уязвленной гордости, потому вмешиваться не спешил. Не скажу, чтобы этот факт удивил меня, но со взаимоотношениями в группе следовало что-то делать, причем срочно. Как на грех, дельного решения проблемы в голову не приходило...
Высадились мы, на мой непредвзятый взгляд, в местности, совершенно для этих целей неподходящей. Не то чтобы я всерьёз мнила себя человеком, разбирающимся в путешествиях, но тот факт, что мы оказались на пустынном скалистом берегу, с поклажей и без лошадей, любого навел бы на гнетущие мысли. Опять же, климат в Шэрдонии был, мягко говоря, плохо приспособлен для свободного путешествия муэти по открытой местности.
Нет, не буду врать, что склон был совсем уж крут и непроходим, однако не уверена в том, что смогла бы больше часа полноценно передвигаться по подобному рельефу. Потом, как это ни прискорбно, нашим спутникам пришлось бы меня нести - а это могло стать той ещё проблемой, учитывая общее количество имеющейся поклажи. Одни только свертки с церемониальными платьями, как ни стыдно в этом признаваться, пришлось бы нести двоим Серым Крысам - которые, к слову, богатырским сложением не обладали. Однако, озвучивать претензии до поры до времени я посчитала излишним: абсолютными идиотами мои спутники не были, наличие подобных сложностей должны были понимать, равно как и то, что на горных коз мы с Ишири были мало похожи. Потому я в лучших традициях истинной женщины решила просто подождать, пока умные мужчины-организаторы что-то сделают.
- Сонак, со мной, - скомандовал Дамил, служа наглядной иллюстрацией моим мыслям. Объяснять свои действия мне, по давно сложившейся традиции, капитан не стал. Меня это не слишком угнетало... чего, к сожалению, нельзя сказать о моей компаньонке.
- Эй, а как же мы? - Ишири резко подалась вперёд и вцепилась в рукав капитана Серых Крыс, - Госпожа не должна долго стоять на солнце! Вы не можете нас просто так тут оставить!
Дамил зло сверкнул черными глазами и резко дернул рукой, высвобождая рукав:
- Я прекрасно знаю, что и зачем делаю. А также мне известны мои обязанности и мое место. Чего, в общем-то, и тебе советую. Не забывайся, девчонка!
Я едва удержалась от того, дабы банальнейшим образом не выругаться. Это приобретало все более и более неприличные формы....
- Девчонка? - в глазах Ишири заплескалось бешенство, - Не знаю, кто обучал Вас манерам, Капитан, но этот некто явно был бездарным учителем! Я - Госслужащая, Старшая компаньонка, и у Вас нет права говорить так со мной!
- Запомни, девочка: я отвечаю за операцию, и...
- Довольно, - вмешалась я резко, - Дамил, Вы забываетесь!
Капитан поморщился, но спорить не решился: в конечном итоге, нарываться на открытый конфликт со мной он не смел.
- Нам нужно подняться наверх, в монастырь, за лошадьми и помощью, - пояснил капитан сухо, - Причин заставлять Вас прыгать по склонам не вижу, потому - извольте подождать.
- Спасибо, - вежливо склонила я голову.
- Да, - бросила Ишири, нехорошо сверкнув глазами, - Что бы мы без вас делали!
Дамил, оставив последнюю реплику без ответа, стремительно развернулся и пошел прочь. Сонак, бросив на меня уничижительный взгляд, последовал за своим командиром.
Я с трудом подавила тяжелый вздох. Ишири и Дамил, как ни печально, стали весьма серьёзной внутренней проблемой нашего отряда. Это была далеко не первая их стычка, и, будучи откровенной, мотивы обоих сторон были мне понятны. Конечно, этот статный властный мужчина, черноволосый и жилистый, в силу занимаемой им должности привык полностью контролировать ситуацию и не отчитываться ни перед кем, кроме Императора. Впрочем, то же самое можно было бы сказать и про Ишири: занимая значимый пост и будучи, фактически, правой рукой Верховной Свахи, девушка не привыкла действовать по приказу и не получать отчетов.
Вообще, я уже успела несколькими нецензурными словами помянуть Эйтана с его манерой подбора команды: да, конечно, они - лучшие в своем роде. Но, во имя богов, их характеры... ладно, что уж там - наши характеры мало подходили для адекватной командной работы.
Дамил, как я уже упоминала, был неплохим командиром - если не учитывать одно маленькое, однако существенное "но". В его восприятии, впрочем, не таком уж странном для мужчин-военных нашей эпохи, женщины были чем-то вроде декоративных домашних питомцев, пригодных только для того, чтобы беспрекословно, не задавая никаких вопросов, выполнять мужскую волю.
Ишири, в свою очередь, характером обладала на редкость властным. Она была свято убеждена, что именно она отвечает за безопасность своей Госпожи - и, соответственно, обязана самолично контролировать все, происходящее вокруг.
Сонак, коренастый неприметный мужчина лет тридцати, имевший прямоугольное лицо, тонкие губы и глубоко посаженные глаза, был предан Дамилу до мозга костей. Этот человек, чьи предки явно не были ишшарцами, понимал явно больше, чем хотел показать. Собственно, с ним проблема была только в одном: у Капитана не хватило честности и доверия к подчиненным для того, чтобы сказать им правду, и это создало некоторые проблемы. Сонак видел во мне причину всех бед Дамила; та же сложность была с Латином. Вообще, Латин, высокий крепкий детина с курчавыми волосами и выступающим подбородком, был самым прямолинейным из нашей команды. Он наглядно иллюстрировал старую истину об идеальном солдате, который на вопрос, что он умеет делать, отвечает: "Убивать могу". А когда у него интересуются, что ещё он может, говорит: "Ну, могу не убивать. Как скажут".
Ну, а если вернуться к последнему члену нашей группы, то бишь мне... что же, будем откровенны, тут все было совсем плохо. Я всегда была эгоцентричной индивидуалисткой, отшельницей, живущей вдали от людей. Моё уродство сделало меня изгоем - и характер мой полностью соответствовал этой роли. Я не умела постоянно и полноценно работать в команде, не умела решать чужие проблемы, доказывать свой статус и вникать в мелкие дрязги. Да, я была красноречива, вежлива и мила - когда это было нужно. Впрочем, это не меняло основного: по сути я была убежденной одиночкой, и смелости, дабы признать это, мне доставало. Осознание этого пробуждало в душе чувство вины: по правде сказать, именно мне стоило найти способ помирить ребят и вселить им в души командный дух. Проблема в том, что авторитета и опыта для таких игр мне в тот момент явно недоставало...
Воздух был горячим, а солнце - палящим: климат, как ни крути, действительно мне не подходил. Благо что Ишири, надо отдать ей должное, быстро поняла мою проблему, потому исхитрилась соорудить замечательное укрытие, состоящее из зонтика и выступа скалы, увенчанного побитой судьбой и жизнью сосной. Также компаньонка отыскала где-то бутыль с терпким ягодным винцом, слабеньким, но очень вкусным. На предложение "выпить со мной" мои спутники ответили категорическим отказом, потому в уютной тени своего укрытия устроилась в гордом одиночестве.
Никаких разговоров снаружи не доносилось: Ишири и Латин молчали, очевидно, не имея общих тем для обсуждения. Я пила вино, прислушиваясь к шороху волн, и просто ждала.
Дамил с Сонаком вернулись спустя два часа, и не одни. Сопровождали их двое юношей, облаченных в странные бесформенные одежды. Увидев меня, местные жители изумленно расширили глаза и быстро заговорили между собой на шэрдонском. Используя свои смутные книжные познания, я сумела разобрать только слова "луна" и "невозможно".
Такая реакция настораживала, потому, используя общепринятые дружественные знаки, я подняла ладони в приветственном жесте и чуть склонила голову. Вопреки опасениям, молодые люди в бесформенных одеждах тут же ответили на мою вежливость неожиданно подобострастными поклонами.
Дамил что-то сказал шэрдонцам, и они, ещё раз поклонившись мне, принялись деловито навьючивать поклажей странных лошадок, длинноухих и коротконогих. Зверьки казались нелепыми, но, как выяснилось впоследствии, отлично переносили путешествия по горной местности. Мулы, как их называли местные, также обладали вполне спокойным, флегматичным нравом, потому именно их использовали в качестве ездовых животных хрупкие леди.
Пользуясь тем, что наши спутники отвлеклись, я повернулась к Дамилу, ожидая объяснений.
- Это послушники монастыря Сильтоне, - пояснил капитан, - Там мы переночуем сегодня, пока нам соберут все самое необходимое.
Я нахмурила брови, силясь понять услышанное.
- Эти люди - Жрецы?
- Можно сказать и так, - бросил капитан, явно утомленный нашей затянувшейся, по его меркам, беседой.
Кивнув, я покосилась на спутников с куда большим уважением - служители любого бога во все времена были людьми почитаемыми. Также стало понятно, почему они облачены в серые бесформенные балахоны, подпоясанные бечёвкой: я читала, что Адад, местное верховное божество, проповедует аскетизм.
После небольшой заминки, вызванной моим неумением ездить верхом, Дамил все же водрузил меня на мула, подхватив поводья. Ишири же, как оказалось, в седле держалась весьма сносно и без посторонней помощи. Этот факт, кажется, слегка разозлил капитана - по крайней мере, взгляд его, брошенный на компаньонку, выражал непонятное отвращение.
Впрочем, была я не в том состоянии, чтобы обращать на это внимания. Да, признаюсь: было страшно. Да, ладно, я была просто в ужасе!
В бытность мою деревенским ребёнком меня, уродца-муэти, к коням не подпускали и близко. Другие дети катались на лошадях - но, конечно же, только не я. И тут вдруг - ехать верхом... судорожно вцепившись в луку обеими руками, я распрямила спину, чувствуя, как дышит и шевелится животное. Боги, пожалуйста, пусть у них в этом Храме найдется хоть какая-нибудь завалящая повозка!
В общем, как-то так текли мои мысли, пока мышастой масти конек медленно, но уверенно трусил вверх по извилистой горной тропке, следуя за Дамилом, ведущим его твердой рукой.
И надо сказать, что постепенно, миг за мигом, страх мой отступал. Да и, право слово, много раз заглянув в глаза смерти, пристало ли мне бояться длинноухой лошадки? Ответ на этот вопрос был очевиден, потому, глубоко вдохнув, я загнала панику поглубже и постаралась оглядеться. Было это нелегко, ибо капюшон сильно закрывал обзор, а солнце нещадно слепило глаза. Однако, оно того стоило: картина, открывшаяся моему испуганному взору, впечатляла.
Храм, к воротам которого вела нас неприметная тропка, возвышался на неприступной скале. Овеваемый ветрами, омываемый морем, он отчего-то мало ассоциировался у меня с аскетизмом и служением, что считались неизменными атрибутами культа Адада. Напротив, как по мне, это каменное строение буквально кричало о вызове. Эти амбразуры одним своим видом говорили - воде и ветру, врагам и богам - что были всегда и будут. Вопреки всему.
- Потрясающая архитектура, - прокомментировала я негромко, - Внушительная и сильная. Я ожидала иного.
- Это пограничный гарнизон, - отозвался Дамил, - Если Ишшарра когда-нибудь нападёт на Шэрдонию, это одна из крепостей, которая первой примет удар.
- То есть, местные Жрецы - воины? - нахмурилась я; все то, что я знала о боге Ададе, мирном и довольно апатичном, противоречило такому предположению.
- Монахи, - поправил меня Сонак, - Младшие Жрецы Адада зовутся монахами. И, в данном случае, они действительно воины.
- Почему Вас это удивляет, Госпожа? - поинтересовалась Ишири, выныривая из своих мрачных дум, - Ведь в нашей стране тоже бывают Жрецы-воины.
Я поморщилась:
- Да, но это логично, что воинами становятся Жрецы богов войны, смерти, мести, оружия, наконец. Но как могут воевать служители бога, который запрещает убийства? Это как-то противоречиво. Или культ Адада раздроблен, и имеет разное трактование?
- Вам не понять этого, Госпожа, - отозвался Сонак, пожалуй, излишне резко вмешавшись в разговор.
Я раздраженно поглядела на Крыса, но обострять ситуацию не стала. Не понять так не понять, что уж тут... тем более что выглядел воин, мягко говоря, странно: на лбу появилась испарина, движения стали резкими, а взгляд - нервным. Понадеявшись, что парень просто боится высоты, а не подхватил какую-нибудь местную смертельную заразу, я перенесла внимание на окружающий мир, для себя решив, что за Крысом стоит приглядеть.
Мул медленно, но упорно продвигался вперёд, приближаясь к высоким белокаменным стенам. Затаив дыхание, щурясь от солнца, я наблюдала, как расступаются перед извилистой тропкой поросшие странным зелёным ковром скалы, открывая все более выгодный вид на чужеземный храм.
Правда, окинув панораму внимательным взглядом, я в очередной раз судорожно вцепилась в седло, ощутив прилив ужаса.
Дело в том, что к нашему предполагаемому крову вел хлипкий, шаткий деревянный мостик, переброшенный через угрожающего вида ущелье. Эта, с позволения сказать, конструкция настолько нелепо выглядела на фоне величественного здания, что я даже нервно фыркнула, заподозрив иноземцев в вопиющем отсутствии вкуса, да и здравого смысла тоже.
- Необычный мост, - остается надеяться, что голос мой в тот момент звучал достаточно небрежно, - Но, мне кажется, он не совсем сочетается с самим храмом. Или, тут так принято?
- Да, - кивнул Дамил, - Местная достопримечательность, призванная воспитать в монахах бесстрашие и показать, как легко может оборваться их жизнь. Опять же, если монастырь вдруг окажется в осаде, достаточно поднести к древесине спичку: она пропитана специальным раствором, потому тут же вспыхнет.
Брови мои поползли вверх:
- Подождите. А что будет, если кто-то случайно уронит факел?
Капитан скупо улыбнулся:
- Я бы на их месте не экспериментировал.
Сказать, что я была ошеломлена - значит, не сказать ничего. Все, что я ранее слышала о боге Ададе, мало вязалось с увиденным. И этому могло быть два объяснения: либо исследователи, составлявшие книги об учении Агнца, предоставили заведомо ложную информацию, либо Адад был на редкость флегматичным богом, не слишком интересующимся жизнью своих служителей. Первое показалось мне маловероятным, поскольку в нашей славной Империи внесение в библиотечные хроники непроверенных фактов приравнивалось к государственной измене, что, как несложно догадаться, жестоко каралось. Опять же, я лично прочла одну из редакций пресловутой Святой Книги, являвшейся, по сути, жизнеописанием Агнца, и могла с уверенностью утверждать: наши соотечественники не могли так уж сильно ошибаться, повествуя о мировоззрении главного божества материка.
Как бы там ни было, пока я предавалась размышлениям о несоответствиях меж ожиданиями и реальностью, мы подъехали к хлипкому мостику. Честно сказать, первым порывом моим было, как минимум, сойти с мула. Однако, сделать это - значило выказать безмолвное недоверие капитану Серых Крыс, ведущего животных под уздцы. Император убеждал, что Дамилу можно доверять - и мне не хотелось выказывать неуверенности. Было вполне очевидно, что нам доведется проехать вместе не одну милю, пройти сквозь смертельную опасность и не раз доверить свою судьбу друг другу. Так или иначе, без покровительства Крыса мне было не выжить, и мне подумалось, что этот мост мог бы стать неплохой репетицией.
Все наши спутники слезли со своих мулов. Я осталась в седле. До боли сжав пальцы на луках и стараясь не позволить эмоциям отражаться на лице, я, вопросительно вздёрнула бровь, покосившись на Дамила.
- Мне спешиться?
Капитан Серых Крыс встретил мой взгляд, и на его тонких губах обозначилась легкая улыбка: он понял невысказанный вопрос.
- Я проведу Вас, моя Госпожа.
Я наметила подбородком кивок и уставилась прямо перед собой, услышав удивленные перешептывания спутников. Повинуясь твердой руке Дамила, мой мышастый конек двинулся вперёд.
Мост под нами раскачивался, древесина стонала и скрипела, заставляя ежиться. Однако, я продолжала спокойно сидеть, напомнив себе, что, после всего пережитого, бояться такой малости - просто смешно. Хотя, врать не буду: когда мул ступил-таки на твердую землю, мне не удалось сдержать тихий облегченный вздох.
- Похвальная смелость, моя прекрасная донна. Впрочем, я и не ждал от Вас иного.
Мягкий мужской голос, прозвучавший из тени, заставил нас повернуть головы в эту сторону. Из неприметной двери, скрытой декоративным выступом в стене, вышел невысокий полный мужчина с умными темными глазами, вокруг которых собралась тонкая сеточка мимических морщин. Этот человек был облачен в темный наряд того же покроя, что и у наших сопровождающих, но из более качественной ткани. Это позволило мне предположить, что передо мной - местный аналог Старшего Жреца. Тот факт, что он спокойно владел моим родным языком, служил косвенным подтверждением этому предположению. Впрочем, следующая реплика капитана Крыс развеяла все мои сомнения, заставив облегченно прикрыть глаза.
- Отец Ифорро, приветствую Вас, - проговорил Дамил предельно вежливо, но напряженность, сквозившая в его тоне, заставила меня напрячься, - То, что вы лично решили нас встретить - огромная честь.
На лице отца Ифорро засверкала улыбка, слишком широкая и приветливая для того, чтобы быть искренней.
- Ах, мальчик мой, разве могло быть иначе? - сладким голосом запел мужчина, - Бывают гости, которых нельзя не встречать - во избежание ужасных недоразумений. Все же, нам запрещено принимать под этими сводами женщин.
У меня внутри похолодело.
- Вы оставите нас на улице? - уточнила я ровно, мысленно просчитывая возможные варианты поведения в подобной ситуации.
- Что Вы, донна! Никогда мне бы не хватило глупости поступить так с Вами. Напротив, я выступлю гарантом того, что никто не воспримет Ваше появление в этих стенах... превратно.
Я нахмурилась:
- У Вас могут возникнуть проблемы из-за нашего пребывания в Храме?
Дамил тихо фыркнул, а отец Ифорро расхохотался, точно я сказала нечто невероятно забавное. И признаюсь: в тот момент в этом добродушном толстячке было нечто, что заставляло откровенно пугаться.
- Не переживайте, моя прекрасная донна, - мягко отозвался он, отсмеявшись, - Если кто-нибудь выскажет мне претензии, поверьте, я найду, что ответить. Впрочем, это все мы вполне сможем обсудить внутри: Вашей нежной коже не стоит долго оставаться под открытым солнцем, Луноликая донна. Следуйте за мной!
Один из услужливых юных Жрецов поднес к мулу необычно сконструированную деревянную ступеньку, позволяющую без малейшей заминки спуститься с не слишком высокой спины зверька. Отец Ифорро галантно взял меня под руку, ненавязчиво оттирая в сторону Дамила. Этот маневр заставил меня слегка напрячься; впрочем, Капитан выглядел скорее раздосадованным, чем реально взволнованным.
Изнутри Храм казался ещё прекрасней, чем снаружи. Миновав три кованных двери в толстенной, явно многослойной белоснежной стене, мы оказались во внутреннем дворике, обильно засаженном диковинными плодовыми деревьями. На местную флору, признаюсь, я смотрела с немалым любопытством и восторгом: климат Ишшарры позволял выращивать только самые стойкие к температурным контрастам фрукты, тогда как земли Шэрдонии не зря называли "рогом изобилия": в теплой, влажной и мягкой среде росло все.
Архитектура поражала обилием арок и колонн. Вообще, было весьма странно видеть столько округлых форм: за все то время, что мы шли по крытой террасе вдоль сада, мне на глаза, пожалуй, не попалось ни одного острого угла. Колонны перетекали в арки, арки - в купол; даже окна были закруглены. Для меня, выросшей в Ишшарре, это было странно: наша архитектура отличалась четкостью линий, минимумом отделки и резкостью углов. Этот контраст заставил меня невольно задуматься о том, могут ли присутствовать такие же радикальные отличия между людьми?
То тут, то там нам на глаза попадались местные Жрецы. Были они, как и предупреждал Ифорро, исключительно мужского пола, и на нас с Ишири косились с разной степенью любопытства, недоумения и раздражения. Поёжившись под этими взглядами, я ещё тщательнее закуталась в плащ. Наш сопровождающий, очевидно, поняв причину моей неловкости, решил отвлечь меня разговором.
- Как Вы находите наш скромный быт, Луноликая донна?
Я раздраженно закатила глаза, пользуясь тем, что капюшон прятал моё лицо от окружающих.
- Нахожу, что Ваша скромность неуместна, Отец. Этот Храм потрясающе красив.
- Ни на минуту не мог усомниться в том, что донна - утонченный ценитель прекрасного, - пропел в ответ мужчина, - Монастырю Сильтоне уже почти три сотни лет, но рука гениального архитектора Тильтоно, разумеется, вряд ли когда-либо перестанет быть актуальной. Её могут оценить все, кто умеет смотреть.
На эту неприкрытую лесть я могла только слегка пожать плечами:
- Я думаю, Отец, что истинное искусство не может потерять свою актуальность, сколько бы лет ни прошло. Отсеяться могут лишь посредственности; но, у меня никогда не повернется язык причислить к таковым маэстро Тильтоно, по проекту которого был построен центр современного Рами. И оценить силу его таланта может любой идиот, просто имеющий глаза. Ибо, воистину, чтобы счесть Храм - простите, монастырь - Сильтоне некрасивым, нужно быть слепым. Расскажите лучше: почему именно Сильтоне великий архитектор почтил своим присутствием? Это несколько странно, учитывая, что мы находимся довольно далеко от Рами, а поблизости, насколько мне известно, нет даже сколько-нибудь значимого населенного пункта... Разрешите мои сомнения, Отец.
Сзади кто-то закашлялся, явно впечатленный моей отповедью, но я даже не соизволила повернуть головы, дабы проверить, кому из моих спутников пришлись не по душе эти слова. Может, они и были специалистами в своей сфере, но в подводных камнях дипломатического общения разбирались явно слабо. Тогда, в первых репликах диалога, задавался тон, в котором должно было происходить наше общение. У меня не было желания каждый раз прорываться сквозь дебри велеречивых восхвалений, двусмысленностей и намеков, к коим, вне всяких сомнений, Отец Ифорро, давний соратник Эйтана Хитрого и один из опаснейших политиков нашей эпохи, был склонен.
Ифорро, надо отдать ему должное, понял намек и заговорил более ровным, деловитым тоном, лукаво сверкнув глазами:
- Монастырь построен на святом месте, Луноликая донна. Благодаря удаче и Божьей милости, оно также является удобным пересечением некоторых неофициальных морских путей - что, впрочем, Вам прекрасно известно и стало причиной Вашего здесь появления. Но подробности, как сами понимаете, предпочитаю обсудить с глазу на глаз. Вы сильно устали, или согласитесь сейчас выпить со мной освежающих напитков?
Я улыбнулась, на сей раз - относительно искренне.
- С удовольствием выпью с Вами, Отец. Надеюсь, однако, что Вы позаботитесь о моих спутниках и их отдыхе: путь был непрост.
- Не извольте сомневаться, моя прекрасная донна: мои подопечные устроят их со всеми удобствами.
- Понимаю, - отозвалась я, посерьёзнев, - Но, Отец, Ишири - женщина, притом привлекательная. Я лично прошу: проследите, чтобы не было сложностей.
Лицо Ифорро также покинула напускная веселость.
- Я - хозяин этого монастыря, донна. Сильтоне - мой дом, и ничто в нём не происходит без моего ведома и одобрения. Не оскорбляйте меня недоверием.
Я склонила голову в немом извинении, и мой собеседник наметил подбородком легкий кивок, подтверждая, что вопрос исчерпан.
- Следуйте за мной, донна, - попросил Отец, поворачивая в неприметный коридор, скрытый очередной колонной, - А Вы, юноша, будьте добры пойти со всеми: мне совершенно необходимо переговорить с вашей хозяйкой наедине.
Дамил, шагнув было за нами, дернулся и зло сверкнул глазами в ответ на завуалированное оскорбление. К сожалению, вступиться за него я не могла, поскольку у этого разговора свидетелей быть не должно было.
- Все в порядке, Дамил, идите вместе со всеми, - попросила я мягко, встретившись с ним глазами. Помявшись мгновение, мужчина, сжав зубы, развернулся и быстро ушёл.
- Ох уж эти солдатики, - пробормотал Ифорро, поднимаясь вверх по винтовой лестнице, - Вечно им кажется, что они что-то из себя представляют и что-то могут решать. С другой стороны, корове, ведомой на бойню, тоже, наверное, льстит внимание человека. Как по-Вашему, донна?
- Я не сильна в психологии коров, Отец, увы.
Ответом на моё замечание стал заразительный смех Ифорро:
- Да, я определенно понимаю, почему он выбрал именно Вас.
- Вот как? Просветите меня, - пробормотала я мрачно, чем вызвала ещё один всплеск веселья у собеседника.
Определенно, мне стоило бы попробовать себя в роли какого-нибудь придворного шута; сколько себя помню, веселить сильных мира сего у меня хорошо получалось.
Комната, куда привел меня мужчина, поражала воображение роскошными статуэтками, лепнинами и, конечно, картинами. Увидев их, я на мгновение потрясенно застыла, пораженная: все же, ремесло художников в моей стране не слишком ценилось. Именно потому, думаю, никто из них не рисовал так. Казалось, обнаженные натуры сейчас попросту сойдут с картин, оживут и посмотрят заинтригованным взглядом.... Подавив желание поближе рассмотреть каждый шедевр, украшающий стены укромной комнаты, я, скинув капюшон, устроилась в одном из кресел. Мой собеседник, отворив хитроумно спрятанный бар, рассеянно разглядывал бутылки.
Я ждала, пока он сам начнёт разговор. Мужчина, впрочем, не торопился; следуя установленному задолго до нас порядку, он в молчании наполнил два бокала золотистым вином, и, прихватив со стола вазу с фруктами, присел в соседнее кресло. Первый глоток мы также сделали в молчании; я, впрочем, только сделала вид, что пью. Отец, строго в соответствии с правилами этикета, сделал три глотка, прежде чем заговорить о делах. В отсутствии посторонних свидетелей, маска веселости и небрежности окончательно слетела с него, явив моему взору насмешливый изгиб губ и хищный прищур глаз.
- Что же, донна, с учетом вашей специфической внешности, вероятность ошибки очень маловероятна. Но, чтобы все формальности между нами были соблюдены, пожалуйста, покажите Перстень.
Мысленно порадовавшись деловому тону оппонента, я не стала устраивать представление, переспрашивая, о чем он, или затягивая время. Вместо этого, стащив одну из плотных белоснежных перчаток, пробормотала себе под нос формулу активации.
Повинуясь моим словам, чары, скрывающие Перстень Доверенного, развеялись, демонстрируя чудесное превращение дешевого медного колечка, на которое не позарится никакой нормальный грабитель, в массивную золотую печатку. Посеребрённый змей, вытесненный на ней, мог развеять любые сомнения в подлинности изделия.
Видимо, к таким же выводам пришел и Отец. Одного беглого взгляда на украшение ему хватило, чтобы понять: я действительно ношу на пальце знак безоговорочно доверия, дарованный Императором Ишшарры, Эйтаном Хитрым.
Кивнув своим мыслям, мужчина проговорил:
- А теперь, пожалуйста, покажите Печать Связи.
Эта просьба заставила меня основательно напрячься. О ритуале, связавшем меня с Императором, не было известно никому. Мне не приходило в голову, что Эйтан решится поведать эту тайну какому-то Жрецу, и не знала, как правильно реагировать на просьбу. Видя моё замешательство, Ифорро нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику: