В этой главе герой ведет беседу с соседями по купе, лейтмотивом которой является то, до какого же уровня упал человек за последние десятилетия, докуда он еще может упасть, и чем вообще отличается человек от животного.
Герой рассуждает о том, как это многие ночью, да под рюмочку любят строить сумасшедшие планы, и какое ничтожное меньшинство принимает эти планы всерьез на следующее утро.
Заканчивается глава описанием площади трех вокзалов с ее вечно спешащими людьми с остановившимися глазами, служителями правопорядка, выискивающие, с кого бы содрать очередной побор, бомжами, и всеми другими "прелестями" нового времени.
В купе я вошел первым. Ребята немного спешили смотреть футбол, и я не стал их задерживать длинными проводами. Я помахал им вслед рукой, снял штормовку, расстегнул еще пару пуговиц на рубашке, подкатил рукава, протер платком успевший проступить пот и начал разбираться с вещами.
Вскоре начали подтягиваться попутчики. Первый появился невысокий, худощавый, но крепкий пожилой человек с аккуратно постриженной седой бородой. Потом один за другим вошли мужчина чуть старше меня, и женщина бальзаковского возраста, но все еще прихорашивающаяся и отменно стреляющая глазами. Может быть, будь мы с ней в двухместном СВ, да еще на хмельную голову... Но мы были в четырехместном, хотя и мягком купе, так что ни о каких левых движениях и думать не стоило, а, в общем и целом, попутчиков я оценил положительно. Лица всех несли печать интеллекта, и были достаточно приятными, чтобы ночь в поезде не сулила стать худшей ночью в жизни.
Проводница проверила билеты, а ее напарница предложила чай и напитки покрепче. Старик посмотрел на нас.
- Я пас, - отозвался я. - Не люблю в пути. Укачать может. А вот от чая не откажусь. Это по-нашему.
Так сказал и осекся, поймав внимательный взгляд старика. Не стоило афишировать, по какому это "по нашему" вдали от родного Кавказа в стране, бывшей когда-то любимой Родиной, а теперь словно ощенившейся против части своих граждан. Может быть, и не без основания ощетинившейся, но лично мне от этого легче не было. Между тем, старик внимательно обвел глазами мое лицо, надетую на мне любимую рубашку от Coronel Tapiocca цвета хаки и покроя "сафари" с множественными карманами и погончиками, на секунду остановился на выглядывавшем испод расстегнутого ворота крестика, и, видимо, сделав какие-то позитивные для себя выводы, одобрительно кивнул и приветливо улыбнулся.
Не знаю, перебил ли Dirol с ксилитом запах пива или нет, но, тем не менее, перспектива пить с незнакомыми людьми, пусть даже приятной наружности, меня совершенно не привлекала. Хотя прокатившаяся несколько лет назад по стране волна клофелинщиков уже спала, но все же, как гласит народная мудрость, береженого Бог бережет.
Моя реакция подтолкнула и остальных в это праведное направление, и мы дружно заказали четыре чая.
- И шоколадку, пожалуйста, - добавил старик.
- У меня есть, - поспешил остановить его я, но остановил мой останавливающий жест.
- Две будет.
- Да у меня тут домашний пирог, - встряла в разговор милая попутчица, и все потянулись в свои сумки за припасенной снедью.
А снеди этой оказалась, как это обычно бывает, много больше, чем было нужно для утоления голода четырех, уже бесспорно успевших поужинать людей. Но, согласитесь, это не самая худшая традиция.
***
Что еще так объединяет, как общая трапеза? Разве что общая выпивка. Но и в ней трапеза, как таковая, играет не последнюю роль. Тем более, что легкая поддатость, кажется, имела место быть не только у меня. И если сначала все мы, случайные попутчики мягкого купе Санкт-Петербург-Москва, несколько опасались друг друга (и было отчего: слишком уж криминальной стала наша Родина), то очень скоро все забыли, что познакомились только сейчас, и ужин с разговором у нас затянулись далеко за полночь. Видно сам вечер и мягкое покачивание вагона исполнили роль, которую обычно берут на себя горячительные напитки.
О чем мы говорили? Обо всем. И о футболе, и о гонках формулы 1; о том, где лучше покупать французскую парфюмерию и швейцарский сыр; о том, куда можно съездить отдохнуть, если позволяют средства, и куда можно было съездить в старые добрые времена. В общем, вскоре все дружно ругали тех, кто развалил нашу некогда великую страну, и плавно принялись за обсуждение политических партий. На носу маячили выборы, поэтому эти вопросы были весьма актуальными.
- Что-то же делать надо. А то ж совсем в животных превратимся, - резюмировал старик.
- А чем вообще человек отличается человек от животного? - спросил я его в ответ, и почему-то он осекся.
- Действительно, - продолжил наш третий сосед. - Смотрю на это быдло за окном, и тошно становится. А ведь внешне они такие же люди, как мы...
- Они и есть люди, - запротестовал старик. - Просто им надо разъяснять. Вот скоро выборы. За кого ты проголосуешь?
- Скорее всего, за ультралевых коммунистов, тех, что непримиримы, - честно ответил парень, и я пожал ему руку; не то, чтобы я симпатизировал нашим ультралевым, но светлые образы есть светлые образы. - Или ультраправых фашистов, - я немного пожалел о своей спонтанной реакции, но промолчал. - Чисто, чтобы на моих руках не было крови и грязи. Но уверен, что мой голос пропадет всуе, потому что быдло голосует за воров. Вот за них, я никогда не голосовал и не буду. Даже Баркашов был бы лучше.
- Баркашов - не тот человек, - возразил старик, и мы еще долго обсуждали, кто же все-таки отражает народные интересы.
В общем, к середине ночи все мы были готовы основать новую партию спасения России. К сожалению, слишком малочисленную.
Я обратил на это внимание еще в ранней молодости. Под вечер, и, особенно, приняв горячительного, многие начинают строить фантастические планы от поездки на сафари в Африку до организации революции. И, пожалуй, я не знал никого (кроме себя), кто бы на следующий день пытался продолжить обсуждение сих планов всерьез. Все как-то странно отказывались от своих слов. "Мало ли, что ни скажешь по-пьяне," - заявлялось в самом лучшем случае. Сначала меня это удивляло. Потом перестало. И я тоже стал, как все. Лишь где-то в глубине души сохранялось отличие, которое я, по правде говоря, прятал даже от себя самого. Я мог вести разговоры на все общие вопросы, и я делал это, чтобы не выделяться, но каждый раз с появлением нового человека, я ждал, что встречу родственную душу. Но обычно все пробные камни показывали обратное. Так что, подобно Антуану Сент-Экзюпери я обычно не показывал своих переживаний, своих рисунков и стихов. И мечтал когда-нибудь встретить Виктора Гюйона и Андре Бреванна, или подобно героям Александра Грина найти своих Фрези Грант и Дэзи... Но это лирика. А так, разговор был как разговор, все участники расстались искренними друзьями, не слишком жаждущими увидеть друг друга еще, но и особо не возражающими против новых встреч. Чему я был несказанно рад на следующее утро, так это тому, что не назвал никого ряжеными клоунами, как это делал частенько. Несказанно рад, потому что утром старик достал из чемодана синие штаны с лампасами, китель с погонами и картуз. Оказалось, он ехал на съезд казаков. Так же, как героям Буссенара, ему было легче, чем мне: он был не один. Пусть сей съезд был не революцией и даже не сафари, я ему все-таки чуть позавидовал, как брату по разуму, умеющему сходить с ума не в одиночку.
***
Площадь трех вокзалов только пробуждалась, но уже производила удручающее впечатление. Вечно спешащие люди с остановившимися как у мертвецов глазами, начинающие раскладываться уличные торговцы, служители, так сказать, правопорядка, выискивающие, с кого бы содрать очередной побор, пьянчуги, бомжи, грязь... И всюду серый цвет. Нет, не мышиный, не металлический, не респектабельно-сияющий, а грязно-бесцветный. Отсутствие цвета в чистом виде. Особенно он бросается в глаза, когда прилетаешь оттуда, и раз за разом становится все сильнее. Причем в Москве - больше всего.
Спальный вагон.
Клофелин - понижающий давление медицинский препарат. В сочетании с алкоголем приводит к сильному отравлению и частичной потере памяти.
Пояснение исключительно для супер-пупер профессиональных лингвистов. Я прекрасно владею русским языком. Просто мне нравится сей немножко корявый оборот, который в данном случае совершенно к месту. Восходит это к любимым мною чеховским рассказам, и, как и в оных, употребляется здесь с ироническом оттенком.
Длинное предложение, правда? (прим. для тех же)
Александр Петрович Баркашов (родился 6 октября 1953) - основатель и лидер движения "Русское Национальное Единство".
Антуан де Сент-Экзюпери (Saint-ExupИry) (29.6.1900, Лион, - 31.7.1944), французский писатель. Мировую известность получила сказка Антуана де Сент-Экзюпери "Маленький принц" (1943). (Здесь и далее частично использовалась БСЭ).
Герои серии повестей Луи Буссенара, в частности "Приключения в стране львов".
Александр СтепановичГрин (псевдоним; настоящая фамилия Гриневский) [11(23).8.1880, г. Слободской бывшей Вятской губернии, - 8.7.1932, Старый Крым], русский советский писатель. Родился в семье ссыльного поляка, участника Польского Восстания 1863-64 гг. Сменил ряд профессий, был матросом, золотоискателем. На военной службе (в 1902) примкнул к эсерам; в 1903-10 неоднократно подвергался арестам за эсеровскую пропаганду, был в ссылке, совершал побеги, жил по фальшивым паспортам. Автор замечательных романтических повестей "Алые паруса", "Бегущая по волнам", и др., проникнутых верой в сильных, смелых и чистых сердцем людей.
Героини повести А. Грина "Бегущая по волнам".
Луи Анри Буссенар (Boussenard) (4.10.1847, Эскренн, департамент Луаре, - 11.9.1910, Орлеан), французский писатель. Совершил много путешествий. С 1877 публиковал остросюжетные романы, насыщенные географическим и естественноисторическим материалом. Обычно его герои - молодые французы, показывающие чудеса храбрости и сообразительности.
Да простит меня достопочтенный читатель за все эти сноски. Я вовсе не хочу сказать, что лично вы этого всего не знаете. Вовсе нет! И даже наоборот, я просто уверен, что ели вы до сих пор не бросили чтение, то почти все это вам известно. Ссылки же даны только на тот случай, если что-то все же случайно выпало из вашего поля зрения. В этом тоже нет ничего страшного. Человечество успело выработать так много хороших книг, что прочитать их всех нет никакой возможности. "Не моги объять необъятное", говаривал Козьма Прутков. Например, сам я знаменитую "Одиссею Капитана Блада" Рафаэля Сабатини прочитал уже в достаточно взрослом возрасте. Помню, мама тогда очень удивилась, увидев у меня в руках оную книгу. И еще более удивилась, когда я сообщил, что купил ее только что. Дело в том, что книга сия была когда-то в домашней библиотеке моего деда, но, как это часто бывает, к ней были приделаны ноги гораздо раньше, чем до нее успели дотянуться мои руки. А так как прочая библиотека у нас была весьма неплоха, Рафаэль Сабатини так и остался в разряде нереализованных детских желаний.
Признаюсь также и в том, и к Луи Бусссенару я тоже вернулся уже в лет этак двадцать пять, когда вышли его ранее неопубликованные (или почти неопубликованные) романы.
А Антуана Сент-Экзюпери перечитываю иногда и сейчас. Также как, даже сейчас, проходя мимо магазина "Игрушки", временами останавливаюсь у витрины. Как иногда хочется купить что-то и послать себе самому в детство! Дело в том, что мне не стыдно признаться, что частица детства осталась со мной и сейчас. Более того, потерять ее боюсь я гораздо сильнее, чем прослыть инфантильным графоманом среди напыщенных индюков. Скажу еще одну крамольную с точки зрения оных индюков мысль. Нет никакой разницы, откуда вы почерпнули ту или иную информацию: из научного трактата или бульварного романа. Лишь бы информация не была ложной. Но так на то и голова, чтобы отсеивать плевела от зерен. Негоже, конечно изучать историю по романам Александра Дюма (отца) и Мориса Дрюона. Но, прочитав оные, можно получить живую картинку первого приближения. А справка о том, что кардинал Ришелье принес Франции много больше пользы, чем его враги - отнюдь не лишняя. Впрочем, в оригинале "Трех мушкетеров" в отличие от написанных на их основе комедийных сценариев и комиксов это все видно. Александр Дюма-отец был таки настоящим мастером. В отличие о его современных эпигонов.
Итак, дорогой мой читатель, прошу прощения за столь великое отступление. Надеюсь, Вы меня понимаете, и воспринимаете объясняющие сноски именно так, как они были написаны. То есть, как краткая информация о чем-то, о чем вполне можно забыть, приведенная на всякий случай и исключительно для удобства читателя.
Если, дорогой мой читатель, эти ссылки Вас уже начали утомлять, я очень порекомендовал бы Вам обратиться к роману В. Набокова "Бледное пламя". Может быть, это Вам поможет, как помогла коза одному владельцу уж очень тесного жилища.
Особенно же взбешенным господам я бы еще порекомендовал для общей эрудиции (о недостаточности коей это самое бешенство, как правило, говорит) почитать Марка Твена. Например, "Письма с Земли". Презанимательнейшая вещь, скажу я вам.
На всякий случай также отмечу, что если мои шутки Вам кажутся несмешными, скорее всего причину следует искать в Вашей идеологической закостенелости на уровне масс-культуры, что, в свою очередь, свидетельствует о некоторой умственной неполноценности. Вы еще не захлопнули книгу (или не свернули файл)? Тогда, скорее всего, все в порядке. Именно к Вам это не относится. Надеюсь...