Аннотация: Городской кошмар для созданий иных миров.
Нечисть
Обломок кирпича удерживал дверь подъезда распахнутой настежь. Вадим быстро огляделся и нырнул в зелёную глубину. По лестнице туда-сюда сновали как попало одетые мужики в пыли и суете ремонта.
Вадим прошмыгнул на пятый этаж, покачнулся на досках, небрежно переброшенных через заново уложенную плитку на площадке, нашёл нужную квартиру и тихонько, почти неслышно постучал, приправляя стук невнятным шёпотом.
Дверь послушно отворилась, пропуская Вадима в тесную прихожую. В конце коридора на линолеуме лежал мазок света из кухонного окна. Вадим сделал пару шагов вперёд и шаг вправо, в комнату, один только шаг разделял Вадима и мальчика лет двенадцати, который сидел на полу.
Затопивший квартиру полуденный зной рассеялся, отступил, свет стал бледным, холодным, искусственным. Мальчик поднял на Вадима спокойный, отрешенный взгляд. Во рту мальчика тускло белели круто загнутые клыки, выпирали и впивались под нижнюю губу.
- Соболезную, Кириллыч, - сказал Вадим.
Мальчик кивнул.
- Ты не беспокойся, Вадюш, не впервой.
- Какие это по счету? - спросил Вадим, зябко ёжась в тонкой ветровке.
- Третьи, третьи мои родители, и ведь клянусь, был хороший сын: любил, нужды не знали, только с внуками не срослось, ну тут уж я не виноват.
Вадим понимающе кивал. Они такие, люди. Если приютили, так привязываешься как к родным.
Кириллыч резко замолчал, подался всем телом в сторону прихожей.
- Шухер, Вадюш, беги, - и бесшумно растворился в прозрачной серой тени.
Вадим воровато оглянулся.
Комната теплела, горячий полуденный свет дрожал ореолом шерстинок над пухлым старым пледом, отдыхающим в кресле.
Вадим метнулся к раскрытому окну.
- Ух, Кириллыч, тёртый калач, - восхитился Вадим, вскакивая ногами на раму, и прыгнул вниз.
Собственные силовые токи Вадима привычно смешались с потоками мира. Мягко приземлившись на тропинку к тротуару, утоптанную в мятой траве ленивыми жильцами, Вадим заторопился скрыться из прямой видимости. Через сорок шагов прыгнул к открытому балкону на третьем этаже соседнего дома, прошёл сквозь пустую гостиную и кухню, выпрыгнул из другого окна. Достигнув здания напротив, протиснулся в форточку. Старые рамы это вам не новомодный пластик с микрощелями для проветривания. Впрочем, Вадима не останавливали и пластиковые окна. Незаметный взгляду, Вадим по мере надобности сливался с общим потоком, проникая в людские крепости, пронзая насквозь серийные старые панельки и игрушечные новостройки, разбитые бабушкины коммуналки и студии в псевдоскандинавском стиле.
Вадим дёргал приржавевший шпингалет высоко на створке деревянного окна в пустой малосемейке, и чуть богу душу не отдал, когда за спиной грохнул разбитый цветочный горшок. Вадим закрутил головой, продолжая раскачивать рукоятку шпингалета.
О дверной косяк опирался взлохмаченный светловолосый парень, на вид ровесник, попирая поверженную с буфета кислицу, смешанную с землей. Пришелец снисходительно улыбался, цепко глядя на Вадима.
Вадим со всей силы рванул вниз и на себя, окно широко распахнулось, бросая в лицо печной июльский жар. Вадим одним движением перемахнул узкий подоконник и прыгнул к зданию школы, пролетел над чёрным чугунным забором и совершил посадку в шикарный лилейник. Школа по случаю лета стояла пустая, и Вадим, не скрываясь, побежал во всю прыть, минуя тоненькие вишни, кудрявые рябины и бордовые клёны, дальше через притоптанное футбольное поле, снова забор, двором к частному детскому саду.
Преследователь с перемещением промахнулся на пару метров, едва не впечатался в стену, молча оттолкнулся обеими руками от керамогранита школьного фасада и припустил по следу Вадима.
Вадим улепётывал не оглядываясь, сквозь перекрёстки в силовых потоках, наискосок через аллею к блестящему синим стеклом бизнес-центру, увенчанному полукруглой крышей.
Пробегая по узкой каштановой аллее, Вадим краем глаза поймал белую вспышку и вовремя приметил старого знакомого, выходящего к главпочтамту.
- Нечистая сила, - ругнулся Вадим, сворачивая к офисам.
Скользнув в сумрачный при ярком дневном свете холл бизнес-центра, Вадим проскользнул через турникеты, не потревожив уткнувшегося в телефон охранника в костюме и при галстуке.
Лифт уносил Вадима к последнему этажу. Вадим привалился спиной к зеркальной стенке, сделал десятисекундный вздох и потратил оставшееся время на выдох.
Ковролин погасил шаги Вадима в пустом коридоре с закрытыми кабинетами, где арендаторов, похоже, отродясь не водилось. Зал для собраний стоял открытый как покинутый дворец, пышный и безмолвный, глядя на Вадима десятками тусклых светильников. Солнце прошло зенит, и зал сквозь стёкла второго света тускло освещали мягкие рассеянные лучи.
Вадим бегло осмотрел панорамные окна и второй свет, взгляд метался от одного наглухо влитого в каркас стекла к другому, дыхание снова сбилось. Сердце пулеметной очередью бахало в рёбра. Закрыто, кругом закрыто, и система кондиционирования из тех, что гоняют воздух по зданию с издевательски малым притоком с улицы. Вадим не выдержал и кинулся прощупывать окна. Ничего, ни трещинки, ни зазора.
По коридору неумолимо приближались шаги. Вадим учуял остаточную магию, задохнулся, полез от окон вверх к куполу, вжимая пальцы и носки кроссовок в силовые потоки. Добравшись до второго света, Вадим ударил в стекло ногой, с трудом удерживаясь от падения. Стекло не шелохнулось - противоударное. Он вслепую шарил по соединениям купола. Так его и застал вошедший спокойным шагом преследователь.
Первым делом гость вскинул руки, разогнал широким жестом внешние потоки, которые волнами ударились в камеры наблюдения, исказили пучок лучей, смазав запись.
- Притормози, спринтер, знакомиться будем, меня Андрей зовут, - сказал он, наблюдая тщетные поиски Вадима.
Вадим, не переставая лихорадочно искать прореху в броне второго света, по-совиному вывернул голову на сто восемьдесят градусов, глухо зашипел, выпучив округлившиеся глаза и скаля островатые зубы, пурпурные, как в марганцовке.
Андрей нахмурился и взгромоздил на овальный стол один из расставленных вокруг стульев, наскоро приклеил ножки к столешнице нитями силовых потоков и вскарабкался на эту шаткую конструкцию, до Вадима не достал, спрыгнул на пол за вторым стулом.
- Зря упрямишься, братишка, прям как неродной, - сказал Андрей, волоча стул.
Вадим бесцельно переполз по куполу, лишь бы убраться подальше.
- Выпарю из тебя золотую капельку, натурально кровными родственниками станем, - миролюбиво продолжал Андрей, попутно сооружая башню из стульев.
Вадим впился в стык стекла и алюминиевого профиля, костяшки пальцев побелели, длинные ногти почернели и заострились. Профиль неохотно поддавался, чуть медленнее ногтей. Вадим сжал челюсти.
Андрей забрался на импровизированную вавилонскую башню и добыл из нагрудного кармана рубашки металлические стерженьки в фалангу пальца длиной, закрепленные в форме равностороннего креста.
Вадим едва сдержался, чтобы не завопить.
- Не психуй, Воронцов, - раздался в голове Вадима мелодичный девичий голос, - протиснешься, я помогу.
Между стеклом и металлом разверзлась сверкающая щель в полсантиметра шириной.
Вадим прикрыл глаза и долго выдохнул. Вызвал перед мысленным взором схему древа жизни, выбрал ветвь. Проследовал по ней до основного потока. Вплел собственный ток в общую схему.
- Убьёшься, сволочь, стой! - неожиданно яростно выкрикнул Андрей.
- И тебе не хворать, человечины кусок, - невпопад ответил Вадим, кинув прощальный взгляд под ноги, где в зале для заседаний Андрей потрясал портальным крестом. Скольких нерасторопных Вадимов он угробил, чтобы достать такой? Вадим плюнул вниз и растер плевок подошвой по стеклу, а потом разбежался и прыгнул с края крыши.
Незримое крыло поддержало Вадима на лету, он пронёсся меж колоколенок собора, над скульптурной группой памяти павших воинов и музейными танками под открытым небом, пропетлял только построенный жилой комплекс, плавно уцепился за тёплую солнечную стену старого дома. Перебираясь как огромная неуклюжая ящерица, добрался до угла и спрыгнул в палисадник.
- Спасибо, Лен, а Кириллыч как? - спросил Вадим, замедляя дыхание. Десять секунд на вдох и выдох, сорок секунд, минута.
- Получше вроде, скажем дипломатично, поменьше уже похожа рядом с ним на молодую мамочку.
Вадим хмыкнул, живо вообразив Лену со здоровым лбом на руках. Воображаемый Кириллыч с серьёзным лицом убрал за ухо прядь длинных темных волос и смиренно воззрился на Вадима глубокими чёрными глазами.
- Всё Илье Кирилловичу скажу, - пригрозила хихикающая Лена.
Вадим с улыбкой отмахнулся и отключился от общей частоты.
Андрей взмахом руки разметал пирамиду из стульев, неспешно спустился на первый этаж, приложил к турникету портальный крест, крутящаяся дверь покорно пришла в движение, выпустив Андрея в холл.
Охранник за стойкой не обратил на Андрея внимания к счастью для себя.
Нечистая сила, вот как твари называют людей как Андрей. Потому как эти гады внутри местами жидкие, из той же дряни, как внешние силовые потоки, чистой нечеловеческой природы. Гордятся, значит. Это Андрей узнал от первого нелюдя, с которым посмертно сроднился через кровь.
- Немного до капли осталось, - сказал Андрей ближайшему подсохшему каштану, поправляя крест в кармане, - и смотаюсь отсюда в ваш хваленый мирок, уроды.
Вечерело. Зажглись первые фонари, огни дрожали на поверхности мелкой речки у парка. Вадим стоял у самой кромки и смотрел на воду.
Вода смотрелась такой же черной, как великая Гладь родного мира. Если прищуриться как следует, дворец фигурного катания сойдёт за Алебастровый дом, громоздящийся неровными глыбами, наполовину утопленными в Глади.
Вадим сел на бетонный берег и закрыл глаза. Вот бы вся людская ссылка для них, малокровных, оказалась дурным сном. Сейчас Вадим откроет глаза и проследит за громадой демона-рыбы, извивающейся над смоляной зеркальной Гладью. Вадим дотянулся сознанием до стекающих в Гладь ручейков Источника Чёрных Дев.