Аннотация: Последняя часть романа. Выложена полностью. Рита попадает в другой мир и там ее встречают неласково. Проблемы копятся, как снежный ком, и Рите все время приходится выбирать - заботиться о себе и о своем ребенке, либо о опальном принце, Вареоне.
1
- Рита!
Опять этот проклятый сон. Опять тянет Александр ко мне бледные руки из сизого тумана, и больше не могу сопротивляться, не хочу. Нет смысла... Максим ушел, я осталась совсем одна со своим кошмаром... Не мучай меня, Александр, пусти, не я тебя погубила, пусти...
- Рита, не уходи, выслушай меня, прошу...
И я осталась. Я осталась, а страх ушел. Откуда-то во мне крепла уверенность, что Александр не причинит мне зла, что мне необходимо выслушать его, просто необходимо! Необходимо мне, а не ему... хотя и ему тоже, иначе не звал бы...
- Спасибо, что пришла! - прошептал Александр.
В сизом тумане я едва улавливала его очертания, а столь знакомый когда-то голос казался мне чужим и холодным, как зимний ветер. Внезапно Александр вышел из тумана, и я невольно отшатнулась: с одной стороны он выглядел лучше, даже моложе, с другой: сильно похудевшим, осунувшимся и чем-то напуганным.
- Чего ты хочешь! - спросила я, не замечая, как в моем голосе прозвучало раздражение. Я имела право на раздражение: Александр подставил меня, бросил в сложную минуту, но и это не важно, самое важное - он подставил своего сына!
- Ты должна вернуться туда, пожалуйста, - взмолился Александр. - Прошу тебя, отнеси в храм медальон!
- Какой медальон! - закричала я, все более раздражаясь.
Зачем Александр тревожит мою душу, чего от меня хочет?
Но Александр молчал. Этот трус просто развернулся и исчез, растворился в сизом тумане. А я осталась одна. Тихо, как тихо... страшная тишина, ватная... Господи, помоги! Как я выйду отсюда? Зачем я здесь? Что это за место? Как я сюда попала? Как вернуться назад, мне надо назад! Надо к Максиму, к его любящим рукам, надо поговорить с ним, попробовать вернуть... Что мне делать? Как выйти? Что, если я не смогу...
Паника наползала слизкой волной, но все кончилось так же быстро, как и началось: откуда-то проник солнечный луч, туман развеялся, и я оказалась в знакомом парке, необычно безлюдном и пустынным, залитым солнечными лучами. Обычный, аккуратный парк в центре города возле нашего университета. Тот самый, где так часто сидели мы здесь с друзьями после лекций, сидели на этой же самой скамеечке...
Я успокоилась: теперь все было знакомо и понятно. Как в моих снах видение несло меня вперед, по газонам в глубь парка, между деревцами рябины, под старыми каштанами, пушистыми елками, мимо памятника защитникам города, по пустынной, запорошенной желтыми листьями березовой аллее, мимо фонтана, старой ивы, прямо к стройной, раздвоившийся березке. На мгновение несший меня поток застыл, и я огляделась, запоминая место. Почему-то знала, что запомнить необходимо... Красиво здесь, осень... листья тихим шорохом покрывают землю, а вокруг такая красота, что сердце защемило томительно тоской, но что это? Земля под березкой, прямо между разветвленными, вышедшими наружу корнями, разверзлась, и я увидела что-то темное, завернутое в пожелтевший от времени целлофан. Клад... Моя интуиция говорила, что суть этого клада - не золото, а неприятности...
- Этого мало, Александр! Мало! - потребовала я. - Что мне с этим делать!
Я не видела Александра, но чувствовала, знала, что именно он, как опытный кукловод, руководит моим видением. И он услышал меня, послушал... Видение изменилось. Призраком пронеслась я по знакомому с детства городу над погруженными в золото осени домами, над необычно безлюдном перекрестком, через который я ходила каждый день домой с института, над заваленным мусором базаром, обычно полным людей, а теперь пустым и грязным, над роняющими на асфальт листья кленами небольшого сквера у театра, над золотыми куполами храма Божьей Матери, над узкими, выложенными камнями улочками, и вдруг зависла в воздухе перед стареньким, запыленным автобусиком, возле пустого водительского кресла и машинально прочитала номер. 105. Как только номер прочно утвердился в моей памяти, видение понесло меня дальше, на этот раз с такой скоростью, что все вокруг слилось для меня в полосатую линию.
Вновь остановившись, я огляделась. Мой дух стоял на обычной, построенной еще в советское время остановке. Рядом росла сирень, чуть поодаль, с одной стороны дороги, выглядывали из-за заборов частные, покошенные домики, с другой - мрачные сталинки. "Солнечная", - прочитала я на знаке, и меня вновь затянуло в невидимый вихрь, подхватило невидимым течением и понесло, на этот раз медленно, мимо немногочисленных многоэтажек, футбольного поля с порванной сеткой, огороженным выгулом для собак, понесло прямо в лес, к тропинке, протоптанной ногами любителей лесного променада и собачников. Внезапно Александр заставил меня свернуть с тропинки у старого дуба, и опуститься к заросшему тростником озерку. Пройдя вдоль озерка, продравшись сквозь разросшиеся кусты лозы, я увидела покрытую мхом арку, стол древнюю, что она уже валилась на бок, и поняла, что пришла. Потом видение изменилось, черная земля подо мной превратилась в алчущего зверя, и зверь требовал крови... моей крови... А вот и она, капает с порезанной руки на землю, впитывается черной, жадной почвой, моя кровь, вода жизни моей... потом туман... Обычный, сизый туман над озером...
- Обещай, что вернешь медальоны в храм! - взывал из тумана Александр.
- В какой храм? - зло спросила я, чувствуя себя на удивление опустошенной.
- Ты поймешь, - глупо шептал Александр, - узнаешь, только сделай, как я просил, и говори, говори, что придет на язык, не сопротивляйся, не молчи, прошу тебя, Рита, доверяй мне, душе своей доверяй! И прости, прости, что тебе исправлять придется, тебе... И ему с тобой...
- Кому! - крикнула я, но видение исчезло.
Очнулась в больнице с пронзительной головной болью и уже не знала, как объяснить свой обморок врачу, когда он мне сам все объяснил. Увы (или ура!?), но я была беременна. Новость меня не обрадовала, но и не огорчила: сначала пришло удивление. Воистину, зимушка выдалась на славу. Особенно праздники... У других: радость, подарки и вечеринки, а у меня - банальные книжные неприятности! Как так получилось, что и православное Рождество, как и католическое, принесло мне сплошные неприятности! И опять из-за Максима... Спасибо, любимый, услужил!
На следующий день Катя вела долгую просветительскую лекцию насчет того, кому надо отвернуть голову за неосторожность, а кому и что-то похожее на голову, за глупость, но я не слушала. У меня будет ребенок! Пока эта мысль казалась мне сумасшедшей и нереальной. Любви к маленькому комочку внутри не было, но не было и ненависти - просто чувство недоумения. Я - и мать? Как такое могло произойти?
Димка, отвозивший меня домой во вторник, был на диво тихим, молчаливым, и непривычно бледным. При встрече он сухо поздравил меня с намечавшимся наследником (Катя уже всем успела разболтать!) и спросил на ушко: когда я собираюсь сделать аборт. Мой громкий ответ его, вне сомнений, разочаровал, но мне было не до димкиных душевных терзаний... Я прекрасно понимала, что не миновать бы мне еще одной лекции о безответственности, если на заднем сидении не сидела бы насупившаяся Катя.
Ехали мы в полном молчании, и в другое время меня бы это тяготило, но сейчас в моей голове беспрерывно звучал крик Александра. Он плакал во мне, просил и требовал... Теперь я знала, чего. Но сделать не могла. Представьте себе меня, нормальную, хорошо, почти нормальную, девушку, копающуюся в парке под березкой или проливающую свою кровь под аркой? А если милиция поймает? Да меня же в сумасшедший дом сдадут! А мой ребенок? Кто о нем побеспокоится? Максим? Что-то я сомневаюсь...
Но, как вы понимаете, в моей жизни было много странного. Поверить в еще одну странность для меня не представляло большого труда. Нет, все же представляло: целую неделю я пила мелиссу, занималась медитацией и внушала себе, что все это чушь собачья, и нечего мне делать ни под березкой, ни, тем более, с порезанной рукой под аркой. Выдержала я таким образом ровно до Старого Нового Года, когда во время просмотра телевизора ко мне пришла уверенность, что не смогу я жить нормально, если не проверю... Вот покопаю под березкой, от меня не отвалится, ничего там, естественно, не найду, успокоюсь и забуду, а иначе буду думать об этом проклятом видении всю жизнь, а мне еще ребенка выносить надо... Нормального ребенка, а не уродца, отравленного успокаивающими и испорченными нервами матери. Малышу нужны витамины, спокойствие, частые прогулки, и никаких волнений, нервотрепок и мыслей о несчастном дедушке.
На этом и успокоилась. Но не совсем. Принятое решение не давало мне спать, и уже через несколько часов после наступления Нового Года по старому календарю, когда нормальные люди либо нежатся в кровати, либо празднуют, я пошла в заветный парк, чувствуя себя при этом полной дурой. Но мне не привыкать. В последние месяцы это чувство даже стало привычным. И год для меня начался весело, и оба Рождества я провела весело, так почему же и ночь под Старый Новый Год мне не провести весело? Например, раскапывая в парке сомнительный клад и рискуя попасться в руки нашей бравой милиции?
В парк я пришла под половину четвертого. Если вам скажут, что в такое время все нормальные люди спят, или, на худший случай, сидят дома, то я отвечу вам - далеко не все. Мало того, что местечко под березкой, которое в воспоминаниях Александра было пустынно (если это и в самом деле являлось его воспоминаниями, а не моим бредом), оказалось на деле оборудовано скамеечкой, так эта скамеечка еще была и занята... Не смотря на дикий холод, мне пришлось с полчаса подождать в тени елочки, пока пьяная компания подростков горланила во все горло хиты местных исполнителей-однодневок, вырезала на несчастной старушке-березке свои инициалы, метила окружающие деревья, целовалась, хлестала напитки прямо из горлышка, и громко смеялась над пьяными шутками. К тому времени, как веселая стайка решила перекочевала в другое место, я успела замерзнуть, проклясть свою идею и Александра раз сто, и еще больше раз обозвать себя дурой. Но даже уход веселых ребят успокоил меня мало, потому что рядом с заветной березкой наше заботливое правительство поставило фонарик...
Чувствуя себя, как вошь на человеческой коже, я принялась за раскопки. Копать было неудобно: земля оказалась твердой, как камень, мешали так же корни растений и осколки стекла.
Вспотев от усилий и забыв про адский холод вокруг, я уже хотела все бросить, тем более, что начинало светать, и то и дело вокруг раздавались человеческие голоса, как мой детский совочек, купленный вчера в местном супермаркете, натолкнулся на сверток. Уж и не знала, радоваться мне или горевать, когда в целлофане и в самом деле оказался смутно знакомый медальон. Он был совсем небольшим, с крупную монетку с Лениным, и удивительно легким, сплетенным из тонюсенькой, с волосок, серебряной паутинки, сплетен так хитроумно, что можно было различить в узоре фигуру человека в плаще.
Но различать не хотелось. Сам факт появления в моей руке медальона говорил о том, что либо моя фантазия вырвала из раннего детства какую-то сцену с закрытием этой вещицы, либо голос Александра был реален. От последней мысли по позвоночнику пробежал холодок, и я с ужасом оглянулась, ожидая увидеть призрак, но призраки, к счастью, под яркими фонарями не ходят.
Внезапно рядом что-то хрустнуло. Оглянувшись, я, слава Богу, никого не увидела, но очнулась от размышлений, решив, что клад извлечен наружу, поэтому пора сматываться. Я встала, отряхнула с колен замерзшую землю, и пошла к автобусной, намереваясь продолжать явное безумие. Надо закончить это сегодня, а то завтра передумаю!
Пошел пушистый снег, заметая следы моего преступления, и когда я села в полупустой автобус, улицы уже были покрыты толстым белым одеялом. Помимо меня местным транспортом воспользовались полусонный мужчина, закрывший нижнюю половину лица белым шарфом, дремавшая у окна старушенция с маленькой, трясущейся от холода собачонкой на коленях, и, естественно, заспанная кондукторша с пропитым лицом. Наверняка, она единственная из нас неплохо встретила прошедший праздник.
Постепенно автобус заполнялся, в центре города стал набитым, как сумочка моей мамы, а по мере приближения к окраине опять опустел. Когда мы подъехали к нужной остановке, мужчина с шарфом уже спал, старушка сменилась молоденькой девушкой с заплаканными глазами, а я старалась унять нервическую дрожь, поняв, что привидевшаяся остановка все же существует, и безумие продолжается. Когда я встала, мое резкое движение разбудило спящего, тот, выглянув в окно, подозрительно быстро вскочил, и, когда я вышла через переднюю дверь, вышел через заднюю, при этом мне его движения показались на удивление знакомыми и вовсе не сонными. Но мужчина, не обращая на меня внимания, уверенно направился в противоположную сторону, а я успокоилась. Только маньяка на мою голову и не хватало, но это не повод видеть маньяков в каждом прохожем...
Снег все еще шел, уже расцвело, после автобусной духоты меня встретил зимний холод, я опять пожалела о своей глупости, страшно захотела вернуться, пока не поздно, но дух Александра незримо тянул меня вперед, и я пошла. Чувствовала себя полной дурой, но пошла!
Идти по снегу было не очень удобно. Это из окна он красивый и пушистый, а топать на каблуках по едва видной тропинке, занесенной белой порошей и рискуя заблудиться, это дело другое. Уже через минут десять такой ходьбы я страшно устала. Мало того, белоснежный покров вызывал у меня паранойю. Пару раз мне показалось, что за мной следят, но, оглядываясь, я видела все ту же пелену снега, и, в конце концов, списала примерещившееся своим страхам и свойственной мне мнительности.
Проклятая арка нашлась на удивление быстро, по сугробам походить мне пришлось недолго. Но увиденное не успокоило. Напротив, испуганно задрожав, я сунула руку в карман и нащупала тоненький ободок лезвия. Того самого, что я своими ручками несколько часов назад вытянула из бритвы Максима. Надеясь, что не понадобится... Мне стало страшно. Голос Александра все еще жил во мне, но порезать себе руку оказалось делом не простым. Причинить себе боль, зажать в себе инстинкт самосохранения, как же это оказалось сложно! Справилась я только через минут пятнадцать...
Кровь хлынула чуть ли не фонтаном, но боли я, почему-то не почувствовала. Мне даже стало интересно - что будет дальше? На мгновение я испугалась, что ничего не произойдет и мне придется с окровавленной рукой идти назад, искать помощи, объяснять, что я не самоубийца и только слегка порезалась... Господи, Александр, почему ты меня все время ставишь в глупое положение!
Но, как оказалось, волновалась я зря. Едва первая капелька моей крови коснулась белоснежного покрова, как арка наполнилась подозрительно знакомым сизым туманом, и в то время, как мой разум кричал караул, послушное не моей, чужой воле, тело упрямо сделало шаг вперед, и перед тем, как потерять сознание, мне почудилось, что я увидела чью-то тень, скользнувшую за мной следом...
___________________________
2
Хочу вам сказать, что это только в романах и фильмах терять сознание красиво и даже романтично. В жизни - приключение не из приятных. Мало того, что я при падении хорошенько приложилась затылком о сук, а плечом о ствол дерева, так у меня еще некоторое время сильно кружилась голова и тянуло к рвоте. И это были не все сюрпризы. Очнулась я в крайне неудобном положении: что-то впилось мне в спину, судя по острым концам - шишка, подогнутая под тело нога затекла и не хотела шевелиться, щека лежала на вылезшим из земли корне, а только что вползший на меня муравей как раз норовил укусить обнаженный локоть, за что и слетел одним щелчком с насиженного места. Лишь потом до меня дошло: какой муравей? Зима на улице! Какая рука? Я же была в замшевой куртке и перчатках...
Почувствовав неладное, я осмотрела свой наряд, и оказалась в полном недоумении: видимо, головой я ударилась гораздо больше, чем думала. Впрочем, ничего изменить уже нельзя, и надо наслаждаться видением, пока можно - не в первый раз. Если же мне суждено истечь кровью на том снегу, то, что теперь поделаешь? Может это - подобие рая?
А почему бы и нет!
Летний лес душу грел солнечным светом, в траве краснела крупная земляника, гуляли блики по стволам сосен. Зимний холод, недавно совсем реальный, остался где-то далеко в памяти.
Вместо теплой куртки на мне было полупрозрачное розовое платье с пышной, до пят, юбкой, надетое на более плотный красный низ. Мое лицо почти скрывал тончайший платок из той же красной ткани, расшитый серебром, оставляя открытыми только глаза. На руках и ногах поблескивали явно не дешевые браслетики, а шею приятно холодило колье из красных камушков, на мой неискушенный вкус - рубинов. Ступни защищало подобие того же цвета тапочек, вышитых тем же серебром. В руке я держала проклятый медальон... Медальон вернул меня к действительности... Сунув ненавистное украшение в маленький мешочек на шее, я задумалась...
Наряд шикарный, только вот обстановка ему не соответствовала. В таком великолепии по дворцам ходить хорошо, может, по асфальту мимо удивленных парней, но явно не по летнему лесу, где кругом одни сучки да змейки. Да и любоваться моей красотой тут некому, кроме очень даже симпатичного животного с тонкими, остренькими копытцами, узкой мордочкой и мягкими глазками. Милое создание хрумкало земляничные листья и чем-то напоминало мне осла. Хорошо, если только видом, а не характером...
Транспорт, вроде есть, местный костюм, тоже, пора и в дорогу. Только вот лес-то чужой, и во всех направлениях - одинаковый. Куда ехать?
Я подошла к своему "транспорту", и конек поднял затуманенный взгляд, доверчиво ткнулся мордочкой в ладонь и потерся щекой о мое плечо. Отлично, хоть кто-то меня здесь любит. Для начала надо придумать для этого "кого-то" имя. Подумав, я за затуманенный взгляд и покорный нрав окрестила неведомое мне существо Лунатиком. Странные у меня, однако, галлюцинации...
Водружение на Лунатика заняло некоторое время. Конечно, в нашем кинематографе актеры и на более крупных верховых животных вскакивали с изяществом, но не я. Мне было не до красоты, и, воцарившись после трех попыток в "удобном" седле на подобие дамского из средневековых времен, я почувствовала, как по спине стекла капелька пота, явно не соответствовавшая моему шикарному одеянию. В таких нарядах так тяжело не работают, это же кощунство!
Лишь когда животное медленно потрусило по едва видной мне тропинке, а у меня появилось лишнее время на размышления, до моей персоны начало понемногу доходить, что непохоже происходящее на видение и на потусторонний мир, ой как не похоже... Начнем с того, что мне больно. Легкий удар о ствол дерева оставил на плече вполне ощутимый синяк, шкура коняшки была реально приятна на ощупь, а по моей коже стекал настоящий пот. Я не была здесь призраком, как раньше. Я была реальна, оттого, как ни странно, более уязвима. В какую кашу втянул меня Александр?
Но Лунатик явно был меня умнее и знал, куда шел. Вспомнив, как часто в книгах говорится об инстинкте животных, я решила довериться местному страшилищу, и не пожалела - вскоре остренькие копытца вынесли нас обоих к проторенной тропинке, а по тропинке, мимо цветущих кустов жасмина, прямо к какому-то домику. Смутно знакомому... И на первый взгляд - пустому...
Привязав Лунатика у крыльца, я, вооружившись неизвестно откуда взявшейся смелостью, зашла внутрь. Там было тихо и спокойно. Пройдя через небольшую прихожую, заставленную какими-то странными статуэтками, я очутилась в зале и чуть не осела на пол. Я уже здесь была. Именно в этом месте состоялся разговор Манрада и его друзей.
Но переживать было некогда: из соседней комнаты бесшумно вышел Белен. Увидев меня, он насторожился, доставая оружие, даже вознамерился его испробовать на неожиданной мишени, как страх заставил меня прошептать, выставив вперед руки:
- Не надо, Белен! - сказала я на его языке без малейшего, кстати, акцента, что сильно смутило верзилу.
Белен медленно опустил дротик, и я вспомнила, что человеку надо дышать.
- Кто вы, и почему называете моего друга по имени? - послышался за спиной знакомый голос.
Я мелко задрожала, поняв, что неприятности только начались. Господи, это же голос Дала, того самого, а котором я мечтала, о котором плакала ночами, живого Дала!
Мне захотелось спрятаться, сбежать, на худший конец - открыть глаза и проснуться, лишь бы не оборачиваться, не отвечать на вопрос. Да и что я могла ответить, что я вообще могла сказать?
- Я и вас могу назвать по имени, - промямлила я, так и не обернувшись, с трудом сдерживая себя в руках. - Вареон...
И это же надо так влипнуть! Что мне делать! Куда бежать! И надо ли?
- Я не понимаю ни слова из того, что вы сказали,- в голосе Дала слышалась только одна эмоция: настороженность. - Но, кажется, вы назвали меня по имени!
Сообразив, что пыталась разговаривать с ним по-русски, я оперлась на стул и тихо прошептала на понятном принцу языке, поняв вдруг, что язык Дала, в отличие от языка Белена дается мне с небольшим трудом. Будто первый был моим родным, а второй - приобретенным.
- Вы не поверите, Вареон, но я действительно ваш друг. И я знаю каждого, кто в этом доме, но меня здесь не знает никто. Я ничего не могу объяснить... сама не понимаю...
Вареон не слушал, или делал вид, что не слушает, изучая каждую складку моего наряда, и вдруг смертельно побледнел. Вслед за ним и я...
Что он увидел? Проследив за взглядом принца, я посмотрела на свои браслеты и пожала плечами: браслеты как браслеты, ничего особенного...
- Где она?!
Я прикусила губу. Что это за "она", и в какую игру меня вогнал этот сумасшедший Александр? Или это я сошла с ума? Может, меня добил уход Максима, и теперь я лежу в каком-то пансионате, и мне снятся сны? А Максим сидит рядом и просит вернуться? Может, я умираю на снегу и мне сниться сон? А ребенок? Что с ним? Он тоже приснился? И Вареон, реальный Вареон, что трясет за плечи, больно, требует объяснений. Господи, какие объяснения я могу ему дать? Ему, Далу, которого я когда-то любила? Или воображала, что любила? Что мне ему сказать? Что мне он снился, а потом стал реальным по воле призрака?
Но за меня опять все решили, как всегда... Грудь внезапно пронзила раскаленная стрела боли, и я поняла, это все реально - во сне так не болит.
Кто-то или что-то вошел в мое тело, расположился по хозяйски, стряхнул с себя руки удивленного принца и заговорил:
- Я рад вновь вас видеть, Вареон.
- Вновь? - не поверил своим ушам Вареон.
Я и сама не верила: с моих губ слетали слова произнесенными чужим голосом. Голосом Александра.
- В последний раз я видел вас рядом с братом, когда тот умирал. Тогда я забрал единственного человека, который мог бы вам помочь... Ее... Принцесса красива, не так ли, Вареон, и вы ее все так же любите? Одно слово из ее губ у чаши невиновности, и вы свободны перед любыми обвинениями, но я пойду дальше - я освобожу вас от проклятия, которое на вас невольно навел, если вы исполните последнюю просьбу умирающего.
- Это вы! - вскричал Вареон, сжимая кулаки.
- Не надо кричать, принц, я за свою ошибку уже достаточно поплатился. Сейчас я мертв. Но я не смогу обрести покой до тех пор, пока частично не исправлю содеянного. Я не могу вернуть вам брата и родителей Нарана, но отдам принцессу, рассудок и доброе имя. Этого достаточно. Но я всего лишь призрак, и не могу действовать, вы можете. Вам придется постараться. Не так уж и сильно, не волнуйтесь. Первое - не вы, ни ваш друг Ганар не должны пытаться увидеть лицо моей посланницы. Второе: вместе с вами она должна отнести медальон в храм Асиры на границе с Малинией. И сделать то, что скажут жрецы. Это единственный шанс на возвращение вашего доброго имени, можете мне поверить, и единственный шанс не повторить ошибку брата...
- Я не подчинюсь тебе!
- Верите целителям? - усмехнулся Александр моими губами. - Манраду? Ничего не могу сказать о советнике, но многое - о целителях. Вы глупец, Вареон! Самое смешное, что вы сглупили в самом начале, приняв дар за проклятие. Медальоны не сажают в вас семя - они его воскрешают. Однажды воскреснув, семя умрет лишь с хозяином. И целители это знают. Их единственное лечение для вас - мягкий яд. Если не верите мне - попросите Вихря осмотреть принесенный девушкой медальон. В нем нет зла. И в вас, как ни странно, нет. Нет и в моих помыслах. Зло, оно снаружи. Это власть, и стремление к власти. И оно достанет вас даже у целителей. Теперь вам решать, я сделал все, что мог.
Я пошатнулась, застонав от боли, когда Александр внезапно покинул мое многострадальное тело. Как же больно! Мой ребенок! Если ты, сволочь, убьешь моего ребенка, я тебя из могилы вырою, кол тебе в грудь вобью, чтобы живых за собой не тащил!
Кто-то подхватил меня у самой земли. Разглядев в дымке слабости знакомое лицо, я прошептала:
- Спасибо, Вихрь!
- Не за что, госпожа, - вежливо ответил маг, слегка нахмурившись, в то время, как под спевший Ганар внимательно разглядывал мои браслеты. Дались им эти игрушки!
- Отдайте мне медальон! - прошептал маг.
Я отдала, не в силах противится приказу. Вихрь вцепился в медальон, как информатик - в новый компьютер, а я едва доползла до кресла, боясь пошевелиться от боли. Ну, Александр, ну услужил!
Подошедший Ланс сунул мне в ладони питье, и я уже хотела снять вуаль, как предусмотрительный Вихрь оторвался от созерцания медальона и выразительно посмотрел на Вареона и Ганара. Вареон хмыкнул и отвернулся, Ганар задумчиво поклонился принцу и вышел из комнаты.
Ланс помог мне снять вуаль, и все взгляды впились в мое лицо. Не знаю, что они там хотели увидеть, но явно ничего не увидели, и Ланс, прикусив губу, протянул мне чашу: напиток оказался приятным на вкус, похожим на густой вишневый компот, он принес мне облегчение, а сочувствующие глаза Ланса - надежду.
- Сумасшествие какое-то! - прошипел Вареон, но обернулся лишь тогда, когда я вновь, с помощью того же Ланса, надела вуаль. Обернулся и посмотрел на меня так ненавидяще, что я до крови прикусила губу, сняла с рук ненавистные браслеты, растревожив порез на запястье, и отдала ненавистное украшение принцу. Пусть забирает, пусть оставит меня в покое! Пусть! Только не смотрит с ненавистью! Не выдержу этого взгляда...
Сглотнув горький комок, я украдкой смахнула набежавшие на глаза слезы, вовремя вспомнив о ребенке. Встретив настороженный взгляд Вихря, я почувствовала, как щеки мои покрылись румянцем, впервые поблагодарив Александра за вуаль.
Вареон ничего не замечал, помимо браслетов. Он принял их с такой осторожностью, будто держал в руках снежинку и боялся, что она растает.
- Это и в самом деле медальон пробуждения, - сказал Вихрь, неожиданно опускаясь на корточки перед моим креслом и потянувшись к моей порезанной руке. - Странная штука, я такой никогда еще не видел.
Я невольно отшатнулась, но маг потребовал:
- Дайте мне взглянуть.
- Зачем?
- Рука кровоточит, порез глубокий. Если вы не хотите мне дать осмотреть, я буду вынужден думать, что вы хотите себя убить, - почувствовать на себе взгляды всех, присутствующих в комнате, я вновь сглотнула. - И вы понимаете, что в свете услышанного я не могу вам этого позволить.
Протянув ему запястье, я смущенно ответила:
- Нет, вы не понимаете...
- Я много не понимаю, - Вихрь осмотрел порез. - Например, почему вы до сих пор живы. Кто сдерживал кровь... и кто вы такая.
- Верьте мне, я тоже многого не понимаю, - голос мой невольно дрогнул, вслед за ним - ладони, и Вихрь вдруг улыбнулся, почти ласково.
А потом начал что-то шептать... Порез полыхнул огнем. Больно особо не было, но неприятно... И когда Вихрь опустил, наконец-то, мою руку, ладонь безвольно упала на помятое, столь нелепое в этой обстановке платье. Как же я устала... но молчать не могла. Да и не хотела.
- Я бы на вашем месте прислушалась к Александру. Не знаю, что он там натворил, но просто так люди после смерти советов не дают. Тем более, после христианских обрядов по всем правилам. Александр сказал, чтобы я доверяла своей интуиции, а моя интуиция...
- Плевать я на нее хотел! - вскричал Вареон. - Твой Александр убил моего брата.
- Если я правильно поняла - не убил, а что-то пробудил, - осторожно ответила я. - И не мой Александр, а ваш, вы ведь его первым встретили, не так ли? Кто виноват, что безумие у вас в крови?
- Не надо таких слов, госпожа, - мягко сказал Вихрь, поправляя вуаль на моем лице. - Я приготовлю вам маску, так будет удобнее. Как вас называть?
- Маргарита, - машинально прошептала я. - Сокращенно... Марга.
Почему я назвала тогда такое нетипичное для моего мира сокращение своего имени, я и сама не поняла, даже синхронизация со словом "карга" меня смутила. В то мгновение я с грустью подумала, что больше, наверняка, не увижу своего Максима, зато теперь я оказалась рядом с Вареоном. Вот радость-то! Почему не на двумя неделями раньше?
Мужчины в доме оказались на редкость вежливыми, уступив мне одну из кроватей.
Постельное белье здесь почему-то оказалось розовым, тонким, с удивительным запахом ландыша. Я думала, что не смогу заснуть, но стоило только моей голове коснуться подушки, как меня окутало плотное одеяло сновидения. Под запах ландыша снился мне родной мир, Максим, цветущие луга...
- Хочу домой, - прошептала я сквозь сон, с удивлением почувствовав, как кто-то бережно закутал меня в теплое одеяло.
__________________________
3
Я так и не узнала, что они решили. Потому что спрашивать не хотелось, а специально информировать меня никто не собирался. Меня вообще не замечали. Я ходила по комнатам, как неприкаянная, совала везде свой длинный нос, нарывалась на вежливые фразы и шла дальше. Мое присутствие явно всем мешало, но вслух этого никто не сказал. За них взгляды говорили.
Наскучив общим неприятием, я частенько шла прямиком к Лунатику изливать свои беды. Лунатик слушала, похрустывая принесенными яблоками или морковкой, и во время одной из исповедей, я, нервно теребя ее седло, наткнулась на тайный кармашек, откуда, к своему удивлению, извлекла маленький мешочек с похожими на настоящие камушками.
"Спасибо, Александр! - впервые за долгое время обрадовалась я. - Этого мне хватит на приличное приданное или на жизнь в небогатой деревне. А вы, господа надутые аристократы, надо вам, вот и тащите свой медальон в храм. У меня заботы поважнее будут: ребенка Максима растить надо! Медальончик уже не моя забота, Александру после его выходок я уже ничего не должна... Почему бы не..."
Я спрятала найденный кошелечек в укромное место на груди, при этом не забыв завернуть один из камушков в листик черемухи и всунуть в карман. Начитавшись в свое время исторических книг одно я запомнила твердо: камушки везде стоят дорого и показывать их всех вовсе не обязательно. Доберусь до ближайшего жреца, получу статус свободной, куплю маленький магазинчик и буду продавать местным модницам милые мелочи. А что там станет с Вареоном и его выводком - это их проблемы! Не маленькие, путь я им указала, а более ничего сделать не могу!
Но план планом, а в женской одежде, да еще такой, особо не разбежишься. Прикинув размеры присутствующих, я потихоньку стащила у Вихря не очень-то новую тунику, а у Ланса парочку грубых сапог, сложила свое платье в узелок и осторожно привязала красивый, но бесполезный наряд к седлу. Лунатик не возражала (пол своего животного я уточнила у Ланса еще в первый день): видимо и ее тоже достало сугубо мужское общество.
Утром, пока еще все спали, мы украдкой вышли из конюшни, спустились по дорожке к речке, и отправились в путь, стараясь проделать как можно больший кусок, пока нас не схватились. Хотя, кто там собирался хвататься пустого места?
Но и пустое место иногда бывает очень даже заметным. Мой побег продлился всего с полчаса - у реки нас с Лунатиком терпеливо поджидал усмехающийся Вихрь:
- Куда собралась? - спросил он, хватая недовольную Лунатика за повод.
- А ты мне, маг, не указывай! - заносчиво ответила я. - Я к тебе в служанки, помнится, не нанималась, женой и сестрой тоже не являюсь, так что уйди с дороги!
Вихрь улыбнулся, и от одной его улыбки во мне все вскипело.
- Тунику отдай!
- Новую купишь! - огрызнулась я. - Не бедный, чай! У принцев в друзьях ходишь!
- Марга, почему ты бежишь? - неожиданно спросил Вихрь, убрав улыбочку. И не зря - еще немного, и я бы ее стерла. Ногтями!
- А что мне с вами делать? - парировала я. - Вам неплохо было без меня, справитесь и дальше! И мне неплохо было без вас - думаю, и дальше будет не хуже!
- Марга, ты ведь понимаешь, что не просто так сюда попала, что в этом есть определенный смысл...
- Ага, сейчас услышу длинную сказочку о воле богов, судьбе человека, загробном мире и цели жизни! Так вот, маг, - цель моей жизни - держаться подальше от вас и вам подобных, а также от неприятностей, на которые вы сами и напрашиваетесь! Да у вас тут вообще сборище каких-то экстремалов, которые только и делают, что ищут приключений на свою голову! Вот скажи мне, какого черта не хватало Лансу, что тот сбежал из дома? Манрад плохой брат - не смешите мои тапочки! Более мудрого и тактичного человека во всем вашем проклятом мире не найти. Знали бы вы, чего я навидалась... Пожил бы этот самый Ланс в вашей же деревне, как захр, мигом бы ценил родственные связи. Теперь остановимся на Белене. Чего он с Лансом связался? Сидел бы в своей деревне, землю обрабатывал бы, да детишек нянчил - нет, и ему приключений подавай... А ты, Вихрь, великий маг, как я понимаю, объясни, зачем тебе Дал? Ну а сам Вареон хорош, я ему помогаю, а он на меня же волком и смотрит! Нет уж, я жить хочу! Поедет у принца крыша, как у братца, что я делать буду? На кого он первого накинется?
- Думаешь только о себе девочка, нехорошо...
Я засмеялась, услышав стандартную в таких случаях фразу, и продолжила:
- Поверь мне, маг, пока люди думают о себе, они совершают меньше глупостей. Как только начинают думать за других - начинаются крупные и мелкие неприятности. У меня ведь нормальная жизнь была. Проигнорировала бы зов Александра, подавила бы в себе сны - и все было бы в порядке. Нет, мне надо было лезть под ту березу ради этого медальона, и зачем? Чтобы напроситься на брезгливый взгляд принца, которого я и спасала? Да идите вы знаете куда! Видите ли, призрака пожалела! А он меня пожалел? Он меня спросил, прежде чем во все это втягивать? Я ведь с Максимом должна была поговорить, а теперь я его потеряла... Кто обо мне подумает? О моем ребенке?
- Вот именно! - жестко ответил Вихрь. - Ты знаешь, что здесь делают с детьми, рожденными без отца? Их убивают!
- Не позволю! - закричала я, мгновенно возненавидев этот мир. - Максима, ребенка Максима! Убить?! Сволочи вы, не дам, укрою, спрячу, но убить не дам! Он единственное, что у меня осталось!
- Именно поэтому протекция Вареона тебе не повредит, - заметил Вихрь. - Ты же понимаешь, что наследный принц может многое...
- Вареон еще и опальный принц, - возразила я.
- Опальный, верно, - заметил Вихрь. - Но ты сама просила нас верить Александру. Вареон связался с Манрадом, и они вместе решили последовать совету твоего... друга. Мы сделаем все, о чем просил Александр. И ты положишь медальон на жертвенный алтарь в храме, даже если мне придется тебя доставить туда силой. Ты - единственное связующее звено с Александром, единственная, кто может нам помочь найти принцессу!
- За что вы меня так ненавидите? - взмолилась я.
- Ты сама пришла, Марга, - мягко ответил Вихрь. - Никто тебя и не думал ненавидеть. Просто пока ты нам чужая.
- Пока?
- Нам предстоит долгий и опасный путь, - заметил Вареон. - Многое может случиться. Но равнодушия в конце между нами точно не будет. Я поговорю с остальными. Мы постараемся держаться с тобой более... мягко. Не требуй от нас многого - ты женщина, при этом красивая женщина, мы - мужчины, полноценные мужчины. Ты понимаешь, что это значит? - я кивнула. - Видишь, даже природа против нас. Если мне, магу, сложно удержаться от твоего обаяния, то, как быть с остальными? Мы не питаем к тебе ненависти, мы... боимся за свои сердца. Там, где среди мужчин встревает одна женщина, часто начинаются неприятности. Кстати, если Вареон не поможет тебе в конце нашего пути... я могу стать отцом твоему ребенку и мужем тебе.
- Стоит ли так жертвовать собой, маг? - усмехнулась я. - Здесь первенец - носитель имени рода.
- Ты не различаешь жертву и выгоду, женщина, - заметил Вихрь. - Ты даже и не подозреваешь, каким подарком ты бы стала для того, кого любишь. Увы, но любишь ты не меня. А первый или второй сын - для меня, как мага, не важно. Важен талант, который передается ребенку с кровью. Тот сильнее из магов, у кого дар развит лучше, а не тот, кто родился первым. И мы еще поговорим о твоем "здесь", Марга. Слишком много в тебе загадок, чтобы оставить их без внимания. Боюсь, Александр наследил не только в судьбах семьи Врана, но и в твоей. А пока все не решилось, давай останемся в наших отношениях на слове "друзья". Или хотя бы "приятели". Я знаю, что доверие - слишком ценный товар, чтобы его требовать так сразу, и только это меня удерживает от вопросов.
- Я разрешаю задать тебе три, - решилась я. А что мне оставалось делать! Мне необходим был союзник в этом мире, а Вихрь подходил на эту роль, как никто другой. - Больше я не выдержу. Но, задавая вопросы, помни, что ты и сам должен мне ответить на мои...
- Кто отец твоего ребенка?
- Максим, сын Александра, - ответила я. - Именно поэтому я пошла на поводу этого проклятого призрака. Теперь моя очередь. Почему ты дал присягу какому-то бранеону?
- Я узнал принца, Марга, видел его в монастыре. Ты удивлена?
- В моем мире монастыри не сочетаются с магией, - задумчиво ответила я.
- И в моем - не сочетаются. Скорее сотрудничают, чтобы не враждовать, - улыбнулся Вихрь, и задал второй вопрос:
- Где сейчас Максим?
- Там, где мне его никогда не достать, - с грустью ответила я. Проклятый Александр! Недаром говорят - муж и жена одна сатана. - Ланса ты тоже сразу узнал?
- Нет, впервые я узнал его настоящее имя лишь во время разговора с Манрадом. Последний вопрос - о "здесь" и "там".
- Умеешь ты спрашивать, Вихрь, - сказала я, слезая с Лунатика, садясь на траву и приглашая Вихря сесть рядом. Тот с явным удовольствием воспользовался приглашением. - Ну, "приятель", тогда давай поговорим. Может ты мне, маг, объяснишь, что происходит?
И я начала рассказывать. Сначала медленно, подбирая слова, потом быстро и сбивчиво, рассказывать все, что произошло со дня начала моих слов. Все, кроме моей влюбленности в Дала и отношениях Анлерина-Хамал. Все, что касалось Дала и его друзей, но не Нарана и Манрада.
А Вихрь сидел рядом и слушал. Я так и не поняла, как много он понял, чему он поверил, а чему нет, но закончили мы, когда солнце уже было в зените, а у меня во рту пересохла от долгого монолога.
- Спасибо за откровенность, - тихо прошептал Вихрь. - У меня появилось больше вопросов, чем ответов, но на сегодня и в самом деле хватит. Мне надо подумать. Твой вопрос?
- Что мне делать, Вихрь? - взмолилась я, внезапно почувствовав в Вихре ту самую мужскую опору, которой мне в этом мире не хватало. - Что ты бы сделал на моем месте?
- Твой рассказ не меняет моего ответа, женщина, - отвел взгляд Вихрь. - Нам по-прежнему надо держаться друг друга - в этом я убедился еще больше.
- Что происходит?
- Вопросы закончились, Марга, на сегодня хватит. - Вихрь, встал подавая мне маску.
- Дай мне подумать, пока я и сам мало что понимаю...
Вернулись мы в траурное молчание. Никто не спросил, ни где мы были, ни почему это я в мужской одежде, ни о чем мы договорились. Просто косились в мою сторону и молчали. А я благодарила маску за то, что они не видели моего лица.
__________________________________
4
Этот мир не избавил меня от прежнего безумия. Ложась спать, я надеялась, что все изменится, и раз я в этом мире, то мне будет сниться тот, с его родными сердцу картинами: залитыми электричеством улицами, неоновыми вывесками, рождественскими гирляндами, елкой на главной площади, медленно текущей Двиной, милыми сердцу лицами Кати, Васи, Лены, даже Димки, и, главное, Максима...
Но увидела я знакомые улицы столицы Ланрана. Город еще спал в лоскутном одеяле теней. Только только начинало светать, плакал мелкими каплями дождик, умывая и без того мрачное здание замка. Внутри, куда меня втянуло, было не радостней: в комнате с плотно занавешенными окнами царил полумрак, рассеиваемый только неясным светом единственной свечи.
На кровати с бархатным, темно-зеленым балдахином лежала Анлерина. Это была уже не та горделивая красавица, которую я когда-то видела в своих снах: румянец сошел с ее щек, на губах появилась корка, волосы потускнели и не были так тщательно причесаны, как обычно. Кожа ее стала столь прозрачной, что под ней виднелись тоненькие жилки, по шее стекла капелька пота, застыв у основания кружевного воротника... Ее глаза, окруженные темными тенями, были закрыты, но она не спала: мой дух чувствовал, что принцесса уже очнулась от кошмара болезни и пытается поднять тяжелые веки.
Но прошло достаточно много времени, когда девушка пошевелилась, тихо застонала от слабости, с трудом открыла глаза, и увидела, как и ожидалось, не меня, глупого приведения, а сидевшего у ее кровати жениха.
Как я раньше его не замечала? Впрочем, не трудно было не заметить: и без того тонкий Хамал умудрился похудеть еще больше, его идеально белая когда-то кожа чуть посерела, наряд, вне обычая, был помят и слегка грязен, и теперь Хамал походил скорее не на красивую статую, а на манекен из магазина поношенной одежды...
Только принцесса открыла глаза, как морщинки усталости сошли с лица ее жениха, сменившись искренней, счастливой улыбкой. Таким я Хамала не видела никогда: помятый, начесанный и заросший, он казался мне теперь скорее студентом-анаректиком, тянущимся за наркотиком, чем льстивым придворным.
- Как я счастлив, что вы наконец-то очнулись! - прошептал он дрожащим от волнения голосом. - Целитель говорил, что вы излишне задержались в мире снов, моя дорогая.
- Воды... - прошептала девушка, и Хамал, вскочив на ноги, принес ей чашу с приятно пахнущей жидкостью. Судя по насыщенному зеленому цвету и запаху, это была не вода, а какое-то зелье, сваренное из трав.
- Вареон... - прошептала Анлерина, с трудом разжимая запекшиеся губы.
- Мне следовало бы разозлиться на вас за недоверие, - поджал губы юноша, с истинно ангельским терпением помогая больной напиться. - Вы мне солгали, но я вас не виню. Вареон убежал, и я сомневаюсь, что его найдут.
Анлерина, счастливо улыбнувшись, упала на подушки и прошептала:
- Ты... не прав... не... убивал, - прошептала и заснула.
Хамал пожал плечами, поставил чашу на столик, отодвинул со лба девушки мокрый от пота локон и разлегся в кресле. Заснул он почти мгновенно, и время вновь понеслось передо мной со страшной скоростью: дождик за окном успокоился, вошедшая служанка впустила в комнату теплый ветерок, солнышко поднялось высоко над городом, решило, что на сегодня достаточно и уже покатилось к горизонту, как в покои больной осторожно вошла Хлоя. Вслед за ней шел маленький, худенький человечек в зеленом и излишне скромным для дворца наряде. Легкий шорох разбудил Хамала, и жених принцессы удивил меня, поклонившись неприметному гостю.
- Вижу, что принцесса проснулась, и вы дали ей мое зелье? - спросил зеленый, и Хамал ответил:
- Вы правы, целитель.
- Никто ей ничего не приносил? - спросил, как оказалось местный врач, вглядываясь в лицо Хамала. На мгновение мне показалось, что я присутствую на игре "Кто кого перехитрит". Но только на мгновение...
- Чего именно вы боитесь? - спросил Хамал, в одно мгновение преображаясь из измученного жениха в коварного придворного. - Яда?
- Яды тоже бывают разные, - заметил целитель, подходя к кровати и вглядываясь в лицо больной. - Прошу оставить меня наедине с принцессой...
Хамал слегка скривился, но послушно вышел из комнаты. Мне не хотелось следовать за ним, но и мое эфемерное тело, послушное чужой воле, понеслось по воздуху вслед за черным принцем.
Внезапно Хамал остановился и без стука вошел в неприметную с коридора дверь. Привычно проследовав за ним, я узнала покои Сарадны, те самые, где недавно состоялся разговор фаворитки и Манрада.
- Молодец, сын, - потрепала Хамала по щеке Сарадна. - Ты сумел добиться доверия у сумасбродной девчонки, и ее отца очаровал. Это трогательное дежурство у постели было хорошо продуманным ходом...
- Ты не понимаешь, мама, - холодно начал Хамал, отклоняясь от материнской ласки. - Смерть Анлерины сейчас принесла бы больше проблем, чем выгоды. Твои усилия оказались бы напрасными.
- Это не так уж и плохо, сынок, - заметила Сарадна. - Если бы приемником оказался ты... или Манрад...
- Мама! - засмеялся Хамал. - Уже сейчас целитель следит за принцессой, как за зеницей ока! Он ждет яда, и я подозреваю от кого, подозреваю, и зачем. Чтобы подстраховаться. Если принцесса, не смотря на уход клана, умрет, то свалят ее смерть не на беспомощность клана целителей, а на тебя, неужели не понимаешь! Да, Вран не поверит, ты слишком крепко держишь его слабое сердечко в своих руках, но король это еще не все. Жрецы, изначально стоявшие не по твоей стороне, взбаламутят народ, который тоже тебя не любит. Начнутся волнения. Тебя обвинят в смерти двоих детей короля, а от такого пятна нам не отмыться за всю жизнь. Анлерина должна жить!
- Не влюбился ли ты в эту девчонку, что так ее защищаешь? - сощурила глаза женщина. - Только вот чувства твои ничего не меняют, слышишь!
- Я сделаю все, что ты скажешь, - произнесли губы Хамала, а глаза утверждали нечто другое.
- Знаю, что сделаешь, - усмехнулась Сарадна, не замечая недовольства сына. - Куда же ты денешься?"
Кто-то осторожно коснулся моего плеча, и я мгновенно проснулась, почти не удивившись, увидев рядом с кроватью Вихря. Почувствовала только раздражение: слишком вольно трактует маг мое расположение, так вольно, что позволяет себе входить в комнату, когда я сплю. А что, если бы я привыкла почивать в голом виде?
- Ты сильно побледнела во сне, - не замечая моего недовольства, и скорее сам себе, чем мне, задумчиво сказал маг. - А теперь щеки снова румяные, и в глазах блеск. Что тебе снилось?
Последний вопрос был произнесен столь властным тоном, что все мое демократическое воспитание воспротивилось против ответа. Но, подавив душевные порывы, я натянула одеяло до подбородка, краснея под взглядом мага, и все же ответила:
- Анлерина очнулась после болезни.
Вихрь не стал задавать вопросов, он вообще повел себя странно: облегченно закрыл глаза и чуть слышно выдохнул. Тут-то я и поняла, что маг верит в мои сны гораздо больше, чем я сама.
- Что ты знаешь о моей сестре, ведьма!
Вопрос заставил меня вздрогнуть, и не только меня. Но на мою защиту Вихрь вставать не спешил: лишь поклонился принцу и чуть отошел в сторону, не заслоняя более от Вареона моей персоны.
- Вас случаться никто не научил! - начала я нападение в ответ на нападение. Вихрь перестал улыбаться, явно понял, что это камень не только в Вареонов огород... - Думала я, что у принцев больше мозгов, но ошибалась. Мало того, что входите без стука, так еще и смеете меня оскорблять!
Вареон промолчал. Как и всегда в моем присутствии он избегал на меня смотреть - это уже настолько вошло в привычку, что мне не очень-то и требовалась маски. Вот и теперь, пока я поспешно надевала на лицо поданную предусмотрительным Вихрем черную ткань, мой гость, гневно уставившись в пол и проигнорировав мое замечание, переспросил:
- Что ты знаешь о моей сестре?
Прогресс! В вопросе отсутствует слово "ведьма"... Уже лучше...
- Ваша сестра недавно прибыла в замок из двухлетнего путешествия, - быстро ответила я, остерегаясь и далее игнорировать вопрос его высочества. - По прибытии одна из ее телохранительниц передала ей записку и браслет от близкого человека. С этим человеком состоялось у принцессы две встречи: последняя из них закончилась ссорой, что чуть было не лишило жизни нашего наследного принца, да благословят его боги! - Вареон сверкнул глазами, но проглотил мое замечание. - От волнения у принцессы началась горячка, но этой ночью она пришла в себя. Прежде, чем Анлерину сморил сон, милый жених нашей принцессы, будь благословенно его имя! - Вареон сжал кулаки, но опять промолчал. Зато не выдержал Вихрь, украдкой бросив на меня укоризненный взгляд, - ей успели рассказать о побеге брата.
Не выдержав гневного взгляда Вареона, я продолжила уже гораздо спокойнее и почти примирительно:
- Не надо так на меня смотреть, Вареон, или Дал, как вас называть? Вы сами начали эту бессмысленную и даже опасную в нашем положении перебранку. В конце концов, принц, я прошу у вас не так уж и много: больше меня не оскорблять. Я никогда не причиняла зла ни вам, ни вашим друзьям и не заслужила такого обращения. И не моя вина, что нам теперь надо держаться вместе... была бы моя воля...
- Была бы моя воля... - прошипел принц.
- И что?
- Я бы тебя убил! - ответил Вареон, направляясь к двери. Лишь у самого порога он остановился и, не смотря на меня, добавил:
- Я постараюсь более не оскорблять вас, Марга. Я не за этим пришел, а чтобы сообщить... мы уезжаем сегодня. Будьте готовы... госпожа.
- Я предупреждал, что не будет легко, - попытался успокоить меня Вихрь, как только закрылась дверь за принцем. - Это только начало.
- Лучше бы ты дал мне уехать, - зло прошептала я, с трудом сдерживая слезы гнева. Даже последние слова Вареона, столь похожие на извинение, не смогли могли меня успокоить.
- Не всегда то, что мы считаем лучшим, на самом деле для нас хорошо. Принц примириться с твоим присутствием в отряде, обещаю.
А я сама примирюсь? Вихрь ушел, а я с трудом справилась с желанием бросить ему что-то вдогонку. Как Анлерина. Но, во-первых, это была не моя комната и не мои вещи, а, во-вторых, это не мой мир вообще, а в-третьих, и в главных, Вихрь - единственный, кто ко мне здесь относится с подобием дружелюбия, единственный, кому я могу доверять...
Если и его потеряю, если и он меня оттолкнет, то не выдержу...
Стянув с себя маску, я разрыдалась.
Ненавижу! Всех их ненавижу!
А за окном пошел ливень. Всхлипывая, я слушала, как опасно близко била в лес молния и... не помню, о чем я тогда молилось. Но явно о чем-то неразумном.
_________________________________
5
День сборов пробежал быстро. Мои попутчики без сожаления прощались с лесным домом: хаотично запиралась одна дверь за другой, покрывалась чехлами, выбрасывались прочь остатки скоропортящейся еды.
Окна плотно закрывались ставнями, а сам дом окутался непонятной мне сетью магической защиты, оставив свободной от ловушек только гостиную. Ту самую, где стояли статуэтки.
Здесь мы ждали проводника. В ожидании неведомого мне человека, который решил припоздать, я успела по двадцать раз во всех подробностей рассмотреть каждую из статуэток, большей частью изображавших восьминогих крылатых коней. То, что в этом мире и такие водятся, меня не удивляло. В последнее время меня ничего не удивляло...
Проводник приехал где-то к полудню, и привез одежду для нашего отряда, какие-то вещи и целый табун лошадей... Сам проводник мне не понравился. Всем видом он походил на грубого, излишне волосатого медведя, и только карие, глубоко посаженные глаза резко блестели умом и хитростью. Енах, так его звали, был одет в ту же одежду, что привез: прямую тунику из грубой коричневой ткани, подкрепленную на талии широким поясом, пару ладных, крепких сапог и длиннющий, до самых пят плащ, подбитый по вороту и подолу мягким мехом. Каждому из мужчин проводник собственноручно подстриг длинные до этого волосы, подал им черные повязки - знак принадлежности к статусу свободных. Каждому он приготовил лошадей, для каждого сделал новые квадратики, начиненные магией и заменяющие здесь документы.
- Стан, - прошептал он, вешая магический квадратик на толстую шею Белена. - Родился и вырос в южных землях. Нанялся к господину три года назад, с тех пор путешествует с ним.
- Ансел, уроженец Белозвенья, маг третьей категории, помогаешь господину в его поисках с прошлого года, - Вихрь кивнул в знак согласия, опуская голову, чтобы низкорослому проводнику было удобнее надеть цепочку.
Тем временем Енах подошел к Вареону:
- Миранис, внебрачный сын Анкрекана, властителя Западных гор. Выписан по личной просьбе господина из Зелогорья месяц назад, - Енах подал Миранису маленький кубик.
- Ганар - друг господина, изгнанный из своей страны, но не имеющий права носить те же одежды, что и он, в силу наших традиций.
- А Ланс? - поинтересовался Вареон.
- Наш господин вспомнит давнее детство и свое настоящее имя - Илахан. Он - отпрыск очень богатого рода и младший, избалованный брат Манрада, советника короля. Путешествует вместе со своей молодой женой...
- Нет! - перебили его два очень возмущенных голоса, один из которых по праву принадлежал мне, второй - "новобрачному".
- А как еще мы можем объяснить в отряде женщину? - невинно поинтересовался Енах. - Хотите играть любовницу? Пожалуйста, мы не против. Только это может вызвать некоторые проблемы... Если к жене антриона никто не подойдет, то отбить у него любовницу - милое дело.
- Пусть будет жена, - поспешно смирилась я. В конце-концов, это всего лишь игра, и мое возмущение действительно смешно...
Но Ланс, или Илахан посмотрел на меня с такой ненавистью, что я не выдержала:
- Ну что ты, муженек, неужели я так плоха?
- Очень даже хороши, госпожа! - усмехнулся Енах, бросая мне ворох женской одежды. - Вам помочь?
- Сама справится! - как всегда некстати вспомнил о мужской ревности Ланс.
А ведь я и в самом деле не знала, как эту чуждую для меня одежду натянуть на мое несчастное тело. Правда, это не повод, чтобы принимать помощь от чужого мужчины...
- Хватит с меня и женитьбы, рогоносцем я быть не желаю!
- Ну что ты, Илаханчик, - мягко ответила я. - Какой рогоносец? Твоя женушка сама о себе побеспокоится, если что и будет, так никто не узнает... А невидимые рожки не так уж и страшны, правда, милый?
- И это вам подарок Манрада, - Енах поспешно всунул мне в руки синий флакончик, явно стараясь перебить открывшего рот Ланса. - Нам нельзя привлекать внимание вашей маской, поэтому Манрад послал своих людей за подпольным эликсиром и отдал за этот флакончик бешеные деньги. От вас требуется встать перед зеркалом, помазать лицо и представить, как бы вы хотели выглядеть... Жаль, что подобные мази действуют только на женщин.
Через некоторое время, прокляв все шнурки и застежки, я все же вышла на крыльцо из предоставленной в мое распоряжение гостиной в виде шикарной блондинки с зелеными глазами и фарфоровой кожей. А почему бы и нет? Этот мир даже начинал мне нравиться. При виде моей новой внешности Ганар сглотнул, Вареон привычным жестом отвел глаза, Вихрь понятливо улыбнулся, Белен стал еще больше похожим на неуклюжего медвежонка, а Енах, подняв брови, удовлетворительно хмыкнул. Одному Илаханчику не понравилось: судя по его недовольному виду он уже начал вести счет моим предполагаемым любовникам. Помогая мне сесть на Лунатика, мой суженный не преминул прошипеть:
- И откуда в вас, женщинах, столько тупости? Не могла выбрать что-то более скромное?
- Мы же отвлекаем внимание от Вареона, муженек, а что лучше отвлечет ваше племя, чем красивая женщина? - засмеялась я, погладив Илахана по свежевыбритой щеке.
Отличная у него кожа и красив он, мой муж, только вот улыбка злая, жаль...
Тем временем остальные были заняты: осматривали приведенных Енахом лошадей. Животных было аж двенадцать. Семь нагружены какими-то свертками, а пять - под седлом, явно для верховой езды.
- Что в тюках? - спросил любознательный Белен на своем языке. - Еда?
- Мы едем не по пустыне, - ответил Енах на том же языке с легким акцентом. - В свертках - гардероб госпожи и ее мужа.
Белен покосился в мою сторону, явно прикидывая, сколько денег было истрачено на мою бесполезную особу, но меня в тот момент интересовало другое.
- А почему животных пять? - подала голос я, отчасти чтобы хоть немного отомстить язвительному проводнику. - Вы у нас пешком ходить любите?
- Потому что антреоны на лошадях не ездят.
То, что "антреонов" здесь всего двое, до меня, как до утки, дошло на третьи сутки. Со мной и так было все понятно: куда ж я без своего Лунатика, а вот на чем поедет "мой милый" Илахан? Скосив украдкой глаза на мужа, я обомлела - такое выражение, как у него, было на лице соседского мальчишки, когда ему пообещали поездку в Диснейленд. Но спросить у Ланса, чему это он обрадовался, я не успела: в воздухе что-то забило крыльями, будто над нами появилась огромная птица, моя спокойная и уравновешенная Лунатик вскинулась на дыбы, и я в следующее мгновение думала лишь об одном - как, скажите на милость, мне удержаться на неожиданно взбесившимся животном!
Кусты и деревья вокруг слились в единую кашу, меланхоличный Лунатик летела по лесу со скоростью метеора, а я так сильно вцепилась в ее гриву, что потом еще долго болели несчастные пальцы. Я чувствовала, что сук пробил ткань платья и коснулся моей кожи, как ветка хлестнула по лицу, слышала, как упал вывихнутый из земли копытом камень, но думала только об одном - если я шлепнусь с этой проклятого коняги, то сломаю себе шею, но если я выживу - то сломаю шею этому чертовому Лунатику и Лансу, который вызвал ту самую "птичку"!