Алмиэон : другие произведения.

Лэ о Лейтиан Возобновленная

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Перевел Алмиэон, 1 сентября 2010 г.
  

IV

ВОЗОБНОВЛЕННАЯ

"ЛЭ О ЛЕЙТИАН"

  
   [330]
  
   Когда мой отец начал "Лэ о Лейтиан" с самого начала, на первых порах он, возможно, не намеревался сделать большее, нежели просто переработку поэмы, улучшение отдельных строк и небольших отрывков, но непременно по первоначальным плану и структуре. По крайней мере, это он сделал с Песнью I; и переделку произвел на старом машинописном тексте B. Но с Песнью II он скоро осуществил намного более радикальную переработку и фактически написал новую поэму по тому же сюжету и в том же размере, что и старая версия. Правда, отчасти это произошло потому, что история Горлима изменилась, но также ясно, что его охватил новый порыв, в котором он стремился к чему-то новому, а не просто изменению речевых оборотов. Старая машинопись все еще использовалась по меньшей мере как физическая основа для новых песней, но на протяжении большого куска напечатанные стихи были просто зачеркнуты, а новые написаны на вставных листах.
  
   Старая Песнь II, в которой чуть больше 300 строк, была расширена до 500 и разделена на новые Песни 2 и 3 (чтобы удобно отличать старую и новую версии используются римские и арабские цифры). Переписывание старой машинописи продолжается на небольшой отрывок в Песни III (новая Песнь 4), а затем прекращается. На основе этого, ныне крайне беспорядочного текста, мой отец написал превосходную, украшенную рукопись "С", неминуемо вводящую некоторые дальнейшие изменения; и она останавливается лишь немного не достигнув места, где заканчивается текст B. Впоследствии машинисткой была сделана машинопись D в двух экземплярах; очевидно под присмотром моего отца, но, на минутку, нет необходимости сказать что-то свыше того замечания, что он сделал некоторые изменения в этих текстах позднее.
  
   Переписывание текста B, без сомнения, было вторым этапом, чьи черновые переработки более не существуют; поскольку в случае новой Песни 4 такие предварительные наброски сохранились. На одной из таких страниц, вполне очевидно сделанных в то же время, что и наброски стихов, мой отец нарисовал план этажа части дома 99 Холивелл-Стрит в Оксфорде, в который он переехал в 1950 г. Несомненно, он нарисовал этот план незадолго до переезда, пока обдумывал, где лучше всего расположиться в этом здании. В таком случае ясно, что новое начало "Лэ о Лейтиан" было одной из первых вещей, к которым он обратился, когда "Властелин Колец" был завершен.
  
   Ниже я приводу текст рукописи С в ее конечной форме (то есть после некоторых изменений, сделанных в ней) до момента, где она кончается (т.е. до строки 624),
  
   [331]
  
   включая одно или два очень небольших изменения, сделанных позднее в машинописи(ях) D, за которой следует дальнейший короткий отрывок (строки 625-60), найденный только в черновике перед тем, как он был добавлен в D. Краткие примечания и комментарии даны на стр. 348-351.
  

ЛЭ О ЛЕЙТИАН

1. О ТИНГОЛЕ В ДОРИАТЕ

  
   Король жил в древние времена
   еще люди по земле не бродили
   его власть вознеслась в полумраке пещер,
   его рука простиралась на поляны и лощины.
   Из листьев его корона, зелен его плащ, 5
   его серебряные копья длинны и остры;
   звездный свет был пойман на его щите,
   до того, как Луна создана и Солнце сотворено.
   В последующие дни, когда к берегам
   Средиземья из Валинора 10
   эльфийские воинства в могуществе вернулись,
   и знамена развевались и горели огни,
   когда короли Эльдамара шли
   в мощи на войну, под небом
   тогда его серебряные трубы звучали 15
   когда Солнце было юным, а Луна новой.
   Вдали в Белерианде,
   в Дориате, осажденной земле,
   сидел король Тингол на хранимом троне
   в чертогах из камня многоколонных: 20
   там берилл, хрусталь и бледный опал
   и металл, обработанный подобно рыбьей чешуе,
   щит и латы, топор и меч
   и блестящие копья хранились в складах:
   все это было у него и то мало ценил, 25
   ибо дороже, чем все богатство в чертоге,
   и прекрасней, чем рожденные людьми,
   была его дочь, Лутиэн.
  
   О ЛУТИЭН ВОЗЛЮБЛЕННОЙ
  
   Столь гибкие члены более не побегут
   по зеленой земле под солнцем; 30
  
   [332]
  
   такой прекрасной девы больше не будет
   от рассвета до сумерек, от солнца до моря.
   Ее одеяние было голубым, как летние небеса,
   но серыми, как вечер, ее были глаза;
   ее плащ был расшит прекрасными лилиями, 35
   но темными, как тень, были ее волосы.
   Ее ноги были быстры, как птица в полете,
   ее смех был радостен, как весна;
   стройная ива, согнутый камыш,
   аромат цветочного меда, 40
   свет на листьях деревьев,
   голос воды - большими, чем все это,
   были ее красота и блаженство,
   ее слава и ее очарование.
   Она жила в зачарованной земле, 45
   пока могущество эльфов еще держало в cвоей власти
   сплетенные леса Дориата:
   никто прежде туда не находил пути
   незваным, никто лесной кроны
   не смел пересечь или пошевелить чуткие листья. 50
   К Северу лежит земля ужаса,
   Дунгортин, где все пути вели к смерти,
   в холмах тени, мрачных и холодных;
   за ними были владения Смертельной Ночи
   в Таур-ну-Фуина оплоте зловещем, 55
   где солнце слабо светило и луна потускнела.
   К Югу - широкие неизведанные земли;
   К Западу - древний ревущий Океан,
   нехоженный и безбрежный, широкий и буйный;
   К Востоку - заостренные голубые пики, 60
   молчаньем объятые, туманом укутанные,
   горы внешнего мира.
   Так Тингол в своем скальном чертоге
   среди Тысячи Пещер высоких
   Менегрота, как король обитал: 65
   к нему дороги смертных не вели.
   Рядом с ним сидела его бессмертная королева,
   прекрасная Мелиан, что сплела невидимые
   сети волшебства вокруг его трона,
   и заклятия легли на дерево и камень: 70
   острым был меч и высоким шлем,
  
   [333]
  
   короля бука, и дуба, и вяза.
   Когда трава была зелена и листья длинны,
   когда зяблик и дрозд пели свои песни,
   там под ветвью и под солнцем, 75
   в тени и в свете бежала
   прекрасная Лутиэн, эльфийская дева,
   танцующая в лощине и на лесной поляне.
  
   О ДАЙРОНЕ, МЕНЕСТРЕЛЕ ТИНГОЛА
  
   Когда небо было чистым и звезды яркими,
   Дайрон своими тонкими пальцами, 80
   как светлый день переходит в вечер,
   трепетную приятную музыку творил
   на серебряных флейтах, тонких и чистых,
   для Лутиэн, девы любимой.
   Там радость царила и голоса веселые; 85
   там вечером покой, а утром светло,
   там сияющие камни и бледное серебро
   и червонное золото на бледных пальцах сияло,
   и эланор и нифредиль
   все еще цвели на неувядающих лугах, 90
   пока бессчетные годы эльфийской земли
   давно по Белерианду текли,
   пока судный день не подошел,
   как все еще поют эльфийские арфы.
  
   2. О МОРГОТЕ И ЛОВУШКЕ, В КОТОРУЮ ПОПАЛ ГОРЛИМ
  
   Далеко в Северных каменных холмах 95
   в пещерах черных стоял трон,
   пламенем окруженный; там дым
   клубящимися столбами поднимался, чтобы подавить
   дыхание жизни, и там в глубине
   в удушливых темницах потерянные ползли 100
   к безнадежной смерти все те, кто бродил
   по воле судьбы по тому ужасному полумраку.
   Король там сидел, самый черный и жестокий
  
   [334]
  
   из всех, что под небом жили.
   Чем земля или море, чем луна или звезды, 105
   был он древнее, намного могущественнее
   его бездонный разум, чем у
   эльдар и людей, и сотворен
   из силы первозданной; до того, как камень,
   был высечен для создания мира, в одиночестве 100
   он странствовал во тьме, неистовый и ужасный,
   обожженный огнем, которым владел.
   Он принес разрушение черное
   Благословенному Королевству и затем бежал назад
   в Средиземье, чтобы снова построить 115
   под горами твердыню, наполненную
   презренными рабами ненависти:
   смертная тень нависала над его вратами.
   Свои воинства вооружил он стальными копьями
   и пламенными мечами, и по их пятам 120
   волки бежали и змеи ползли
   безвекие. Ныне вперед они устремились,
   его легионы, неся разрушение, разжигая войну,
   в полях, и заливах, и в седых лесах.
   Там, где долго золотой эланор 125
   мерцал среди травы, они пронесли
   свои черные знамена, где зяблик пел
   и арфисты серебряные арфы сжимали,
   теперь черные вСроны кружили и кричали
   среди зловония, и повсюду 130
   мечи Моргота обагрились кровью
   под рассеченными и растоптанными трупами.
   Медленно его тень подобно туче
   ползла с Севера, и в гордыне считал,
   что не прекратится месть его падшая; 135
   к смерти или рабству под властью ада
   все создания он обрек: Северная земля
   лежала в страхе под его ужасной рукой.
   Но все еще там в холоде жил, скрываясь,
   сын Беора, Барахир смелый, 140
   земли и власти лишенный,
   кто однажды принцем людей был рожден,
   а ныне изгоем таился и прятался
   в суровых вересковых пустошах и серых лесах.
  
   [335]
  
   О СПАСЕНИИ КОРОЛЯ ИНГЛОРА ФЕЛАГУНДА ДВЕНАДЦАТЬЮ БЕОРИНГАМИ
  
   Двенадцать мужей все еще следовали за ним, 145
   по-прежнему верные, когда все надежды потеряны.
   Их имена еще в эльфийских песнях
   поминаются, хотя прошли долгие годы
   с тех пор, как отважный Дагнир и Рагнор,
   Радруин, Дайрун и Гильдор, 150
   Горлим Несчастный и Уртель,
   и Артад и Хаталдир пали;
   с тех пор, как черная стрела с отравленным концом
   забрала Белегунда и Барагунда,
   могучих сынов Бреголаса; 155
   с тех пор, как тот, чья судьба и деяния затмили
   все сказания людей, был погребен в могилу,
   прекрасный Берен, сын Барахира.
   Ибо то были избранные люди
   из дома Беора, которые в топях 160
   камышовых Сереха отчаянно защищались
   вместе с королем Инглором в день
   его поражения, и их мечи
   так спасли из эльфийских владык
   благороднейшего; и его любовь они заслужили. 165
   И он, отступая на юг, возвратился
   в Нарготронд в свое могучее королевство,
   где все еще носил свой венценосный шлем;
   но они воротились на свою северную отчизну,
   бесстрашные и малочисленные, и там остались, 170
   еще непобежденными, бросая вызов судьбе,
   преследуемые неспящей ненавистью Моргота.
  
   О ТАРН АЭЛУИНЕ БЛАГОСЛОВЕННОМ
  
   Такие смелые деяния они там вершили,
   что вскоре охотники, искавшие их,
   при слухах об их приближении бежали. 175
   Хотя такая награда была назначена за каждую голову,
   что равнялась выкупу за короля,
   солдаты не могли принести Морготу
   вестей даже об их сокрытом логове;
   ибо где нагорье бурое и голое 180
   над темными соснами возвышается
   крутого Дортониона к снегам
  
   [336]
  
   и голым продуваемым горам, лежит
   горное озеро, голубое днем,
   а ночью - зеркало темного стекла 185
   для звезд Элберет, что движутся
   над миром на Запад.
   Некогда освященное, то место все еще было благословенным:
   ни тень Моргота, ни злое создание
   еще не приходили туда; шепчущее кольцо 190
   тонких серебристо-серых берез
   склонялось к его берегам, и лежала вокруг
   необитаемая вересковая пустошь, и голые кости древней земли подобно выстоящим камням
   пронзали вереск и утесник; 195
   и там у бесприютного Аэлуина
   охотников владыка и верные люди
   под серыми камнями создали себе укрытие.
  
   О ГОРЛИМЕ НЕСЧАСТНОМ
  
   Горлим Несчастный, Ангрима сын,
   как вествуют предания, из них был 200
   самым ярым и отчаявшимся. Он в жены,
   когда прекрасным был его удел,
   взял светлую деву Эйлинель:
   горячо любили друг друга они, пока зло не пришло.
   На войну он ушел; с войны воротился 205
   и нашел свои поля и усадьбу сгоревшими,
   его дом, брошенный, без крыши стоял,
   пустой среди обнаженного леса;
   а Эйлинель, светлую Эйлинель,
   увели, никто не мог сказать куда, 210
   далеко, к смерти или рабству.
   Черной была тень того дня
   навсегда в его сердце, и сомнение
   все еще терзало его, когда он ходил вокруг,
   в глуши блуждая, или ночью, 215
   часто бессонной, думая, что она могла
   до прихода зла заблаговременно бежать
   в леса: она не умерла,
   она жива, она вернется вновь,
   чтобы искать его, и найти убитым. 220
   Поэтому иногда оставлял он убежище,
  
   [337]
  
   и тайно, в одиночку, опасность презрев,
   приходил к своему старому дому ночью,
   разрушенному и холодному, без огня или света,
   но ничто, кроме оживленного горя он не получал, 225
   пока наблюдал и ожидал там напрасно.
   Тщетно, или даже хуже - ибо много шпионов
   было у Моргота, множество тайных глаз
   легко прозревали глубочайшую тьму;
   и приход Горлима они заметили, 230
   и о нем сообщили. Вот пришел день,
   когда снова крался Горлим по тому пути,
   по заброшенной заросшей тропинке
   в темных сумерках осени, когда шел дождь
   и завывал холодный ветер. Вот! свет 235
   у окна дрожайщий в ночи
   он видел изумленный; и подойдя ближе,
   меж слабой надеждой и внезапным страхом,
   он заглянул внутрь. "То была Эйлинель!"
   Хотя изменилась она, он знал ее хорошо. 240
   Горем и голодом она была измождена,
   ее кудри спутались, ее одежды оборваны:
   ее добрые глаза от слез потускнели,
   когда тихо рыдала она: "Горлим, Горлим!
   Ты не мог оставить меня. 245
   Тогда ты убит, увы! Ты, должно быть, убит!
   И я должна прозябать в холоде, одна
   и без любви, как голый камень!"
   Один стон она испустила - и тогда свет
   погас, и в дыхании ночи 250
   волки завыли; и на его плечи пали
   внезапно цепкие руки ада.
   Так слуги Моргота крепко его обхватили
   и безжалостно связали, и привели
   к Саурону, главе войска, 255
   владыке оборотней и призраков,
   самому бесчестному и падшему из всех, кто преклонялся
   у трона Моргота. В могуществе он жил
   на Острове Гаурот; но ныне скакал
   с войском вне дома по велению Моргота, 260
   чтобы обнаружить мятежника Барахира.
   Он сидел в мрачном лагере неподалеку,
  
   [338]
  
   и туда его мясники приволокли свою добычу.
   Там в муке Горлим лежал
   с цепями на шее, руках и ногах, 265
   в ужасные мучения его погрузили,
   чтобы сломить его волю и вынудить
   предательством купить конец страданиям.
   Но ничто он им не открыл
   о Барахире, не нарушил обета 270
   верности, что им был дан;
   пока наконец не прервались они,
   и некто тихо подошел к его столбу,
   темная фигура наклонилась и говорила
   ему об Эйлинель, его жене. 275
   "Желаешь ты", - сказал он, - "расстаться с жизнью,
   которую несколькими словами можешь сохранить
   для нее и себя, и свободно уйти,
   и жить вместе вдали от войны,
   друзей Короля? Что еще ты желаешь?" 280
   И Горлим, истерзанный долгою мукой,
   жаждущий снова увидеть свою жену
   (которая, он думал, тоже попалась
   в сети Саурона), позволил такой мысли
   родиться, и пошатнулась его верность. 285
   Тогда сразу, наполовину готового, наполовину нет,
   они привели его к каменному трону,
   где восседал Саурон. Он стоял в одиночестве
   перед тем мрачным и ужасным ликом,
   и Саурон сказал: "Подойди, низкий смертный! 290
   Что я слышу? Что ты дерзнул
   торговаться со мной? Ну же, отвечай, ничего не тая!
   Какова твоя цена?" И Горлим низко
  
   склонил свою голову, и с великим горем
   медленно, слово за словом, наконец, умолял 295
   того безжалостного и вероломного владыку,
   чтобы он мог свободно уйти и
   снова обрести Эйлинель Светлую,
   и жить с ней, и прекратить войну
   против Короля. Больше он ничего не просил. 300
   Тогда Саурон рассмеялся и сказал: "Ты раб!
   Цена, которую ты просишь, однако, мала
   для предательства и позора столь великого!
  
   [339]
  
   Я исполню это непременно! Ну, я жду:
   Подойди! Говори теперь - быстро и правду!" 305
   Тогда дрогнул Горлим и отступил
   на полшага назад; но устрашающий взгляд Саурона
   его удержал, и не смел он лгать:
   как начал он, так и должен продолжать
   от первого ложного шага к ненадежному концу: 310
   Как мог, он все отвечал,
   предал своего владыку и братство,
   и умолк, и пал ниц.
   Тогда Саурон громко рассмеялся. "Ты ничтожество,
   ты пресмыкающийся червяк! Поднимись, 315
   и слушай меня! Испей теперь чашу,
   что я любезно тебе приготовил!
   Ты глупец: призрак ты видел,
   который я, Саурон, сотворил, чтобы заманить
   твой томящийся по любви разум. Ничего больше там не было. 320
   Холодны сауроновы призраки, чтобы на них жениться!
   Твоя Эйлинель! Она давно мертва,
   мертва, еда для червей более ценна, чем ты.
   И все же я исполню твою мольбу:
   к Эйлинели ты скоро отправишься, 325
   и ляжешь в ее постель, чтобы более не ведать
   о войне - или мужестве. Прими свою плату!"
   И Горлима тогда увели они прочь,
   и жестоко умертвили; и наконец,
   на сырую землю его тело бросили, 330
   в которой Эйлинель давно лежала,
   в сожженных лесах мясниками убитая.
   Так умер Горлим злой смертью
   и проклял себя в предсмертном вздохе,
   и Барахир наконец угодил 335
   в Моргота западню; ибо в ничто обращена
   была предательством древняя благодать,
   что долго хранила то уединенное место
   Тарн Аэлуин: ныне лежат открытыми
   все тайные тропы и сокрытое убежище. 340
  
   [340]
  
   3. О БЕРЕНЕ, СЫНЕ БАРАХИРА, И ЕГО БЕГСТВЕ
  
   Темная с Севера ныне туча ползла;
   ветра осени, холодные и резкие,
   свистели в вереске; унылые и серые
   мрачные Аэлуина воды лежат.
   "Сын мой, Берен", - тогда сказал Барахир, 345
   "Ведаешь ты о слухах, достигших нас,
   о силе с Гаурхота, что послана
   против нас; и наши запасы еды почти исчерпаны.
   На тебя жребий пал по нашему закону
   отправиться вперед одному, чтобы привести 350
   помощь, какую сможешь, из укрытий немногочисленных,
   что по-прежнему нас снабжают, и что нового
   узнать. Да сопутствует тебе удача!
   Поскорее возвращайся, ибо неохотно
   отпускаем мы тебя из нашего братства, 355
   так мало нас: и Горлим в лесу
   долго блуждает или погиб. Прощай!"
   Когда Берен ушел, подобно дурному предзнаменованию
   звучали в его сердце те слова,
   последние, что он слышал от своего отца. 360
   Через вереск и топь, через деревья и шиповник
   бродил вдалеке: он видел огонь
   лагеря Саурона, он слышал крики
   охотившихся орков и крадущегося волка
   и повернул назад, ибо долгий путь 365
   по темному лесу лежал.
   От усталости он, должно быть, заснул,
   вынужденный ползти по барсучьей норе,
   и все же он слышал (или снилось ему)
   вблизи шагающий легион, который сопровождал 370
   звон кольчуг и грохот щитов,
   вверх к каменистым горным полям.
   Он в темную глубину тогда скользнул,
   пока не показалось ему, когда муж тот в водах тонул,
   стараясь больше дышать, 375
   что он поднялся по илу рядом с берегом
   мрачной заводи под мертвыми деревьями.
   Их синевато-серые сучья в холодном ветерке
   дрожали, и все их черные листья колыхались:
   каждый лист - черная каркающая птица, 380
  
   [341]
  
   чей клюв каплю крови роняет.
   Он вздрогнул, стараясь уползти оттуда
   через витые водоросли, когда вдалеке
   увидел тень, слабую и серую,
   скользящую по мрачному озеру. 385
   Медленно она приблизилась и тихо говорила:
   "Горлимом я был, но ныне призрак
   воли сломленной, нарушенной верности,
   предатель преданный. Уходи! Не оставайся здесь!
   Пробудись, сын Барахира, 390
   и поспеши! Ибо Моргота пальцы почти
   у горла твоего отца; он знает
   о ваших встречах, ваших путях, вашем тайном убежище".
   Затем он поведал о дьявольской ловушке,
   в которую попал и в которой пропал; и наконец, 395
   моля о прощении, рыдал, и исчез
   во тьме. Берен пробудился,
   вскочив, как от внезапного удара,
   пламенем гнева наполненный. Свой лук
  
   и меч он схватил, и подобно косуле 400
   стремглав по скалам и вереску поспешил,
   еще до рассвета. До того, как день прошел,
   к Аэлуину он, наконец, подошел,
   когда красное солнце в пламени зашло на западе;
   но Аэлуин был красным от крови, 405
   красными были камни и потоптанная грязь.
   Черный на березах сидел ряд
   воронов и черных ворон;
   влажными были их клювы, и темным мясо,
   зажатое в их цепкие лапы. 410
   Один каркал: "Ха, ха, он пришел слишком поздно!"
   "Ха, ха!" - отвечали они, - "Ха! Слишком поздно!"
   Там Берен положил кости своего отца,
   в спешке возведя над ним курган из камней;
   не вырезал рун, не написал ни слова 415
   о Барахире, но трижды ударил
   по самому верхнему камню и трижды громко
   прокричал его имя. "За твою смерть" - клялся он, -
   "Я отомщу. Да, даже если судьба
   приведет меня, наконец, к вратам Ангбанда". 420
   Тогда он повернулся и больше не плакал:
   слишком темно было в его сердце, слишком глубокой рана.
  
   [342]
  
   В ночь холодный, как камень,
   нелюбимый, без друзей, шагнул одинокий.
   Сведущ в охотничьей науке он был и не нуждался 425
   в следе, чтобы их найти. С малой осторожностью
   его беспощадный враг, самонадеянный и гордый,
   уходил на север со звуком громким
   медных рогов, чтобы поприветствовать своего владыку,
   топча землю тяжелыми ногами. 430
   За ними смело, но осторожно, следовал
   ныне Берен, быстрый, как гончая по следу,
   пока у темного водоема,
   где Ривиль берет начало у холма,
   спускаясь, чтобы в камыши Сереха попасть, 435
   он не нашел убийц, не обнаружил своего врага.
   Из засады на ближнем склоне холма
   он заметил их всех: хотя не особо боялся,
   их слишком много было для его меча и лука,
   чтобы он мог убить их в одиночку. Тогда, спускаясь ниже, 440
   как змея в вереске, он ближе подполз.
   Много уставших от похода спало,
   но вожди их, развалившись на траве,
   пили и из рук в руки пропускали
   свою добычу, неохотно передавая каждую малую вещь, 445
   снятую с мертвых тел. Один из них кольцо
   поднял и засмеялся: "Вот, товарищи", - кричал он, -
   "Это мое! И я не буду отрицать,
   хотя мало подобных этому на земле.
   Ибо я сорвал его с руки 450
   того самого Барахира, которого я убил,
   разбойника и мошенника. Если правдивы сказания,
   он получил его от некоего эльфийского владыки
   за мерзкую службу своим мечом.
   Не помогло оно ему - он мертв. 455
  
   Опасны они, эльфийские кольца, так говорят;
   и все же ради золота оставлю его себе, да,
   и к своей жалкой награде добавлю.
   Старина Саурон велел мне принести его назад,
   и все же, сдается мне, не нуждается он в 460
   бСльших богатствах в его сокровищницах:
   чем повелитель более велик, тем больше жаден он!
   Так запомните ребята, поклясться вы должны,
  
   [343]
  
   что на руке Барахира ничего не было!"
   И когда он договорил, стрела пронеслась 465
   от дерева позади, и передний был убит,
   задыхаясь пал с зубцом в горле;
   с покосившимся лицом рухнул на землю.
   Дальше, как свирепый волкодав, прыгнул
   и оказался среди них Берен. Двоих он отбросил 470
   в сторону мечом; схватил кольцо;
   убил того, кто схватил его; прыгнул
   и в тени опять исчез, и бежал,
   прежде, чем их крики ненависти и ужаса
   из засады в долине раздались. 475
   Тогда за ним, как волки, они понеслись
   с воем и проклятьями, скрежетом зубов,
   рубя и ломая, через вереск,
   пуская стрелы наугад, одну за одной
   в дрожащие тени или колыхающиеся листья. 480
   В роковой час был Берен рожден:
   он смеялся над их стрелами и вопящими рогами,
   быстрейший из живущих людей,
   неутомимый в степях и легкий в болотах,
   по-эльфийски мудрый в лесах, он скрылся, 485
   защищенный своей серой кольчугой,
   в Ногроде сделанной искусством гномов,
   где молоты звенят в пещерном полумраке.
   Как неустрашимый Берен был прославлен:
   среди людей наиболее смелых на земле, 490
   считалось, что народ будет произносить его имя,
   предсказывая, что его будущие деяния
   превзойдут славу даже золотого Хадора
   или Барахира и Бреголаса;
   но ныне горе в его сердце проникло, 495
   к ярости отчаяние его привело, более он не сражался
   в надежде жизни, или отрады, или славы,
   но ища пути так использовать свои дни,
   чтобы только Моргот всерьез ощутил
   остроту его карающего меча, 500
   прежде, чем смерть он найдет и конец страданиям:
   боялся он лишь угодить в рабские цепи.
   Опасность он искал и гнался за смертью,
   и так избежал судьбы, которой домогался,
  
   [344]
  
   и деяния отважные, не переводя дыхания, совершал 505
   один, слухи о которых принесли
   новую надежду многим сломленным людям.
   Шептали они "Берен" и начинали
   тайно точить мечи, и тихо
   у сокрытых очагов часто по вечерам 510
   пели они песни о луке Берена,
   о Дагморе, его мече: о том, как он подходил
   бесшумно к лагерям и сражал главаря,
   или окруженный в своем жилище чудесным образом
   уходил, и под кровом ночи 515
   в тумане или при луне, или в свете
   полного дня снова приходил.
   Об охотников преследующем, убийце убийц
   они пели, о том, как Горгол Мясник был зарублен,
   о засаде в Ладросе, огне в Друне, 520
   о тридцати в одной битве сраженных,
   о волках, что визжали подобно дворняжкам и бежали,
   да, сам Саурон был ранен в руку.
   Так один наполнил всю ту землю
   страхом и смертью для народа Моргота; 525
   его друзьями были бук и дуб,
   которые не изменяли ему, и осторожные создания
   с шерстью и шкурой и оперенными крыльями,
   что молча бродили или жили в одиночестве
   в холмах, и в глуши, и в каменистых пустынях, 530
   стерегли его пути, его верные друзья.
   Все же редко изгнанника добр конец;
   и Моргот был королем более сильным,
   чем любой в мире, с тех пор в песнях
   поется: тьма в эту землю пришла, 535
   достигла тень его руки,
   каждый отступивший возвращался снова;
   на место одного убитого посылал он двоих.
   Новая надежда угасла, все мятежники убиты;
   потушены были пожары, песни смолкли, 540
   деревья порублены, вереск сожжен, и через пустыню
   спешно шло черное воинство орков.
   Они едва не сомкнули кольцо мечей
   вокруг Берена; упорно по его следу
   ныне ступали их шпионы; внутри их кольца 545
  
   [345]
  
   не было помощи, на волоске
   от смерти, загнанный, стоял объятый страхом
   и знал, что должен наконец умереть,
   или бежать из страны Барахира,
   земли любимой. Рядом с озером 550
   под грудой безымянных камней
   должны быть останки тех некогда могучих костей,
   оставленные равно сыном и родней,
   о которых скорбят камыши Аэлуина.
   Зимней ночью бесприютный Север 555
   он оставил, и крадучись вперед
   к лагерю своего бдительного врага,
   он пересек его, тень на снегу,
   порыв ветра, и он ушел,
   разора Дортониона, 560
   Тарн Аэлуина и вод его серых,
   никогда снова не видел.
   Больше не запоет его невидимая тетива,
   больше не полетят его строганные стрелы,
   больше не ляжет его охотничья голова
   на вереск под небом.
   Северные звезды, чье серебряное пламя,
   древние люди звали Пылающий Вереск,
   виднелись за его спиной и освещали
   землю покинутую: он ушел. 570
   Повернул он на юг, и далеко
   его долгий и одинокий путь лежал,
   пока маячили на его пути
   ужасные пики Горгората.
   Никогда нога из людей самых смелых 575
   еще не ступала по тем горам, крутым и холодным,
   не взбирался никто по их утесистым краям,
   оттуда, покоробившись, взгляд не обращал и не вздрагивал,
   увидев их южный крутой склон, обрывающийся отвесно
   в скалистые вершины и столб, 580
   вниз в тени, что лежали там,
   до того, как солнце и луна были созданы.
   В долинах, оплетенных обманом,
   омываемых водами горьковато-сладкими,
   темная магия таилась в бездне и горной лощине; 585
   но вне ее за пределами
  
   [346]
  
   взора смертных орлиный глаз
   с головокружительных высот, что пронзают небо,
   может серый и мерцающий увидеть вдалеке,
   как блики на воде под звездами, 590
   Белерианд, Белерианд,
   границы эльфийской земли.
  
   4. О ПРИХОДЕ БЕРЕНА В ДОРИАТ. НО СНАЧАЛА РАССКАЗЫВАЕТСЯ О ВСТРЕЧЕ МЕЛИАН И ТИНГОЛА
  
   Давным-давно в Древние Дни
   до того, голос услышали или проложили пути,
   стояло прибежище молчаливых теней 595
   в освещенном звездами тенистом лесе Нан Эльмот.
   В Древние Дни, что давно прошли,
   свет среди теней сиял,
   голос в тишине был слышен:
   внезапное пение птицы. 600
   Туда Мелиан пришла, Госпожа серая,
   и ее темные длинные волосы опускались
   ниже серебристого пояса
   и опадали к ее серебряным стопам.
   Соловьев с собой она привела, 605
   коих песни своей сама научила,
   которые сладко на ее светящихся руках
   пели в бессмертных землях.
   Оттуда, беспутно странствуя некоторое время
   из Лориэна, она решила взобраться 610
   на бесконечную горную стену
   Валинора, о подножие которой бьются
   волны Тенистого Моря.
   Тогда оттуда ушла она свободно,
   в сады Богов более не 615
  
   возвращаясь, но на смертных берегах
   мерцанием прежде рассвета бродила
   и ткала свои заклинания от поляны к поляне.
   Птица в темноте леса Нан Эльмот
   выводила свои трели, и, прислушившись, Тингол стоял 620
   изумленный; тогда вдали он услышал
  
   [347]
  
   голос более прекрасный, чем у прелестнейших птиц,
   голос, как кристально чистое пение,
   отдаленный, как нить серебряного стекла.
  
   Здесь рукопись С заканчивается. У следующего короткого отрывка существует не менее пяти черновых набросков с бесконечно малыми изменениями в выражениях (и его первые десять строк были написаны на тексте В). Затем, в процессе набора, к машинописи D была добавлена конечная форма:
  
   О народе и родне он больше не думал: 625
   о пути, что эльдар проделали
   от далекого Куйвиэнена,
   о землях, что лежат за Морями,
   он более не тревожился, забывая обо всем,
   влекомый только тем дальним зовом, 630
   вглубь в сумерки леса Нан Эльмот,
   потерянный и забытый стоял он.
   И там он увидел ее, прекрасную и хрупкую:
   Ар-Мелиан, Госпожу серую,
   безмолвную, как деревья без ветра, 635
   стоящую по колено в тумане,
   и в лице ее слабый свет сиял
   Лориэна, мерцающий в ночи.
   Ни слова она не сказала; но, шаг за шагом,
   колеблющаяся тень, к ней 640
   вперед шел в серебристой мантии король,
   высокий Элу Тингол. В кольце
   прислушивающихся деревьев он взял ее руку.
   Мгновение лицом к лицу они стояли,
   одинокие, под вращающимся небом, 645
   пока освещенные звездами годы на земле не прошли,
   и в лесу Нан Эльмот деревья
   не выросли темными и высокими. Рокочущие моря,
   поднимающиеся и накатывающиеся на берега,
   и рог Ульмо не заботили его боле. 650
   Но долго его народ тщетно искал,
   своего владыку, пока Ульмо не позвал снова,
   и тогда в печали они ушли,
   покидая леса. К гаваням серым
   на западном берегу, к последнему 655
   долгому побережью смертных земель, они отправились
   и оттуда перенесены были за Море
  
   [348]
  
   в Аман, Благословенное Королевство, чтобы жить
   у вечнозеленого Эзеллохара
  
   в Валиноре, в Эльдамаре. 660
  
   52 На одной из копий D Дунгортин был изменен на Дунгортеб, однако это исправление принадлежит позднему слою номенклатуры, и я не ввел его в текст.
  
   55 Таур-ну-Фуин С: в строке, как написано в тексте В, по-прежнему Таур-на-Фуин.
  
   140 Сын Беора: изменено на одной из копий D на беоринг, т.е. человек из дома Беора. Это изменение было сделано, когда генеалогия значительно расширилась, и Барахир более не был сыном Беора, но его дальным потомком (см. стр. 198).
  
   249-330 В этой части Песни переписанное на (или вставленное в) тексте B существует в двух вариантах, один из которых непосредственный предшественник другого. Различия между ними в том, что в раннем варианте Горлима по-прежнему, как и в ранней Лэ, привели в Ангбанд лично к Морготу. Так в отрывке в первой переработке, соответствующей строкам 255-266, читаем: в Ангбанд и железные палаты,/где трудятся отчаявшиеся рабы Моргота;/и там с оковами на руках и ногах/к ужасным мучениям его обрекли.
  
   В дальнейшем обе версии тождественны, кроме как в том, что в первой Моргот, а не Саурон: точно такие же строки используются в каждой. Но в строках 306-311 в первой версии следующее:
  
   Тогда Горлим дрогнул и отступил
   на полшага назад; но устрашающий взгляд Моргота
   там удержал его. Для Владыки Лжи
   тщетно во лжи дыхание потратить:
   как он начал, так должен закончить,
   и, насколько мог, должен все ответить.
  
   И в строках 318-321 Моргот говорит:
  
   Ты глупец! Призрак ты видел,
   что Саурон, мой слуга, создал, чтобы заманить
   твой томящийся по любви разум. Ничего более не было там.
   Холодны сауроновы призраки, чтобы на них жениться!
   547 Фраза "объятый ужасом" помечена как "X" в С (потому что Берен не был объят ужасом).
  
   [349]
  
   567-8 Изначально начинавшийся отрывок в В больше не пели о его тайной тетиве в процессе переписывания был немного изменен, но, как первоначально написано, в С было (старые строки 376-9):
  
   не нашли его более. Звезды, что горели
   над Севером серебряным огнем,
   которые Варда сотворила, Пылающий Вереск,
   как звали его люди в дни давно минувшие.
   Старые строки 373-5 затем были убраны, а 376-9 переписаны:
   Звезды, что горели серебряным огнем
   над Севером, Пылающий Вереск,
   которые Варда зажгла в годы минувшие.
   Это, в свою очередь, было изменено на строки 567-8, приведенные в настоящем тексте.
  
   581 На одной из копий D знак "Х" помещен напротив этой строки. Я думаю, что, вероятно, это было сделано значительно позднее и означает изменение идей моего отца относительно создания Солнца и Луны.
  
   596 Нан Эльмот: в черновом наброске название леса первоначально было Глад-уиал, исправленное на Глат-уиал, затем на Гиламмот, исправленное на Нан Эльмот. Именно здесь появилось название Нан Эльмот.
  
   627 В одном из набросков этого отрывка строка выглядит следующим образом: от далеких Вод Пробуждения.
  
   634 В одном из набросков этого отрывка Тар-Мелиан стояло на полях как альтернативное имя.
  

Комментарии к строкам 1-660

   В строго хронологическом рассказе об эволюции легенд Древних Дней должно рассмотреть несколько других работ, прежде чем перейти к переработкам "Лэ о Лейтиан". Рассматривая переработанную и непереработанную Лэ как единое целое, я перепрыгну эти этапы, и названия, которые в действительности возникли много раньше, появляются в первый раз в этой "Истории". Я лишь перечислю их:
  
   65 Менегрот
  
   89 эланор и нифредиль. В строке 125 - упоминание золотого эланора.
  
   115 Средиземье
  
   149 и далее. Имена людей из отряда Барахира наряду с Береном и Горлимом: Дагнир, Рагнор, Радруин, Дайруин, Гильдор, Уртель, Артад, Хаталдир, Белегунд и Барагунд. Белегунд и Барагунд - сыновья Бреголаса (брата Барахира); а Горлим - сын Ангрима (199). Все эти имена появляются в Сильмариллионе (стр. 155, 162).
  
   [350]
  
   161 "Топи камышового Сереха". Берен нападает на орков у водоема Кивиль, который "берет начало у холма,/ спускаясь, чтобы попасть в камыши Сереха" (434-5).
  
   162 Фелагунд назван Инглор (Инглор Фелагунд в подзаголовке, p. 335).
  
   182, 560 Дортонион.
  
   186 Эльберет.
  
   196 и далее (Тарн) Аэлуин
  
   255 и далее Саурон
  
   259, 347 Гаурот. Ср. Тол-ин-Гаурот, "Остров Оборотней", в Сильмариллионе.
  
   434 Ривиль
  
   494 Хадор
  
   512 Дагмор. Меч Берена нигде больше не называется.
  
   519 Горгол Мясник. Он нигде больше не появляется.
  
   520 Ладрос (земли на северо-востоке Дортониона, пожалованные королями нолдор людям Дома Беора).
  
  
   520 Друн. Это название помечено на поздних картах "Сильмариллиона" (на которых основывается карта опубликованного Сильмариллиона) к северу от Аэлуина и к западу от Ладроса, но не упоминается ни в каком другом месте.
  
   574 Горгорат. Это название встречалось в прозаическом наброске для Песни X из Лэ, но в форме Горгорот (стр. 272).
  
   596 и далее Нан Эльмот. См. прим. к строке 596.
  
   634 Ар-Мелиан (Тар-Мелиан). Имя с любой из этих приставок нигде не встречается.
  
   659 Эзеллохар (Зеленый Холм Двух Древ в Валиноре).
  
   Вдобавок здесь можно отметить Дунгортин (52), где новая версия изменена от старых строк 49-50:
  

К северу лежит Земля Ужаса,

откуда только злые тропы вели.

  
   на
  

К северу лежит земля ужаса,

Дунгортин, где все пути вели к смерти.

   В старой версии "Земля Ужаса" очевидно просто означает "земля Моргота". Здесь Дунгортин располагается как в "Сильмариллионе", между Горами Ужаса и северной границей Завесы Мелиан; см. стр. 314.
  
   В переработанной Лэ история Горлима значительно развилась. В старой (см. стр. 162-4, 169-70) Горлим оставил своих товарищей и пошел "на встречу/ с тайным другом в долине"; он обнаружил "дом, слабо мерцающий" и внутри него увидел призрак Эйлинели. Он оставил дом, боясь
  
   [351]
  
   охотников Моргота и волков, и возвратился к своим товарищам; но позднее в один из дней специально отыскал слуг Моргота и выразил готовность предать своих собратьев. Его привели в чертоги Моргота, который рассказал ему о сотворенном призраке, чтобы заманить Горлима:
  
   призрак тот, который, может, был
   сдается мне, именно тем, что ты видел!
   (Но в строках 241-2 говорится, что "люди считали, что Моргот создал/ злой призрак").
  
   Существует также примечательное развитие в переработанной Лэ, в которой "12 беорингов" (можно подразумевать 13, включая самого Барахира) Дортониона были как раз теми людьми, которые спасли короля Фелагунда в Битве Внезапного Пламени:
  
   Ибо то были избранные люди
   из дома Беора, которые в топях
   камышового Сереха отчаянно защищались
   рядом с королем Инглором в день
   его поражения ... (159-63)
   В Сильмариллионе история такая: "Моргот преследовал [Барахира] до последней капли крови, пока наконец рядом с Барахиром не осталось лишь двенадцать товарищей" (стр. 162) - нет никакого предположения, что эти выжившие были отобранным отрядом, уже объединенные как товарищи в раннем героическом деянии. Фелагунд (Инглор), как теперь говорится, вернулся в Нарготронд (строки 166-7) после того, как его спас Барахир со своими людьми (см. стр. 85-6).
  
   С этого момента дальнейшее существенное переписывание поэмы ограничивается несколькими отрывками.
  

Песнь III продолжается

   С конца переписанного вступления поэмы (строка 660 выше) машинопись D продолжается как копия В до конца поэмы, но хотя несомненно она была сделана под присмотром моего отца, сама по себе эта машинопись представляет незначительную текстовую ценность.
  
   Отрывок в первоначальном тексте (стр. 173) со строки 453 ("Так Тингол не пересек морей") до 470 был оставлен без изменений; но для строк с 471 ("В поздние дни, когда Моргот впервые") до приблизительно 613 мой отец заменил 142 строки новыми стихами (опуская долгий ретроспективный отрывок со строки 563 и далее относительно перехода Берена через Горы Ужаса), в которых очень мало от старой Лэ, и в то же время отрывок становится все более коротким. Нет сомнений, что эти строки (относительно) весьма поздние: по-видимому, настоящий кусок в песне X был переписан
  
   [352]
  
   после 1955 г. (см. стр. 360), и они вполне могут быть гораздо позже, чем эти. Существует рукописный черновой набросок, а также машинопись первых 103 строк, сделанная моим отцом и вставленная в текст D.
  
   В поздние дни, когда Моргот бежал
   от гнева и вновь поднял свою голову
   и Железную Корону, его могущество держалось
   под дымящейся горы подножием,
   созданной и укрепленной снова, 5
   тогда медленно ужас и тьма возросли:
   Тень Севера, что весь
   Народ Земли держала в рабстве.
   Владык людей он преклонить колени вынудил,
   королевства Изгнанных Королей 10
   атаковал вечно возрастающей войной:
   в своих последних гаванях на берегу
   они жили, или в крепостях, обнесенных стеной, в страхе
   оборонялись на его границах мрачных,
   пока каждая не пала. Все же власть сохранили 15
   в Дориате помимо его воли
   Серый Король и бессмертная Королева.
   Нет зла в их королевстве;
   нет силы, что их могущество может сломить,
   там по-прежнему смех и зелень травы, 20
   там листья освещаются белым солнцем
   и многие чудеса начинаются.
   Гуляла ныне в Хранимом Королевстве
   под буком, под вязом,
   там легконогая бежала по зелени, 25
   дочь короля и королевы:
   от старших детей Арды рожденная,
   красой своей эльфийской подобная утру,
   и единственное дитя, кому уготовано по рождению
   бродить в одеждах Земли, 30
   произошедшая от Тех, кто существовал
   до мира эльфа и человека.
   За оковами Арды вдалеке
   по-прежнему сияли Легионы, звезда за звездой,
   воспоминания об их труде долгом, 35
   исполнение Видения и Песни;
  
   [353]
  
   и когда под их древним светом
   на земле была ясная ночь,
   музыка пробудилась в Дориате,
   и там под ветвистым дубом, 40
   или сидя на бурых листьях бука,
   Даэрон темный с папоротниковой короной
   играл на свирелях с эльфийским искусством,
   невыносимым для смертных сердец.
   Ни одного другого музыканта не было, 45
   ни других губ или пальцев не видели
   столь искусных - так говорится в эльфийских преданиях,
   кроме Маэлора*, сына Феанора,
  
   * - И Маглор, и Маэлор появляются в наброске этого отрывка. В конечной машинописи - Маэлор, измененный на Маглор, но не моим отцом, я думаю.
  
   арфиста забытого, певца обреченного,
   чья молодость с времен, когда Лаурэлин еще цвел 50
   до нескончаемого плача прошла,
   и в море непогребенный бросился†
  
   † - В "Сильмариллионе" не говорится, что Маглор нашел свой конец в море: он бросил Сильмариль в море "и после этого он вечно бродил у берегов, и в горе пел и сожалел над волнами".
  
   Но Даэрон с восторгом в сердце
   еще жил и играл звездными ночами,
   пока один летний вечер не настал, 55
   как все еще поют эльфийские арфы.
   Весело его игра лилась;
   трава была нежной, ветер затих,
   сумерки тянулись слабо и прохлада
   в очертанной тени у пруда** 60
  
   ** - нет других ссылок на "пруд" или "озеро" в том месте в лесу, где Берен натолкнулся на Лутиэн.
  
   под ветвями спящих деревьев,
   стоящих безмолвно. У их колен
   туман болиглова слабо мерцал,
   и призрачные мотыльки на кружевных крыльях хрупких
   летали туда и обратно. У озера 65
   оживляющая, струящаяся, восходящая чисто
   игра звала. Вперед она вышла,
   чистая и внезапная, как яркий свет
   несравненной белизны, тени рассекающая,
   свое девичье жилище на белых стопах оставляя; 70
   и подобно тому, как летние звезды рождают
  
   [354]
  
   сияние в темных небесах,
   ее живой свет на все вокруг упал
   мимолетным серебром, когда она проходила.
   Там ныне она ступала эльфийским шагом, 75
   сгибаясь и качаясь в своей грации,
   почти неохотно; затем начала
   танцевать, танцевать: в замешательстве бежала,
   смущенная, и белый туман
   обвился вокруг ее кружащего бега. 80
   Волнение ветра на воде отразилось,
   и дрожащий лист и цветок были оплетены
   алмазной росой, как всегда быстро
   и еще быстрее бежали ее окрыленные ноги.
   Ее длинные волосы, как облако струились, клубились 85
   вокруг ее поднятых сияющих рук,
   когда медленно над деревьями Луна
   в славе полнолуния
   возникала, и на открытой поляне
   ее ясный и чистый свет лежал. 90
   Тогда внезапно ее ноги остановились,
   и через сплетенный лес там взволнованно
   наполовину без слов, наполовину на эльфийском языке,
   ее голос возвысился в блаженной песне,
   которой некогда у соловьев она научилась, 95
   и в живом ее веселье обратилась
   к порабощающему сердце очарованию,
   неискаженная, бессмертная, беспечальная.
   Ir Ithil ammen Eruchin Ир Итиль аммен эрухин
   menel-vir sila diriel 100 менель-вир сила дириэль 100
   si loth a galad lasto din! Си лот а галад ласто дин!
   A hir Annun gilthoniel, А хир Аннун гильтониэль,
   le linnon lim Tinuviel! лэ линнон лим Тинувиэль!
  
   Машинопись заканчивается здесь, но конечный набросок рукописи продолжается:
  
   О эльфийски-прекрасная Лутиэн,
   какое чудо тогда твой танец тронуло? 105
   Той ночью какой рок Эльвенессе
   зачаровал, твоим голосом завладел?
   Такого дива больше не будет
   на Земле или на Западе за Морем,
  
   [355]
  
   в сумерках или на рассвете, ночью или в полдень, 110
   или под зеркалом луны!
   На Нельдорет было наложено заклятье,
  
   игра на свирели в молчании стихла,
   ибо Даэрон отбросил свою флейту прочь,
   незамеченная на траве она лежала, 115
   в сомнении, связанный как камень, он стоял
   с разбитым сердцем в прислушивающемся лесу.
   И все еще в ночи она пела,
   как свет возвращается в свет,
   воспарившая с мира внизу, 120
   когда внезапно туда пришла медленная
   неуклюжая фигура, тяжело ступающая по листьям,
   и из тьмы на
   светлую поляну фигура ступила,
   с руками нащупывающими, словно неуверенная
   или ослепленная, и она, спотыкаясь, прошла,
   под луной тень отбросив,
   согбенную и темнеющую. Затем с небес,
   как жаворонок стремглав падает с неба,
   песня Лутиэн упала и смолкла; 130
   но Даэрон от заклятья освобожденный,
   в страхе пробудился и закричал в горе:
   "Беги Лутиэн, ах Лутиэн, уходи!
   Зло гуляет по лесу! Прочь!"
   Затем вперед он побежал в страхе, 135
   всегда призывая ее следовать за ним,
   пока вдали его крик не ослаб
   "Ах беги, ах тотчас же беги, Лутиэн!"
   Но молча в лощине стояла она,
   недвижно, никогда о страхе не ведовшая, 140
   как тонкий, освещенный светом луны цветок одинокий,
   белый и безветренный с поднятым к верху лицом,
   ожидающая ...
  
   Здесь рукопись заканчивается.
  

Песнь IV

   Маленький отрывок этой Песни частично переписан в более позднее время. Строки 884 и далее были изменены на:
  
   [356]
  
   Тогда Тингол сказал: "О Дайрон мудрый,
   со слухом настороженным и зоркими глазами,
   кто за всеми тропами в этой земле,
   всегда следил и в них разбирался,
   какое предзнаменование это молчание несет?"
  
   Это было быстро переписано в тексте В, и поначалу переписывание было вызвано, я думаю, желанием избавиться от слова "волшебное" в строке 886, которое подчеркнуто и помечено "Х" на машинописи D. В то же самое время "неистовый жеребец" в 893 был изменен на "великий жеребец", а Таврос на Таурос в 891. Немногим дальше, строки 902-19 были изменены, также в это время: под деревьями Эннората*
  
   * - Эннорат: Средиземье; ср. "Властелин Колец", Приложение Е.
  
   Было бы так! Долгий срок уж ныне
   прошел с тех пор, как Нахар топтал эту землю
   в дни нашего мира и древней радости,
   до мятежа владык Эльдамара,
   издалека преследующих Моргота,
   принесших войну и разорение Северу.
   Быть может Таурос выступил им на помощь?
   Но если не он, то кто или что пришло?"
   И Дайрон ответил: "Он не придет!
   Ноги божественных не покинут того побережья,
   где волны Внешних Морей продолжают реветь,
   пока многие события не произойдут
   и многие бедствия не случатся. Увы!
   Гость здесь. Леса замолчали,
   но не ждут; ибо изумленье холодное
   их держит, странные деяния они видят,
   хотя король не ведает - однако Королева, возможно,
   может угадать, и несомненно дева знает,
   кто ныне всегда с ней гуляет".
  
   Строки 926-9 были переписаны:
  
   Но Дайрон посмотрел в лицо Лутиэн
   и запнулся, видя свое бесчестие
   в тех ясных глазах. Ни слова больше он не сказал
   и в безмолвии гнев Тингола пробудился.
  
   Но эти переписывания были спешными, на уровне чернового наброска и ни коим образом не сравнимы с тем, что им предшествовало.
  
   [357]
  

Песни V-IX

   В этих песнях нет поздних исправлений, за исключением четырех строк в Песни IX: последние слова Фелагунда Берену (2633 и далее):
  
   "Ныне я должен уйти на долгий отдых
   в Аман, туда за берег
   Эльдамара навсегда,
   жить воспоминаниями". Так умер король,
   как все еще поют эльфийские арфы.
  
   В этом месте мой отец написал на одной из копий текста D: "Он должен вернуть кольцо Берену" (о поздней истории кольца см. Неоконченные Предания, стр. 171, прим. 2 и Властелин Колец, Приложение А, III.332 примечание 1 и 338). Но в действительности нигде не говорится, что Берен вернул кольцо Фелагунду.
  

Песнь X

   С начала этой Песни начинается значительный переписанный отрывок, сначала записанный на тексте В, а затем с дальнейшими изменениями на машинописи, сделанной отцом, судя по всему, в то же время, как и та, что приведена на стр. 352-5 (но в этом случае новые стихи были повторно набраны как часть текста D).
  
   В песнях вспоминали, которые пели арфисты
   в далекие дни на эльфийском языке,
   как Лутиэн и Берен бродили
   в долине Сириона, и многие поляны
   они наполнили радостью, и стопы их 5
   бродили беспечно, и дни были приятными.
   Хотя зима мчалась через леса,
   цветы по-прежнему оставались там, где они стояли.
   Тинувиэль! Тинувиэль!
   До сих пор бесстрашные птицы живут 10
   и поют на ветвях среди снега,
   где Лутиэн и Берен гуляют.
   С Острова Сириона они ушли,
   но там на холме одиноком стояла
   зеленая могила, и камень установлен, 15
   и там все еще лежат белые кости
   Финрода прекрасного, Финарфина сына,
  
   [358]
  
   пока та земля не изменится и не уйдет,
   или не будет поглощена бескрайними морями,
   а Финрод гуляет под деревьями 20
   в Эльдамаре* и уже не придет
  
   * - Эльдамар: в раннем чтении Благословенное Королевство. - С этими строками ср. переделанную версию предсмертных слов Фелагунда в Песни IX (стр. 357).
  
   в серый мир слез и войны.
   В Нарготронд он более не приходил,
   но туда быстро дошли слухи
   о смерти их короля и его великом подвиге, 25
   о том, как Лутиэн освободила Остров;
   Владыка Оборотней был повержен,
   и разрушены его каменные башни.
   Ибо многие ныне возвратились домой наконец,
   во тьме исчезнувшие; 30
   и подобно тени возвратился
   пес Хуан, скудную заслужил он
   хвалу и благодарность от Келегорма.
   Ныне возникло там растущее волнение,
   крики громкие многих голосов, 35
   и народ, который Куруфин устрашил
   и от своего короля которому помог отказаться,
   в стыде и гневе ныне кричал:
   "Идем! Убьем этих вероломных и неверных владык!
   Почему прячутся они здесь? Что они сделали, 40
   кроме того, что погубили род Финарфина,
   измененники непрошенные, гости-кукушки?
   Долой их!". Но мудро и медленно
   говорил Ородрет: "Остерегайтесь, как бы горе
   и злой поступок к худшему вы не обратили! 45
   Финрод пал. Я король.
   И как он сказал, ныне я
   вами повелеваю. Я не позволю
   в Нарготронде древнему проклятью
   из зла худшее зло 50
   произвести. Слезами Финрода оплакивайте,
   покайтесь! Мечи для Моргота берегите!
   Кровь родичей здесь не прольется.
   Все же здесь ни приюта, ни пищи,
   не найдут братья, что с пренебрежением относятся 55
  
   [359]
  
   к дому Финарфина. Пусть их найдут
   и невредимыми приведут, чтобы предстать предо мной! Идите!
   Учтивость Финрода выкажите!"
   С насмешкой стоял Келегорм, не преклонившись,
   с пылающим взглядом в гневе гордом, 60
   и грозный; но рядом с ним,
   улыбаясь, безмолвно, настороженно глядящий,
   стоял Куруфин, держа руку на рукояти
   своего длинного ножа. И тогда он рассмеялся,
   "Ну?" - сказал он. - "Почему ты позвал 65
   за нами, Господин Наместник? В твоем зале
   мы не приучены стоять. Давай, говори,
   если что-то ты хочешь у нас просить!"
   Холодно и медленно ответил Ородрет:
   "Перед королем вы стоите. Но знайте, 70
   от вас мне ничего не нужно. Его волю
   вы пришли услышать и исполнить.
   Уходите навеки, прежде чем день
   опустится в море! Ваш путь
   никогда более не должен привести вас сюда, 75
   ни любого иного сына Феанора;
   любовь больше не будет связывать
   ваш дом и Нарготронд!"
   "Мы запомним это" - сказали они,
   и резко повернулись и поспешили, 80
   оседлали своих коней, захватили свои вещи,
   и ускакали с псом, и луком, и копьем,
   в одиночестве; ибо никто из всего того народа
   не желал последовать за ними. Ни слова они не произнесли,
   но протрубили в рога, и поскакали прочь, 85
   подобно ветру в конце грозового дня.
  
   Машинопись, сделанная моим отцом, заканчивается здесь, но переработка на тексте В продолжается (и она была включена в машинопись D).
  
   К Дориату путники ныне
   приближались. Хотя обнаженными были ветви
   и зима через серые луга
   холодная шла, свистящая, и короток был день, 90
   они пели под морозным небом,
  
   [360]
  
   над ними возвышающимся, чистым и высоким.
  
   Они пришли к реке Миндеб, быстрой и прозрачной,
   что с вершин северных гор,
   к Нельдорету спускалась прыжками 95
   с шумом меж галькой коричневой,
   но во внезапное молчание переходила,
   протекая под защитными чарами,
   что Мелиан наложила на границы
   земли Тингола. Там ныне они оставались; 100
   ибо печальное безмолвие на Берена пало.
   Долго не замечая, наконец, слишком хорошо
   он слышал предостережение своего сердца:
   увы, любимая, здесь мы расстанемся.
   "Увы, Тинувиэль," - сказал он, 105
   "Этой дорогой мы не можем дальше идти
   вместе, более, взявшись за руки,
   не можем гулять по эльфийской земле".
   "Почему здесь мы расстаемся? Что ты хочешь сказать,
   даже на заре более яркого дня?" 110
  
   Со строк 2936 до 2965 не было сделано дальнейших изменений (кроме изменения Эльфинессе на Эльвенессе в 2962). В предшествующем отрывке Инглор Фелагунд, сын Финрода, стал Финродом Фелагундом, сыном Финарфина, переделка которого, самое раннее, была произведена в 1955 г., ибо изменение не было сделано в первом издании "Властелина Колец". Дальнейшие короткий отрезок переписывания начинается с 2966 строки, возвращаясь к первоначальному тексту двумя строками спустя.
  
   Свое слово, увы! Я ныне должен сдержать,
   и не первым из людей должен рыдать
   из-за клятвы, в гордыне и гневе поклявшись.
   Слишком краткая встреча, краткое утро,
   слишком скоро приходит ночь, когда мы должны разлучиться! 5
   От всех клятв, разбивающих сердце,
   со стыдом отрекался, в муке держал.
   Ах! Хотелось бы ныне неизвестным уснуть
   с Барахиром под камнем,
   а ты по-прежнему танцевала бы одна 10
   неискаженная, бессмертная, беспечальная,
   напевая в веселье Эльвенессе".
   "Тому может и не бывать. Ибо узы есть
   прочнее, чем камень или прутья стальные,
  
   [361]
  
   более сильные, чем гордо произнесенная клятва. 15
   Или я не связала тебя своей верностью?
   Или же в любви нет гордости и чести?
   Или, ты думаешь, у Лутиэн
   такая слабая воля, свет любви?
   Во имя звезд Элберет на небесах! 20
   Если ты желаешь здесь мою руку оставить
   и покинуть меня, чтобы ступить на одинокий путь,
   тогда Лутиэн не пойдет домой!"
  
   В то же самое время строка 2974 была изменена на
  
   паче всякого чаяния в любви вновь
  
   и 2988 и далее на
  
   В гневе и спешке
   безумно на восток они ныне мчались,
   чтобы найти старый и опасный путь
   между ужасным Горгоратом
   и королевством Тингола. То была дорога
   наиболее быстрая к их родне, живущей
   вдалеке, где бдительный холм Химринг
   над ущельем Аглонд возвышается, высокий и безмолвный.
   Они увидели странников. С криком,
   повернув своих коней, напрямик к ним поскакали. ...
  

Песни XI-XII

   В песнях XI и XII нет переписывания, кроме небольшого ближе к концу XIII. Строки 4092-5 были заменены на
  
   Сильмарили живым светом
   засияли чисто, и сделались яркими,
   лучащимися подобно звездам на Севере,
   над густым дымом земли прыгая вперед.
  
   Строки 4150-9 были заменены на
  
   В клещни железные камень был закован;
   нож их разрезал, как будто они были ничем,
  
   [362]
  
   словно ломкие ногти на мертвой руке.
   Смотри! Надежда эльфийской земли,
   огонь Феанора, Свет Утра 5
   до солнца и луны рожденный,
   так от оков наконец освобожден,
   от железа в смертную руку он перешел.
   Так Берен стоял. Камень он держал
   и его чистое сияние медленно лилось 10
   через плоть и кость, и обратилось в огонь
   цвета живой крови. Желание
   тогда поразило его сердце - бросить вызов судьбе камней,
   и из глубин Ада вынести
   все три бессмертных самоцвета, и спасти 15
   эльфийский свет из могилы Моргота.
   Снова он наклонился; ножом пытался
   обод и железные клещни разрезать.
   Но вокруг Сильмарилей темный Рок
   Был сплетен: они были опутаны ненавистью, 20
   и еще не пришел их роковой час,
   когда вырваны будут у порочной власти
   Моргота в разрушенном мире,
   возвращенные и потерянные, они должны быть брошены
   в огненную бездну и бездонное море, 25
   быть безвозвратно потерянными, пока длится Время.
  

Песнь XIV

  
   Строки 4185-90 были переписаны:
  
   Наконец перед ними вдали
   они видели мерцание, бледное и серое,
   призрачного света, что дрожащий упал
   от распахнутых дверей Ада.
   Тогда надежда пробудилась и сразу умерла -
   двери были открыты, врата были широкими; но у предверий ужас бродил
   {Ужасный волк, очнувшись, там шагал}
   {Волк, пробудившись, там бдительно караулил
   и в его глазах красное пламя горело;
   там Кархарот в угрозе возвышался,
   жаждущая смерть, ожидающий рок.
  
   [363]
  
   Строки 4308-11 были переписаны:
  
   и Берен в отчаянии тогда шагнул
   заслонив Лутиэн, чтобы преградить дорогу,
   безоружный, беззащитный, чтобы защищать
   эльфийскую деву до конца.
  

*

   Из первоначальной Лэ чуть больше, чем 1/6 было переписано, и доля новых стихов по отношению к старым менее четверти; так что утверждение Хэмфри Карпентера в "Инклинги", стр. 31, что "В итоге, действительно, он дошел до переписывания всей поэмы" должно быть, увы, исправлено.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"