Заброшенная недостроенная высотка как всегда пустовала. Стоило мне переступить порог, как у местных (в основном бездомных) обитателей тут же появлялась дела, не терпящие отложений, и люди уходили восвояси. Я любил подниматься на самые последние этажи, где постоянно дули сквозняки и не воняло человеческими испражнениями.
- Волк...
Взгляд опустился вниз. Как только я словил себя на этом, тут же поднял глаза на город, раскинувшийся впереди. Дело близилось к закату, сквозь желтеющие облака пробивались косые лучи угасающего солнца.
Я выдохнул дым и все так же остался стоять, не отворачиваясь от дыры в стене, которая являла собой окно.
- Зачем ты пришла, малыш?
Девочка сделала несколько неуверенных шагов ко мне и замерла. К ее собственному удивлению она не могла ответить на мой вопрос.
- Это правда? - спросила кроха.
- Да, - выдохнул я, приглаживая растрепанные волосы.
Вика все же решилась подойти ко мне и взяла за руку, облаченную в перчатку. У меня постоянно были ледяные руки, никому это не нравилось. Она тоже смотрела на облачный закат, холодный ветер трепал ее длинные волнистые волосы.
Я сделал еще одну затяжку и, наконец, соизволил перевести взгляд на девочку. Зеленые, еще совсем детские, но уже такие серьезные, глаза... Вику проняла дрожь, Господи, да она совсем замерзла на сквозняке. Легкой курточки с меховым воротником и тонких джинсов явно не хватало, чтобы согреть кроху. Я выбросил сигарету в окно, стянул с себя плащ и набросил ее на Вику. К моему удивлению девочка не протестовала.
Вполне обычный человеческий ребенок, таких тысячи. Вот только ее выдавал взгляд. Волчий взгляд. Меня не было в стае, когда Егор подобрал ее, но когда вернулся, оказалось, что у нас небольшое пополнение. Первое время Вика настаивала на том, чтобы я был ее Учителем. Уж чем-то ей приглянулась моя вечно хмурая персона. Я тут же убил эту идею, на мой взгляд, немного грубовато, зато действенно. Первое время девочка сильно дулась на меня, потом снова бегала хвостом. И впоследствии как-то смирилась, что я не могу быть рядом с ней. И я ведь правда не мог. Дело было не в том, что мне не нужна ученица тринадцати лет (и ученик вообще), а в том, что я старался уберечь ребенка. Уберечь от себя.
Как было в одной песне "маленькая девочка с взглядом волчицы"...
- Волк, - снова начала Вика ужасно жалобным голосом, - пожалуйста, не уходи...
Сейчас мне больше всего хотелось побыть одному, малышка пришла не вовремя. Впрочем, так было всегда. Я достал новую сигарету и сел на край окна.
- Пойми, малыш, я должен.
- Почему?
Вика должна была ощущать то же, что и я. Чутье работало у всех волков безотказно. Тем более, ее натаскивал не кто-нибудь, а Егор - вожак (мало кто знал его как Егора, все звали его Фенриром). Я вполне понимаю, что девочке хотелось, чтобы я объяснил. Она вряд ли понимала то, что ощущал я.
- Господи, как же объяснить-то... - выдохнул я дым и уже во второй раз опустил взгляд на пол.
Действительно... Как объяснить ребенку, почему я ухожу. Почему, я должен идти и не могу остановиться. Да, Вика тоже чувствовала это, она ощущала зов, чувствуя меня. Но ее самой этот зов еще не коснулся, у большинства волков он появлялся лишь со временем.
Вдруг мне вспомнилось, как Егор пытался объяснить мне, почему мой зов такой сильный и я не могу (да и не хочу) сопротивляться ему. Ему тогда было очень трудно говорить, вожак осторожно подбирал каждое слово, чтобы растолковать все предельно правильно. Сколько мне тогда было... шестнадцать... семнадцать... Меня не удивляло, почему волку было трудно говорить, но я не подозревал, насколько это сложно.
Когда я подошел к нему сегодня, я даже не успел открыть рта. Егор просто кивнул напоследок. Было намного легче без прощальных слов.
- Я... просто... - пытался начать я. Нужных слов просто не существовало. Я все больше чувствовал, что так и не смогу объяснить Вике всего этого. - Малыш, пойми, я просто должен.
Вика смотрела на меня все тем же непонимающим, но таким серьезным взглядом. Она еще не понимала, что есть вещи, которые нельзя объяснить. Их надо почувствовать...
- Я всегда буду уходить... И не смогу обещать, что вернусь. Я странник, я чувствую.
Вика отвернулась от меня, она притворилась, что смотрит на закат. Мне не надо было видеть ее глаз, я знал, что сейчас по бледным щекам текли слезы. Кроха не могла вынести всю ту боль, которую я чувствовал. Девочка ощутила меня, понимала... но... ничего не могла с собой поделать. Я знал, что волчонок скорее удавится, чем покажет свою слабость другому.
Я понимал, что мне не обязательно говорить, Вика и так все сама прекрасно ощущала. Она просто хотела понять, почему.
- Я постоянно оборачиваюсь спиной и ступаю на дорогу. Мне не так важно, куда она ведет, мне важен сам процесс. Я странник, малыш, одинокий странник. Куда проще уходить, зная, что позади ты оставляешь то, что любишь, что греет твое сердце. А когда ты оставляешь за собой пустоту... тебе и идти-то некуда.
Повисло молчание... Я курил, Вика все так же смотрела вперед. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Малышке еще многому надо научиться. Разлука тоже учит многому, хоть это и жестоко. Может быть не сейчас, может быть, чуть позже она поймет, почему я ушел.
- Волк... а ты вернешься? - повернулась ко мне Вика. Она "выглядела" так же, как когда входила сюда - очень грустно, но стойко.
Теперь я отвел взгляд к закату. Небо быстро темнело, солнце уже почти зашло. Холодный ветер гнул желтеющие тополя у дороги, иногда было слышно, как пролетают шмелями машины.
- Да.
Всего одно слово далось мне с огромной тяжестью. Это было намного сложнее, нежели объяснить Вике, почему я ухожу.
- Я рада, - искренне улыбнулась девочка.
- Идем, малыш, скоро стемнеет. Тебе пора домой.
Вика согласно кивнула. Она протянула мне плащ и пошла к выходу. Я бросил последний взгляд на поле и закатное небо в окне. Мы спускались по выщербленным ступенькам без поручней. Идя, я думал о Вике. Волчонок стойко перенесла мой уход, она уже попрощалась со мной. Я ощущал это. Ее будет греть надежда, что я однажды вернусь. Я был очень рад, что она сейчас не видит моих глаз.
Мы вышли на улицу к погнутой проржавевшей сетке. Вдоль нее тянулась узкая тропинка в высокой высохшей траве. Рядом, словно чертов камень, возвышалась гора бетонных раскрошившихся под ветрами и солнцем блоков.
- Вот и все малыш, здесь наши пути расходятся.
Вика бросила взгляд на почти закатившееся за горизонт солнце. Сейчас она выглядела особенно взрослой.
- Я буду ждать тебя.
- Фенрир позаботится о тебе, - я старался пропустить ее слова мимо ушей. И сразу же мысленно грустно улыбнулся - теперь я не забуду эти слова никогда. - Знаешь, из тебя вырастит замечательная волчица.
- Прощай Волк, - Вика обняла меня, я прижал ее к себе, словно родного ребенка.
- Малыш, я попрошу тебя, уходя, не оглядывайся. Так будет легче. Хорошо?
- Хорошо.
- А теперь беги, нечего лазить здесь ночью.
Вика посмотрела мне в глаза. Весь мир померк, сейчас только красивые зеленые глаза. Если бы я не знал девочку, подумал бы, что так может смотреть только зрелый матерый хищник. Я был горд ею, больше чем кем-либо в этом мире...
Малыш просто развернулась и ушла. Я тоже отвернулся, понимая, что больше никогда я не увижу ее лица.
Я остановился метров через сто. Солнце уже зашло, небо стремительно темнело. Только ветер колыхал море травы все так же. Вика стояла недалеко от того места, где мы расстались. Я знал, что девочка плачет. Она почувствовала, что я лгу - я больше никогда не вернусь. Даже сейчас я мог ощутить, как ей больно отпускать меня.
- Время пройдет, малыш, - прошептал я, - только боль останется прежней...
Странно, меня не смогла отпустить вся стая (если бы не Егор) и в то же время отпустила маленькая девочка. Я жалел лишь о том, что не смогу увидеть лет через десять, какой сильной женщиной она станет.