Воровской квартал Дайланны не отличался особым гостеприимством. Более того - откровенно был недружелюбен к чужакам.
В корчму "Сто уловок Индзута" вошли трое. Когда-то ей владел легендарный вор и мошенник, и звалась она просто "Сто уловок". Имя добавилось чуть позже, когда рогатый демон, вызванный из преисподней, разорвал самого Индзута, стоящего тогда за стойкой, в клочья.
Даже Легенды совершают ошибки. Одна из уловок вышла ему боком. Дайланна отнюдь не была тихим городком, но чтобы демоны так легко являлись в наш мир! Здесь точно не обошлось без волшебника. Без сильного волшебника. И без больших денег.
За всю историю города было всего лишь пара таких случаев: в первом этой участи удостоился наместник, который отличался особой жадностью и осторожностью, а наемные убийцы неминуемо терпели крах. Вторым же был вор и мошенник, хоть и легендарный.
Точно перешел кому-то дорогу, говорили тогда. Но истинных причин так никто и не узнал.
Заведение унаследовали родственники, а те, для еще пущей известности, поменяли вывеску, добавив к ней имя.
Низкий закопченный потолок, столы залитые пивом и оттого пахнущие дрожжами, сомнительные личности, восседавшие за ними: почти ничего не изменилось со времен прежнего хозяина. Посетителей меньше не стало, а скорее наоборот, будто место, где поработал монстр из преисподней, превратилось в достопримечательность, пусть не всей Дайланны, а воровского квартала уж точно.
На дальней стене был намалеван огромный демон: большие рога, разинутая пасть с оскаленными зубами, разрывающий мощными когтями грудь пухлому человечку. Явный новодел. Родственники, по всей видимости, сентиментальностью не отличались.
- Смотри! Кого это к нам ветер принес? - раздался громкий голос откуда-то из глубины.
Обычное гудение в корчме, которое было похоже на пчелиный улей, сразу стихло.
Маленькая компания замерла, почувствовав, что теперь все внимание приковали к себе именно они. Три заблудшие овцы, которые неожиданно оказались в волчьей стае.
- Дык, это! - булькнул кто-то пьяным голосом, нарушив гнетущую тишину, заполнившую было каждую щель в корчме, - шуты опять приехали! Помню, как прошлом году трясли голыми задницами на главной площади! Занятное было зрелище!
Грянул дружный смех. От внезапной навязчивой тишины не осталось и следа.
Голос корчмаря вдруг прозвучал неожиданно громко:
- И что вам, детки, здесь надо?
- Работу ищем, - хмуро произнес самый смелый.
- Что-о-о?! - поперхнулся от неожиданности корчмарь.
Только умалишенный мог так просто придти в "Сто уловок" и заявить, что ему нужна работа. "Работа", о которой договаривались сидящие за столами или пропивали плату за ее выполнение - никто не старался произносить вслух. Это подразумевалось, но не озвучивалось. И вот приходит какой-то олух и заявляет, кого тут нужно убить, обокрасть или замучить до смерти? А как же этикет?
Кое-то из посетителей уже схватился за нож, предвкушая, как польется кровь из перерезанного горла.
Корчмарь прокашлялся и заявил:
- Для вас, ребята, есть только одна работа - нужник почистить, а то уж больно много дерьма в нем скопилось!
Это прозвучало как оплеуха, как смачный плевок. Никому другому из завсегдатаев он бы не решился сказать такое, потому что не прожил бы до следующего поворота песочных часов. Серьезные люди всегда были чувствительны к оскорблениям. А этим шутам, да еще и которые не знают правил - можно даже и не такое в лицо кинуть!
Отдельные смешки переросли в хохот, когда до всех дошел смысл сказанного: такое неслыханное оскорбление нечасто звучало в стенах этой корчмы.
- Я знаю вон того толстяка! - с дальнего столика поднялся крепко сбитый высокий мужчина, в расстегнутой кожаной жилетке. Он держал в руке наполовину полную кружку с пивом. Остальные негромко звякнули, когда он поднялся и задел коленом стол.
- Это ж мой носильщик! - заорал он, указывая на него свободной рукой. - Я с ним в Лес ходил! Его пузо тряслось от страха, как сиськи старой шлюхи Аниаты на бегу!
Опять грянул дружный смех. Многие знали Аниату. Старее шлюхи в Дайланне не было. И эти "многие" могли похвалиться тем, что бывали у нее в гостях. Обычно добавляя, что в молодости.
Старая проказница все не уходила на покой, но все равно клиенты у нее были. Брала она за свои услуги сущие гроши, но те, кто пользовался ее телом, оказывались настолько бедны, что часто намеревались сбежать не заплатив. Аниата же хватала первое, что попадало под руку, чаще скалку, приготовленную заранее, и бросалась в погоню за мошенником. В пылу, конечно же, она не уделяла внимания тому, что стоило хотя бы одеться. Много было свидетелей, что ее отвисшие сиськи колыхались как два бурдюка с водой, подпрыгивая и грозя оторваться.
У корчмаря от хохота выступили слезы, и он тер лицо какой-то грязной тряпкой, предназначавшейся для посуды.
Аниата жила недалеко и, время от времени, веселила народ от души, увлекаясь погоней за должником. А если уж догоняла, то могла от страсти и скалку сломать!
Один здоровенный детина согнулся пополам и ржал как конь, впрочем, зубы у него тоже были как у коня, а по виду - точно постоянный клиент самой старой представительницы наидревнейшей профессии.
Троица упорно молчала, глядя исподлобья.
- Эй, ребята! Работенка есть! Задницу мне подтереть, после того как переполню корчмарево отхожее место!
- Пусть прям в яме и сидят! Лопату подставляют! Вот всегда работа и будет!
- Самое им там место!
- А если им кто на голову накладет?!
- Пускай! Все равно ничего не изменится! Глянь на них!
Бандиты выли от смеха, расплескивали пиво. Кто-то даже упал со стула, опрокинув на себя горячую похлебку, а теперь барахтался на полу и дрыгал ногами. В корчме уже никто не мог просто говорить. Все гоготали, судорожно хватая ртом воздух не в силах разогнуться, но смех никак не хотел униматься.
Кому было совсем не смешно во всей корчме, так это злополучной троице. Никто из них даже не улыбнулся, когда некоторые посетители показывали какую кучу они накладут им на голову, если пойдут в нужник в ближайшее время.
- Ладно, толстяк, иди сюда, угощу тебя по старой дружбе, - сменив тон на более дружелюбный, сказал Крет.
Его знали как охотника за головами, достигшего определенных высот в своем деле. Он уже застегнул кожаную жилетку, источавшую стойкий аромат пролитого пива.
Совсем недавно этот толстый дурачок подрабатывал у него носильщиком. Их дружбу с большой натяжкой можно было назвать старой. Хотя в воровском квартале Дайланны все относительно. А такое понятие как "дружба" почти полностью отсутствовало, скорее это можно было назвать знакомством.
Крету срочно требовались рабочие руки, поэтому он не стал долго выбирать себе попутчиков, а просто взял тех, кто попался первым. Не запоминая имени, откуда родом, просто назвал его толстяком, чтобы не забивать голову всякой ерундой. Да и так было проще.
На попытку представиться, тот ответил носильщику, что ему нагадить с высоты птичьего полета на то, как его зовут.
Как же толстяк ошибался, что благородное имя Эгрента Контрейского будет внушать уважение неграмотной черни! Названный в честь своего деда, он полагал, что того помнят! Глава воровской гильдии, получивший за тайные заслуги перед королем дворянский титул! Гроза самого опасного квартала во всем городе! И его забыли!
Все-таки память у людей оказалась короткой. Слишком короткой.