По городу N в режиме задумчивого коматоза шла девушка. Из приоткрытой сумочки синел уголок недавно полученного диплома, а впереди простиралась жизнь, полная выбоин, деревьев, светофоров и машин. Чудо ли, профессионализм подсознания или ангел-виртуоз, но за 22 года хождения на автопилоте она не влипла ни во что серьезнее прямого попадания в прохожего.
Мечты, обычно занимали большую часть ее мыслей. но сейчас стояли в сторонке и старались не мешать серьезным думам. Думам о грядущем, банально подкравшимся и наступившим как и все не очень приятное внезапно. Вариантов было много, но папок для их раскладывания всего две: "остаться здесь" или "уехать куда-нибудь туда". Работа здесь была скучной. Жить там было не на что. Ирландские корни рвались туда, норвежские бубнили, что надо наработать базовый опыт тут, русские, уже год как благополучно откладывавшие выбор на "потом как-нибудь", говорили, что такие вещи на сухую не делаются. Что надо бы мороженку с шоколадом, сиропом и чайной ложечкой ликера, фруктовый салат с с белым вином или на худой конец конфету с коньяком. Ирландские радостно к ним присоединялись. Но норвежские говорили: позвольте.... откладывать решение уже некуда, думать и не отвлекаться! Девушка вздыхала, теребила рыжую завитушку волос над ухом без мочки и обходила очередного прохожего, совершенно его не замечая... В мечтах все было так хорошо. Море под крылом самолета, на коленях ноутбук с очерками, восторженные издательства, стоящие в очереди за статьями бесстрашной и искрометной Инги Саале и влюбленный блондин с черными глазами.. нет, брюнет с голубыми, рыжий с зелеными.. (потом подумаю) утонченный, мужественный, умный до сворачивания типографской краски в учебнике физики с расстояния пяти шагов...
- Работа! - это хладный глас норвежских корней развеял проросшие и уже было обутонивишиеся мечты.
Ирландские уронили воображаемый бокал с коктейлем в воображаемый бассейн, русские порвали воображаемую струну на воображаемой гитаре. Девушка некультурно шмыгнула носом, выслушала шипение норвежских корней и пошла дальше думать, так как на ходу ей всегда думалось лучше всего. Спина ее была пряма, словно на голове лежала стопка книг, походка легка, взгляд блуждающ.
- И почему еще не изобрели телепортацию, если бы она была бы, тогда не надо было бы снимать квартиру в дорогущей Москве. Вот скажем небо есть везде, оно одно, если ты шагнешь отсюда в него, то из него можно шагнуть в любое туда, ведь небо есть и там. Взгляд метнулся вниз и обрел небо, лежащее в луже и ехидно подмигивающее солнцем. Хихик - и остроносая туфелька наступает на не успевшее увернуться облако, ждет неминуемой скорой встречи с асфальтом, проходя сквозь пленку поверхностного натяжения воды, но внезапно проваливается глубже и глубже. Мир переворачивается словно кастрюльная крышка, прихлопывая собой нашу героиню в том самом каком-то там.
То самое какое-то там.
Это был не мир, а проходной двор, в сущности он так и именовался. Два континента (как думаете как называются?): Вход и Выход, куча разнокалиберных островов и островков. Население с частичной атрофией способности удивляться, включало наверное все известные виды разумных существ, порой умудрялось существовать мирно, но не без предвзятости к ближнему и дальнему тоже. Меньше всего предвзятости было как ни странно там где царил полный расовый хаос - на континентах и морском пути между ними. Там населению было некогда и невыгодно отвлекаться от обслуживания потока путешественников по мирам. Условно на Проходном Дворе был Путь (два небольших близко расположенных друг к другу материка и акватория между ними) и Океаны. И если Путь холился и лелеялся мировым правительством, то Океаны жили как бог на душу положит. Каждая кучка островов (вплоть до 1 штучки в кучке) сама за себя.
И на одном таком острове, совсем-совсем одиноком, но весьма приличном по площади, со вчерашнего дня пребывала опечаленность в местной аборигенской среде. На отдельно взятом пустыре, окруженном с двух сторон сараями, с двух стеной лопухов, собрались самые уважаемые горожане. У них была проблема и ее надо было решать.
- Многоуважаемый файн Ацер, не могли бы Вы удалиться хотя бы за малую архитектурную форму (она же сарай) файна Ардингеера, чтобы многоуважаемые присутствующие здесь файны удержались от искушения донести до Вас свои чувства путем физического воздействия. Файн Ацер, внешность которого свидетельствовала о том, что чувства ему уже выражали, поглубже втянул голову в плечи, вздохнул и поплелся за сарай. - Итак, многоуважаемые файны, ситуация такова: Кыцы накопит потенциал до нужной разности через два дня и 9 часов. Наша предыдущие попытки провалились, мы должны это признать, но они предоставили нам отсрочку. Ритуал надо повторить. Дражайшая Авнаармания, в томлении целую Вашу ручку, приступаем. Многоуважаемые файны, не думаем. Ни о чем не думаем, а то будет как в прошлый раз.
Чопорная старушка подобрала многочисленные юбки и величественно прошагала к огромному котлу. Это был один из тех праздничных котлов, которые выставлялись в праздники полнолуний на городской площади. В них готовились тушеные овощи с грибами орциусами, придающими веселье душе и неуверенность телу. Горожане ели, пели, веселились пока самые стойкие не уползали с площади по домам в предрассветном тумане. На сей раз котел стоял на пустыре в ночи в одиночестве и был полон воды. Дрожащими руками фаайна Авнаармания ссыпала в него травы, ягоды, бухнула пару горстей какого-то порошка и начала завывать и трясти звенящими браслетами. Зайчики от камней и зеркалец, болтающихся на висюльках браслета побежали по настороженным лицам, по поверхности воды в котле, вызывая на последней все большее и большее дрожание, переросшее сначала в мелкую рябь, а потом и в небольшие волны. Собравшиеся пытались не думать изо всех сил. Почтенная дама взяла неприятную высокую ноту и на ней зависла. Котел затрясся, вода в нем взбрыкнула, плеснулась, выбросила вверх нечто барахтающееся средней комплекции и приняла это нечто обратно окатив всех присутствующих. Судя по всему нечто дышало воздухом потому как тут же рвануло с глубины котла на поверхность, вдохнуло, разгребло залепившие лицо волосы и заорало.
Вам когда-нибудь приходилось нырнуть в лужу, а вынырнуть из супа? А вокруг ночь, тени страшные замерли, факелы трещат, хрень вокруг плавает и воет кто-то. Что сделает любая девушка в такой ситуации? Правильно - заорет. Что сделает умная девушка? Правильно - чуть поорав быстро заткнется и побежит. Благо местные от прыгнувшего из котла нечта шарахнулись и освободили проход. И было же от чего шарахнуться. Рыжие волосы дыбом, из них зеленые палки-ветки торчат, верхняя часть одежды черная, на ней череп скалится, штаны узкие драные (видела бы финская бабушка, убила б), ногами махнуло выпрыгивая, а на каждой ноге по зубу. Зубы правда отвалились тут же и оказались странной обувью. Шасть в лопухи, и как не было.
- Знаете, досточтимая Авнаармания, если это существо окажется женского рода, то оно точно подойдет нашему Кыцы. И кучка почтенных граждан заулыбалась, кое-кто прослезился, на радостях простили Ацера, но пару оплеух все же отвесили. Горожане любили своего Кыцы. Слишком юного, слишком дерзкого, напрасно считающего себя умным и очень нуждающегося по их мнению в мудрых наставлениях. Они гордились тем что он был силен как маг, очень силен, но это же очень мешало его воспитанию. Двадцать проходнодворовых полнолуний назад (около 5 лет по земному исчислению) они таким же образом выудили его из случайного мира, и ночь полнолуния прятались по подвалам и зарослям, стараясь не попасться на глаза, пока гнев Кыцы не утих. А было с чего злиться. Ему, приемышу гномов, совсем не красавцу по их меркам соседская Клотильда почти уже сказала да (это он так думал). Она жеманно сжимала пальчики (думала сейчас придушить приставучего соседа или подождать пока деревенский красавец Торк скроется из виду, бить хлюпиков не к лицу приличной девушке), краснела и нервно пыхтела. Кыцы сделал всего один шаг вперед (не глядя конечно), наступил в лужу (когда такая любовь кто же глядит под ноги) и оказался в том самом пресловутом котле с петрушкой за ухом. Варить темных магов, пусть и только-только закончивших магическую бурсу это вам совсем не тоже, что девушек невинных и пугливых. Темный маг как лань в кусты не ускачет. В кусты пришлось ускакивать самим вызывателям темных магов.
В ту первую ночь полнолуния Кыцы гневался и страдал. Гневался на идиотов-островитян и страдал по Клотильде. Вернуться же домой после гневоизлияния он не смог, так как потратил всю силу, гоняя местных жителей по острову, вызывая цунами и смерчи, раскалывая небо молниями и тряся остров до звона монеток в городской казне. Он был слишком зелен и горяч, чтобы думать о том, что будет утром, а утром он рухнул на травку возле обрыва, истощенный, уже в буквальном смысле зеленый и пустота в его магической лакуне звенела как городская казна пару часов назад. Если бы он оставил хоть каплю силы, то смог бы запустить пополнение энергии по разности потенциалов, но нужной капли он не оставил, а до ее накопления естественным путем около 3 месяцев. Он валялся черной растрепанной морской звездой, с одной стороны шумела трава, с другой шумело море, в небе над ним глумился нагло-розовый рассвет чужого мира.
А на площадь того, что осталось от города тащили котлы, овощи, те самые грибы. Лица жителей сияли неземным восторгом, казалось что они всю жизнь мечтали, чтобы кто-то расфигачил их городок и вот оно сбылось. Когда в пять утра почтенная Авнаармания принюхалась, изучила в моноклю драное облачко на северо-востоке и объявила, что силы отрока иссякли, тогда и потащили. Маг был нужен острову позарез, мага добыли, вымотали, теперь приручить бы, но это потом, а полдела сделано и не отметить это нельзя. К вечеру слегка оклемавшийся маг доплелся до города и в ужасе упал на колени. Тела местных жителей живописно лежали на площади, местами вокруг торчало то, что осталось от домов. Он не был убийцей. Он курицу не мог зарезать, это всегда делал приемный батюшка, а после его смерти матушка тайком от соседей. И вдруг целый город.. он уничтожил целый город. Грозный маг грохнулся в обморок. Надо сказать, что островитяне были приличными и разумными людьми и все отличное от праздника полнолуния время к грибам не прикасались. Они были трудолюбивы и домовиты. Чистые дороги, мощеные камнем, ладные двухэтажные домики попроще и трехэтажные у тех, кто побогаче, облака цветов, текущие с балконов и подоконников делали город словно сошедшим с картинки. Над круглой центральной площадью втыкалась в небо изящная ратуша. По стенам вольготно ползли плющ и виноград, чья резная тень нежно почесывала мозаичную плитку двориков и тротуаров. И у каждого жителя разумеется под домиком был подвальчик, в котором можно было пересидеть пару-тройку магических зим. Это помогало пережить нападения пиратов, в какой-то мере, но в последнее время нападений становилось больше и город порой не успевали восстановить, порой кто-то не успевал спрятаться. В силу привычки все важные собрания городской совет проводил на пустыре за городом. Детьми они прятались там от взрослых, потом от пиратов, которым тропы в лопухах были не по зубам, да и без надобности. А в один прекрасный день уважаемый фаайн Ардингеер (хозяин того самого сарая) предложил завести себе мага. Желательно злого. Сказано - сделано. Отложив празднование полнолуния, часть горожан отправилась на пустырь, остальные спрятались по подвалам. Городской совет (им было положено быть самыми мудрыми и храбрыми) зарядил котел, вызвал мага и ускакал спасаться в лопухи, где и дождался рассветного вердикта фаайны Авнаармании. После чего отправились с чувством выполненного долга праздновать полнолуние и добычу очень... очень злого мага. Такого какого и было надо.
Фаайн Ацер проснулся от того, что рядом что-то упало. Что-то большое и костлявое. Фаайн разлепил веки и уставился на тело, развалившееся рядом с ним.. это был тот самый ужасный маг. Фаайн аккуратно дал задний ход и пополз подальше, стараясь не шуметь. Ткнулся в чьи-то ноги, оглянулся, дернулся и пополз обратно. Над театром военных действий возвышалась его жена и ласково шлепала скалкой о ладонь.
-Сами уелись, почтенный ирод Ацер, и мальчика укормили? - сладким ядом был исполнен голос почтенной фаайны Ацер.
А вот этого момента фаайн Ацер не помнил. Помнил как взметнулся ураганом из котла маг. Как летела петрушка в почтенного фаайна Парикейна, как исчезала в лопухах внушительная филейная часть фаайна Ардингеера, как он сам лежал всю ночь в ямке за сараем, а мир качался и трещал. Помнил как пронзительный голос уважаемой фаайны Авнаармании вторил бамцанью по котлу и звал их из укрытий. Потом они отмечали. Потом жена сказала "хватит", но у фаайна Ардингеера был запас и они продолжили за руинами ратуши. И на этом все. Он честно взглянул на жену, но ее на прежнем месте уже не было. Вместе с прочими добродетельными фаайнами она хлопотала над пареньком, потому что он был бледненький, худенький и представлял собой невозможно соблазнительный объект для заботы. Было решено тащить его в наиболее сохранившийся дом, для чего весьма невежливым образом были разбужены прочие почтенные фаайны, возлежащие на площади.
На следующее утро город зазвучал пилами, топорами, молотками, завозился словно наседка в гнезде, обустраиваясь, свивая наново кольцевую крепостную стену, наращивая спешно смотровую башню. За перевал потянулись группки горожанок - проведать припрятанный в долине скот и птицу, запастись мясом и молоком. В море выпорхнули изящные мотыльки рыбацких лодок. Почтенная Авнаармания поправила компресс на лбу пациента, пошептала над ним и тихо выплыла из комнаты. Маг медленно приходил в себя. Это был кошмарный сон, подумал он вслушавшись в родные звуки мастеровой суеты. Ему приснилось. Он в своем домике в гномьей слободе. Вот он откроет глаза и увидит синие шторки, которые еще матушка шила. Год как не стало матушки, надо бы снять и постирать, но рука не поднималась. Стоп. А как он попал домой? Если он был с Клотильдой, наступил в лужу и упал. Наверное ударился головой и его отнесли домой. Он потянулся и взвыл. Все болело, словно его обвалом приложило, а потом пожевало и разутюжило. И вот теперь он - тряпочка. Плоская бессильная тряпочка. Как же меня, подумал Кыцы и решился открыть глаза. Шторки были. Синие. Но не те.
... вашу мать... он на долбаном острове, куда его притащили долбаные аборигены и откуда он не выберется долбаных три месяца. Цепляясь за все что можно он встал и по стеночке пополз к двери. Голова кружилась немилосердно. Тело кажется разваливалось на куски. Долбаное истощение. Когда он шел к городу был еще ничего, теперь накрыло. Под руку попалась дверь, не выдержала веса тела и явила уютный санузел с очень узнаваемыми предметами. Хоть какая-то радость. А вот обратно сил хватило только выйти за порог. Сполз по стеночке и замер. В его сторону кто-то шел, причем кто-то весьма увесистый. Местные жители были похожи на гномов. Такие же невысокие, плотные, коренастые, но что-то птичье было в их облике. Да. Глаза. У них совершенно птичьи глаза. Четыре пальца на руке, три против одного с узкими клиновидными ногтями. Почтенная матрона остановилась перед Кыцы и улыбнулась. Кыцы был расстроен, он бы все сказал мужчине, но с почтенными матронами он не воевал. Вздохнул и позволил отвести себя обратно в постель, а потом съел горку теплых оладушек, запил топленым молоком и отрубился.
Разбудил его восхитительный запах свининки, жареной с лучком. Запах магнетический, хорошо оживляющий полумертвых темных магов любой степени юной дурости. В голове мелькнула мысль о том, что он сейчас должен отвергать пищу и пребывать в печали по Клотильде, но куда тягаться мысли сей с молодым выздоравливающим организмом и запахом жареной свининки. А никуда. И молодой выздоравливающий организм повлек свою еще немощную тушку в санузел, а потом на запах. В конце полутемного коридорчика обнаружилась дверь в маленькую кухоньку, где на чистой накрахмаленной скатерти стояло оно. Блюдо с мясом. Через пару минут уважаемая фаайна Ацер, сложив когтистые лапки под фартуком умильно наблюдала битву мага с мясом. И мясо проигрывало по всем фронтам.
17.09. У Кыцы был диссонанс. Он скрипел зубами и огрызался, потому что нечего было его сюда тащить, но таскал камни, доски и прочую строительную хрень потому что.. потому что гномихи умеют воспитывать ответственность за свои поступки. А еще и Клотильда не снилась, и светлый облик ее припоминался с каждым днем все сложнее. И дело было вовсе не в чарах местных вертихвосток, как выяснилось файны происходили от птиц и с островитянками Кыцы не светило ничего. Слишком разные анатомия и физиология. В один из первых дней Кыцы проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Осторожно взглянул сквозь ресицы в сторону беспокойства - за окном маячила чуднаю физиономия с абсолютно круглыми глазами, округлившимся в изумлении ртом, аккуратным носиком-пуговкой и невообразимой прической. Вместо волос были перышки. Тонкие длинные перышки, рыжие с рябинками. Физиономия склонилась вбок, и при этом так стала походить на курочку, что Кыцы расхохотался. Убегала она тоже как курочка, взмахнула руками, подпрыгнула и понеслась прочь, тряся юбкой. Врезалась в фаайну Ацер, выплывшую из-за угла, зацепила нечаянно изящную шляпку на ее голове, шляпку подхватил ветер и понес в сторону моря под звучный гвалт жаркого женского скандала. Чудо умудрилось вывернуться из когтей досточтимой фаайны Ацер и умчалось, а сама фаайна злая, растрепанная, но сохраняющая достоиство направилась к дому. Кыцы впервые видел ее без головного убора. Чепчики. косынки, шляпки скрывали тонкие перышки изумрудно-зеленого цвета.
- Не пяльтесь, юноша, взрослые фаайны обязательно носят головной убор.
- А дети, молодежь?
- Дети и молодежь могут не носить. И пора бы нам поговорить, уважаемый маг.
И Кыцы был просвещен об особенностях деликатных отношений между файнами. Нельзя сказать, что упущенные возможности его сильно опечалили в тот момент, решимость вернуться к себе и добиться Клотильды еще бушевала в юношеском мозгу. Вечером того же дня в домик Ацеров наведалась небольшая процессия фаайнов. После церемонных расшаркиваний и получасовых извинений за похищение, Кыцы почувствовал себя таким усталым, что готов был простить все, лишь бы мероприятие поскорее закончилось.
Фаайны поняли, что клиент готов к дальнейшим переговорам.
На стол был торжественно водружен свиток, в котором магу предлагалась работа с ведомственным жильем, переходящим в собственность работника через 50 лет. Ведомственное жилье типа "замок мага" было обещано построить и укомплектовать в соответствии с запросами работника. В обязанности магу вменялись: защита Свободного государства Фаайноптереорноторквила от посягновений иноземных захватчиков, предотвращение стихийных бедствий, помощь в лечении особо тяжелых и массовых заболеваний. Заработная плата - килограмм золота и полкило драгоценных камней (на выбор) в месяц. Соцпакет - полное обеспечение продуктами питания самого мага и его семьи, если таковая появится в дальнейшем, оплачиваемый отпуск 20 дней в месяц бурь.
Кыцы читал, почтенные фаайны выдерживали совершенно спокойные лица, и только их пальцы, суетящиеся, бегающие выдавали важность для них этого вопроса.
Кыцы тоже держал спокойное лицо из последних сил. Замок, целый замок - это не маленькая кузница Торка, теперь Клотильда точно будет его. Для солидности уточнил пару моментов, откашлялся и выразил согласие.
На пергаменте появилась магическая подпись Кыцытернамусориусвердигер (гномы с именами не мелочатся) Неверморе (записка с этим словом была в корзине с младенцем, слово стало фамилией).
Файны уважительно поцокали языками, имя им понравилось, маг с таким именем просто не может быть слабым, они заключили договор с очень хорошим, солидным магом.
В более развернутом виде эта мысль была донесена до горожан с трибунки на площади, подписью полюбовались все желающие, решили было отметить, но вмешались дамы и с отмечанием ничего не вышло. Всех увели восстанавливать город.
Кыцы нарисовал замок. Облазив окрестные горы, выбрал место на высоченной скале над городом и файны приступили к постройке. Такого маг еще никогда не видел. Считалось, что гномы - боги камня, но нет, гномы умели побеждать камень, они дрались с ним, а файны просто желали и камень мялся словно глина, тек вверх, принимая желаемую форму и фактуру. Естественно это требовало и сил и времени, но неизмеримо меньше, чем при строительстве обычным способом. Когда состояние Кыцы позволило ему поучаствовать в восстановлении города он завороженно смотрел как срастаются камни под руками файнов, таскать камни и доски правда приходилось вручную, и Кыцы таскал.
А спустя полтора месяца пришли пираты. И забился заполошно тревожный колокол, и все бросили все, что делали и побежали. Фаайн Ардингеер схватил Кыцы за руку и поволок к дому. Дверь чуть не слетела с петель, хозяин дома грохнулся на колени посреди комнаты, приложил обе ладони к полу и затих. Плиточная мозаика дрогнула и поплыла в разные стороны, обнаружив под собой приличных размеров лаз. Файн резво прыгнул вниз, не забыв ухватить за руку Кыцы. В подполе обнаружились свечи, когда огонек осветил помещение маг ахнул. В подполе можно было жить. Консервация, копчености, мешки с крупами и корнеплодами - на месяц хватило бы точно. Файн прижал ладони к потолку и камень сомкнулся над головами. Затем подошел к одной из стен и принялся за нее. В стене открылся ход в коридор и беглецы устремились в него.
- Фаайн Ардингеер, а как же остальные? Темный тоннель словно проглатывал слабенький свет свечи, Кыцы ощущал себя жутко беспомощным. Вот и могучий маг. Бессилие - хорошее лекарство от глупости и горячности. У него ломило согнутую спину, озноб пробирал так, что казалось, кто-то из файнов решил срастить его и камень и вот сейчас камень тянется в него со всех сторон.
- Ох, Кыцы, каждый знает куда бежать и помогает тому кто рядом, не переживай, скоро ты ты всех увидишь.
- А бывает так, что не успевают?
- Бывало, дорогой.. но не будем кликать духа Грааца, не сейчас, потом...
Тоннель шел под уклон, облегчая бег и вскоре Кыцы услышал гул голосов, потом увидел свет и они вышли в большую залу, в которую из тоннелей со всех сторон прибывали уже знакомые Кыцы файны. Вон шляпка фаайны Ацер, вон ее муж, вон та девчонка, что иногда подсматривает за ним в окно. Кроме нее Кыцы пока не видел молодых файнов. Надо будет спросить фаайну Ацер о том, где вся молодежь. А вдруг они однажды не успели уйти и захвачены или убиты пиратами и ей будет неприятно и больно об этом говорить.
Файны облегченно вздыхали, увидев мага.
- Мы под ратушной площадью, прошептала ему в ухо незаметно подкравшаяся фаайна Ацер. Отсюда есть тайный ход в смотровую башню, мы следим за тем как пираты грабят наш город, выходим тогда когда они уплывают.
- Ацеры здесь. Ответила она зычному голосу, проводившему перекличку.
В этот раз все успели уйти, но наверху их ждала разруха. Пираты сломали все, что могли сломать и не сочли нужным унести. - Мы мирный и сильный народ, мальчик, мы никого не можем убивать, пролитая кровь отнимает дар говорить с камнем. Если Файн убивает разумное существо он становится как ты сейчас - хорошо тебе? Нет. Но к тебе все вернется, к нам - никогда. Мы не желаем такого никому. Однажды мы заперли в пещере около десятка пиратов, кинувшихся в погоню за нашими детьми. Мы продержали их один день. На это ушли силы почти всех взрослых файнов, чтобы быстро закрыть и тоннель вниз, и выход наружу. Как же они орали. Мы сидели за стеной у отдушины и слушали их проклятия. Сначала они угрожали. Потом молили и плакали. Мы их выпустили. Нет, нет, мальчик. Они не убили нас. Мы, файны, живем слишком долго, чтобы поверить слезам разбойников. Когда скала разошлась и открыла проход, убивать было некого - мы все были наверху и нас не было видно. Эти люди бежали как безумные, но через пару месяцев они приплыли снова. Они привезли с собой мага и он взорвал скалу, но ход завалило, дорогу в долину они не нашли. Были бы они поразумнее и удовольствовались тем, что мы им оставляем, но нет. То и дело они пытаются найти ход в долину.
Пираты недоуменно таращились на стройку непонятного сооружения на гребне гор позади города. На верхушке отвесной скалы лепилось нечто с зачатками башен. Оно имело оплывчатые контуры какие бывают у пещерных сталактитов. Пираты разведали бы что там такое затевается, но мага в этот раз в с ними не было, и дороги к стройке не было. Оставалось только гадать - как островитяне там умудряются строить. Главарь банды, державшей эту часть моря именовался Чарли Тупомордый, за сходство лица с рылом хищной рыбы зулы. Интеллектом рыбина не страдала, зато имела приличный размах челюстей и непомерный аппетит. Чарли пялился на скалу до боли в шее, но так ни к чему умному не пришел. Видимо сходство с рыбой было не только внешним. Им было пора уходить. Все доступные места города были обчищены. Задерживаться было нельзя, течение вокруг острова было капризным, оно давало подойти к гавани на определенное время, когда на несколько часов, когда на несколько дней. В этот раз клятый маги-центр гарантировал девять часов. С волшебной помощью можно преодолеть течение и в неудачные периоды, но редкий маг шел на то, чтобы участвовать в пиратском походе. Брали они за услуги в таких случаях дорого, а результат был непредсказуем. В прошлый раз один такой развалил пол-горы, проход в долину так и не получился, маг умыл руки и исчез в туманном облачке. Требовать же у пустого места возврата стопроцентной предоплаты бесполезно. Найти мага, который не хочет, чтобы его нашли - невозможно. Поэтому пираты блюли сроки. Застрять на острове, где тебя замуровывают в пещере - страшновато, да и еды в городе почему-то было всегда очень мало, очень подозрительно мало. Допросить местных жителей не удавалось, захваченные в плен, они тут же превращались в камень, а он допросу не подлежал вообще. Сначала статуи разбивали, потом придумали их топить за выходом из бухты.
Скрипя зубами и уключинами шлюпок плыли пираты от острова, напичканного золотом и драгоценностями. Поделки местных очень и очень ценились на черном рынке. Их работы были утонченными, словно живыми. Казалось, что трава орнамента шевелится на ветру, а звери вот-вот начнут двигаться. Изысканные плетения и лаконичный минимализм давались им одинаково хорошо. Только вот добраться до мастеров не получалось. Этот народ напоминал черепаху - чуть что - снаружи панцирь гор и не доберешься. Но к осени Верткий Билл и Скромняга Хайли обещали присоединится к Чарли Тупомордому, они наберут побольше припасов и снаряжения, и доберутся до сердца острова - долины в горах. А потом Чарли заберет все. Он вспомнил как местные оставляли ему писульку, в которой просили установить дань - раз в полнолуние и не трогать город. Чарли тогда долго и неприлично ржал. Какой смысл брать по чуть-чуть, если можно взять всё. А он, Чарли возьмет всё. И корабли Верткого и Скромняги тоже перейдут к Чарли, потому что у Чарли был план. Из трех пунктов. Поубивать местных. Поубивать Билла и хайли. Забрать все себе.
В подземелье царили уныние и духота. Кыцы размышлял над дизайном северной башни, файны спали на низеньких лежачках, журчала вода в настенных фонтанчиках. Сначала Кыцы задумывал одну башню, потом решил, что одна не солидно, нужна башня на каждую сторону света с поисковым амулетом на каждой и большая центральная. Снаружи все четыре башни будут одинаковые, во всех вверх протянется винтовая лестница, в северной будет некромантская лаборатория, в южной - артефакторная мастерская, в восточной алихимическая лаборатория, в южной алтарь, в центральной - кабинет с библиотекой и тайная спальня. Стилус монотонно царапал пергамент, изображая полки из камня, стол из камня, светильную чашу из камня. Все в наплывах как в пещере. Кыцы был доволен собой. Ах, Кыцы, скажет Клотильда, ты самый хозяйственный и романтичный маг на свете. Тут Кыцы вспомнил, что не учел холодильный ларь для хранения того за чем не хотелось бы постоянно бегать в подвал. Он только начал было замалевывать часть полок как раздался металлический гонг, файны повскакивали с мест, похватали скарб и устремились по тоннелям к своим домам. Кто их знает как они определяли где чей. Наверное по запаху подумал Кыцы и принюхался. Он шел вслед за Ацерами вдоль входов в тоннели, крутил носом, но ничего так и не почувствовал. Тоннель Ацеров тоже не мог похвалиться высоким потолком, как и тоннель Ардингееров, единственно радость - был короче и через несколько минут стена уже расступалась открывая ход в знакомый подвальчик, уютно обставленный банками.
Нет, до Кыцы пиратам было далеко. Крыши, стены, дороги и даже бОльшая часть дверей и окон не пострадала, но в целом город выглядел печально. Файны же бормотали благодарности своим богам за то, что недоброжелатели их тупы и слабы. На следующее утро закипела работа.
Кыцын замок рос. Уже были готовы, но еще не обставлены мебелью, жилые помещения центральной части, полностью готов подвал и только башни пока торчали куцыми обрубками. Жил Кыцы у Ацеров. Он уже совсем освоился, облазил весь остров, подружился с детьми файнов. Ловил с ними рыбу, плескался в теплой воде внутреннего озера. По вечерам смотрел на растущие парные огрызки лун и репетировал речь к Клотильде. И все было хорошо до того как бока лун не заняли свои исконные округлые места. Говорят, что в полнолуние богиня Астлаале смотрит на землю зелеными глазами. В первую такую ночь шел Кыцы по темному лесу к озеру. Мявкали и ухали какие-то птицы, трещали местные сверчковые, было тепло, блаженно, а если искупаться, то блаженство станет еще блаженнее. Бросив одежду на приметный камень, чтобы не искать ее в кустах по темноте, он поднял руки и замер. Стройная юношеская фигура застыла зеленоватым изваянием над чуть рябящей водой, ткущей парные лунные дорожки к расщелине между двумя совершенно симметричными горами. Место силы. Он почувствовал как сила идет сверху, как она идет от воды, из камня, от леса, ее потоки наполняют русла вен, клубятся в магической лакуне и вырываются обратно, образуя круговорот, создавая равновесие между внутренним и внешним, стирая границу между внутренним и внешним. Он ощущал весь остров, он мог дотянуться до последнего камушка, чуял как проходят внутри пород ходы файнов, но они не раздражают, наоборот - помогают потокам энергии курсировать по телу земли. Кожа его засветилась мягким зеленоватым светом. Свет становился все плотнее пока не окутал тело мага коконом. Какое-то время он так и светился на камне. Потом свет распался на тысячи отдельных маленьких огоньков, тут же разлетевшихся и исчезнувших в темноте. Юноша оттолкнулся от камня, прыгнул ласточкой и плавно вошел в воду. Наплававшись, он долго сидел на камне и ни о чем не думал. Ему просто было хорошо. И даже о Клотильде не думал.
Утро было не добрым. Утром по дороге к санузлу возникло ощущение, что пижамные штаны мешают выражению чего-то, чем-то хочется махнуть, а штаны не дают и это раздражает. Почесывание выявило хвост. Несколько щипков, прыжков и удар головой о стенку от хвоста избавится не помогли. Кыцы знал пять языков, ругаться умел на восьми. Хвост был солидарен с хозяином и вольновыпущенный из штанов метался туда-сюда.
- Сцуко ты. Ты вообще откуда, ты мне зачем? Вещал Кыцы хвосту, изогнувшись назад и гневно глядя через плечо. Он пометался по маленькой комнате как зверь по клетке. Посидел на кровати, повыл в ладони. Потом перешел к военным действиям. Выбрал самые широкие штаны. Они были ему коротки, на его рост одежды у файнов не было. Хвост выглядывал из штанины снизу. Одел сапоги. Хвост заправил в сапог. Сзади хвост все равно был заметен. Так вот за каким хвостом магам нужны плащи. Плаща у Кыцы не было. С тканями у файнов было неважно, как и со многими бытовыми вещами, с банальной мукой и то были перебои. Корабли с товарами приходили редко. Нужно было иметь много изделий, а благодаря пиратам на них не было времени. Кыцы накинул на плечи простынь. Крутнулся перед зеркалом и скис окончательно. Не катила простынь за плащ.
Гномы не знали откуда найденный ими младенец и кто он такой. В городской бурсе, куда его отправили учится впоследствии, были другие маги, не такие как он. Форма носа, разрез глаз, рисунок и цвет радужки не выходили за рамки человеческого, но заметно отличались от местных, структура волос - таких гладких иссиня-черных, льющихся шелком не было больше ни у кого. В книжке по расоведению о соплеменниках Кыцы было сказано мало, они предпочитали не высовываться за пределы своего мира и к себе не пускали. Сам Кыцы, хоть и понимал прекрасно, что он не гном, искать родню не рвался и считал, что если бы хотели - уже нашли бы. И предпочитал жить в слободе и любить тех, кому он был дорог, чистосердечно планировал жизнь с Клотильдой, детей и внуков.