День выдался солнечным и удивительно тёплым для середины весны. В сочетании с отсутствием сверхсрочных государственных дел и годовщиной изменения цвета волос -- отличный повод прогуляться инкогнито по столице. Принцу Огвину, конечно, было уже далеко не шестнадцать, чтобы в обязательном порядке отмечать сию дату делами на благо государства и народа -- он, можно сказать, каждый день только тем и занимался, ведя дела казначейства, но ему нравилось как-то отмечать этот день, пусть и неофициально.
Уведомить начальника дворцовой охраны о своём отсутствии, взять амулет, позволяющий скрыть мороком видную за версту метку Хранительниц, позвать Альвена -- и вперёд. В выборе спутника для подобных прогулок принц был постоянен без малого двадцать лет. Альвен был его Принадлежащим, младшим спутником и официально занимал должность личного телохранителя Его Высочества, а по сути, был лучшим другом и наперсником. Они были ровесниками; огненно-рыжий мальчишка появился рядом с принцем, когда обоим было двенадцать. Даже имена их были в чём-то созвучны: Огвин и Альвен. Говорят, Рассветноволосые редко дружат со своими Принадлежащими, но Огвин плевать хотел на глупые традиции, а Альвен оказался достаточно открытым и дерзким, чтобы не шарахнуться от попытки принца держаться на равных, а ответить тем же. Сейчас оба разменяли четвёртый десяток, но юношеские игры переросли в крепкую дружбу. Альвен был единственным, кроме кровной родни, кто в лицо называл принца по имени и на "ты" -- в приватной беседе, разумеется. Он сопровождал Огвина в любых прогулках и поездках; дошло до того, что королевскому магу пришлось и для него изготовить амулет личины, потому что эртандцы, особенно живущие в северных кварталах, узнавали его и безошибочно угадывали, кто его спутник, хоть волосы не скрывай. Огвина общество друга совершенно устраивало, он сам говорил, что без Альвена бывает только в спальне, своей или чужой. И это было чистейшей правдой, что бы ни болтали злые языки об излишне, по их мнению, близких отношениях Рассветноволосого и Принадлежащего. Болтали, правда, за спиной не только принца, но и его наперсника. Альвен на вид не производил впечатления грозного бойца, но на самом деле место телохранителя занимал с полным правом и был готов защищать не только жизнь, но и честь своего принца. Он был сыном ремесленника и потому не мог вызывать благородных болтунов на честный поединок, но это его не смущало. Первый незадачливый шутник, додумавшийся сострить на тему "крепкой мужской дружбы" в присутствии Альвена, вряд ли успел понять, от чего умер -- в метании ножей парню было немного равных. Огвину тогда пришлось попотеть, чтобы оправдать друга и доказать, что речь действительно шла о личной чести и, в некотором роде, чести королевской семьи, а значит, Альвен действовал в рамках закона. После того случая он убедил своего телохранителя не действовать в подобных случаях с такой поспешностью, а предоставить принцу возможность вызвать наглеца на поединок и вложить в руки Принадлежащего свою шпагу. Огвин с радостью справлялся бы с нахалами сам, но, к сожалению, закон, здравый смысл и совесть не позволяли Рассветноволосым вступать в поединки с подданными Рассветной империи. Такой поединок не мог быть честным: любой человек в здравом уме хоть с каким-то подобием инстинкта самосохранения не станет пытаться нанести вред избраннику Хранительниц, значит, заведомо проиграет поединок; если же в запале ссоры всё же попытается, неминуемо станет жертвой древнего проклятия, после чего о здравом уме говорить и вовсе не приходится. Поэтому Рассветноволосый, желающий решить спор, как любой дворянин, вынужден всегда выставлять вместо себя кого-то из Принадлежащих. Огвина утешало то, что в тренировочных поединках с Альвеном победителем чаще выходил он, причём совершенно честно, значит, там, где справился его младший спутник, справился бы и он сам.
-- И куда сегодня желает отправиться мой принц? -- поинтересовался рыжий, привычным жестом доставая амулет личины.
-- На тот берег, -- Огвин неопределённо махнул рукой в сторону Нижнего города.
-- Хочешь посмотреть, как живётся столичной бедноте? Я и так скажу. Лучше, чем провинциальной, хуже, чем богачам.
-- Мудрец, -- фыркнул принц, сворачивая к мосту через Тенну.
-- Должен же я был чему-то научиться за без малого два десятка лет во дворце и в твоём обществе, кроме как обращению с оружием, -- пожал плечами Альвен.
-- А как же обращение с прекрасными дамами?
-- Дамы -- это по твоей части, -- возразил друг. -- По моей -- кто попроще. Горничные там, кухарки...
-- Кухарки -- это особенно полезно. Может, откормят тебя, наконец, а то я никак не пойму, что в тебе есть, кроме костей.
- Помнится, ты что-то говорил про мозги.
- Действительно. Но их не откормишь.
- И хвала Хранительницам. А то ещё голова болеть станет...
Так, разговаривая о всякой чепухе, они миновали мост и углубились в лабиринт речного порта. Здесь было людно, суматошно и довольно грязно, хотя куда чище, чем в некоторых кварталах порта Эрдеры, где принц имел сомнительную честь побывать два года назад.
-- Прогуляемся вдоль реки? -- уточнил Альвен.
Огвин неопределённо дёрнул плечом.
-- Пожалуй, нет. Что-то я не в настроении сегодня шататься здесь.
-- Как скажешь. За портом ремесленные кварталы, там поспокойнее.
Принц кивнул, и вскоре друзья шли вдоль мелких лавчонок и сомнительного вида харчевен. В Новом городе жили заметно беднее, чем в Старом, и выровнять ситуацию не удавалось уже не одно поколение. Те, у кого получалось выправить своё материальное положение, скорее переезжали всей семьёй на северный берег Тенны, а разорившиеся или обедневшие жители левобережья со временем оказывались в Новом городе, где жильё стоило дешевле. В конце концов с этим перестали бороться, только следили за тем, чтобы Нижний город не скатывался в нищету и разбой.
-- Не самые приятные пейзажи, -- заметил Альвен, разглядывая пару кривых домиков и аляповатую вывеску над входом в лавку дешёвого готового платья.
-- Что поделать, невозможно всегда любоваться только дворцами или Радужным мостом, -- отозвался принц.
Они шли не спеша, невзначай слушая обрывки разговоров идущих им навстречу людей. Полезно знать, о чём говорят на улицах твоего города, особенно из первых рук. Если хроники не врут, однажды подобная прогулка помогла далёкому предку предотвратить назревающий мятеж, а другому, чуть менее далёкому предку -- вовремя узнать о распространяющейся по городу заразе и всполошить лекарей и целителей раньше, чем началась настоящая эпидемия.
Сегодня, впрочем, ничего особенно интересного не попадалось. Обычные повседневные трудности и радости: у соседей через улицу третьего дня пожар был, насилу потушили, хвала Драконам, ветра не было, ни на кого другого не перекинулось. А вчера в лавку какой-то богатый господин заглянул, и как только снизошёл, так ему наши тарелки да кувшины глянулись, набрал столько, за луну иной раз меньше уходит! Можно будет наконец дочке новое платье справить, а то из прежнего выросла совсем, а денег всё не было. А в лечебнице, что на Рыбной площади, новый молодой лекарь появился, только-только из университету. Соседка говорит, чудеса творит без магии -- все уж думали, сноха её помрёт родами, хилая совсем и носила тяжело, а глядишь ты, спас!..
-- Пожалуй, хватит на сегодня, -- решил Огвин через пару часов.
-- Как пойдём обратно? -- спросил Альвен, точно зная, что его принц не любит возвращаться той же дорогой, если есть другая.
-- Свернём вон по той улице, потом ещё раз, а там и к мосту выберемся.
На избранном пути людей оказалось меньше, что Огвина вполне устраивало. Он отнюдь не был любителем одиночества, но подолгу толкаться в толпе ему не нравилось. Принцу было интереснее рассматривать отдельных людей, чем сливающиеся в единое живое пятно лица. Вот прошла навстречу хорошенькая горожанка с корзиной белья -- должно быть, прачка, легко поклонилась небедно одетым прохожим, улыбнулась, мимолётно взглянув в глаза обоим. Огвин улыбнулся в ответ. Сколько таких быстрых, иной раз украдкой брошенных взглядов ему довелось поймать и сколько ещё доведётся? А эта прачка и не догадывается, что смотрела в глаза именно тому, кому и хотела, а может, и не хотела, а просто вздумалось ей позаигрывать с красивым господином... Вот на крылечке лавки сапожника сидит девочка-подросток, растирая поджатую к груди ногу, и даже не поднимает голову на проходящих мимо людей. Принц замедлил шаг. Когда-то в детстве его угораздило неудачно свалиться с вскинувшейся на дыбы лошади и вывихнуть ногу. Дело было давнее, но воспоминание невольно пробуждало сочувствие к маленькой горожанке.
-- Что случилось, красавица? -- окликнул он девочку, приветливо улыбаясь. -- Ушиблась?
Она и в самом деле была хороша собой, во всяком случае, волосы были чудесные, хотя склонённого лица было толком не разглядеть.
-- С крыльца сверзилась, -- не поднимая головы, всхлипнула та.
Огвин почувствовал, почти угадал невольное шевеление рядом с собой. Альвен, даром, что сам из простых, довольно нервно реагировал на проявления непочтительности по отношению к его принцу. Тот коснулся плеча рыжего, давая понять, что всё в порядке. Девочка, похоже, и впрямь сильно ушиблась, тут не до реверансов.
-- Давай я помогу тебе подняться, -- предложил принц, подходя ближе. -- Ты здесь живёшь?
-- Нет, -- снова всхлипнула девица, -- через две улицы. Дойти бы...
-- Я провожу, -- пообещал Огвин, протягивая руку. -- Пойдём. Как тебя зовут, малышка?
Ему всегда было проще разговаривать с человеком, зная его имя, тем более с женщиной. Сам он в таких ситуациях назывался первым именем, пришедшим в голову.
-- Клэйя, -- ответила страдалица, почти всем весом повисая на руке Рассветноволосого и вставая на здоровую ногу. -- Спасибо, благородный господин.
Она попыталась сделать шаг на больную ногу, но тут же вскрикнула и крепче вцепилась в руку спутника.
-- Э, нет, так мы далеко не уползём, -- покачал головой Огвин. -- Иди-ка сюда, Клэйя, давай я тебя покатаю.
Она смущённо хихикнула, а затем пискнула, когда принц подхватил её на руки. Девочка была худенькая, чтоб не сказать тощая, и совсем лёгкая. И, кстати, действительно очень хорошенькая, особенно для своих лет. Светлая кожа, в меру правильные черты лица, трогательная родинка возле уха, глаза...
У Огвина на мгновение перехватило дыхание, и закружилась голова, он моргнул, заставляя расплывающуюся улицу вновь собраться перед глазами, и сфокусировал взгляд на девушке у себя на руках. Самой прекрасной девушке в этом мире. Единственной.
-- Огвин, -- тихо ответил он. -- Принц Огвин. И сейчас я отнесу тебя к королевскому целителю, чтобы он вылечил твою ножку.
-- Но... -- она с некоторым недоумением смотрела на него. -- Как же... волосы...
Принц досадливо передёрнул плечами и щёлкнул по амулету, отключая его. Клэйя тихо ахнула.
-- Так веришь? -- с лёгкой усмешкой спросил Огвин.
Она кивнула, больше ни о чём не спрашивая.
-- Сколько тебе лет? -- О таком, конечно, не спрашивают, но он должен знать. Шестнадцати ей нет точно...
-- Четырнадцать, -- потупилась девочка. -- Это плохо, да?
Два года. Он понимал с абсолютной ясностью, что не станет нарушать традиции и жениться на ней до совершеннолетия. Рассветноволосому, конечно, никто слова не скажет и даже не осудит, но вот сколько будет желающих последовать его примеру? Лучше сразу не давать повода. Он достаточно молод, можно и потерпеть. Был Огвин-Юбочник, а станет, небось, Огвин Терпеливый -- звучит недурно.
-- Это прекрасно, -- рассмеялся принц. -- Это куда лучше, чем если бы тебе было сорок, а мне и того больше.
Она смущённо улыбнулась, крепче прижимаясь к его груди.
Шедшие навстречу люди приветствовали Рассветноволосого низкими поклонами, а устроившуюся у него на руках девочку провожали кто тёплыми улыбками, кто завистливыми взглядами. К вечеру вся столица будет знать, что принц Огвин встретил свою Преданную в закоулках Нижнего города, можно не сомневаться.
-- Мой принц, позвольте помочь вам, -- подал голос Альвен, когда они подошли к мосту.
-- Нет, -- неожиданно резко ответил тот, поудобнее перехватывая свою бесценную ношу. Добавил чуть мягче: -- Нет, Альвен. Я донесу её сам. Куда угодно.