Два загорелых парня сидели под самодельным зонтом; играли в нарды, громко и жизнерадостно смеялись. Иногда длинноволосый блондин подходил к ограждению, неспешно осматривал упирающееся в горизонт августовское море в огромный бинокль. Потом брал мегафон и над пляжем гремел его раскатистый баритон.
"Граждане отдыхающие, напоминаем, при обстреле южная сторона пляжа особенно опасна. Не входите в воду в недостаточно нетрезвом состоянии. Заплывшие за буйки становятся законной целью береговой артиллерии".
Проходящие мимо девчонки всех возрастов задирали головы, хихикали, разглядывали "мачей" - кто откровенно, кто украдкой. Мужики втягивали животы и хмуро косились на подруг.
"Ну греческие боги, ни дать, ни взять", острила Ленкина соседка по комнате.
Периодически кто-то из парней спускался на многолюдный пляж - всегда по одному. Ленка с замиранием сердца ждала, когда блондин пройдет мимо, он был чем-то похож на героя Патрика Суэйзи из фильма "На гребне волны".
Он шел не торопясь, поигрывая кубиками пресса. Длинные шорты, обгоревшие под черноморским солнцем волосы, собранные в хвост. Смешливый взгляд скользил по полуголым телам. На долю секунды Ленка ловила этот взгляд и сердце пропускало удар.
Вырваться на десять дней на море и влюбиться в аборигена-спасателя. Ну не дура?
По утрам она недовольно рассматривала себя в зеркало. Обгоревший в первый день нос, похожий на красную кнопку. Дурацкая прическа, тонкие губы. Маленькая грудь, в самый раз для развития мелкой моторики. Мрак.
Соседка крутила роман с летчиком из Тюмени, в номер вваливалась за полночь, пьяная и счастливая. В эти минуты Ленка, содрогаясь от собственного цинизма, клялась себе завтра же перестать играть в Ассоль и выбрать реальный вариант по свой далеко не идеальной внешности.
Но завтра все повторялось вновь. Завтрак, смущенный, но не теряющий надежды сосед по столику, длинноносый кандидат наук из Чебоксар. Прогулка на оздоровительный водопой, к целебным источникам в компании тетушек за пятьдесят. И пляж.
Она приходила на то же место, читала Моэма в подлиннике, иногда купалась. Смотрела на горизонт - казалось, красный круг солнца с каждым днем падает вниз всё быстрее.
В предпоследний день съездила на экскурсию, местный винзавод, без дегустации напитков, конечно, не обошлось. Вернувшись на пляж, Ленка дождалась, пока герой ее романа останется в одиночестве, решительно подошла к "мачо-матче" и положила руку на горячие перила самодельной лестницы, сваренной из толстой арматуры.
"Простите, а вы не подскажете..." Нет, не так. "Молодой человек, а как вы определяете..." Нет, глупо, глупо.
- Женщина, вам чего? - лениво спросили сверху.
Вальяжное "женщина" резануло как бритвой. Ленка остановилась и до боли прикусила губу.
***
- Если глубокоуважаемая аудитория соблаговолит снизить уровень хаоса, я начну, - говорила она, улыбаясь одной из своих волшебных улыбок. Как-то Тим решил их классифицировать - получилось около пяти. Говорила Слепнева негромко, но на ее лекциях всегда было тише, чем обычно; способствовали необычный тембр голоса и изящность словесных конструкций, в которые в нужный момент вставлялся то анекдот, то крайне уместная сентенция.
Поступить было невероятно сложно, но учиться, как-то соответствовать новому миру - в разы сложнее. Универ был кусочком Москвы - такой же стремительный, дразнящий и многоголосый. Новое вливалось безудержным потоком, бурлило горной речкой - Тим не успевал за этим ритмом. Это бесило - таких вызовов в его жизни не было. Но на лекциях Слепневой Тим уставал и отдыхал одновременно; это было совершенно новое ощущение, похожее на спуск по горнолыжной трассе. Когда она заходила в аудиторию, иронично-доброжелательно разглядывая своих студентов, Тим задерживал дыхание - ему становилось как-то пьяно и хорошо.
- Уж коль вы зашли в этот храм, не называйте себя невеждами, - говорила она. - Незнание начинается после науки, невежество - до. Тема нашей лекции...
С трудом ввинчиваясь в студенческую жизнь, Тим не сразу разобрался со своим диагнозом - влюбленность в преподавателя без малейших шансов на взаимность.
Однокурсницы, спесивые и размалеванные куклы, бросали на Тима заинтересованные взгляды - красавец, спортсмен. Но даже с ними он чувствовал пустоту своей черепной коробки, ограниченность словарного запаса, а уж заговорить со Слепневой...
Легче было бы прыгнуть в Ниагарский водопад.
Наконец, он решился. Ждал ее после занятий, но всякий раз она была не одна - с каким-нибудь коллегой, обросшим бородой и животом, с отличницами-подхалимками.
В тот вечер уже и не ждал - вышел, одуревший после пяти лент, вдыхая холодный воздух октября.
Она вышла следом, маленькая, изящная, невозможная. Пошла к метро.
"Сейчас или никогда", бухнуло в голове.
- Елена Ивановна, - Тим рванул следом. - Елена Ивановна, я провожу, разрешите...
- Букреев, это уже не смешно, - сказала она, не оглядываясь, явно путая его с каким-то двоечником. - Посещать занятия полезно хотя бы с точки зрения лояльности преподавателя, мне жаль, что до вас не донесли эту несложную истину.
Тим остановился, оглушенный неожиданным равнодушием, граничащим с презрением. Пропускать ее лекции ему бы никогда не пришло в голову, а семинары, по несчастью, в его группе она не вела.
"Я не Букреев", хотел он крикнуть вслед удаляющейся спине. "Я Тимур, черт возьми? Я Тимур, я просто хочу вас проводить, пожалуйста..."
Но Ленка Слепнева уходила всё дальше, а блондин, похожий на Патрика Суэйзи, так ничего и не сказал.