Амал Раф : другие произведения.

Нарушитель правил

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   НАРУШИТЕЛЬ ПРАВИЛ
  
   ПЬЕСА В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ
  
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
  
  СТАРИК
  
  ПАУЛЮС, генерал-фельдмаршал
  
  РУДЕНКО, генерал-майор
  
  СТАЛИН, Верховный главнокомандующий
  
  ПЕРЕВОДЧИК
  
  ЖУКОВ, маршал
  
  
   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
  
  На сцене, на три четверти развернутое к зрительному залу, стоит кресло-качалка. В нем - пожилой мужчина, укрытый клетчатым пледом. За его спиной - непроглядная темнота.
  
  СТАРИК (чуть насмешливо): Сегодня, слушая московское радио, поймал себя на том, что улыбаюсь. Нет, это не была гримаса рвущегося наружу торжества - это была тихая улыбка понимания: так проходит слава земная!.. Ученик, побивающий камнями своего учителя - что может служить лучшей иллюстрацией философии жизни?!.. Лысый Иуда, отплясывающий гопак на костях почившего бога, вчерашний полушут, срывающий иконы с его ликом, ниспровергающий поставленные ему кумиры! Бог умер!.. Великий Чингисхан, находясь на вершине своего могущества, велел похоронить себя тайно, в глухом забайкальском урочище, наперед зная, что поступи он иначе, через несколько поколений его могила будет разрыта, осквернена, а череп, хранивший в себе гениальные замыслы, раздавит сапог завистника! Римский император Диоклетиан, живший за тысячу лет до повелителя победоносных татар, поступил еще более мудро - он удалился в провинцию и, призывавшим его вернуться к роли земного божества римским сенаторам, ответствовал: "Вы бы видели какая у меня уродилась капуста!" И отказал... Потому что знал - небо на стороне не тех, кто строит триумфальные арки, а тех, кто выращивает капусту! Я собираю грибы, но, думаю, разница между мной и Диоклетианом не велика - сверху любят обозревать покорно согнутые спины, а не победительные макушки! Я знаю цену власти! Я служил двум живым богам и пережил и их ко мне любовь, и их ненависть! Я пережил их самих... Считается , что нельзя служить двум богам разом, но я возражу: служить можно по-разному! Скажут, что служить двум богам - не по правилам, и я соглашусь: да, это так! Но, я и есть - нарушитель правил!
  
  Свет, падавший на сидевшего в качалке седого человека слабеет. Глубина сцены, напротив, освещается: становится виден служебный кабинет - тяжелые черные шторы на окнах, стол, за которым сидит РУДЕНКО, в форме советского генерала; напротив него, вполоборота (лицом к залу) сидит одетый в германскую форму ПАУЛЮС - он заметно сутулиться.
  
  РУДЕНКО (передавая Паулюсу фотографию): Взгляните, гражданин Паулюс... Вам ведь знаком этот человек?
  
  ПАУЛЮС (разглядывая снимок): Да, конечно. Германская печать достаточно подробно освещала Московский процесс...
  
  РУДЕНКО (после некоторой паузы): Я имел в виду личное знакомство.
  
  ПАУЛЮС (возвращая карточку): А... Это меняет дело. Генерал Торгуев, так, кажется...
  
  РУДЕНКО (помедлив): Ничего не путаете? Генеральские звания в Красной Армии введены только в сороковом году...
  
  ПАУЛЮС: Да, поздновато... Но, что вы хотите? Тогда, в начале 30-х очень многое называлось не своим именем. Например, Генерального штаба Рейхсвера, к которому был прикомандирован данный господин, с формальной точки зрения вообще не существовало. Имелось некое агентство, столь же условное, как и этот ваш генерал.
  
  РУДЕНКО (резко): Наш?..
  
  ПАУЛЮС (добродушно): Ну, не наш же! Посмотрите старые советские газеты - герой Гражданской войны, полководец, орденоносец, член Центрального Комитета ВКП(б)! Неужели не помните?
  
  РУДЕНКО (задумчиво): Торгуев? Не припоминаю что-то...
  
  ПАУЛЮС (назидательно): Торгуевым он был для нас... Да вы на фотографию взгляните - профиль, анфас... Как живой. Не находите?
  
  РУДЕНКО (придушено): Перестаньте... Мне прекрасно известно, как выглядел вредитель, враг народа и немецкий, повторяю: немецкий!.. шпион Тухачевский! Так что, наш он, или ваш - бабушка надвое сказала!
  
  ПАУЛЮС (удивленно): Не понял идиомы... Чья бабушка и что сказала?
  
  РУДЕНКО: Не важно. Перейдемте к делу: меня интересуют ваши контакты с врагом народа Михаилом Тухачевским. Что вам известно о его враждебной деятельности против СССР?
  
  ПАУЛЮС: Я не занимался вербовкой высшего командования РККА.
  
  РУДЕНКО: Чем же вы занимались?
  
  ПАУЛЮС: Преподавал военную историю и основы тактики.
  
  РУДЕНКО ( чуть помедлив, доверительно): А, скажите, фельдмаршал, ваши отношения с... можно характеризовать как приятельские, или, даже может быть, дружеские?
  
  ПАУЛЮС: Вы это серьезно? Я был всего лишь майором, а он... Сами понимаете - столь значительная разница в званиях не располагает к панибратству.
  
  РУДЕНКО (деловито): С другой стороны: вы ведь почти ровесники, не так ли? Вы даже были чуть старше.
  
  ПАУЛЮС: Этого еще недостаточно.
  
  РУДЕНКО (с наигранной наивностью): Почему? Человек находится в заграничной командировке, без семьи, без оставшихся дома друзей... Что бы ему не посидеть со своим новым знакомым в ресторане; почему бы новому знакомому не пригласить того к себе домой, не познакомить с женой, не провести приятно вечер? Что здесь такого?
  
  ПАУЛЮС: А потом прокурор Вышинский обвинит его во всех смертных грехах?
  
  РУДЕНКО (укоризненно): Ну, зачем вы так?..
  
  ПАУЛЮС: Позволите закурить? В камере мне не давали...
  
  РУДЕНКО (протягивая коробку "Казбека" и спички): Да, да, конечно! Возьмите себе всю коробку - у меня есть еще. (ПАУЛЮС закуривает папиросу). Так как же, гражданин Паулюс?
  
  ПАУЛЮС (закашливаясь и нервно затушивая папиросу в пепельнице): Не было никаких ресторанов!
  
  РУДЕНКО (сердечно): Да что ж вы так волнуетесь?.. Не было и не было... А что было?
  
  ПАУЛЮС (резко): Была служебная субординация - от сих и до сих...Гусь свинье не товарищ! - так, кажется, у вас говорят? Провели занятия и забыли друг о друге на третий день!..
  
  РУДЕНКО: Про вас этого не скажешь - вы то вспомнили сразу, даже фамилию Торгуев за двенадцать лет не забыли! Да и на покойного зря наговариваете - памятливым товарищ оказался: предложение командировать вас на преподавательскую работу в академию Генштаба РККА в том же 31-м его рукой подписано! Вы ведь собирались выехать в СССР?
  
  ПАУЛЮС (возмущенно): Это преступление?!
  
  РУДЕНКО (маша руками): Упаси бог, что вы!.. Я разве в чем либо вас виню? Выясняю кой-какие обстоятельства, и мне, и вам небезынтересные, а вы препираетесь со мной!.. Вот, например: знакомец ваш, Тухачевский-Торгуев, на следствии показал, что вы, гражданин Паулюс, являлись его тайным информатором, ни больше, ни меньше... Как вам такое?
  
  ПАУЛЮС: Чушь!
  
  РУДЕНКО (подаваясь вперед): Вот и я думаю!.. Оклеветал, подлец, честного человека, а вы говорите - забыл о вас!.. Вот и растолкуйте мне, с чего бы это разоблаченному фашистскому шпиону напраслину на вас возводить?
  
  ПАУЛЮС: Думаете, я не догадываюсь, какими методами пользовались в отношении господина Тухачевского? К сожалению, сам господин Тухачевский не может ни подтвердить, ни опровергнуть всей этой чепухи...
  
  РУДЕНКО (откидываясь на спинку стула): Да уж, опровергнуть что бы то ни было ему весьма затруднительно. А вам? Вам-то, что мешает?
  
  ПАУЛЮС: В самом деле... Давайте рассуждать логически.
  
  РУДЕНКО: Давайте.
  
  ПАУЛЮС: Считаете ли вы господина Тухачевского германским шпионом? Да, или нет?
  
  РУДЕНКО: Враг народа Тухачевский полностью изобличен в шпионаже и вредительстве.
  
  ПАУЛЮС (оживляясь): Отлично. Пусть это и будет для нас отправной точкой. Господин Тухачевский собирает интересующие германскую разведку сведения, так? Так. И каким же образом он это делает? Добывая оперативные планы Красной Армии? Подслушивая разговоры, ведущиеся в стенах Кремля? Нет! Всю необходимую германской разведке информацию он черпает у меня! Хитрая германская разведка нашла великолепный способ выйти на самого Фридриха Вильгельма Паулюса, майора - завербовать второе в военной иерархии лицо другого государства! Чего проще? И в результате этой незамысловатой операции германское командование узнает ВСЕ! Правда, о самом себе и в пересказе, но какое это имеет значение?
  
  РУДЕНКО (выдержав паузу): Действительно, глупость какая-то... Одну бы маленькую деталь прояснить, да и послать этого Тухачевского с его показаниями куда подальше... (Копается в папке с "делом") Полюбопытствуйте!
  
  Протягивает ПАУЛЮСУ несколько фотоснимков.
  
  ПАУЛЮС (небрежно просматривая фотографии): Что это?
  
  РУДЕНКО: Не узнаете? Украшения вашей жены, запечатленные на фотографии девять на двенадцать.
  
  ПАУЛЮС (удивленно): Откуда у вас эти снимки?
  
  РУДЕНКО (весело): Не догадываетесь?.. Ну-ну... А ведь как хороши, правда? Чудеса ювелирного искусства, сотворенные из пригоршни бриллиантов и самого чистопробного золота! Говорят, произвели в Берлине известный фурор!
  
  ПАУЛЮС (оживляясь): Кто говорит?
  
  РУДЕНКО: Люди, люди говорят... Кто ж еще?
  
  ПАУЛЮС: Ваши люди?
  
  РУДЕНКО (становясь серьезным): Ну, допустим... Какое это имеет значение? Не серьезно, гражданин Паулюс...
  
  ПАУЛЮС (возвращая снимки): Кому как... Хотите я назову вам фамилии ваших людей?
  
  РУДЕНКО (усмехнувшись): Ну, попробуйте...
  
  ПАУЛЮС: Гейдрих и Шелленберг!
  
  РУДЕНКО (сурово): Шутите?
  
  ПАУЛЮС (беззаботно): Нет, учусь у вас делать выводы. Эти двое, так же, как и вы, проявляли повышенный интерес к драгоценностям Елены Констанции. Признайтесь, давно они на вас работают? Я никому не скажу!
  
  РУДЕНКО: Гейдрих и Шелленберг? Что, серьезно интересовались?
  
  ПАУЛЮС (небрежно): Серьезно, серьезно... Вам ли не знать?
  
  РУДЕНКО: И каков результат?
  
  ПАУЛЮС: Как подъехали, так и отъехали... Это фамильные драгоценности моей жены - вам разве не докладывали?
  
  РУДЕНКО (включаясь в игру): Представьте себе - нет! Ну, так это меняет все дело! Я и помыслить себе не мог, что ваша супруга состоит в ближайшем родстве с русским императорским домом... Это многое объясняет. Хотя и не все... Взгляните, гражданин Паулюс, вот сюда - видите эти буковки: Г... О... Х... Р... А... Н...? Знаете, что они означают? Государственное хранилище СССР.
  
  ПАУЛЮС: Дайте-ка еще раз взглянуть...
  
  Получив обратно фотографии, внимательно их изучает.
  
  РУДЕНКО: Любуйтесь, сколько пожелаете. Там, ниже, еще и запись имеется: 4 марта 1927 года.
  
  ПАУЛЮС: Да, в самом деле...
  
  РУДЕНКО (устало): Так-то, гражданин Паулюс! Вы уж излейте душу - легче станет! Ей богу!.. Какой вам смысл запираться?
  
  ПАУЛЮС: Да никакого! Возьму вам, все сейчас и выложу!
  
  РУДЕНКО: Очень разумно!
  
  ПАУЛЮС (чеканя каждое слово): Значит так: изображенные на снимках украшения никогда не принадлежали моей жене. Некоторое внешнее сходство с фамильными драгоценностями графини, первоначально введшее меня в заблуждение, при более внимательном, детальном изучении представляется случайным. Считаю наиболее вероятным, что данные драгоценности никогда не покидали пределов СССР и по сию пору скрываются в тайном, известном только господину Тухачевскому, укрытии. Далее: совершенно очевидно, что мое имя использовано этим господином с целью сокрытия хищения вышеупомянутых ценностей. Еще раз заявляю о полной своей непричастности к каким бы то ни было финансовым махинациям, шпионажу и тому подобному... Будете записывать?
  
  РУДЕНКО (расплываясь в улыбке): Я просто восхищаюсь вами, фельдмаршал!
  
  ПАУЛЮС (кладя снимки на стол): Да полноте!..
  
  Звонит телефон. РУДЕНКО не сводя глаз с ПАУЛЮСА медленно протягивает к нему руку.
  
  РУДЕНКО (ПАУЛЮСУ): Прошу прощения... (Снимает трубку) Да! Понял! Хорошо! (Кладет трубку) Так что, гражданин Паулюс, оболгал вас подлец Тухачевский?
  
  ПАУЛЮС (заносчиво): Никаких сомнений!
  
  РУДЕНКО: А я ведь вовсе не только его имел в виду... Ну да ладно: бог с ними, побрякушками... Найдутся!
  
  ПАУЛЮС (настороженно): Очень на это рассчитываю.
  
  РУДЕНКО (деловито): Сменим тему... Гражданин Паулюс, имели ли вы отношение к разработке плана нападения на СССР? Операция "Барбаросса"...
  
  ПАУЛЮС: Самое непосредственное.
  
  РУДЕНКО: Так вы не отказываетесь от своего авторства?
  
  ПАУЛЮС (небрежно): С какой стати мне отказываться? Что было, то было...
  
  РУДЕНКО: Не все, к сожалению, столь же откровенны... Из иного преступника клещами вытягивать приходится - дел на копейку, так, убийство на бытовой почве, а он зубами за невиновность свою держится: знать, мол, ничего не знаю, чист аки агнец... А ваше-то дело, куда как серьезнее будет!
  
  ПАУЛЮС: Поконкретней, пожалуйста...
  
  РУДЕНКО (укоризненно): Извольте: по имеющимся у нас сведениям, вы, гражданин Паулюс, являясь начальником оперативного отдела Генерального штаба сухопутных сил Вермахта, руководили планированием агрессивной войны против Советского Союза, лично участвуя в разработке военных мероприятий, целью которых было: поражение первого в мире государства рабочих и крестьян, уничтожение социалистического строя, оккупация советских территорий и превращение миллионов проживающих на них граждан в рабов! Что было, то было - не так ли, гражданин Паулюс?
  
  ПАУЛЮС: Не знаю, что вам и ответить...
  
  РУДЕНКО (сочувственно): Это трудно, я понимаю...
  
  ПАУЛЮС: Еще бы не трудно!.. Господин Руденко, можно вам задать вопрос?
  
  РУДЕНКО: Пожалуйста...
  
  ПАУЛЮС: Как вы себе представляете работу германского штаба?
  
  РУДЕНКО (замявшись): Ну... Ответ может занять слишком много времени...
  
  ПАУЛЮС: А я вам помогу. Собирает оберквартирмейстер Паулюс своих людей перед картой и заявляет: "Господа, фюрер нами недоволен. Проходя вчера мимо глобуса, он неожиданно для себя наткнулся вот на это - большое розовое пятно с надписью С.С.С.Р. "Что это такое?" - спросил наш фюрер. "Государство рабочих и крестьян. Строй - социалистический. Граждане - советские." - получил он ответ. "Мне не нравится, - заметил наш фюрер. - Сделайте с этим что-нибудь, Паулюс." "Что именно, мой фюрер?" - спросил я. "Вы знаете мой вкус, господин оберквартирмейстер! К чему лишние вопросы?" - осадил меня наш фюрер. И вот я здесь, чтобы заявить вам: берите цветные карандаши и рисуйте стрелки, черт вас возьми!" Угадал?
  
  РУДЕНКО (мрачно): Шутите все, шутите...
  
  ПАУЛЮС (с вызовом): Напротив - я исключительно серьезен! Вы, господин генерал-майор, не имея ни малейшего понятия о сути того, чем я занимался, тем не менее достаточно самонадеянны и могущественны, чтобы, опираясь на совершенно нелепые, надуманные обвинения, отправить меня на эшафот!
  
  РУДЕНКО (тоном оскорбленной невинности): Какой дешевый театр!.. Эшафот выдумали... Не мы, а вы пришли на нашу землю с оружием - с какой стати я должен перед вами оправдываться?!
  
  ПАУЛЮС: Вы хотите знать правду?
  
  РУДЕНКО: Да я-то хочу!..
  
  ПАУЛЮС: Будете меня слушать?
  
  РУДЕНКО (остывая): Буду. Говорите.
  
  ПАУЛЮС: Ладно. Все началось с Мюнхена, в 38-ом...
  
  РУДЕНКО (с ехидцей): Издалека заходите...
  
  ПАУЛЮС (уверенно): В самый раз. Так вот: В 38-ом, в Мюнхене Гитлер исполнил ритуальный танец с картонным мечом и получил за это Судеты. Деладье и Чемберлен очень любили его борьбу с чучелом "красного медведя" и решили: ну, ладно, ну, пусть, ну, в последний раз!.. И скептики из руководства Вермахта прикусили языки - фюреру все сходит с рук! И все, кто считал его дешевым позером, изменили свое мнение: не дешевый, если за позу так платят! И случилось то, что случилось - Гитлер потерял чувство меры и совершил гибельный шаг: оккупировал Чехию, превратив ее в германский протекторат Богемия и Моравия. Это был щелчок по носу полякам, но от него зачесались в Лондоне и Париже! Гитлер неуправляем! Гитлер ведет Германию в неверном направлении! Гитлера пора менять! И дали Варшаве такие гарантии, что у польского руководства начались видения и галлюцинации...
  
  РУДЕНКО (с ленцой): Извините, фельдмаршал, век бы слушал, да время-то рабочее - поближе б к делу!..
  
  ПАУЛЮС: Далее... На вполне умеренные предложения германской стороны по Данцигу и Коридору поляки ответили массовой депортацией немцев из Силезии... И это были еще цветочки!..
  
  РУДЕНКО (с интересом): Какого же сорта оказались ягодки?
  
  ПАУЛЮС: А такого, что командование Вермахта обратилось к высшему политическому руководству Германии с настоятельным предложением немедленного заключения Пакта о ненападении с СССР.
  
  РУДЕНКО: Вы хотите сказать, что инициатива исходила от военных?
  
  ПАУЛЮС: Именно! Речь шла о судьбе Германии и генералитет употребил все свое влияние: Франция и Польша приступили к мобилизации своих армий.
  
  РУДЕНКО (сухо): Мобилизация - еще не есть война!
  
  ПАУЛЮС: Ошибаетесь! Мобилизация - это война! Всякое начало мобилизации имеет конечной своей целью начало боевых действий - тут только вопрос: собираются ли политики идти до конца... Устроив 2 сентября Силезскую резню, режим Рыдз-Смиглы дал недвусмысленный ответ - он собирался! Поляки сожгли за собой мосты...
  
  РУДЕНКО: Войны тоже бывают разные...
  
  ПАУЛЮС: Это какие же?
  
  РУДЕНКО: Есть наступательные, есть оборонительные...
  
  ПАУЛЮС: Странная у вас классификация! По вашей логике армия одного государства придерживается исключительно наступательной, независимо от оперативной обстановки, тактики, армия другого только обороняется... Ведение военных действий того, или иного рода диктуется не принципами морального толка, а исключительно соотношением сил! И, если вы склонны считать, что польское правительство готовилось вести так называемую "оборонительную" войну, должен вас разочаровать: Варшава первой начала проводить мобилизационные мероприятия и "чистка" приграничных территорий от "немецкого элемента" была одним из этапов ее подготовки к столкновению. Первым выхватывать из ножен меч довольно странно для обороняющегося! Перед Германией возникла реальная угроза полномасштабной войны на два фронта и единственной возможностью избежать худшего развития событий было упреждение польской атаки собственным ударом. Но еще до того, как решиться на подобный шаг, следовало обезопасить себя от угрозы весьма вероятной конфронтации с Советской Россией.
  
  РУДЕНКО (выждав некоторое время, мстительно): Знай мы тогда, чего стоят ваши заверения...
  
  ПАУЛЮС (пренебрежительно): Не прибедняйтесь! Германия полностью выполнила взятые на себя обязательства и, если кто получил выгоду от заключения Пакта, так это Советский Союз!
  
  РУДЕНКО (ерничая): Уж мы вспоминали эти выгоды, когда ваши молодчики топтались под Москвой!
  
  ПАУЛЮС: Не забегайте вперед, дойдем и до 41-го... Вам известна суть Пакта?
  
  РУДЕНКО: Ненападение, что ж еще?
  
  ПАУЛЮС: Ненападение - цель, я же имею в виду средства, какими эта цель должна была быть достигнута. Договор имел секретное приложение - вам об этом что-нибудь известно?
  
  РУДЕНКО (чуть повременив): Это слишком высокий для меня уровень...
  
  ПАУЛЮС: Тогда, вам тем более будет интересно...
  
  РУДЕНКО: Погодите! В горле, что-то, запершило... (Натужно кашляет не сводя глаз с телефона) Видно, простыл...
  
  Телефон молчит.
  
  ПАУЛЮС: Стакан водки с черным перцем - лучшее средство! Главное, не запускать болезнь... Ну, так что, продолжим или пойдете болеть?
  
  РУДЕНКО: Продолжим. Живы будем - не помрем! Вы в общих чертах обрисуйте, что сочтете нужным...
  
  ПАУЛЮС: Берлин предложил Москве разрешить все спорные вопросы на всем протяжении от Балтийского до Черного моря - по сути, разграничить сферы интересов, провести черту, дальше которой ни та, ни другая сторона не зайдет. Щедрость германского МИДа была довольно специфического свойства - он раздаривал земли других государств, а, так как, договоренность была секретной, то Советскому Союзу предлагалось самому, без ссылок на Германию, удовлетворять свои аппетиты. Это была очень удобная позиция - придерживаться нейтралитета, взвалив ответственность за состояние "санитарного кордона" вокруг СССР на Лондон и Париж. Сам же Пакт о ненападении, ко всему еще, служил и последним предупреждением горячим головам в Варшаве - между Германией и СССР не существовало сухопутной границы, которую следовало бы защищать подобным договором и, значит, такая граница должна была в ближайшее время возникнуть, а польское государство, соответственно, исчезнуть.
  
  РУДЕНКО (повременив): Ну, с этим все, более менее, понятно. А Франция-то, что ж не открыла второго фронта? Так, продемонстрировала что-то невнятное...
  
  ПАУЛЮС: Тут целиком заслуга Абвера - Канарис вышел на французов и англичан с "дезой" о том, что группа высокопоставленных военных, напуганных противостоянием с "союзниками", готовит покушение на Гитлера. Не знаю подробностей, но сделано все было, судя по результату, весьма эффектно. Сам фюрер, конечно, был в курсе... А потом наступило 10 мая: стремительный бросок германских армий на запад, разгром Бельгии, Голландии, потом Дюнкерк и французская капитуляция. Оставалось только поставить точку и праздновать победу...
  
  РУДЕНКО (не скрывая злорадства): Что ж не поставили? Силенок не хватило?
  
  ПАУЛЮС (назидательно): Силенок, как вы изволили выразиться, хватало... Гитлер намеренно остановил наступление на Дюнкерк и дал англичанам возможность эвакуироваться. Берег силы. Экономия боеприпасов, ГСМ, моторесурса... Сохранение личного состава и тежники. Впереди была Англия и три месяца хорошей погоды - вполне достаточно для высадки десанта и сокрушения такого слабого врага!
  
  РУДЕНКО: При все моем к вам уважении, фельдмаршал, мне кажется, вы несколько переусердствовали в определении...
  
  ПАУЛЮС (уверенно): Ошибаетесь, господин Руденко! Никогда еще за всю свою историю Великобритания не была так близка к поражению, как в летом 40-го... Могучий британский флот? Так он носа своего в районе Дюнкерка не показывал - вся эвакуация из "котла" производилась рыбацкими шхунами, прогулочными яхтами и катерами! Славная британская армия? Не было никакой армии! Было почти безоружное человеческое стадо, практически неуправляемое, деморализованное! Военно-Воздушные Силы? У Люфтваффе было полное господство в воздухе! По крайней мере, над Ла-Маншем. Перед нами была 40-мильная полоса спокойной воды и ничем не прикрытые порты Южной Англии!
  
  РУДЕНКО: Вас послушать, так тех англичан шапками можно было закидать!
  
  ПАУЛЮС: Шапками не шапками, а уж закидали бы непременно...
  
  РУДЕНКО: Что же вам помешало?
  
  ПАУЛЮС: Демарш советского правительства в отношении Румынии.
  
  РУДЕНКО: Где та Румыния и где Британия... Не вижу никакой связи!..
  
  ПАУЛЮС: ..Или не хотите ее видеть! Румыния была ахиллесовой пятой Рейха: месторождение в Плоешти оставалось единственным значимым источником нефти для находящей в морской блокаде Германии. Любая напряженность в данном районе, воспринималась германским правительством крайне болезненно, а русский ультиматум едва не привел к полномасштабной войне.
  
  РУДЕНКО: Так ведь не привел!..
  
  ПАУЛЮС: Это вовсе не ваша заслуга! Только вмешательство германского МИДа смогло предотвратить конфликт: Бухарест, даже не получив поддержки от своих соседей, был полон решимости не уступать столь вызывающему по форме и содержанию диктату: Москва явно искала войны, и возвращение Бессарабии рассматривала лишь как повод к столкновению, но не цель!
  
  РУДЕНКО (раздраженно): Голословные утверждения! Вы ведь военный, а не дипломат - откуда вам может быть известно, что все обстояло именно так, а не иначе?
  
  ПАУЛЮС: Война лишь продолжение внешней политики! Я ведь был разработчиком планов Восточной кампании и привлечение союзников к сотрудничеству, требовало учета их мотивации. То, что СССР имеет к Румынии территориальные претензии не было новостью - его право на возвращение Бессарабии было согласованно с германской стороной и соответствующим образом оформлено в секретном приложении к Пакту о ненападении. Новостью была претензия на Северную Буковину - германский МИД в тактичной форме указал на данное обстоятельство, но Москва была непреклонна! В итоге, Берлину пришлось надавить на Бухарест и, по существу, принудить его к уступкам, угрожая вводом на территорию Румынии своих войск и оккупацией района Плоешти.
  
  РУДЕНКО: Пусть даже все было так, как вы говорите, хотя сразу должен заявить, что вашего мнения не разделяю. Но, каким образом все это могло сказаться на судьбе Англии?
  
  ПАУЛЮС: Самым непосредственным - русский демарш показал германскому руководству, что Москва не намерена связывать себя положениями Пакта, а это, в свою очередь, означало, что Германия никак не гарантирована со стороны своего восточного соседа. Десять пехотных дивизий - это все, что было у нас на востоке. Гитлер пришел к выводу, что в подобной обстановке высадка десанта в Британии слишком авантюристична и отменил свой приказ о начале операции.
  
  РУДЕНКО (с нажимом): И переключился на СССР...
  
  ПАУЛЮС: Совершенно верно.
  
  РУДЕНКО: И вы приступили к составлению своего дьявольского плана!..
  
  ПАУЛЮС: Не сразу. Я подключился к работе на заключительном этапе.
  
  РУДЕНКО (раздраженно): Какое вы слово подобрали для обозначения своей деятельности - работа!..
  
  ПАУЛЮС (беззаботно): Предложите другое.
  
  РУДЕНКО: В голову ничего не приходит... Немецкий язык слишком беден.
  
  ПАУЛЮС (запальчиво): Это великий язык! Язык Гете и Гейне!
  
  РУДЕНКО (в тон ПАУЛЮСУ): Язык Гитлера и его банды!
  
  ПАУЛЮС: А также Маркса и Энгельса! Будете продолжать?
  
  РУДЕНКО (неохотно умеряя пыл): Ладно, сдаюсь... Давайте, об этой вашей... работе...
  
  ПАУЛЮС: Что именно вас интересует?
  
  РУДЕНКО (потухшим голосом): Все что сочтете нужным. Вы не согласились с моей трактовкой - предлагайте свою.
  
  ПАУЛЮС: План "Барбаросса" состоял из трех частей, последовательно продолжавших и развивавших одна другую. Первый этап предполагал развертывание армейских управлений вдоль советской границы с целью прикрытия Германии и, по согласованию с Румынией, нефтяных полей Плоешти, от предполагаемой советской угрозы.
  
  РУДЕНКО (вновь вспыхивая): Любимое детище гебельсовской пропаганды! Никакой советской угрозы никогда не существовало! Не мы, а вы 22 июня растоптали Пакт о ненападении!
  
  ПАУЛЮС (невозмутимо): Невозможно растоптать то, чего нет! Господин Молотов, глава вашего внешнеполитического ведомства, во время своего визита в Берлин окончательно дезавуировал договор, заявив о претензиях Москвы на Балканы и черноморские проливы! По мнению советского правительства, заключенный в конце августа 39-го договор, в ноябре 40-го уже не соответствовал его интересам! Когда Гитлер попытался убедить господина Молотова, что Советскому Союзу лучше обратить свое внимание на английское наследство, то получил ответ, что СССР не нуждается в одобрении Германией своих действий на британском Востоке. Москву интересовала Восточная Европа и Германия должна была это признать, или катиться ко всем чертям! Господин Молотов дал понять, что советское руководство не склонно сбрасывать со счетов сохраняющееся влияние Великобритании, из чего фюрер мог сделать вывод, что румынский кризис, возможно, не случайно возник именно в то время, когда Англия стояла в шаге от катастрофы. Дальнейшие события подтвердили самые худшие его опасения...
  
  РУДЕНКО: Давайте лучше о вас... (Чуть помедлив, продолжает) Вы говорили о "Барбароссе", так не будем отвлекаться...
  
  ПАУЛЮС: Извольте! Первый этап, носивший характер выжидательного, не имел временных рамок. Все зависело от складывающейся международной обстановки: так носят в ножнах меч, готовясь выхватить его в минуту опасности.
  
  РУДЕНКО (морщась как от зубной боли): Опять вы о какой-то мифической опасности, гражданин Паулюс! Скулы сводит, ей богу!..
  
  ПАУЛЮС: Потерпите, сейчас отпустит... В апреле 41-го германская разведка отметила начало активного перемещения британских войск и военных грузов в сторону шотландских портов. Германские летчики, направленные командованием проверить данные агентуры, подтвердили необычайно большую концентрацию транспортных судов у причалов Шотландии. Все говорило об интенсивно ведущейся англичанами подготовке к высадке десанта - аналитики уверенно определяли цель предстоящей акции: Дания и, возможно, Южная Норвегия. В случае удачной операции британский военный флот получал возможность прорыва в Балтику, что для Германии означало угрозу ее побережью и потерю коммуникаций, по которым шли стратегические материалы из Швеции и Финляндии. В то же самое время в западных приграничных округах СССР было отмечено развертывание новых армий в дополнение к уже имевшимся, переброска ближе к границе личного состава и военной техники во все возрастающих масштабах. Наибольшая плотность войск, что небезынтересно, создавалась против Румынии, а не самой Германии, но, как я уже говорил, любой конфликт, затрагивающий район Плоешти грозил коллапсом всей промышленности, транспорту и военной машине Рейха. Скоординированность действий Лондона и Москвы не вызывала ни малейших сомнений и высшее политическое руководство Германии, стремясь разрушить англо-русскую комбинацию, пошло на беспрецедентный шаг: в Британию был направлен заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс.
  
  РУДЕНКО (недоверчиво): Знаменитый перелет Гесса в Шотландию? Гитлер объявил его выходкой сумасшедшего...
  
  ПАУЛЮС: Не в такой категоричной форме, но по сути верно. Гитлер выполнял свою часть игры, Гесс - свою. Не стану утверждать, что знаком со всеми деталями, но знаю наверняка: кроме дежурного призыва к миру, заместитель фюрера предъявил англичанам ультиматум.
  
  РУДЕНКО: Вот как?
  
  ПАУЛЮС: Именно так - в ставке пришли к выводу, что Москва, не найдя понимания у Берлина, переключилась на Лондон, рассчитывая, что англичане будут сговорчивей немцев. Британия переживала не лучшие дни и все же Гитлер считал сомнительным, чтобы продвижение Советов на Балканы и установление русского контроля над Босфором и Дарданеллами могло сильно радовать господина Черчилля и его кабинет. На этом и решено было сыграть.
  
  РУДЕНКО: Каким образом?
  
  ПАУЛЮС: Гесс должен был передать британскому правительству, что угроза английского десанта вынуждает Берлин с большим пониманием отнестись к претензиям Советской России на свою особую роль в Восточной Европе. Кроме того, следовало недвусмысленно указать, что ответом на британское вторжение будет немедленная атака на Гибралтар.
  
  РУДЕНКО: И что же англичане?..
  
  ПАУЛЮС: Свернули операцию... Лондон был заинтересован в войне между Германией и Советским Союзом . Столкнуть лбами своих врагов и отойти в сторону - это так по-английски!..
  
  РУДЕНКО (после паузы): Гитлер действительно был готов пойти на соглашение с СССР, или это был обычный блеф?
  
  ПАУЛЮС: Думаю, что пошел бы... Что ему оставалось: воевать на два фронта? Полет Гесса был прямым повторением полета Риббентропа в августе 39-го... Сходные причины вызвали сходную реакцию.
  
  РУДЕНКО: Одного не понимаю - неужели не было другого способа передать свои требования? Через "нейтралов", скажем? Риббентроп слетал и вернулся, а вот Гесс... Как мне кажется, он все же слишком крупная фигура для обычного курьера...
  
  ПАУЛЮС: Несомненно. Если вам интересно мое мнение...
  
  РУДЕНКО: Да, конечно...
  
  ПАУЛЮС: Это только мои предположения, не более... Вы назвали Рудольфа Гесса крупной фигурой, а между тем выбор остановился на нем именно по причине скромных объемов. Идею подал Герман Геринг - он так же как и Гесс был военным летчиком, но его масса не оставляла надежд на то, что ему удастся вовремя покинуть кабину пилота и успешно приземлиться с парашютом. Так вот, я думаю, что "миссия Гесса" не окончена и по сию пору. В том случае, если Гитлер сочтет, что война не может быть им выиграна, он уйдет, передав свои полномочия Гессу...
  
  РУДЕНКО (недоверчиво): Гесс - новый фюрер?! Невероятно!
  
  ПАУЛЮС (раздраженно): Вы не дали мне закончить! Фюрером Германии может быть только один человек - Адольф Гитлер. Уходя, он скорее всего разделит свои полномочия между Гессом и Герингом. Первый будет назначен канцлером, второй - президентом. Как вам такая комбинация? Гесс может немедленно приступать к мирным переговорам.
  
  РУДЕНКО (недоверчиво): Несерьезно... Не пойдет же Черчилль на сепаратный мир с Германией, пусть даже представлять ее будет не Гитлер, а его приемники!
  
  ПАУЛЮС: Зря вы так уверены! Победа России столь же нежелательна для Британии, как и победа Германии! И она уже изменила русским один раз - что ей помешает исполнить тот же трюк во второй? Нет большего ненавистника большевизма, чем сэр Уинстон Черчилль!
  
  РУДЕНКО (возмущенно): Черчилль - еще не вся Британия! Его просто сметут!.. Против него поднимется весь мир! Пусть ему плевать на мнение советского народа, но есть еще Америка! Рузвельт тут же разорвет с ним всякие отношения!...
  
  ПАУЛЮС: Рузвельт - старик! Тяжело больной человек. А, кроме того, Черчиллю будет что предъявить и Рузвельту, и всем остальным... Гесс наверняка показывал ему фотокопии секретного дополнительного протокола к Пакту о ненападении между Германией и СССР. И магнитные записи бесед Гитлера и Риббентропа с господином Молотовым давал послушать! Представляете, какой ажиотаж вызовут во всем мире подобные документы?! Советский Союз поставят на ту же доску, что и гитлеровскую Германию! А если Германия перестанет быть гитлеровской?..
  
  РУДЕНКО: Гадость какая! Грязь!..
  
  ПАУЛЮС: Вот, вот!..
  
  РУДЕНКО (неожиданно жестко): Гражданин Паулюс, давайте ближе к делу! Мы так и не продвинулись в выяснении вашей роли в нападении на СССР!..
  
  ПАУЛЮС: Через несколько дней после полета Гесса, когда стало ясно, что миссия удалась, операция "Барбаросса" вступила в свою вторую фазу.
  
  РУДЕНКО: Что это означает?
  
  ПАУЛЮС: Была объявлена окончательная дата выступления - не позднее 22 июня. Перед группами армий, спешно завершавшими развертывание у западной границы СССР, ставилась задача: в максимально сжатые сроки разгромить передовые соединения Красной Армии и продолжая преследование до линии Двина - Днепр, рассечь ее основную группировку на несколько частей и уничтожить в возникших котлах. Завершить второй этап "Барбароссы" предполагалось выходом наших передовых частей на дальние подступы к Москве. Считалось, что этого будет достаточно, чтобы вынудить советское правительство просить мира.
  
  РУДЕНКО (с плохо скрываемым раздражением): Вы всерьез на это расчитывали, гражданин фельдмаршал?!..
  
  ПАУЛЮС: Почему нет? Французы в подобной ситуации отказались от сопротивления.
  
  РУДЕНКО (оскорблено): Мы не французы!
  
  ПАУЛЮС: Да, вы не французы... И тем не менее подписали Брест-Литовский мир в 1918 году! Угрозы Петрограду оказалось вполне достаточно, чтобы ваше большевистское правительство сделалось покладистым. А французы продолжали драться!
  
  РУДЕНКО (вспыхивая): И расколотили вас подчистую! И мы вас расколотим...
  
  ПАУЛЮС (удивленно): Вы что, обиделись на мои слова?
  
  РУДЕНКО: На фельдмаршалов не обижаются!
  
  ПАУЛЮС: Это удачное выражение! Я его запомню.
  
  РУДЕНКО: Давайте двигаться дальше! Что там у вас шло третьим номером?
  
  ПАУЛЮС: Третий этап рассматривался как маловероятный - страховка своего рода. Группа "Центр" должна была закрепиться на достигнутых рубежах, а группы "Север" и "Юг", получив усиление авиацией и бронетехникой, продолжать наступление. Северной группировке ставилась задача овладеть Ленинградом и, действуя совместно с армией "Норвегия", прорваться к Мурманску, лишив, тем самым, русских внешних, скорее всего, американских поставок.
  
  РУДЕНКО: Вы не упомянули ваших союзников - финнов...
  
  ПАУЛЮС: Финляндия всячески подчеркивала свой "нейтралитет". Даже втянутая в конфликт, за что большое спасибо вашим военным, она держалась весьма дистанционно, заявляя Берлину, что ведет свою, особую войну.
  
  РУДЕНКО (презрительно): Вояка-бояка... Что должна была делать группа "Юг"?
  
  ПАУЛЮС: Продвигаясь вдоль черноморского побережья, овладеть Крымом и, преодолев Большой Кавказский хребет, прорваться к Баку.
  
  РУДЕНКО: Нефть?
  
  ПАУЛЮС: Нефть. Нокаутирующий удар.
  
  РУДЕНКО: Это все? А как же Москва?
  
  ПАУЛЮС: Овладение Москвой в рамках плана "Барбаросса" не предусматривалось. Это совсем другая история - операция "Тайфун" родилась на костях "Барбароссы", когда стало очевидным, что война не укладывается в первоначальный сценарий.
  
  РУДЕНКО (помедлив): Признаете ли вы, тем самым, гражданин Паулюс, что ваш план изначально являлся авантюрой?
  
  ПАУЛЮС (без энтузиазма): С этим еще предстоит разобраться...
  
  РУДЕНКО (со сдерживаемой яростью): Не разобрались, значит? Или боитесь признать честно и ответственно - авантюра, преступная авантюра! Разрушенные города, сожженные деревни и миллионы, миллионы! - подчеркиваю, изувеченных и убитых! Мальчики кровавые в глазах не стоят? А, фельдмаршал?..
  
  ПАУЛЮС (каменея): Считаю недопустимым и оскорбительным ваш тон!..
  
  РУДЕНКО (расходясь): А вы чего ждали?! Что я миндальничать с вами стану?!.. Все, что вы мне тут сейчас рассказали - это так, слова!.. Сотрясение воздуха - кто что думал, кто чего хотел... Бездоказательно! А вон там, в русских полях - она! Горькая правда! Самая, что ни на есть, материальная, осязаемая! Мертвецы - горами и кровь - рекой! Война, скажете? А там не только мужики в кучи свалены! Там и бабы с детишками вперемежку лежат...
  
  ПАУЛЮС (отстраненно): Об этом можно только сожалеть...
  
  РУДЕНКО (зло): Сожалеть?! А отвечать кто будет?!
  
  ПАУЛЮС: Что вы от меня хотите?
  
  РУДЕНКО: Правды! Почему вы не хотите сказать того, что мне и так известно? Что вы рядитесь в волчью шкуру?! Вам так нравиться роль гитлеровского генерала?!..
  
  ПАУЛЮС (жестко): Генерал-фельдмаршала! Потрудитесь взять себя в руки и не устраивать истерики!
  
  РУДЕНКО резко поднимается, чуть не опрокидывая стул... и застывает в нелепой позе - гримаса гнева сползает с его лица...
  
  РУДЕНКО (придушенным голосом): Чаю... не желаете?
  
  ПАУЛЮС (осторожно): Предпочел бы что-нибудь покрепче.
  
  РУДЕНКО (переводя дух и усаживаясь на место): Придется потерпеть... Хорошо! Пойдем другим путем. Ответьте мне, гражданин Паулюс, каким, на ваш взгляд, образом разработанный вами план "Барбаросса" мог попасть в руки наших военных?
  
  ПАУЛЮС (отстраненно): Понятия не имею! Спросите у ваших военных...
  
  РУДЕНКО (почти сердечно): Меня интересует именно ваш ответ! Сразу уточню вопрос: каким образом план "Барбаросса" мог оказаться в руках советского командования на десятый день после его утверждения Гитлером? Как вы думаете?
  
  ПАУЛЮС (нервно): Такое невозможно! Совершенно исключаю подобную возможность! Вас ввели в заблуждение, это очевидно!
  
  РУДЕНКО (елейно): Вот оно что... Обманули, значит! Так я и думал - уличить только не мог... Помогите, гражданин Паулюс, вам воздастся!..
  
  ПАУЛЮС (сухо): Вы должны понимать, с каким тщанием относилось германское командование к секретности данного документа. С карты, завизированной фюрером, было снято всего семь копий: три карты, по одной на каждый род войск, были переданы Люфтваффе, Кригсмарине и командованию Вермахта, остальные хранились в штабе ОКХ. Кого мне прикажете подозревать? Гитлера?! Геринга или Редера? Кейтеля? Может быть, моего шефа - Гальдера? Кто из них мог сделать восьмую копию с карты?
  
  РУДЕНКО (ласково): Вы забыли упомянуть самого себя...
  
  ПАУЛЮС: Я не параноик, чтобы подозревать себя самого!.
  
  РУДЕНКО: Меня это не касается. Вы - не можете, я - могу!.
  
  ПАУЛЮС: Ваше право... Вы думаете, что это я сделал еще одну карту и передал ее в Москву?
  
  РУДЕНКО: Мысли читаете...
  
  ПАУЛЮС (возмущенно): Тогда что, черт меня возьми, я делаю в этом кабинете?! Почему я сижу в тюремной камере здесь, в Москве, а до того находился в Красногорском лагере?
  
  РУДЕНКО (с надеждой): Достаточно одного вашего слова, чтобы все переменилось! Признайтесь и... закончим весь этот балаган!
  
  ПАУЛЮС: Приберегите для кого-нибудь другого ваши иезуитские приемы!
  
  РУДЕНКО (с укоризной): Вот вы как... (Звонит телефон. РУДЕНКО берет трубку) Да! Поплыл, товарищ... Я бы дожал... Слушаюсь! (Кладет трубку. Пристально смотрит на ПАУЛЮСА)
  
  ПАУЛЮС (с вызовом): Долго еще продлиться этот... нелепый допрос?
  
  РУДЕНКО (дружелюбно): Ну что вы, гражданин Паулюс, какой же это допрос? Я ведь даже протокол не веду! Обычная самая беседа... Устали уже?
  
  ПАУЛЮС: Спина затекла.
  
  РУДЕНКО: А вы встаньте, походите. Я-то привык, вот так, часами... Странно это!..
  
  ПАУЛЮС встает, делает шаг в сторону ; уперев кулаки в бока, прогибается несколько раз в пояснице.
  
  ПАУЛЮС (с некоторым опозданием реагируя на последнюю реплику РУДЕНКО): Что именно?
  
  РУДЕНКО: Вы, гражданин Паулюс, всю жизнь при штабе, а усидчивости не выработали... Не оттого ли в действующую армию попросились?
  
  ПАУЛЮС: Угадали.
  
  РУДЕНКО: Ну, и где вам лучше показалось?
  
  ПАУЛЮС: В штабе меньше вероятность оказаться в плену.
  
  РУДЕНКО: Так-то так, зато фронтовику есть что вспомнить!
  
  ПАУЛЮС (садясь на место): Что именно вас интересует?
  
  РУДЕНКО: План вашей кампании в 42-ом. С наступлением на Кавказ, все понятно - там нефть! А вас-то с чего к Сталинграду понесло?
  
  ПАУЛЮС: Сталинград был промежуточной точкой, пройдя которую, 6-я армия должна была повернуть к югу и, продвигаясь вдоль Волги, выйти к Северному Кавказу, где соединиться с основной группировкой. Таким образом, еще до захвата района Баку, мы перерезали нефтяную аорту и, за счет широкого охвата, создавали гигантский "котел" для оказавшихся в междуречье Дон-Волга советских войск.
  
  РУДЕНКО: Узнаю руку мастера!..
  
  ПАУЛЮС: Да, это был мой план.
  
  РУДЕНКО: Кто бы сомневался... И возглавили 6-ю армию, чтобы самому претворить в жизнь свои идеи. И когда вы должны были соединиться с группой Клейста?
  
  ПАУЛЮС: По первоначальному замыслу - не позднее сентября. Сроки, естественно, пришлось пересмотреть. Обстановка требовала усиления наступательных возможностей моей армии. Это заняло определенное время.
  
  РУДЕНКО: Усиление производилось за счет Кавказской группировки?
  
  ПАУЛЮС: Другими резервами германское командование не располагало.
  
  РУДЕНКО: Как подобная политика сказалась на группе Клейста? На темпах ее наступления?
  
  ПАУЛЮС: Мне кажется, вы и сами знаете ответ.
  
  РУДЕНКО (строго): Значит ли это, что вы признаете ту негативную роль, которую оказала ваша заявка на действия наступающей в Кавказском направлении группы армий?
  
  ПАУЛЮС (уклончиво): В определенной степени...
  
  РУДЕНКО: Ну, допустим... А скажите, гражданин Паулюс, что за странный маневр произвел 14-й танковый корпус? Почему он двинулся на север, а не напрямик к Сталинграду? 50 километров в сторону, как-никак!
  
  ПАУЛЮС: Корпус фон Витершейма получил мой приказ выйти к Волге.
  
  РУДЕНКО: И был отсечен от основной группировки контрударом во фланг, и, заняв круговую оборону, вынужден был неделю отбиваться от атак 62-ой армии! Вы не очень спешили ему на выручку... Так же, впрочем, как и выполнять приказ командующего Вейхса о начале штурма Сталинграда 2 сентября.
  
  ПАУЛЮС (резко): Я подчинялся непосредственно фюреру! Я, а не Вейхс принимал решение по 6-ой армии!
  
  РУДЕНКО: И, в результате вашего решения, советская сторона получила возможность подтянуть к Сталинграду свежие силы за те 5 дней, что вы ей любезно предоставили... Браво!
  
  ПАУЛЮС: Не пытайтесь вывести меня из равновесия! У вас все равно ничего не выйдет...
  
  РУДЕНКО: Тогда, позвольте еще вопрос: цели бомбометания для Люфтваффе определяли вы?
  
  ПАУЛЮС: Да, это так.
  
  РУДЕНКО: Странная картина вырисовывается: большая часть бомбовых ударов пришлась на сам город, в то время, как против переправы действовали лишь незначительные силы авиации, порой - одиночные самолеты. Чем вы можете это объяснить?
  
  ПАУЛЮС: После выхода корпуса Витершейма к Волге, оборона Сталинграда теряла практический смысл: путь нефтяным караванам был перекрыт и эвакуация города не выглядела чем-то невероятным. Массированные бомбардировки должны были вынудить советские войска покинуть Сталинград по еще действовавшим переправам.
  
  РУДЕНКО: ...И, в результате вашего решения, германские танки шли вперед не по широким проспектам и улицам, а пытались пробиться сквозь завалы из бетонных перекрытий, стальных балок и гор кирпича от рухнувших зданий! Вы сами, своим приказом превратили современный мирный город в почти неприступную крепость!
  
  ПАУЛЮС (зло): Воюют люди, а не камни! Город держался не за счет баррикад, а за счет мужества их защитников!
  
  РУДЕНКО: Полностью с вами согласен! Но вопросы, согласитесь, остаются...
  
  ПАУЛЮС: Я не бог Саваоф!
  
  РУДЕНКО (невинным тоном): Да я же ничего не говорю! Человеку свойственно ошибаться! Вот только "ошибки" ваши, как-то, очень уж, целенаправленны... Не находите?
  
  ПАУЛЮС (решительно): Примеры, пожалуйста!..
  
  РУДЕНКО: Вам, с чего начать? Выбор, очень уж, богатый... Да вот, хоть Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха, подчиненного вашего, взять - из его показаний следует, что он еще в начале ноября осознал опасность окружения 6-й армии и обратился к вам с предложением вывести из уличных боев 14-ю и 24-ю танковые дивизии, чтобы, усилив их за счет подкреплений, вывести в резерв в качестве "пожарной команды" на случай прорыва советских войск вам в тыл. Вы отказали, хотя от танков в городе не было никакого проку. Сейчас, зная чем все закончилось, вы не считаете тогдашнее свое решение ошибочным?
  
  ПАУЛЮС: Две танковые дивизии нас бы все равно не спасли! Они были сильно потрепаны, имели большой некомплект в боевых машинах...
  
  РУДЕНКО: Все же лучше, чем ничего! Кстати, ваши союзники-румыны утверждают, что не раз обращались к вам за поддержкой ввиду обозначившейся угрозы советского контрнаступления - те танковые дивизии были бы для них существенным подспорьем!
  
  ПАУЛЮС: Румыны никогда не были хорошими солдатами! Их место в обозе, а не на передовой!
  
  РУДЕНКО: Как вы о соплеменниках вашей супруги!.. Так, тем более, следовало помочь - их 3-я и 4-я армии прикрывали ваши тылы, как никак. А вы отмахнулись... И, в результате, сами угодили в "котел"! 320 тысяч человек!
  
  ПАУЛЮС: У вас неверные данные. В окружение попали около 270 тысяч...
  
  РУДЕНКО (поскучнев): Да? Какая неприятность... А мы-то думали!.. А мы-то думали, поначалу, что у вас тысяч 80-ят, не больше! Оплошность, а вы ее не использовали! Почему?
  
  ПАУЛЮС: У меня был прямой и недвусмысленный приказ фюрера - удерживать город! Фюрер обещал создать "воздушный мост" для снабжения осажденных, обещал продовольствие, боеприпасы, горючее!..
  
  РУДЕНКО: Снабжать четверть миллиона самолетами?! Не имея превосходства в воздухе?! Это, по вашему мнению, было возможно?
  
  ПАУЛЮС (чеканя каждое слово): Я не обсуждал решение фюрера! Я выполнял его приказ!
  
  РУДЕНКО (добродушно): Похвально! Подумать только - ведь мы могли с вами так и не встретиться, не вести столь занимательных бесед! Стоило вам послушать ваших генералов и офицеров и... ищи ветра в поле! Но, вы стояли - один против всех! И своего добились! И Гитлер ваш полоумный, тоже, говорят, так себя вел... Разубедите меня, если можете, но создается впечатление, что на всю германскую армию нашлось всего два человека, не желавших уходить из Сталинграда, пока имелась такая возможность! Подобное единодушие, я имею в виду вас, гражданин Паулюс и гражданина Гитлера, вызывает вопрос: кто на кого повлиял?
  
  ПАУЛЮС (сварливо): Конечно же я, какие могут быть сомнения! Вы не заметили, разве, кто перед вами сидит?! Ведь это я - Верховным главнокомандующий! Я - фюрер германской нации! Я отдаю приказы, подлежащие безусловному исполнению!
  
  РУДЕНКО (брезгливо): Да бросьте!.. Гришка Распутин был простым мужиком, а крутил царем-батюшкой как хотел! А вы не юродивый с большой дороги - вы генштабист экстра-класса, лучший в своей области! Операция "Блау" - ваше детище и для Гитлера оценка Фридриха Паулюса перевесит все другие мнения, может, даже и свое собственное!
  
  ПАУЛЮС: Как бы то ни было, окончательное решение принимал он, а не я!
  
  РУДЕНКО: Факты говорят об обратном...
  
  ПАУЛЮС: Вот даже как?!..
  
  РУДЕНКО: Именно! В конце ноября командование операциями в вашем секторе Восточного фронта было поручено Эриху фон Манштейну. Возглавляемая им группа армий "Дон" должна была пробить к вам коридор и доставить в расположение 6-й армии продовольствие, боеприпасы, горючее, словом, все необходимое для жизни и боя. Наступление Манштейна было остановлено только в 60-ти километров от границы Сталинградского котла, для чего советскому командованию пришлось снять часть своих войск с внешнего обвода кольца окружения. Манштейн передал вам приказ пробиваться к нему навстречу и получил отказ! А ведь вы находились в его оперативном подчинении и фюрер, насколько мне известно, санкционировал ваш прорыв!
  
  ПАУЛЮС (возмущенно): Мои люди едва держались на ногах!.. Голод, обморожения, десятки тысяч раненых! С кем и с чем мне было идти на прорыв? С сотней танков, для которых почти не оставалось горючего? Это выглядело бы безумием!
  
  РУДЕНКО: Перед вами почти не было советских войск - они останавливали Манштейна! Безумие - не сделать ничего, чтобы вырваться из ловушки! ...В которой вас удерживало единственно ваше собственное нежелание прорываться! Солдаты Манштейна дрались с превосходящими силами противника, а их товарищи, ради которых все и затевалось, сидели в руинах Сталинграда, не имея вашего приказа прийти на помощь тем, кто умирал во имя их спасения!
  
  ПАУЛЮС (ядовито): Жаль, что не вы были на моем месте!..
  
  РУДЕНКО (жизнерадостно): Мне и на своем хорошо! По крайней мере, не нужно придумывать десятки отговорок, не нужно изворачиваться... Каждый мой вопрос для вас, как шило в... Неважно! Вот, послушайте себя: "6-я армия, верная присяге Германии, сознавая свою высокую и важную задачу, до последнего патрона удерживает позиции за фюрера и отечество". И, следом: "По случаю годовщины взятия Вами власти 6-я армия приветствует своего фюрера. Над Сталинградом еще развивается флаг со свастикой. Пусть наша борьба будет нынешним и будущим поколениям примером того, что не следует капитулировать даже в безнадежном положении. Тогда Германия победит. Хайль, мой фюрер! Паулюс, генерал-полковник". Это текст ваших радиограмм от 30 января 1943 года. Пройдет всего один, один! - подчеркиваю, день после всех этих самоотверженных реляций и Паулюс, уже не генерал-полковник, а генерал-фельдмаршал, сдастся в плен со всем своим штабом! Скажите, гражданин Паулюс, как знаток военной истории - много было таких случаев?
  
  ПАУЛЮС: Нет.
  
  РУДЕНКО: Не много, значит?..
  
  ПАУЛЮС: Таких случаев не было. Мой - первый...
  
  РУДЕНКО: Как, в таком случае, понимать вашего любимого фюрера? На что он рассчитывал?
  
  ПАУЛЮС (мрачно): Фюрер рассчитывал, что я пойду до конца.
  
  РУДЕНКО: Как это понимать?
  
  ПАУЛЮС: Застрелюсь.
  
  РУДЕНКО: А... Вот оно что... Это следовало понимать как приказ, или так... товарищеское пожелание?
  
  ПАУЛЮС (вскипая): Я догадываюсь, к чему вы клоните - вы хотите сказать, что я поступил, как трус!
  
  РУДЕНКО (опасливо): В мыслях не держал! Как вы такое могли подумать! Не трус, другое...
  
  ПАУЛЮС (с надрывом в голосе): Что - другое?! Просто устал от смертей! Бессмысленных, каждодневных... Нервы сдали, вот и все!..
  
  РУДЕНКО (спокойно): Бывает! Но, вы быстро взяли себя в руки - когда к вам обратились с предложением отдать войскам приказ о капитуляции, вы отказались. И, бессмысленное, на ваш взгляд, кровопролитие продолжилось... Вот это мне совсем непонятно!
  
  ПАУЛЮС: На момент сдачи в плен я сложил с себя полномочия командующего армией и выступал в качестве частного лица. Мои приказы не имели силы...
  
  РУДЕНКО: Успели, значит... А остальные - солдаты, офицеры, которых вы загнали в Сталинградскую ловушку - о них вы подумали? Бросили, как слепых котят...
  
  ПАУЛЮС: Они могли последовать моему примеру...
  
  РУДЕНКО: Хорошо. Вы не были больше командующим, вы стали обычным генерал-фельдмаршалом, частным лицом, решившим сдаться в русский плен. Понимаю. Холодно... Голодно... Вши заели... Не понимаю другого: через начальника вашего штаба Шмидта вы передали нашим военным просьбу, чтобы вас, как фельдмаршала пленил и сопровождал один из генералов штаба Рокосовского. Но, когда к вам в подвал прибыл представитель командующего Донским фронтом начальник штаба 64-й армии генерал-майор Ласкин, вы даже выйти к нему не пожелали! Вот выдержки из показаний самого генерал-майора: "Спрашиваю: "Где сейчас находится генерал-полковник Паулюс?" Шмидт меня поправляет: "Главнокомандующий получил звание генерал-фельдмаршала, он находится в другой комнате". Предлагаю Шмидту пригласить его сюда. Вместе со Шмидтом направляется офицер, чтобы взять Паулюса под охрану. Вскоре Шмидт возвращается и говорит, что фельдмаршал просит предоставить ему двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Удостоверившись, что Паулюс находится в своей комнате и вход в нее охраняется нашими воинами, удовлетворяю просьбу фельдмаршала". Где тут у нас дальше?.. Ага! Вот: "Истекли двадцать минут, предоставленные Паулюсу, но он не появился. Пришлось вторично направить к нему генерала Шмидта. Возвратившись, тот сказал: "Господин фельдмаршал просит дать ему еще двадцать минут". Мы отклонили эту просьбу. Я, Бурмаков, Лукин, Мутовин, Винокур и другие направились в комнату Паулюса, где застали его совершенно одетым, в генеральской шинели. Он прохаживался взад и вперед". Скажите, гражданин Паулюс, чем вас так уж не устраивал представитель командования Донского фронта генерал-майор Ласкин? Вас, как вы сами себя определили, частное лицо?
  
  ПАУЛЮС: Я, как генерал-фельдмаршал, мог рассчитывать на внимание генерала, занимавшего более высокую должность...
  
  РУДЕНКО (недоуменно): Да с какой стати?! Генерал-майор Ласкин являлся начальником штаба армии, а вы, извините, вообще не занимали никакой должности! Сами от нее отказались... Я бы еще мог понять ваше недовольство не самым высоким званием товарища Ласкина, но, вы сами указали иную причину... Знаете, что я думаю по данному поводу?
  
  ПАУЛЮС: Понятия не имею.
  
  РУДЕНКО: Вы дожидались приезда того, кто знает о вашей подлинной роли во всей этой Сталинградской истории, вы ждали посвященного, а начальник штаба армии таким человеком быть не мог! И, когда вы поняли, что вам никто красную дорожку под ноги стелить не собирается, оскорбились до глубины души и отказались отдавать приказ по 6-й армии о капитуляции! Не так?
  
  ПАУЛЮС: Чушь!
  
  РУДЕНКО: А вот скажите мне, гражданин Паулюс...
  
  ПАУЛЮС (угрюмо): Ничего я вам не стану говорить!.. Надоел мне весь этот бред!
  
  РУДЕНКО (злорадно): Скажете, скажете, гражданин хороший!..
  
  ПАУЛЮС (выкрикивает): Идите вы.. к черту!
  
  РУДЕНКО с силой бьет папкой о стол. Телефон, стоящий на нем подпрыгивает и несколько секунд спустя начинает трезвонить.
  
  РУДЕНКО (поднимая трубку): Нет! Папку уронил... Да. Понял. (Вешает трубку и утирает лоб рукавом. Поднимается) Гражданин Паулюс! Прошу вас пройти в соседнюю комнату!
  
  РУДЕНКО выходит из-за стола и останавливается, ожидая ПАУЛЮСА.
  
  ПАУЛЮС (разворачиваясь на стуле): Что?..
  
  РУДЕНКО (указывая рукой, сухо): В эту дверь... Прошу вас!..
  
  ПАУЛЮС неохотно поднимается со стула и, сопровождаемый РУДЕНКО, направляется за кулисы. Свет в кабинете гаснет. Одновременно с этим, освещается фигура сидящего в кресле СТАРИКА.
  
  СТАРИК: Когда генерал Руденко второй раз поднял телефонную трубку и второй раз, после короткого разговора, изменил тему беседы, я понял: это звонит ОН! ОН слушает, что я говорю! ЕМУ очень важно знать, надолго ли меня хватит?.. Теперь, когда я знаю, что победил - надолго! У прокурора Руденко ТВОЙ приказ - заставить меня сознаться, но ТЫ, ТЫ сам не хочешь услышать моего признания, ТЫ сдерживаешь его, как цыган сдерживает рычащего, рвущегося с цепи медведя!.. Я победил, потому-что понял, в чем состоит тайное ТВОЕ желание! Я - выиграл!
  
  Звучит песня из к/ф "Цирк" "Широка страна моя родная" в исполнении Л. Орловой.
  
  
   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
  
  Та же самая мизансцена - кресло-качалка и сидящий в нем СТАРИК.
  
  СТАРИК: Как это все случилось? Я и сам не заметил... Мне шел пятый десяток - в моем возрасте другие уже становятся генералами, а я только недавно получил звание майора! А тот... В двадцать пять - командующий армией, в двадцать семь - фронтом! Он уже успел побывать в должности начальника Генерального штаба РККА - молодой, сильный, красивый... Любитель женщин и любимец фортуны! Михаил Тухачевский - "красный Бонапарт"! Конечно, я ему завидовал... И, когда после посещения краткосрочных курсов Рейхсвера, он предложил мне ехать в Москву, я сразу согласился - в Германии у меня не было никакого будущего, а там, в России... Он обольстил меня безграничными возможностями, он соблазнил меня, как соблазняет блестящий гусар какую-нибудь провинциальную вдовушку сказками о замужестве... Но моя поездка не состоялась. Теперь я думаю - к счастью! И тогда... Он предложил мне работу - так, ничего особенного: аналитические обзоры, статистические выкладки, теоретические и технические новинки - я использовал открытые публикации и не считал, что в таком моем поведении есть что-то, очень уж, предосудительное. Наши военные ведомства были партнерами, а он был мой, пусть и недолго, товарищ... Понимание пришло позже, вместе с бриллиантами, переданными мне через румынских родственников жены - в сопроводительном письме Михаил Тухачевский благодарил меня за неоценимую помощь и просил принять от него подарок для супруги... Украшения были баснословно дорогими, и я, сперва, отказался... Но, затем, позволил себя убедить принять - с условием, что подобных подарков больше не будет. Человек слаб и надо было видеть глаза моей жены!.. Тухачевский просил меня продолжать работу и ни о чем не беспокоиться. И я продолжал заниматься аналитикой для первого заместителя наркома обороны Советской России, стараясь не замечать резко возросших доходов от румынских поместий графини и все новых, и новых на ней украшений. С приходом к власти Гитлера, контакты между Рейхсвером и РККА были прерваны, но это никак не сказалось на наших отношениях с Тухачевским, вернее... Они приняли несколько иной характер. Командарм первого ранга, а затем, маршал Михаил Тухачевский недвусмысленно сместил акценты на собственно германские дела - его интересовали вещи, которые в открытой периодике не публиковались... Что мне оставалось?.. Я не был противником "народного государства", какое строил Адольф Гитлер, но, в глазах прорвавшихся к власти парвеню, я - Фридрих Вильгельм Паулюс уже являлся преступником одним только фактом своих тайных контактов с большевиками. Как будто, мне не было все равно, когда "красные" и "коричневые" пробивали друг другу головы в своих "идеологических" схватках!.. Как будто, меня интересовало что-то, кроме служебной карьеры и моей семьи!.. Как будто, для меня, военного, могло что-то значить мнение толпы, одуревшей от лозунгов и призывов!.. Германия пошла за Гитлером и я только пожал плечами: какое мне дело, разве, кто-то против?.. Гитлер был уличным горлопаном, но именно он укротил улицу и прекратил анархию, сотрясавшую Германию, как приступы тропической лихорадки. Именно он начал распутывать Версальские путы и возрождать армию. И, скорее всего, я пошел бы с ним, и служил верой и правдой, но в этот новый, гитлеровский "рай" меня не пускали старые грехи. На мою душу уже нашелся покупатель и не в моих силах было изменить условия договора. Я стал... нарушителем правил! Против собственного желания, просто, силой обстоятельств. А потом... За "красным Бонапартом" пришли. И я несколько месяцев не находил себе места, не зная, чего мне ждать... Всплывет мое имя на процессе или нет?.. Не всплыло. И я чуть не смеялся, узнав о расстреле "банды Тухачевского"! Все! Кончено! Я свободен! Счастье оказалось недолгим - в конце 38-го обо мне вспомнили и все вернулось на круги своя. Я не знал моего нового "работодателя", но, по характеру интересовавших его вопросов, четко определил для себя уровень - не ниже заместителя начальника Генштаба, скорее - выше... За год "работы" я сузил круг подозреваемых до трех человек, а еще через год уже не сомневался - это ОН! Иосиф Сталин! Хозяин страны, против которой мне было поручено составить план военной кампании... Я быстро справился со своим делом, но Гитлер решил сделать еще одну попытку договориться с Москвой, и с утверждением плана "Барбаросса" возникла пауза... Никто, даже, быть может, сам фюрер не желал так сильно успеха переговоров, как желал его я! И, ни для кого не был большим ударом их провал!.. Я, немец, не мог желать зла своей стране, но я, Фридрих Паулюс, не желал зла самому себе и своей семье! Я буквально разрывался пополам!... 18 декабря 1940 года стал одним из тяжелейших дней в моей жизни - в какой-то момент мне в голову пришла шальная мысль: сразу, как только Адольф Гитлер утвердит своей подписью план "Барбаросса" и поздравит меня с безупречной, как всегда, работой, я попрошу у него немедленной аудиенции и расскажу все... Или нет!.. прямо сейчас, когда он жадно изучает составленную мной карту, обратиться к нему с просьбой выслушать исповедь несчастного, запутавшегося человека!.. Я едва сдержался, чтобы не тронуть его за рукав, но, вдруг, живо себе представил, как сползает улыбка с его, идущего красными пятнами, лица и он, едва не задохнувшись от возмущения, орет: "Как вы могли, Паулюс?!" И я взял себя в руки, и с холодной ненавистью взглянул на коротко стриженный затылок человека, который никогда не сможет меня понять! В этот момент дурак-фотограф щелкнул фотоаппаратом и пленка бесстрастно зафиксировала мое истинное отношение к "любимому фюреру"... Спустя три дня я передал копию карты и сопроводительный текст курьеру, и план "Барбаросса" отправился в Москву. А в мае 41-го через того же курьера сообщил окончательную дату начала войны: 22 июня. Я отдавал германскую армию на заклание, как Авраам своего сына, прекрасно сознавая, что ангел не укажет мне на запутавшегося в кустах агнца... Начало военных действий ввергло меня в шок! Красная Армия терпела одно сокрушительное поражение за другим, действуя так, как будто все ее руководство разом сошло с ума! Творилось что-то непостижимое - РККА занималась самоистреблением, предпринимая все новые и новые атаки огромными силами с одним накрепко затверженным планом: только вперед! У русских есть определение - "лезть в пекло"! Именно это и происходило по всему фронту... Стоило таскать каштаны из огня, чтобы увидеть подобный результат! Разгадка дикой неготовности русских пришла ко мне в тот момент, когда я калькулировал потери в танковых группах - перед началом войны против СССР Гитлер утвердил новую штатную численность боевых машин в танковых дивизиях - вместо прежних 4-х танковых батальонов, новые дивизии имели 2-х или 3-х батальонную структуру. В свое время я не придал большого значения этому фокусу: количество танковых дивизий возросло за счет сокращения в них количества танков, общая же численность машин в составе групп от этого не изменилась. А Сталин попал в логическую ловушку - накануне германского вторжения разведка докладывала ему: танковые дивизии Вермахта недоукомплектованы и 22 июня не могут быть пущены в дело! И он продолжал проводить перегруппировку своих войск, уверенный, что время у него еще есть... А когда германский посол граф Шуленбург в два часа ночи потребовал немедленной встречи с наркомом иностранных дел Молотовым, он уже все понял, но было поздно... Сейчас, после двадцатого съезда, о Сталине вновь заговорили. В мерно тлевший огонь храмового светильника плеснули масла и толпы вчерашних плакальщиков бросились изучать в чаду и копоти - что же это такое, чему они так долго поклонялись?.. "Так он был не мудр?!.. Так он был не добр?! - кричат эти глупцы. - Тогда ату его!" Поистине, лучше иметь дело с капустой! Да разве в мудрости или доброте дело, как думают эти убогие? Сталин был велик страстями и просто невероятным, непостижимым самолюбием! С началом предсказанной ему войны он оборвал всякую со мной связь - только потому, что не сумел воспользоваться моей подсказкой и стыдился себя! Он действовал как слепой, сбившийся с дороги и нежелающий просить о помощи! Он предпочел бы погибнуть... но я не дал. Это я, вопреки мнению фельдмаршала Лееба, выступил против готовящегося штурма Ленинграда и убедил Гитлера отменить приказ... Это мое решение двойного охвата Москвы с севера и юга спасло русскую столицу от немедленного занятия ее германскими войсками после Вяземского сражения... Я действовал на свой страх и риск потому, что тот, кто держал в своих руках мою жизнь, не хотел ни о чем меня просить! Он вновь вышел со мной на связь только после контрнаступления под Москвой, когда посчитал, что в войне наступил перелом... Я предостерег его, сообщив о том, что Гитлер решил вернуться к плану "Барбаросса" и когда русское наступление выдохнется, следует ожидать броска германских армий к Мурманску и Кавказу. И вновь мое предостережение не возымело силы - советский Генштаб действовал в своем обычном ключе: авось, небось и как-нибудь!.. И вновь загнал три свои армии в котел под Харьковом! И это было большим для русских счастьем, что во главе прорывавшейся к Волге 6-й армии стоял Фридрих Вильгельм Паулюс... И вот, после всего, что я сделал, после всей крови, холода и голода, я оказываюсь в Красногорске, в лагере для военнопленных! С ума можно было сойти! Я и в самом деле был близок к помешательству, я хотел кричать во всю глотку: "Это я, Паулюс! Как вы посмели забыть, кто я такой?!" Но горло мое перехватывало спазмой и я молчал!.. Молчал и заставлял себя думать, думать: "Во всем этом должен быть какой-то смысл! Его не может не быть! Ищи, мой мальчик - ты можешь... Ты должен..." И я попытался понять моего мучителя, влезть в его шкуру, втиснуться в его мозг - что он думает, что он чувствует, чем он живет?.. И я проник в его мысли, увидел все его глазами и осознал его правоту!.. "Паулюс? А кто такой этот Паулюс? Секретный агент, добывавший первоклассную информацию? Замечательный был источник, но увы, не представляющий теперь никакой ценности. Разве он не получал вознаграждение за свою шпионскую деятельность? Получал и весьма аккуратно. Он совершил нечто, что невозможно оценить деньгами? Вполне возможно. Но разве не спасал он тем самым свою собственную жизнь? Или он рисковал всем ради меня, ради моего дела или моей страны? Я так не думаю..." Вот что мог ответить Сталин, если бы кто-то напомнил ему обо мне... Но я, фельдмаршал Фридрих Паулюс, на это возражал: "Без меня ты загонишь страну, как пьяный кучер - клячу! Твои генералы неспособны выиграть войну - это могу сделать только я, с моим аналитическим мышлением, с моим талантом! Разве не за этим я здесь? Чего ты боишься?" "Твоего языка, - слышался мне ответ. - и того, что ты обо мне знаешь. Того, что я бы хотел забыть..." "Забыть? - переспрашивал я. - Что ж, будь по твоему! Начнем с чистого листа..." "А если кто-нибудь начнет задавать тебе вопросы, много вопросов?.. Тебе придется часто врать и изворачиваться..." "Я готов к этому, ты знаешь. Хотя, откуда? Ничего же не было..." Такие я вел разговоры, когда в один из дней меня вызвали к следователю и, выведя в другую дверь, усадили в большую, со шторками на окнах машину и отвезли в Москву. Меня поместили в отдельную камеру в лубянской внутренней тюрьме, а наутро отвели на допрос. Я не мог знать тогда, что за два дня до моего переезда нарком иностранных дел Вячеслав Молотов доложил Сталину о переданном через Шведский Красный Крест предложении германского правительства обменять пленного фельдмаршала Паулюса на старшего лейтенанта Якова Джугашвили. Обмен мог бы состояться и в том случае, если самого фельдмаршала уже не было в живых - Берлин не имел ничего против, чтобы получить останки Паулюса взамен живого сына Сталина. Гитлер жаждал моей головы, не делая разницы - есть ли под ней все остальное или нет. "Что им сказать? - спросил Молотов. - Шведы ждут ответа." "Вот и хорошо... - заметил Сталин и перевел разговор на другую тему. А спустя два часа вызвал к себе генерала Руденко и поручил ему изучить мое дело.
  
  Освещается глубина сцены: похожий на первый кабинет, два, составленных буквой Т, канцелярских стола: на одном из них - поднос с двумя рюмками и бутылкой коньяка; на стоящей рядом с подносом тарелке СТАЛИН режет лимон. Рядом с ним стоит ПЕРЕВОДЧИК. Композицию завершает большой живописный портрет Верховного главнокомандующего. Слева, из-за кулис появляется РУДЕНКО.
  
   РУДЕНКО: Разрешите, товарищ Сталин?
  
  СТАЛИН: Да... (Поворачивается навстречу показавшемуся ПАУЛЮСУ) Здравствуйте,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин фельдмаршал!
  
  ПАУЛЮС: Здравствуйте,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Сталин!
  
  СТАЛИН: Вы можете быть свободны, товарищ Руденко! (РУДЕНКО исчезает за кулисами) Не откажетесь выпить со мной коньяку,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Паулюс?
  
  ПАУЛЮС: Почту за честь!
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Благодарит.
  
  СТАЛИН (протягивая ПАУЛЮСУ рюмку с коньяком): Вот... с лимончиком! (Указывает на тарелку с нарезанным лимоном)
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Возьмите лимон.
  
  ПАУЛЮС (принимая рюмку): Благодарю!
  
  СТАЛИН: Предлагаю выпить за стойкость и выдержку настоящего солдата, за качества, необходимые не только в окопах... За вас,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин фельдмаршал!
  
  Выпивают. Закусывают лимоном.
  
  ПАУЛЮС: Великолепный коньяк!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Напоминает французский, но...
  
  СТАЛИН (щелкая пальцем по этикетку на бутылке): Это наш, армянский...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ..."Юбилейный".
  
  ПАУЛЮС: Очень хорош...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Хвалит.
  
  ПАУЛЮС оглядывает кабинет, рассматривает портрет Сталина.
  
  СТАЛИН (проследив за взглядом ПАУЛЮСА): А, это... Заменяет мне зеркало! Врет, конечно,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...приукрашивает. В жизни я не такой торжественный и красивый.
  
  ПАУЛЮС (с улыбкой): С ним так не выпьешь...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Говорит, что не пьет с портретами.
  
  СТАЛИН (секунду помедлив, добродушно): Я тоже... (Берет бутылку)
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Еще налить?
  
  ПАУЛЮС (протягивая рюмку): Да, не откажусь...
  
  СТАЛИН наливает ПАУЛЮСУ полную рюмку и немного себе. Справа, из-за кулис появляется маршал Жуков с большой коричневой папкой в руке.
  
  ЖУКОВ (останавливаясь): Разрешите, товарищ Сталин?
  
  СТАЛИН: Проходите, товарищ Жуков! (ЖУКОВ уверено направляется к столу с бутылкой) Нет, не сюда... Вон, на том столе... располагайтесь!
  
  ЖУКОВ: Слушаюсь!
  
  Промедлив секунду, Жуков идет к соседнему столу и раскладывает на нам средних размеров оперативную карту.
  
  СТАЛИН (поворачиваясь к ПАУЛЮСУ): Господин фельдмаршал! Я, конечно, наслышан, да и сам имел возможность оценить...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...масштаб ваших полководческих талантов. У меня есть к вам одна маленькая просьба...
  
  ПАУЛЮС (ставя пустую рюмку на поднос): С удовольствием...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ... ее выполню, если только это в моих силах.
  
  СТАЛИН: Для вас это не составит труда!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Мне хотелось бы узнать вашу оценку работе моих военных.
  
  ПАУЛЮС (с готовностью): О, конечно!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Говорит, что с радостью...
  
  СТАЛИН: Идемте, взгляните... Товарищ Жуков, у вас все готово?
  
  СТАЛИН, ПАУЛЮС и ПЕРЕВОДЧИК подходит к столу, за которым их дожидается ЖУКОВ.
  
  ЖУКОВ: Да, товарищ Сталин! Можно начинать?
  
  СТАЛИН: Начинайте!
  
  ЖУКОВ (указывая карандашом на карту): Вот это - Курский выступ! Наша группировка отмечена красным цветом, немецкая - синим.
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Вам все ясно?
  
  ПАУЛЮС: Да, продолжайте...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Ему все ясно.
  
  ЖУКОВ: Советская группировка объединяет в своем составе сразу несколько фронтов. Предполагаемая численность - миллион семьсот - миллион девятьсот тысяч человек, около 5-ти тысяч боевых самолетов, до 3-х, 3-х с половиной тысяч танков, большое количество артиллерии... Немецкая группировка - восемьсот - девятьсот тысяч личного состава, приблизительно вдвое меньшее чем у нас количество боевой техники... Задача красных: коротким, но необычайно мощным артударом подавить передовые позиции противника на участке шириной 180-200 километров и прорвав фронт, продвигаться вперед, с темпом наступления 15-20 километров в сутки, в направлении Киева.
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Удар наносится в стык между группами армий "Центр" и "Юг", расчленяя общий фронт обороны и делая невозможным своевременную переброску сил со спокойных на угрожаемые участки...
  
  ПАУЛЮС: В чем состоит задача синих?
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Что будут делать синие?
  
  ЖУКОВ: После рассечения группировки синих...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...их единственной задачей будет спасение бегством. Потеря немцами Киева, как главного узла коммуникаций, означает развал всей их оборонительной системы на южном фланге советско-германского фронта.
  
  ПАУЛЮС: Ваши действия против Орловского и Харьковского выступов синих носят отвлекающий характер?
  
  ЖУКОВ: Да, это второстепенные направления...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Основной удар, как уже говорилось, нацелен на Киев - он один уже, сам по себе, заставит синих отходить на харьковском и орловском участках фронта.
  
  ПАУЛЮС: Широкий охват Киева с севера и юга напоминает мне закончившийся неудачей план окружения Москвы осенью 41-го.
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Вы уверены, что у красных окажется достаточно сил для проведения маневра?
  
  ЖУКОВ (снисходительно): Сил более чем достаточно!
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Сил хватит.
  
  СТАЛИН (обращаясь к ПАУЛЮСУ): Что скажете...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин фельдмаршал?
  
  ПАУЛЮС: Я восхищен...
  
  ПЕВОДЧИК: ...я восхищен самоотверженностью русского солдата, ведущего войну с лучшей армией мира имея таких генералов!
  
  Когда смысл сказанного доходит до ЖУКОВА, он делает резкий выпад корпусом в сторону Паулюса, с силой припечатывая ладонью карту. Сталин поворачивает к нему голову и под его взглядом Жуков застывает на несколько секунд, а затем медленно разгибается, вытягиваясь во фрунт. СТАЛИН переводит взгляд на ПАУЛЮСА.
  
  СТАЛИН (вкрадчиво): Что вы этим хотите сказать,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Паулюс?
  
  ПАУЛЮС (твердо): Господин Сталин! Вы желали узнать мое мнение...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...и я вам его высказываю: это - план уничтожения и сдачи в плен противнику полутора миллионов русских солдат и офицеров!
  
  СТАЛИН: Растолкуйте,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...я вас не понимаю.
  
  ПАУЛЮС: Пожалуйста: весь замысел операции строиться на простом соотношении сил - у красных по всем основным позициям двойное превосходство перед синими. Но вся эта умозрительная конструкция рассыпается как карточный домик от самого незначительного толчка. Представьте, что произойдет, когда красная сторона перейдет в наступление - образуется атакующий клин, вытягивающийся в сторону Киева со скоростью 20 километров в сутки. Что это означает? Это означает то, что со скоростью 20 километров в сутки начнут растягиваться его фланги. На момент выхода передовых частей к Киеву ширина каждого из флангов превысит 150 километров. Это плюс к тем 120 километрам, на которые выдается вперед Курский выступ. Основная масса живой силы и боевой техники сосредоточена на острие клина - фланги ослаблены. Допустим, что я играю за синих. Могу я не знать о готовящемся красными наступлении? Учитывая грандиозность замысла господина Жукова, такое невозможно. При лобовом столкновении моя группировка будет сметена - это очевидно. Что мне остается? Единственное: позволить господину Жукову наступать как ему заблагорассудится. Я разделю свою группировку надвое и отведу ее на фланги красных - здесь мне не грозит опасность быть разгромленным. А теперь займемся подсчетами. Первоначальное соотношение сил 2:1 в пользу красных; при выходе к Киеву основных сил наступающих против меня располагаются фланговые группировки одной, приблизительно, с синими численности, но с несколько худшими показателями по танкам, артиллерии и авиации. Не будем мелочными, примем соотношение как 1:1. Но силы красных распределены на 270-тикилометровом, с каждой из сторон, фронте.
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ... Теперь вопрос: каким станет соотношение, когда мои войска перейдут в контрнаступление на 50-тикилометровом участке фронта? Ответ: 5:1 в мою пользу! Двойной сходящийся удар и вся сверхмощная группировка красных оказывается в "котле"!
  
  СТАЛИН: Хорошо, господин фельдмаршал! Можете предложить другой вариант действий красных?
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Как бы наступали вы сами?
  
  ПАУЛЮС (принимаясь за изучение карты, задумчиво): Тут надо хорошенько все просчитать...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Говорит, что хочет подумать.
  
  ПАУЛЮС (обращаясь к СТАЛИНУ, бодро): А знаете что, господин Сталин...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Я бы вообще отказался от наступления.
  
  ЖУКОВ (качая головой, себе под нос, но довольно громко): Вот гусь лапчатый! Как других поливать...
  
  СТАЛИН (с некоторым раздражением): Погодите, товарищ Жуков! (Обращается к ПАУЛЮСУ) Что означает - отказаться от наступления?!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Я.вас не понимаю.
  
  ПАУЛЮС: Наступление красных ожидаемо и синяя сторона к нему готовится. Силы синих не столь многочисленны, как у красных, но за счет этого лучше управляемы и подвижны - следует ожидать, что лобовой атаке советских войск германское командование противопоставит маневр. Ловкость против силы. Представьте себе большого, неповоротливого человека, преследующего маленького, но быстрого и верткого шалопая - гигант ревет, молотит по воздуху могучими кулаками, а маломерок крутится вокруг него и, улучив удобный момент, пинает увальня пониже спины. Наши симпатии на стороне большого человека, но он просто смешен и жалок в своем стремлении напасть на малыша...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...В его же интересах этого не делать.
  
  СТАЛИН: Ваш пример мне не кажется слишком удачным, господин фельдмаршал...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Невозможно вести войну ничего не делая.
  
  ПАУЛЮС: Я не предлагал, господин Сталин, ничего не делать!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Я лишь призываю не делать глупостей! Наступление не единственный способ ведения боевых действий. Оборона, зачастую, значительно эффективней.
  
  СТАЛИН (недоверчиво): Отдать Гитлеру с таким трудом захваченную инициативу?!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...О подобном подарке он может только мечтать.
  
  ПАУЛЮС: Не думаю, господин Сталин. Вряд ли германское командование будет скакать от счастья на одной ножке - гигантская группировка советских войск в Курском выступе лишает его свободы действий. Вермахт не обладает резервами, чтобы предпринять наступательные действия на любом другом участке советско-германского фронта. Все наличные силы задействованы здесь, в расчете на большое русское наступление...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Но, если его не будет, то Гитлеру не остается ничего другого, как атаковать самому. Большому человеку нет нужды гоняться за своим шустрым противником - маленький негодяй сам броситься на его кулаки.
  
  ЖУКОВ (уверено): Чистейшая авантюра!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Немцы никогда не решаться атаковать вдвое более сильного врага.
  
  ПАУЛЮС (ЖУКОВУ): Ошибаетесь, господин Жуков!... Я уже говорил, что простое арифметическое уравнение: один меньше двух, здесь не действует!...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Все зависит от точки приложения силы. Атака на одном, узком участке фронта совсем не то же самое, что широкомасштабное наступление по всему фронту.
  
  СТАЛИН (заинтересовано): Так вы считаете, господин Паулюс, что гитлеровцы предпримут наступление на каком-то одном участке Курской дуги?..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Можете показать на карте, что это за участок?
  
  ПАУЛЮС (склоняясь над картой): Возможны разные варианты - у каждого есть свои плюсы и свои минусы! Поставим себя на место синих. Перед нами выступ, который мы хотим срезать. Это можно сделать разными способами, например: прорвавшись через центр, разделить наступающую группировку надвое и продвигаться в северном и южном направлении. Сам прорыв, в таком случае, наверняка окажется успешным, но дальше нас ожидают серьезные трудности - значительное удаление ударных групп от баз снабжения и опасность фланговых атак красных. Другой возможный вариант: наступление на северном и южном фасах Курской дуги - тут проблемным выглядит начальный этап операции: если прорыв на одном из участков не удастся, ни о каком конечном успехе говорить не приходится: сил окажется явно недостаточно...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...В случае же успешного прорыва на обоих направлениях победа синих почти гарантирована: огромная группировка красных оказывается в "мешке".
  
  СТАЛИН: Какой из вариантов самому вам кажется более предпочтительным,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин фельдмаршал?
  
  ПАУЛЮС: Я бы, пожалуй, предпочел второй...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Первый вариант - это игра ва-банк. Опасность быть отрезанной, у наступающей через центр группировки, слишком велика.
  
  СТАЛИН (обращаясь к ЖУКОВУ): А вы что скажете на это, товарищ Жуков?
  
  ЖУКОВ (твердо): Товарищ Сталин! Утверждения Паулюса мне не кажутся убедительными. Отказ от наступления считал бы ошибкой.
  
  СТАЛИН: Ваше мнение понятно. Тут надо все хорошенько взвесить... Вы можете быть свободны, товарищ Жуков!
  
  ЖУКОВ: Слушаюсь, товарищ Сталин!
  
  ЖУКОВ начинает складывать карту.
  
  СТАЛИН: Карту можете оставить... Всего доброго!
  
  ЖУКОВ: До свидания, товарищ Сталин!
  
  ЖУКОВ, не удостоив ПАУЛЮСА даже взглядом, уходит.
  
  ПАУЛЮС (глядя вслед ЖУКОВУ): Похоже, что я нажил себе еще одного врага...
  
  СТАЛИН (ПЕРЕВОДЧИКУ): Что? Что он сказал?
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Говорит, что нажил себе врага.
  
  СТАЛИН: Господин Паулюс!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Можете считать это еще одним вашим достоинством!
  
  ПАУЛЮС (криво усмехаясь): Да, это утешает... Значит, было ради чего сдаваться в плен!
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Вы о чем то задумались, господин Сталин?
  
  СТАЛИН: Вспомнил об одном старшем лейтенанте...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Старался не вспоминать, но это не всегда получается...
  
  ПАУЛЮС: Вы говорите о Якове,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...вашем сыне?
  
  СТАЛИН (сдержано): Он в плену...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Вы что-нибудь о нем слышали - как он там?
  
  ПАУЛЮС: Немногое. Насколько это мне известно, он держится с большим достоинством. Вы можете гордиться своим сыном. Проклятая война....
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Мой собственный сын, Эрни, был рядом со мной - там, в Сталинграде. Его тяжело ранило в голову и он был эвакуирован.
  
  СТАЛИН: В каком он звании,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Паулюс?
  
  ПАУЛЮС: Гауптман.
  
  ПЕРЕВОДЧИК: Он капитан.
  
  СТАЛИН: И вам ничего не известно...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...о его судьбе?
  
  ПАУЛЮС: Ничего,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Сталин.
  
  СТАЛИН (наполняя коньяком рюмки): Давайте... за наших сыновей, господин фельдмаршал...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Им сейчас тяжело приходится.
  
  ПАУЛЮС: Да, это так,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Сталин.
  
  Молча выпивают. Ставят рюмки.
  
  СТАЛИН (очнувшись от задумчивости): А знаете что... Напишите письмо вашей жене - она может знать, что с сыном!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Прямо сейчас, чтоб не тянуть.
  
  ПАУЛЮС: Мне бы не хотелось злоупотреблять вашей любезностью,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...господин Сталин.
  
  СТАЛИН (махнув рукой): Злоупотребляйте!..
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Двадцати минут вам хватит?
  
  ПАУЛЮС: Хватит и десяти...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Всего несколько строчек - только о самом главном.
  
  СТАЛИН: Приходится хозяйничать в чужом столе... (Выдвигает один ящик, другой) Надеюсь, не обидятся. Извинюсь, в случае чего...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Вот - бумага, перо. Садитесь и пишите.
  
  ПАУЛЮС, поблагодарив СТАЛИНА, садится за стол. Пишет. СТАЛИН, достав из кармана трубку, неторопливо набивает ее табаком. Подходит к карте, склоняется над ней, изучает. Хлопает себя по карманам в поисках спичек. ПЕРЕВОДЧИК берет со стола коробок, подает его СТАЛИНУ. ПАУЛЮС, закончив писать, поднимается, складывает лист пополам.
  
  СТАЛИН: Закончили уже? Давайте сюда...
  
  Принимает у ПАУЛЮСА сложенный листок.
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Надеюсь, что с ответом не будет большой задержки, хотя, не все зависит от меня...
  
  ПАУЛЮС: Благодарю, господин Сталин...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...И спасибо за угощение - коньяк был великолепным.
  
  СТАЛИН: Чем вы дальше думаете заниматься,...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ... господин фельдмаршал?
  
  ПАУЛЮС: Выбор не велик - моих офицеров и генералов переводят в Суздаль...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ...Мое место среди них, господин Сталин.
  
  СТАЛИН (задумчиво): Я хотел предложить вам кое-что другое...
  
  ПЕРЕВОДЧИК: ... Но, возможно, вы и правы...
  
  ПАУЛЮС: Я очень рад, господин Сталин, что вы правильно меня поняли...
  
  Комната погружается в темноту. Вновь, единственным светлым пятном на сцене становится сидящий в кресле СТАРИК.
  
  СТАРИК: Вечером того же дня Сталин вызовет наркоминдела Молотова и скажет: "Передай шведам: Сталин маршала на лейтенанта не меняет." А я отправлюсь в Красногорск и, несколько дней спустя - в Суздальский монастырь, приспособленный под лагерь для военнопленных. Меня устроят с максимально возможным комфортом - отдельная комната, всегда свежие простыни, хорошее питание... Грех было бы жаловаться, тем более, что это был мой собственный выбор. Сталин сдержал свое обещание: в конце апреля меня пригласили к начальнику лагеря полковнику Новикову - в его кабинете собралась целая делегация советских генералов и старших офицеров. "У нас есть для вас сюрприз, - сказал один из них. - Узнаете почерк?" И протянул мне конверт. Это было письмо от моей жены: я едва не выронил его - так сильно дрожали у меня пальцы!.. Все присутствующие ждали, что я стану делать: расплачусь? Начну рвать конверт или брошусь всех обнимать? Я сдержано поблагодарил и убрал письмо в карман. Потекла какая-то вялая, натужная беседа - говорить было решительно не о чем... Я вежливо попрощался и вернулся к себе: Елена Констанция писала, что Эрнст был после лечения дома, в отпуске, - его мучают сильные головные боли и он вернулся в госпиталь; скорее всего его уволят из армии по болезни. Другой мой сын, Фридрих, переведен со своей частью в Италию. Дочь пишет, что у нее все хорошо... Письмо придало мне сил - не так все плохо, жизнь продолжается, несмотря ни на что! Я не мог знать, что через несколько дней Фридрих будет убит в Анцио - костлявая, оставив мне одного сына, заберет себе другого... Они были близнецами - могла и спутать... Так вот: 5 июля германские войска перешли в наступление на северном и южном флангах Курского выступа - все происходило именно так, как я и предсказывал. 4-я танковая армия, действовавшая с Белгородского плацдарма, добилась значительного успеха - ей удалось прорвать сильноэшелонированную оборону на всю оперативную глубину и во встречном танковом сражении под Прохоровкой сильно потрепать русских, но... Модель, действовавший на северном фасе Курской дуги не смог преодолеть мощную противотанковую оборону и начавшееся 12 июля советское наступление на Орел вынудило его отвести части 9-й танковой армии из пробитого ею клина в помощь оборонявшейся 2-й... Последняя наступательная операция Гитлера на Восточном фронте потерпела крах. Когда первые известия о новой русской победе достигли ушей обитателей Суздальского монастыря, весь лагерь превратился в гудящий пчелиный улей: одна часть моих генералов и офицеров отказывалась верить новостям, считая их возмутительными по наглости выдумками "красной" пропаганды, другая приуныла... Только я оставался спокоен, подавая пример стойкости и выдержки. Теперь, я мог быть уверен - Сталину без меня не обойтись! Не пройдет и недели, как он прибежит ко мне, предлагая пряники и леденцы! Но прошла неделя, прошла другая и третья - никто не бежал, чтобы освободить гениального Фридриха Вильгельма из узилища и вести в чертоги... Я стал плохо спать, у меня пропал аппетит, я курил одну сигарету за другой... Что происходит, черт возьми? Он что же, всерьез воспринял мои слова о том, что мое единственное желание - сидение в этом дурацком монастыре?! Среди полоумных приверженцев фюрера и таких же ненормальных его противников?! И что мне теперь делать?.. Я совсем себя извел и мой адъютант Адам всерьез забеспокоился: не глисты ли у меня? Был уже конец августа, когда в дверь мою постучали - на пороге стоял сияющий начальник лагеря с берестяными лукошками в руках. "Мы хотим вам показать настоящий русский лес, - сказал он. - Советую дать полный отдых нервам и забыть, по возможности, о войне..." И вот, нарядив в телогрейку поверх генеральского кителя, меня везут по ухабистому проселку в лес по грибы! И я кланяюсь каждой лисичке, каждому боровичку, масленку, а то и бледной поганке... Счастье! А через неделю я уже обживаю подмосковную дачу Дуброво - Сталин, наконец, сподобился предложить мне место советника по вопросам боевого планирования! Разумеется, тайного - следует соблюдать приличия и поддерживать конфиденциальность... И меня катают то в Москву, то из Москвы в большой машине с плотными шторками - в дождь, в снег, в летнюю жару... Я часто вижу Сталина: он радушен, много шутит, он положительно влюбил меня в себя! Анастас Микоян подбирает мне приличный особняк - это в Томилино, рядом с его дачей. Дивные сосновые боры и совсем рядом с Москвой. И вдруг... Я что-то объясняю военным у карты, входит Сталин, машет рукой, чтобы продолжали, ходит по кабинету, о чем-то думает, пытается раскурить трубку, ломает спички - одну, другую... Явно не в духе. Я оглядываюсь, встречаюсь с ним глазами - в них такая ненависть, что я невольно делаю шаг назад. А Сталин, уже не глядя на меня, подходит к карте и ткнув в нее трубкой, поворачивается к своим, вытянувшимся в струнку военным. "Почему он, немец, это может, а вы, русские, нет?!" - проговаривает он с сильным грузинским акцентом и, не дожидаясь ответа, резко разворачивается и выходит из комнаты. Трудно сказать, что вызвало этот взрыв ярости: известия ли о гибели его сына Якова, или что-то еще?.. Вокруг меня мгновенно образовалась пустота - я почувствовал себя прокаженным, от которого все бегут, прячутся, закрывают окна и двери. Единственным, кто продолжал проявлять ко мне интерес, был комитет антифашистов "Свободная Германия" и я ухватился за него, как утопающий за соломинку - надоедалы из его руководства просто взвыли от восторга, когда неприступный генерал-фельдмаршал Паулюс выразил желание участвовать в их работе! 8 августа 1944 года я выступил по радио с призывами к Германии отречься от Адольфа Гитлера и установить новую государственную власть, которая прекратит войну... Я прекрасно отдавал себе отчет, как подобный поступок может отразиться на моей семье, но у меня не оставалось другого выбора - речь шла о судьбе несчастного Фридриха Паулюса!.. В конце концов, мои жена, сын и дочь имели возможность публично отказаться от мужа и отца, патриотично сменить фамилию предателя, если это так уж необходимо... Они не отреклись. Никто. И были подвергнуты "ограничению в правах", а спустя месяц Елена Констанция оказалась в концентрационном лагере... Ужасно! Урожденная Розетти-Золеску - на нарах! Но жертва не была напрасной - я остался в Томилино, вступил в "Союз немецких офицеров" и начал "перековку", как называет этот процесс советская тюремная администрация. Перед окончанием войны, когда нужда в пропагандистских выступлениях вот-вот должна была отпасть, я переключился на писание работ по современной тактике и развитию оперативного искусства. И очень вовремя - когда мои коллеги по антифашизму были разогнаны, за ненадобностью, по тюрьмам и лагерям, я уже подвизался на ниве повышения квалификации растущих военных кадров страны Советов. 25 сентября 1945 года мне исполнилось 55 лет и я предложил собравшимся у меня в Томилино гостям поднять тост за майора Паулюса, давние мечты которого о преподавательской карьере в Москве сбылись столь необычным образом!.. Мои новые русские друзья тут же вываляли меня в дерьме: "Знаем, знаем, - закричали они. - каким вы в ту пору были реакционером и тайным гитлеровским симпатизантом! Как говорится: кто старое помянет - тому глаз вон! А кто забудет - оба!" Я сразу вспомнил лубянскую камеру и моих незадачливых коллег по "Союзу немецких офицеров", и подумал: "О, мой мальчик! И для тебя еще не все потеряно..." И как в воду глядел - на другой день меня загрузили в машину и с ветерком доставили пред грозны очи моего давнего знакомца, генерала Романа Руденко. Он готовился к Нюрнбергскому процессу и сразу взял быка за рога: от меня требовались письменные показания о преступной деятельности германского Верховного командования, штабов ОКВ, ОКХ, а, заодно, того мерзавца, который состряпал план нападения на СССР. Я сам изумился скорости моей реакции: в страдающем от похмелья мозгу еще ворочались тяжелые, как камни мысли, а язык уже работал!.. "Такой текст вам легко составит любой газетный писака районного масштаба!.. Речь идет о процессе века, тут нельзя быть мелочным! Вы только представьте - выступает генерал-фельдмаршал Паулюс! Откровения бывшего любимца Гитлера! Обращение к судьям с требованием осудить военных преступников! Я должен лететь в Нюрнберг! Это мой долг - так я смогу хоть в малой степени компенсировать вред, нанесенный вашей стране, искренним другом которой теперь являюсь! Вы меня понимаете?.." Руденко даже крякнул от такой моей ретивости, но сама мысль ему понравилась и он обещал подумать. Я снова вышел победителем: после моего предложения, Сталин перестал меня ненавидеть. А после того, как я выступил перед Нюрнбергском трибуналом, то и вовсе махнул на меня рукой. Кем же он меня тогда назвал? Как-то очень по-русски... Но... лучше быть выплюнутым, чем съеденным! Я присягал на Библии: "Клянусь говорить правду. Только правду. Ничего кроме правды." И лгал, твердо глядя в глаза Герингу, Кейтелю, Йодлю и не я, а они отводили взгляд! А после заседания суда, запершись вместе с Руденко, глотал водку стаканами! Даже у нарушителей правил есть нервы! А дальше... 8 долгих лет в Томилино, будь они прокляты! И смерть Сталина, величественная и жалкая одновременно. Уже войдя в страну мертвых, он вспомнил, что не оставил приемника и вернулся, возвратился с того света, чтобы указать на него холодеющей десницей! Но прошло всего три месяца и осмелевшая свора уже рвала в клочья его избранника!.. Пользуясь паузой перед очередной свалкой я, от имени всех остающихся в СССР немецких военнопленных, написал письмо Георгию Маленкову, где говорил о прозрении, пришедшем к нам в советском плену, о возмущении деятельностью фальсификаторов истории и реакционеров всех мастей, о нашей решимости дать им отпор и о поддержке курса народного правительства ГДР. Смысл послания был достаточно прозрачен: отпустите нас, на что мы вам здесь сдались?.. Зная обычную русскую медлительность, я приготовился ждать, но все решилось на удивление быстро: 23 августа между правительством Советского Союза и правительственной делегацией Германской Демократической республики было подписано совместное коммюнике о репатриации немецких военнопленных. 25 октября я был, наконец, в Берлине - моя Одиссея закончилась... Но, в отличии от древнегреческого героя, по возвращении на Итаку меня не встречала верная Пенелопа - Елена Констанция умерла в 1949 году и вместо нее меня тепло приветствовал министр внутренних дел ГДР Вилли Штоф. К моему приезду все уже было готово - особняк в дачном поселке "Белый олень" под Дрезденом, отобранная МВД прислуга и приглашение прочесть курс лекций в Высшем офицерском училище ГДР. Так вот я теперь и живу. Мне не на что жаловаться. Разве что на дочь, Ольгу, но у нее своя семья, в которой меня не жалуют... А вот Эрнст часто приезжает ко мне - в Западной Германии ведется отвратительная кампания по моей дискредитации и он, как хороший сын считает своим долгом поддержать отца : "Ты же помнишь, как мы дрались! Ответь им..." Он все еще там, под Сталинградом! Я утешаю его как могу, говорю, что уже сел за книгу воспоминаний и он уезжает успокоенный. Ничего я, конечно, не пишу... Только делаю вид, чтоб не лезли... А когда наступает вечер, и прислуга, пожелав мне доброй ночи, расходиться спать, я перебираюсь в это кресло и кручу кино моей жизни... И нет со мной рядом никого...
  
  Сцена медленно погружается в темноту. Звучит песня "Лили Марлен" в исполнении Марлен Дитрих. На середине второго куплета мелодия обрывается. Голос диктора:
  
  ВИЛЬГЕЛЬМ ПАУЛЮС УМРЕТ 1 ФЕВРАЛЯ 1957 ГОДА. СПУСТЯ 13 ЛЕТ, ЕГО СЫН, ЭРНСТ АЛЕКСАНДР ПОКОНЧИТ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ...
  
   Занавес.
  
   Ю. Бутово. Март-апрель 2007 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"