Адмирал Бубнов: "Государь высказывал генералу Алексееву пожелание об усилении петроградского гарнизона войсковыми частями из гвардейского корпуса, бывшего на фронте... Генерал Алексеев не принял это требование во внимание".
Баронесса Буксгевден: "Обстановка в столице накалилась настолько, что Император решил остаться в Царском Селе, чтобы вплотную заняться вопросами внутренней политики... Императора убедили вернуться в Ставку. Император решился ехать - и то лишь на короткое время - лишь после того, как получил срочную телеграмму от генерала Алексеева. Я находилась возле Императрицы, когда Император пришёл к Ней с телеграммой в руке. Он попросил меня остаться и сказал Императрице: "Генерал Алексеев настаивает на моём приезде. Не представляю, что там могло случиться такого, что потребовалось моё обязательное присутствие. Я съезжу и проверю лично. Я не задержусь там дольше чем на неделю, так как мне следует быть сейчас именно здесь". Был ли это заговор? Бог знает! Но революция произошла именно в течение этих восьми дней".
Генерал Дубенский: "Готовили всё это давно. Воспользовавшись волнениями в Петрограде. Ставка по отъезде Государя в один день снеслась со всеми Главнокомандующими фронтов. Установилась полная связь между Алексеевым, Родзянкой и всеми высшими генералами... Решили, что надо сместить "шофёра", и тогда Россия помчится быстрее... Это измена и предательство".
Генерал-адъютант Н. Иванов: "Алексеев - человек с малой волей, и величайшее его преступление перед Россией - его участие в совершённом перевороте. Откажись Алексеев осуществлять планы Гос. Думы, Родзянко, Гучкова и других, я глубоко убеждён, что побороть революцию было бы легко, тем более что войска на фронте стояли спокойно и никаких брожений не было. Да и главнокомандующие не могли бы и не решились бы сноситься с Думой без Алексеева".
Великий Князь Александр Михайлович: "Генерал Алексеев связал себя заговором с врагами существующего строя, которые скрывались под видом Земгора, Красного Креста и военно-промышленных комитетов".
Генерал Воейков: "Грустное чувство возбуждали во мне сведения о деятельности генерала Алексеева за время отсутствия Его Величества в Могилёве: в тяжёлые дни, когда ещё можно было многое сделать и спасти положение, генерал Алексеев не обратился ни к одному из главнокомандующих с напоминанием о долге присяги перед Царём. Начальник штаба Государя Императора всё время внушал главнокомандующим, что правительство не может вести войну самостоятельно, без помощи общественных сил; запугивал главнокомандующих решением зародившегося Временного правительства, в случае отказа Императора отречься от Престола, прервать подвоз продовольствия и боевых припасов на фронт".
Князь Гагарин (последний командир Туземной Кавказской дивизии): "Как смел генерал Алексеев, не спросив нас, уведомить Петроград про подчинение ему всей армии? Мы никогда не признаем бунтовщиков".
Генерал Редигер: "Начальник штаба Государя Алексеев и Главнокомандюущий Рузский не поддержали Государя, а побуждали его подчиниться требованиям, исходившим из Петрограда".
Писательница Берберова: "Алексеев начал вести двойную игру - написал Царю верноподданическое письмо, а вместе с тем занял видное место в оппозиции".
Профессор Краинский: "Не генерал Алексеев создал революцию. Но роль, которую он сыграл по отношению к Государю, конечно, не может быть ничем оправдана. В силу занимаемого им положения он нанёс смертельный удар и Царю, и России".
Князь Шаховской: "Неверность генерала Алексеева Государю чувствовалась мной при каждом моём приезде в Ставку".
Генерал Рузский (журналисту Самойлову): "Я виноват, не более, чем другие главнокмандующие, но во всяком случае менее, чем Алексеев".
Генерал Вильчковский: "Генерал Алексеев... предпочёл оказать давление на Государя и увлёк других главнокомандующих... Судьба России и Государя была решена генералом Алексеевым".
Герцог Н. Лейхтенбергский (журналисту Гану): "В пути Царь не имел возможности установить правильных сношений по телеграфу с Родзянко. Все переговоры пришлось вести через генерала Алексеева".
Депутат Гос. Думы, октябрист Савич: "Трепов настаивал перед Государем об аресте Родзянко, Гучкова, Алексеева, причём представил переписку этих лиц с генералом Рузским о предполагавшемся перевороте. Государь показал эту переписку генералу Алексееву, который дал честное слово солдата, что письма эти подложные. После этого Государь говорил, что верит этому слову. За эту доверчивость он поплатился головой".
Генерал Лукомский: "Генерал Алексеев поручил мне составить телеграмму главнокомандующим фронтов с указанием того, что ставится вопрос об отречении Государя от Престола с просьбой, чтобы главнокомандующие срочно сообщили своё мнение... Рузский начал убеждать Царя пойти на отречение, опираясь на мнение и предложение Алексеева".
Генерал Брусилов: "Я получал из Ставки подробные телеграммы о ходе восстания и, наконец, был вызван к прямому проводу Алексеевым... Алексеев просил меня и всех командующих телеграфировать Царю просьбу об отречении".
Первенствующая роль Алексеева подтверждается даже телеграммами главнокомандующих фронтами.
Великий князь Николай Николаевич: "Генерал-адьютант Алексеев сообщает мне создавшуюся обстановку..."
Генерал Эверт: "Начальник штаба Вашего Величества передал мне обстановку..."
Генерал Сахаров: "Генерал-адьютант Алексеев передал мне..."