Аннотация: Небольшая городская легенда, фантазия на тему чужого дома и его владельцев
Оле дом с самого начала не понравился. На жаргоне съемщиков - "бабушкин": блеклые обои, потолок в трещинах, мутные окна. Она провела рукой по стене, и на пальцах остались серые пятна пыли.
- Учтите, что за такие деньги ничего лучше вы не найдете, - заметила агентша.
Оля и сама это понимала. Пока она подписывала договор, Кирилл расплатился с хозяином. Николай Андреич, тюфяковатый мужичонка, послюнил пальцы и принялся пересчитывать деньги.
- Только, ребят, я тут к вам заходить буду иногда, - предупредил он, пряча пачку во внутренний карман.
- Ладно, - пожала плечами Оля. - И вы говорили, что все вещи снесете в одну комнату.
- Да-да, я приберусь. Сейчас не успел, на днях обязательно, - хозяин заторопился к двери. Агентша, выдернув из рук хозяина свои комиссионные, уже умчалась, крича в телефон что-то про трешку с хозяйкой.
Домик был небольшой: захламленные сени, тесноватая кухня, проходная "зала", как ее торжественно назвал Николай Андреич, а за шторой - спальня с сетчатой кроватью и иконкой над изголовьем. Еще одна дверь, закрытая на крючок, вела из "залы" в кладовую, где тоже хранились "бабушкины вещи".
Судя по всему, Николай Андреич вообще ничего отсюда не вывез. В шкафу лежала перина, на полках - льняные простыни и рулоны пожелтевшего тюля. В кухне - бесконечные чашки с отбитыми ручками, закаточные машинки, открывалки, детали мясорубок. Этажерка в спальне ломилась от религиозных книжек: православных, иеговистских, адвентистских и еще кучи конфессий. А над всем этим барахольным раем царили фотографии, черно-белые и цветные, в рамках и просто приколотые булавками к обоям. Даже коврик с оленями (Оля где-то слышала, что антиквары за такой кучу денег дают), и тот наполовину оказался скрыт снимками. Сюжет не блистал оригинальностью: со всех фото на Олю строго глядела широколицая женщина с выразительным крыластым носом и дурацкой гулькой на макушке. На некоторых она, правда, была со щекастеньким мальчиком, в котором без труда узнавался Николай Андреич.
Раскладываться решили уже после того, как хозяин заберет вещи, а пока поставили сумки у кровати и вынули только самое необходимое.
- Ничего, - сказал Кирилл перед сном, - меня обещали осенью в торговые представители перевести, тогда найдем что-нибудь получше.
В чем был бесспорный плюс дома - работа рядом, пятнадцать минут пешком, так что на следующий вечер Оля вернулась раньше Кирилла. Достала ключи, однако дверь оказалась открытой.
- Оля, Кирилл, вы? - донесся голос хозяина.
- Э-э-э... Вы бы предупредили, что зайдете, - с нажимом ответила она.
- Да я тут мимо проходил.
Шкаф в "зале" был распахнут настежь, барахло с полок несколькими кучами возвышалось на полу. Вокруг летала потревоженная моль.
- Вот это вот я заберу, - принялся показывать Николай Андреич, - это можете выбросить, контейнеры за углом. А это пускай в кладовке полежит.
За дверью с крючком оказалась каморка с деревянными полками, с которых таинственно поблескивали банки. Торец двери упирался в крытый клеенкой стол. Хозяин принялся засовывать под него узлы с тряпками. Потом уложил остальное в две огромные клетчатые сумки.
- Может, фотографии возьмете, а то все стены заняты?
- Фотографии? - Николай Андреич обвел взглядом комнату. - Ну ты их поснимай, я в другой раз заберу.
- А из кухни вещи?
- Там тоже что-то есть? - изумился Николай Андреич.
"Под дурачка косит", - с раздражением подумала Оля и принялась молча открывать шкафы.
Хозяин на секунду смешался, а после бодро выдал:
- Ничего, я еще на днях зайду!
Когда Оля вспомнила про душеспасительные книжки в спальне, но за окном уже хлопнула калитка. Пришлось собрать разномастные библии, сверху доложить десятком фотографий в рамках, и, прижав их подбородком, перетащить в кладовую. Грохнув ношу на стол, Оля снова оглядела полки вокруг себя. Зачем, зачем человеку столько барахла? Стен вокруг было не видать: все в банках с какой-то подозрительной на вид консервацией, коробках, кульках, свертках... На дальнем конце стола лежала вязанка каких-то палок. Оля вытянула шею - так и есть, сломанные черенки от лопат.
В этот момент фоторамки на вершине книжной пирамиды поехали вниз и с грохотом рухнули на пол. Чертыхнувшись, Оля полезла под стол их собирать. Стекло, по счастью, нигде не разбилось. Бывшая хозяйка просто буравила взглядом с каждого фото.
"Ничего, поживешь в кладовой", - мысленно сказала ей Оля и в ту же секунду резкая боль обожгла затылок. В глазах вспыхнули искры, и тут же потемнело. Оглушительный скрип вонзился в уши. Совсем потерявшись, не понимая, где верх, где низ, Оля беспорядочно шарила вокруг себя, то и дело ударяясь пальцами и подворачивая ногти. Вдруг по руке что-то поползло, и Оля, завизжав, принялась махать руками, а сверху все сыпались и сыпались удары.
Да уж, вышло по-дурацки. Стоя на кухне, Оля одной рукой мешала макароны, а другой держала у затылка банку из холодильника. Удариться головой о столешницу, нечаянно закрыть дверь и барахтаться в темноте среди пылищи, расшатывая полки и сбивая с них всякий хлам. Оставалось надеяться, что дрянь, ползшая по руке, - не таракан.
- Где это ты так приложилась? - спросил вечером Кирилл.
- Только не смейся...
На следующей неделе хозяин заходил дважды, причем днем, когда они работали. Если в первый раз он просто вынес кое-что из кухонной утвари, то во второй оставил в раковине грязную чашку.
- Ну вот! - Оля негодовала. - Теперь он у нас чаи гоняет! Кирилл, надо с ним поговорить!
- Да не переживай. Он заберет все и перестанет.
- Угу, конечно. Чай и сахар, кстати, наши были!
- Ладно тебе крохоборствовать, жалко, что ли?
- Причем тут "жалко"? Он лазит по нашим вещам! Завтра в холодильник заглядывать начнет! - Оля все еще кипела. - По-твоему, это нормально? Все, позвони, скажи, что нам его вещи не мешают! Снесем остальное в кладовку и все!
Оля решительно выгребла все чашки, ложки и дуршлаги из кухни (термос, правда, оставила), а с работы принесла коробки от бумаги. На столе в кладовой выросла неслабая такая гора. Не поленилась собрать все фотографии со стен. Точнее, почти все: как только ей казалось, что теперь-то уж ничего не упустила, как на самом видном месте замечала надоевшее лицо с гулькой. Как будто снимки становились невидимыми, а потом появлялись снова.
Через две недели стало совсем тепло, и во дворе зацвели абрикосы. Красота! Нежные белые цветы сразу украсили и ветхий домишко, и заваленный досками двор. Кирилл по-прежнему говорил, что осенью его совершенно точно переведут в торговые представители, и они подыщут жилье поприличнее, а Оля уже и не хотела никуда переезжать. Да и агентам платить жалко. Однако вскоре, вернувшись домой, она снова обнаружила открытую дверь.
- Николай Андреич вы?
- Я, Оленька, я.
- Кирилл разве не сказал, что ничего вывозить не надо? - не снимая пальто, Оля заглянула в "залу".
- А я тут у вас просто посижу. Помните, я говорил, что заходить буду иногда?
Хозяин развалился в кресле с газетой, рядом - чайная чашка.
"Не наша", - мрачно отметила Оля.
- Ну ладно, - выдавила она вслух.
Не переодеваясь, вернулась на кухню, так и эдак подбирая в уме, что сказать Николаю Андреичу. На кухонном шкафу нахально висела приклеенная вырезка из старой заводской газеты. На фото к статье бабушка хозяина получала грамоту - видно, в свое время была ударницей труда. Оля подставила табуретку и, сорвав вырезку, с наслаждением скомкала ее. Когда вернулся Кирилл, она так и сидела, нахохлившись, - при постороннем даже ужинать не хотелось.
Хозяин, наконец, ушел, и Оля неожиданно для себя принялась пилить Кирилла. За то, что он не может себя поставить, вон, хозяин ходит, как в пустой дом, а на работе только обещают, и вообще... На полуслове осеклась, стало стыдно за все эти гадости, и бросилась к нему на шею.
Спустя дней десять они поссорились уже по-настоящему.
Воскресенье решили провести в постели: вина купили, отложили все дела. Где-то в обед хлопнула сначала калитка, а потом и входная дверь.
Соскочив с кровати, Кирилл задернул штору и бросил Оле халат.
- Выгони его, - прошипела она.
Кирилл вышел в "залу", и до нее донесся голос хозяина:
- О, ты дома! А я тут как раз пивка захватил!
Ох и наговорила она Кириллу после трехчасового торчания Николая Андреича!
- Да сколько можно! - взорвался Кирилл. - Хочешь съезжать - съезжай! Только за какой хрен ты будешь сейчас что-то искать? Ты же знаешь, меня в торговые...
- Достал со своим торговым! - зло выкрикнула Оля. - Ты хоть директором стань, у тебя всегда будут на голове сидеть! Со следующими хозяевами то же самое будет!
- Так сама бы его выгнала!
- А кто из нас тут мужик?!
Они-таки съехали, но вовсе не из-за Николая Андреича. В тот день Оля возвращалась с работы злая: неприятности сыпались одна за одной, а по дороге домой еще и ногу натерла.
На пороге скинула ненавистные туфли, и тут, в какой-то особенно отчетливой тишине услышала долгий сочный скрип двери.
- Николай Андреич, вы?
Тишина.
Незадавшийся день придал Оле решимости.
- Николай Андреич, Кириллу неудобно вам сказать, но...
В "зале" было пусто.
"Черт, а уже настроилась, - с досадой подумала Оля. - Ну и ладно, только его не хватало". Она прошла в спальню и достала коробку с медикаментами. За спиной почудилось легкое шелестящее движение.
Сев на кровать, Оля принялась заклеивать пятку пластырем. Боковое зрение вновь уловило что-то... Скрип заставил поднять голову. Дверь в кладовку, закрытая на крючок с того дня, как Оля оставила там коробки, медленно двигалась. Оно бы и не мешало, да только будто сквозняк гулял по дому, дверь покачивалась, издавая противное скрипение, то к косяку, то снова расширяя проем.
"Странно, - ни с того, ни с сего подумала Оля, - какой сквозняк? В кладовке и окна-то нет".
Но вот дверь открылась насколько можно, и с легким стуком уперлась в столешницу. На том самом месте, где в свое время Оля шлепнулась на четвереньки, стояла высокая полная женщина.
Вздрогнув от неожиданности, Оля с недоумением уставилась на гостью.
"Тоже, что ли, за вещами?" - мелькнула дурацкая мысль.
Незнакомка не произносила ни слова, только стояла, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову.
У Оли противно засосало в животе. Застыв, как статуя, она не в силах была оторвать глаз от неизвестной, от ее сурового лица с крупным носом и тонкими поджатыми губами, от седых волос, вздымающихся гулькой на макушке. Будто мороз пробрал, когда в голове застучало, что выход-то из дома один, через "залу"...
"Кто вы?" - попыталась спросить Оля, но слова скомкались в горле, и изо рта вырвалось только невнятное клокотание.
Вдруг женщина разомкнула губы, будто хотела что-то сказать.
И тут Оля совершила, пожалуй, самый неожиданный поступок в своей жизни. Зажмурив глаза и завизжав, она рванула с места через "залу" к выходу. В какую-то долю секунды, когда она пробегала рядом с ужасной женщиной, почувствовала обжигающий холод. Толкнув дверь, Оля молнией выскочила наружу и опомнилась уже за калиткой. В подошву врезался острый камешек, и только тут она сообразила, что стоит босая.
Здесь она и прождала Кирилла, сидя на бревне поодаль от дома. Слава богу, он просто выслушал ее сбивчивый рассказ и без возражений пошел в дом собирать вещи. Оля напряженно ждала его у калитки, но во двор даже не ступила.
Ночь они перекантовались у друзей, а наутро принялись искать квартиру. А еще через неделю Кирилла неожиданно перевели в торговые представители.