Аннотация: „Одиночество ведет к необдуманым поступкам...”.
У окна...
Сон не шел. Всё тело ныло, и болела спина. За окном жила ночь. С каждым часом темнели окна соседних домов. И машины все реже рассекали ночной полумрак светом фар и ревом мотора глушили ночных жуков.
Он закрыл глаза и темнота, его "больная сестра" окутала его, но сон был далек. Как назло перед глазами из глубины памяти поплыли лица и их имена... друзей и знакомых, родных и близких и не одного врага.
"Даже плюнуть в глаза некому".
И за каждым незваным образом вставали видения событий прожитых лет, события порой смешанные из реальности и грез на грани бреда.
"Всё смешалось кони, люди"...
Ему стало больно. Сердце кольнуло и замерло, всё повторилось. На него смотрели прекрасные карие глаза. Она улыбалась, как в день их знакомства. Это её белое платье и длинные красивые волосы. На миг ему показалось, что по комнате поплыл аромат ее духов. Иллюзия и не собиралась таять как прочие, а мучила его своей непостижимой реальностью. Усилием воли он развеял наважденье и, оставшись в одиночестве, заглянул в ночь.
Небо затянуло плотной пеленой облаков, скрыв тусклые звезды небольшого города. Но память хранит...
Мириады ярких нависающих и гипнотически близких звезд мирно уживающиеся с дерзкими искрами ночного костра жили в нем.
"Надеюсь и в ней..."
Они когда-то смотрели, как тянуться к звездному круговороту сосны великаны и ночные призраки горных гряд, подражая древним титанам. Всё было когда-то или почти всё.
Луна, до безумия круглая, жила в его имени, но девушка не знала этого и выбрала не его. Он всегда боялся полюбить девушку, влюбленную в его друга. Но он не знал, что девушка станет ему и другом, и любимой. И от того он будет самым несчастным человеком, ибо она не видела в нем никого кроме друга. "Надо было уйти!" сказал он себе, услышав от неё "Катигорическое нет".
Но он остался и уходить не пришлось. Она ушла сама по одной из тысяч дорог за окном. Ушла за другим, ушла за другого:
"За того, которого любила
За того, чьи письма берегла".
Взгляд ненасытно искал, но что, он и сам не мог понять. Хотелось смотреть всегда, неусыпно искать. Веки налились свинцом и потяжелели, он решил, что наконец-то уснет. Но это был не сон:
"Морфей не тронет тебя боле
Он не подарит сладких грез
Бессонница твоя судьба
В часы луны и ясных звезд".
Старые стихи из прошлой, позабывшейся за ночь жизни, сорвались с губ и гулко ударили в ночь. Но всё осталось безучастно к порыву. Пустая квартира даже не откликнулась тихим эхом, а ночь за открытым окном утопила строфы в грохоте промчавшейся фуры.
Голова от шума разболелась, и вновь заныла приутихшая боль.
"Верно, будет гроза".
Он хотел прилечь, но что-то было не то. Он всегда засыпал на спине, и потому сон ускользал, бросая обрывки воспоминаний, то ускоренных в несколько раз, то медленных и вязких как патока. И чтобы не мучить себя он вернулся к окну.
На стены соседнего здания падал лунный свет. Это поднявшийся ветер разорвал пелену облаков, освободив луну, и влил в ночную симфонию шелест листьев. Он не мог оторвать свой взгляд от игры нежного света Луны с ночными тенями.
"Ясноликая луна".
В горле пересохло, но оторваться от безумно-лунного света, он был не в силах. Он всем своим существом, каждой клеточкой тела чувствовал поток ночного света - свежего и упоительно манящего. В эти бесконечные минуты он превратился в оголенный нерв, пропускающий через себя вселенскую негу.
"Быть может, я искал именно это? Как знать? Я получил то, что пожелал".
Он долго искал этого, услышав о том, кто приходит. Кто-то говорил, что они могут всё, кто-то, что почти всё. Но все сходились на том, что они могут.
И он искал, и искал, а когда нашел, ждал. Ждал час, и не о чем, не жалея, не в чем, не сомневаясь в нужное время, сказал "я хочу..."
"Надо было забыть. Даже ржавый дровосек умней меня и просил сердце. Я мог пожелать его лишиться".
Но он не сделал этого. Он не произнес: "Я хочу ее забыть".
Он просто засмотрелся на их белые одежды, а в усталой голове измученной поисками и тревожными снами звучало: "люди в белых надеждах". И только сейчас одна мыслишка назойливо звучит в черепке: "а люди ли это"? Но какое это имеет значение теперь, когда он увидел белые одежды и получил что хотел. Получил белую надежду.
У окна потянуло прохладой и свежестью. Но чувство тревоги смутило его. Казалось, что за спиной мелькнула чья-то тень. Но квартира пуста и двери закрыты. Многие годы стены этих комнат были стенами его мира. Он вышел за них и там встретил друзей. Но и тут он возвел новые стены, оградив своё сердце. Он боялся, причинить боль, боялся, что сделают больно ему. Всё проходит, прошло и это. Свято место пусто не бывает. И вместо страха сердце тронула любовь.
Распахнутая половина окна была затянута сеткой от комаров, и ветер, порывами врываясь в комнату трепал, как знамя не закрепленный край. Первые крупные капли ночного дождя ударили по стеклу. Затем ещё и ещё. Ткань сетки распыляла крупные капли, и мелкие брызги покрыли его торс и лицо.
"По-ночному слепой дождь. Лунный дождь".
Он смотрел в ночь. Темнота ночи скрывала ее, а дождь смывал уже простывший след и ему ее не найти. Но он сделал свой выбор, и будет искать.
Резко дернув оконные щеколды, он раскрыл полностью окно и впустил в комнату ветер и дождь, ночь и красавицу луну. А сам сделал один шаг и помчался за ней.
Его спросили, "не велика ли цена?", на что он ответил: