Амидала : другие произведения.

Месс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она - паранорм высокого класса, грезящий странными снами. Он - её Сказочник. История, в которую их втягивают обстоятельства, - началась тысячи лет назад, но эхо тех событий настигает наших героев в настоящем. Случайность? Кто же они такие, на самом деле? Чем закончится их запутанная история и страстная связь?..
  - Месс...
  - Да...
  - Ты любишь гранаты?
  - ...?
  - Гранаты - символ крови, символ страсти, смерти и чего-то неуловимого, что нельзя даже описать словами... Как очарование цветущего сада сакур, как тихая песня прядильщицы сетей, льющаяся по водам токийского залива...
  - Нет, я... - она запнулась... - я никогда не видела камень, который ты описываешь.
  Он перевернулся, посмотрел на нее.
  - Девочка, как можно было дожить до твоего возраста, и не знать про такую красоту... Как? Гранат подобен кровавому закату. Когда Солнце искрится в его гранях - он ослепляет тебя, и дарит тебе миг красочного созерцания.
  Руки его скользнули под шелковой простыней, огладили изгибы ее тела.
  - Я подарю тебе гранат. Сейчас же.
  Легкий толчок рук, рывок, вот он уже стоит в лучах утреннего солнца, - Месс залюбовалась им. Нет, он - не брутальный мачо, которого не пропустит взглядом ни одна женщина. Сейчас - нет, хотя что-то от хищника в нем, несомненно, есть. Его манеры, повадки, - все выдаёт в нем скрытую и дремлющую силу.
  А как он говорит, а какой у него язык... Месс потянулась на шелке, сбросила с себя покрывало, и провела руками по своим бокам. Солнечный зайчик нестерпимо медленно карабкался по ее ноге. Ей вдруг стало смешно и щекотно.
  - Чему ты смеешься?, спросил он со своей обычной спокойной улыбкой.
  - Хорошо!.. - ответила Месс, - хорошо вот так валяться, ни о чем не думая, ни о чем не жалея... Смотреть, как ты возишься в своей сумке... Что ты там ищешь?
  - Сейчас увидишь...
  Он повернулся к ней, и протянул ей руку, сжатую в кулак. Раскрыл ладонь до половины. Сверкание. Золото и кровь. Она ахнула. На его ладони лежала капля крови, обрамленная в простую оправу без изысков, на простой цепочке. Так вот какой он, этот камень из его сказок...
  - Сказочник, зачем ты показываешь мне его?
  - Я хочу, чтобы ты носила его. Всегда, когда меня нет рядом. Ты позовешь - и я приду. Я узнаю о том, что я тебе нужен.
  Сказочник сидел на коленях на краю кровати, и протягивал ей ладонь с камнем. Месс, перевернувшись на бок, рассматривала его подарок...
  - Дай я.. - он сел по-турецки напротив нее, посадил ее перед собой и застегнул цепочку у нее на шее.
  Горячая волна прокатилась по ее телу. Металл, нагретый в его ладони, обжигал прикосновением, камень искрился и сверкал, бросая кровавые всполохи вокруг себя...
  - Что ты сделал?
  Волна не отступала, она уже напоминала океан, бьющийся в скалы. Неуёмный, страстный, старающийся разбить камень острых пиков. Раздвинуть скалы, пройти меж них, пролиться, растечься, замереть на краткий миг, и отступить, оставив на месте своей победы теплую влажную пустоту.
  - Что ты сделал?!
  Глаза его улыбались.
  - Ты знаешь, что я сделал, Месс. Я рассказал тебе сказку. Сказку, которую ты нескоро забудешь. Меня ты забудешь раньше, но не сегодня...
  Кошачье движение, Сказочник по-кошачьи прижимается, как тигр перед броском. Еще движение, - его руки под спиной Месс, она откидывается на них, чувствуя жар и силу. Их губы соприкасаются.
  - О, Сказочник! - Месс не сдерживается, ее тело выгибается под ласкающими ее руками. Сказочник знает, что он делает, и она доверяет ему в этом.
  Его горячее дыхание обжигает шею, влажный и терпкий язык скользит по ямочкам и впадинкам... Он, как будто специально, обходит вниманием ее набухшие соски, он дразнит ее вибрациями и поглаживаниями, и игнорирует то, как она подаётся к нему.
  - Да что же ты делаешь?!!
  Вопрос остаётся без ответа. Движение продолжается, руки опускаются ниже, ниже... Месс готова вертеться змеёй, жар растекается под кожей, а язык (о, злостный язык искусителя!) начинает танцевать пого на двух белых холмиках груди, играя с её сосками.
  Пальцы его пробегают по ее коже, оставляя за собой искры электрических разрядов. Дыхание опускается ниже, язык, его язык... Касается кожи, и пропадает... Снова касание. Еще. Еще... Каждое прикосновение - удар током.
  - Сказочник!
  - Что?! - он оторвался от своего занятия и посмотрел в ее глаза. Глаза карии, разрез восточный, сверкают - как глаза дракона.
  - Ты изводишь меня!
  Легкая тень усмешки, самодовольной и грустной одновременно.
  - Так говори мне, что и как ты хочешь чтобы я сделал! Или терпи, а я сделаю так, как хочу я...
  Месс промолчала, она считала это неправильным - говорить о своих желаниях. Со смешком Сказочник опустился на колени перед кроватью, сильные руки легли на ее талию. Легко придвинули ее лоно к лицу Сказочника...
  Острая игла наслаждения протянулась из точки их соприкосновения, и пронзила Месс. Вся ее плоть трепетала, она готова была выть и рыдать от удовольствия.
  А он - не останавливался. Его язык трепетал на заветном бугорке, проскальзывая под каждую складку, пульсировал на вершинке, и держал этот бугорок в состоянии натянутой струны. Наслаждение не отпускало Месс, оно пульсировало в каждой клетке ее тела, в каждом нерве, в каждом вдохе слышался отзвук ее эмоций.
  Время остановилось... Под пылающей кожей по всему телу к животу поползли золотые нити сладкой истомы, собрались в пульсирующий клубок наслаждения там, внизу... Каждая ниточка в этом клубке продолжала двигаться, у каждой был свой оттенок чувства, и все они продолжали своё движение, всё ускоряясь и ускоряясь.
  Их танец завораживал Месс. Завораживал этот танец и Сказочника (но... откуда он знал?) - ритм его движений подстроился под ритм этого танца, начал ему вторить, наматывая всё новые и новые нити на этот сверкающий, сжимающийся и расслабляющийся клубок, сплетенный из оттенков наслаждения.
  - Ещё! Ещё! Ещё!!! - голос Месс шелестел крыльями ночной бабочки, пробегал по спине Сказочника миллионами искрящихся вспышек, и затихал, путаясь в сумрачных уголках комнати.
  Золотые, серебряные, алмазные нити ускорили свой танец, и клубок, в который они сплелись, начал сокращаться и расширяться, грозя разорвать ее в момент своего коллапса. Как сдерживаться дальше, продлевать эту сладкую пытку, когда она так желанна? Месс уже не могла остановиться - ее тело выгнулось, все мышцы окаменели, несдержанный вой вырвался из ее легких.
  Сказочник не отпускал ее, он дирижировал этим парадом эмоций. Он удерживал ее оргазмирующее тело, продолжая пытку своим языком. Еще... Еще... Еще! - отзвуком эха текла эмоциональная волна от него к ней...
  - Хв... - задыхалась Месс, - хват..ит... я больше не могу кон...чать...
  Сказочник сдался... почти... Он поднялся на руках над ней, улыбнулся своей обычной полуулыбкой, подтянулся, и вошел...
  Сказочник не любит быть сверху - его это угнетает. Он всегда хочет свободы движения, воздуха, и, чтобы ничто не мешало ему, - он сидит перед ней на коленях, сжимая ее попку своими бедрами, а она - лежит перед ним, обнимая его талию ногами. Они двигаются. Синхронно, ритмично. Он скользит внутри нее.
  Месс снова готова была завыть, и она сдерживает стон, еще, еще... Да он кто? Кто он такой? Месс иногда думала, что Сказочник - существо другого рода, другого порядка. Иногда он кажется ей вполне обычным... Но не тогда, когда он перестаёт быть философом и превращается в жгучего любовника. А он это умеет...
  Совместный акт любви прекрасен. Его пальцы знают все её потайные места, и он пользуется этим. Он слегка откидывается назад, находит ее "точку венеры", сжимает ее слегка с двух сторон, и начинает ее массировать в такт своим движениям. Почему всегда он побеждает? Тело подбрасывает и колотит.
  Жар волнами прокатывается по всему телу. Месс обвивает руками спину своего любовника, притягивает его к себе... Он подаётся, не прекращая движения. Она ощущает его дыхание на своей шее, он играет с ней, а его нефрит наполняет её розу...
  - Перевернись...
  Месс плохо понимает вопрос, истома опьянила ее, оргазм за оргазмом - зачем мне мешают?
  - Месс, перевернись пожалуйста.
  - Муууу...
  Она нехотя соскальзывает с его члена и переворачивается на живот.
  Он седлает ее сверху, и входит.
  Да есть ли предел наслаждению? Она охватывает его лингам всеми своими мышцами, пульсирует вокруг... Одна его рука ласкает её попку, вторая уже удобно расположилась внизу, там, где грёзы превращаются в страсть, а страсть перетекает в наслаждение. И он ласкает. И двигается.
  Он припадает к её спине, шепчет что-то ей на ухо, слегка прикусывая его мочку, ей хочется стонать от радости, наслаждения, легкой болезненной остроты от его пальца в своей попке, от истомы, что уже связала её тело, от его пальцев, массирующих ее венерин бугорок. Ей всё равно, что он говорит. Его голос, бархатистый, влажный, сочный, вкрадчивый - окутывает ее, завораживает, приподнимает. Его нефрит наполняет ее полностью, не оставляя ни миллиметра, ни йоты.
  Движения его точны и уверенны, легкая патина эмоций на его лице, таком незнакомом в эту секунду. Он целует Месс в губы, с языком, не стесняясь, и ускоряется...
  Глухой рык. Почти звериный. Нефрит пульсирует внутри. Тело Месс вьётся по простыне, ей кажется, что она истекает лавой, искрится как бенгальский огонь и взрывается феерверком золотых нитей...
  Он извергается подобно вулкану, мощные толчки замирают, нутро Месс наполняют пульс и жар его семени...
  
  ***
  
  Утро. Сегодня мы поедем любоваться цветущей акацией. Как это называет Сказочник - вдыхать наркотик, которому нет аналогов и замены. А еще Сказочник говорит, что цветок акации подобен женщине - он нежен, восхитителен, и растет в клетке из шипов, оберегающих и охраняющих его от всего мира.
  Обычно я смеюсь и подкалываю его, романтичного и замкнутого, но сегодня я не хочу даже думать об этом.
  Вчера он куда-то ходил, и вернулся в домой с сямисеном. Ну, знаете, такая трехструнная лютня. Звонкая и пронзительная. Он сидел у прудика во дворе, под цветущей сакурой, роняющей на воду свои розовые лепестки, и играл. Тоскливую и зовущую мелодию, где можно было слышать и детский плач и лязг доспехов, эхо битвы и радость рождения. И всё равно он был печален.
  Он играл, закрыв глаза, и от него исходил покой и умиротворение.
  Я его совсем не знаю, если признаться. Я не просто не знаю - кто он, я не знаю - откуда он взялся в моей непростой жизни, кем он был до встречи со мной, и что творится за фасадом его лица. Он умеет показывать эмоции, и скрывать их, когда ему это нужно.
  Скорее всего он был философом в одной из религиозных конфессий, но его цинизм и реализм пересилили и он ушел из того мира. Он просто ушел. Уехал, улетел, растворился, перестал существовать. А я растворяюсь в нем как мед в горячей воде, и забываю - кем я была до встречи с ним.
  Нет, я не люблю его. Он вобще не в моём вкусе. Широкие скулы, узкий подбородок, тонкий нос со взбалмошным кончиком, чувственный рот эмпата, золотые топазовые глаза с восточным разрезом, седеющая шевелюра и высокий лоб.
  Он интересный. Знает так много, как никто другой. Умеет рассказывать, хоть и не очень любит. Рассказы его всегда переносят туда, где живет чудо. Я называю его притчи - сказками, а его самого - Сказочником.
  Сказочник всегда приходит ко мне, когда он мне нужен. И исчезает, как только ощущает, что он исчерпан. Он нужен мне, а я - ему. Мне хочется так думать. Он даёт мне свою уверенность собирает меня по кусочкам, лечит меня, и когда его работа завершена - он исчезает.
  А сейчас - я проснулась и жду, когда он выйдет из душа, проскользнет тенью мимо меня, нежно поцелует в висок... Я жажду его внимания. Он появляется, с полотенцем на голове и в халате вокруг бедер, наклоняется над моим ухом и шепчет:
  - Месс, просыпайся, завтрак готов, чай тоже, и соловей затаился в кустах в ожидании, когда ты откроешь глаза. Он должен спеть нам песню, я ночью его об этом просил.
  Сказочник нежно целует меня за ухом, проводит рукой по телу и растворяется в запахах кухни.
  А кушать-то как хочется! Да ёлки-ж-палки... ой... принюхиваюсь... открываю один глаз...
  Ну, да, прощай диета.
  - Сволочь ты, а не Сказочник!
  - ..."оскорбления - обычная награда за хорошо выполненную работу". - Смеется. Этот гад еще и смеется! - Иди кушай, соня.
  На столе я обнаружила не самый легкий завтрак. Так, понятно...
  - У тебя совесть есть? - под ложечкой сводит, слюни текут как у той собаки, - Кто это всё есть будет?
  - ...Совести не было, нет и не будет, а есть будешь ты!
  - Я же растолстею!
  Появляется уже расчесанный, полуодетый, с двумя бокалами вина, проплывает мимо меня, по дороге зацепляет меня взглядом, нагибается к моему уху и шепчет - "только не от моей еды и не со мной рядом!". Ставит бокалы на стол, и приглашает садиться.
  - Ну ты и гад!
  Усаживаюсь напротив него в полном неглиже, не до конца проснувшаяся, растрёпанная, подгребаю к себе тарелку с куском мяса и нежным зеленым горошком, отпихиваю нож и вилку, и впиваюсь в мясо зубами. Я - дикая. Пусть знает.
  Он отпивает из своего бокала, слегка приподнимает бровь.
  - Девочка, ты прекрасна в своём голоде!
  - Ммрррммммгррр!
  - Жуй, жуй, плохо прожеванная пища вредна для здоровья! - Смеётся... Снова.
  - Носить меня потом сам будешь!
  - Договорились, - со смехом отвечает, и кивает на мой бокал.
  Он предпочитает белое сухое вино или текилу. Я больше люблю красное. Или огненный джин. Протягиваю руку, беру бокал, невольно любуюсь игрой света в этом напитке. Отпиваю.
  Я умру, но умру счастливой - так я решила, и продолжила есть. Мясо с кровью. Телятина. Прекрасный вкус, мои желания...
  Он сидит напротив, потягивает вино и улыбается.
  - Что?
  - Доешь - и топай в душ. Одеваемся и едем.
  - Ааааа...?
  - "Аааа" будет вечером, если у тебя силы останутся.
  Ухмыляется.
  - ...?!
  - В душ иди, говорю, и одевайся!
  Смеется. Он знает мою слабость. Ну не люблю я готовить. А он - любит. И умеет. Он всё умеет, я так думаю.
  Слизываю соус и мясную кровь с пальцев, глядя на него через всклокоченные волосы. Смешной. Нежный, стальной, жестокий, добрый и смешной в своей непосредственности...
  - Иду, ми шери, уже иду.
  Походкой женщины-вамп, перетекая бедрами, направляюсь в душ.
  - Лицо попроще сделай, да?!
  - Ты моего лица не видишь!
  - Зато я вижу всё остальное! Не сделаешь лицо попроще - накрылись сегодня наши акации!
  Обжигающий спину тихий смех.
  Иду в душ, делаю его горячим, насколько выдержит кожа, потом - ледяным, хочу замерзнуть до костей, чтобы дрожать от холода, а не от желания. Прити в себя, избавиться от этого наваждения, забыться, замерзнуть, протрезветь.
  Тело колотит, ноги подгибаются, зубы стучат, мне пожалуй достаточно. Я пришла в себя. Закутываюсь в теплый банный халат, выхожу в зал. Стол убран. Постель тоже.
  - Сказочник?..
  Тишина.
  - Сказочник?!
  Тишина. Звенящая тишина в пустом доме.
  Только соловей поёт под окном свою вечную песню, да ветер шелестит листвой, роняя лепестки сакуры на пустую дорожку...
  Дрожащая рука непроизвольно нащупывает на шее каплю крови, обрамленную в золото...
  Нет. У меня дела.
  Пока еще не время...
  
  ***
  
  Квай-ха. Мир без солнца. Освещаемый только светом далеких созвездий, он несется через пространство, повинуясь незримому призыву далекого центра притяжения.
  Мир вечного мрака. Шелест пурпурной травы. Сухой черный песок, режущие ветра и вечная ночь. Когда-то здесь была жизнь. Бурная, веселая, живая.
  Вмиг всё исчезло, и тусклое красное солнце, и целый сектор неба за ним. Нет больше знакомых звезд.
  Вся галактика будто вскрикнула, когда из ее тела исчез целый сектор звезд, скоплений, образований и туманностей. Коллапс. Мгновенная смерть всего живого и неживого.
  В галактике поговаривали, что виноват Великий Старый Змей - легендарный безумец, рожденный нигде и существующий где пожелает. Сам Змей посмеивался над этими бреднями, свободно летая по Абсолюту и питаясь вибрациями эмоций окружающих пространств.
  Когда ему было скучно - он творил. Звезды, созвездия, миры. Населял их по своему желанию. Когда его обуревала тоска - он уничтожал. Звезды, созвездия и миры. Чтобы создать новые и радоваться им.
  Великий Старый Змей не родился. Он появился через некоторое время после того, как всё взорвалось. Можно даже сказать, что он был первым живым и разумным существом в этой вселенной.
  Легенда о нем есть у каждого народа, населяющего этот Абсолют. Никто не помнит его, и никто его никогда не видел, но все знают, что он - был.
  Так вот, заочно Великий Старый Змей был осужден и признан виновным в уничтожении целого сектора галактики. Великая Сила - недосягаема, а он - почти, если не бог, кто ему что сделает? - на том и успокоились.
  А Сам Великий о том - ни сном, ни духом. Он нашел себе игрушку похлеще, чем в звездные недра нырять - он начал что-то строить. В нескольких пространствах и временах одновременно. При этом - закрыл это что-то от посторонних глаз сферой смещенного времени.
  Раз есть, что скрывать, решили самые развитые народы, - значит не всё с ним чисто, и значит он точно виноват. А сектор этот галактический высосал на энергию для своего проекта - откуда бы он еще столько энергии взял?
  Беда была в том, что пропавший сектор населяла вымирающая раса воинов - кутт'ар. Кутт'ар - наёмники, блокировавшие самим своим присутствием любые попытки проявления насилия против нанявшей их стороны.
  Хочешь покоя,- говорили дельцы всего пространства, - найми кутт'ар.
  Их нанимали. Много. И для войны, и для контроля, и для сопровождения.
  Их философия была философией выживания. Неуязвимые и неповторимые мастера смерти.
  О происхождении своём они никогда не говорили, но Старый Змей, который коллекционировал всё, что создала природа без его участия, о нем знал...
  Знал он и то, что народ этот вымирает, одно рождение приходится на тысячу смертей, и рождения эти крайне редки.
  Старый Змей был занят. Он не видел, как плетется заговор за его спиной. Его народ, народ, который он создал - ваджат, сами называвшие себя не иначе как "Дети Крылатого Змея", решили убрать отца, который имел обыкновение заявляться на Совет Золотых в своей бриллиантовой шкуре в самый неподходящий момент.
  Ваджат выросли. Они не хотели подчиняться взбалмошному старику, мысли которого не ведал никто, кроме него самого.
  Они плели интриги по всему Пространству, покупали и продавали планеты, захватывали и порабощали жизнь, создавали и уничтожали конгломераты и альянсы.
  В Пространстве говорили - "бойся ваджат, крылатый змей платит только кутт'ар, и только за смерть".
  Сверкающие золотом, с прозрачно-слюдяными крыльями, умные и хитрые - они брали всё, что хотели взять.
  И вот, однажды, целый галактический сектор исчез. По странному совпадению - это был сектор, заселенный кутт'ар. Ваджат сразу же объявили виновным "Старого Безумца". Общегалактический совет постановил изловить и изолировать древнейшее существо во Вселенной...
  
  Квай-ха. Воплощение смерти. Пустая планета, где нет жизни, но обитатели у этой планеты - есть.
  Мирок этот всегда был примечателен тем, что был привязан к звезде, имеющей орбиту вокруг галактического центра. На огромном удалении от центра эта звезда продолжала вальсировать, сжимая в обьятьях маленький темный мир.
  Звезда была старой, слабой, багровой, едва сохранявшей свой хрупкий баланс и начальную орбиту, находясь уже на периметре галактики.
  И вот звезда исчезла. А мирок - остался.
  Если вы посмотрите на его поверхность - вы найдете там руины огромных городов, построенных в стиле сюрреалистичного кубизма, огромные храмы и муравейники, некогда населяемые гигантскими существами.
  Всё это пустует, давно брошено и забыто всеми.
  Кроме одинокого существа, дремлющего в своем вечном забытьи в одном из заброшенных храмов этого места.
  Первый и последняя из Генералов Кутт'ар спало и видело вечный сон о рождении и смерти своего народа.
  Кутт'ар были великими воинами. Это была их философия. Смерть они называли рождением свободы. Рождение они называли воплощением смерти.
  У кутт'ар не было разницы полов. Когда кутт'ар впервые достигал внутренней гармонии, у него рождалось дитя. Второго ребенка кутт'ар мог создать только в союзе с подобным себе.
  Двое кутт'ар, решивших создать новую жизнь, садились друг напротив друга в одном из своих гигантских кубов, заменявших жилища, и играли в игру со смертью. Перед играющими раскладывалось холодное оружие всех видов, у каждого своё. Куб закрывался и запечатывался на один день.
  Кутт'ар, отрешенно смотрят друг на друга, каждый принимает позицию ожидания, и начинается игра.
  Один выхватывает из своего арсенала любой клинок, или два, или три. И начинается полет стали, сверкание и свист режут и рвут сухой воздух.
  После броска первого, второй куттар кладет пойманные клинки в свой арсенал, и делает ответный ход - один, два, или три стальных языка стремятся подарить свой поцелуй кутт'ар.
  Кутт'ар ловят и бросают острые игрушки, свист стали разносится по зданию и эхом отражается от ровных базальтовых стен, возвращаясь к своим хозяевам.
  Проигравший, тот, у кого не осталось стали - становится отцом. Победитель - матерью. Честь для кутт'ар - привести новую жизнь в мир. Не все справлялись, многие умирали в этой игре.
  Но были и те, кто создавал. Творил жизнь, пройдя через смерть.
  Третий, последний ребенок, появляся у кутт'ар на закате его дней, когда кутт'ар уже не воевал, не играл в игры и желал только покоя и уединения. Редко кто из них доживал до этого момента, обычно их жизнь обрывалась раньше.
  Хотя, вы знаете, убить кутт'ар - непросто. До некоторой степени - невозможно.
  А теперь их нет.
  Последний Генерал Кут'у спало между жизнью и смертью в глубинном провале, в базальтовом храме-сфере, запечатанной упавшими на него кубами некогда жилых строений мира Квай-ха...
  
  Ваджат, как самые умные обитатели галактики, разработали оружие для уничтожения любого вида живой материи. Не стали исключением и кутт'ар - кому из ваджат захочется иметь под боком неуязвимых воинов, живущих несколько тысяч лет?
  Теорию гравитационной свертки пространства с целью преобразования и выкачивания энергии из свернутой точки - ваджат не изобретали. Они ее украли. У своего собственного отца - Старого Змея. Анатомия его собственного первого тела стала прототипом такой установки, которая могла до дна высушить любую звезду и упаковать ее энергию в маленький энерго-куб.
  Маленькая черная дыра в плазменном коконе, удерживаемая пучками магнитных полей - бросил такую штуку в кипящее тело любой звезды - и через пару минут - лови в том месте шарик-энергоконтейнер, который обеспечит тебя энергией не на одно поколение. Удобно.
  
  А Старый Змей всё еще что-то строил в своей замкнутой сфере смещенного времени, и это вызывало большую тревогу у ваджат. Сфера зондировалась всеми возможными способами, но проникнуть за нее у ваджат не получалось - Время не покупается и не продаётся, и резать своё тело эта капризная дама позволяет только очень немногим...
  
  Генерал Кут'у было разбужено ваджат. Базальтовая сфера храма раскололась, луч магнитного сканера прошелся по громадной голове Генерала, и оно проснулось.
  Подслеповатые глаза передали в мозг картину окружающего пространства, тентакли-детекторы дополнили ее новыми данными. Перед ней стоит группа из пяти ваджат, один верховный, два серебрянных. Полная обойма. Никого из Народа рядом нет, планета пуста. Звезды нет. Местоположение не определено.
  
  - Великий Куту! Мы - послы, возмущенные совершенным беззаконием! Народ куттар исчез, и ты - последний, поэтому мы разбудили тебя! Взываем к тебе, о Генерал! Ответь нам!
  
  Кут'у протянула свои ментальные щупальца к разуму главного ваджат, и рассмотрела в нем картину гибели ее сектора галактики. Вой, рев, стенания и боль наполнили мертвый мир, когда смысл этой картины дошел до понимания Кут'у.
  Она поняла, что ей предлагают ваджат, поняла сразу, ибо никто не нанимает кутт'ар без необходимости. А здесь им даже не придется платить за услуги Великого Генерала - Воителя, Приносящего Тьму. Месть. Пустота. Месть.
  Из глаз Кут'у потекла кровь. Голубая кровь. Она осталась совершенно одна. Народа больше нет. Мстить.
  
  - Кто! Это! Сделал!?
  
  Слова падали подобно базальтовым блокам, ужасая своим звучанием даже фиолетовую сухую траву.
  Ваджат отступили. Мечущаяся Кут'у расправляла и сжимала все свои четыре руки, ноги крошили базальт расколотой сферы, крылья судорожно раскрывались и опадали, щупальца ощупывали пространство, выстреливая и скручиваясь, как звездные протуберанцы.
  
  - КТО?!!
  - Старый Змей,- ответили Ваджат, - Великий Генерал, мы предоставим тебе любое оружие и войска, какие тебе понадобятся, - мы не хотим, чтобы наш сектор был следующим, который пожрет Змей.
  - ...договорились... - Кут'у села на корточки, опустила щупальца на грудь, обняла колени руками, закрылась крыльями от своих визитереов и утихла. Когда Ваджат ушли, раскланявшись - крылья открылись и расправились.
  Щупальца дрогнули, глаза открылись и из них снова потекла кровь... Так плакала мать мертвого народа о своих детях, о своём прошлом и о том, что у нее больше нет будущего. Ей не родить третьего, не учить его ассаи'тма, игре со смертью, нет. Ничего больше нет. Боль. Пустота. Месть.
  Глаза закрылись. Кровь стекала по щупальцам и падала в черный песок. Крылья укутали Кут'у саваном от внешнего мира. Она ждала...
  
  ***
  
  ...Сраный телефонный звонок. Как же я тебя ненавижу!
  Я же сплю, чертов ты урод!
  На часах четыре утра, мать, да чтоб тебя прям вот сей секунд диорея настигла, казлина!
  
  Беру трубку.
  - Месс...?
  - Да?!!
  - Месс, успокойся, и послушай.
  Незнакомый номер, знакомый голос... кто..
  - Кто это? С кем говорю? И какого хрена в четыре утра?!
  - Месс, прости, на шарике не везде четыре утра. У меня дело.
  Да, да, да, конечно. Кто же еще меня будет тревожить в такую рань, да без веских причин. Себе дороже выйдет. Я ж дикая.
  - Месс, срочно берешь ноги в руки и мчишься на Окинаву - там твой профиль. Документы и билет под дверью. Аванс - на банковском счете. Контракт - в электронке. Задание - в самолете. Вылет сегодня в 9 утра.
  - ясно, - бурчу в трубку.
  Ненавижу вас, уроды. Не-на-ви-жу. Спишь себе, снится тебе теплая лунная заводь, по краям поросшая лотосами, в заводи плещется мачо, или два, или три... Нет, не считала! Но они были! И вот только я вхожу в заводь, раздвигая руками лунную дорожку, мачо плывет ко мне с явно эротическими намерениями... и тут - ДЗЗЗЗЗЗЗЫНЬ! Работодатель, скотина.
  Не хочу я ни в какую Японию, ясно?! Не-хо-чу! Хочу обратно в свой сон, скоты поганые, хочу мачо в лунной заводи, хочу оргазм во сне... Да вот, не сбылось.
  Ползу, принимаю контрастный душ, кофеварка гнусно пикает в кухне, напоминая, что я нашла в себе силы нажать на ее красную кнопку по дороге в ванну. Ну хоть проснусь, если глаза на лоб не вылезут. Утром я пью ну очень крепкий кофе. Настолько, что его можно от куска кусать.
  Так вот, пью я этот адский напиток, собираю чемодан, в раздаточную кормушку для своего гулящего кота (кличка зверя - "Драный Нос") насыпаю сухого корма на месяц вперед, в автопоилку - воды на то же время, открываю форточку, крашусь в "цвета войны" - дорожный несмываемый макияжик, и присаживаюсь "на дорожку".
  Задание в самолёте, значит оборудование либо там-же, либо уже на месте. Пока не известно ничего конкретного - от волнений стоит воздержаться.
  Вашу машу, самоконтроль и анализ - то, чего мне вечно недостаёт, и то, чему я вечно пытаюсь научиться. Кто меня только не учил. И логики, и скептики, и философы - попусту. Иногда так разум застит, что планка падает. Одного человека знаю, который в этом всем разобрался, и дал мне ниточку в лабиринт моего разума, хотя... о нем я даже думать сейчас не могу, да и не хочу.
  И снова Япония. Что там могло произойти?... /не думай о предстоящем, когда у тебя мало данных, будут данные - будешь думать/ - брысь! из моей головы, ты, с бархатным голосом цвета темного пурпура, кыш! Я тебя не звала, сейчас ты мне не нужен! Учитель выискался.
  Посидели, и будет. Время улетать. Вытаскиваю чемодан на улицу, запираю дверь и вдыхаю влажный воздух.
  Настоящая осень. Где-то горит листва, и пряные отголоски дыма тянутся в утреннем тумане, окрашивая его влажный аромат своими нотками.
  Подъезжает такси, водитель загружает мой чемодан в багажник, и мы едем в аэропорт. Тоскливо и сыро сидеть в темной машине с молчащим водителем, смотреть на проносящиеся мимо огни города, который только-только начал шевелиться в своём желании воспрять ото сна.
  Аэропорт. Ресепшн. Регистрация. Посадка. Вылет.
  Мы в небе. И где же мои инструкции? Или я просто отдохнуть лечу за денежки Конторы?
  Молоденький стюард, краснея и стесняясь, останавливается возле ряда кресел, сверяет что-то со своими бумажками, молча протягивает мне конверт и исчезает.
  Конверт - канцелярская бумага, небрежный почерк, вместо адреса - номер борта, ряд, место, сиденье, время.
  - Ну-ка, посмотрим, что там пишут в газетах?.. - говорю я себе под нос, и вскрываю конверт.
  
  "
  Месс,
  
  Возле берегов Окинавы обнаружен еще один Провал.
  Он значительно больше и глубже, чем предыдущий.
  Ты разберешься.
  
  Верю в твои способности!
  
  Ш.
  "
  
  Нда. Шакал ты, Шнитке, и всегда им был. Всё бы чужими руками жар позагребать. Руководитель исследовательского отдела в Конторе, ни разу "в поле" не работал, все меня и коллег гоняет. Благо хоть платит.
  Специализация у меня интересная. Я - паранорм. Для людей - мутант. Иначе - психический инвалид. Я вижу то, чего люди не видят, а когда есть живой источник информации поблизости - я черпаю из него знания.
  Я ощущаю пробоины в пространстве, ощущаю червоточины и тоннели и вижу вероятности в текущем потоке событий. Я себе не очень доверяю, поэтому всегда перестраховываюсь - исследования проводятся при помощи такого набора приборов, о котором любой НИИ может только мечтать.
  А я это всё курирую.
  Вот вы в призраков верите? Нет? А они - есть. Выглядят как амебы, плавающие в эфирных полях. И ведут они себя, обычно, как пластиковый пакет на ветру - носятся, зацепляются за всё, что-то валят.
  Они неразумные, но иногда могут зацепить какого-нибудь ученого или фантазёра, а еще хуже - оккультиста, и тогда - прости-прощай, майн либен книхт. Информационный базис у призраков чист и прозрачен, и таким он мне нравится больше всего. А если он наполняется и информация закрепляется - ууууу, только держись. И сказки вуду покажутся детскими сказочками на ночь.
  Или, вот, взять "тоннели" - вы знаете, что это такое? Нет? А вы живого сасквоча хоть раз видели? А мне пришлось однажды. Сейчас расскажу.
  В одном городке южном повысилась резко активность управления событийным полем, чего не бывало уже давно, а тем более - в тех краях.
  Контора меня пинком под зад - в этом место. Я туда. Наблюдаю, живу, тестирую - тишина. И тут, пятница, ночь, ложусь я спать - и...
  Всплеск. Огненно-оранжевая птица, как феникс, проносится буквально мимо моих окон, рвет пространство событий, закручивает его в вихри, взмывает вверх и исчезает.
  Я - одежду накинула, куртку, и в машину - по его следам, а он такие разрывы оставил, что смотреть страшно, но искать просто.
  Еду с выключенным светом, почти бесшумно, заезжаю в какой-то лесок на окраине города... И что я вижу, что я слышу? На прогалине сидит самка сасквоча с ребенком на руках, и они слушают странные звуки, которые доносятся из леса - у меня все волосы по всему телу дыбом встали!
  А в лесу действительно творится что-то неимоверное - все бурлит, кипит, события и вероятности путаются, смешиваются и пересортируются. по периметру леска, как дозор - сидят совы, и крутят своими головами. За совинным дозором - стоят Древни, - Старые хранители всех лесов и деревьев.
  А на полянке, среди этой публики, сидит парень и играет на этой чукотской хреновине из китового уса (постоянно забываю, как она называется). Зубами ее зажал, пальчиком бздынь-бздынь. Сидит и поливает, да такие трели выводит... Слушаю, смотрю, а это - самый натуральный шаман. Только, видимо, скрытный очень. И чуткий. Он как только меня почуял - метров за сто, наверное, в лесу растворился, только я его и видела. И даже из пространства моих ощущений пропал - невиданно!
  Ну я проехала мимо того места, машинку оставила поодаль и вернулась потихоньку, пешочком.
  Смотрю, он появился, собрался, с лесом прощается, благодарит, кланяется, и уходит на просёлок... проходит мимо сасквочихи с отпрыском, посмотрел на них - его аж подбросило. Видать впервые видел. Но не побежал. Поклонился им, с реверансом эдакого испанского гранта, и попросил соизволения удалиться. Хохотнул, сказал - "прости, мать, коль не угодил", и ушел, растворившись в серых тенях грунтовой дороги, только взгляд задержал на том месте, где я траву животом мяла.
  Сасквочиха тоже на меня глазами сверкнула - два горящих угля сверкнули в темноте и уплыли в сторону, - развернулась, да в свой тоннель ушла, ребенка на руках баюкая... Для обычных людей - в воздухе растворилась.
  А шаман - явно городской, местный. А местный шаман - все трпинки знает, все травинки ему друзья, и ходить за ним бесполезно. А если позволит себя видеть и идти за ним - заведёт так, что обратной дороги ни в жизнь не найдешь...
  Всё затихло после этого - ни одного всплеска, ни одной вспышки. Я еще месяц в той дыре проторчала, отчет составила, отправила, - отозвали. И спросили - а был ли мальчик?
  По отчетам - разовое проявление природной свертки пространства событий, но я-то знаю - я его глаза видела! В этих глазах такой ведьме, как я, сгореть - раз плюнуть. Может и хорошо, что я с ним не встретилась, а то - кто знает, чем бы это кончилось... Ну да ладно. Просто забыть не могу то, что видела.
  Еще одна моя черта - в деталях помню всё, что случилось, - когда, где, с кем, как и почему. А глаза этого мальчика... они светились. У сасквочей глаза всегда светятся красным, а у него, этого шамана-самоучки, - золотым. С искрами, утонувшими в тёплом меду. Незабываемое зрелище.
  Но, говорят же на нашем востоке, - "шамана, с камлы идущим видеть, - к беде", так и вышло - безрезультатно съездила, безрезультатно вернулась, а потом еще год просыпалась, видя его глаза во сне. Он что-то спрашивал, но слов я не слышала - я тянулась к этому огню, как одинокий мотылек, я готова была в них нырнуть и сгореть, но он исчезал, растворялся и я просыпалась. В холодном поту, сжимая скомканную простыню в руках.
  Я влюбчивая? Нет. У меня, как у всякой "одинокой волчицы", - есть свой "послужной список". Я его называю - "гербарий интересных мужчин". Сушеные воспоминания о каждом хранятся в одном из уголков моего сознания, и, иногда, тоскливыми октябрьскими ночами, я перебираю этот список, чтобы вновь пережить счастье, радость, страх, боль, любовь или предательство. Он тоже в нём есть. Шаман. Непойманный. Особенный.
  Я спрашивала у местных - кто что видел, кто что слышал - все рассказывали одно - когда в лесу играет странная и дикая музыка - поднимается ветер. Небо воет и рвется, иногда начинается шторм, в лесу падают деревья, их скручивает в пучки, вырывает с корнем... и никто из местных на улицу в это время не выходит. Легенда у них такая, что живут они в аномальной зоне.
  А он живет где-то там, рядом с ними, и днем они не видят в нем того, кто он есть - они видят усталого мужчину, примерно средних лет, возможно - гуляющего с семьёй по улицам городка. Но ночью он - владыка, оберегающий их сон и играющий со стихиями. Я его не нашла, не смогла - он прекрасно закрывается и маскируется. И сканеры не нашли. Видимо он знает, что его ищут - и готов в в любой момент нырнуть в их, шаманское, излюбленное безмыслие, чтобы не быть обнаруженным.
  Хотела бы я, чтобы он работал со мной. И, даже... может быть, - не только в рабочее время...
  Ладно, надо бы отдохнуть, а то замечтаюсь - объявят посадку, и буду потом как лихо красноглазое неспанное бродить между самолётами - руки-крюки-ведьмины-когти... и рычать на всех - "гдееее моооой грууууз?!"... Страшно, да?..
  
  ***
  
  Приземляемся в Токио, рутина, бюрократия, пересадка до Осаки, перевозят багаж, регистрация, посадка, взлёт, пролёт и посадка в Наха. Вот я и на месте. Здравствуй, земля лживых улыбок и прекрасной природы!
  Мой багаж дожидается меня в фургоне прямо на выходе из здания аэропорта. Вокруг меня мелькают восточные лица. Все люди примерно одного роста, мне по плечо. Для европейки я довольно рослая, любимая цифра мужчин-середнячков - 176см. А вот лицо... Ну как сказать. Оно могло бы принадлежать гречанке времен войны со спартой, или римской принцессе из рода Юлиев.
  Увы, я не так красива, как мне хотелось бы. Но мужчины видят что-то во мне, чувствуют внутренний огонь и сдерживаемую страсть, видят красоту в моём лице. Они чувствуют это, как звери, и хотят меня завоевать. А я не даюсь. Точнее - я сама выбираю условия игры, и играю по ним, не ставя партнера в известность о своих планах.
  В моей жизни было не так уж много мужчин, но мой гербарий пополняется. Мне неинтересны пустышки, одержимые похотью. Мне неинтересны их подарки. И деньги, которые мне сулят особо навязчивые ухажеры - мне тоже неинтересны. Подарки я принимаю. От денег я отказываюсь. Секс я дарю только тем, кто мне интересен. Мой ритм жизни не позволяет мне любить, или быть любимой - у меня нет на это ни времени, ни сил.
  Если бы не мой подход к жизни - я бы, наверное, повесилась. От одиночества, от тоски, от самосожаления. Не хочу, не буду, не желаю! Буду жить так, как нужно мне. Я стряхиваю навязчивые мысли, поворачиваюсь и сажусь в фургон.
  - "несите меня, серебрянные башмачки, в родной Канзас!"
  - Что, простите?
  Парень за рулем был явно растерян - деревенский верзила, крутящий баранку. Какие башмачки, к чертям...
  - Едем, дружок, едем.
  - Окей! -
  Парень вырулил на дорогу и направился в сторону Итомана - на юг от Наха.
  Итоман. Когда была там последний раз, там обнаружили "Провал". Со всего мира собрали всех видящих, слышащих, нюхачей и провидцев - загнали, как скот в стойло, и включили какой-то прибор.
  Прибор проработал минуту, после чего у всех разом начались галлюцинации. Кто-то бредил, говоря на незнакомом языке, кто-то начал рисовать картинки на полу, кто-то - кричать, как будто у него вырывают ребро за ребром. Все разом сошли с ума.
  Я видела только одно - пустоту. Провал. Здесь нет жизни, нет солнца, нет темноты, только течение потоков энергии из нашего мира в мир, мне неизвестный. Обратно, по стенкам этого провала, в наш мир ползло что-то, мне неизвестное и непонятное.
  Оно протекало, как вода, вливаясь в океан, оно переливалось и испарялось, конденсировалось и вновь ползло вверх. Знание, боль, надежда, смысл, пустота...
  Однажды в Тибе мне довелось встретить одного мужчину. Я была сильно навеселе и хотела приключений, а он был моего роста и по-своему красив, необычен, хотя и не в моём вкусе. И, по-моему, он был совершенно безумен. И он - единственный, о ком я могла бы сказать, что он меня по-настоящему зачаровал. Я называю его - Сказочник.
  Именно он предрек мне встречу с Провалом, именно он рассказал мне - что я увижу: "- Ты мне снилась, Месс. Я видел тебя, стоящей на берегу океана. Ты смотрела в душу бездны, и она тебе отвечала, заглядывая в твою душу. Никто не поймет, что ты видишь, и почему это с тобой происходит. Все будут погружены в свои собственные видения и страхи, а в тебе страха нет, и ты ни во что не веришь."
  О нем я еще расскажу, но не сейчас. Он - тоже особенный.
  Так вот, Провал тянул в себя и выталкивал информационные массы. Прибор выключили, но бездна не отпустила тонко чувствующих. Они продолжали сходить с ума. Некоторые смогли даже вернуть себе подобие человеческого облика... со временем.
  А я - как стояла посреди этого загона, так и продолжала стоять, смотря угасающее видение. Ничего страшного я не увидела, только масштаб меня немного пугал. Как будто кто-то проткнул булавкой нашу планету, как бусинку, и теперь нанизывает ее на ниточку. Бррр.
  Потом мы измерили потенциалы этого фонтана-воронки, и заткнули дырочку хитро модулированным магнитным полем. Его пульсации зарастили Провал на моих глазах.
  И вот - снова. И снова здесь. И на этот раз - масштабнее и глубже. Что ты мне покажешь на этот раз, бездна?..
  - Сколько нам еще ехать?
  - Пару часов, наверное. Умотались в дороге?
  - Да, подьем в четыре утра, два часа на сборы, потом - два самолёта и один дурной сон... Разбудите меня, когда мы будем подъезжать.
  Да, сынок, ведьме нужно вздремнуть... Глаза слипаются. Мерный шум двигателя. Прекрасный асфальт без единой выбоинки. Мягкое удобное кресло.
  - Окей!
  Снова этот дурацкий "окей". Неужели, живя здесь, нельзя набраться хоть немного манер?! Бедный, глупый мальчик. Не всех женщин подкупает твоя наносная брутальность и этот "окей", как её акцент...
  Спать...
  
  ***
  
  Свист сокола разорвал небо.
  - Песок летит из пустыни, Возница!
  - Вижу. Мы ждем.
  - Возница?!!
  Рев ветра, порывами терзающего одежду.
  - МЫ ЖДЕМ! Что ты не понял?! Так приказала Мать Богов! Лично! Вопросы?!
  - Простите, Возница. Я усомнился...
  - Бехтарман первого ранга, еще одно слово сомнения, и я лично свалю тебя в чан с меркурием и сварю из тебя лекарство от кашля для Техути! Займи своё место, иначе нам будет сложно контролировать поток при таком ветре. Нужен каждый, чтобы удержать корабль!
  - Хо!
  Бехтарман спускается на третью палубу боевого корабля "Гаруда", встаёт у контроллера тока ртути, и синхронизирует его с остальными двенадцатью, выравнивая вектор сопротивления своего сектора пропорционально вектору нагрузки. Ровно, как учили. В бехтарманы абы кого не берут!
  Вимана висит как поставленная на каменный постамент, пылевая буря пытается сдвинуть ее с места, но корабль недвижим.
  Медленно вращаются палубы с полосами обшивки. Тонны песка облизывают борта корабля, полируя его и оставляя зарубки на металле. Песок сверкает электрическими разрядами, их шорох дополняет рёв ветра и шелест песка, доводя какофонию белого шума до предела.
  И вот, забрезжило. В потоках песка начали проглядывать полоски света, источник которого явно приближался. Ветер всё усиливался.
  - О Изида, они летят!
  - Их и ждём - пролетело в внутренней связи слово Возницы.
  Возница, - Младшая Часть Гора, еще очень юная личность, но всё-же стоящая выше обычного человека, ожидал встречи со своим Отцом.
  Вимана, которую они ждали, ползла одним боком, заваливаясь и ныряя в потоках песчаной бури.
  Они приблизились, сработали "магнитные обьятья", и два корабля соединились. Открылся люк на первой палубе, через порог перевалился Гор-Старший, пытающийся заткнуть руками рваные раны на теле. И пошел к пульту дальней связи, оставляя за собой полосу крови.
  Глаза Сокологолового закрывала повязка, из-под которой также сочилась кровь. Возница отступил с пути своего Отца, пытаясь сказать хоть слово, и внезапно их забывший. Гор-Старший ударом кулака разбил стекло экстренной связи и нажал кнопку с крылатой фигуркой.
  - ...д...ха.. с..х..ын... этх..о ...тх...ы?
  Треск статики заглушал слова.
  - Мать! - заговорил Гор, - мы победили, но я... видимо... проиграл...
  Лужа крови посреди рубки боевого корабля. Медленно оседает фигура сильного мужчины. Растерянный Возница, не знающий что ему делать. Повелительный жест - "уложите меня". Помощники кладут могучее тело Гора на ложе Возницы.
  - Гх...ор. Мх..лад.х.ший... Сх...юда... при...х...вези...
  - Мать, слушаюсь!
  Полетели команды по внутренней связи, вимана пришла в движение, отпустила свою израненную товарку, и двинулась в сторону Гелиополя...
  - Добраться бы до сакрофага, эх... добраться бы... - Возница шептал себе под нос формулы-обереги, молил старших братьев и сестер помочь ему добраться и довезти драгоценный груз...
  
  ***
  
  Бррр, что за ересь мне снова снится?! И вобще, почему я сплю?.. Я же в самолёте спала.
  Парнишка за рулем не отрываясь смотрел на дорогу, мерно бежали мимо знаки с непонятными иероглифами.
  Скосил глаза, кивнул.
  - Проснулись? А мы уже подъезжаем.
  Промычала что-то невразумительное, распрямилась и села как приличный пассажир.
  Уже чувствуется запах океана, свежей рыбы, сохнущих водорослей и осенних листьев. Разноцветный холст упавшей листвы пахнет здесь иначе, - он слегка солёный, пряный, освежающий и спокойный. Лёгкий бриз струится по садикам и домикам, выносит из городов запахи улиц и смешивает их с ароматами природы.
  И вот ты уже знаешь, что подъезжаешь к городу - откуда-то тянет жареной рыбой, к ней примешивается острая сладость соевого соуса и уксусные нотки - ты погружаешься в ароматы этого мира, пропускаешь их через своё подсознание, и сотни образов жизненных сцен пролетают у тебя перед глазами.
  Ты грезишь наяву, когда идешь по улицам любого города, - тебе не нужно даже смотреть по сторонам, достаточно втянуть носом воздух, открыть уши и закрыть глаза. И мир предстанет перед тобой таким, какой он есть.
  В каждом городе - свои грёзы. В Дублине ты понимаешь, что хочешь вечно купаться в этом дожде и пить "гинесс" в компании веселых и разбитных дурзей и подруг, горланить с ними песни, бузить на улицах старого города. В Новом Орлеане тебе хочется огня, барабанов и обряд, в котором ты будешь Лошадью Лоа, тебя разденут и будут поливать кровью, а тебе только нужно напиться и позволить своему дикому "Я" выплеснуться наружу.
  В Эдинбурге ты хочешь представить себе вереницы старых кэбов с потертыми кожаными сиденьями и угольный дым, кольцами вылетающий из паровозных труб. А здесь, в Наха, я представляю себе маленький и аккуратный портовый город, где народ ест простую пищу и живет простой жизнью. Днем.
  Ночью город этот - далеко не так прост, каким он кажется. Между прочим, стоит Наха в зоне одного из "бермудских треугольников", которых все уже давно боятся, но существование которых никто доказать не может. Ночью этот город меняется, его улицы наполняет гуляющий народ, гейко дают свои представления под акомпанимент кото, молодёж надирается сакэ с энергетиками и бесится под странную музыку, старики мерно прохаживаются под руку по парками, играют в го и рэндзю, медитируют, занимаются гимнастикой. Жизнь в Наха кипит ночью.
  А утром, под стрёкот цикад в город вползает вялая тоска. Все занимаются своим делом, как истые синтоисты - свято веруя в то, что им предначертано продавать рис или перевозить мороженое, варить рыбу или чистить овощи, и другой цели у них нет.
  Вот и ворота нашего коттеджного посёлка.
  Коттеджи - почти традиционные японские дома, каждый - со своим маленьким двориком, прудиком и обязательными здесь сакурой или красным клёном в уголке дворика.
  Мы въезжаем в ворота посёлка, парень жмет на кнопку и перед нами приподнимается шлагбаум.
  Тихий посёлок встретил нас шевелением листвы и влажной прохладой. Мы проехали до середины посёлка и остановились перед одной из оград, за которой скрывались сад и дом.
  - Ваши апартаменты, Мэм!
  Парень протянул мне ключи.-
  - Сейчас там есть всё, что Вам может понадобиться, но если чего-то не будет хватать - панель связи слева от двери, код - на обратной стороне брелока. Машина в гараже, документы - в бардачке. Включая Ваше местное удостоверение.
  - Je vous remercie, mon cher.
  Прикладываю брелок к замку, открываю низенькую калиточку и вхожу во дворик. Миленько. Традиционненько. А вот статуэтку будды на дряхлом столбике я пожалуй выброшу. Лучше бы мне Аматерасу во всю стену нарисовали, чем этого... что при жизни был дерево, что теперь.
  Ладно, что у нас с домом?
  Парень волочет мой чемодан, а я, проходя мимио пруда, присаживаюсь и вылавливаю лист красного клена, плавающий в воде прудика...
  
  ***
  
  - Почему ты всегда рисуешь этот лист над головой художника, Техути?
  Сухое покашливание, сильный профиль в отсветах свечей, кусок кожи, натянутый между двух золотых опор. Неровный свет, плещущийся между стен, как играющая вода.
  - Драгоценность моя, это символ, который говорит о возвышенном состоянии сознания. Художник опьянен образом, который он изображает - он возвышен и чист. Как я могу передать это в сухом рисунке? - Я добавляю символ.
  - Но ты мог бы изображать своего художника более страстным, эмоциональным, придать выражение его лицу, фигуре...
  Маат потягивается на меховом ложе, в ее коже сверкает отблеск алмазной белизны. Она стройна, привлекательна и явно не расположена дальше позировать ему - она проводит руками по бедрам, по коже живота, оглаживает грудь, снова изгибается...
  Техути откладывает стило, его любимую двуцветную палитру, и медленно идет к ложу.
  - Маат, почему ты всегда подзуживаешь меня? Почему тебе обязательно нужно, чтобы я начал кипеть? - Ты же знаешь, что тебя я рисую только для себя и тебя, никто и никогда не увидит моих картин - это моё, то, что я никому не дам и ни с кем не поделюсь. Единственная моя собственность, которую я храню. Момент, когда ты - не Закон и я - не Проводник Его. Я - мужчина, художник, поэт и философ, ты - женщина, которую я желаю видеть и иметь рядом с собой. Я не хочу отвечать на твой вопрос. На той картине, - Техути выбрасывает руку в сторону пергамента, - Ты, такая, какая есть. Без прикрас и титульных одежд. Сегодня - моя.
  Маат делает движение ногами, будто пытается отползти. Техути мягкой походкой подходит к ложу.
  - Сегодня - моя!, - тихо повторяет Техути.
  Он раздвигает ноги Маат, и скользит своим языком по внутренней части бедра к самому недру ее страсти. Да, как многие женщины, - она тоже любит поцелуи во все свои губы.
  - Мне нравится твой вкус, - Техути приостанавливается и говорит, - он пряный и свежий, он возбуждает мою мужскую сущность, и мучительно сдерживаться, когда действительно хочешь владеть!
  Он припадает к ее лону, дрожит языком на пульсирующем бугорке... Замирает на долю секунды... Язык погружается в недра вулкана.
  - О, да! Это чувство, что могла бы - втянула бы его в себя, чтобы он остался там навечно, этот твой язык! Лживый и приторный, но такой прекрасный!!!
  Тело Маат изгибается, плавно, как арбалетная дуга, даже кажется, - еще чуть-чуть - и ты услышишь звон тетивы, которую натягивает невидимый лучник.
  "...язык раздвоился... Как забавно... КАК? Он исхитряется ласкать меня в двух местах одновременно! Опять этот жулик использует запрещенные им же приёмы... Ааа, плевать..." - пронеслось в голове Маат, мысль растаяла, смываемая волнами подступающего наслаждения.
  "Уже три?! Языка?!!! - Ну я это тебе припомню!.. Мастер Фуги..." - Стон, затяжной, прерываемый подвываниями и стенаниями. Техути удерживает ее и продолжает ласкать. Маат уже ничего не видит, не слышит, ее сотрясает могучий, неуёмный, небывалый оргазм.
  Техути отпускает ее и ложится рядом.
  - Понравилось? Сам придумал! - хихикнув, он приподнимает Маат, и проскальзывает под ее тело, нежно укладывая его спиной себе на грудь.
  - ...Аааах. Негодник!.. Мы же договар-И-вались - не Жу-УУУУ-льничать! Да потише ты там, порвёшь! - сам новое тело потом растить будешь!
  - И выращу! А потом - опять сюда приманю! Ммммм....
  Ей кажется, будто его член сейчас проткнет её насквозь, разорвёт её хрупкое тело поплам, но она бьётся на нём от наслаждения, и, о Пта! ...как же это чудесно!
  Еще миг, короткий миг, и дикая скачка прервется, остановится, - Нет! НЕТ! Еще!!...
  А Техути не собирается останавливаться, его полуулыбка и печальные глаза старика на молодом лице выдают его. Он снова понял её. Чего она хочет, чего она желает. И сегодня - её желания - Его Закон.
  Происходит невероятное, - второй Техути приближается к ним из темного угла... Такой же мужественный, такой же нежный...
  - АХ ТЫ СКО..!!!.. - вырывается у Маат и тонет в усиленном стоне наслаждения. Новый язык Техути ласкает ее бугорок, когда член Техути возносит ее на вершины дерева желаний.
  Снизу доносится - "Еще добавить? Или двоих хватит? А то я..." - Маат изгибается и затыкает рот Техути поцелуем - "Заткнись, скотский бог, всё чудесно"...
  Движение тел в отсветах гаснущих свечей, хрупкие тени мечутся по стенам, стоны разносятся по коридорам, и затихают, пойманные сухим ветром пустыни...
  Сегодня она любит его. Как никого другого. Сегодня он - Её Проводник...
  
  ***
  
  ...Провернув листик в пальцах - поднимаюсь, одергиваю юбку и иду к дому, как ни в чем не бывало. Даже не посмотрю - как там мальчик, знаю, - уже поперхнулся и пытается прийти в себя.
  Знаю, задница у меня, - что надо! Но этот оленёнок - явно не мой бэмби, и ему достанется только вид туго натянутой ткани, рисующей контуры скрытых форм.
  На мне красный костюм-двойка. Красный. Мой любимый. И теракотовая блуза. Ну, теракот тоже - мой любимый цвет. Да и вобще, кому какое дело, - какой у меня любимый цвет ткани? Какой нравится, такой и ношу.
  Итак, что у нас здесь. Амадо, внешние стены дома - закрыты, но когда я подошла к ним - они сами раздвинулись. Техника не стоит на месте, - уже традиционный японский дом обрастает датчиками и автоматикой, дожились.
  Внутри - веранда, за ней - сёдзи, внутренние перегородки... Эти-то хоть - не автоматизированы? Нет, слава Великому. Прощаюсь с мальчиком, отбираю свой чемодан, и вхожу в дом, лекгим движением руки откатив створку сёдзи.
  Тут от японской традиционности - одно название. Вполне европейский домик, комната с камином, двумя ванными - традиционной и европейской, одной спальней и вынесенной в пристройку кухней. Туда я даже не пойду. Кофе-машина и холодильник с напитками там наверняка есть, а готовить я не намерена.
  Телевизор на всю стену, интернет, связь, полный фарш. В центре комнаты - латунный квадрат два на два. Выпускаю свои ощущения и прослеживаю обьёмы помещений. Понятно, квадрат - лифт в подвал, помещение в три раза больше наземной постройки, куча электроники.
  Становлюсь в центр квадрата и капризно топаю каблучком три раза. - Шорох, шелест, я медленно опускаюсь вниз.
  Да, оборудование уже здесь, значит не будет ни подготовок к нырку в Провал, ни тренировочных просмотров состояния. Нужно сразу отследить его структуру и залатать, как в прошлый раз.
  Чёрт.
  Стол посреди этого ангара с электроникой. На столе - конверт. На нем - одно слово. "Месс".
  Ну-ка? Опять Шакал Шнитке, или кто-то другой?
  
  "
  Здравствуй, Месс!
  
  Провал отслеживаем, но он растет. Люди начинают бредить наяву, галлюцинации начинаются уже у простого населения. И не только в Японии.
  Я хотел бы, чтобы ты просмотрела записи. Флешка - в конверте, на стыке склейки. Зная твою любовь к электронике - просто засунь ее в слот на телевизоре, он сам всё покажет.
  Техники приедут завтра. Отдыхай, готовься. Если сможешь - выспись.
  
  Б.
  "
  
  О, мистер Бергман, как я рада Вас слышать! Только вице-президент Бюро еще не заботился о моей информированности м моём сне. Жарко видать, а, ребята? Скипидарчику не подкинуть?
  Черт с вами, уроды. Вы - платите, я - работаю. Ох, как ко мне этот Бергман только не подкатывал, как ни ластился - плешивый, оплывший, противный похотливый индюк, тьфу. Терпеть его не могу.
  Они со Шнитке - самая достойная пара для гомо-вечиринки новичков, один - по убеждениям, второй - по сути. Радует только, что работать с ними приходится нечасто, и платят они за работу хорошо и вовремя.
  Рздираю конверт, достаю флешку, поднимаюсь обратно в дом, вставляю эту тыквенную семечку в паз на передней панели телевизора, магический тычок пальцем в красную точку включения, и, о чудо, - оно ожило.
  Передо мной - берег океана, ракурс - откуда-то сверху. В центре экрана - бурлящий океан... В кипящей воде мелькают обрывочные образы испанских парусных кораблей, китайских джонок, американских эсминцев времен второй мировой войны.
  Что?! Это что было?!! - бегом нахожу пульт, отматываю, пересматриваю кусочек... Как тут замедлить эту байду?!.. Тыкаю паузу, пока не попадаю на нужный кадр. С четвертого раза получилось.
  Экран показывал мне немного размытое изображение настоящего чудовища - мощная голова с кучей щупалец, могучие крылья, четыре руки, обнимающие колени. Сизая кожа ящера. Горящие глаза. Существо сидело на корточках, крылья были полурасправлены, а руки - в напряжении. Оно собиралось... Взлететь?
  
  ***
  
  Кут'у наняли. Она взлетела и пронеслась над второй делегацией ваджат, которые подогнали ее флагманский корабль. Мать повела призраки своего народа на последнюю для нее войну - она наняла четыре расы, которые появились, когда кутт'ар желали создавать, и сотворили эти народы.
  Целью был маленький мирок на отшибе галактики, - именно там закрылся от всех Старый Змей. Разреженное пространство, мало звезд, мало планет - где же прятаться преступнику, как ни здесь?
  Время шло, но могучий флот не мог прорвать линию молчаливой обороны, которую воздвигло само Время руками Старого Змея.
  Тогда ваджат призвали старого ученика Змея, который еще помнил, чему учил их Отец. И он рассказал им, что есть возможность взорвать стену смещенного времени, создав проникающую сферу ноль-хрон-пространства, и проскочить через пустоту безвременья внутрь.
  Лучшие умы бились над этой задачей, и однажды - у них получилось. Кут'у собрала отряд лучших - генералов, бойцов и ученых-медиков, они взяли корабль, снарядили его хронобомбой...
  
  ***
  
  В небе появилась сверкающая воронка, конусом устремилась вниз, вниз, вонзилась в море и море вскипело. С треском лопались струны на лютне времени.
  В кипящем море мелькали образы динозавров, куски листьев гигантских папоротников, шли битвы и слышались забытые голоса...
  - Техути, что это?
  - Моя окончательная смерть - спокойно ответил Тот из-под своей маски ибиса.
  - Не поняла! - Львиная голова повернулась с грацией кошки. Сэхмэт глухо рыкнула, не понимая его слов.
  - Сэхмэт, это рвется наш щит. - просто ответил Техути. - Будь так любезна, собери всех Старших в Центральном Аменти.
  Глухой рык из-под маски львицы.
  - ...он не идет этой стройной фигуре с такими прекрасными формами, девочка. Собери всех. Я прошу.
  - Хорошо. Но только попробуй нас оставить. Тот. Я тебя никогда не прощу! - в голосе Сэхмэт слышались угроза, предупреждение, забота и... любовь?
  - Иди, девочка, созывай. Разговор будет трудным.
  Голова ибиса повернулась вслед уходящей Сэхмэт, и Техути прошептал - нет, девочка, я не уйду. Я еще здесь не закончил...
  Он думал. Все они - его дети. И всех он любит, по-своему. Кого-то - всецело, как Маат или Баст, или страстно, как Сэхмэт, кого-то - по братски, как Пта или Изиду. О Нефтиде - разговор отдельный. Её он тоже любит. Иногда. Но только жестко, на твёрдом топчане, с максимумом боли для обеих сторон. И ей это нравится.
  
  Его гений сплёл этот гобелен. Из времени, пространства и материи он создал эту жизнь, взял примитивные формы, и дополнил их, получив прекрасные образчики тел, способных выдержать вселение мощных жизненных потоков тех, кто решил Сыграть в Их Игру.
  Пта предложил Игру, Техути описал её правила. Маат - следила за их исполнением. Сэхмэт - курировала материальные ресурсы. Крокодил - пожирал умирающих. Изида и Нефтида, некогда - единый кристаллоидный куст с Арктура, умели вдыхать жизнь в тела и забирать ее обратно. У каждого своя работа. Сэт - разрушал ненужное, Шакал подбирал остатки и отправлял их на переработку.
  Переработка - уникальный процесс, и создал его тоже Техути - он сплел в пространстве устройство, которое сам называл Реинкарнатором. Коллектор информации, система очистки, контроля и вселения душ.
  Он искал движущую силу жизни, и он ее нашел - творчество. Единая цель для всех. Эстетика и схоластика, калиграфия и музыка, поэзия и секс - всё это Техути относил к искусству, творчеству, и проявлениям скрытых движений души. То, что ему нравилось в жизни - непредсказуемость, - он находил в творчестве.
  "Видимо он так долго был один, что сошел с ума, не успев стать полностью разумным" - однажды сказал о нем Сэт в приватной беседе с Пта. Пта ответил - "если ты считаешь, что можешь занять его место - встань за моим плечом и записывай, как он. А потом - анализируй, делай выводы, и покажи мне, что ты записал. И посмотрим, способен ли ты творить, а не разрушать."
  "Нет" - ответил ему Сэт, - "я предпочитаю говорить, нежели слушать,- и делать, нежели бездействовать, размышляя. Пусть Он - пишет. Молча. Не надо меня ровнять с ним!". "Да" - ответил Пта - "ты ему не ровня. Ни по возрасту, ни по уму."
  На том они и расстались.
  Глядя на бурлящее море, Техути думал, просчитывал варианты, отбирал достойные, и вероятные. Вой пространства не утихал. Атмосферу прорывало и корёжило.
  Техути закрыл глаза и открыл их уже в Центральном Аменти - сферическом зале, где его ждали все Старшие.
  - Сегодня я говорю. - Произнес Техути - Кто запишет за мной?
  - Я!.. - Голос Сэхмэт, отметил про себя Техути, и краем глаза отследил, что она взяла его стило, палитру и планшет.
  - Возможно, что меня скоро не станет здесь. Как и где-либо еще.
  За круглым столом зашумел шепот голосов.
  - Я говорю! - оборвал их Техути, - Я, пребывающий в ладье миллионов лет, говорю.
  Все замолчали.
  - Я видел - что грядёт. Разлом Щита неизбежен. Он закроется сам после пробоя, но пробой уже произошел, рана затянется, но у нас - гости со стороны. - он махнул рукой в сторону изображения созвездия Пса, - их техника, больше некому. Они наняли лучшего убийцу для меня. Самого лучшего во всей вселенной. И он с отрядом уже здесь. Отслеживайте все наши базы на предмет вторжения. И готовьте "Гиперион" к срочной эвакуации всех вас - в любой момент он должен быть готов вылететь. Гелиополь остаётся основным центром связи...
  
  ***
  
  Взрыв. Молчаливый взрыв в пространстве. Огненно-белый шарик раскрылся, и схлопнулся, оставив за собой пылающее плазменное отверстие в оболочке незримой преграды.
  - Кутт'аааааааарррр! - рёв Кут'у, двинувшей рычаги управления кораблем до предела вперёд. Корабль сорвался с места и устремился к медленно сужающемуся плазменному кольцу.
  Она стоит посреди огромной рубки транспортного корабля, а в отсеках, привязанное к стенам противоперегрузочными ремнями, развешано её войско.
  Атмосфера. Огонь полощет по обзорным иллюминаторам, а Кут'у всё также гонит корабль вперёд.
  - Прохождение преграды - одна треть длины...
  - Прохождение преграды - две трети длины...
  - Хвай-са-кха-ррр'дан'р! - Кут'у придаёт кораблю ускорение.
  - Прохождение преграды - три четверти длины...
  Что-то заскрежетало в задней части корабля, металл завыл и лопнул. Огонь начал полоскать через разрывы оболочки.
  - Прохождение преграды - пройдена полностью... Цикл завершен.
  Где-то в механическом отсеке что-то взорвалось, корабль завертело и выбросило в сторону...
  
  ***
  
  ... до дальнейших распоряжений с моей стороны - ничего не предпринимать!
  - Да, мистер Бергман.
  - Когда явятся техники - предоставишь им доступ к оборудованию, без тебя дом их не впустит.
  - Да, мистер Бергман.
  - Когда они всё настроят, - гони их в шею, автоматическая программа сделает все замеры сама, твоя задача - только смотреть и запоминать, что ты увидишь. В подробностях.
  - Да. Мистер. Бергман.
  - Хорошо. Отдыхай. Ничего не делай, все дела - завтра.
  - Спасибо.
  
  Повесил трубку наконец, козёл. Мало ему конвертика было? Я всё и так поняла, но - нет, он должен был лично убедиться, что я на месте, и всё поняла. Да пошел ты, Бергман. Завтра я буду - какая буду. Задолбали.
  Собираюсь, переодеваюсь в брючный костюм, сдержанно подправляю макияжик, выхожу из дома и иду смотреть на машину. Гараж открылся передо мной сам, также как и дом чуть раньше. Внутри - тойота спайдер марк 2. Конечно же, ядовито-оранжевого цвета. Нда. Убить меня захотели? А вот хрен вам!
  Открываю машинку, сажусь... Дура. Правый руль! Еще бы не забыть - по какой стороне ехать в этой стране.
  Я знаю тут, в Наха, пару мест, где можно неплохо оторваться. Я хорошо сохранилась. И имидж подходящий - не японская куколка, да и не вампирша из их сказок, - но что-то где-то между.
  Ну, храните меня, духи этого места, дасьта Аматерасу, тронули.
  Выкатываюсь на дорогу, еду к выезду, - шлагбаум поднимается безо всяких кнопок, - прекрасно. Значит приеду обратно на рогах, никем не пойманная.
  
  ***
  
  Вы не бывали в японских танц-клубах? Мы, девочки, танцевать любим. Но это! Обычно наши танцы сводятся к очаровыванию выбранного оьекта внимания или к отвязному танцу в толпе, которой до тебя нет никакого дела. А в японском клубе ты, по умолчанию, - объект пристального внимания со стороны всех этих малоросликов и фриков, как женского, так и мужского пола, причем - пол этот ты не всегда можешь определить с первого взгляда.
  Когда я пью - мои способности отключаются, за реееедким исключением. Это делает меня обычной женщиной. Я погружаюсь в эмоции, незамутненные данными об окружающей обстановке в тонком мире, отрываюсь в танце, иногда имеющем недвусмысленное продолжение в постели. Ну, если мне понравился мой партнер, - почему бы не продолжить. Меня это ни к чему не обязывает, его - тоже. Взаимное желание и страсть завтра уже не будут иметь никакого значения, но ночь можно провести в своё удовольствие, и ни о чем потом не жалеть.
  Знаете, за что я еще люблю японские клубы? Здесь встречаются очень интересные экземпляры мужчин. Не японцев или полнезийцев, которых здесь - хоть отбавляй. Нет. Меня обезьянки не интересуют. Я говорю про европейцев. Они сидят где-нибудь в углу зала и сканируют пространство. Им скучно здесь, но там, где их сейчас нет - им еще скучнее.
  Это могут быть командированные по каким-то делам англичане, французы, немцы, - как правило - успешные и состоявшиеся у себя "где-то-там". Я привлекаю их внимание. Своей фигурой, нестандартной внешностью и лицом, своим ростом, и контрастом с окружением и антуражем.
  Я - как замедленный кадр в бегущем куда-то потоке - так они меня воспринимают. Многие подходят, пытаются познакомиться. Обычно заканчивается разговором, и только. Иногда доходит до дружеской беседы двух одиноких пьяниц где-нибудь за воротами клуба. Иногда - до машины, номера отеля. Сегодня я не расположена к этому.
  Хочу выпить и оторваться. "Трубы горят", как говорят у меня на родине.
  
  Сижу у стойки, цежу "водку с содовой", отметаю мысли, навязчиво лезущие в голову, рука непроизвольно тянется к капельке крови, болтающейся на моей шее...
  - Красивое колье, мадам. - Майсу, повтори даме! - Позвольте посмотреть?
  Средних лет. Миловиден, слегка напоминает розовощекого ребеночка, сбежавшего от мамы. Росточек пониже меня будет. Толстенькие пальчики в золотых перстнях.
  - Я не просила вас меня угощать. И камень - не продаётся.
  - О, я просто хотел бы сделать комплемент вкусу вашего мужа, - я неплохо разбираюсь в этих стекляшках, и такую огранку я видел только в Египетском Музее, - так гранили топазы для ритуальных одежд культа... мнэээ...
  - ...Тота? - отбрасываю соломинку, и отхлёбываю прямо из стакана.
  - Да! Именно! - А вы, я вижу, тоже знаток!
  - Благодарю за оценку. Я жду кое-кого, извините.
  - Ничего, ничего, я посижу с Вами, пока он не придёт, - скрашу Ваше одиночество.
  - Нет.
  - Простите?
  - Я сказала - нет. Не посидите. - Майсу! Господину - виски с содовой, три кубика льда и направление до ближайшего столика, please.
  - Окей, я понял, простите за навязчивость.
  Он растворяется также, как появился, забрав, однако, поставленный перед ним джар с виски.
  Что же это такое? Я пришла выпить, расслабиться. Мне сегодня никто не нужен... Рука судорожно сжимает кулон...
  
  - ...Не меня ждёшь, девочка?!
  Голос! Его голос! Горячий выдох пониже собранных в пучок волос, нежный укус, пронзающий дрожью до пяток, и вот он уже сидит рядом.
  - Сказочник!!! Откуда?!
  - Как всегда - оттуда, где меня уже нет, но я есть здесь, - и это не может не радовать! Дела привели, видимо, как и тебя. - Текилы, брат! Ольмека, золото, лайм, а соль можешь оставить себе!
  - Зная твои вкусы, - сейчас ты вмандишь полпузыря этого своего кактусового самогона, начнешь разглагольствовать и липнуть ко мне с непристойностями?
  - Обещаю сегодня быть паинькой. Хотя, глядя на тебя - мне будт трудно сохранять самообладание!
  - Эй, а ты что, уже?..
  - Ну... немного есть. Сюда не так-то просто добраться трезвым.
  Он мне хитро подмигнул.-
  - А найти тебя в этом море наркотиков, энергии и алкоголя - еще труднее... Может ну его, этот клуб? Пойдем на пляж!
  - Здесь на пляжах пить запрещено.
  - А какая нам разница? Ты эти закорючки читать умеешь? Нет. А на нет - и суда нет.
  - Но ты-то - умеешь!
  - А я прикинусь, что я нихт шпрехен зис ленгвидж и пошли все вон. Пусть арестуют, если смогут!
  - А пойдем, Сказочник!
  - А ну и пойдем, девочка!
  Он сгребает со стойки свою текилу, мою водку, подхватывает меня под локток, и я чувствую силу его руки и гибкость его пальцев. Он горячий, а я промёрзла от внутреннего холода до мозга костей - прижимаюсь к нему, а он сгребает меня в охапку, и, что-то рассказывая, уводит из этого места. Я не понимаю половины из того, что он говорит, но КАК он это делает! - он гипнотизирует меня, заставляет смеяться над не очень смешными ситуациями, шутками, и даже болью...
  За воротами клуба я выбираюсь из его руки, отбираю у него стакан, выпиваю залпом, он, глядя на меня (глаз не сводит) - допивает свою текилу, и мы, не сговариваясь, швыряем стекло о ритуальный камень Синто, которых по всей Японии набросано - мама не горюй. "Первая слеза Аматерасу упала здесь", "Здесь Дьявол Мотто справлял нужду", "Плевок священного духа Мэйдзи"...
  - Что написано?...
  Он смотрит, прищуривается, и произносит -
  - шипайхасейкёномото - И начинает ржать.
  - Чтоооо?!
  - Там написано - "без поражения нет победы".
  - И что в этом смешного?
  - Это принцип самураев, хагакурэ, - истина, сокрытая в листве красного клёна... А камень установлен рядом с весёлым домом, который - ну никак не дом почтенного бусингсэ, который мог бы заказать себе подобную "слезу аматерасу" с изречением из хагакурэ.
  - Слушай, давай сменим тему, всезнайка?
  - Слушаю, и повинуюсь, моя милая госпожа! Какую тему вы предпочитаете обсудить в сей ранний час? До полуночи еще есть время, и прежде, чем я обращусь волком - мы могли бы полюбоваться Луной! А потом я тебя загрызу... Гррра-вр...
  Смеётся. снова он смеётся. А мне не смешно, между прочим. Ёжусь, прохладно мне и сыро.
  - Пойдём к океану!
  В его руке откуда-то появляются два пледа, и он накидывает один мне на плечи, а второй перебрасывает через руку. По дороге он останавливается возле какого-то старого японца, идет ожесточенная перепалка, и вот - он возвращается. В руках - бутылка водки, бутылка текилы и здоровенная пластиковая банка, где я ничего не могу прочесть, но картинка меня пугает.
  Молча показываю на нее пальцем.
  - Содовая, сестрёнка, просто содовая. И нет, я не знаю, почему на ее этикетке один мужик тянет второго за ноги, а сам ногой упирается ему в мужское естество, да еще делает это с такой садистской миной! Не знаю, и не спрашивай... Это - просто содовая. Бугагага!
  Меня тоже разбирает смех.
  - Пошли... к морю... Сказочник...
  
  ***
  
  Разлив двух рек, плодородная долина в пустыне. Здесь обосновались уцелевшие из отряда Кут'у.
  Местное население мигом забыло былые вольности, как только из моря вышли монстры, невиданные ранее.
  Они называли себя - Древние. Люди называли их демонами.
  Кут'у они окрестили Куту-лху - Куту, пришедший с Луны, а остальных - Племенем Дагона.
  Да, все они происходили из богатых водой миров, и даже Кут'у, которая спала на мертвой планете - изначально считала своей стихией воду. Им было просто прятаться и карать, так появились первые легенды про злых Древних, которых можно вызвать, если у тебя есть, чем им заплатить.
  Оплату они брали информацией, ураном и золотом, алмазами и киноварью, из которой потом их рабы извлекали ртуть.
  Они начали строить. Помните легенду о Вавилоне? О том, как народы строили там башню, как символ противостояния с неким "Богом". Вот это она и была.
  Кут'у знала, что скрыться от тонких структур, сплетенных Старым Змеем в его логове - будет сложно. Так как они потеряли корабль и большую часть оружия - им пришлось строить для себя изолятор полей, а самим - прятаться в глубинах моря...
  
  ***
  
  ...Я очень люблю одну песню. Она непопулярная и кому-то может показаться занудной, но мне она нравится.
  
  I'm so tired of playing
  Playing with this bow and arrow
  Gonna give my heart away
  Leave it to the other girls to play
  For I've been a temptress too long
  
  Just...
  
  Give me a reason to love you
  Give me a reason to be a woman
  I just wanna be a woman
  
  From this time, unchained
  We're all looking at a different picture
  Through this new frame of mind
  A thousand flowers could bloom
  Move over and give us some room
  
  Give me a reason to love you
  Give me a reason to be a woman
  I just wanna be a woman
  
  Я тихонько напеваю ее себе, когда встречаю Скзочника. Он сам находит меня, причем - всегда, когда он мне нужен, даже если я сама еще об этом не подозреваю.
  Нет, он не призрак и не плод моего воображения, - я проверяла. Он не растворяется при встрече с моими знакомыми, хотя и не любит их встречать. Говорит, - ну если очень хочешь как-нибудь меня представить - представляй меня как "Олаф О'Тулл", а так - хоть горшком назови.
  И это не его имя. Олаф - имя скандинавское. А фамилия? Ирландец? Без акцента, как на родном, говорящий минимум на пяти языках, включая руский? Я вас умоляю! Ни один ирландец даже английского толком выучить не может, не говоря уж о том, чтобы чесать по-русски, бегло переходя на английский и японский, и посмеиваться при том над пошленькой шуточкой проходящего мимо француза...
  
  ***
  
  ...Война длилась и тянулась, бессмертные бились до полного уничтожения друг друга. Атланты против Вавилона. И Кут'у положила бы всех ради одной своей цели - достичь логова Старого Змея, убийцы её народа.
  Логово располагалось в самой северной точке этой планетки - на верхнем полюсе.
  Сегодня Кут'у получила послание от Змея. Она получила его в кровавом забытьи, которое заменяло ей сон с момента, как она проснулась в храме, чтобы узнать, что осталась последней. Змей, сверкая своей бриллиантовой шкурой, сказал ей - где он ждёт её, чтобы поговорить. Самая защищенная база этих жалких мягкотелых, самая страшная система защиты.
  Никто не пройдет все линии обороны, будучи в здравом уме. Но не Кут'у, - её не волновало, сколько погибнет в этой битве. Хоть все. Но Его она заберет с собой!
  И они двинулись.
  Древние плыли в сторону Севера, туда, где тяжелые льды сковывают океан, туда, где на дне стоит грандиозный базальтовый лабиринт, в который есть несколько входов, и из которого только один выход - в сферу, висящую над самым полюсом.
  Куту вспоминала свой народ, племя Дагона хотело попытаться вернуться домой - у всех была цель. Все желали уничтожить Старого Змея...
  
  ***
  
  - Техути, ты в своём уме?!
  - Нет, Маат. И ты это знаешь.
  - ТЕХУТИ, мало того, что ты, даже по нашим меркам, - моральный урод, так ты еще и это устроил!
  - Что я устроил, девочка моя? - золотые, топазовые глаза Техути сверлят взглядом сапфировые зрачки Маат, - нам нужна свободная планета! Им нужен я. Я - неважен. Я могу пожертвовать собой ради вас всех, не задумываясь. Я запустил систему, рецикл делается автоматически. Потери мета-точек в личностных матрицах настолько незначительны, что ими можно пренебречь. Я не потеряю ничего невосполнимого, и избавлю вас от них.
  - Техути, мне ты не солжешь!
  - Нет, Маат, не солгу...
  - Техути, терминал тебя не принимает, всегда выходят только половинчатые клоны!!!
  - Я это предусмотрел, Маат. Я соберу себя. Потом. Один проснётся, разбудит остальных.
  - Техути!
  - ...Да, да, я знаю...
  - Ты всё знаешь, но не то, что я хочу тебе сказать!
  - Говори, девочка...
  - Я иду с тобой!
  - Нет.
  - Да, Техути, да! Дай мне оружие против них. И я встречу их. Я не пущу их к тебе!
  - Дочь моя! - рука Техути нежно прижала к груди голову Маат. Техути гладил ее темные волосы, - я вынул твою суть из света и воплотил, как того хотел твой дед - Пта, я не могу позволить тебе жертвовать собой!
  - Это не обсуждается. Каждый из нас скажет тебе тоже самое, Великий Наш Брат! За Сэта я, конечно, не ручаюсь, но и он не откажется хорошенько подраться, каким бы ни был повод.
  - Сволочи вы... - На глаза Техути навернулись слёзы, - Никто из Вас не понимает меня, - вы заставляете меня принять вашу жертву! И кому? Мне? Вы вернётесь без памяти, - вы не будете уже теми, кем вы были некогда! Ты это понимаешь?! Ты забудешь меня, Маат! И Пта тебя забудет, и Изида забудет нас всех!
  - ...най, Техути, най... - руки Маат вытирают слезы, которые катятся по лицу Техути... Мы любим тебя, Старший Брат, мы искренне тебя любим, каким бы странным ты не казался нам! не все, конечно... Сэт... да ну его! Он - не в счет. Мы все тебя любим, таким, какой ты есть! Ты показал нам жизнь! Ты научил нас любви и эмоциям! Ты дал нам эти тела! Не надо воды, Техути, не нужно...
  - Ха, ма Маат... Кали ма Маат... - Техути шепчет, зарываясь носом в волосы Маат.
  Маат загорается... и сама себя останавливает -
  - Техути! Дай мне оружие!
  Он отстраняется.
  - Нет.
  - Ну хорошо, упрямец... Дай мне "Дхар Ма Сатайа Са", - я имею право требовать у тебя это!
  - ...один раз за воплощение, девочка. И ты знаешь, чем это тебе грозит...
  - Свет Далёких Звёзд, Длинноносый, - дай мне его!
  - Нет...
  - Да!
  - ...нет...
  - ДА!
  Техути отворачивается и опускает глаза.
  - СМОТРИ НА МЕНЯ, ГАДЁ! Дай. Мне. Свет. Далёких. Звёзд!
  - ...о, Пта!.. - Техути подходит к стеллажу со свертками и свитками, берет один из них, несет к столу и разворачивает двумя руками.
  Холст освещается скрытым внутри кристаллом в ювелирной оправе.
  - Забирай... - хриплый и разом осипший голос Техути шелестит в свете свечей.
  Маат сгребает кристалл, сжимает его в кулаке-
  - Мах сатра ма!
  Столб света ударил вверх из сжатого кулака, окутал Маат незримой оболочкой, струясь и расслаиваясь, меняя свой цвет...
  Техути сидит, уткнув лицо в ладони. Его плечи сотрясают рыдания.
  - Я... никогда... не позволю... вам...
  - Молчи, Змей! - Маат гасит свет кристалла усилием воли, - Мы за тебя вписались, и ты однажды впишешься за нас!
  - Да, девочка. - Техути разгибается, слёзы высохли, - как бы то ни было - это мой долг, мои гири, которые перевесят всё остальное в этом моём воплощении и всех прочих.
  - ...вот и договорились, Старый...
  - Люблю тебя, девочка!..
  - Куда ты денешься, скотина... Должен будешь. Всем нам... Ом!
  - Ом, девочка...
  
  ***
  
  Лабиринт. Закрытый, замкнутый, полный ловушек. Все входы открыты.
  Кут'у останавливается и ждёт. Дагоны плывут к открытым входам. Их ничто не останавливает. Странно. Неужели Он действительно думает, что после того, что он сделал с её народом, - она будет говорить с ним? Нет! Сегодня он умрёт. Окончательно!
  Первые дагоны вплывают в лабиринт и исчезают из её поля зрения, оставаясь видимыми только для её системы восприятия.
  И вот, начинается... Первый из дагонов проплывает немного в лабиринте и исчезает из сферы ощущений Кут'у. Растворяется без всякого следа. Кут'у снимается с места и мчится следом за ним. Не упустить! Настичь!
  Перед ней - каменные стены, ее окружает гудящая вода, она мчится вперёд. Из ниши впереди появляется фигура одного из этих мягкотелых. Для человека он высок, одет в какой-то блестящий костюм, и в руках у него два серпа.
  Он замахивается ими в сторону пронзающей воду Кут'у, серпы начинают искриться, но он уже опоздал... Кут'у сметает его, ломает, как ураган одинокое дерево, - она разрывает его на части, и алая кровь окрашивает воду лабиринта.
  Она плывет дальше, - эта линия обороны пройдена.
  Впереди Кут'у слышит биения энергий и электричество, вибрирующее и жалящее её кожу. Ей безразлично, она плывет вперёд, попутно уничтожая жалкие ловушки, которые не могут причинить ей ощутимого вреда.
  Её внутренняя боль многократно превышает любую боль внешнюю. Она отключает свои болевые ощущения и ускоряется.
  Половина пути к центру. Ощущения Кут'у говорят ей о структуре этого темного лабиринта, о том - куда нужно плыть. Она минует сеть ложных поворотов, и движется дальше...
  Внезапно за её спиной появляется новый противник. Её скорость слишком высока!.. Она пытается развернуться, и в этот момент ядерное пламя обжигает её крылья, разрывает их в клочья...
  Она закрывается и рывком выбрасывает поток воды в сторону своего врага. Вода ударяет его, оглушает, и противник выпускает из рук ядерную пушку. Он выше, чем люди, рост - метра три, затянут в такой же комбинезон, как первый.
  И он значительно опытнее первого. Он вжимается в стену, и начинает в ней растворяться. Нет!
  Кут'у догоняет его, двигаясь уже медленнее, чем до выстрела, лишившего её крыльев. Движение, и её враг замирает и тонет в камне, а его голова плывет по коридору вслед за ядерной пушкой...
  
  ***
  
  Техути выбирает тело, которое он наденет сегодня. Решающий день. Он хочет закончить всё малой кровью. Все резервные терминалы ждут своих гостей, в Реинкарнаторе запущен вторичный цикл, позволяющий принимать Первых, и сразу же предоставлять им тела.
  Тела Первых ждут своих наездников в сакрофагах по всей планете. Он сделал так, чтобы они не вернулись, когда настанет его час встретить Куту-лху.
  Он выбрал. Стрйное тело. Выраженные монголоидные черты лица. Короткие волосы, за спиной - коса до пояса. Взгляд пока еще пустых глаз, так похожих на глаза самого Техути.
  Сегодня он снимет тело Техути. Сегодня он наденет тело Беса, в котором он всегда трудился и строил, создавал и медитировал.
  Сакрофаг послушно поднимает свою крышку, когда он проводит над ним рукой.
  Техути ложится, складывает руки на груди.
  Крышка сакрофага закрывается. На крышке - барельеф, изображающий человека с головой ибиса.
  Тело Беса дергается, открывает глаза и поднимается со своего ложа.
  Броня ему не понадобится. Он надевает схенти - ритуальный фартук, опоясывает его вокруг бёдер, завязывает, следом идут два кожаных браслета на запястья и простые сандалии.
  - Вот теперь я готов, - беззвучно произносят губы...
  
  Бес садится на пол и закрывает глаза.
  
  - Аменти. Север.
  
  Бес открывает глаза. Вокруг него - замкнутая сфера из металла. Огромная. По стенам бегут золотые и серебряные линии, сплетающиеся в сложный узор его рабочей Машины.
  Святая святых Первых - Машина Изменения Реальности. О ней знают все. И знают, что только Бес может управиться с ней, когда настанет время.
  
  Бес закрывает глаза. Его губы шепчут формулы, узор на стенах оживает, по линиям струятся потоки света...
  
  ***
  
  Лабиринт начинает меняться. Стены перед Кут'у закрываются, уводя ее в новых направлениях.
  Она пройдёт, она прорвётся... Ничто не удержит и не остановит её.
  Она плывет, плывет... Внезапно вода исчезает, и Кут'у срывается вниз. Она падает, пытается ухватиться за что-нибудь, но ничего нет...
  
  ***
  
  Все Первые вышли на эту войну. Они защищают не Его, Старого, а себя. Свою жизнь. Свою планету. Они трудились веками, создавая то, что сегодня могут потерять, если не остановят пришедших к ним.
  Каждый занял своё место в плане лабиринта. Каждый выбрал себе оружие, которое сделал для них Старый, воплотив их части в этом оружии.
  Каждый имел право взять это оружие только один раз за воплощение - каждое использование отнимало силы и старило тело, высасывало жизнь из использующего и уменьшало шансы на успешную реинкарнацию.
  Как фигуры на шахматной доске - они заняли свои позиции в клетках лабиринта. Они не могут пропустить чужаков к Машине. Иначе - всё будет потеряно...
  
  ***
  
  Падение...
  Удар. Вода! Снова вода!
  Кут'у ныряет... Перед ней - самка... Кут'у никогда не видела здесь воинов-женщин! Щупальца ощущений исследуют её врага... Тянуться долгие доли секунды.
  Она... Беременна! У нее будет ребенок! Воин, носящий дитя, вышел принять смерть превосходящего противника. Кут'у уважает эту слабую самку за её решимость.
  Кут'у не двигается... Секунда... Две... Она принимает решение. Такое долгое, такое мучительное...
  Она отслеживает ментальные связи ребенка, - те тянутся куда-то вверх, невыносимо вверх...
  Там, где заканчивается его связь - металл, полый шар из металла. В шаре - одно существо. Мягкотелый. Ждёт. Напряженно думает. Воин. Старый. Очень старый. Старый?!
  Змей, ты одел тело человека?! Тем проще будет...
  Кут'у срывается с места, она приняла решение. Смерть всему живому в этом месте!
  В этот момент самка перед ней отступает, поднимает руку. Из руки струится свет. Ослепляет. Обволакивает. Замедляет. Сковывает...
  
  ***
  
  Поток образов накрыл меня волной, тени эмоций, ярость могучего существа, смелость и несокрушимость маленькой женщины, сжимающей в руке горящий кристалл, холод мыслей человека, сидящего в металлической сфере, вкус крови во рту.
  Я едва не падаю на перила, окружающие смотровую площадку с видом на океан. Душит сухой, разрывающий грудь, кашель. Руки впиваются в холодный металл перил.
  Я смотрю на бурлящий океан, на мелькающие образы прошлого, и пытаюсь понять - что же я сейчас видела?
  Это была волна, которую принёс Провал. Что-то, что вползало в наш мир и струилось по стенам этого колодца, - обрело четкость, ясность и конкретику.
  Прошлое. Непонятное и загадочное. Узоры на стенах сферической комнаты - такие знакомые, и такие чужие.
  Что это такое?...
  
  ***
  
  - Ты вернешь её, Техути!
  - ...Бес...
  - Я знаю, и ты знаешь, Техути, - тело ничего не меняет. Инструмент для работы, только и всего. Когда я носила вот это тело Беса, - Сэхмэт тыкает пальцем в грудь Беса, - я всё равно оставалась той же, что и теперь, даже не ощущая себя мужчиной.
  - Сэхмэт... Я...
  - Техути, не юли! И не заговаривай мне зубы! Верни мне сестру!
  - Сэхмэт... Я... Попробую... Но она выплеснулась... вся. Вернула свет, который был её сутью. Тело ее живо, но дух... Я предупреждал, я просил...
  - Она не остановилась бы, даже умоляй ты её. Цена, Техути? У всего есть цена. Назови её!
  Бес трёт лоб ладонью. Глубокая складка пролегает между бровей.
  - Сэхмэт... Я люблю вас всех...
  - Кто-то должен пойти за ней, да, Техути?
  - Да...
  - Я пойду!
  - Нет. Это смогу сделать только я сам. Ты не найдешь ее в тумане Границы. Искра Жизни, если она еще не погасла, где-то там, на Грани. Я найду...
  - Я провожу тебя, Старший Брат! И подожду тебя. Ты должен вернуться, и вернуть её! Верни мне Маат!
  - Это слишком опасно для тебя, любимая моя девочка. Ты никогда не приближалась к Границе, не знаешь - каково это - рассеивать себя, пока идёшь, потерять всего себя, остаться искрой и продолжать удерживать её трепет жизни, не давая Туману тебя смыть и погасить окончательно. Я могу не суметь вернуться. Не ходи туда, сколько бы ни пришлось ждать!
  - Я провожу тебя и пойду с тобой. Я буду там, где ты скажешь. Стану маяком, на который ты вернешься... и ты вернешься, слышишь! И вернёшь мне сестру! Обещай!
  - Хорошо, Сэхмэт, я это сделаю, но не смей входить в Туман Границы! Обещай мне!
  - Обещаю... Бес...
  Бес уходит в дальний угол комнаты, приносит им две чаши. Купол черепа. Капала. Из таких чаш Первые пьют только один напиток - кровь с настоем Золотого Корня.
  Они садятся на пол, друг напротив друга, поднимают капалы, и осушают их. Проходит несколько минут. Их лица меняются, бледнеют, и кажется - эти двое вот-вот упадут...
  Боль пронизывает их. Они будто умирают. Радужная и сияющая, боль струится, вымывая и очищая их тела изнутри, освобождая два духа из уз плоти.
  
  - "Сэхмэт?" - золотой образ птицы висит в пространстве. Вокруг пустота и тишина.
  - "Техути?" - бронзовая Львица тянет своё изящное тело в редкой и мягкой траве саванны.
  - "Мы свободны. Следуй за мной."
  - "Да, Старший Брат."
  
  Они поднимаются, не имея преграды, струятся в пространстве, следуя только Ему известным линиям, ведущим к Границе.
  Он летит, как свободная птица. Она бежит за ним, и ветер струится по ее телу, сдувая с него жар и боль.
  Полёт его прекрасен, он ослепляет своим сиянием антрацитовое небо без Звезд и Солнца.
  Её бег великолепен, она почти летит, и только нежные травы отмечают её путь.
  Мимо них проносятся незримые жилы, связывающие тела людей, копошащихся там, внизу,- с Великой Машиной Вселений - Реинкарнатором.
  Они долго следуют по выбранному пути. И вот, наконец - их цель достигнута.
  Перед ними раскинулась сверкающая алмазной пылью Граница. За эту черту не может пройти ни один Старший, ни один Первый не может вступить на нее, не утратив себя.
  Граница переливается и сверкает, её Туман рождает образы, которые тут же растворяются и снова становятся Туманом.
  
  - "Жди меня здесь" - золотая птица ныряет в Туман.
  Бронзовая львица с рубиновыми глазами ложится в траву.
  Туман разъедает Его. Он движется вперёд, но с каждым движением от Него остаётся всё меньше.
  Львица видит, как гаснет Его пламя, растворяясь в Тумане.
  Вскоре от Птицы остаётся лишь контур, потом исчезает и он.
  Яркая искра парит в потоках алмазного Тумана, продвигаясь всё дальше и глубже.
  От Него осталось совсем мало. Но Ему нужно именно пройти дальше. - Туман должен подхватить Его, и отнести в место, известное Ему - место, где собираются отходы работы Реинкарнатора. Ненужные осколки мыслей, ложные трактовки слов, пустые идеи... И души, которые оказались слишком слабыми, чтобы Реинкарнатор мог их обработать.
  Искра летит, повинуясь потоку, сохраняя свой свет из последних сил.
  Львица терпеливо ждёт. Её глаза неотрывно следят за тенями и образами в Тумане...
  
  Что это? Он почувствовал. Ощутил. Потянулся. Схватил. Впитал. Обнял. Она!
  Искра двинулась, не отпуская найденное сокровище. На обратном пути Он собирает то, что было рассеяно Им по дороге - самого себя.
  Постепенно возвращается память. Образы. Восприятие. Туман выталкивает Его, стараясь удержать то, что он пытается забрать с собой.
  Золотая птица не отпускает, тянет, вырывает у Тумана свою ношу.
  Очень тяжело. Невыносимо, мучительно...
  Туман цепляется, облепляет, не даёт двигаться, последний рывок, еще один, еще...
  Туман редеет. Ослабляет свою хватку. И вот, Львица видит, как из Тумана появляется Золотая Птица, сжимающая в когтях сияющее Перо. Когти разжимаются, Перо падает.
  Львица вскакивает, в броске подхватывает Перо, разворачивается и бежит назад - туда, где осталось её человеческое тело.
  Образ золотой птицы обессилено и бесконечно медленно оседает в мягкие травы. Его сияние меркнет...
  
  ***
  
  ...Клеть, сплетенная из света. Кут'у не могла двинуться. Как?! Как слабая, мягкотелая самка сумела поймать её?! КАК?!
  Невозможно двинуться, свет окутывает и удерживает, не позволяет шевелиться. Свет непроницаем, он тихо течёт по коже Кут'у, показывая ей самой - как она слаба.
  Она не понимает - где она, она не знает - сколько она находится в этом мучительном недвижимом состоянии.
  
  Вдруг свет истончается, стекает вниз, просачивается в камень пола и исчезает. Кут'у находит себя запертой в клетку. Она пробует сломать прутья, разбить камень - тюрьма не поддаётся.
  Кут'у не понимает - почему её просто не убили? Зачем оставлять ей жизнь? Она уже мертва, она умерла со своим народом - Старый Змей убил её. И этого ему показалось мало? Ему нужно причинить ей еще мучений?..
  Он за это заплатит, дайте ей только дотянуться до него!..
  
  ***
  
  ...холодна вода брызжет в лицо, обжигает, как кислота, и сразу высыхает на горящем лице...
  
  - ...Месс! Месс! Месс, очнись!!!
  - ...А. Что?.. Где я?
  - Слава Богам! Я уж думал - не успею!..
  - Ска...зочник? Ты? Я... я...
  - Вижу, пошла гулять, упала в обморок. На краю обрыва, любуясь океаном. Подозреваю, что не просто так это случилось именно здесь. И именно с тобой.
  Его глаза тревожны, лицо окаменело - ни проблеска эмоций.
  Он внимательно смотрит на меня, уголок его чувственных губ едва дрогнул, эмоция выскользнула и растворилась, не оставив следа на лице.
  - ...и как тебе понравились эти "весёлые картинки"? - он неопределенно взмахивает рукой в сторону океана... такой знакомый жест... тонкий намек на улыбку... И глаза, такие глубокие и печальные...
  - откуда ты... знаешь?
  Сказочник поднимает меня на руки, и несёт в сторону домика.
  - Потом расскажу, девочка... Как-нибудь потом...
  - Нет, сейчас! - слабость в теле... И почему я так слаба?
  - Потом, милая, позже. Тебе нужно отдохнуть. Пожалуйста, не задавай сейчас вопросов, - я обещаю, что всё расскажу тебе, когда настанет время. И я, пожалуй, не буду пока уходить. Если позволишь мне остаться...
  - иногда ...ты такой невыносимый дурак, Сказочник! - Глажу его седеющую голову, хочется прижать его к себе, не отпускать, не дать ему исчезнуть. Укладываю голову ему на грудь и прикрываю глаза. Странный. Сильный. Добрый. Хотела бы я просыпаться с ним каждое утро, забыть про всё и всех, - просто жить, наслаждаться каждым днём, радоваться. И чтобы он был рядом. И не исчезал больше.
  - Иногда, Месс, я думаю также, как и ты... - я жутко невыносимый дурак!
  Смеётся. Спокойно несёт меня к калитке в мой карманный японский садик, как пушинку. Датчики домашней электроники срабатывают, пропускают меня во двор, - Сказочник проходит в дом и укладывает меня на софу, а сам отправляется на кухню.
  - Чай? Матэ? Кофе?
  - Зеленый, пожалуйста. С мелиссой... там был... И чего-нибудь покрепче, если найдёшь.
  На кухне раздаются обычные, для нормального дома, звуки - звон чашек, гудение газовой плиты, бурление кипятка в чайнике, хлопки и хруст открываемых бутылок и звуки наливаемого алкоголя.
  Через несколько минут появляется Сказочник с небольшим подносом. На подносе - две огромные чашки чая, бокал вина и мензурка с янтарным джином. На маленькой тарелочке - пластинки сыра.
  - "Спасибо тебе, добрый человек", - отхлёбываю из чашки свой любимый чай.
  - ...а кто тебе сказал, что я - человек?
  Полуулыбка играет на его губах, глаза откровенно смеются. Поперхнулась чаем. Спасибо!
  - Прости, неудачно пошутил.
  В его глазах горит огонь. Теплый, янтарный, глубокий, спокойный. Только теперь я замечаю его. Почему я раньше никогда не смотрела на него своим внутренним взглядом?
  -...и как? - нравится?... - он отпивает из бокала с вином, не отрывая своего взгляда от моих глаз.
  - Погоди, ты что - мысли читаешь?
  - Не-а. "Необучен". Интуиция, если угодно. И твоё лицо выражало такой интерес, как будто ты увидела что-то, чего никогда не замечала.
  Я замечала. Иногда. Но этот его взгляд. Он пронизывает меня до дрожи.
  Молчу. Пью чай.
  - А у тебя здесь мило!
  Он обводит взглядом комнату, лёгкая усмешка играет на губах.
  Сказочник обошел дом, посмотрел комнаты и вернулся.
  Привстаю, беру с подноса джин и залпом выпиваю. Тягучее тепло разливается по венам, слабость отступает.
  - ... Очень мило. Только отпечатка жизни нет - мелочей, которые делают жилище уютным. И ковёр - ни к месту.
  Со смехом указывает на латунный квадрат посреди комнаты. Усаживается в кресло, берет с подноса бокал с вином и допивает, как вампир, смакующий свежую кровь.
  Сладкое тепло и нега наполняют моё тело. Усталость и обессиливание отступили и превратились в желание.
  - Сказочник... иди ко мне... пожалуйста... обними меня...
  
  Софа мягкая, приятная, и слишком широкая для меня одной. Хочу расслабиться, забыть про всё, что видела, хочу любви - страстной, жертвенной, беспредельной!
  - Девочка... Не сочти за каприз - а можно я сперва в душ метнусь? Вечер может стать слишком жарким, хотел бы освежиться... Можно?
  Его улыбка приобретает хищный оттенок, он поднимается с кресла, наклоняется надо мной.
  Я встречаю его приоткрытыми губами, ожидая страстного поцелуя.
  Он не обманул моих ожиданий - поцелуй великолепен! Танец двух языков напоминает мечущееся пламя, они скользят и играют, возбуждают и дразнят воображение. И я поплыла...
  Он отрывается от моих губ... Нет, не хочу... Продолжай!
  - Это - аванс, девочка... Дождись меня, Месси, я быстро...
  Вихрь движения проносится по комнате.
  Слышится звук льющейся воды. Однажды я спросила Сказочника - какую музыку он любит? И он ответил, что больше всего любит шум дождя. Тогда же он рассказал мне сказку, в которой страшный султан закрыл все арыки и начал продавать воду своим крестьянам. А пролетающий мимо Дэв сжалился над крестьянами и превратил все камни в том королевстве в песок. А самого султана превратил в камень, который выставил на высокой горе, чтобы все видели - что бывает с теми, кто решает присвоить себе право распоряжаться жизнью других.
  Сказочник рассказывал мне, что в мире есть места, где вода ценится на вес золота, и никто из нас, современных людей, не знает её настоящую цену. Мы избалованы, мы привыкли к комфорту и теплу...
  Да, мне нравится комфорт. Не хочу жить в лесу или, что еще хуже, - в пустыне... Но он рассказывал свою сказку так, будто был там, видел всё это, и знает, - о чем говорит...
  Вода затихла. В клубах пара, в своих неизменных полотенцах (одно на голове, второе - на бёдрах) - появляется. Влажный, покрытый капельками воды...
  - А вот и я... Не ждали?
  Вот же ехидная язва. Ждали...! И очень ждали... Ну и где ты ходишь?..
  Меня обуревает игривое настроение, -
  - А может ты и меня выкупаешь? Выглядишь прямо как банщик на работе.
  - Гм... девочка... а почему бы и да?!..
  Подхватывает меня на руки, кружит по комнате, расстёгивает молнию на юбке. Блуза, одним рывком лишенная половины пуговиц, летит в угол. Прощай, мой строгий наряд.
  - Ты что делаешь? Мне так носить нечего будет!
  - И не надо. Наряд Евы тебе идёт куда больше! Ну и... не будешь же ты купаться в одежде?.. Хотя...
  Он придирчиво осматривает моё бельё.
  - Его я, пожалуй, пока оставлю... А теперь! Купаться!
  Он тащит меня в ванную, ставит, как маленького ребенка, в душ, пробует воду на своём запястье - не слишком ли горячая, удовлетворённо кивает и залезает следом.
  - Ну-с, с чего начнем?..
  Молча притягиваю его к себе и впиваюсь в его губы поцелуем. Мы играем друг с другом, дразнимся, прикусываем губы с лёгким смехом, а наши языки танцуют своё вечное танго...
  Через несколько минут он слегка отстраняется, внимательно смотрит на меня, на мои припухшие губы...
  Внезапно его лицо озаряет юношеская озорная улыбка, между нами появляется шланг душа, и тугие, острые иголочки воды впиваются в кожу моего живота.
  Одной рукой он отщелкивает застёжку и мой лиф летит куда-то в сторону. Сильные и гибкие пальцы пробегают по моей спине и опускаются под трусики. Легким движением трусики опускаются до бёдер, там их смывает вода, и клочок ткани кружится в маленьком водовороте душевого стока.
  Он снова целует меня, одновременно добираясь до моих впадинок, оглаживает и ласкает их, принося новые оттенки возбуждения. Тёплая вода стекает по моей груди, стекает на живот и срывается с бёдер маленькой ниагарой.
  Его ласки дразнят меня, и я сама уже готова раствориться в этой истоме, растаять в бегущей воде, испариться, стать невесомым облаком, и исчезнуть, пролившись дождём, который он так любит слушать...
  Я опускаюсь на колени, руками стаскивая полотенце с его бёдер...
  - Эй, скво, ты же... не... любишь...
  - Заткнись, а?! Хочу!
  Мой голос напоминает шипение змеи, ощущающей рядом тёплую добычу.
  Я ловлю ртом его набухающее достоинство и слышу сверху глухой рык. Его нефрит растёт. Я целую его, скольжу языком вокруг могучего корня, увитого венами. Головка едва помещается во рту. Какой приятный. Шелковый. Гладкий...
  - Девочка... Хватит... Я так дальше не выдержу!
  А я продолжаю свою игру. Я так за тобой скучала! Ты даже представить себе не можешь - КАК!
  Слегка прикусываю его уздечку, мои руки кольцами обвивают ствол лингама и начинают скользить вверх и вниз... Я смотрю, как он растёт. Наливается. Набухает. Начинает дрожать. О, да! Это - одно из тех маленьких чудес, подаренных нам самой природой. Никогда так близко не видела всех фаз подступающего извержения!
  Его лингам наливается кровью, все вены вспухают, руками я ощущаю горячий пульсирующий камень, который вот-вот взорвётся! И он взрывается. Семя толчками выплёскивается, как лава из вулкана, и я ощущаю волны этой разрядки... Беру капельку на кончик пальца и пробую на вкус. Пряный. Терпкий. Солёный.
  Захватываю губами этот увядающий цветок страсти, и с ужасом осознаю, что он опять растёт!
  - Ну, девочка, теперь ты держись... Да покрепче...!
  Это не голос, - это глухой рык, разносящийся откуда-то из недр пещеры, в которой дикарь жарит убитого им на охоте мамонта. Звучит опасно и возбуждающе...
  С улыбкой отстраняюсь от него, а он рывком поднимает меня с колен, поднимает вверх, и сажает себе на плечи, упираясь носом мне в лобок.
  - Щекотно!... Ай!
  - Мнэээм... Сейчас посмотрим, где там тебе щекотно...
  Его язык! Сильный, гибкий, умелый. Он-то точно знает - где мне щекотно, а где - ...Аааах...
  Я откидываюсь спиной на стену, подставляя ему своё лоно. Сказочник языком скользит по складкам кожи, раздвигает их, проникает во все отверстия, задерживается, пробует мой вкус, играет с бусинкой клитора, руками поддерживая и массируя мою попку.
  Его пальцы сменяют друг друга, вкрадываясь в самые сокровенные места. Они задерживаются там по нескольку секунд, вырывая у меня судорожные вздохи. Иногда его пальцы доставляют мне немного боли, но эта боль - как острая приправа к сладкому до приторности наслаждению...
  Сладкая мука длится и длится, отбирает волю, отметает страхи и доводит внутренний трепет то предела.
  Судорожно сжимаются бёдра, киска истекает от желания, то сжимаясь в тугой комок мышц, то раскрываясь, подобно расцветающей розе.
  Мыслей больше нет. Их смыло подступающими волнами оргазма. Сверкающий бриллиант эмоций остро колет и разрывает все мои чувствительные места, истязая и даря непередаваемую бурю ощущений. Бриллиант раскалывается, взрывается миллиардами песчинок, и каждая из них продолжает сверкать, также взрываясь и порождая новые и новые волны судорожной радости...
  - Хваааааатит!!! Милый! Я больше не могууууу...
  Еще несколько движений его языка дарят мне последнюю волну счастья... Я вздрагиваю и обмякаю в его руках.
  Он медленно опускает меня на пол, продолжая обнимать и не давая мне упасть.
  Ноги подкашиваются, стоять больше не могу. Хочется лечь. Плевать где - хоть прямо здесь.
  Он зарывается лицом в мои волосы и тихо шепчет мне на ухо -
  - ...пойдём в спальню, Месси... Посмотрим, какого качества шелк у этих узкоглазых...
  Я поднимаю на него свой взгляд, всё еще туманный от страсти и удовольствия. В его глазах затаилась лукавая смешинка, по-детски озорная, но пойманная и связанная, как муха, увязшая в смолистом янтаре.
  Он подхватывает меня, закутывает в полотенце и несет в спальню...
  
  ***
  
  ...Кут'у металась по клетке, пытаясь найти уязвимое место, и не находила.
  Ничего не оставалось, как ждать.
  Для чего-то ей сохранили жизнь... Кут'у зондировала пространство, но её органы чувств как будто отключились - всё восприятие ограничивалось тремя стенами, полом, потолком и решеткой.
  В углу напротив решетки открылась дверь. В дверь вошел маленький человечек. Ростом он был едва ли выше колена Кут'у.
  - "Йоханга!",- пронеслась вереница образов в мозгу Кут'у.
  Она ответила могучим рёвом, сотрясшим стены.
  Человечек не испугался, он спокойно прошел в центр кубического зала и уселся на пол перед решеткой.
  - "Я хотел поговорить с тобой, Великая Кууттарра"
  Снова рёв, сотрясающий стены. Рёв перемежается проклятиями на родном язке куттар.
  - "Не нужно. Меня не впечатляет твоя ярость. Подумай о своей ограниченности, бессилии, подумай о том - почему ты до сих пор жива, хотя пришла убивать. По твоим же собственным законам - уже должна быть мертва."
  Боль. Яркая боль, образы детей Народа Куттар, рождённых и нерождённых, образы Игр и ярость бессилия.
  - "Я ВЫЙДУ! И ВСЕ ВЫ, МЯГКОТЕЛЫЕ, УМРЁТЕ!"
  - "Почему ты страдаешь, Кууттарра, что случилось с твоими детьми?"
  Рёв потрясает пространство, синеватая кровь брызжет из глаз.
  - "ТЫ! ТЫ!!! ТЫ СПРАШИВАЕШЬ МЕНЯ?! ЛЖИВЫЙ СЛИЗНЯК!"
  - "Тебе нужно успокоиться. Ты останешься здесь, пока мы не разъясним все твои претензии к нам, Мать. Ты получишь всё, что тебе потребуется. Я приду снова, и мы поговорим. Я буду сидеть здесь, перед тобой, рассказывать тебе про свой мир и про то, что ты захочешь знать, я буду говорить с тобой, пока ты не услышишь меня, Первая-Из-Народа."
  - "БУДЬ ТЫ МЕРТВ МУЧИТЕЛЬНОЙ СМЕРТЬЮ, НЕ ИМЕЮЩЕЙ КОНЦА МУЧЕНИЮ! Я НЕ СКАЖУ ТЕБЕ НИЧЕГО, ЧТО ТЫ ЗАХОЧЕШЬ ЗНАТЬ! ТЫ НЕ СКРОЕШЬСЯ! Я ВЫЙДУ И ЗАБЕРУ ТЕБЯ!!!"
  - "Меня не трогают оскорбления и проклятия. Тебе больно, - я понимаю это, и не стану причинять тебе еще большую боль. Потом мы всё выясним. Прощай, Мать. Мы еще встретимся."
  
  Фигурка человечка поднимается и уходит из этой тюрьмы, сопровождаемая рёвом Последней Куттар...
  
  ***
  
  Бронзовая Львица несёт свою драгоценную добычу - ей нужно вернуться, вернуть Алмазное Перо Закона к жизни.
  Золотая Птица лежит в травах саванны, овеваемая невидимым ветром.
  По саванне идёт существо, похожее на человека. Его костюм состоит из старого балахона, подпоясанного веревкой. С веревки свисают разные железные фигурки, позвякивающие на каждом шагу.
  На голове у него маска, изображающая птицу - грубая кожаная маска с двумя длинными досточками, перевязанными веревкой так, что они образуют клюв птицы.
  Существо подходит к лежащему, едва тлеющему образу Золотой Птицы, присаживается на корточки.
  - Вот и встретились. Ты мне оставил зарубку - когда и где мне следует быть. Я получил твоё послание, и пришел. Я знаю - зачем ты звал. Помогу.
  Говорящий замолкает и ласково гладит спину лежащей перед ним Птицы. Сияние Золотого образа слегка усиливается и угасает.
  Существо поднимает на руки образ Птицы, подбрасывает вверх, поднимает голову с деревянным клювом, и резко клюёт падающий образ.
  Из образа Птицы вылетает золотая искра, которую тут же заглатывает деревянный клюв существа.
  Оболочка Птицы гаснет и растворяется в воздухе, пылью опадая на травы. Существо снимает с себя маску, осматривается вокруг, раскидывает руки и взмывает вверх, начиная сверкать золотом.
  Тело существа меняет форму, превращается в Птицу.
  Образ Золотой Птицы летит в антрацитовом небе без звезд и светил, чистый и прекрасный, - возрождённый, как Феникс, восставший из пепла...
  
  ***
  
  Тело Сэхмэт вздрогнуло, глаза открылись. Долгие секунды тянутся как патока. Постепенно возвращаются ощущения, зрение, слух...
  Она вскакивает на ноги, и, едва не рухнув на лежащее перед ней тело Беса, бросается к выходу.
  В соседней комнате Бес смонтировал резервные терминал и сакрофаг, позволяющие воплощать и перевоплощать собственные души Первых в новые тела в обход Реинкарнатора.
  Она бежит туда, где на пергаменте, натянутом между золотых стоек-джедов, зелёный луч пишет и рисует состояние локальной системы воплощений.
  ...статус тела - в норме...
  ...жизненные функции - в норме...
  ...состояние личностной матрицы - обрабатывается...
  Она смотрит на кривые, рисующие биометрию физического и тонкого тел Маат, на характеристики параметров, успокаивается, вспоминает о чем-то и бежит обратно.
  - Техути!
  Неподвижное тело Беса лежит там же, где и лежало, не подавая признаков жизни.
  Она садится рядом с ним, расправляет сведенные судорогой руки, кладёт его голову к себе на колени... Нежно гладит его лоб, припадает к его лицу, шепчет...
  - нет, Техути, нет, нет, только не это!... Пусть бы я осталась там, но только не ты... Вернись. Пожалуйста! Ты сможешь! Ты должен! Я верю тебе, - ты обещал, и ты исполнил обещаное, теперь ты должен вернуться... Я жду тебя, я - твой маяк, и останусь им для тебя, сколько захочешь... только вернись...
  Сэхмэт плачет. Слёзы падают на бледное лицо Беса. Ей... показалось? Удар сердца?.. Еще один... Еще... Дрогнули веки... Дрогнули губы...
  Сэхмэт отстраняется, смотрит на лицо Беса, пытается вытереть слёзы... По телу Беса проходит судорога, вторая... И он открывает глаза!
  Подрагивающая рука поднимается, гладит Сэхмэт по волосам, соскальзывает по щеке...
  - ты... донесла... её...?
  - Да, Техути, да. Сейчас твоя машина возвращает её.
  - ...еще несколько дней... мы будем ждать... её... так мало... машина соберет её части... мы дождёмся... меня... надо... в сакро...
  Глаза Беса медленно закрываются. Дыхание становится поверхностным и прерывистым, а тело - нестерпимо горячим.
  Сэхмэт поднимается, рывком подскакивает к рабочему столу Беса, жмёт несколько кнопок, как он показывал. Пол отодвигается, под ним открывается ёмкость сакрофага.
  Ванна, наполненная гелем, позволяющим телу дышать. По стенкам ванны пульсируют прозрачные трубки, свитые в спирали. По трубкам с разной скоростью течёт ртуть. Вся конструкция светится мягким ультрафиолетом.
  Сэхмэт подтаскивает тело Беса к ванне, опускает вниз его ноги, потом, придерживая, - плечи и голову. Тело Беса погружается в гель. Сакрофаг автоматически закрывается.
  Сэхмэет остаётся одна... Встаёт, вытирает слёзы, расправляет плечи и уходит из комнаты Беса... по коридорам, наружу.
  Здесь ветер несет сухой песок пустыни, напевая свою заунывную песню. Дюны, медленно переваливаясь, ползут в сторону океана.
  Светит Луна. Сэхмэт садится у входа в убежище Беса, и ждёт... Она дождётся... Пока они спят - она никого к ним не пустит.
  Пусть только они вернутся, её самые любимые существа в этом мире!..
  Она тихо мечтает - как она встретит их, каждого из них...
  Тонкая женская фигурка под Луной на фоне тёмного неба, разрезаемого полосками песчаного ветра...
  
  ***
  
  ...какой странный сон...
  Немного тоскливый, непонятный, но странно знакомый. Это как чувство deja-vu, - ты точно знаешь, что видела это раньше.
  Постепенно прихожу в себя. Потягиваюсь, протираю глаза... Вставать не хочется, приятная нега требует еще поваляться в постели, бросить всё и просто поваляться...
  В памяти всплывает вчерашнее приключение на обрыве, с продолжением в моём душе и... этой постели!
  И где этот негодник? - ощупываю вторую половину кровати - пусто, но тепло - только что был здесь...
  Одним открытым глазом, чтобы не напугать весь мозг сразу, - осматриваю комнату. Ну и фиг с тобой. Спать хочется, но надо бы вставать.
  Как подтверждение моим мыслям, - с кухни доносится шкворчание сковороды и резкий аромат соевого соуса. Ну да, конечно. Раз он у меня - здравствуй, сытое утро.
  А вот и он сам, в ореоле вкусного запаха аппетитной еды.
  - ...привет, убийца стройных фигур...
  Подходит, нагибается, поправляет мне волосы, целует в щечку, усмехается.
  - У нас на завтрак сегодня совершенно нежирная, приятная и достаточно традиционная пища. Так что - без нервов и трагедий по фигуре - с ней всё будет прекрасно! Минут через пять всё будет готово.
  - ...чаю нальёшь, изверг?... двинуться не могу, - из меня вся жидкость ушла...
  - Черный, зеленый, красный?
  - Да хоть какой, только бы жидкий...
  - Договорились, сейчас сделаем.
  Усмехается и исчезает в сторону кухни.
  Возможно, я лукавлю, когда утверждаю, что не люблю его. Просто... Он... Необычный. Иногда - почти невероятный. И любить его - было бы странным.
  Например, - большинство мужчин еду воспринимают только в готовом виде. А этот может сделать шедевр из простых продуктов. И утверждает, что никогда этому не учился.
  Вот что он сейчас готовит?
  - ...Месс, йон тай чико!
  - Что?
  - Всё готово, - Курица по-тайски, девочка, персональная версия. И твой жидкий чай. Вылезай из гнезда!
  Сладковато-терпкий запах буквально вынимает меня из-под одеяла и, как куклу вуду, - ведет к столу.
  На входе в комнату меня встречают: шелковый халат, полуобьятья и кружка с теплым напитком. Первый же глоток развеивает последнюю сонливость. И будит зверский аппетит.
  На столе парит тарелка с ароматными кусочками, совершенно непохожими на курятину.
  Стоит бутылка красного вина. На этикетке - непонятные закорючки.
  - А это еще что? - показываю пальцем на бутылку
  - Киндзмараули, ламази гого, киндзмараули!
  - Что?!
  - Вино. Прекрасное, терпкое, грузинское вино, о моя прекрасная нимфа! Оно просто чудесно сочетается с тем, что я сегодня приготовил. И не спрашивай меня - где я его взял!
  - Договорились... Хотя пить с утра пораньше я не собиралась... У меня были другие планы... И на день... И на тебя!
  - Это вино тебе не помешает. Я обещаю.
  - Искуситель...
  Сам усаживается напротив, наливает нам по бокалу вина, и откидывается в кресле напротив - нога-за-ногу, голый торс, влажные волосы до плечей, взгляд с прищуром.
  Он пригубил вино, на секунду закрыл глаза, смакуя вкус, и посмотрел на меня.
  - Попробуй этот вкус, девочка! Это мужское вино, но оно прекрасно в своей сдержанности и подчеркнутости тонов!
  - Тебе бы сомилье работать... Или креативщиком...
  - Нет. То, что идёт от души - не продаётся массам!
  Делаю маленький глоток, - вкус вина раскрывается не сразу, и не полностью, очень медленно проявляются тонкие нотки ароматов и послевкуие. Действительно, очень интересный вкус.
  Осторожно пробую ароматно пахнущее блюдо... Нежные куочки таят во рту, сладость перемежается кислинкой и привкусом мёда... Моя очередь закрывать глаза!
  - Это бесподобно! Как?
  - Как всегда - всё очень просто. Всего-то и надо - курочку, лучок, морковочку, соевый соус, немного оливкового маслица, сок лимона, медок, бальзамический уксус...
  - Стой, стой, стой, не хочу подробностей! Делай из чего хочешь, - это вохитительно!
  Рассмеялся и налил себе еще вина.
  - Рад, что тебе понравилось.
  Отодвигаю тарелку - глаза бы еще ели, но больше не влезет.
  - Между прочим, это блюдо можно есть холодным. И еще его очень любят мелкие хищники, например - коты.
  Лицо спокойно, но смешинка в глазах только разгорается.
  - Слушай, а ты сам почему никогда не ешь? Ты всегда только наблюдаешь, как ем я, и никогда сам не пробуешь - что приготовил?
  - А зачем, девочка? Я же его приготовил для тебя.
  - Не уходи от ответа, Сказочник!..
  Вздыхает.
  - Хорошо. Отвечу. Считай, что я вампир-инкуб. Не питаюсь тем, что едят люди.
  - Неужели?
  - Шучу конечно. Просто я знаю - какое на вкус это блюдо, и мне нет необходимости его пробовать. Мой голод - другого рода.
  - Да? И какой же он - твой голод?
  - Ну, например - ты. Я не могу тобой насытиться, и меня это привлекает. Ты - особенная. Хоть ты и стервозная, своевольная, нахальная...
  Он отпивает еще вина.
  - ...Ты - похожа на это вино. Ты никогда не раскрываешься полностью, - так сказал бы любитель, случайно узнавший тебя. Для того, чтобы понять твои оттенки, - нужно тебя хорошо знать. И любить.
  - Сказочник? Это признание?
  - Как тебе сказать, девочка... И да, и нет. Ты можешь позволять себя любить, но сама ты боишься этого чувства, и никогда его себе не позволяешь.
  - А если бы я позволила?..
  - Тогда я перестал бы быть твоим Сказочником, потерял бы для тебя интерес и превратился в обыденность, как ночные тапочки или вечно голодный кот, шляющийся непонятно где все ночи напролёт. Я - как это блюдо, - оно оригинально и нравится тебе, пока не приедается.
  - Всезнайка! Много бы ты понимал в женщинах!
  - Увы мне, девочка, но чтобы понимать женщину - нужно быть женщиной...
  Он лукавит. Как всегда, когда не хочет чего-то говорить. Его взгляд говорит мне многое, но не всё я могу понять.
  - ...Ты хочешь сказать, что признайся я сейчас в своих чувствах к тебе, ты их отвергнешь?
  - Нет, девочка. Я так не поступлю. Конечно нет. Но я сильно удивлюсь. Ты меня не знаешь. Ты не знаешь - кто я, откуда, зачем и почему я здесь. Ты знаешь только то, что хотела узнать за время нашего с тобой знакомства. Остальное тебя не интересовало, и это устраивало нас обоих. Ты хочешь развеять эту терпкую тайну, которая тебя так возбуждает, когда ты начинаешь о ней думать? Ты правда хочешь сказать мне то, на что намекаешь?
  Он отпивает еще вина.
  - Ты знаешь, Сказочник... Да, я хотела бы тебе сказать, что влюблена в тебя по уши. Это правда. Но, когда я смотрю на тебя, - я не знаю, что мне думать и делать.
  - Ну тогда ничего и не говори. Подумай, хочешь ли ты знать то, что можешь узнать обо мне? Может быть я - прожженный ловелас, за которым вереницей тянется хвост обманутых женщин? Или, что еще хуже, - многоженец, у которого три корзины маленьких детишек, от которых я и сбежал? Или, - оккультист, прячущийся за маской обывателя, который только и ждёт момента, чтобы принести тебя в жертву очередному тёмному богу...
  - Да плевать! - отшвыриваю салфетку, рывком встаю из-за стола. - Плевать мне, кем ты был раньше! - Сегодня я люблю тебя, и говорю об этом, да! Никогда, ни одному мужчине, я не говорила того, что говорю тебе! Да, Сказочник, я люблю тебя! Можешь меня презирать, разочароваться во мне, но я тебя люблю, кем бы ты там ни был!
  - Ох, какой пыл! Девочка...
  Он встаёт, подходит ко мне, обнимает, прижимает мою голову к своей груди...
  - Девочка моя... Сахма су ар сахма ри йа су... Сахма дэу, сахма сэрфи...
  Он гладит меня по волосам, и шепчет странные слова на незнакомом мне языке... Нежность в его голосе. Тревога... Желание... Оттенки боли... Что-то шевелится в глубинах моей родовой памяти, медленно поднимается выше, вверх, всплывает...
  
  ***
  
  ...Утренняя Аврора порозовила восточный край неба.
  Тонкая женская фигурка всё также сидит у входа в убежище Беса....
  В проёме входа появляется Бес. Он бесшумен, его движения гибкие и отточенные, а тело наполнено жизненной силой и почти светится...
  Он медленно подходит к сидящей женщине, садится рядом и обнимает ее за плечи. Та вздрагивает и пробуждается от своего полузабытья...
  
  - Техути!!! Ты вернулся!
  Она молча поворачивается к Бесу, обнимает его за шею и припадает к его губам, целуя.
  Проходят минуты. Ветер затихает. Слышится далёкий рёв гиппопотамов, приветствующих утро.
  Он медленно отстраняется, смотрит в глаза Сэхмэт, запускает руки в её волосы, и, потеревшись носом об ее нос - шепчет:
  - Сэхи, сахма су ар сахма ра йу си, Сахма дэс, сахма сэфри ба...
  Она отвеает ему, также тихо и нежно...
  - Тэхи, сайдэ дуат майтрэ ка бан ба...
  Они встают, и медленно входят в убежище.
  За их спинами разгорается восходящий диск Ра.
  
  Они идут вместе, рука об руку, по коридорам, опускаются вглубь его пещеры. Вокруг них - круглый зал. В центре - широкое ложе, застеленное красной шкурой какого-то прото-тигра. Все стены увешаны тяжелой пурпурной тканью, струящейся и ниспадающей складками на пол.
  Бес нежно целует Сэхмэт, поднимает её на руки, и несет к ложу.
  - Техути?
  - ...Бес...
  - Бес... Ты правда этого хочешь сейчас и здесь?
  - Еще скажи мне, Сэхмэт ба, что ты сама не хочешь того же...
  - Нет... я... мы... не должны..?!
  - Кто это сказал?! Я что-то не помню, чтобы Проводник Закона или Закон запрещали нам с тобой что-то делать здесь и сейчас. Более того, я гарантирую, что Проводник Закона сам хочет того же.
  - Но я...
  - Львица, нельзя быть такой робкой в своих желаниях! Ты ли это?!
  Одна рука Беса проскальзывает между ног Сэхмэт и приподнимает ее.
  Раздаётся напряженный вздох, смешанный с урчанием.
  - Точно, ты! Так в чем же дело?
  - Я... - Сэхмэт задыхается... - не знаю. Что-то мешает...
  - Всё в порядке. Ты спасла меня - это тело выгорело бы изнутри, не засунь ты его в сакрофаг. Ты принесла Перо, и этого никто больше не смог бы сделать. Она скоро проснётся... Ты будешь с ней столько, сколько захочешь, а я уйду в сторону и не стану смущать вас... Но сейчас - не ищи повода оттолкнуть того, кто тебя любит и благодарит!
  - О, Бес... Ты всегда умеешь сказать то, что мне нужно услышать...
  Бес закрывает рот Сэхмэт поцелуем, и укладывает её на ложе. Его руки гладят её спину, повторяют обводы её тела, ласкают и успокаивают её.
  Сэхмэт игриво переворачивается на живот, выскальзывая из объятий Беса. Он принимает игру, спускается к ногам Сэхмэт, садится перед ложем и начинает нежно, постепенно усиливая нажим, массировать её стопы.
  - Чудесно... Бес... ты мастер!
  Бес молча продолжает массаж. Сэхмэт жмурится и постанывает. Она наслаждается красочными оттенками удовольствия, ползущими снизу, острым зудом желания, который разогревает кровь.
  Он постепенно поднимается выше. Пяточки... Тонкие икры... Бедра.. Руки Беса прокрадываются под живот Сэхмэт, его большие пальцы нежно поглаживают внутреннюю часть её бёдер, невзначай задевая губки и заветный хлмик.
  Язык Беса прикасается к сокровенному отверстию - тайному желанию большинства мужчин. Попка Сэхмэт вздрагивает и приподнимается. Она подаётся навстречу ласке, подрагивает от нетерпения.
  Язык проникает в недра этого очага запретного удовольствия, замирает, давая привыкнуть к новому ощущению, и начинает двигаться.
  Пальцы не останавливаются - восемь гибких щупалец качают Сэхмэт на волне наслаждения, массируя низ её живота, а два - играют с её бусинкой страсти, изредка ныряя в недра лона.
  Сэхмэт стонет. Гибкое тело извивается в руках Беса, пытаясь освободиться от сладкого и острого наслаждения.
  Бес не отпускает Сэхмэт, - он приподнимает её попку повыше, а свой язык опускает ниже... Стон острого наслаждения переходит в вой с нотками рыка.
  Тело Сэхмэт будто покрывают искры электрических разрядов. Миллиарды маленьких молний бьют по иссушенной пустыне её нервных окончаний.
  Волна за волной прокатываются по телу сладкие судороги, яркие, как Солнце в середине лета.
  Все мышцы Сэхмэт каменеют и начинают дрожать. Её бедра сжимают голову Беса. Вопль удовольствия тонет в лесу шерстинок небывалого красного меха...
  Вокруг неё взрываются миры и гаснут звезды. Мириады искр обжигают её кожу.
  Последние волны её оргазма спадают, и Бес, скользя грудью по спине Сэхмэт, движется вверх. Его руки гладят холмики её попки, протекают под её живот, охватывают капканом маленькие грудки, играют с бусинками сосков.
  Его зубы прихватывают её кожу между лопаток. Он входит в неё, скользит по гладящим его стенкам, касается дна её розы... Он движется в глубине, полностью заполняя её собой, почти выскальзывает, и снова ныряет в глубины.
  Его движения точны и выверены, он чувствует каждый миллиметр её влажного сокровища.
  Она отвечает ему встречными движениями, охватывая и втягивая в себя его лингам.
  Ритм их совместного танца ускоряется, движения становятся резче, глубже, выразительнее, ярче.
  Совместное скольжение тел, бьющихся в сладком порыве взаимной страсти.
  Внезапно Бес прерывает этот танец, будто взвивается в воздух. Движения его смазываются, переплетения тел меняются с лихорадочной скоростью, и замирают.
  Бес сидит в позе лотоса, Сэхмэт устроилась у него на руках. Их руки сплетены, их губы сливаются в поцелуе, её грудь касается его груди, а её ноги обнимают его талию.
  Они продолжают своё движение, ни на миг не останавливаясь. Их лица светлы и одержимы взаимной страстью. Красный мех ложа и пурпурный цвет ткани на стенах,- контрастно подчеркивают движение двух гибких тел.
  Кажется, что две фигуры предаются любви в темноте сизой ночи, а под ними полыхает огонь.
  Сэхмэт не выдерживает, ослабляет обьятья и откидывается на ложе. Бес, легко перебросив своё тело, оказывается перед ней на коленях, ни на секунду не покидая её лона.
  Его руки подхватывают её попку, а язык проскальзывает по животу, груди, по впадинкам на шее, находит губы и впивается в них поцелуем...
  Их танец продолжается, длится, напряжение нарастает, но Бес сдерживается, его пальцы играют с колечком попки Сэхмэт, дразня и возбуждая.
  Движение. Страсть. Ярость обладания. Жесткая нежность и всепроникающие эмоции. Нефрит Беса накаляется, Сэхмэт ощущает этот накал, и старается плотнее придвинуться к нему...
  Да! Он пульсирует. Сильно. Кажется, что его корень жизни не выдержит и разлетится на части. Сэхмэт погружается в эту пульсацию, отвечая своими сокращениями, и вот - разрядка! Взрыв! Новые и Сверх-новые взрываются перед глазами, сам космос бурлит и пенится, летят секунды - бесшумные, как ночной мотылёк...
  Они затихают. Судорожно вздыхают. Бес откидывается и внимательно смотрит на Сэхмэт. Та открывает глаза -
  - Что?..
  
  ***
  
  - ЧТО?
  - Я люблю тебя, Месс. Но тебе это не нужно. Тебе нужна стабильность, уверенность и надёжность. А я... Я - неважен..
  Прострелило воспоминание, обожгло калёным железом...
  - Что? Что ты только что сказал?
  Перед глазами - образ человека в маске носатого ибиса, - того, из моих ведений. Знакомые жесты, повороты головы...
  - Повтори,... ГАДЁ!
  - ... Месс? Что я сказал? Почему ты вспыхнула, девочка?
  - ...Повтори - что ты сказал про себя?!
  - Я - неважен. Это так. Один из множества мета-вариантов.
  - Ты! ТЫ!!! ты...
  Задыхаюсь от ярости и обиды, пытаюсь его оттолкнуть, а он не отпускает, наоборот - только прижал к себе. Руки держат, как клещи, но обьятья эти мягкие и успокаивающие. Парадокс.
  - Я же...
  - Я знаю, девочка... Будь уверена - я тебя не брошу, и буду рядом, когда понадоблюсь, также, как сейчас. И буду любить тебя, даже не видя. Но не ломай себя ради призрачного миража, который ты себе вообразила.
  На секунду мне показалось, что вокруг нас поднялась стена холодного оранжевого огня. Поднялась и опала, унося с собой обиду и злость на него...
  Ведь он - просто Сказочник. Сегодня - мой Сказочник. Любящий меня и любимый мной. Сегодня мы вместе. Минуты с ним стоят всей остальной жизни, а если вдуматься... он прав, - моя любовь угаснет, как только превратится в скучную повседневную рутину...
  
  ***
  
  Человечек приходил в тюрьму Кут'у каждый день, год за годом, век за веком - она не видела Солнца, но чувствовала течение времени.
  Сперва она всячески оскорбляла его, рычала и ревела на него, а он сидел и молчал. Он слушал её проклятия, и уходил, кивнув и благодаря...
  Сегодня человечек снова пришел. Но оскорблять его Кут'у больше не хотелось. Он сел напротив Кут'у, кивнул ей. В её мозгу пронеслось:
  - "Ты излила свою боль. Я принял её. Ты считала меня причиной этой боли - и я испытал тоже, что и ты, по собственной воле. Больше не нужно, Мать. Теперь я готов говорить с тобой о том, о чем ты захочешь говорить."
  - "Зачем ты убил моих детей, Змей?"
  - "Я не убивал их, Мать. Я знал твой Народ, я был горд постигать его тайны, смотреть на Игру, когда никто из них не знал, что я смотрю. Я восхищался куттарр, когда понял - что такое - восхищаться. Я никогда не уничтожил бы то, что не создавал, и чем любовался!"
  - "Зачем ты оставил мне жизнь?"
  - "Великая Мать! Жизнь твоя бесценна. Я пожертвовал бы очень многим, если бы мог позвать тебя с собой тогда, когда начинал здесь. Я сожалею, что мы встретились только теперь."
  - "Зачем, Змей? Зачем мне жить, Змей? Моих детей нет, моего мира - нет, и то, во что я верила - угасло и рассеялось пылью? Ответь мне - зачем мне жить?"
  - "Ты знала Любовь, ты дарила Смерть, ты наслаждалась Игрой, ты создавала Жизнь. Ты слушаешь Слово, и ты знаешь то, чего не знаем мы, даже древнейшие из нас."
  - "И что с того? Ничего этого больше нет."
  - "Есть, Мать. Я создал здесь то, что ты хотела создать для своего Народа. Я сделал это для восьми отщепенцев, один из которых - я сам. Мы устали быть демиургами и разрушителями. У нас нет семьи."
  - "Открой клетку, Змей."
  Клетка открылась. Прутья исчезли. Человечек всё также сидит перед несуществующей уже преградой.
  - "Я могу убить тебя, Змей?!"
  - "Да, Мать, если хочешь. Но что потом?"
  Кут'у присаживается перед ним, смотрит на него. Ни тени страха, ни следа сожаления.
  - "Ты не солгал мне, Змей?"
  - "Я стараюсь не говорить лжи, и стараюсь не разрушать. Можешь убить меня сейчас, если не веришь мне, или выйти со мной отсюда, влиться в Совет Аменти, одеть тело, какое сама выберешь, и стать по правую руку от Йа-Ра"
  Кут'у опустила руку рядом с человечком - никакой боли, никаких полей, никакого сопротивления. Она могла бы задавить его одним пальцем. За этим ведь она и пришла? - Но нет. Он не сделал ей зла. Не убивал её детей. Теперь всё встало на свои места.
  - "Покажи мне свой Мир, Змей! Покажи мне его своими глазами!"
  - Я покажу, куту, покажу... - Это он сказал вслух, до Кут'у донесся его шепот.
  Внезапно тело Кут'у завалилось набок, рухнуло, агония скрутила мышцы и разбросала конечности по полу, щупальца корчились и вились, не находя опоры...
  Человечек сидел в той же позиции, и казалось, что происходящее перед ним - его не касается.
  Как только затихла последняя судорога, - человек вскочил и бросился к выходу...
  Вырвавшись за дверь он бросился к терминалу. Пассы над листом пергамента, подсвеченного лазерами, и вот он видит картинку, изображающую четыре спирали, вывинчиваемые из огромного тела Кут'у.
  - Статус?
  Машина ответила с небольшой задержкой.
  - ...Производится извлечение сущности. Завершение через четырнадцать сиг...
  - ...Формирование личностной матрицы. Завершение через тринадцать сиг...
  - ...Загрузка личностной матрицы в тело носителя... Звершение через двадцать хин четыре сяо восемьдесят пять сиг...
  - Статус принят. Сообщить за один хин до завершения процесса.
  
  Техути вышел из зала с терминалом, прошел по коридору и прошел в ожидающю его виману.
  По мановению его руки вход в бывшую тюрьму Кут'у был запечатан базальтовым блоком.
  Вимана оторвалась от огромной сверкающей пирамиды, висящей над просторами океана, и направилась к северу.
  А пирамида медленно погрузилась в океан, унося с собой тело Первого Генерала Кут'у...
  
  ***
  
  День прошел спокойно. Видения протекали мимо меня, практически не затрагивая. Мы гуляли по парковой зоне посёлка, прошлись по берегу океана, разговаривая о чем-то незначительном. Сказочник был мил и нежен. Утреннее раздражение остыло и, поджав хвост, уползло в грязный сундук забытых мной обид.
  В середине дня поднялся ветер и мы вернулись в дом. Ветер усиливался , бился в створки амадо, пытаясь сломать их, прорваться через бумажные перегородки, смять, сорвать, разметать.
  Он яростно срывал листья с деревьев, крутил водяную пыль над поверхностью прудика и с воем уносился в океан
  - Ноа. Великий ветер Мэйдзи.
  - Скзочник, у тебя всегда есть красивое слово даже для такого жуткого явления, как этот шторм?
  - Каждое явление прекрасно по-своему. И даже уродец может быть кем-то любим из-за его качеств. Ноа очищает землю от мусора, сметает всё ненужное и забирает с собой гнилые души. Завтра в газетах будет много некрологов, Месс.
  - Зачем ты говоришь об этом? Это же ужасно! Смерть всегда ужасна...
  - Смерть, девочка моя, может быть прекрасной и совершенной. Это культ, которому жертвуют все - одни раньше, другие позже. Смерть - естественный процесс, который ставит точку в вялом трепыхании жизни. В бледной госпоже с косой нет ничего плохого, - ей посвящены стихи и песни, ей преподносят подарки и молят ее о скорейшем приходе...
  - Ты говоришь так, будто ты сам ждёшь её прихода. Фу!
  - Моё время еще не пришло, Месси, и придёт оно еще нескоро.
  - Сказочник, почему ты такой мрачный?.. Что тебя гнетет?
  - Скоро всё закончится... Ты уедешь...
  - Не думай об этом, и не говори, пожалуйста!
  - Хорошо, Месс. Не буду.
  - ...а ты знаешь - почему я вобще здесь?
  - Да, Месс. Из-за того, что там - в море.
  - А ты знаешь - что это такое?
  - Это может показаться странным, но, - да, я знаю.
  - И что же это, Сказочник?
  - Не знаю, как это описать... Точка. Дыра во времени. Эдакий тоннель, связывающий прошлое, настоящее и будущее. Он связывает все времена и вероятности, нанизывает их на нить пустоты и несуществования.
  - Откуда он взялся?
  - Это долго рассказывать, но я попробую...
  Когда-то давно наш мир был проще и понятнее. Им правили великие существа, создававшие и исправлявшие жизнь на этой планете. Люди называли их богами, хотя они были просто одинокими существами, искавшими тепла среди себе подобных.
  Один из них сделал щит из самого времени, повернув планнету на полсекунды назад. Однажды к ним из внешнего космоса пришли враги, и сломали щит. Осколки щита пробили Землю насквозь, и в эту дыру начало проваливаться всё - потоки памяти, образы и предметы.
  Так как дырка была сделана не просто в щите из какого-нибудь физического материала, а в структуре времени - эта дырка пробила всё время внутри сферы щита, порвала его, проткнула насквозь.
  Эхо того пробоя ты и видела в океане, Месс.
  - А ты? Ты - видел?
  - ...я... Я видел то, что видела ты... несколько раньше.
  - Тааак... А вот скажи мне еще вот что... Ты на каком языке мне нежности шептал?
  - Эм... Ассурши... Язык вымер вместе с народом, на нем говорившем.
  - А ты почему на нем говоришь?
  - ...нравится он мне...
  - Сказочник! говори! Это не вся правда!
  Тяжело вздыхает...
  - Хорошо, скажу иначе - это язык, на котором думает моё подсознание.
  - То есть?..
  - Я на нём думаю, когда глубоко погружаюсь в мысли о чем-либо... или ком-либо.
  - Ашой?
  - Най...
  Разряд электрического тока... Удар... Плаксивое пение сямисена, играющего мелодию из "плохого яблока"... Заунывные жалобные нотки свиста сякухати...
  Что я спросила его? О чем?
  - Ты спросила меня - ашоец ли я - житель ли я одного из колец Древнего Города, и я ответил - нет. Не думай об этом до поры, - ты пока не поймешь. Но скоро тебе многое станет ясным.
  - Ты интригуешь и твои ответы ничего не говорят!
  Смеётся.
  - Тебе придётся потерпеть до конца феерверка, девочка, если ты хочешь получить свои подарки.
  - Вот же ты...
  Гад. Вечно он так себя ведет. Знает что-то, и никогда не скажет. Будет водить разговор, как рыбу на леске, пока не уведет его куда-нибудь в сторону.
  - Ладно, мучитель... я тебя знаю, ты если решил чего-то не говорить - из тебя клещами не вытянуть.
  - Ничего страшного, Месси, я подожду вместе с тобой.
  - Сказочник, вот если ты весь такой, как морской ёж - колючий и ядовитый, - за что я тебя люблю?
  - Барракуда всегда любит только барракуду. Остальных она ест.
  Он соскальзывает с кресла...
  - У меня есть одна идея. Сейчас все организуем.
  Достаёт из кармана своей куртки какую-то коробочку, подключает к телевизору, достаёт миниатюрную клавиатуру - на экране телевизора разворачивается странный интерфейс. Минимум элементов оформления, куча текста.
  По экрану ползут строчки, пальцы Сказочника бегают по клавиатуре.
  Он поворачивается ко мне. Глаза сияют, улыбка играет на губах.
  - Нашел! Одевайся, девочка.
  - Что нашел? Какой повод для нарядов?
  - Нашел - сюрприз. Повод для нарядов - танцы.
  - В смысле? Ты же говорил, что танцевать не умеешь...
  - Я много чего говорю, чтобы не вызвать потом лишних вопросов. Я не люблю танцевать, - это правда. Но иногда мне очень этого хочется.
  - И что же мы танцуем? Вальс? Танго?
  - Румбу, моя прекрасная пэри. Сегодня мы танцуем румбу!
  Капец! Во-первых - я не танцевала уже сто лет. Во-вторых - латинские танцы. Да, в юности, как многие девочки - я любила эти танцы, их откровенную гибкость, их открытость и прямоту. Но потом - я про них забыла. Никто из современных мужчин даже знать не хочет о танцах, не то, что участвовать в них.
  В-третьих - в моей сумке с нарядами только деловые и дорожные костюмы. Ну и пара платьев, которые вряд ли подойдут для румбы.
  - Месс?
  - Что?..
  - Что расстроило тебя, девочка?
  - Не будет румбы. Мне одеть нечего!
  - Да прям уж и нечего...
  Он идёт в спальню и возвращается с ядовито-зеленым куском шелка в руках.
  - Это что?
  - ...А ты надень.
  Ухожу в спальню, скидываю халат, надеваю принесенную им вещь. Ночная рубашка. Кроя бального испанского платья, без хвоста. Косой отрез подола, одно открытое бедро, тонкие бретельки.
  - И бельё - не надевай. Очень прошу.
  Слышится смех из комнаты.
  Ну хорошо. Нахожу самые высокие каблуки, надеваю. Захотелось накраситься под этот танец, быть красивой, дерзкой. Всё-таки - не так уж часто мужчина предлагает мне... румбу.
  Раскраска завершена, результат в зеркале меня устраивает, выхожу.
  Меня ждёт второй сюрприз. Стол убран, кресло тоже перекочевало в угол - открылось много пространства для движения.
  Мужчина передо мной выглядит просто шикарно в своей лёгкой небрежности - волосы ниспадают на расправленные плечи, взгляд искрится, улыбка играет на чувственных губах. Его единственный предмет одежды - чёрные брюки. Голый торс, широкие плечи, массивная мускулатура шеи, рельеф груди - всё меня привлекает.
  Босиком? Он собрался танцевать румбу - босиком?
  
  Тихо начинает играть музыка.
  Звук усиливается, нежный голос начинает выводить руладу песни.
  
  * No sé por qué te quiero
  
  Он подхватывает мою руку, и проходит вокруг меня, по-кошачьи бесшумно, в ритме музыки...
  
  * será que tengo alma de bolero
  
  Глаза неотрывно смотрят на меня, изучая и исследуя каждый миллиметр моего лица, тела, ног...
  
  * tú siempre buscas lo que no tengo
  
  Я начинаю двигаться, - мы расходимся, не выпуская рук, и начинаем сближаться...
  
  * te busco en todos y no te encuentro
  
  Я меряю его взглядом, рассматриваю его лицо, сжатые губы, глаза, запускаю руку в его волосы, и откидываюсь назад, увлекая его за собой...
  
  * digo tu nombre cuando no debo.
  
  - Сказочник... - тихо шепчу, когда он нагибается, поддерживая меня, почти прикасаюсь губами к его губам...
  
  * No sé por qué te quiero
  
  Он скользит, это уже не румба, это что-то запредельное - шаги выстраиваются в ритмический рисунок, он ведет меня, не даёт мне двигаться как я хочу.
  
  * si voy a tientas tú vas sin freno
  
  Он оборачивается, отталкивает меня, ловит и прижимает к себе, продолжая кружить и раскачивать.
  
  * te me apareces en los espejos
  
  Я вспоминаю, как я мечтала вот так, прямо, откровенно, - танцевать с любимым мужчиной, просто, не думать, отключить мозг, предаться страсти, танцу, погрузиться в него, плыть по его волнам...
  
  * como una sombra de cuerpo entero,
  
  Наши тени скользят по предметам, изламываются и тают, появляются снова и вновь исчезают.
  
  * yo me pellizco y no me lo creo.
  
  А может это и вправду - сон? Это настолько нереально, что я сама удивляюсь.
  
  * Si no me hicieran falta tus besos
  
  Он снова ведет, глаза печальны, страсть сквозит в движениях, руки играют моим телом, как куклой...
  
  * me tratarías mejor que a un perro
  
  Он вынуждает останавливаться, подхватывает, и снова ведет меня - танец превращается в игру, где выигрывает ведущий.
  
  * piensa que es libre
  
  Он отстраняется от меня, я повисаю на вытянутой руке...
  
  * porque anda suelto
  
  Рывок, я падаю в его обьятья...
  
  * mientras arrastra la soga al cuello.
  
  Поцелуй... Момент счастья... И снова движение...
  
  * Querer como te quiero
  
  Я плыву в этом танце, тело расслабилось, мозг отключился, осталось только движение... плавное, размеренное, ритмичное и гибкое...
  
  no tiene nombre ni documentos
  
  Мне безразлично, что там, за этими стенами, - ветер, океан, Провал, люди и их жизнь...
  
  no tiene madre, no tiene precio
  
  Невозможно оценить этот момент, он бесценен - этот танец, это движение...
  
  soy hoja seca que arrastra el tiempo
  
  Сухой лист красного клёна, который ветер времени уносит в неизведанную даль...
  
  medio feliz en medio del cielo.
  
  Который счастлив, лишь когда он находит свою пару, и они летят рядом. В открытом для них небе.
  
  ...
  
  Затихают последние ноты.
  Сказочник прижимает меня к себе и целует.
  
  - Это было божественно, девочка!
  Я краснею. Почему-то пошлости я переношу без краски на лице, а подобные моменты мне даются с большим трудом. Да, да, да, я с тобой согласна - это было восхитительно!
  - Ты говорил, что ты не умеешь танцевать!
  - А я и не умею. Я слушаю музыку, смотрю на тебя, и мне хочется двигаться именно так. Считай, что это был мой собственный вариант этого танца.
  - ...ты же знаешь испанский? - о чем они пели?
  - Они пели о том, как они любят друг друга, как сходят с ума и пытаются избавиться от этого чувства, как страдают и отдаются этой любви.
  Он снова меня целует, нежнее и более страстно...
  
  Мы танцуем еще одну румбу, и еще... Постепенно движения становятся всё более откровенными, руки невзначай соскальзывают на чувствительные места партнеров, пробегают по ним в короткой ласке, и возвращаются на свои места.
  Я полностью отдаюсь танцу. Эмоции переходят в движение - как же мне этого нехватало!
  Я захватываю руками голову Сказочника, останавливаю его движение, и целую.
  О не отстраняется, только закрывает глаза с длинными ресницами, несколько несоответствующими его яркой мужской внешности.
  Я двумя пальцами захватываю пояс его брюк и влеку Сказочника в спальню, а он послушно идёт за мной.
  Наш танец продолжается - из комнаты доносятся приглушенные звуки румбы. Он подхватывает меня на руки и укладывает на постель.
  Ладони Сказочника скользят по внутренней части моих бёдер, вызывая трепет во всём теле. Он поднимается выше, его руки гладят горячую кожу живота, груди, проскальзывают под холодящим шелком, шершавыми язычками ласкают мои соски...
  Он целует меня. Огненный танец языков, борьба двух страстей, вспышки света в морской глубине...
  Я отстраняюсь.
  - Войди... в меня... пожалуйста...
  Он пристально смотрит на меня, медленно кивает, и я ощущаю как его орудие страсти погружается в пучину моей бушующей плоти.
  Он движется, ритмично и размеренно, и мне кажется, что так может продолжаться вечность...
  Руки его, тёплые и мягкие, но будто бы сделаные из стали, гладят и ласкают мои сокровищницы желаний.
  Его губы, стоит им прикоснуться ко мне, - открывают во мне какую-то дверь, через которую потоком текут эмоции невиданной силы.
  Я думала, что всегда смогу убежать от этого чувства, как только оно подойдет ко мне достаточно близко, но вот оно здесь - и мне не хочется никуда бежать. Мне хочется остаться здесь навсегда.
  Его движения ускоряются, моё тело ответно подаётся им навстречу. По телу текут горячие потоки удовольствия, собираются и вскипают там, в жерле вулкана моей страсти, и гейзерами выстреливают обратно - вверх по нервным окончаниям, заставляя их загореться.
  Я теряю понятие времени. Время для меня остановилось, замерло, исчезло.
  Есть только движение, поступь которого вызывает во мне сладкую судорогу. Я хочу продолжать, но знаю, что сама не смогу сдержаться.
  Тело наинает бить дрожь. Мышцы сжимаются и расслабляются, истекающее лоно плотным кольцом обхватывает лингам Сказочника, и начинает дрожать.
  Пульсации усиливаются, пальцы судорожно комкают простынь, голова откидывается, начинает метаться по подушке.
  Волны подступающего оргазма пробирают до костей. Тело бросает то в жар, то в холод. Толчок... еще один... и ещеее....
  Взвыла, как кошка, затолкала в рот угол подушки, закусила им крик наслаждения.
  Толчок. Еще... Еще... Оргазм продолжается, конвульсии бьют меня, я чувствую подступающую разрядку Сказочника - мою киску наполняет раскаленный кусок железа, обжигающий до остроты, пряный до одури.
  Да! Давай! Кончи! Не мучай меня, больше не могу!
  В ответ на мой мысленный вопль - он взрывается. Мой собственный оргазм дополняет ощущение чего-то горячего и тягуче-сладостного, наполнившего всю мою плоть.
  Мы затихаем... Я пытаюсь отдышаться... Он целует меня, и ложится рядом, смотрит на меня и держит мою руку в своей...
  
  До меня долетает тихая музыка, и я слушаю её слова... Бархатный женский голос поёт:
  
  Your arms are warm but they make me feel
  As if they're made of cold, cold steel
  A simple kiss like a turnin' key
  A little click and the lock's on me
  Can't move my arms, can't lift my hands
  I won't admit to where I am
  But I know baby, I'm in chains
  I'm in chains...
  
  ***
  
  Сегодня - ответственный день. Работа сама не сделается.
  Встаю, одеваюсь, - Сказочника нет, на столе - записка, придавленная крошечным мобильником:
  
  "
  Мессочка, прости - убежал по делам. Еда - в микроволновке.
  Приеду ближе к полуночи.
  Если что, - позвоню на этот брелок.
  
  Tesseract.
  "
  
  Ну, вот... Неохота никуда идти, даже из дому выходить... Еще и всё растёрто ночными кувырканиями - ходить больно.
  Ничего, справлюсь. Нацепляю один из своих рабочих балахонов, мешковатые штаны и куртку образца "баз риксон". Образ завершают кроссовки и бейсболка.
  Выхожу. В прудике плавает несколько веток, дворик засыпан листьями. Выхожу за забор и иду к океану.
  Здесь прохладно, промозгло, и по-осеннему свежо.
  Иду в сторону смотровой площадки, под ней смонтирован генератор, который включится при моём приближении, и усилит мои ощущения в десятки раз.
  Моя задача - проскользнуть по стенке Провала и вернуться назад - считать его структуру, позволить ему стать частью меня.
  Приборы считают данные, обработка займет около 8 часов, если данных не будет достаточно - придётся нырять второй раз.
  Ничего сложного, когда знаешь - что делаешь. А если не знаешь - лучше вобще не соваться.
  Площадка... Меня накрывает гудящее поле...
  Провал искрится и переливается прямо перед моими глазами. По его стенам ползут радужные узоры, змеятся и извиваются линии и полоски, сплетаются в узоры и распрямляются.
  Невероятно красиво. Протягиваю свои ощущения, касаюсь стенки Провала и ныряю. Едва успев набрать воздуха - я лечу вниз, в бездну, скольжу по невидимой границе, пробую её на вкус, считываю её структуру.
  Падение замедляется и я по спирали поднимаюсь вверх. Ускоряюсь, пролетаю, проскальзываю, падаю, снова ускоряюсь и снова скольжу.
  Провал огромен, диаметр его не меньше десяти километров, а структура - не так равномерна, как в прошлый раз.
  Я возвращаюсь. Невидимые тени тянут ко мне свои эфемерные руки, призрачные голоса шепчут моё имя, зовут меня остаться. Пугающие образы чудовищ пугают, резко бросаясь ко мне из-за границы
  Бррр... Возвращаюсь, освобождаюсь от плена притяжения поля Провала и открываю глаза...
  Замутило... Вывернуло... Всегда так бывает после резкого нырка... Бэ... Фу...
  Прихожу в себя, вытираюсь салфетками, смотрю на часы - четыре часа дня... Всё, сегодня я больше ни на что не способна - домой, - есть, пить, спать.
  Ползу в сторону коттеджа, сил вобще нет. Затаскиваю обессиленное тело в дом. Тишина.
  Ползу на кухню, включаю микроволновку, кофе-машину и иду переодеваться.
  Душ, халат, кухня. Гамбургер, кофе, коньяк.
  Выпила коньяк, откусила половину гамбургера, отпила кофе, - тут в комнате звонит телефон. Тот самый, крошечный мобильник. Поднимаю трубку, - на экране вместо номера написано - "Т0Т#5".
  Отвечаю на звонок, в трубке - голос Сказочника:
  - Привет, драгоценная моя!
  - Привет, гуляка. Куда пропал?
  - ...Да были тут... обстоятельства. Тебе чего привезти на обратном пути?
  - Китайской еды, пузырь водки, бочку содовой и аленький цветочек.
  - Первое, второе и третье я уже купил, а что касается последнего - не уверен, что мне продадут опийный мак посреди Окинавы.
  - Шутник... Я бы подремала, пока ты не приедешь, - вымоталась.
  - Часа через четыре приеду. А спать ночью надо.
  - А ночью кто мне спать не давал? Так что - не надо!
  - Ладно, не буду. Приеду - позвоню. Меня твой дом не впустит без твоего соизволения. Люблю-целую-обнимаю.
  - Буду ждать. Приезжай поскорее!
  - Как только - сразу примчусь. Пока.
  - Пока...
  Повесил трубку. Заваливаюсь в кровать, сворачиваюсь калачиком, подгребаю подушку и закрываю глаза...
  
  ***
  
  Кут'у очнулась от своего смертельного забытья и села.
  Ощущения были иными. Больше не было ощущения массивного тела, её щупалец-детекторов, не было боли и тяжести гравитации - тело ощущалось лёгким, как пушинка и маленьким, но сильным.
  Мышцы перекатывались под гладкой кожей, искрились новые чувства и зрение, новые ощущения, - всё было новым, ярким и замечательным.
  В комнату вошел человек. Он был высок, строен и не так уж уродлив, каким казался Кут'у раньше.
  - Ну здравствуй, Брат-Гор. Привыкай к своему новому положению - ты больше не двуполый головоногий ящер, - ты особь мужского пола, - этот выбор определила твоя личностная матрица - я не создал пока женского тела, способного вместить такую сущность, как твоя.
  - А ты - кто?
  - Я - Техути. Меня называют здесь по-разному. Кто-то зовёт "Старый Змей", кто-то - "Ку'к'уль'кан", другие называют "Волосом", здесь у меня много имен. Кто не знает, как меня называть, называет просто - "Тот". И все понимают - о ком идёт речь.
  - Тот. Тебе подходит.
  - Ну значит, так меня и зови. Гор.
  Техути подал руку Гору, и помог тому встать с ложа.
  - Пойдем смотреть мир моими глазами, Брат.
  Они выходят из комнаты с сакрофагом, проходят по коридору и проходят в зал, где их ждут четверо Первых.
  Техути представляет Гору встречающих.
  - Знакомься, брат - это - Изида, она дала жизнь твоему телу. Можешь считать её своей матерью.
  Изида кивает, внимательно глядя на новоприбывшего.
  - А это - Пта, автор идеи нашего мира.
  Пта подаёт Гору руку, крепко жмёт, и отпускает с кивком.
  - Это - Маат, - та, что остановила Кут'у. Та, которая погибла, связав Кут'у. Внучка нашего доблестного Пта.
  Гор опускает голову. Новое чувство...
  -...это чувство называется - стыд, брат. Тебе стыдно, что ты убил её в своей прошлой жизни. Посмотри ей в глаза и сам скажи ей - что ты хоте бы ей сказать.
  - Прости меня, Маат. Я исполнял задачу. И не думал, что останусь жив. Да еще - таким...
  - Я прощаю тебя, Гор. Но буду за тобой присматривать, пока доверие, оказанное тебе нашим Старшим Браттом не будет подтверждено делом.
  Техути добавляет полушепотом -...и, кстати, она - моя жена. Жуткая, доложу я тебе, стерва... Потом расскажу...
  - А это - Сэхмэт. Любимая внучка Изиды, сестра Маат. Она была против того, чтобы ты был одним из нас.
  Сэхмэт мерит взглядом массивную фигуру Гора, встречает его взгляд, и гордо вскидывает голову.
  - Ты хотел смерти Старшего Брата, ты убил мою сестру!,- слова Сэхмэт звучат приговором, они тяжелы и резки.
  - Прости меня, Сэхмэт. Я уже просил прощения за то, что я делал свою работу, и попрошу еще не раз.
  - Я не могу простить тебя, пока ты не докажешь, что верен нам всем, и пожертвуешь всем ради этого. Старший Брат поручился за тебя, и я ему верю. Но подведи нас хоть раз - и я лично убью тебя!
  - Я принимаю твою позицию. Благодарю, что ты верна своему роду. Позиция воина.
  Гор кивает, от этого мнения ему становится спокойнее - здесь нет слащавости ваджат, все говорят, - что думают. Правду...
  
  ***
  
  Звонок телефона. Крошечного белого телефончика.
  - Месс, я у калитки - позволь войти, будь добра.
  - Сейчас, глаза продеру, и впущу, любовь моя.
  Распутываю закубленнный халат, руками кое-как  поправляю спутанные волосы, бегу к выходу. Во дворе тепло, как будто не было вчерашней бури. Висит лёгкий туман.
  - Сказочник!
  - Да, девочка, жду. Терпеливо жду.
  Распахиваю калитку, бросаюсь ему на шею, целую. Холодновато реагирует. Отодвигаюсь, смотрю на его мрачную физиономию, потом на него самого.
  В его руках два пластиковых пакета, откуда торчат: зелень, французская булка, палка колбасы, свёрток какой-то бумаги, и еще что-то непонятное.
  Понятно, тут еще я на шее повисла, и еще удивляюсь - почему он всё это не бросил, и меня не обнял? Я же соскучилась! Ясно, чего скис.
  - Проходи немедленно! Бросай это всё где-нибудь, вернись, и поприветствуй меня, как положено!
  - "Да, моя госпожа!", - кокетливо улыбается, демонстративно семенит, обегает меня и исчезает в доме. Меня разбирает смех.
  Из самой дурацкой ситуации он может сделать еще более дурацкую, да так, что по-доброму смеёшься, когда осознаёшь всю надуманность твоей обиды.
  Он возвращается, выходит на улицу, поворачивается, расставляет руки, сгребает меня и кружит в каком-то невероятном пируэте, попутно целуя.
  Отрывается от моих губ, говорит -
  - Ты же замерзнешь! Пойдем в дом.
  - С тобой - не замерзну! ...Но пойдём.
  Проходим в дом.
  - Куда тебя носило?
  - Да как тебе сказать... У меня тут дела в Генозе. Большой заказ.
  - Может расскажешь?
  - Ну... Почему бы и нет. Заказчики - один старый японский клан, строго следующий традициям Синто. Они хотят сделать самоорганизующуюся сеть вычислительных машин скрытого ношения. И запустить в эту сеть искуственный интеллект. Прект они назвали Аматерасу.
  Меня передернуло.
  - А твоя роль в этом проекте?
  - Тебе - скажу. Ведущий архитектор проекта, алгоритмист и ответственный за логику самоорганизации.
  - И что, они действительно хотят запустить Божество в сеть?
  - Не само божество, а его симуляцию. Аматерасу - самая описанная синтоистами богиня, её проще всего симулировать. Клан хочет знать компетентное мнение Богини на каждый свой вопрос, такой, чтобы программа давала ответ - желает этого богиня, или нет.
  - Но это же бред?!
  - Они платят, я рисую. Мне безразлично - что рисовать, более простые проекты меня не интересуют.
  - И с кем же они заключили контракт?
  - Кодовое имя контрактуемого - A.I.D. - artificial intellegence developer, разработчик искусственного интеллекта. Безликая фирма с регистрацией в Гернси, офисом в России и почтовым ящиком в Америке.
  - И много работы? Что платят?
  - У меня все модули для их проекта есть, их только вместе собрать - и всё. За пару дней управлюсь, неделя на отладку и обучение... Ценник - семизначный.
  - В какой валюте? - йены?
  - Девочка, ты меркантильна! В евро...
  - Них... себе! А я тут крячусь...
  - Да, сумма немаленькая. Но это не мой доход, это общие затраты на проект. Моя доля там - процент плюс вознаграждение за успешную работу... У тебя в доме, кстати, тоже железа на пару лаймов будет... под тем ковриком.
  Показывает пальцем на латунный квадрат посреди комнаты.
  - Ты что, туда заглядывал?
  - Нет. Нет в этом необходимости - мой карманный сервер просканировал всю электронику в доме, пока мы с тобой танцевали румбу. И погасил, кстати, три камеры внутреннего наблюдения.
  - б...
  - Не переживай. Камеры работали только первую твою ночь здесь, а про набор аппаратуры под этим полом я уже забыл, хотя перед этим должен тебе сказать, что отчет, выданный их головной железякой - отрицательный.
  У меня всё оборвалось. Опять нырять в этот омут...
  Как напоминание об этом - запищал мой мобильник. Мерзкой мелодией, повешенной на всех работников Конторы, с кем я имею связь.
  Снимаю трубку, слышу голос Самого. ББ, Большой Босс, единственный уважаемый мной человек в Конторе. Остальные вызывают разные чувства - от презрения до жалости.
  - Месс?
  - Да, ББ! Что случилось?
  - Не буду ходить вокруг да около - у нас проблемы. Второй раз исследовать Провал я тебя заставить не могу, но очень прошу - попробуй. Данные, которые считала аппаратура - прерывистые, они не передают всей картины, не дают нам функцию поля.
  - ББ, я была к этому была готова, но...
  Смотрю на Сказочника - он мрачен как туча, и медленно качает головой...
  - ... я бы хотела отказаться.
  - Месс, прошу... Очень прошу. Премиальные - какие попросишь! Опасно, понимаю, но больше некому.
  - Миллион. Евро.
  Выпалила первое, что пришло в голову. Хотела "соскочить", - никогда же не согласятся.
  ...Молчание на том конце, сглатывание комка, секунды, чтобы набрать воздух...
  - ...согласен... Месс, эти данные нужны нам как воздух! Постарайся!
  И повесил трубку.
  Нифига себе... Ну вот нифига себе! Он просто взял и выкинул миллион блестящих монеток. На съем дополнительных данных. И даже перспектива лезть в это место теперь засверкала новыми возможностями.
  Поворачиваюсь к Сказочнику -
  - Слушай, Сказочник, а я богата! Отметим?
  Он мрачен. Печален и мрачен.
  - Завтра я пойду с тобой...
  - Что ты сказал?
  - Я иду с тобой, ми ка ба, вместе ныряем, я тебя одну не пущу!..
  
  ***
  
  Сверкает Солнце, золотые стрелы пронзают ажурные кроны цветущих акаций и вонзаются в зеленый ковёр мха. В воздухе висит одуряющий аромат цветов.
  ...Двое сидят под сенью деревьев. Изида и сын её - Гор.
  Она полюбила его, как часть себя. Как Техути когда-то, как Пта теперь.
  Она гордилась тем телом, которое дала ему, она гордилась его духом, таким чужим, но понятным одновременно.
  - Что это такое, Мать?
  - Техути просил показать тебе это. Он любит это место, в это время года - здесь поют соловьи, здесь прекрасный воздух и чудесный мёд, который собирают пчёлы.
  - Мёд?
  - Именно, мёд. Такой есть только здесь.
  Изида достаёт из корзины глиняный горшок, и протягивает его Гору.
  - Попробуй!
  - Гор отматывает с горловины нить, снимает кусок пергамента, берет из горшка кончик палочки-медовика и поднимает ее вверх, глядя на струящийся, желто-сверкающий мёд.
  Детское удивление на лице, потоки мысли в глазах. Изида смеётся. Да, её сын впервые увидел мёд.
  - Попробуй на вкус!
  Гор медленно поворачивает голову и осторожно пробует.
  Глаза округляются, пробегают тени эмоций, улыбка прорезает обычно неподвижные черты лица.
  - Это... невыразимо...
  Изида заливается радостным смехом.
  - Техути скзал мне, что у меня будет повод улыбнуться, но он не сказал - насколько широко! Ты никогда не пробовал сладости в той, своей прошлой жизни?
  - Нет, я никогда не получал такого удивительного ощущения, как теперь. И всё это -
  Гор обводит рукой всё, что его окружает.
  - Запахи цветов и мха, пение птиц, вкус мёда, твой смех, - всё это побуждает меня к невиданному ранее чувству - мне снова хочется творить жизнь, и радоваться ей!
  - Поблагодаришь Техути потом. Он сказал, что тебе понравится здесь, сказал, что я увижу тебя нового. В прошлой своей жизни ты был творцом - Матерью Народа. В этой жизни - я - твоя Мать, а ты - мой Народ. Помни об этом, когда начнёшь выбирать осознанно.
  - Благодарю тебя, Мать! Я посмотрел на свой новый мир его глазами. И он показал мне здесь, в этом маленьком месте, этими маленькими вещами - больше, чем я рассчитывал увидеть.
  - Ом, сын мой, Гор!
  - Ом, мать моя, Изида!
  
  ***
  
  - Сказочник, ты не понимаешь, о чем говоришь!
  - Лучше, чем ты думаешь, девочка...
  - Не поняла!
  - Всё ты поняла... Я иду с тобой, и обсуждать это не буду. Кому-то нужно будет тебя вытащить.
  - Это вобще не твоё дело! Я сама решаю - что я делаю! И откуда ты...
  - Беспорно, пэри. Но я пойду с тобой в любом случае.
  - Нет! Я не хочу! Ты не пойдешь!
  Он встаёт, подходит ко мне, протягивает свою руку и касается моих волос, запускает в них пальцы.
  Его прикосновение пронизывает меня электрическим током до самых пяток, ноги слабеют, и он подхватывает меня, падающую, на руки.
  - Девочка, ты устала. Тебе нужно отдохнуть. Завтра у нас трудный день. Я позвоню, отменю встречу, - заказчики подождут.
  Я пытаюсь что-то сказать, возмутиться, но глаза закрываются сами собой, веки слипаются, меня затягивает в сон...
  
  Мне снится, что Сказочник целует меня, потом достаёт мобильник и делает несколько звонков.
  Проходит некоторое время сумбурых снов, среди этой какофонии в кресле гордо сидит Сказочник. Он чего-то ждёт.
  Вдруг комната освещается золотым светом, и прямо сквозь закрытые створки амадо в дом влетает Золотой Феникс.
  Он переворачивается в воздухе и на полу остаётся стоять полупрозрачная фигура мужчины, по коже которой пробегают языки оранжевого огня.
  - Здравствуй, я! - произносит фигура
  - И я, - здравствуй, - говорит Сказочник
  - Ты позвал меня. Говори.
  - Дырку в щите помнишь?
  - Помню. Она создала нам много проблем.
  - Завтра я в неё ныряю.
  - Я против. Я не выдержу нырка, я знаешь это?
  - Со мной будет еще одна - сейчас она спит.
  Фигура вспыхивает и поворачивает лицо в мою сторону. Шаман! Тот самый, неуловимый! Они со Сказочником... похожи почти как близнецы!
  Он смотрит на меня, огонь пробегает по телу. Взгляд возвращается к Сказочнику.
  - Она бесстрашная, как Микуитзли и сильная как Текацлипока. Красивая женщина. Я её один раз видел - она охотилась на меня. Я любишь её, и готов пожертвовать частью себя?
  - Я люблю её, да. И я хочу её сохранить.
  - Хорошо. Я помогу. Хотя я знаю, что я совершаю глупость.
  - Я благодарен я за понимание. Я знаешь я - я плачу любую цену ради того, кого назвал семьёй. Если я не справлюсь, - я позаботься о ней!
  - Я помогу. И я, и ей.
  Он протягивает свои руки к Сказочнику, и они обнимаются. Шаман проходит сквозь Сказочника, огонь пробивается сквозь кожу, лицо и глаза вспыхивают.
  Шаман появляется со спины Сказочника. С него стекает какая-то черная субстанция.
  - Накопил я грязи. В лес ходить надо, играть надо, дышать ветром, петь огнём... А я чем здесь занимался?
  - Времени не было. Нам нужны средства, сам знаешь - для чего. Работа.
  Шаман стряхивает с себя последние остатки темной грязи, поворачивается и идёт в спальню.
  - Я! Мне нужен огонь!
  - ...Сейчас сделаем.
  Появляется Сказочник, встаёт перед Шаманом на колени, протягивает ему сложенные лодочкой руки. В руках полыхают языки пламени.
  - Благодарю! Я не забыл уроков я...
  Шаман встаёт на колени перед кроватью, протягивает свои руки в огонь, который держит Сказочник. Огонь прыгает и прилипает к ладоням Шамана.
  Шаман поворачивается к спящей мне и погружает свои руки в моё тело. Внутренности обжигает холодом. Сердце вздрогнуло от прикосновения, лёгкие с шумом втянули и вытолкнули воздух, желудок сократился, дёрнулось солнечное сплетение. Голова обрела ясность, силы начали прибывать, и сон начал уползать куда-то, затаскивая меня с собой в свои глубины...
  Последние секунды сна - Шаман, окутанный туманным паром, поднимается с колен, жестом поднимает Сказочника, который не двинулся с момента, как принёс огонь...
  - Ги излечил её. Ги очистил я. Я оставлю вам два якоря. Один - для я. Второй - для неё. С ними вы вернётесь. Но учти - я за это заплатишь.
  - Я знаю. Мне нужно это сделать. Она пойдёт сама - и не вернется. Я потеряю её снова. Я не могу этого допустить.
  Шаман снимает с пояса две железных фигурки и кладёт их на стол.
  - Прощай, я. Я сделал всё, что возможно.
  Золотой Феникс взмывает в воздух, пронзает стену и бесследно исчезает.
  Сказочник кланяется ему вслед и шепчет -
  - Ом, ма Тот ба...
  Образы тают и растворяются...
  Я проваливаюсь в глубокий сон...
  
  ***
  
  ...В темной, освещенной только ультрафиолетовыми светильниками, комнате говорили двое... Техути слушал, а Сэт настаивал, указывал, приказывал и кричал.
  Лицо Техути не выражало ни одной эмоции. Изредка он говорил "нет" и "не тебе решать". А Сэт бушевал. В конце концов, видя, что его слова ничего не вызывают - Сэт ушел, оборвав бархатную завесу на двери.
  Техути думал. Он пытался решить одну задачу, которая ему никак не давалась, и он не находил выхода.
  - Техути?
  Он неспешно повернулся к двери.
  - Нэхбэт? Я тебя не ждал.
  - Почему же, Техути? Разве тебе неприятны наши встречи?
  - Сейчас я не расположен к беседам, Нэхбэт.
  - А я не беседовать пришла, Старый Ловелас. Мне нужно от тебя то, чего мой муж не может мне дать.
  - К этому я тоже не расположен, Нэхбэт. Я только что говорил с твоим мужем, и был уверен, что он попытается склонить меня на свою сторону. Твой визит только подтвердил мои мысли. Уходи, Нэхбэт.
  - Техути! Не прогоняй меня! Дай мне то, за чем я пришла!
  - Уходи... Я не хочу тебя видеть.
  - Хорошо, Техути. Ты пожалеешь об этом...
  Нэхбэт резко разворачивается и уходит.
  Техути поворачивается к своему рабочему столу и начинает что-то записывать... За его спиной бесшумно появляются двое рабов.
  Они подходят к Техути, хватают его, с трудом справляясь с ним, и тащат к сакрофагу.
  Рабы из последних сил пытаются удержать вырывающееся тело Техути. Рывком он освобождает одну руку, срывает с шеи одного из рабов подвеску принадлежности, по-птичьи вскрикивает. На подвеске изображен гриф-падальщик.
  - Нэхбэт!
  Из-за двери раздаётся приглушенный женский смех.
  Рабы скручивают Техути и окунают его головой в сакрофаг.
  Он чувствует, как захлёбывается, как жизнь покидает его тело.
  Тело бьется в конвульсиях, рабы, напрягая бугрящиеся мышцы, удерживают его - не дают поднять голову.
  Техути затихает, дернувшись в последний раз.
  Рабы отпускают его, тело падает на пол.
  От двери раздаются тихие апплодисменты и голос Нэхбэт говорит -
  - Браво. Непобедимый, Великий Старший Брат. Будь ты проклят! Посмотрим, как ты сумеешь вернуться после этого...
  Нэхбэт поворачивается и выходит, рабы следуют за своей госпожой...
  
  ***
  
  ...В глубоком антрацитовом небе парит Золотой Феникс. Он сверкает и переливается, его влечет туда, наверх, нырнуть в живую машину, очиститься, вернуться обновленным...
  Машина принимает это его желание, захватывает Образ Золотой Птицы в свои обьятья, и отправляет в цикл очистки.
  - Масса слишком велика, - всегда говорил Техути, - Из меня одного получится двое, каждый из двоих разделится еще пополам, и только их половины смогут быть вселены в тела.
  Так и было. Масса его потенциала оказалась слишком большой. Реинкарнатор разделил её на восемь частей, и распределил по преобладающим цветам.
  Двое белых, двое - желтых, двое - синих и двое - красных, по цветам миров - фильтров: Мир богов, мир голодных демонов, мир существ и мир крови.
  Каждый из них родился в теле человека. Без памяти, без вечности. Очищенные и обновленные, его части стали жить своими жизнями. Раз от разу. Век от века...
  - Один проснётся, разбудит остальных... - говорил Техути.
  Шли века, и никто из них не просыпался. Они жили жизнь за жизнью, принимали смерть, и снова рождались... Старый Змей перестал существовать, рассеявшись среди людей...
  
  ***
  
  ...Проснулась и рывком села - что произошло?
  Сказочник сидит рядом и читает книгу.
  - Доброе утро, Месси!
  - Доброе... Что вчера было?
  - После разговора по телефону ты легла спать. Надеюсь, что отдохнула. А что?
  - Нет, что было потом?
  - Потом я позвонил заказчиками и перенес встречу. Они были недовольны, но они справятся. Аматерасу может подождать еще несколько дней.
  - А дальше?
  - А дальше - я выпил матэ и лёг спать. Ты ведь не забыла - у нас сегодня с тобой... как вы это называете? Полёт? Скольжение?
  Я не забыла!
  - Ты не идёшь!
  - Иду, девочка, иду... Мне тут один старый друг амулетов подбросил на этот случай, так что - всё будет хорошо... Ты вернешься. И я - тоже.
  Глазами нащупываю видимый угол стола. С угла свешиваются два кольца обычной, простой бечевки... Там, где в моём сне Шаман оставил две железные фигурки...
  Это был не сон! Твою мать!
  Лицо мгновенно покрылось ледяной испариной, запершило в горле... Не может быть...
  Сказочник отложил книгу, внимательно посмотрел на меня...
  - Месс... Я бы, на твоём месте, туда не лазил.
  - Не тебе решать... Навязался, значит слушай! - Я работаю сама! Если мне навешивают "спутника" на задание, я его обычно "теряю". Там, где я работаю - даже опытные "видящие" не справляются, - сходят с ума или умирают. Понял?! Ты не пойдешь со мной!
  Молча выслушал, кивнул, как ни в чем не бывало.
  - Вас понял. Выдвигаемся в десять, в двенадцать у твоего обьекта будет минимальная мощность, так что мы быстро проскочим и быстро вернемся. И... Я - не "видящий". Я - "знающий". Если тебе это о чем-нибудь говорит.
  Говорит, говорит... Меня когда одна ведьма учила, она мне много рассказывала про то, что когда-то давно на земле было четыре класа ведьмаков и ведьм - Видящие, Лечащие, Злые и Знающие.
  Сказала, что после битвы Злых и Знающих - исчезли оба вида. И знания свои забрали с собой...
  - ...Знающий?
  - Да. Один из последних в этом мире...
  - Невероятно! И сколько же вас, таких?
  - Восемь...
  
  
  ***
  
  ...Все Первые собрались в зале Центрального Аменти.
  Заговорил Пта:
  - Произошла беда! Мы потеряли Тота! Его тело лежит бездыханным в его рабочей комнате, оно захлебнулось. Переноса не было, все его резервные тела нетронуты. Реинкарнатор отчитался, что принял большую массу энергии для вселения, и разделил её на восемь пропорциональных частей.
  Сэт усмехнулся, Нэхбэт спрятала смешок в его плече, прикрывшись вуалью.
  - Это не последняя беда для тебя, Птах. Я готов занять место Светоча, и устанавливать Закон. И я не дам вам даже попытаться собрать Его сущность снова, не надейтесь!
  Сэт бросил плотоядный взгляд на Маат, и та скорчила гримасу презрения. Нэхбэт отстранилась от Сэта и внимательно посмотрела на него, а затем - на Маат.
  Заговорил Гор:
  - Сэт говорит то, что не должен говорить. Техути был мне братом, любящим и любимым. Я сделаю всё, чтобы он вернулся. И я найду того, кто его убил! Сэт, ты слышишь меня? Ты не получишь власти! Ни его, ни чьей-либо еще! И пусть только будешь в этом замешан ты, Сэт!
  Шакал и Крокодил заняли места за спиной Сэта, Нэхбэт стала за ними...
  Пта ответил:
  - Я вижу, он всё решил без нас, сын мой, Гор. Зная его - он только что бросил нам вызов. А ты этот вызов принял, Гор.
  Сэт кивнул. Его вид выражал превосходство, надменность и ярость.
  - Пусть этот щенок докажет, что Техути не зря выбрал его в качестве своего племянника. Посмотрим, на что он будет способен. Мы уходим, у нас с вами больше нет общих дел.
  Четверка выходит из зала, в зале остаются Маат, Изида, Гор и Пта.
  - Гор! - Пта обращается к нему прямо. - Скажи мне, как продвигается эксперимент с твоими детьми?
  - Пта! - Гор отвечает ему с лёгким кивком, - Сейчас армия из частей моей личности проходит тренировочную подготовку, через сезон они будут знать то же, что и я, - о военном деле, смерти и жизни.
  Изида включается в разговор:
  - Гор! Мы постараемся вернуть Техути. Всеми силами постараемся. А ты со своей армией должен отбросить Сэта как можно дальше. Для нас было бы лучше, если бы Сэт перестал существовать - сейчас он нарушает баланс сил, и это приведет к краху.
  - Я сделаю то, о чем ты говоришь, Мать! Верните мне Брата... Отца... Друга...
  - Мы постараемся, Гор.
  Все замолкают, повисает давящая тишина. Гор кивает и выходит из зала, по дороге раздавая распоряжения о подготовке к вылету.
  Маат садится на пол и начинает рыдать.
  - Ма Техути... ма саату Техути...
  К ней подходит Пта, садится с ней рядом.
  - Мы попробуем, Маат. Мы очень постараемся. Но ты знаешь, какова вероятность сделать это...
  - Знаю... ма Техути, сувайасаа, ма туал дуат дусхаа...
  - Мы попробуем... Но тебе лучше привыкать жить без него, девочка моя. Когда-нибудь он вернется, но мы не знаем, - кем он будет, и когда он проснётся...
  - Мне всё равно! У вас ничего не выйдет! Зачем вам Тот, кто превосходил вас, и знал об этом, хотя никогда этого не показывал?! Он вам не нужен. Он сделал для вас всё, что вы хотели, и он вам больше не нужен!!! Мой Техути... Мой бедный, любимый мой Техути...
  Изида берет Пта под локоть и они уходят. Маат остаётся одна. Из полумрака между колоннами выходит Сэхмэт.
  Она бесшумно подходит к сестре, садится рядом и обнимает её за плечи.
  - Хо, ма Маат, мы переживем его потерю... Он просил меня передать тебе, чтобы, если его не станет, - ты жила дальше. Стала матерью ребенку, которого ты носишь, и видела в нем его отца - Техути хотел этого от тебя.
  - А что он хотел от тебя, сестра?
  - Он велел мне оберегать тебя, и помогать тебе во всём, пока он не вернется. И я, и Баст, и Сэшат - мы все сделаем это с радостью. И сделали бы, не оставь он нам такого приказа...
  
  ***
  
  ... Я собираюсь выходить. Вчерашний костюм меня вполне устраивает, косметика не понадобится... Сил хватает, вопреки тому, что я вчера выплеснулась, как чай из сжатого пластикового стакнчика.
  Выхожу в комнату, и вижу экипированного Сказочника. На нем военный, черного цвета, - комбинезон, аналогичная моей лётная куртка, ботинки с высокими берцами, на голове - бондана с черепом на лбу. В петлице куртки - летучая мышь, символ военной разведки.
  - Ты на войну собрался?
  - Почти, девочка... Почти собрался... сейчас, еще кое-что беру...
  В его руках появляются и исчезают в карманах - два шунгитных шарика.
  Он подходит к столу, берет с него две фигурки - одна изображает змею, завитую в кольцо и кусающую свой хвост, вторая - львицу, вытянувшуюся перед броском.
  Подходит ко мне, и продевает мне веревочное колечко в петлю пояса, отходит. Смотрит.
  На моём бедре висит фигурка львицы. К себе на пояс он прицепил змеиное кольцо.
  - Готовы. Идём?
  - Ты не пойдешь...
  - Ты знаешь, что пойду. Идём.
  Мы выходим и идём к смотровой площадке. Молча. На подходах к ней ощущаю небольшое сопротивление, потом оно исчезает, и вот - меня снова накрывает знакомым ощущением гудящего воздуха - генератор поля-усилителя заработал. Я оглядываюсь в поисках стенки Провала, и ахаю - мы стоим внутри. Это уже не исследование внешней границы, - за ночь Провал вырос на треть, и теперь я буду в него нырять изнутри!
  - Это нехорошо, - голос Сказочника хриплый и рычащий, - это очень нехорошо.
  Мы висим посреди колодца с пустотой, держа за поручни шаткий пятачок земли под нашими ногами.
  Внезапно Скзочник садится на землю по-турецки, достаёт шарики и начинает петь...
  Мелодия течет и переливается, в ней слышится гудящий зов древности, переливы и трели птиц, клёкот сокола и вой ветра...
  Мы взмываем вверх и летим. Наши тела остаются на площадке, окруженной поручнями. Мелодия песни поддерживает нас, придаёт нам сил, и мы летим к переливам цвета - внутренней границе Провала.
  Я первая касаюсь стенки, и меня ослепляет поток образов, текущих куда-то вверх...
  
  ***
  
  ...Виман!!! Какого Беса сейчас произошло?!
  Металлический голос компьютера виманы ответил Вознице -
  - ...Мы потеряли нижнюю палубу, Возница. Состояние стабильное, баланс восстановлен.
  - Кто нас атакует? В этой буре я ничего не вижу!
  - ...Идентификаторы отпечатков поля соответствуют Сэти.
  - Ваджрайсатакна!
  - ...Принято. Путьяваджра.
  В борту виманы открылся проём, в проём высунулось ажурное рыло ваджры, - лучевого оружия, созданного Техути для расчистки территорий.
  Яркий луч полоснул по летящему песку. На пути луча песок стал каплями стекла и осыпался на землю. Луч прошелся по периметру, зацепил тёмный обьект, по форме напоминающий виману Сэта, и сделал еще два круга, оставляя вокруг себя россыпи стеклянных капель.
  - Виман, ваджрасту ом.
  - Принято. Огонь прекратить.
  Луч погас, вимана подлетела к лежащей груде черного металла.
  - Виман. Уничтожить всё живое под нами.
  Пол виманы затрясся и задрожал, завибрировал звук, отсекаемый стенками виманы, но ощущаемый в дрожании металла.
  Груда металла внизу завыла, заскрипела и осела.
  Через пробоины в корпусе потекла кровь. Много крови. Она вытекала ручьями, падала и уходила в песок. Никто не выжил...
  Вимана поднялась выше и взяла курс на Гелиополь - возница вёз своего Отца в обьятья Его Матери Изиды...
  Среди тел, разорванных звуком, было и тело Сэта. Его глаза погасли. Он был мертв, как и все в этой груде черного металла...
  
  ***
  
  ...Я пришла в себя, отбросив образы умирающих существ, и уткнулась взглядом в глаза, смотрящие на меня с той стороны стенки Провала.
  Сверкающие, беспредельно глубокие, платина с бриллиантами в янтаре. Глаза принадлежали Золотому Дракону, который летел параллельно со мной. Чуть поодаль я увидела еще двоих - Синего и Красного. Оглянулась - за мной парил Белый Дракон, такой же, как эти трое.
  Я скользнула по стенке, по спирали, и скоро поняла, что мне проще будет встать на лапы и бежать. Как я раньше не видела... Лап оказалось четыре, они были мягкими и прекрасно несли меня на моём пути. Драконы ринулись за мной, не отставая ни на шаг. Моя задача - пробежать три круга, для того, чтобы собрать все данные, которые нужны Конторе.
  Стенка под моими лапами прогибалась и пружинила, сопротивления не было, и я бежала, как ветер. Внезапно передо мной возникла трещина, которую я не могла бы перепрыгнуть или обогнуть.
  Слишком широкая, слишком тёмная... В мою спину впились когти и подняли меня в воздух. Я оглянулась - меня нёс Белый Дракон... В сознании возник образ поглощающей энергию тьмы. Вот что это такое, значит... Спас от того, что я не знала...
  В конце тёмной полосы Белый плавно опустил меня обратно на стенку, и я бросилась бежать дальше. Пронеслась через кусок доисторического леса, увернулась от бросившейся на меня огромной змеи, и выскочила из чащи, почувствовав под ногами прежнюю пружинящую упругость...
  Образы менялись и ускорялись... Пустыня с жалящими скорпионами... Юрский лес, населенный динозаврами, поросший гигантскими хвощами и папоротниками... Средневековая крепость, осаждаемая воинами, носящими красные плюмажи...
  Снова пустыня, сухая, жаркая, с воздухом, разрывающим дыхание. Болото, кишащее слоновьими пиявками... Полярные льды, белые медведи, поднимающие головы от своей кровавой трапезы...
  Холодный воздух горных вершин, шапки снегов, винторогие козлы, скачущие по склонам... Путь мне преграждает огромный саблезубый тигр, сверкающий своими маленькими глазками, и угрожающе рычащий...
  Откуда-то из-за моей спины, прямо с неба, на него камнем падает огромный белый сокол... Удар, мощный взмах крыльев, и тигр падает с расколотым черепом... Из кустов слышится смех гиены... Я бегу дальше...
  Так продолжается долго. Я потеряла счет времени. Образы слились в один сюрреалистический фильм со мной в главной роли... Движение превратилось в игру на выживание... В сознании возникла цифра "3" и стрелка, бегущая по кругу, как индикатор пройденного пути... Осталось чуть-чуть... Продержаться... Добежать... Сил уже нет...
  Хочется упасть, замереть, не двигаться...
  Я ощущаю рядом движение, и вижу, как Золотой и Синий Драконы прорываются сквозь стенку Провала. А впереди, мне навстречу, течёт река тьмы...
  Они успели... Два крыла сплелись воедино, подхватив меня, два гибких тела несли меня, не зная усталости. Стало спокойно и тепло, слабость взяла верх и я отключилась...
  
  ***
  
  Мы сидим на смотровой площадке. Сказочник обнимает меня за плечи. Меня трясёт, сидеть трудно, а встать и, тем более, - идти, я совершенно не могу...
  - Тише, тише, Месси, всё уже позади! Ты справилась.
  Губы дрожат, зубы стучат - тоже мне, справилась...
  Не могу ничего ответить, - голос не слушается, хочется что-то сказать, поблагодарить... Я не ожидала ничего подобного... Я восхищена ими всеми...
  - Не нужно ничего говорить, драгоценная донна, теперь всё будет хорошо...
  Он поднимается, помогает мне встать. Видно, что его ноги подкашиваются, и его усталость - не меньше моей.
  Мы, как двое пьяниц, - в обнимку идём к моему домику, слегка пошатываясь.
  Отчего-то делается смешно, у меня начинается истерический хохот. Сказочник останавливается, смотрит на меня, и тоже начинает смеяться.
  - Сказочник... не хочешь... как-нибудь повторить?
  Его смех как будто срезали ножом. Лицо серьезно и сурово.
  - Не в этой жизни, девочка. Больше - нет. И тебе не позволю.
  - Вот же ты!... Как ты мог от меня скрывать - какой ты красивый, когда настоящий?!
  - Мы потом поговорим об этом... Когда согреемся и придём в себя...
  - И в этот раз ты не уйдёшь от ответа, Сказочник!
  Мы вваливаемся во дворик, затаскиваем наши усталые тела в дом и падаем на софу.
  Мои глаза сами собой закрываются, накатывает состояние амёбы-сомнамбулы...
  Я снова вижу странное подобие сна.-
  Сказочник встаёт с софы, скидывает свою куртку, стаскивает комбинезон и идёт в душ...
  Выходит через несколько минут. Мокрые волосы рассыпались по плечам, каштановые с белыми прядями седины, на бедрах - полотенце с какими-то древними рисунками.
  Он проходит в центр комнаты, поднимает руки вверх, и шепчет какие-то странные слова.
  На его запястьях - два кожаных браслета, из рук свисают два амулета - закольцованная змея и притаившаяся перед броском львица...
  Три стены озаряются светом, в комнате появляются трое. Сверкающий золотом Шаман, хрупкая и стройная женщина, переливающаяся всеми оттенками синего и массивный мужчина, полыхающий красным.
  Они становятся вокруг Сказочника, он опускается на колени, и протягивает висящие амулеты Шаману.
  - Благодарю тебя, я! И всех вас! Мой долг гири перед вами неизмерим!
  Шаман кивает, протягивает свои руки, ладонями соединяет руки Скзочника. Амулеты соприкасаются, вспыхивают, и сливаются в один...
  - Ты выдержал. Это главное.
  - Маат! - Сказочник кланяется женщине.
  - Гор! - поклон, адресованнный мужчине, сверкающему красным пламенем.
  - Джедху! - все трое складывают руки на манер буддистов, легкий кивок трех голов.
  ...Красный Огненный Сокол стремительно разворачивается и исчезает...
  ...Синяя Пернатая Змея скользит к выходу, оставляя за собой светящийся след...
  Шаман кладёт руку на плечо Сказочника.
  - Я знаю, что я сделал. Мы в ответе за тех, кого приручили...
  Он смотрит в сторону софы.
  - ...Сэхмэт... Другая, но всё также сильна, решительна, привлекательна... Хотя она всё ещё слишком человек... Береги её, я,- не потеряй...
  Золотой Феникс взмывает вверх и растворяется в антрацитовом небе...
  
  ***
  
  Мне снился сон...
  Чудесный лес, шелестящий фиолетовым ковром листвы, нежная бирюзовая вода, бегущая там, внизу, манящая и сверкающая.
  Вдалеке вздымаются скалы, изрытые, - это видно издалека, - ходами и пещерами, как большой муравейник.
  Мы летим вместе. Крылья наши соприкасаются кончиками перьев, от этого делается так легко, хочется дышать и жить.
  Я так долго его ждала! Моя шерсть стала белой, и взгляд затуманился... Но он пришел, и я прозрела. Я дождалась! Он прошел свои рождения во всех мирах и вернулся ко мне.
  И сейчас наши крылья несут нас туда, где не будет боли и страха, не будет больше ожидания и сомнений - туда, где тёплые родники наполняют маленькое озерцо среди камней, вокруг растут пурпурные травы, а солнце светит ярко, хотя свет его виден не всякому глазу.
  Его лапы прижаты к телу, лицо выражает сосредоточение и целенаправленность. Он замечает мой взгляд, поворачивает ко мне голову и улыбается...
  Он всё также силён, как тогда, когда юным ушел в рождения. Он был животным, был птицей, был человеком, демоном, богом, - он был всем, познал всё, и вернулся.
  Он - мой... Женщина вегда ждёт, когда вернётся её мужчина... Он должен доказать себе, что он способен на большее, чем просто быть с ней. Испытать соблазны, преодолеть себя, выжить там, где выжить невозможно, и вернуться, познавшим жизнь сполна.
  Он принёс мне цветы. Невероятные, здесь не бывает таких. Он сказал, что это самый прекрасный цветок, который он встречал. В клетке острых шипов - гроздь нежных лепестков, издающих невероятный аромат. Они прекрасны в своей нежности, их недоступность подчеркивает их красоту. Острые шипы охраняют хрупкую мягкость цветов, оберегают их от внешнего мира...
  Символ, который невозможно понять полностью... Разгадать, открыть для себя его тайну...
  Мы не говорим. В этом нет необходимости. Он пришел за мной. И взял меня с собой. Мы будем любить друг друга. А затем - Он возьмёт меня в тот мир, который Он выбрал для нас.
  Мы уснём здесь, и родимся там, и, если наша любовь крепка - мы отыщем друг друга в том мире. Снова будем вместе... И будем счастливы. Состаримся, умрём, и вновь проснёмся здесь, чтобы любить друг друга вечно...
  ...Впереди показалось то место, о котором я мечтала, пока ждала Его... Нежная вода в маленьком озере, ажурная крыша белой беседки, фигурные створки входа в наш дом...
  Я мягко приземляюсь на все четыре лапы, Он, хлопая крыльями, падает следом, встаёт на задние лапы, и подхватывает меня передними...
  - Там, куда мы отправимся - есть традиция. Переносить невесту через порог своего дома на руках!
  Он неуверенно двигается, перешагивает порог нашей пещеры, и я, счастливо жмурясь, нежно прикусываю его за ухо...
  
  ***
  
  - Ай! Ты что!
  Привкус крови во рту, Сказочник сидит в постели, одной рукой трёт глаза, второй - прокушенное ухо...
  Опять "сцепление сработало", блин. Сон иногда прорывается в реальность в самых странных местах...
  - Прости! Это сон...
  - Что, Майк Тайсон, откусывающий ухо противнику, приснился?..
  - ...Нет... Прости... я не нарочно...
  - Забыли... У тебя тут медицина есть? А то я сейчас кровищей всё залью...
  Он отрывает руку от уха - ладонь наполнена кровью...
  Неосознанно я беру его руку, нагибаю лодочку ладони к своим губам, и пью его кровь... Она сладкая, душная, приторная, солоноватая... Помутилось в голове, новые желания поднимаются откуда-то из глубин потаённых желаний, сотрясая дрожью всё тело.
  - Эй, Вампирша, уймись, сразу много нельзя!...
  Смеётся. Заразительно, увлеченно...
  Я протягиваю к нему своё тело, слизываю капельки крови с его плеча, языком закрываю укус, облизываю рану, снова чувствую этот сладковатый вкус... Играю с мочкой его уха, а он с недоумением на меня смотрит, боясь пошевелиться.
  Забрасываю свои ноги ему на бёдра, прижимаюсь к нему, запускаю руки в его волосы, притягиваю к себе, и целую в губы, слегка прикусывая... Вкус его крови смешивается с искрящимся взгядом, он откидывается назад, опираясь на руки, а я начинаю двигаться, не отпуская его губ.
  Бёдра вспоминают витиеватые движения, похожие на танец живота, когти царапают его рёбра, ощущая упругое напряжение его кожи...
  Он возбуждается, рывком переворачивает меня на спину, а сам нависает надо мной.
  Его нефрит скользит по моим лепесткам, дразня и заигрывая. Рисунок вен проскальзывает по чувствительному бугорку, возбуждая до невозможности... Я истекаю от желания...
  Я пытаюсь что-то сказать,- из горла вырывается только подобие звериного рыка. Моя голова мечется по подушке, руки судорожно царапают его спину... Я хочу его... Почему он не входит?!
  - Не мучай меня!!! Ты знаешь, чего я хочу!
  - Знаю...
  Он погружается в меня на пару сантиметров, и выскальзывает, продолжая свою игру... Я готова его растерзать! Что ты делаешь?!
  Возбуждение... Яркое, неудовлетворённое, дикое...
  Я не выдерживаю, выворачиваюсь, и ловлю лоном его корень... Ногами захватываю поясницу Сказочника в клещи и насаживаюсь на его лингам до основания, до боли в своей глубине...
  - Вот теперь - верю! - голос Сказочника пронизан смехом, его движения утратили игривость, и стали почти такими же дикими, как моё желание.
  Это прекрасно!.. Радуга из ощущений, - изысканный коктейль запретности, наслаждения, боли и страсти. Яркие вспышки возбуждения превращаются во взрывающийся осколками мир. В каждом осколке - отражение момента, застывший кадр эмоции, экспозиция чувства...
  Я бьюсь, как рыба, насаженнная на гарпун, извиваюсь и... кончаю... Бурно, дико, завывая и царапаясь, как плохая любовница.
  Он движется во мне, извлекая из меня стон за стоном. Стон срывается в визг, волны оргазма бьются о скалы тела, будто пытаясь раздвинуть сведенные удовольствием мышцы.
  Сказочник продержался не намного дольше - его член запульсировал, движения стали глубже, резче, интенсивнее... Уже нет сил кричать, роза судорожно сжимается, изливая свой последний нектар...
  Семя затапливает недра моего вулкана... судорожные сокращения постепенно затихают... Я жадно глотаю воздух...
  Сказочник лежит рядом, голова откинута на руку, глаза внимательно смотрят на меня...
  - Что это было, девочка?!
  - ...Я думала... вчера... что я не вернусь... никогда не испытаю этого... с тобой...
  - ...Мы же вернулись... Мы здесь, в тепле твоей постели, всё хорошо... С чего такие страсти?
  - Мне снились сны... Про тебя, про нас, про странный мир... Последний сон был о чуде обретения после долгих лет ожидания, он был прекрасен, как будто я вспомнила что-то, давно утраченное... Встретила того, кого так давно ждала...
  Подумала, и добавила -
  - Скзочник, а ты женат?
  - Нет, моя пэри, у меня не было на это времени...
  - Возьми меня в жены, Сказочник! Я теперь - богатая стерва, и могу себе позволить оставить эту тухлую работёнку, жить в своё удовольствие. Бросай свою виртуальную Аматерасу, поехали куда-нибудь в Новую Зеландию, купим там бунгало...
  - Твоё предложение несколько неожиданно, девочка моя. Следуя традиции - я должен подумать...
  Я смотрю на него - он улыбается, его глаза откровенно смеются...
  - Я тебе не нравлюсь? Ты не хочешь меня?
  - Нравишься, хочу!.. Подожди, пожалуйста, я сейчас... покажу...
  Он вскакивает с постели, вихрем мчится в комнату и возвращается, сжимая что-то за спиной...
  На рёбрах краснеют полосы, оставленные моими когтями...
  Он протягивает мне сжатые ладони, раскрывает их.
  В ладонях лежит прекрасная брошь. Бронзовая львица с рубиновыми глазами, крадущаяся в изумрудных травах... Над ней - извивающийся белый дракон с глазами из топазов, полыхающий янтарным пламенем.
  - Мы с тобой уже женаты, девочка моя... Вчерашний день и сегодняшняя ночь обвенчали нас, и это - символ нашего союза. Мы с тобой связаны прочнее, чем это может сделать любой закон...
  Я смотрю на украшение, лежащее в его ладонях...
  - Откуда это у тебя?..
  - Это подарок нам с тобой, - благословение, которое я просил, и которое нам дал Старший.
  - И ты... не спросил меня...
  - А кто мне только что предложение сделал? Считай, что я предвосхитил события. И считай, что я ответил тебе - "да", моя ненасытная нимфа...
  
  ***
  
  Провал стянулся и закрылся через неделю. Техники работали без перерывов и выходных, генераторы монтировались и настраивались круглосуточно.
  Я всего этого уже не видела. Мой счет поплнел на кругленькую сумму плюс стандартный гонорар за сложную работу, и я перебралась в логво Сказочника в трущобах Тибы, - дом, будто бы построенный из одной электроники вместо кирпичей.
  Сказочник закончил контракт со своими синтоистскими партнерами, и мы вместе полетели ко мне домой. Надо же, наконец, проверить, как там себя чувствует мой одичавший кот. И, заодно, спросить его - "ну что, старичок, хочешь с нами в Новую Зеландию?"...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"