Она надкусила яблоко. Сочное, как летнее море и желтое, как летнее солнце. Сок потек по ее красивым губам- губам женщины, любящей все красивое. Цветы, улицы, вещи, и людей. Женщины, не способной устоять перед соблазном и не видящей в этом смысла. Ее улыбка, эти чуть приподнятые уголки рта, мелкие морщинки (наследство смеха) говорили за нее: Мне нравится жизнь, черт побери!. Карие матовые глаза, светлые волосы- с годами она становилась только привлекательней. И никто не видел, чтобы эта женщина когда- либо плакала. Грусть была не по ней.
Ей нравилась та жизнь, которую она видела из окна своей дорогой квартиры, или сквозь стекла жилищ своих счастливых друзей. Остальное ее не волновало- если ей хорошо, то никому в этом мире не может быть плохо.
Она положила яблоко на большое хрустальное блюдо, звеня тонкой смуглой рукой с дюжиной позолоченных браслетов.
Он позвонил ровно в семь. Он, что похож на красивого юношу с картины- красивый юноша и красивая картина. Говорил, что жизнь не игра, что нужно смотреть сквозь глаза и чувствовать внутри самого сердца. Он любил, как любят настоящие, некартинные юноши с обычных улиц обычного города. Где сероватое небо и дамы с грустными глазами, где не всегда тепло и где все слишком всерьез... А это так скучно.
Положила трубку, оборвав на полуслове короткими гудками. Зазвенела браслетами, повела смуглым плечом. И забыла.
Ее яблоко так и лежало на блюде, потемнев в откушенном ее острыми белыми зубками месте. Красивой женщине больше не хотелось яблок.