"Волга" неслась по уходящему к горизонту шоссе столь стремительно, что, казалось, собирается взлететь в знойную лазурь степного неба. Однако Авгуров Антуан Месмерович был недоволен и, подставляя лицо под душистый напор воздуха, пропитанного запахом цветущих полей, с раздражением подумал: "У них что, иномарок нет? Милое дело кондиционер. Да и тряски такой нет. Надо же мне было согласиться. Был бы уже на полпути домой. Но нет, для полного счастья тебе не хватало только этого Помяпе. И что это за название такое странное? Чувашское что ли? А может мордовское? Смахивает на помяни и, ещё на какое то знакомое слово. Но на какое?" То, что он не может уловить нечто возможно и важное, также действовало на нервы. Он искоса поглядел на свою соседку по салону, дочь мэра этого городишки со столь странным названием. Её отцу через несколько дней предстояла операция на сердце. Поэтому то за ним и приехали, чуть ли не за двести километров с самой периферии губернии, в последний день его гастролей. Если бы не прилюдные слёзы этой женщины, то, навряд ли бы, Антуан Месмерович поехал в эту тьмутаракань. В столь малых городишках, если, конечно, это не курорт, он не был, наверное, лет двадцать. "И ведь что интересно, - продолжил Авгуров свои размышления, - чем меньше городок, тем экстравагантнее название. Может быть это оттого, что на слуху оно оказывается впервые. Потому что мало ли на свете странных названий, которые и объяснить то невозможно. Но, ничего, мы их перевариваем, потому что привыкли. Что такое, к примеру Москва? Какой то синтез мос и ква". Однако вопросов на эту тему он ни женщине, ни водителю, ни заместителю мэра, сидящему на первом сиденье, задавать не стал. Тем более что в данной ситуации это было и неприлично. Не на свадьбу же ехал. Оторвав взгляд от порядком надоевшего однообразия степи, Авгуров уставился в лысину зама, словно пытаясь разглядеть в её блестящей, словно отполированной поверхности свою лицо. И толи от того, что сделать этого было всё же невозможно, или от чего другого, но мрачные мысли опять одолели Антуана Месмеровича. "Сидим, как в саркофаге. И "Волга" чёрная". Чтобы несколько успокоиться и сбросить раздражение, перед сеансом это было просто необходимо, он высунул из окошка руку, как бы ловя бесподобный коктейль весенних запахов. Лысина вице-мэра тяжело, казалось, вот-вот заскрипит, повернулась на массивной шее.
- Май, самое лучшее время года в степи. Где вы ещё дышали таким воздухом?
- Да, пожалуй, нигде, - расслабляясь, согласился предсказатель. - Это просто что-то непередаваемое.
- Вот именно, - обрадовано подытожил вице-мэр, почувствовав искренность, а не простую вежливость.
- Авгуров же, отвлёкшись от мрачных мыслей, охотно включился в беседу:
- Я, можно без преувеличения сказать, весь мир объехал, но такого восхитительного аромата просто нигде не встречал.
- Ааа, - довольно пропел лысый.
Авгуров же начал сравнивать природу разных мест.
- Знаете, я вам откровенно скажу, смолистая чистота хвойного леса и даже свежесть океана, оказывается, не могут сравниться с ароматом степного ветра.
Чиновник довольно рассмеялся. Не только потому, что его патриотизм был удовлетворён полностью. Радовало его и то, что в данный момент он был искренен, видел, что и его собеседник с ним делится своими чувствами, пусть в мелочи, но в такой, которую он сам ценит, понимает. На мгновенье он даже забыл о больном начальстве, с которым его связывала ещё и многолетняя дружба. Однако всхлипывание сидящей сзади женщины мгновенно вернуло его к действительности. Весёлое выражение тотчас сменилось непоказной озабоченностью, он посерьёзнел. А женщина, всхлипывая, проговорила:
- Это просто ужасно, умирать, когда всё цветёт. Это несправедливо, в конце - концов.
- Полно, полно Лариса, разве можно такие вещи говорить, - зам тяжело вздохнул, подыскивая слова, потому что в таких ситуациях всегда трудно что либо выразить не банальное, а этого как раз ему и не хотелось. Однако в стандартных ситуациях, как это не кощунственно, и слова всегда приходят стандартные. Зам был не исключение, хотя и был также искренен в заботе о человеке, которого он знал ещё ребёнком. Вице-мэр смешался от своего неумения найти нужное слово, от этого, в конце концов, полностью сконфузился и совсем сердито повторил, - Нельзя такие вещи говорить заранее, нельзя.
- Ах, Лев Подтигрович, да ведь я не в том смысле. Но ведь отец то один, - она опять всхлипнула и стараясь всё же сдерживаться, обратилась к Авгурову:
- Мы столько наслышаны о вашем таланте пророка.
- Предсказателя, - мягко поправил Авгуров.
- Ну, да, - послушно согласилась дочка мэра, хотя и не видела никакой разницы в значении этих слов. Повздыхав она с трудом выговорила то, что, по всей видимости уже давно собиралась сказать Авгурову, - Только вы уж пожалуйста ничего не говорите папе, если, - она запнулась, но всё же закончила, - если что не так.
- Разумеется, сударыня, разумеется, - поспешно заверил женщину Антуан Месмерович. После некоторой паузы, понимая, что его слова уже не сыграют никакой роли, просто заменят вопрос, озабоченно - сочувственно произнёс, - стоит ли мне вообще ехать, тем более что операция через неделю, как вы мне говорили?
- Видите ли, - вмешался вице-мэр, - Тигр Леопардович хотел бы, в случае чего, завершить все дела.
- Ну да, ну да, - понимающе согласился Авгуров. Да и что он мог сказать или изменить, когда машина уже подъезжала к этому самому Помяпе. Водитель остановил машину возле мэрии.
- Вы уж извините, но папа захотел, чтобы всё происходило здесь. Конечно, всех вы обслужить не сможете, мы понимаем. Мы даже не настаиваем, чтобы вы проводили сеанс со всеми, но люди желают просто видеть вас.
- Вы же такая знаменитость, - льстиво извиняющимся тоном поддакнул лысый Подтигрович, который ничуть не смутился своего льстивого тона, потому что опять говорил правду, а интонация в данном случае уже не играла роли.
- Да я всю жизнь всем буду с гордостью рассказывать, как мне самого Авгурова посчастливилось везти. Извините Лариса Тигровна, про счастье я, конечно, неудачно ляпнул. Просто не знаю, какое другое слово подходит, хотя, разумеется, это-то уж точно ни к селу, ни к городу.
Закончив столь громоздкую тираду, шофер досадливо крякнул, поняв, что теперь он по нечайности обидел Авгурова. Но тот не проявил обиды, лишь удивление. Такого многословия от человека, который всю дорогу не проронил ни слова, он никак не ожидал. Впрочем удивляться долго не было возможности. Дверца распахнулась и он увидел восторженную толпу аплодирующих поклонников. Впереди всех сидел на полужёстком кресле седой, с властным лицом человек. Несомненно, это был глава города, который при виде выходящего прорицателя поспешил навстречу, нисколько не обращая внимания на почтительно протестующие возгласы свиты. Антуан Месмерович сделал тоже самое и даже с большей поспешностью. Он всегда уважал власть, независимо от того, какую окраску она имела.
Обед проходил в обстановке сдержанности, почтения и нескрываемого любопытства собравшихся. Служащие высоко оценили великодушный поступок шефа, который предоставил им уникальную возможность взглянуть на кудесника. На большее подавляющее большинство и не рассчитывало. Все были счастливы уже от одной возможности лицезреть мэтра. Поэтому никто не обиделся, когда Лев Подтигрович завершил банкет словами насчёт отдыха, требуемого дорогому, на этом слове он
несколько запнулся и поправил себя, сказав почётному и всеми любимому гостю. Все понимающе кивали, собираясь почтительно очистить зал. Некоторые уже начали тяжело приподниматься, но тут всех остановил прорицатель. Авгуров предложил остаться. Это произошло спонтанно для него. Он и сам ещё не мог объяснить, зачем это ему надо. Просто Антуана Месмеровича не покидало чувство тревоги. Не помог даже очень обильный и весьма изысканный обед. Разумеется, мэтр умел держать себя в руках и ничем не выказал своей тревоги, хотя внутренне он снова и снова повторял странное название городка, стараясь понять, стараясь понять, что же в нём такого завораживающего. Интуитивно он чувствовал, что это важно, и что возможно поможет открыть какой-то секрет. Но какой? Антуан Месмерович встал и, оглядев собравшихся своим твёрдым и завораживающим взглядом тёмных глаз, произнёс:
- Господа, я бы не хотел быть неблагодарным и из уважения к всеми вами любимому Тигру Леопардовичу, могу провести сеанс со столь почтенной публикой. Бескорыстно и безвозмездно, просто из уважения к вашему мэру, которого, конечно же, я обслужу в первую очередь. Конфиденциальность гарантируется, - добавил он.
Говоря про безвозмездность, он скромно умолчал об уже полученном гонораре, вручённом ему ещё в столице губернии. Однако не тщеславное желание блеснуть побудило его сделать данное предложение. Авгуров желал выяснить для себя мучавший его вопрос либо порасспросив клиентов, либо узнав судьбы собравшихся. Такое тоже случалось, когда он, узнавая подноготную клиентов, обобщал полученные данные, что помогало делать весьма любопытные выводы, с которыми он, однако, никогда не с кем не делился. Теперь, когда Авгуров сделал такое заманчивое предложение, все выжидательно уставились на мэра, восседавшего во главе стола. Того такое предложение так же устраивало, ибо не терпелось скорее узнать, что же ожидает его от предстоящей вскоре операции. Своё одобрение мэр тотчас высказал аплодисментами, дружно подхваченными присутствующими.
- Но как же будет сохранена тайна личного предначертания, - заволновался зам.
С милой улыбкой прорицатель указал на солидное кресло в углу залы.
- Да, ладно, какие у меня могут быть секреты от народа, - громыхнул своим басом Тигр Леопардович. И, нахмурив брови, сурово добавил, - мне и знать то всего треба, умру я на операционном столе или нет.
- Папа, ну что вы такое говорите, - с возмущением и слезами в голосе прервала его дочь.
- Ладно, дочурка, чего уж там, - правде жизни надо в лицо смотреть.
По залу волной прокатился успокаивающий гул голосов с репликами:
- Да, что вы, Тигр Леопардович!
- И не думайте даже такое!
- Грех, грех такие настроения в вашем-то возрасте.
После того, как каждый почтительно осудил помыслы своего шефа, все дружно взглянули на приезжую знаменитость. Прорицатель был решителен, собран, лицо его выражало уверенность и проницательный ум. Ни слова не говоря, он встал и, взяв кисть мэра ухоженными красивыми пальцами, весь ушёл в созерцание одного ему видимого будущего. В зале стояла полнейшая тишина. Лица присутствующих от напряжения покрылись испариной. Внезапно Авгуров перестал созерцать нечто и внимательно посмотрел в глаза клиента, или, может даже точнее сказать, пациента. При своих сеансах Антуан Месмерович пользовался не столько линиями руки, сколько непосредственным контактом, где ладонь может быть играла и не самую главную роль. Это был какой-то синтез, комплекс ощущений, провидения и вообще неизвестно чего, но того всё же, что неизменно приводило к точному результату, ясновидению. Сейчас мэтр видел или чувствовал кончину мэра и не через неделю, но через несколько минут. Это испугало его. Снова и снова он вглядывался в лицо главы города со столь странным названием. Это не
было лицо умирающего. Да, мэр не был здоров, но не до такой степени, чтобы вот так, прямо сейчас и здесь скончаться. Однако Авгуров верил себе, так как был специалистом от Бога, а не шарлатан.
- Как вы себя чувствуете? - по возможности как можно более нейтральным голосом, поинтересовался он у городского головы. Мэр в ответ лишь улыбнулся и разжал пальцы на другой руке, демонстрируя вторую ладонь, причём не только Авгурову, но и всем присутствующим. Антуан Месмерович быстро оглядел собравшихся. Нет, террористов в зале не было. Для такого вывода столь опытному физиогномисту, каким стал за годы практики прорицатель, вовсе не требовалось непосредственного контакта руки. "Боже мой! А если здесь бомба!" - эта мысль привела его в ужас. Мэтр предсказывал события, но способ, путь судьбы был для него закрыт. Однако ситуация требовала немедленного ответа. Отпустив руку мэра, он тут же взял кисть рядом стоящего. И опять он ясно увидел смерть. Тогда Авгуров стал поочерёдно обходить присутствующих, вглядываясь в ладони и лица встревоженных людей.
- Всем наружу! Здесь что-то должно произойти.
Прорицатель совершенно забыл, что в его практике ещё ни разу не было такого, чтобы он смог повлиять на судьбу. Да, он мог мастерски предугадывать, но изменить ход событий было выше его сил. Но сейчас, когда он ясно видел, что все эти люди должны вот-вот погибнуть, логика отступила на второй план. Авгуров вступил в борьбу с самой госпожой Судьбой.
- Здесь бомба! Всем наружу!
После повторного приказа люди стали приходить в себя. Двое крепких мужчин, подхватив мэра, бросились к дверям. Все остальные, хотя и испуганно, но без паники, последовали следом. Присутствующие ещё не до конца уверовали в возможность трагедии. Но тревога уже всё-таки овладела людьми прочно. Никто не задавал ненужных вопросов, все просто выполняли распоряжения прорицателя. Антуан Месмерович покинул зал последним. Выйдя из здания и оглядев скопившихся людей, которые теперь стремились перейти на противоположную сторону улицы, Авгуров мысленно одобрил действия толпы и даже про себя назвал всех молодцами. И в этот момент к нему вернулась логика. Он понял, что обмануть судьбу не в его власти. Но, в таком случае из этого следовало, что место нахождения всех присутствующих не играло никакой роли. Он стоял посреди дороги, рассматривая пока ещё живых людей. Прямо перед ним остановилась "десятка". Однако водитель не начал ругаться, а высунувшись из салона, изумлённо наблюдал за происходящим. Следом выстроились и другие машины. Как бы очнувшись, но вместе с тем и как бы в полубессознательном состоянии Авгуров начал обходить этот кильватер, требуя у водителей и пассажиров показать ему руку. Повиновались все. Что-то такое в интонации этого щегольски одетого мужчины, заставляло людей подчиняться просьбе как приказу. "Боже мой, да они же все сейчас должны погибнуть!" - это ему было вполне ясно, ясно настолько, что пугало. Но причины, по какой вся эта толпа была обречена, ему оставалась не ясна. "Что же может быть? - лихорадочно размышлял прорицатель, - Ураган? Абсурд! Погода, что называется, так и шепчет. Но тогда что? Землетрясение? Откуда. Это же совсем не сейсмически опасная зона. Это степь. Может быть под городом пустоты? Но ведь здесь нет добычи ни нефти, ни газа. Ни то, всё ни то. Но что тогда то? Что?" Однако ему не пришлось долго гадать. Глухой взрыв, раздавшийся с окраины города, и поднявшееся густое жёлто-зелёно-оранжевое облако на окраине подсказало решение проблемы.
- Что у вас там?
Спрашивая мэра, Авгуров однако смотрел на бродячих псов, которые, как один, повернули морды на звук. Некоторые в панике бросились бежать вдоль улицы, не
обращая внимания не только на машины, но вообще ни на что.
Отвечать Авгурову уже никто не собирался, люди некоторое время как зачарованные смотрели на подымающееся кверху цветное облако. Но не красота необычного зрелища завораживала людей. Каждый житель этого городишки знал, что за завод расположен у них под боком. Этого не ведал лишь прорицатель. Поозиравшись вокруг он остановил свой взгляд на главе города. Тот стоял, опираясь о кресло в котором его вынесли не улицу и, держа за руку свою дочь властно, хотя и мягко приказывал:
- Быстро садись в машину, бери детей и как можно дальше от города.
- Папа, а ты?
- Не ерунди, сейчас счёт идёт на секунды, забирай детей и из города.
Мэр начал искать глазами своего водителя, но тот уже выезжал из ворот мэрии. Не останавливаясь, он промчался мимо.
- Назад! - в ярости, что было сил крикнул мэр, но, поняв бессмысленность приказаний, опять обратился к дочери, - быстро домой, бегом и на нашей машине из города. Быстро, быстро.
С ужасом в глазах, женщина взглянула на отца и, не сказав даже прощай, опрометью помчалась вдоль улицы, где уже начиналось столпотворение. Каждый стремился захватить машину, водители, дико сигналя, старались уехать от толпы. Крик и визг стояли неимоверные. Лишь две фигуры стояли неподвижно. Это были прорицатель и мэр. Авгурову просто некуда было бежать, а мэр не мог этого сделать по состоянию здоровья. На лице мэра сейчас играла иронично-злая улыбка. Поглядев на Авгурова, он наконец ответил на вопрос, хотя прорицателю казалось, что в тот момент его попросту никто не услышал.
- Это химический завод. Гербициды, пестициды. В общем, биологически активная дрянь.
Ответив на вопрос, мэр, казалось, тут же забыл об Авгурове. И вообще он уже мало обращал внимания на суетившихся людей. Прорицатель понял, что того волнуют сейчас дочка и внуки.
И тут до Авгурова дошло, что беспокоило его в названии города. Ведь если в названии этого странного слова убрать букву "я" и поставить её в конец, то получится слово Помпея. Поняв это, Авгуров сделал то, чего никогда не делал прежде. Он взглянул на собственную руку. Облако приближалось. Вскоре оно накрыло весь город. Сирены уже не разрывали души, хотя и продолжали реветь надсадно, безнадёжно, не зная для кого.