Аннотация: Когда-то он был Богом. Но теперь у него не осталось ничего, кроме последнего желания - увидеть сына...
На поверхности небольшого озера мирно покоился желтый лист. По берегам, как клыки вымерших гигантов, застыли вросшие в землю каменные глыбы. Омытые недавним дождем, они еще влажно блестели в лучах рассвета. В водной глади озера отражались вершины гор - обманчиво близкие, в клубах запутавшихся облаков. Пологие склоны, поросшие выгоревшей травой, оживляли лишь кустики редких сиреневых цветков.
Вблизи природной чаши, наполненной прозрачной ледяной водой горных источников, было настолько тихо, что присутствие человека почти не ощущалось. Но тем не менее он был здесь. Присев на корточки, неотрывно смотрел на лист и думал о чем-то своем.
- Ты зря пришел сюда, Танаил.
Голос, в котором шелест листвы смешался с шумом горных рек, не удивил человека. Услышав свое имя, он вскинул голову, безошибочно найдя взглядом говорившего.
Облако, зацепившееся за вершину горы, приобрело вполне узнаваемые черты. Провалы глубоко посаженных глаз, намек на непримиримо сжатые губы - Танаилу не было смысла гадать, кто явился на встречу.
- Приветствую, Борх. А ты не изменился. Все так же не тратишь лишних слов на вступление.
- Уходи, - повторил голос. - И радуйся - я самый мирный из тех, кого ты предал. Другие бы воспользовались случаем и заперли тебя здесь навечно. В лучшем случае. Я же позволю уйти.
- Благородство у тебя в крови, - иронично хмыкнул Танаил. - Жаль, что оно не простирается дальше этих чертогов.
- Ты так уверен? - Облако-лицо потемнело в преддверии грозы. - Я был единственным, кто не стал тебя обвинять. Уже забыл?
Танаил зачерпнул в пригоршни ледяной воды. Жадно отхлебнул, чтобы прогнать усталость. Борх промолчал, не стал одергивать и напоминать, что вода живительного озера Вечности теперь не для него.
Правильно сделал.
- Поговорим? - предложил Танаил. - Без упреков и угроз. Как раньше.
- А ты еще помнишь, как это было? - в голосе Борха чувствовалась издевка.
- У человека память не так крепка, как у Богов, - глухо отозвался Танаил, - но да - я помню.
- Чего ты хочешь?
- Увидеть, каким вырос мой сын.
Последнее слово повисло в воздухе. А затем облако резко просветлело, тая на глазах.
Танаил терпеливо ждал. Он знал, что в этот миг Борх незаметно выскальзывает из своих покоев, чтобы лично преподать ему урок. Человеку не пристало требовать чего-либо от Богов. Даже если когда-то он сам был одним из них.
Поверхность озера растревожила мелкая рябь - будто кто-то мягко ступал по воде. Достигнув берега, Борх скинул маскировку. Укромный природный уголок наполнила звенящая тишина. Бог предусмотрительно укрыл его от посторонних взглядов.
- Зачем, Танаил? - спросил он так, словно они не прерывали разговор. - Ты не вспоминал о нем долгие годы, так что же изменилось теперь?
- Не вспоминал, чтобы защитить. Кто бы отказался кинуть камень в моего сына? Но ты назвал его своим, воспитал, как своего. Я не прошу вернуть мне Глена. Просто позволь увидеть. Век человека недолог. Я не могу умереть, так и не узнав, каким он стал.
- И что потом?
Во взгляде Борха Танаил прочел сожаление.
- Я уйду и больше не потревожу тебя. Даже когда смерть будет закрывать мне глаза.
Борх колебался. Отвернулся, чтобы ненароком не встретиться с ним взглядом.
- Я не могу, - наконец выдохнул он. - Слишком опасно.
- Придумай что-нибудь. Ты же всегда был самым ловким из нас. Прошу тебя, Борх. Прошу по-хорошему.
Уже немолодой Бог вскинул голову, наткнувшись на горящий взгляд Танаила.
- Ты еще отваживаешься угрожать мне? Будучи человеком? - Он явно был удивлен.
- Ты знаешь меня, Борх. Если я что-то решил, уже не отступлюсь. Костьми лягу, но добьюсь своего.
Бог отступил на шаг, в растерянности запустив руку в черные кудри. Кое-где уже проглядывала седина. Он старел. Конечно, не так быстро, как люди, но все же. Танаил мог бы позлорадствовать, что его былым собратьям так и не удалось подчинить себе время, но не стал.
- Ты всегда был упорным, - медленно проговорил Борх. - Приятно сознавать, что хоть что-то остается незыблемым.
- И что ты решил?
- Сначала ответь, на что готов пойти, чтобы увидеть сына?
- На все.
Борх покачал головой.
- Я ожидал этого. Хорошо, есть одна возможность. Но кто знает, вдруг она будет стоить тебе жизни. Готов заплатить такую цену?
- Я уже сказал.
- В день четырнадцатилетия Глен будет здесь, чтобы исполнить старый обычай.
- Испить воды из озера, - прошептал Танаил.
- Как все мы в свое время. И если ты не забыл - остальные тоже соберутся.
- Я приду.
Борх предостерегающе вскинул руку.
- Малейшая неосторожность, и ты выдашь себя. И тогда не избежать суда.
- Я приду, - повторил Танаил. - Хоть я и скрывался от ваших глаз все это время, виновным себя не чувствовал. Я поступил так, как должно.
- Ты вероломно убил одного из нас. Нарушил закон и поплатился за это. Но не раскаялся. Даже не попробовал искупить свою вину. Ты просто не оставил нам иного выхода.
- И вы готовы были наброситься на меня, как стая диких волков, - жестко усмехнулся Танаил.
- Это урок - горький и болезненный для всех нас. Но такого больше не должно произойти.
- Время покажет.
Танаил повернулся к Борху спиной. Медленно добрел до ближайшего валуна.
- Как стражи пропустили тебя? - крикнул вдогонку Борх.
- Спроси у них сам, - усмехнулся Танаил, опуская ладонь на шершавый камень.
Горы, окружающие небольшое озеро, растаяли, сменившись пустой проселочной дорогой и каменным столбом-указателем.
Здесь, вдали от чертогов Богов, еще властвовала ночь. Налетел ледяной ветер, когтями вцепился в выбеленные временем волосы Танаила, рванул с плеч ветхий плащ.
Усталый человек, когда-то бывший Богом, поглубже натянул на голову капюшон и сквозь поле, поросшее высокой травой, побрел к одинокому дереву. Там обернул вокруг себя плащ и, привалившись спиной к стволу, прикрыл глаза и задремал.
Ему снился День совершеннолетия в кругу семьи; неспешное соблюдение традиций на берегу озера, чьи воды утоляли жажду многих поколений Богов, даруя умиротворение и забирая усталость. Тогда они еще были одной семьей.
Воспоминания померкли. Танаил был уже стар, и время забирало у него самое ценное, что еще оставалось - память. Но почему только светлое, а не тот проклятый миг, когда он потерял все - любимую женщину, семью, себя? Этого он не знал.
Воображение услужливо дорисовало подзабытые детали: спокойную улыбку Борха, баюкающего на руках годовалого племянника; цепкие пальчики Глена, дергающего новоиспеченного дядю за волосы.
А потом идиллию, как хрупкое стекло, разбил громкий голос. Кровь широкой полосой запятнала пол, и улыбка Борха застыла.
Танаил обернулся всем телом, как зверь перед лицом опасности, и окаменел. Лигас, их младший брат и рок всей семьи, стоял в дверях. Из его глаз на них слепо взирало Безумие. Более не поддерживаемое, обезглавленное тело в измятом бело-красном одеянии упало на блестящие плиты. На тонких запястьях скорбно звянькнули золотые браслеты.
- Прими дар, дитя, дар материнского преклонения, - провозгласил Лигас и швырнул под ноги братьям отрубленную женскую голову.
Борх отступил, закрывая собой ребенка. Потрясение лишило его способности говорить. Глазами, полными ужаса, он мог только наблюдать, как Танаил опускается на колени перед смертной женщиной, поплатившейся жизнью за право стать матерью сына Бога.
Слипшиеся каштановые волосы закрыли лицо, и Танаил бережно отвел их в сторону.
- Эльга...
Полустон-полувздох вырвался из груди, когда он коснулся губами окровавленного лба.
- Что ты наделал, Лигас?
- Ты правильно сделал, что привел ее сюда. Полубог может стать Богом, только если будет разорвана его связь с земным миром. Для смертной такая жертва - великая честь.
Борх тихо выскользнул из комнаты, унося с собой ребенка. А навстречу ему уже спешили остальные.
Сквозь туман в голове Танаил слышал голоса. Дорм, Зельда, Ирго и Тила - его братья и сестры, его семья. Он не помнил, как сорвал с пояса кинжал, как распахнулась за спиной дверь, и Дорм, старший из них, перехватил его занесенную для удара руку.
- Не смей, брат.
Ледяной голос будто отрезвил Танаила, но ненадолго. Лезвие, выточенное изо льда озера Вечности, оцарапало ладонь Дорма и с хрустом вошло под ребра Лигаса. Безумие на миг еще жарче разгорелось в устремленных на него голубых глазах и вдруг потухло, как огонек, задутый порывом ветра.
- Из Вечности пришло, в Вечность и ушло, - хрипло произнес Тнаил принятую фразу прощания с душой. Даже если это душа Бога.
Лезвие окровавленным крошевом упало на пол. Далеко внизу мирная гладь озера заволновалась, готовясь заключить Лигаса во влажные объятия Вечности. Но вместо этого ее водами захлебнулся Танаил.
Когда он, отплевываясь, выполз на берег, семья уже ждала его. Танаил с трудом выпрямил спину. Холод судорогой сводил пальцы, крупной дрожью сотрясал все тело.
Борх, отводя глаза, подал шерстяной плащ и отошел в сторону.
Тяжелое молчание повисло в воздухе.
- Что ты наделал? - Статная русоволосая Тила сплела пальцы в замок. Ее гневный голос прозвучал как обвинение.
Танаил потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Ему показалось, или она действительно повторила его недавние слова? Но почему?
- Сестра, - он протянул к ней руку.
- Я не сестра тебе более.
- Но Эльга... Лигас...
Слова застревали в горле. Борх, незаметно оказавшийся за спинами остальных, спрятал лицо в ладонях.
- Раскайся... Танаил. - Вперед шагнул Дорм.
Собственное имя неприятно резануло слух. Дорм впервые не назвал его "братом".
- В чем? - еще не осознавая, что произошло, прохрипел он.
- Ты запятнал руки родной кровью. Перешагнул через один из немногих законов, которые мы чтили на протяжении многих веков.
- Я убил Безумие.
В глазах Тилы мелькнуло что-то неприятное. Танаил не ладил со второй сестрой, и сейчас это проявилось особенно четко.
Ее голос сочился ядом.
- Ты убил Бога. Обратил орудие, дарованное тебе, как одному их хранителей Вечности, против своих. За это озеро забрало у тебя клинок и сделало смертным.
Слова будто ударили его в самое сердце. Танаил покачнулся, только теперь осознав, отчего стоит здесь и дрожит от холода, кутаясь в плащ Борха.
- Я не мог иначе, - прошептал он. - Лигас убил Эльгу. Брат, ты же все видел!
Но Борх отвернулся, пряча глаза.
- Он всего лишь убил человека. Он не заслужил смерти.
- Раскайся. - Голос Дорма отзывался в ушах Танаила раскатами грома. - И мы попробуем сделать твою земную жизнь сносной.
- Я не чувствую за собой вины, - глухо произнес он.
Дорм сурово сдвинул брови.
-Не вынуждай нас... на крайние меры.
Борх побледнел. Испуганный взгляд заметался между братьями.
- Танаил, не надо... - умоляюще начал он.
Зельда величественным жестом положила ему руку на плечо и отрицательно покачала головой. Борх осекся и уставился в землю, понуро опустив плечи. Он никогда не шел против мнения семьи.
- Тогда мы будем судить тебя.
- Не вам выносить мне приговор.
Горное озеро холодом неотвратимости дохнуло в спину. Знакомые с детства каменные глыбы будто стали выше.
Танаил сделал несколько шагов навстречу Дорму.
- Что может значить суд для тех, кто с младенчества пестовал безумие Лигаса? Кто позволял ему травить людей, как животных? Вы называли это "охотой". Спокойно наблюдали за его кровавыми играми, хотя он был еще мальчишкой! И равнодушно отворачивались, когда я пытался этому помешать.
- Мы Боги. А ты забыл об этом, слишком увлекшись жизнью смертных. Теперь ты сможешь насладиться ею сполна. Если успеешь. - Был ответ.
Танаил коснулся спиной валуна. В словах брата была своя правда. Он слишком отдалился от семьи. Заигрался в смертного, чтобы стать ближе к Эльге. И вернулся в чертоги Богов, желая показать сына, поделиться радостью. Разве мог он знать, чем это обернется. Лигас казался таким тихим, и Танаил успокоился. Никто из семьи не предупредил его, что приступы безумия Литаса стали лишь еще страшнее и внезапнее.
Дорм вытащил из ножен клинок-близнец его собственного, уничтоженного пролитой кровью. Протянул ему.
- У тебя есть выбор. Пройди очищение.
Танаил покачал головой.
- Не так, брат. Для очищения душа должна быть спокойной и мысли - ясными. Ты знаешь это не хуже меня. Но главное - признание вины. А этого вам от меня не дождаться.
- Тогда тебя придется принести в жертву, чтобы душа Лигаса смогла вернуться к нам.
Молчавший доселе Ирго выдвинулся вперед вместе с Тилой. Зельда осталась на месте, но всем видом показывала, что готова в любой момент пресечь попытку Танаила к сопротивлению. Ему даже стало смешно. Похоже, семья еще не привыкла к тому, что он теперь смертный.
- Отец и мать не одобрили бы тебя. Они пожертвовали бессмертием Богов, чтобы продлить жизнь людям.
Дорм презрительно поджал губы.
- И напрасно. Но теперь я - глава семьи. А потому правом, дарованным мне озером Вечности... - Дорм не успел договорить.
Камень за спиной Танаила стал воздушным, как облако, и он провалился сквозь него. Тайная обитель Богов осталась где-то далеко. Он лежал на траве, мокрой от утренней росы, а над головой возвышался покосившийся столб-указатель.
Тот самый, что сегодня позволил ему вновь преступить границу чертогов Богов.
И как в первый раз, незримые стражи ничем не выдали себя. Танаил не знал, чем заслужил их милость. Путь, которым они отвели от него беду, похоже, давно не использовался. На дороге редко можно было встретить заблудившегося путника или повозку, запряженную усталыми лошадьми. И сейчас, тринадцать лет спустя, о ней едва ли помнил кто-то еще, кроме Танаила.
Он глубоко вдохнул прохладный воздух. Странно, но его больше не тянет к собственноручно выстроенному дому на окраине глухой деревни; к людям, среди которых он долгие годы укрывался от глаз семьи. Танаил устал. Его человеческая жизнь подходила к завершению, и на земле не осталось никого, способного его удержать.
Еще два дня. И юный Бог станет полноправным членом семьи. Нужно лишь подождать совсем немного.
Первые теплые лучи коснулись лица, защекотали в носу. Танаил чихнул и нехотя поднялся с земли. Старые кости ныли и просились к теплому очагу, мягкой постели. А душа рвалась к Эльге.
Тринадцать лет скитаний не прошли даром. И по сравнению с ним, почти стариком, Борх мало изменился. Всего несколько седых волос да в глазах что-то новое. Любовь, забота... Он был единственным, кто понимал Танаила лучше остальных, а потому смог найти спустя много лет. Но не выдал. Просто дал знать, что Глен в безопасности и что в новой семье он получает родительское тепло наравне с новым поколением Богов.
Губы сами собой растянулись в горькой усмешке.
Боги...
А что они сделали для людей? Их имена звучат скорее по укоренившейся привычке, нежели в мольбе или благодарности. С тех пор, как дар Бессмертия разбился на миллионы осколков; как смертельные хвори перестали опустошать целые поселения, а жизнь людей - затухать, едва начавшись, прошло уже много времени. Былые благодеяния стали забываться. Новые Боги не спешили осыпать людей милостью. Они жаждали поклонения и страха. И олицетворением его был Лигас - жестокий, безумный. Слепое орудие в руках Дорма и остальных.
Но Танаил так редко бывал в семье. Эльга заслонила для него мир, и когда пришло горькое осознание - было уже поздно.
Эти размышления не оставляли Танаила все два дня. Даже когда он в последний раз оглянулся на людей, с которыми прожил последние три года. Смутное беспокойство и доселе неизвестное, саднящее чувство вины, тревожили сердце. Танаил приблизился к каменному указателю. Коснулся ладонью трех высеченных символов. Но на этот раз чертоги Богов не откликнулись на призыв также быстро и легко, как раньше.
Казалось, долину заволокло мраком, и сквозь него вдали смутно виднелась блестящая гладь озера. Но ноги словно увязали в песке, и Танаил никак не мог до него добраться.
- Напрасные усилия.
Голос, прозвучавший за спиной, был одновременно чужим и знакомым. Наверное, потому, что таким он слышал его очень редко.
- Лигас.
Танаил развернулся лицом к темному силуэту. Под низко надвинутым капюшоном голубые глаза брата горели призрачным светом.
- Приветствую. Прости, что задержал здесь.
От силуэта веяло спокойствием. Размеренностью слов Лигас сейчас походил на Борха.
- Где я?
- На границе обители Богов и мира смертных. В вотчине стражей.
- Ты один из них. - Теперь Танаил многое понял.
- Клинок озера Вечности изгнал безумие и очистил мою душу. Но среди Богов мне не нашлось места. Я остался здесь - защищать и помогать. Возможно, этим я когда-нибудь заслужу забвение.
- Ты провел меня сквозь границу, - медленно проговорил Танаил. - В тот самый миг, когда Дорм уже занес клинок.
- Наверное, это было первое правильное решение, которое я принял. Жаль, не при жизни. Прости за смерть той женщины.
Танаил опустился на колени. Хотел коснуться края плаща Лигаса, но пальцы схватили лишь бесплотный мрак.
- Прости, что убил. Я был ослеплен гневом и болью.
- А я - безумием. Мы квиты, брат. А теперь иди. И не скрывайся больше.
Мрак потускнел. Долину расцветили приглушенные краски вечной осени. Обманчиво прозрачные воды озера скрывали огромную глубину.
Еще немного - и Танаил увидит сына.
У подножия дальнего склона задрожал воздух. Первым в долину шагнул Дорм. Под руку с ним, но на шаг позади, Тила - жена и родная сестра.
Танаил жадно вглядывался в лица семьи. За годы, проведенные вдали, они почти стерлись из памяти. А вот из юных Богов Танаил узнавал не многих.
Но кто же из них Глен? Неужели он не узнает собственного сына? Ему на помощь пришел Борх. Взял за руку вихрастого мальчишку в темно-красном одеянии.
Кажется, Дорм первым почувствовал чужое присутствие. Повернул голову, всматриваясь в берег.
Танаил прищурился, различив, как губы брата прошептали его имя. А затем просто ждал, когда семья сама приблизится к нему.
- Приветствую, - как совсем недавно Лигас, произнес Танаил.
- Ты все же решился показаться нам.
Дорм недобро сузил глаза. Время явно не сгладило былой враждебности.
- Только вот как тебе удалось пробраться сюда?
- Так ли это важно сейчас? - пожал плечами Танаил.
- Зачем? - Это уже Тила.
- Сегодня важный день. Я хотел быть здесь. И пройти очищение.
Все это время он не спускал глаз с Глена. Искал и не находил даже намека на черты Эльги. Принесенная жертва надежно разорвала связь между полубогом и смертной матерью. И все же это был его сын.
Дорм удивленно вздернул брови. Семья выглядела откровенно пораженной. Но не это волновало Танаила. Что знает о нем сын? О чем ему поведали, а что утаили? Танаил сам не понимал, чего страшится больше - жалости или равнодушия. Но когда Глен бросил на него отчаянный взгляд, это стало не важно. Губы мальчишки дрогнули. Он хотел что-то произнести, но не решался. Борх тут же нагнулся. Обняв его за плечи, что-то успокаивающе зашептал на ухо.
- Хорошо, твое право.
Дорм посторонился, уступая дорогу Борху. Тот разжал объятия, и Глен медленно прошел мимо Танаила. Встав у кромки воды, наклонился, зачерпнул в ладони ледяной воды и отпил.
Синяя гладь заволновалась, и лист, покоящийся на середине озера, плавно ушел на дно.
Свершилось. Юный Бог был признан долиной, а значит, и семьей. Теперь озеро Вечности должно даровать ему клинок из прозрачного льда - символ хранителя людской расы, незыблемости кругооборота жизни и смерти.
Танаил ждал. Ждала семья. Но раз за разом волны, нахлынув, отступали, не оставляя дара на берегу. И Танаил понял.
Преклонив колени перед озером, он погрузил руки в прозрачную воду, опустил голову в знак смирения. И озеро услышало его мольбу.
Из песка на поверхность выступили осколки его клинка. Танаил накрыл их ладонью и сжал, обагряя собственной кровью. А когда разжал кулак, лезвие стало целым.
Глен бережно принял клинок и, повинуясь взгляду, отошел, заняв место среди семьи.
Танаил не двигался. Лишь улыбался - впервые за многие годы.
Волны мягко ткнулись в колени, и сырая дымка окутала смертного.
На границе света и мрака Лигас резко вздернул голову. Души Богов звали его.