Аннотация: Новый кусь проды) Следующее обновление в воскресенье, 19.03))) Обратите внимание, в группе в ВК голосование, автор будет рад вашим вариантам)
Глава 9
Мара Шелестова
Я слушала монотонные гудки в трубке и злилась все больше. На кой черт Эли мобильник, если она никогда к нему не подходит?
Риторический вопрос, в общем-то.
- Можно побыстрее, - подалась я ближе к водителю. - Заплачу вдвое выше счетчика.
Водила попался понятливый и неразговорчивый, что меня более чем устраивало. Мужик просто кивнул и прибавил скорость.
Я продолжала пытаться дозвониться до Элистэ.
- Шелестова, - наконец-то прозвучал ее недовольный голос в трубке, - я смотрю, слово "нет" отсутствует в твоем активном словаре.
- Громова, я обычно люблю твои ехидные комментарии, но не сегодня. У меня, кажется, проблема.
- Излагай, - донеслось уже более напряженное.
- Ты не отправляла ко мне недавно некого Антона Измайлова? Высокий, русый, в очках, немного угловатый. Тонкие губы, нос немного с горбинкой, постоянно потирает большим и указательным пальцем на левой руке друг о друга, как будто солит что-то. Он доктор...
- Нет, - не дослушала девушка. - Таких не было. Я вообще к тебе никого не отправляла.
- Черт, - выругалась я, рассеянно разглядывая проезжающие мимо машины и пейзаж за окном. Еще минут десять - и отель. - У меня бесхозный, очень странный постоялец.
- В каком смысле "странный"? - насторожилась девушка.
- Во всех. Мне сейчас не совсем удобно говорить, но, возможно, понадобится твоя помощь.
- А ты не паникуешь раньше времени? - раздалось неуверенное. - Они ведь нередко и без меня к тебе приходят.
- Я очень надеюсь, что это так. Но... Он вчера "потерял" ключ. И я уверена почти на сто процентов, что сделал это специально.
- Глупость какая-то... Зачем?
- Сама не пойму пока, - потерла я кончик носа. - Ничего, кроме превращения в... ты сама знаешь кого, ему это не даст.
- Но браслет на нем, - пробормотала Эли.
- Да.
- То есть способность взаимодействовать с другими живыми существами осталась. Они могут его видеть, слышать.
- Да. Но из отеля он не отлучался, Кит проконтролировал. Так что это все равно бессмысленно. И ключ я нашла.
- Могу приехать, если надо, - переполошилась Эли.
- Не стоит, - покачала я головой. - Но за предложение спасибо.
- Как скажешь, - отозвалась Эли. - Держи меня в курсе и будь осторожнее. В городе хрень какая-то творится.
- В каком смысле? - нахмурилась я.
- Смертей много странных.
- Учту, но поговорим об этом потом.
- Как скажешь, - усмехнулась девушка. - Этот мир сгорит в огне, детка. И никто не хочет взять на себя вину , - пропела она перед тем, как отключиться.
Я фыркнула. Ведь может же петь почти приличные песни более чем приличным голосом. Но нет. Тянет ее на всякую муть.
Я бросила телефон в рюкзак, достала кошелек: мы почти подъехали к отелю.
Из машины я почти выскочила, добежала до парадной двери, влетела внутрь.
- Кит! - крикнула, хватая Крюгера, вылетевшего мне навстречу, за ошейник.
Панк появился из коридора первого этажа, плотно закрыл за собой дверь. На Ките красовались драные джинсы с цепями и металлическими клепками на швах и футболка с Prodigy, зеленый ирокез сегодня был каким-то особенно кислотным.
- Он сейчас помогает теть Розе на кухне, а до этого пробовал незаметно выскользнуть из "Калифорнии".
В голове лихорадочно завертелись мысли. План созрел моментально.
- Думаешь, Антон слышал, как я приехала? Как звала тебя?
- Нет. Теть Роза делает котлеты. На кухне шумит мясорубка, - махнул парень рукой в сторону дверей ресторана.
- Прекрасно, - улыбнулась я. - Не держи его. Будем ловить на живца.
- Мара... - покачал головой Кит.
- Господи, Кит, ты панк или четырнадцатилетняя ванилька? Где твой дух авантюризма?
- Мара, ванильки - это прошлый век, - весело заметил Костя, спускающийся по лестнице, за ним шагала такая же улыбающаяся Ксюха. Довольные моськи близнецов наводили на определенные мысли.
- И что это значит? - притворно нахмурилась я.
- Мы хотим с тобой, - просто пожал Костя плечами, незаметно от панка мне подмигнув. - Антон явно задумал какую-то пакость. Нам любопытно.
- Ну нет, - всплеснул руками здоровяк. - Вас я точно никуда не пущу.
- Почему это? - притворно нахмурилась Ксюха, наступая на Никиту.
Я подавила улыбку, подмигнула близнецам в ответ и начала незаметно отступать к двери. Крюгер держался рядом, все это время не издавая ни звука.
Ксенька и Костя полностью завладели вниманием бугая, а мне в это время удалось выскользнуть за дверь.
И уже через пять минут я выгоняла тачку Кита из гаража, а рядом, на переднем сидении, повизгивал от радости пес.
Сообщение от детворы пришло еще минут через десять: Антон вышел из отеля. А следом за этим пришло и смс от Кита с обещанием меня придушить, когда вернусь. В ответ я отправила смайлики и завела мотор, с интересом гадая, куда понесло нашего доктора.
Я тащилась за Антоном со скоростью мертвой черепахи до первой попавшейся заправки. Он снял с себя браслет сразу же, как только вышел на трассу. Шел быстро, но по сторонам не глядел, плетущуюся сзади меня не замечал.
На заправке доктор сперва какое-то время побродил между машин, заглядывая то в одну, то в другую, прежде чем определиться с выбором, а потом, найдя подходящую, проскользнул на заднее сидение.
Хозяин серебристого Range Rover вернулся еще через несколько минут, сел в машину и направился в сторону области.
Все чудесатее и чудесатее.
Мы ехали около часа. Крюгер то ли угомонился, то ли его укачало, но вел себя большую часть пути тихо и порядочно, даже слюни на обивку не пускал. За окном мелькали деревья, изредка попадались встречные машины, в динамиках надрывались, воя о несчастной неразделенной любви, очередные поющие трусы российской, прости господи, эстрады.
Мы проезжали повороты, съезды, какие-то деревеньки с покосившимися домиками, заброшенными участками и заросшими садами. Старые, давно покинутые хозяевами дачи и дома, потемневшие от времени заборы, выцветшая под дождями и снегами краска... Это тоска, почти такая же, как на железнодорожной пригородной станции в три утра, когда ветер тащит по асфальту пустые сигаретные пачки, целлофановые пакеты, окурки... И никогда вместе, всегда по отдельности. И они уныло шуршат, будто плачут или шепчут, или стонут. Пахнет вокруг мочой, кислым пивом, водкой. Если не повезет и рядом окажется бомж, к этим запахам примешивается и запах немытого тела, перегара, болезней и, конечно, креозота, которым пропитаны шпалы.
Романтика дорог, дери ее...
В том числе и такая. Убогая, тоскливая.
И домики эти, и деревеньки такие же, но тем не менее прекрасные. Каждая по отдельности и все вместе.
Я тряхнула головой, порылась в бардачке у Кита и выудила несколько дисков, вставила первый попавшийся и подпрыгнула на сидении, когда по барабанным перепонкам шарахнули первые аккорды I"m still standing.
Моя улыбка перешла в смех, а потом в не очень приличный хохот.
Вот тебе и панк, вот тебе и стереотипность мышления.
Обожаю Кита.
А Range Rover тем временем мелькнул левым поворотником и свернул на проселочную дорогу. Пришлось тоже поворачивать, хотя делать этого не хотелось абсолютно. Подвеска у тачки и так разбитая, а тут...
Я вздохнула, сбавила скорость и поплелась за внедорожником, сцепив зубы и старательно лавируя среди кочек и ям.
Видимо, от такой езды несчастного пса окончательно укачало, и Крюгер начал тихонько подвывать английскому сэру.
Почему-то совершенно некстати вспомнились незабвенные AC/DC и их Highway to hell. Вот уж точно, дорога в ад.
Еще через пятнадцать минут мы проехали указатель с совершенно ни о чем не говорящим мне названием "Солнцево" и снова повернули. На глаза начали попадаться рекламные баннеры, слева тянулась темной лентой какая-то небольшая речушка, справа виднелись дома, частные и многоэтажные.
Не деревня - городок.
А дороги все равно страшная дрянь.
Машина с Антоном внутри свернула во дворы, попетляла около трех минут по узким, извилистым улочкам и замерла у одного из подъездов. Антон просочился через заднюю дверь и так же, как и до этого, не оглядываясь зашагал по тротуару куда-то совершенно в противоположную от домов сторону.
Он шел, засунув руки в карманы, без браслета, не останавливаясь. Шел быстро и уверенно.
- Я возьму тебя с собой, - подняла я морду Крюгера, заставляя псину смотреть мне в глаза, - только если пообещаешь не тявкать, не бросаться на прохожих и оставаться рядом со мной. Договорились?
Пес моргнул, засопел.
- Я в тебе не сомневалась.
Мы выскочили из машины и поспешили за Антоном.
Странный постоялец продолжал шагать, ничего и никого вокруг не замечая. Редкие прохожие невольно уступали призраку дорогу, стараясь не столкнуться с ним, не задеть, обходили по широкой дуге. Обычная реакция на обычное привидение. А Измайлов уже вышел к частному сектору. Свернул с главной дороги, дошел почти до середины улицы и остановился, замер возле какой-то калитки. Мы с псом тоже остановились, скрывшись за обычной "буханкой" грязно-белого цвета. Антон постоял какое-то время напротив дома, заложив руки за спину и задумчиво разглядывая каменную постройку, а потом решительно шагнул за калитку, пересек двор, не реагируя на заливающуюся истеричным лаем дворняжку, и проскользнул сквозь дверь.
Я вышла из-за машины, тоже подошла к дому. Крюгер волчком крутился у моих ног, но молчал. Очень старательно молчал, хотя ему, несомненно, хотелось сказать несколько громких "гав" в ответ на заливистый лай собрата. Я практически видела напряжение на рыже-каштановой морде собаки.
- Вернемся домой - получишь целый ворох вкусняшек, - пообещала псу, рассеянно почесывая его за ухом.
Крюгер фыркнул мне в ладонь, ткнувшись в нее пару раз мокрым носом.
Зайти или не стоит?
Сквозь невысокий забор мне отлично было видно двор, сам дом, машину, стоящую у ворот. Чисто, аккуратно, по-домашнему. Забор явно красили по весне, за стареньким жигуленком следили, как раньше следили за единственной коровой, темное дерево колодца недавно покрыли слоем лака, на двух больших клумбах буйным цветом цвели чернобривцы и фиалки, с обратной стороны забора в старых разноцветных резиновых сапогах были посажены ромашки, настурции и клубника. Даже крыша будки сурового охранника была выкрашена в радостный желтый цвет. Почти идиллия, за исключением одного но.
В этом доме должны, просто обязаны были быть дети... Ребенок, хотя бы один. Маленький мальчик или девочка, внуки... Озорные, шумные, неугомонные, те, в которых "по двести грамм взрывчатки или даже полкило".
Это знание шарахнуло меня наотмашь, ударило по голове и сжало горло холодной рукой. Уверенность была абсолютно иррациональной, исключительно субъективной, но от этого не переставала оставаться до невозможного реальной.
Здесь должны быть дети... Должны...
Но их не было.
Ни мячика, ни трехколесного велосипеда, ни забытой лопатки, ни качелей... Ничего.
И как только я осознала это в полной мере, как только знание проникло в кровь, все краски, яркие цвета, оттенки, вся палитра словно покрылись пылью, стало холодно, ветер запах болотом.
Измайлов, какого хрена тебя сюда понесло? И... и как я смогу порвать твою нить, если она - действительно то, о чем я думаю? Как мне...
Из дома донесся крик, испуганный, истошный, очень громкий. Женский и мужской.
Чтоб тебя.
Я открыла калитку и бросилась к крыльцу.
- Можешь лаять, Крюгер, - бросила явно сдерживающемуся из последних сил псу. Он тут же залился громким искренним лаем, полным неподдельного собачьего облегчения и вдохновения.
Дверь оказалась незапертой. Я рванула ее на себя и ввалилась внутрь, оказавшись в небольшом коридоре. Шагнула в комнату слева. Замерла.
Слева у стены, закрывая все еще широкой спиной побледневшую и перепуганную насмерть женщину, стоял мужчина лет шестидесяти. С небольшой интеллигентной залысиной, седой аккуратной бородой, в очках. Левую руку он сжимал в кулак, правой стискивал ракетку для бадминтона. Напротив семейной пары, посреди гостиной, застыл придурок Антон, победно, надменно и как-то торжествующе смотря именно на мужчину.
Просто стоял. Просто смотрел.
На руке поблескивал браслет, делая его хоть и видимым, но все равно лишь призраком.
- Ну и какого хрена ты думаешь, ты делаешь? - прошипела я, хватая козла за руку и дергая на себя.
Идиот этого явно не ожидал, а поэтому чуть не свалился, зацепившись каблуками за складки ковра.
- Не волнуйтесь, пожалуйста...
Самая дебильная и банальная фраза, которую только можно произнести в подобной ситуации.
- ...он ничего вам не сделает.
Ни мужчина, ни женщина не отреагировали, продолжая смотреть на Антона, пытавшегося выдернуть руку из моей хватки.
- Выйди и жди меня во дворе, - отчеканила, глядя на призрака.
- Но...
- Вышел. Быстро, - процедила сквозь зубы, взглядом обещая придурку развоплотить его самостоятельно, если он не выполнит приказ.
Доктор гордо вскинул подбородок, посверлил меня еще несколько секунд обиженно-мрачным взглядом и все-таки направился к двери.
- Отойдешь от дома хоть на шаг, и собственная смерть покажется тебе раем, - бросила в спину, удаляющемуся мужику.
Семейная пара продолжала смотреть на то место, где еще минуту назад стоял призрак, не обращая на меня внимания. Я сделала несколько аккуратных шагов к ним, коснулась руки мужчины.
- Меня зовут Мара Шелестова, - постаралась поймать взгляд главы семейства, - давайте присядем и поговорим.
Никто из них даже не моргнул.
Придурок Измайлов.
Я снова попробовала привести пару в сознание, и снова у меня ничего не вышло. Мужчина даже с места не сдвинулся, женщина продолжала вжиматься в стену.
Ситуацию спас Крюгер. Пес негромко залаял, снова завертелся волчком, а потом начал облизывать руки.
Первым в себя пришел глава семьи, моргнул, нахмурился, медленно перевел на меня осознанный взгляд, внимательно оглядел, отступив на шаг и обнимая жену за талию.
- Кто вы такая? - пророкотал мужчина басом. Угрожающе, настойчиво, агрессивно.
- Мара Шелестова. И я виновата в том... что вы только что увидели. Точнее, кого. Давайте присядем, - провела рукой по волосам, настороженно поглядывая на хозяина дома.
Он кивнул, подтолкнул жену к дивану, сел сам, переплел их пальцы, левой рукой продолжая обнимать вторую половинку за плечи. Синие глаза смотрели напряженно и очень настороженно.
Я вздохнула, постаралась собраться с мыслями.
Крюгер уселся на задницу рядом с хозяйкой дома и положил морду ей на колени. Женщина, не задумываясь, даже не отдавая себе отчета, принялась гладить пса по голове.
- Вы не сошли с ума, это не шутка, не розыгрыш, не обман. Я не мошенница и не преступница и тоже не сумасшедшая, - начала, удерживая тяжелый взгляд мужчины. - Я хозяйка отеля. Единственного в своем роде. Отеля для оставшихся в нашем мире душ.
Я говорила и говорила, старалась объяснить. Семейная пара молчала. Тикали где-то в соседней комнате часы, продолжала гавкать на улице их собака. А я не понимала, как расценивать это молчание. Никаких вопросов, никаких возражений, обвинений, угроз вызвать милицию, попыток выставить свихнувшуюся тетку за дверь.
- Я еще раз прошу у вас прощения, - вздохнула я.
Женщина рывком поднялась, тряхнула головой и стремительно вышла из комнаты. Муж следом не пошел, остался сидеть на диване, уперев руки в колени.
- Простите, - снова извинилась, - но зачем к вам пришел Антон?
Я не могла не спросить. Измайлов не был их родственником абсолютно точно. Ни одной общей черты, ни капли горя, или сопереживания, или радости на лицах семейной пары.
- Пришел сказать, что он существует, - уголки губ мужчины приподнялись. - Я Вениаминов Владимир Яковлевич, профессор кафедры нейропсихологии в МГУ. Бывший куратор Измайлова, - доктор провел рукой по волосам точно так же, как и я чуть больше часа назад. Снял очки, протер, снова надел.
А я испытала одновременно и облегчение, и невероятную злость.
- Я...
- Да-да, - в комнате снова появилась жена Владимира Яковлевича, - извиняетесь, - хмыкнула женщина.
Она несла поднос с чашками, чайником и печеньем и изо всех сил старалась держаться, но пальцы слишком крепко сжимали ручки, а на руках все еще оставалась гусиная кожа.
- Меня зовут Вера Андреевна, - представилась женщина, ставя поднос на низкий столик сбоку и садясь на диван. - Какая интересная у вас работа, Мара, - улыбнулась жена профессора, разливая по чашкам чай.
Теперь настала моя очередь недоверчиво коситься на семейную пару.
- Видите ли, Мара, - иронично хмыкнул профессор, - в бытность свою студентом и моим аспирантом Антон Измайлов изо всех сил старался доказать мне существование потустороннего мира.
- Правильно понимаю, что не доказал?
- Правильно, - кивнул доктор. - Над ним потешалась вся кафедра.
Я вздохнула.
Вся кафедра - это сколько человек? Двести-триста? Больше?
Приплыли...
- Так он действительно... - начала Вера Андреевна, неопределенно мотнув головой в сторону открытой входной двери.
- Действительно, - скривилась я, не дав ей договорить, пытаясь понять, что со всем этим богатством мне теперь делать.
На какое-то время в комнате повисла задумчивая тишина. Я пила горячий чай маленькими глотками, Крюгер счастливо сопел, получая свою порцию любви и ласки от совершенно незнакомых людей, супружеская чета обдумывала произошедшее. Владимир Яковлевич сжал руку жены сразу же, как только женщина села рядом с ним, и все еще крепко ее держал.
"И в горе, и в радости"?..
Я рассматривала украдкой обоих, отмечая глубокие складочки у губ, небольшие синяки под глазами, простую "дачную" одежду, и два вопроса так и рвались с языка. Один вполне себе уместный, а вот второй... Второй из серии "не-твое-собачье-дело".
- Вы верите теперь? - спросила, нарушив молчание. Крюгер повернул ко мне вытянутую морду, дернул ушами, словно спрашивая: "Ты, что, совсем сдурела? Оставь людей в покое".
- Знаете, очень странное чувство, Мара, - поставил на стол свою чашку мужчина. - Я пытаюсь обдумать то, что случилось, но... Не могу. Все как... словно я какое-то дурацкое шоу смотрю по телевизору.
Я лишь кивнула и собралась задать другой вопрос, но меня опередила хозяйка дома.
- Как... как вы дотронулись до него?
Не напрягаясь.
- Это моя особенность, - пожала плечами. - Я прошу прощения, если лезу не в свое дело...
Да какое там "если"... Лезу, и не в свое.
- ...у вас есть внуки?
Оба подняли на меня глаза, у обоих губы сжались в тонкую линию, оба молчали какое-то время. Достаточно долгое, чтобы я перестала надеяться на ответ и тысячу раз пожалела о том, что рискнула спросить.
Я смотрела на супружескую пару и читала на их лицах старую боль, видела догорающие угольки надежды. Даже не угольки - искры.
Они сидели передо мной с прямыми спинами, напряженными плечами, держащиеся за руки и такие несчастные, что убежать хотелось. От чужого горя, особенно когда не можешь помочь, всегда хочется убежать, потому что острота собственного бессилия становится особенно реальной. Но я заставила себя сидеть, выдерживая эти взгляды, заставила ждать, когда же они скажут хоть слово.
Потому что я помочь могла. Возможно.
- Нет, Мара, у нас нет внуков, - рвано дернула головой Вера Андреевна, первой приходя в себя. - И, скорее всего, никогда не будет, по крайней мере, родных.
Неправда.
Это неправда. У них должны быть внуки.
Я украдкой еще раз оглядела обоих, прислушалась к себе и своим ощущениям, пока Вера Андреевна говорила.
Говорила и говорила.
Я прекрасно отдавала себе отчет, почему собралась помочь, прекрасно понимала, кого они мне напомнили.
Владимир Яковлевич молчал, кивал иногда, но по большому счету больше как-либо на слова жены не реагировал. Лицо словно закаменело, лишь глаза продолжали лихорадочно и ярко блестеть.
Я не стала ничего обещать, не стала объяснять, чем вызван мой интерес, не стала брать ни номера телефона, ни адреса их дочери. Допила свой чай, еще раз извинилась и собралась уходить.
Антон сидел на скамейке рядом с яблоней и бездумно разглядывал клумбу перед собой. У него хватило ума снять браслет, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания любопытных соседей.
- Измайлов, - позвала убогого, - иди сюда.
Супружеская пара стояла на крыльце, обнимая друг друга, пытаясь увидеть того, кто вломился к ним сегодня с такой поразительной наглостью.
Человеческий эгоизм все-таки бесконечен.
Антон подошел к крыльцу, замер возле ступенек, поколебался какое-то мгновение под моим испытующим взглядом, но все-таки поднялся.
- Браслет надень, - кивнула на руку, становясь так, чтобы по мере возможностей загородить бестолкового призрака.
Он снова поколебался несколько секунд, но просьбу все же выполнил, становясь видимым и слышимым теперь и для Вениаминовых.
Оба снова вздрогнули, стоило Измайлову проявиться окончательно.
- Извиняйся, чудовище, - процедила, оглядываясь по сторонам.
Антон издал какой-то неопределенный булькающий возглас, потоптался на месте, но все-таки выдавил из себя скупое "извините". Я тут же сорвала с его руки браслет, позвала Крюгера и направилась на выход. Хватит на сегодня. И с супружеской пары, и с меня тоже явно хватит.
Крюгер устроился на переднем сидении, чем заслужил мою безмолвную благодарность, спася от необходимости ехать рядом с Измайловым и выслушивать то, что он, возможно, собирался сказать. Не то чтобы я его не понимала, не то чтобы я его осуждала, но я просто устала от присутствия этого мужчины в собственной жизни. Сегодня его было много. Слишком много. А мне хотелось собраться с мыслями и разложить все по полочкам. Антон, скорее всего, занимался тем же, потому что на протяжении всего обратного пути к отелю попыток заговорить не делал, смотрел в окно и хранил молчание.
Вот и отлично.
Перед самым выездом от Вениаминовых я написала домашним сообщение, чтобы они не волновались, а по приезду обнаружила пустой отель. Кит взял мою раздолбайку и повез мелких и тетю Розу по магазинам.
Ключ Измайлову я вернула только в отеле, засунула в карман спортивного пиджака и развернулась в сторону кухни. Очень хотелось кофе и есть, да и Крюгеру я обещала вкусняшек. Пес действительно себя хорошо вел. Антон безмолвной тенью маячил где-то сзади.
Через час, сытая и довольная, я, сидя на барной стойке, кидала оттуда Крюгеру собачье печенье и лениво потягивала кофе, с улыбкой наблюдая за не верящим в свое счастье псом, глотающим лакомство не жуя. Антон стоял возле окна, опираясь плечом о стену. Я ждала, когда же у него хватит смелости заговорить.
- Я поступил правильно, - наконец-то отмер призрак. - Вениаминов игнорировал меня и насмехался все то время, что я пробыл аспирантом, а с его легкой руки и вся кафедра. Я был всеобщим посмешищем. Местным клоуном и сумасшедшим. Мое имя чуть ли нарицательным не стало.
Он говорил тихо, но твердо, прятал руки в карманах и не смотрел мне в глаза.
Стыдно. Измайлову все-таки было стыдно и по-прежнему обидно.
- С чего все началось? - склонила голову набок, бросая Крюгеру последнюю на сегодня печеньку.
- С того, что мне просто показалось, - взъерошил мужчина волосы.
Вопрос он понял правильно. Едва ли человек науки, тем более психологии, возьмется писать докторскую на подобную тему просто так. Должно было что-то случиться.
- А может и не показалось. У меня двоюродная сестра умерла четыре года назад. Мы не были особенно близки... Но да, она ни с кем не была особенно близка - тяжелый человек, непростой характер. Но общалась Лизка со мной чаще, чем с остальной семьей. Знала, что выслушаю всегда. Может и не помогу, но выслушаю, - Антон засунул руки в карманы, уставился в пол. - Я напился в тот вечер, когда ее увидел, страшно. Никогда столько не пил, а тут наклюкался до потери сознания.
- Повод был?
- Нет, - пожал мужчина плечами, очки съехали ему на самый кончик носа, но он, казалось, совсем этого не замечал. - Просто как-то навалилось все. Знаешь, - посмотрел Измайлов на меня исподлобья, - бывают такие дни, когда жизнь - дерьмо, все вокруг - дерьмо и ты сам - дерьмо.
- Знаю, - кивнула, криво усмехнувшись.
- Вот тот день был именно таким. В общем, я надрался тихо и так же тихо доплелся до дома. А там, во дворе, на качелях, увидел Лизку. Она раскачивалась и улыбалась, фонари горели, деревья шумели, где-то пиликала сигнализация, телек у бабы Ани, как всегда, орал. Я очень хорошо все это запомнил. И она... Лизка... на качелях сидела и улыбалась. На меня смотрела.
- Подошел?
- Попробовал, - вздохнул Антон. - Но я был пьян, ноги заплетались, перед глазами все плыло. Чуть не упал, пока пытался через ограждение перелезть. Знаешь, все еще не понимаю, зачем на детских площадках эти ограждения ставят. Сущий бред...
- Мы любим заборы, кажется, что так безопаснее, и никто не видит.
- В общем, когда я выпрямился, качели были пусты. Я постоял еще немного, пытаясь в себя прийти, а потом домой пошел, рухнул на кровать и отрубился. Я бы все списал на белую горячку, но Лизка приходила еще несколько раз. То в зеркале ее видел, то за столом моим сидела...
- Чего хотела, понял? - спросила, отпивая кофе - любимый латте с корицей и амаретто.
- Хотела, чтобы с матерью ее помирился. Постоянно фотку нашу общую из альбома доставала и передо мной клала. Дичь просто. Собственно, после этого все и завертелось. Я начал исследования проводить, эксперименты на себе ставил, таких же, как я, искал. Столько психов перевидал, не поверишь. Но попадались среди них такие же, как и я, которые действительно что-то видели. Я дальше полез в возможности мозга, пластичность психики, внушаемость и прочее, прочее, прочее. О тебе и о твоем отеле, кстати, от Соколовского узнал, помнишь такого?
- Помню, - кивнула.
У Соколовского два года назад умерла бабушка. Прекрасная бойкая жизнерадостная старушка. Одно ее огорчало - неустроенная личная жизнь внука. Всем миром устраивали.
Я улыбнулась.
- Ничего, на самом деле конкретного Влад не сказал, просто объяснил, что есть некое место и некий человек, который помогает... Я пробовал тебя найти, но ничего не вышло. А потом забыл просто, но список того, чего хочу, все-таки однажды составил. Тогда мне казалось это забавным. Мне тогда вообще многое казалось забавным, да и... сам, наверное, не до конца верил во все... Просто, знаешь, наконец-то в жизни появилось что-то новое, интересное, то, что меня действительно захватило.
- Знаю. Помирился? - спросила, допивая кофе.
- С кем?
- С теткой.
- Нет.
Идиот.
- А придется, - снова улыбнулась я, спрыгивая со стола.
- В смысле?
- Ну, ты же, надеюсь, не собираешься всей кафедре доказывать, что призраки существуют?
- Нет.
- Вениаминову ты уже все доказал, они еще долго в себя приходить будут, а значит, тебя здесь что-то другое держит. И я сильно сомневаюсь, что это тот самый список. Так что... Давай мириться с теткой.
- Она в Самаре, - пробормотал Антон, стаскивая очки.
- Номер телефона помнишь?
- Нет, на почте есть, к компу пустишь?
Я молча протянула Измайлову телефон.
- Почему сегодня ничего не сказал, зачем было устраивать это цирковое представление с потерей ключа? - задала очередной вопрос, пока Антон пытался войти в свою почту и найти там нужное письмо.
- А ты бы согласилась помочь? Я же видел твое ко мне отношение, - пробурчал он, как обиженный мальчишка.
- Согласилась бы, - вздохнула, проведя рукой по волосам. - Но сделала бы все не так, как ты. А если бы у них сердечный приступ случился? Измайлов! Ты хоть думал, чем вообще твоя инициатива могла закончиться?
- Думал, - снова пробурчал мужчина. - Пока во дворе сидел и тебя ждал. Клумбы эти рассматривал, цветы, двор... Поэтому и извинился в итоге.
Лучше поздно, чем никогда.
- Знаешь, не так там что-то. Очень не так.
- Знаю, - кивнула.
Антон протянул мобильник с уже набранным номером, но перехватил мою руку, сжал в своей. Он смотрел растерянно и испуганно, действительно как нашкодивший мальчишка. Очень не уверенный в себе, очень потерянный. Искал что-то в моем взгляде, в лице. Глаза за стеклами очков поблескивали, пальцы на моем запястье легко подрагивали.
Что, Измайлов, "sorry seems to be the hardest word"?
А придется помириться.
- Я не знаю, что ей говорить, - признался призрак. - Я вообще не уверен, что она в курсе, что я умер.
- Как это?
- Влада со всей семьей разругалась, не только со мной...
- Тем лучше, - пожала плечами. - Не надо будет ничего объяснять. Антон, - я перехватила мечущийся взгляд привидения, - просто скажи, что сожалеешь, скажи, что был неправ, даже если был прав, даже если она сделала что-то такое, за что не прощают. Просто послушай ее, дай выговориться, не осуждай, не заводись, не кипятись. Объясни, почему и насколько тебе было больно. Ты же лучше меня все это знаешь. Ты же психолог, Антон, не я.
- Но...
- Если не ради себя, то ради Лизы. И тетке твоей легче станет. Может, она с остальной семьей помирится.
Я нажала на кнопку и передала телефон приведению. Он неуверенно поднес телефон к уху, отвернулся к окну, расправил плечи и выпрямил спину.
Давай, Измайлов, я в тебя верю.
Похлопала себя по ноге, подзывая Крюгера, устроившегося под одним из столов, и мы вместе вышли из ресторана, оставляя Антона разбираться с его обидами самостоятельно.
Но стоило мне выйти в холл, как стон тут же сорвался с губ.
Передо мной стоял Ирзамир, капли падали с его плаща на паркет, хотя на улице светило солнце, развевались седые волосы от невидимого ветра, по-женски тонкие руки сжимали ручку зонта-трости.
- Отец передает тебе привет, - улыбнулся он. Мерзкая вышла улыбка: слишком много зубов.
- Пошел вон, - прошипела я, не в силах сдержаться. Прошипела натурально, как змея, обнажая собственные зубы в оскале, растягивая губы в тонкую линию. Все чувства и инстинкты тут же полезли наружу. Зашумела в ушах кровь.
- Как грубо, девочка, - протянул урод. - Где же твоя вежливость?
Я зажмурилась, выровняла дыхание, выпрямилась. У ноги скулил Крюгер, прижав к голове уши и поджав хвост.
- Ирз, проваливай. На любое твое предложение, на любой твой "совет", просьбу, приказ мой ответ останется прежним: нет
- Ничего не меняется, да, Мара? - снова улыбнулся нежданный гость.
- Ирз, не заставляй меня заставлять тебя, - отчеканила, готовясь действительно силой выставить старого знакомого.
Он поднял обе руки вверх.
- Я только посыльный, ты же знаешь, - легко пожал плечами мужчина, не реагируя на мой враждебный тон. - Он просил передать, чтобы ты не лезла не в свое дело, - уголки губ Ирзамира снова поползли вверх.
- Проваливай, - еще тверже повторила я, чувствуя, как с каждым мгновением раздражение становится все сильнее.
Нежеланный гость постоял еще несколько секунд, все так же насмешливо улыбаясь.
- До свидания, Мара, - наконец отвесил мужчина насмешливый поклон, развернулся и вышел, цокая зонтом-тростью и глухо стуча каблуками, начищенных до зеркального блеска ботинок.