Иов перезаряжал револьвер. Патронов осталось совсем чуть-чуть, на еще одну перезарядку. Потом - все. Но потом - это потом. А сейчас Иов старался успокоить себя, наслаждаясь процессом.
Он сидел, прижавшись спиной к стене. Облупившаяся краска сыпалась на него при малейшем движении тела, что создавало лишний шум. Иов же старался вести себя тише мыши. Малейшая ошибка могла привести к самому печальному результату. А такого результата он не хотел - он дал слово вернуться. Иначе как он выполнит обещание и напьется? Ему проставили десять бутылок, и такого выигрыша упустить он не мог. Так что хочешь не хочешь...
В коридоре раздался шум. Палая листва шелестела под ногами, успокаивающе так, мягко.
Был только один нюанс - в коридоре не было листьев.
Он глубоко вздохнул: стрелять будет на выдохе.
Шелест листьев приблизился. Его нашли.
Он выстрелил, не целясь, и сделал резкий кувырок вправо, уперся в угол.
Вовремя: туда, где он только что сидел, угодила черная тень. Раздался взрыв, наполнивший воздух запахом тления. Последовала еще одна тень, и еще одна. Если бы он не задержал дыхание, то просто задохнулся бы от вони.
Еще один кувырок, теперь - влево. И еще один. Он пальнул, еще раз, и еще. Целиться не требовалось - тварь была ровно напротив. Первые два выстрела заставили его покачнуться, а третий опрокинул: размозжил голову.
Ну, как, голову. Почти лысый череп, закачивавшийся пучком хлипких седых волос. Кожа с черепа давным-давно исчезла, наверное, еще до "первой смерти". Торс закрывал саван, такой же "свежий", как и черепушка.
Баньши лежала неподвижно. Новичок посчитал бы ее "дважды умершей", но Иов не был новичком. Иначе он давно бы сдох.
Он выстрелил прямо в череп, не меняя позы. Баньши содрогнулась, издав резкий крик. Черный сгусток, вырвавшийся из ее беззубого рта, ударил в потолок, вызвав облако пыли и содрогания стен коридора.
Еще один выстрел. Череп баньши раскололся, и саван вспыхнул черным пламенем. Иов прикрыл глаза ладонью: спасался от жара. Но он пропал так же быстро, как появился. Саван сгорел, а вместе с ним и тело баньши. Осталась только лишь черная пыль. Вот теперь она стала "дважды умершей". Можно было успокоиться.
Иов еще некоторое время сидел, прижавшись спиной к стене. Он слушал. Дом отвечал молчанием. Никаких шепотов, свиста, шелеста. Иов кивнул: дело сделано.
Он поднялся на ноги. Обошел - по стеночке - пепел, оставшийся от баньши. Все это время он держал остатки "дважды умершей" на мушке. Конечно, она сдохла - но мало ли? Небывалое бывает.
Сдирая высохшую краску со стен, он не сводил глаз с пепла. Он пятился, выставив левую руку, пока пальцы не уперлись в дверную ручку. Она отчаянно заскрипела, но механизм все-таки сработал. Иов всякий раз - многие годы подряд - мечтал, чтобы после такого движения полился бы солнечный свет. К сожалению, нет. Там, на улице, было еще темнее, чем здесь, в узком коридоре, в свете единственной масляной лампы.
Он не вышел даже - выпрыгнул на трухлявый деревянный помост.
Городок ответил ему молчанием. Разве что далекие шорохи...
Он прыгнул - и вовремя.
Там, где он мгновение назад стоял, разгорелось черное пламя. Выстрел. Еще выстрел. Только после этого Иов, занявший теперь позицию за трухлявой бочкой, глянул в ту сторону, откуда пришел черный огонь. А вот это был "свежак": кожа еще покрывала череп, плоть еще не успела сгнить. "Впервые умер" он недавно, еще не успел сожрать достаточно живых, чтобы возросла его сила. Это и спасало Иова: в ином случае первые же удар черного пламени его убил.
Иов щелкнул - и револьвер ответил щелчком. Патроны закончились. Времени перезаряжать не было.
Иов перекатился, что спасло ему жизнь: трухлявая бочка превратилась в горящую свечку в мгновение ока. Иов сорвал с пояса фляжку и со всей дури бросил в стену дома. "Впервые умерший" застыл на месте, реагируя на звук разбивающегося стекла. Фонтан белого пламени взметнулся вверх, задев его.
Такого рева Иов в жизни своей никогда не слышал! "Впервые умерший" ревел тысячей медведей, неловко стряхивая языки пламени, покрывшие его руки. Но белое пламя въедалось в гниющую плоть, сжирая урода. Отвлекшийся, тот не успел скрыться от выстрелов Иова. Перезаряженный револьвер грянул двумя выстрелами. Один разбил голову, второй - коленную чашечку. "Впервые умерший" упал, руки его били по воздуху, но хоть реветь перестал: нечем было. Наконец, пламя покрыло его полностью - от обрубка шеи до ботинок. Прошло несколько секунд, и гад "дважды умер".
Вновь воцарилась тишина. Иов поднялся на ноги. Он перезарядил револьвер, не глядя: во все глаза смотрел по сторонам, ожидая, с какой стороны придет опасность. Закончив перезарядку, он двигался короткими перебежками от дома к дому, приближаясь к городской площади. Здесь его ожидал сокровенный предмет поисков.
Почтовое отделение казалось давным-давно покинутым, хотя Иов знал: это совсем не так. Еще пару дней назад здесь кипела жизнь, точнее даже, "первая жизнь". Но она резко оборвалась. Что, впрочем, Иову было даже на руку.
Он прижался плечом к стенке колодца, разглядывая здание почты. Несколько минут прошло в ожидании. Никакого движения он в окнах двухэтажного здания не заметил, и счел возможным приблизиться.
Поднялся ветер. Иов тут же упал на землю, вглядываясь в окна. Ветер - один из признаков "впервые умерших". Он понюхал его. Нет, мертвечиной не пахнет. Ладно, можно двигаться.
На всякий случай, он пальнул в окно первого этажа, едва ступив на порог. Прижался к стене. Прислушался. Было тихо. Только после Иов набрался храбрости и распахнул двери пинком. Внутри - насколько мог увидеть Иов - никого не было. Зато какой бардак здесь царил! На полу в беспорядке валялись свертки и ящики, многие из которых были смяты или вовсе разломаны. Листы бумаги валялись то здесь, то там.
Иов осторожно - продолжая глядеть по сторонам - зашел внутрь. На его счастье, близилось полнолуние, так что можно было хоть что-то разглядеть. Он огляделся по сторонам: по углам висели лампы. Небольшое усилие, пара спичек, и вот уже света было вдосталь. Стойка отделяла дверь в служебное помещение. Иов приблизился. Удача! Замок висел, но закрыть его не успели. Едва удержавшись от того, чтобы потереть руки (дурацкая привычка - она трижды подводила), он распахнул дверь, прижался к стене. Тихо. Было все так же тихо. И хорошо.
Он заглянул в служебное помещение. По стеночке стояли многочисленные, темно-зеленые мешки. Все были запечатаны сургучом. В свете лампы сверкнула сталь: это Иов достал ножик, чтобы проверить содержимое мешков. Сделал небольшой надрез, под самой печатью. Засунул туда палец, вытащил - кожу покрывала серебристая пыль. Иов ухмыльнулся: его не обманули. Мешки были тяжелые, но какой же приятной была эта тяжесть!
Он перетащил их, все девять, один за другим, к дверям. Позволил себе перевести дух, отдохнуть. Ноги подрагивали: беготня далась ему нелегко. Он прикидывал, что же делать. Сбегать за фургоном? Или, наоборот, перенести мешки к фургону? Чтобы бросить их, речи не шло. Иначе зачем было так стараться, рисковать жизнью! Тратить патроны, наконец!
Вздохнул. И почувствовал запах тления в воздухе. Тут же он плюхнулся на корточки, прижался к стене и выглянул в окно.
В свете полной луны легко можно было разглядеть приближавшиеся тени. Двигались они медленно и бесшумно. Иов мечтал, чтобы это были обычные люди, такие же искатели, как он. Но нет: можно было увидеть, как эти волочат ноги или причудливым образом выгибают руки. Наметанный глаз легко различал в них "впервые умерших".
Иов только и делал, что считал. Одиннадцать. Пятнадцать. Двадцать. Двадцать пять... Итак, двадцать пять.
Правая щека задергалась. Патронов на всех не могло хватить. Значит, оставалось только одно. Иову было жаль, очень жаль, но поделать нечего. Со злости он даже крикнул:
- Ну, придите и возьмите меня, уроды! - и откатился в сторону.
Тут же стена приняла на себя удары. К счастью, не загорелась. На этом удача Иова закончилась: замелькали вспышки черного пламени, обдавая его жаром. Дерево держалось: строители толково его обработали! На зависть! Но оно могло вспыхнуть в любой момент, ведь защита не могла быть абсолютной.
Иов подполз к надрезанному мешку и запустил внутрь пятерню, захватив здоровенную горсть серебристого вещества.
Он принялся шептать слова, стараясь не обращать внимание на бьющие по зданию почты удары. Но вот черное пламя ворвалось внутрь и ударило рядом с виском Иова. Ждать больше было нельзя. Крякнув, он показался в проеме двери.
"Впервые умершие" были так близко, что легко можно было разглядеть их лица. У кого-то - едва тронутые тлением, у иных - лишенные малейшего кусочка кожи черепа. Хуже всего были те, кто уже давно "походил", но чья плоть еще сгнила до конца. Даже у Иова комок подкатил к горлу.
В пустых глазницах плясало черное пламя. Удары прекратились: "впервые умершие" почуяли, что Иов почти у них в руках. Они желали насладиться его страданиями, точно так же, как наслаждались смертью жителей городка.
Иов и "впервые умершие" замерли, глядя друг на друга.
Но вдруг - Иов улыбнулся.
- Гори! - выкрикнул он, и выбросил руку вперед так быстро, как только мог.
Серебристая пыль устремилась вперед, подхваченная внезапно окрепшим (и дувшим изнутри домика!) ветром. "Впервые умершие" застыли, а затем огласили погибший городок диким воем. Но ничего поделать они уже не могли.
Раздался взрыв: разом вспыхнули десятки факелов, покрывшие "впервые умерших". Они забегали, оглашая воздух еще более страшными воплями. Но один продолжал переть на Иова. И этот один не был покрыт пламенем.
Иов сглотнул - и сделал выстрел. Он был уверен, что попал. Но "впервые умерший" продолжал переть на него.
- Гори! - он снова запустил руку в мешок. - Гори!
Бесценный порошок, едва попав на тело "впервые умершего", загорелся белым пламенем. И невероятный по силе вопль стал музыкой для ушей Иова.
Горели твари долго, очень долго. Зато когда пепел покрыл городскую площадь, Иов позволил себе засмеяться. Смеялся он долго, едва не забившись в истерике.
Он снова выжил. Пора было убираться.
В лучах встававшего солнца легко можно было разглядеть быстро удалявшийся от города фургон. А вот взгляд внимательных, кроваво-красных глаз тогда никто не мог заметить. Иов еще не знал, насколько большой ошибкой стало решение сунуться в этот город. Очень большой ошибкой, которая дорога стоила для него и всего мира.