Аннотация: Не будь я вампиром, я бы, несомненно, получал высшее наслаждение, думая о Вечности. Но я - вампир. Поэтому я просто думал.Я искал личины Вечности, но не находил ни одной.
Вампир
Он знал, что через час наступит рассвет, и его тело рассыпется в прах, но в глазах его не было ни ожидания, ни страха. Он помнил каждый миг своей жизни, и теперь твердо знал, что это был путь в никуда. Перед его затуманенным взором вставали картины недолгого счастья, но все они казались чужими.
Что заставляет вампира покончить с собой? Людские слабости чужды ему, он не знает ни вины, ни любви. Что мешает вампиру жить свою вечность и вечно наслаждаться жизнью? В тот день Майкл ответил: "Я подумал: зачем жить, если не для чего жить?" Майкл знал истину: в этом мире всегда должно быть что-то, что привязывает к жизни. Нужна любовь. Хотя бы любовь к закатам и рассветам, любовь к луне на черном небе. Когда же есть разум и нет привязанностей, возникает вопрос: "Какого черта я прозябаю здесь?" И сам рождается ответ: "Меня ничто здесь не держит". Майкл знал это. Он знал, что жизнь его пуста, но прошло не одно столетие, прежде чем родилось понимание... Жизнь... Это сложная вещь. Если кто-нибудь когда-нибудь разрешит загадку бытия, я назову его мудрейшим из людей.
Меня зовут Жорж. Я вампир. Здесь вы сможете прочесть заметы моего ума. Но здесь же я расскажу вам историю о себе. Мне будет проще разобраться в собственных проблемах, если я изложу их на бумаге. Потом я выкину эту тетрадь, и вы прочтете ее, подняв с тротуара или шоссе - не важно, - но я буду уже далеко.
Мне было 18 лет отроду, и я готовился вступить в армию. И вдруг...
Был жаркий летний день. Я шел по улице Сент-Клер и думал о том, где найти диск... одной группы. Безлюдная улочка в час фиесты плавилась под солнцем, но мне не было до этого дела. Навстречу мне двигался еще один человек. Он был одет не по погоде: черные брюки, черные ботинки, черная рубашка, черный плащ, черная шляпа. Меня не тревожила эта персона и даже не смешила. Но человек поздоровался со мной, прикоснувшись пальцами к полям шляпы:
- Добрый день, мистер Жорж, - проговорил незнакомец.
- Привет... А мы знакомы?
И он ответил очень странно: "Конечно, ведь я - твое искушение".
Он укусил меня, сделав вампиром. Он выпил почти всю мою кровь, так что я потерял сознание, и, пока не завершилось превращение, перенес меня в свое логово. Когда я очнулся, он дал мне крови. Это было страшное ощущение, но я, как ни странно, не был удивлен и точно знал, что происходит.
Увы, мне вскоре пришлось разочароваться в новом своем облике... Я получил бессмертие, но платил за него высокую цену: убивать и не знать насыщения, мерзнуть и знать, что не согреюсь, не спать и вечно чувствовать усталость. Было и нечто похуже: я потерял привязанности. Места, люди, явления, события, книги, фильмы, музыка - всё потеряло значение. Но я не плакал: вампиры не плачут. Чувства не знакомы им.
Мой создатель, Илларион, был историком. Он искал истоки вампиризма и способ приравнять людей и вампиров. Он даже изобрел мазь, дающую вампиру возможность ходить под лучами солнца. Но гораздо больше его интересовала религия. Христос и Сатана занимали всё воображение маэстро. Он жил с ними. И это утомляло. Я оборвал его жизнь и не счел нужным даже попрощаться. Я знаю: вам это кажется диким. Правда в том, что вампир - дикий зверь, нет - тупое огромное насекомое. Мы убиваем так же легко, как дышим.
Убив своего учителя, я отправился на охоту. За две недели маэстро все-таки научил меня кое-чему. На этот раз жертвой стала молоденькая блондиночка: мне показалось, что у нее сытная и хорошая кровь. Я ошибался, но это не главное. Главное то, что я впервые встретил ЕГО. Я допивал кровь, и заметил чью-то тень. Поднял голову.
- Здравствуй, Жорж, - проговорил тихим и спокойным голосом незнакомец.
- Откуда вы меня знаете?
- Я не знаю тебя, - улыбнулся тот. - Твое имя и вся твоя жизнь - в твоей голове.
- Вы прочли мои мысли?
- Конечно. Прощай.
Он кивнул мне и исчез. Я подумал, что это был мираж. Дальше жизнь пошла в прежнем ключе: усталость и охота, гроб от рассвета до заката, холод и кутанье в черный плащ... Я забрал плащ у маэстро.
Однажды я выпил, примерно, адский котел крови. Не от сытости, а от усталости я перестал убивать. Потому же я забрался в укромный угол и стал думать о Вечности: "Подумать только, ведь мне дана вечность! Это же высшее наслаждение. Я буду жить вечно". Так и подобно этому я думал очень долго, и только приближение рассвета заставило меня скрыться в гроб. Там я продолжил прерванный ход мыслей. Когда же я понял, что гроб перестал нагреваться и давно остыл, я вылез наружу. В углу, на гробе маэстро, сидел незнакомец, которого я встретил в тот день, когда убил Иллариона.
- Кто ты?.. Что ты?.. Зачем ты здесь?
- Эти вопросы ты должен задать себе, - ответил незнакомец спокойно.
- Я знаю, кто я. Кто ты?
- Подумай...
Я подумал, но это ни к чему не привело.
- Ты не можешь прочесть мои мысли? - спросил незнакомец. - Не можешь... Это значит, что ты ничто передо мной.
- О чем ты?
Я хотел уничтожить его, но что-то мешало.
- Да так... Ни о чем...
- Как твое имя? - спросил я требовательно и зло.
- Михаил, - ответил он спокойно. - Можно Майкл. Тебе ведь так привычней. До встречи.
Он исчез прежде, чем я успел раскрыть рот. Он исчез... но я знал, что мы еще встретимся. Так и случилось. В ту же ночь я увидел его в баре "Койот". Подошел к нему:
- Привет.
- Добрый вечер, - ответил Майкл.
- Ты пьешь? - спросил я, указывая на стакан в его руках.
- Пью, - ответил Майкл и пригласил садиться рядом.
Я сел. Тогда он сказал:
- Ты веришь, что тебе дана Вечность?
- Да, верю.
- Я тоже так думал когда-то. Попробуй не есть этой ночью, не пить. Тогда Вечность по-прежнему будет твоей?
Я попробовал. О! Я не знаю еще больших мучений. Это было ужасно настолько, что я потерял сознание. Меня разбудил Майкл, влив в мой рот немного крови. Я открыл глаза и осмотрелся. В руках мессира я увидел бутыль с кровью на горлышке, потянулся к ней, но Майкл убрал сосуд.
- Нет, - ответил он на мой взгляд. - Наесться можно только каплей.
Я прислушался к себе... Я впервые за много дней чувствовал сытость.
- Это особая кровь?
- Нет, - ответил мессир, - самая обычная. Просто теперь ты знаешь, что такое настоящий голод.
- Почему Вы пришли ко мне?
- Я не приходил. В нашу первую встречу я просто шел мимо...
- А во вторую? - перебил я, и мессир посмотрел с укором.
- Не перебивай, - попросил Майкл. - Во вторую встречу... Ты заинтересовал меня. Я хочу проститься с жизнью через тебя.
- Что вы имеете в виду? - как будто испугался я.
- Я хочу заразить тебя своей болезнью.
- Какой? Вампиры не болеют.
- Я хочу, чтобы ты начал думать. На твоем месте мог оказаться кто угодно. Просто ты мне встретился раньше.
- Приятно слышать, - огрызнулся я. Мессир снисходительно улыбнулся. - Вы что, хотите убить себя?
- Нам еще рано говорить об этом.
- Почему?
- Пошли. Я хочу тебе что-то показать.
- А я не хочу.
- Что же ты хочешь?
Я задумался. В сущности, делать мне было нечего. Я решил, что, если Майкл мне наскучит, я всегда смогу убить его. И мы вышли из квартиры.
Мы шли по темным улицам, залитым неоновым светом. Еще у подъезда моего дома мессир проговорил: "У твоего учителя был хороший гроб. Был, потому что учителя более нет. Как было его имя?"
- Илларион. Можете гроб оставить себе.
- Мне он ни к чему, - улыбнулся Майкл. - А тебе лучше спать в нем.
- Почему это?
- Поймешь, когда поспишь хотя бы ночь.
- Откуда вы знаете?
- Я сделал логический вывод.
Дальше мы шли молча. И шли очень долго, так что простой человек устал бы. Наконец, мы вышли на мост. Да, как во всех романтических бреднях: ночь, мост и два силуэта на нем.
- Что ты ощущаешь? - спросил Майкл, взглядом указывая на реку.
- Ветер, - ответил я, как будто на зло учителю.
- Цени это. Ибо так будет не всегда.
- Почему?
- Потому что все в этом мире меняется.
- Сколько вам лет?
- Разве это важно?.. Ты и сам прекрасно знаешь, что всё меняется.
Я задумался и понял, что действительно давно это знаю. Я посмотрел на реку, потом на город, но не увидел ничего интересного. Потом же я посмотрел на мессира, к?к он смотрел на реку... Такой взгляд рисуют божьей матери, когда она сидит с младенцем Иисусом. Умиление, спокойствие, дума... И я другими глазами посмотрел на реку. Я увидел, как электрический свет скользит и прыгает на крохотных волнах и как Луна то рассыпается на сотни маленьких сверкающих частиц, то вновь собирается воедино на тех же черных волнах. Это было как гипноз, и я без единой мысли уставился на воду.
- Что ты чувствуешь? - проговорил в это время мессир.
- Ничего, - ответил я и посмотрел на учителя, ожидая, что он сейчас рассердится, но он сказал очень тихо и грустно: "Я тоже".
- Вам не нравится? - спросил я, взглядом указывая на реку.
- Не нравится, - ответил Майкл.
И мы вновь следили за волнами. Я наблюдал за сменой тьмы и света.
- Свет порождает тьму, а тьма порождает свет, - проговорил мой учитель, не отрывая взгляда от реки. - Наверное, так было всегда и будет еще долго после нас.
- Кого "нас"?
- Нас всех.
Мы долго в молчании стояли над рекой, и только мерный плеск воды, смешиваясь с тихим ропотом города, нарушал тишину. А после мы пешком, как обычные люди, вернулись в мой дом. Я улегся в свой гроб, и учитель накрыл меня крышкой, как мать укрывает ребенка одеялом.
- Покойного дня, - пожелал мне Майкл, и я услышал, как он уходит.
На следующую ночь я не нашел учителя в своем доме. Я не знал, где его можно искать, и просто побрел по городу. Не было мессира ни в "Койоте", ни в магазине "Кошмар". Я нигде не мог найти мессира. Я решил, что он избегает меня, и сел на скамью в парке, отказываясь от поисков. Через минуту Майкл подсел ко мне.
- Добрый вечер, - сказал он, и по его тону я понял, что он не случайно пришел сюда, в этот парк.
- Добрый вечер. Я искал Вас.
- Я знаю. Я придумал интересную вещь.
- Какую?
- Я сделаю тебя сильным вампиром.
- А как? - Мне очень хотелось стать сильным.
- Мощь вампира - в его мудрости.
- Мудрости?! - Мне совсем не хотелось зубрить.
- Мудрость - в осознании, никак не в количестве фактов. Пошли.
И мы всю ночь ходили по городу, наблюдая людей. Можно было открыть множество закономерностей, и я открыл их. Люди проходили передо мной, как огромная река. Их характеры, страхи и надежды мелькали передо мной на несколько секунд, иногда - минут и вместе составляли сложный узор, похожий на тот, в который ложились осколки вчерашней луны. Учитель обращал мое внимание то на одних, то на других людей. Вскоре я и сам научился выделять тех, на кого стоит обратить внимание. Мы наблюдали за пешеходами и водителями и пассажирами, заглядывали в окна домов, магазинов, кафе, иногда задерживались то на перекрестке, то у бензоколонки, иногда шли в толпе, подчиняясь ее течению. Довольно часто учитель останавливался и говорил с людьми. К концу ночи я понял, что Майкл знает город и многих его жителей как свои пять пальцев.
- Откуда Вы так хорошо знаете город? Вы знакомы со всеми этими людьми, с которыми заговаривали?
- Я живу в этом городе уже очень давно, по человеческим меркам. С этими людьми я действительно знаком.
- Откуда? Зачем?
- Странные вопросы, ты не думаешь?
- Зачем вампиру знаться с людьми?
- Говорить можно не только с людьми, но даже с деревьями. Жорж, ты думаешь, что вампиры - сверхлюди?
- Я думал так.
- Ты ошибался.
Мы прошли к моему дому и поднялись на этаж. Я пригласил Майкла остаться, и он, поспорив, согласился. Майкл каждое свое убеждение стремился подчинить логике, старался не делать нецелесообразных вещей. В эту ночь он лег в гроб Иллариона. Перед тем, как лечь, он долго сидел на крышке и думал о чем-то. Мне показалось, что он колеблется.
- Что-то не так?
- Всё так, как есть, - ответил учитель, пожелал мне покойного дня и лег в гроб.
Весь долгий день я рассуждал о людях. Что их беспокоит, чем они живут. Думая об этом, я осознал, что жизнь вампиров, в сущности, пуста. Еда и бег от солнца - вот все, что заботит вампира... и желание не быть убитым. Этим трем целям посвящена Вечность. У людей времени гораздо меньше, а целей - больше. Каждый день они хотят больше, чем я буду хотеть за всю мою жизнь вампиром. Делает ли это их слабыми? Мне кажется, это просто делает их жизнь интересней. Не следует ли из этого, что Вечность дается вампирам на скуку? Но я заметил, что не испытываю скуки, томления или тоски. Впрочем, я заметил, что и радости не испытывал с тех пор, как стал вампиром... Ко всему безразличен, ко всему равнодушен, идет вампир вечно. Какой же смысл в бессмертии, если не получаешь от него наслаждения, вообще ни от чего не получаешь наслаждения? От таких мыслей я перевернулся в гробу и довольно сильно ударился о крышку. Потому что я испугался. Страх - вот все, что осталось во мне от человека. Даже не страх, а инстинкт самосохранения. Сработал предохранитель, и я не захотел больше думать о том, о чем думал. Потому что если нет смысла в том, чтобы владеть Вечностью, то нет, значит, смысла в бессмертии и в том, чтобы жить.
Так прошел день. Я начинал понимать, что мышление - самая страшная болезнь для вампира. Спокоен всегда только тот, кто не думает и не знает, что с ним что-то не так. А я был уже заражен. Излечения же пока никто не придумал.
- Добрый вечер, Жорж, - "разбудил" меня Майкл. Он снял с моего гроба крышку и сел на его край, внимательно глядя на меня.
- Это ужасно, - практически простонал я, схватившись за голову.
- Что с тобой? Ты болен?
- Да! - закричал я и выскочил из гроба. При этом я споткнулся о крышку, оставленную Майклом на полу, и с трудом удержал равновесие.
- Это двойственное состояние, - проговорил учитель, поворачиваясь ко мне. - Мысли повергают в панику и могут привести к самоубийству, но только мыслящий вампир силен. Что бы ты выбрал: слабость или мысли?
- Слабость, - выпалил я.
И Мессир встал. "Хорошо, - сказал он. - Тогда я оставлю тебя. Может, ты и не избавишься от рассуждений окончательно, но, по крайней мере, ты сможешь их умалить настолько, чтобы они не мешали тебе жить". Он не спеша пересек комнату, подошел к двери, медленно открыл ее, вышел и тихо прикрыл за собой дверь. "Подожди!" - закричал я и бросился за мессиром. Но его уже не было ни в коридоре, ни на улице. Мне оставалось рвать на себе волосы. Я попытался найти его мысленно, но в голове у меня был такой разброд, что я и себя не нашел бы. И все же вампиры не знают ни жалости, ни сожаления. Только очень хотелось найти опору в бездне философии. Опорой этой был Майкл. Он подсказывал, как жить и думать, чтобы не сойти с ума и стать сильнее. Теперь я брел по городу и понимал всю свою беззащитность. Такому вампиру, как Майкл, ничего не стоит убить меня одним мановением ока. Но даже страх может утомить, и я начал оглядываться по сторонам.
В ту пору я даже не подозревал, что это были мои первые самостоятельные шаги, я был как птенец, впервые вылетевший из гнезда. Конечно, родитель был поблизости, но я этого не знал. Я не думал о том, зачем вампиру жизнь, и только наблюдал. Я заметил, наконец, что люди странно на меня косятся, и посмотрел на свое отражение в витрине. Я производил впечатление наркомана, который либо только что укололся, либо искал дозу. Этому существу не было еще девятнадцати, но выглядело оно так, словно ему скоро сотня. Нет, не было седины, но впалые щеки, сухая бледная кожа, похожая на бумажную, провалившиеся безжизненные глаза, все черты обострены, как у мертвеца. Руки, и те стали костлявыми, как у Смерти. Волосы, не мытые уже месяц, грязными сосульками облепили лоб. Так не годилось. Все-таки я жив... "Надо хоть вид сделать, что я живу, а не существую, прозябаю", - промелькнуло в глубине сознания. Я вернулся домой и привел свой вид в порядок, насколько мог. Потом я вспомнил, что Майкл пил что-то спиртное. "Почему я бледен и худ? - думал я. - Я получаю кровь, но, похоже, она не достаточно питательна... К тому же, она очень быстро остывает"... Из курса биологии я помнил, что у кровососущих исчезает пищеварительная система. "Значит, мой желудок, скорее всего, не работает так, как у обычных людей". И у меня оставалось два выхода: пить кровь сытых людей или пить жидкость, в которой растворены необходимые питательные вещества, в дополнение к крови. По внешнему виду людей трудно определить, сыты ли они. К тому же, на улице они почти всегда голодны. Поэтому я выбрал второй выход. Но где брать такую жидкость? Я решил: витамины можно брать из соков, жиры, белки и углеводы - из молока. "Это будет тяжелая пища, но лучше так, чем ползать зомбеобразным червем". Для продуктов нужны были деньги. "Их можно брать у тех, кого я убиваю". И тут я осознал: убийц всегда разыскивает полиция... Конечно, вампир движется так быстро, что о свидетелях не может быть и речи. Конечно, я убивал всегда в безлюдных местах... Но... Я вспомнил выпитый "адский котел крови"... Нужно было уходить из города. И не повторять ошибок...
Я увидел мир иначе, как и на мосту, но теперь мессира не было рядом... Я увидел, как люди, словно муравьи, копошатся в своих городах и странах. Я почувствовал, осознал, что не принадлежу этому муравьиному царству, что я стою где-то в стороне и равнодушно созерцаю эту картину. Я увидел, как скользит и прыгает по головам и спинам людей свет луны и солнца. Я увидел, как монотонно плещется человеческая река. Это было как гипноз, и я долгую минуту простоял, вспоминая, как свет в этой реке сменял тьму, а тьма сменяла свет.
Так, незаметно, прошел день. Ночью же, встав из гроба, я подумал: "Зачем мне уходить из города? Будет слишком сложно везти гроб". Достаточно было просто найти другое, более уединенное убежище. А здесь, в монолитке, было слишком много свидетелей. "Переехать" я мог либо в заброшенное здание, либо в частный пригородный домик. Сначала я выбрал второе, потому что заброшенные дома часто посещают дети и бродяги, а вампиру нужен укромный угол. Но снять домик слишком проблематично: нужно довольно много денег, которых у меня не было, нужно договариваться об аренде, что делается, если вы только не миллиардер, днем, а вампиры не переносят дневного света. Кстати, я до сих пор не уяснил себе почему.
Поэтому я должен был выбрать первое решение. "Кроме того, - подумал я, - в заброшенных домах бывают крепко запертые чердаки и подвалы, куда не проникнут ни дети, ни бродяги". Лучше был бы, конечно, чердак: оттуда можно спрыгнуть сразу на улицу и не лезть через люк, туда я мог бы пробраться через окно и не ломать замка, а потом заставить вход изнутри шкафом. К тому же, на чердаке меньше сырости. Все это додумывал я, уже кружа по городу в поисках убежища. Найти его оказалось очень сложно. Хотя в фильмах и часто показывают пустующие дома, но в действительности их не так уж много. Наконец я все-таки нашел, что искал. На окраине города стоял ряд заброшенных двухэтажных домов. У них все было на месте: и разбитые стекла, и облезлые грязные стены, и мох, и старые деревья вокруг... У этих домов, скорее всего, текли крыши. Но в любом случае, забраться на чердаки через окна было невозможно: чердачных окон просто не было.
Дома стояли на горке. "Подвалы, значит, у них сухие", - подумал я и решил бороться именно за подвал. Я обошел все дома. Их было пять, и все они походили один на другой как две капли воды. В них было сухо, нигде я не нашел плесени. Кое-где, правда, под окнами растеклись грязные пятна высохших луж. Полы были везде деревянные, но еще не сгнившие. Под потолками гирляндами висела паутина, увешанная, как новогодними игрушками, дохлыми насекомыми. В одном доме я нашел одеяло и посуду, тщательно спрятанные в самом темном углу того, что раньше, скорее всего, было кладовой. Не сложно было догадаться, что здесь обосновался какой-то бездомный. Такое соседство не входило в мои планы, но я решил придумать способ от него избавиться чуть позже. Сначала нужно было найти подходящий подвал. Наконец, я увидел один, который мне особенно "понравился"...
Он был в среднем доме, расположенном через один от "жилого". Стены домика некогда были темно-зелеными, у крыльца, наверное, когда-то были две ступеньки. Теперь почти ничего не осталось от краски и крыльца, от ступенек не осталось даже напоминания. Комнаты были просторными и светлыми, особенно благодаря тому, что во всех окнах не осталось и осколка стекла. Об обоях напоминали грязноватые и еле заметные пятна розового или коричневого цвета. Полы были деревянные и невероятно скрипучие - по такому полу никто не пройдет незамеченным. Подвал имел два входа: с улицы и из дома. Вторая дверь выходила на кухню и была закрыта на что-то вроде массивного врезного замка, с забитой еще хозяевами щелью для ключа. Такой замок ни взломать, ни открыть невозможно, по крайней мере - без сильного шума. Первая дверь находилась под кухонными окнами и выходила в парк из трех огромных деревьев. Дверь была железная и запертая на тяжелый висячий замок, который вряд ли смог бы сорвать рукой даже очень сильный человек. Арматурных прутьев я нигде не нашел. Я подумал немного, но ничего не придумал. Зато я почувствовал запах человека и запах мышей, на которые раньше просто не обратил внимания. Впрочем, мыши меня мало волновали. Самая серьезная проблема на Земле - человек. В эту ночь я ничего не успел ни придумать, ни сделать: приближался рассвет, и я должен был вернуться домой.
Весь день я размышлял над тремя проблемами: как избавиться от "соседа", как взломать замок и как вывести мышей. Последнее было самым простым. Часть мышей я решил убить. Остальные же убегут и не вернуться. В крайнем случае можно будет помочь им метлой, которую можно достать где угодно.
Вторая проблема тоже решалась: вампир сильнее любого железа, болевой порог у вампиров снижен. Нужно только сконцентрироваться, и можно избавиться от замка даже без лома. Впрочем, лом я решил на всякий случай взять.
Сложнее всего - избавиться от человека. С первого взгляда, все кажется легко: перегрызть ему горло, и одной проблемой меньше. Но его могут начать искать его дружки. К тому же, если он тихо исчезнет, рано или поздно на его место придет кто-нибудь еще. Поэтому я решил попробовать его напугать или сделать что-нибудь другое, чтобы он сам убрался из этого района и своих дружков предупредил.
За этими размышлениями день прошел очень быстро. Всю ночь я решил посвятить проблеме "соседа". Даже не поев, я сразу отправился к своему новому убежищу и неслышно пробрался в дом бродяги. Он спал и громко храпел, укутавшись по самый подбородок в дырявое одеяло. Такое убогое, никчемное существование я видел только в кино. Это был, судя по всему, окончательно опустившийся, заносчивый от собственной закомплексованности человек. Червь. Ему, на вид, было лет пятьдесят, но, скорее всего, на самом деле, ему было гораздо меньше. Тут же рядом валялись остатки рыбы на сальной бумажке, повсюду было накрошено, сильно пахло чем-то спиртным и самыми дешевыми сигаретами. Этим получеловекам проще умереть с голоду, чем отказаться от сигареты и выпивки. Это просто глупо. Мне не было ни противно, ни смешно.
Я не жалею, что стал вампиром, но есть одна вещь, которой мне почти не хватает. Это смех. С ним, я уверен, мне было бы гораздо легче с самого начала. Если не можешь победить врага - смейся над собой и над ним. Но вампиры лишены и этого человеческого чувства. Даже у собак есть свое собачье чувство юмора. А у вампиров его нет. Странно и необъяснимо.
Я рассуждал примерно в этом ключе и случайно скрипнул половицей. Бродяга вскочил как ошпаренный и тут же начал истошно вопить. Сначала он просто орал, как резанный. А потом начал ругаться. Я давно не слышал ругани вообще, а такой изощренной - тем более. Я стоял с самым безразличным видом. Бродяга это, наконец, заметил и замолчал. Он не знал, как действовать дальше. Вдруг он решил, что я хочу его ограбить или убить, и начал уверять, что у него ничего нет и смерть его мне ничего не даст. Я все стоял с непроницаемым видом. Червь совсем смешался и, наконец, начал плакать. Я подождал, пока и этот истерический плач прекратиться. Затем проговорил сквозь зубы: "Убирайся. Это жилище Дьявола и Бога. Они решают здесь свои дела. Убирайся. И предупреди всех, кого встретишь на своем пути, что здесь заповедное место. Никто сюда не должен приходить. А теперь - беги!" Похоже, я был достаточно убедителен. Бродяга начал заикаться, что-то бормотать. Наверное, уверял меня в том, что все исполнит в точности. Потом вскочил и побежал без оглядки. Для большей уверенности, что он не вернется, я немного смешал его мысли. Расстроить человеческую психику - самое меньшее из того, что может вампир. Власть над разумом и мыслями - вот та мелочь, которой природа возмещает вампиру отсутствие всех чувств, ссылку в кромешный мрак, вечное ощущение голода, бесприютность и неприкаянность. Вампиры никому не нужны, даже самим себе. Без них ничего не нарушится в экологии Земли. Даже удивительно, какие глупые случайности бывают в обычно "мудрой" природе.
Между тем одной проблемой стало меньше. Оставались еще две. Я подошел к наружной двери выбранного мной подвала. Со вчерашней ночи ничего не изменилось. Я взвесил замок на ладони. Он был тяжелый. Лома я с собой не взял, потому что не думал, что избавлюсь от "соседа" так быстро. "Придется срывать рукой". Нужно было сконцентрироваться. Я обратил все свое внимание и все свои мысли на этот замок. Вскоре у меня закружилась голова, мне начало казаться, что все вокруг, кроме замка, проваливается в никуда. Когда у меня начали болеть виски, я со всей силой рванул замок обеими руками. Раздался громкий треск, и меня отбросило назад. В руках я держал замок с двумя оторванными от двери петлями. Можно было торжествовать, но я ничего не почувствовал, кроме усталости. Ноги подкосились, и тело практически рухнуло на землю.
А мысли продолжали свой бег. Я думал о том, что явно перестарался. О том, что и простой человек мог сорвать этот замок. И я думал в этом же ключе, уже открывая дверь подвала. Свет луны и далеких фонарей почти не освещал подвала. К счастью, вампиры лучше людей видят в темноте. Я спустился по трем шатким ступеням и осмотрелся. Подвал был просторным и сухим. Здесь не было никаких вещей, никакого хлама, который обычно валяется в подвалах и оставляется при переезде потому, что хозяевам лень возиться со всем этим многочисленным мусором. Но зато мыши заполняли все свободное пространство. Запах их жизни практически сшибал с ног. Я прошелся по комнате, прикидывая, сколько же их могло быть. Те грызуны, которые не сидели на мышатах, убегали от меня за несколько шагов, поднимая невероятный писк. Другие тянули до последнего. Часть мышей уже юркнули в ходы на улицу. Все же это были мыши, а не крысы. Последних вывести было бы гораздо сложнее. Крысы неохотнее отказываются от насиженных мест. Это я знал точно. У моего дяди по отцу был загородный дом, в котором завелись крысы. Нам пришлось бороться с ними три года. Котов они выживали, яд обходили или не боялись его. Наконец, мы провели "генеральную чистку": в противогазах прошлись по "жилым" местам, распыляя сильный яд, а на следующий день привели в дом собаку и кота, которые оба были не прочь закусить крысятиной. Через какое-то время крысы исчезли.
От моих мышей тоже можно было бы избавиться, заведя кота. Я думал об этом днем, но потом отказался от этой идеи. Кота мне нечем было бы кормить после того, как он убил бы одну часть мышей и прогнал остальную. К тому же, ни одно животное не согласится жить с вампиром. Я вспомнил, что в моей квартире нет тараканов, хотя у соседей они есть. Я не слышал, чтобы у вампиров были вши, блохи, чтобы вампира кусали клещи. Чаще всего и животные, и люди избегают вампиров. Говорят, от нас веет смертью... Не знаю. Сам по себе вампир не пахнет: экономия влаги. Но его пропитывают посторонние запахи...
Я думал над этим, подсчитывая мышей и прикидывая, сколько из них вернутся после моего ухода. Гнезд было около пятидесяти, и в каждом - около пяти мышей и мышат. Подумав еще немного, я понял, что если просто их убить, то потом будет сложно отмыть пол от их крови и кишок. Мне нужны были сосуды для крови, потому что я решил отрывать мышам головы, а не ломать шеи: двигаясь на большой скорости трудно сдерживать силу, проще использовать ее по максимуму. Но где взять сосуды? Проще всего было взять их в доме моих родителей, потому что всегда проще действовать, когда хорошо знаешь место. Так я и сделал.
Родители уже давно спали: они всегда ложились не позже одиннадцати. Я перепрыгнул через низенький заборчик, недавно заново выкрашенный в белый цвет. Ни этот заборчик, который я помогал отцу красить, пока жил с родителями, ни лужайка, на которой я любил валяться, когда был совсем малышом, ни сам дом и его обстановка, которая ни капли не изменилась с тех пор, как я был здесь в последний раз, на Рождество, - ничто из этого не заставило биться мое сердце чаще. Даже воспоминания не нахлынули на меня.
Я пробрался в дом через открытое чердачное окно, через которое еще три года назад сбегал на вечеринки и свидания. Потом спустился на первый этаж, и взял в кладовой десятилитровую пластмассовую канистру. Обычно в ней хранили домашнее вино или питьевую воду на случай загородной прогулки всей семьей. Я уже вынес канистру через окно в зале на улицу и собирался уйти, когда вспомнил, что у меня нет ни цента в кармане. Бесшумно и на огромной, по человеческим меркам, скорости я вошел в спальню, достал из платяного шкафа кошелек отца, взял все наличные, вернул кошелек на место и вышел из дома через окно. До рассвета оставалось часа два - достаточно для того, чтобы избавиться от мышей. Я спрятал деньги в нагрудный карман рубашки, вскинул канистру на плечо и на обычной, для вампира, скорости направился в свое новое убежище. По пути я завернул в какую-то монолитку, выломил дверь подсобки и взял метлу и мешок для мусора. Дворовая псина закатила истерику, но тут же заткнулась, поджала хвост и убралась под скамью. Должно быть, от вампиров действительно пахнет смертью.
Через полтора часа третья моя проблема была решена. Я набросал в канистру гальки, рассыпанной вокруг домов, плотно закрыл и оставил у порога подвала. Затем взял метлу и вымел гнезда, красных, похожих на червечков, и уже опушившихся мышат, тушки и несколько живых ополоумевших взрослых мышей. Я смел их к выходу, а потом руками, собирая в охапки, собрал в мешок. Те, что были живы, убежали, конечно. Потом я отнес эти пластиковые мышиные гробы к реке и скинул с моста. Канистра сразу пошла на дно, а пакет нырнул и тут же выскочил, как поплавок, и поплыл вниз по течению.
Это была тяжелая ночь. От усталости я едва не падал с ног. К тому же, я до сих пор ничего не ел. К счастью, со мной была моя фляга, которую мне оставил Майкл. В ней нашлось немного крови, так что можно было не охотиться. Я допил холодный, совсем не сытный остаток и побежал домой. В гроб я лег с чувством жуткого голода и нечеловеческой усталости. Я подумал, что, несомненно, хорошо, что в слюне вампира есть вещество, которое не дает крови свертываться. Благодаря этому, я мог хранить кровь достаточно долго. Моя фляга вмещает примерно литр, этой крови хватает на две ночи, но кровь на вторую ночь почти невозможно пить: она холодная и мертвая... Все же две ночи - это довольно мало... Мои мысли начали перескакивать с одного на другое, терять стройность... и я заснул. До этого я думал, что вампиры не спят. Я проспал почти до самого заката, а когда встал из гроба, не ощущал усталости. Впрочем, болела голова, как от долгого сна или сна в неудобной позе. Это было необычно и странно... Но нужно было решать проблемы с мышами, соком и молоком. Мыши, я был уверен, больше не полезут в мой подвал. Деньги у меня были. Поэтому я пошел в круглосуточный магазин. Но сначала принял душ. Я весь, с головы до ног, был в брызгах мышиной крови. Пахло от меня так, что я сам едва мог дышать. А я не хотел, чтобы меня приняли за бродягу или вора и вызвали полицию.
После "мирного завтрака" я навестил свое новое убежище. Ни бродяги, ни мышей я не обнаружил и спокойно занялся обустройством жилища. Для начала я снял паутину и обмел стены. Затем тщательно, еще раз, подмел полы. Все же было довольно грязно. Нужно было пройтись мокрой тряпкой. Я никогда не любил заниматься уборкой, и, строго говоря, в ней не было необходимости: вампиры не болеют. Но я убедил себя, что должен жить, а не существовать. И поэтому занялся кропотливым трудом. Я отыскал кран для полива лужайки, в соседнем доме нашел не прохудившееся ведро, в доме, откуда сбежал бродяга, взял его же рубашку из тайника в клодовке и вымыл в своем подвале стены и полы. С краном пришлось довольно сложно: вентиля не было, и штырек проскальзывал между пальцами. Но я приспособился, хотя и с трудом. Закрыть воду оказалось уже проще.
Закончив с подвалом, я еще раз обошел весь дом. В частности, мне нужна была ванная. Вампиры не болеют и не пахнут, но пыль пристает и к ним. Нужную комнату я нашел в очень плохом состоянии. Ни ванной, ни раковины, ни унитаза не было. Их мне пришлось переставлять уже на следующую ночь. Это было сложно. Особенно потому, что я никогда прежде ничем подобным не занимался. Вода была только холодная, и для того, чтобы ее включить, мне пришлось дважды обыскать весь подвал. Но ванная теперь у меня была, как и туалетная комната. Наконец, в третье посещение, я перенес в новое убежище, по-очереди, оба гроба: свой и Иллариона, - и часть своей одежды.
Так началась моя новая жизнь. В ту ночь я впервые лег в гроб маэстро. Это заставило меня думать, зачем и почему я убил своего первого учителя. Размышляя об этом, я решил, что это не было ошибкой. Не знаю, научил ли бы Илларион меня тому, чему научил мессир. Скорее всего, маэстро был слишком занят вопросами религии и собой, чтобы взрастить меня. Я не сомневался более, что убийство Иллариона сыграло мне на руку. Более того: без него стало легче всей планете... В самом деле: бред Иллариона мог свети в могилу кого угодно. Но! Убивать его было не обязательно. Я мог просто уйти. Что до планеты, то я не думал о других, когда убивал его, и не нуждаюсь в оправдании.
Всё же я убил его... В те дни я просто не задавался вопросами "стоит ли?", "зачем?", "можно ли иначе?". Я вообще не задавался вопросами. Всё изменил Майкл. Конечно, отчасти, он вкладывал в меня свои мысли и ассоциации. Но он, именно он научил меня мыслить и дал возможность мыслить самостоятельно. Да, я в чём-то повторяю его путь, но иду сам, не нуждаясь в помощи.
Ночь в гробу маэстро заставила меня обособиться, чётко отделить своё "я" от прочего мира. Можно сказать, я расправил плечи, выпрямил спину. Теперь я мыслил не как школьник, а как...скажем, студент. А значит, обучение ещё не закончилось. Ночи напролёт я либо бродил по городу, либо сидел где-нибудь над ним. Я о многом передумал в эти дни и думал дальше. Я понимал, что постепенно, обособившись от мира, возвышался над ним. Не в том смысле, что становился лучше его, но в том смысле, что мир уплощался, а я смотрел на него со стороны. Всё в нашем сознании стремится к плоскости. Когда мы много читаем, чтение перестаёт быть многосторонним наслаждением или мучением. Мы сводим чтение к плоскости: поглощению текста. Каждое новое понятие мы стремимся изложить плоско, то есть просто, понятно. То же делал и я: постепенно укладывал понятие "мир" в плоскость. Возможно, я иду ошибочным путём. Возможно. Но ведь абсолютной истины не бывает, а у каждого свой путь.
Итак, я всё больше разочаровывался в людях и вампирах... Большинство вампиров - бездумные существа, которые едва не ходят на четвереньках. Думаю, они находятся на уровне развития Гейдельбергских людей, если не хуже. Одно точно: вампиры не живут стаями. Это большой плюс для людей, потому что так вампиров гибнет больше. Кроме того, насколько я мог заметить, большинство новообращённых убивают своих создателей или гибнут от руки учителей при попытке убить их в первые две - три недели вампирской жизни. Какое животное кусает руку, которая его кормит? Дикое. Вампиры - дикие животные. Что же происходит с человеком, когда его обращают? Должно быть, вампир впрыскивает в человека вещество, как змея, через клыки. Это вещество, кроме других действий, разрушает нервные клетки, отвечающие за эмоции... или изменяет их структуру. Точно сказать не могу. "И неужели этим недочеловекам дана Вечность?!" Этот вопрос ставил меня в тупик. Поэтому я оставил этот вопрос и занялся другим: "Что такое Вечность?"
Не будь я вампиром, я бы, несомненно, получал высшее наслаждение, думая о Вечности. Но я - вампир. Поэтому я просто думал. Думал днём и ночью, думал, сидя в парке и на мосту... Я думал. Я искал личины Вечности, но не находил ни одной. Словарь говорит, что вечность - это очень долгое время, бесконечность. Но всё, что я вижу вокруг - преходяще и приходящее на довольно малое время. Значит, Вечность можно видеть только в смене одного другим, другого - третьим, и так далее, до бесконечности. И вся эта последовательность принадлежит тому, кто увидит её... Но разве принадлежит мне дом, который я увидел? Мне принадлежит только память о нём, впечатление от него... С другой стороны, можно жить в доме, не покупая его, и говорить, что он - твой. Итак, вечность - мой дом, но формально он мне не принадлежит. Что ж, выходит, что мы, вампиры, всего лишь одно из звеньев цепи последовательности. Не Вечность дана нам, а мы - Вечности... Причём на славу или на позор - не знаю.
Так мир уплощался. И я уже не видел, как скользит и прыгает свет на волнах реки-человечества. Я видел, как на цветной рисунок падают лучи... Под солнцем краски выгорают.
Шли месяцы. Я уже спокойно читал мысли и людей, и вампиров. Меня это не интересовало. И мне было неинтересно, могу ли я теперь прочесть мысли Майкла. Уже через полгода после нашего расставания я перестал вспоминать мессира. Несомненно, будь я человеком, я вспоминал бы его чаще, но я был и остаюсь вампиром. Меня уже давно не заботила моя сила. Меня интересовало только то, что вокруг. И я понимал, что рано или поздно вопросов не останется... Если это случится раньше, чем сменится эра человечества, мне просто нечего будет делать. Думая об этом, я снова вспомнил Майкла. Жив ли он? Мне показалось, что жив. И мне захотелось узнать, почему он хочет покончить с собой. К этому времени я уже сознавал, что первое время после нашего расставания Майкл следил за мной и помогал незаметно для меня. К этому времени я знал, как мне казалось, достаточно много.
Искать Мессира было бы бесполезно. Поэтому я позвал его... И он пришёл. Он нисколько не изменился с тех пор... Словно и не было двух с лишним лет... Он вошёл и сел на гроб Иллариона. Я же сидел на своём.
- Добрый вечер, Жорж, - тихо и спокойно приветствовал меня Майкл.
- Добрый вечер, - ответил я.
- Ты хорошо выглядишь. Лучше, чем раньше.
И тут я заметил одно изменение: голос звучал совсем устало, в глазах не осталось и искры жизни, учитель был бледнее, а углы его рта опустились...
- Спасибо. Что с Вами?
- Я болен... Как и ты. Только я заболел гораздо раньше.
- Сколько Вам лет?
- Около полутысячи.
- Болезнь убивает так быстро?
- Нет, не совсем. - Майкл улыбнулся мне. Неживой, механической улыбкой, как и у всех вампиров. Улыбка - только средство передать информацию, как и слово. - Я заразился не сразу. Ещё скорость развития болезни зависит от мозга. Чем больше мыслительная способность, тем ближе конец... У тебя она очень большая: ты думаешь каждую ночь, ночь напролёт.
- Я не думаю о самоубийстве.
- Может быть, так останется ещё долго.
- Уверен, что останется.
- Это хорошо.
- Почему Вы решили покончить с собой?
- Я подумал: для чего я живу?
- И для чего?
- Ни для чего.
- И что же? А как же Вечность?
- Ты говоришь, что цель постичь Вечность - цель существования. Но я знаю Вечность.
- Как? Вы знаете то, что было, но Вы не знаете того, что будет.
- Знаю. Будет всё то же. У Вечности есть две личины: жизнь и стояние. Биомасса - это жизнь, а Космос - это стояние.
- А если появится что-то среднее?
- Это будет симбиоз двух понятий, а не их смерть... Послушай, не все думающие вампиры кончают жизнь самоубийством. Одних держит страх, других сомнение в правильности выводов.
- Почему же Вас ничто не держит?
- За последние пятьдесят лет я не увидел ничего нового, не сделал ни одного нового открытия или заключения. И я точно знаю, что новая эпоха будет отличаться от эпохи людей только в мелочах. Я мог бы даже сказать тебе, какая именно эпоха сменит человеческую, но не хочу отнимать у тебя интерес.
- А откуда Вы знаете?
- За пятьсот лет я побывал в разных местах и ролях. Я наблюдал за людьми, и за животными, и за растениями, и даже за камнями... Можно многое узнать, наблюдая. Мой тебе совет: если хочешь прожить подольше, не думай о будущем. Теперь ты понял, почему я решил покончить с собой?
- Да: потому что не видите смысла жить, не видите разницы между жизнью и смертью.
- Конечно. Теперь проводи меня. Скоро рассвет.
Мы вышли из подвала и поднялись на хрупкую крышу, сели на её хребет. Дальше - вы знаете. А я сидел и думал, что же такое жизнь. Жизнь для людей - это мысли и, главное, чувства. Любовь, даже когда кончаются аргументы, держит их. Она непостижима в своей прекраксности... Живут ли вампиры?.. Что ж, либо вампиры не живут, либо придуман новый смысл слова "жить", отличный от человеческого. У нас с людьми разные дороги... Я посмотрел на Учителя. Я понял, что не могу читать его мысли. Я читаю только те из них, которые он показывает мне. Я был с ним до последнего, а потом, за миг до рассвета, спустился в подвал и лёг в свой гроб... Невольно я спросил себя: почему же Майкл не покончил с собой после того, как мы расстались? Только потому, что не сказал мне всего, что я должен был услышать. И потому, что я был его последним интересом... Что ж, он ушёл, зная мою жизнь наперёд, до самой смерти... Какова она будет?..
Даша. Конец июня - 2 июля 2004 г.