Андреев Андрей Ака-Арыкъ : другие произведения.

Том Ii, Реверс, глава третья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  [Предыдущая глава]
  [Глава третья] Часы
  
  [1]
  
  2419 год от Разделения
  Квинта Эфира, 3-й месяц
  
  Живут они в блоках по три, тройниках, работают в основном тоже тройками. Но то, как живут и как работают, соотносится не всегда, распределение хитрое. Ибо тюрьма с буковкой 'с', следующей за порядковым номером, что означает 'самоорганизация'. То есть как система решит, так и будет, и перераспределение каждый месяц. Но бывают с того, как говорится, и пряники. Гибризу с Инжуном нечто подобное досталось в начале этого года: Нафана из их тройника система убрала, заменила новеньким. И хорошо, что убрала, поскольку, используя местный жаргон, к Котлу потянулся, стал верняком. Когда начинали, в одном направлении, думалось, двигаются, но теперь у Гибриза татуировка в виде цифры семь на щеке, у Инжуна в виде цифры шесть, а у Нафана - четыре. А с четвёркой шестёрке и семёрке не по пути, направления противоположные.
  
  - Так ты не пойдёшь? - спрашивает Гибриз у Инжуна.
  
  Зелёный узорный, сейчас тот устроился на полу, на узком пространстве между сегментами, в обычной своей позе для медитации: ноги скрещены в лодыжках, руки ладонями вверх на коленях, плоское лицо застыло камнем. Двумя короткими движениями головы даёт понять, что нет, никуда не пойдёт.
  
  - Ладно, можно было бы и не спрашивать, - отмахивается Гибриз.
  
  Южанин же, их новенький, у арки прохода на свою треть, ждёт. Подобен скале, квадратному такому утёсу, и пятёрка на щеке кажется маленькой, куцей. Первым сравнением, когда его увидел, были, понятно, Бу и Бо, затем как-то перестроилось, переменилось, и видит теперь Гибриз Северьяна. В который раз задаётся вопросом, не память ли о былом напарнике и повлияла, сбила с толку? Не единственная ли это причина, по которой тащит новенького к Басалаю, к десятке? Прислушивается к себе, но нет, ответ прежний: дело не в памяти, а в том, что человек годный.
  
  - Как, Ткалиб, не передумал? - спрашивает у южанина.
  
  - Нет, - тот сжимает два больших кулака, прижимает к груди, - я с вами! Чувствую - моё это, моё!
  
  - Тогда за мной, - положив ладонь на протоплоть встроенного сканера, Гибриз открывает дверь. - И держись так, как я тебе говорил.
  
  Всё внутреннее пространство тюрьмы перегорожено, разделено, заблокировано. Невозможно и десяти шагов сделать, не приложив ладонь к сканеру встроенному или не встав под луч сканера обычного, летающего. Поверхности отливают металлом, в основном гладкие, без малейшей зацепки или шероховатости. Под потолком механические глаза обозревателей, данные от них собираются в блоках наблюдения, место в которых могут занимать верняки. По желанию. Но желание у них, как правило, есть всегда. И вот очередная из опускных решёток не поднимается, а перед Гибризом и Ткалибом появляется Фурс. Самый исполнительный из единиц их сектора (а на здешнем жаргоне - колов), самый дотошный.
  
  - Цель продвижения? - спрашивает.
  
  Отличает Фурса большой, едва ли не в пол-лица нос. С таким и магия не нужна, как шутят на кольцах второго и третьего уровней, достаточно нюха.
  
  - Следуем от зоны содержания к зоне отдыха-3, - отвечает Гибриз.
  
  - Баланс штрафов и поощрений в порядке?
  
  - Да, конечно, иначе бы мы до этой точки не добрались.
  
  - Проверю.
  
  Подзывает трёх сканеров, проверяет на трёх плоскостях.
  
  - Подтверждаешь? - спрашивает, пока идёт проверка, у Ткалиба, - следовали к зоне отдыха?
  
  На мгновение Гибризу кажется, что тот не справится, поплывёт, но нет, большого и глупого южанин отыгрывает превосходно:
  
  - Ага, там тренажёры, а мне нужны тренажёры.
  
  Уловив своим носищем хоть что-нибудь подозрительное, Фурс продолжил бы докапываться, но не уловил, не унюхал, потому говорит:
  
  - Ладно, можете идти. Но буду следить на всём протяжении маршрута, учтите.
  
  - Вместе тогда пойдём, - предлагает Гибриз, - или пусти с нами сканера.
  
  - Не нарывайся.
  
  Фурс ставит штрафную метку, после чего успокаивается, будто выполнил некую норму. И, конечно, никаких сканеров в сопровождение не отправляет - это наперекор. А Гибриз на то и рассчитывал. Рисковал, конечно, но тут уж либо рискуй, либо назад поворачивай, иных вариантов нет.
  
  - Пойдём, - бросает с кислой миной Ткалибу, но незаметно подмигивает - всё в порядке, мол, молодцом.
  
  Топают дальше, останавливаются у ничем не примечательной, на первый взгляд, ниши. Стоит, однако, занять в ней место, подождать положенные десять секунд, как переносятся в помещение, неучтённое системой, а значит недоступное и колам-единицам (можно было бы назвать его тайной зоной-1). Здесь уютно, тепло - ковры из мягкой чешуи на полу, светильники из волшебных жемчужин под сводом. На коврах сам Басалай, а ещё Тич и Рейнер - девятки, играют в 'Громового воробья'.
  
  - Вот, привёл, - говорит Гибриз после обмена приветствиями.
  
  - Расскажи о себе, Ткалиб, - предлагает Басалай.
  
  Дес, кажется, не отрывается от игры, но Гибриз знает - следит внимательно. Есть в этом человечке что-то от морского конька - небольшой, но при этом юркий, стремительный, да и в чертах лица тоже схожести.
  
  - Ну, кустарь я, - Ткалиб, по обыкновению, прижимает к груди кулаки, - за это и взяли - очень сильную штуковину создал.
  
  - Кустарь - это хорошо, - мурлычет Басалай, - дело найдётся всегда.
  
  - Всё, что скажете, - говорит Ткалиб истово. - С вами хочу быть, а не с этими, которые у Котла!
  
  - Да ты не дрожи, не дрожи, - улыбается Басалай, - бояться нас нечего. Мы свои, а не чужие, теперь вторая твоя семья.
  
  'Так и есть, - думает Гибриз, - а не лишь на словах, как было в Движении'.
  
  - Фурс за нами следит, - говорит он, когда по Ткалибу решили, определились с первым его заданием, - у восемнадцатой южной секции остановил.
  
  - О-хо-хо, начинает надоедать этот колышек, - говорит дес, - надо бы его слегка приструнить. Сможем?
  
  Вопрос адресован невозмутимым Тичу и Рейнеру, и Тич отвечает:
  
  - Почему бы и нет?
  
  Дальнейшее обсуждение уже не для Гибриза с Ткалибом, Басалай показывает на три двери в противоположной от входа стороне комнаты.
  
  - Через крайнюю справа, - говорит, - она сегодня самая быстрая. Доли секунды.
  
  - Ага, хорошо.
  
  Они входят, и аномалия, поселившаяся в этой части тюрьмы, возвращает в нишу. Возвращает незамеченными для системы и её слуг.
  
  - А много таких... ну, ходов? - спрашивает Ткалиб после, когда уже в зоне отдыха, разминаются.
  
  - Достаточно для того, чтобы жить, - отвечает Гибриз.
  
  Плавучие тюрьмы располагались по дугам, на расстоянии от трёх главных островов Ундиниона. Таким образом, имелось три восточных дуги, а ещё две дополнительных, с севера и юга архипелага. И что до Тюрьмы Гнездо-123с, куда на исправление был направлен Гибриз, то помещалась она аккурат на южной дуге. Устроена была по принципу городов саламандр: в середине Очаг, или уровень первый, вокруг него кольцами уровень второй и уровень третий. В Очаге (или Котле, как называли его на жаргоне) содержались отступники первой категории, внутреннее кольцо, соответственно, занимали отступники второй, а кольцо внешнее - отступники третьей. Категории, в свою очередь, делились на разряды: с первого по третий, с четвёртого по седьмой, с восьмого по десятый. Каждому из отступников ставился изменяемый знак, соотносился с изменяемой же татуировкой, что наносилась на щёку. Тем, кто с даром к предметной магии - на правую, тем, кто с даром к эфирной - на левую. А иные здесь и не содержались.
  
  Когда отступник попадал в тюрьму, ему присваивался пятый разряд, он же нейтральный, а дальше два направления: либо в сторону Системы, либо в противоположную от неё. Кто-то предпочитал двигаться к Очагу, кто-то от него; первые со временем становились колами, исправленными, и от освобождения их отделяла лишь служба сроком на год, другие же - десятками или десами, наиболее трудными для исправления. Буквально два полюса, между которыми находились все остальные отступники. И сторону, рано или поздно, приходилось выбрать. Гибриз её выбрал, как и Инжун, а теперь и Ткалиб. Почему? Потому, в первую очередь, что не хотели становиться исправленными, возвращаться в лоно Системы. Каждый, пусть и по-своему, понимал: Система сдвинулась, изменилась, и лучше оставаться на периферии, чем быть в центре. Ибо центр при подобном раскладе - самое опасное место.
  
  В качестве очередного задания от Гнезда-123с - обеспечить защиту жемчужников, работающих на атолле близ островка Нану. Гибриз и Ткалиб в высокой как башня машине, называемой водный ходок, или во-хо. Ткалиб спереди, в кабине с откидным колпаком из бронестекла, а Гибриз сзади, в следующей за кабиной эфирной камере. Первый работает на плане физическом, второй - на плане эфирном.
  
  - Каверна с икором на втором слое! - Инжун, работающий вместе с ныряльщиками, в Эфир буквально врывается, - и эти чернополосые содрали оболочку!
  
  Выглядит он на эфирном плане так же, как и в Сущем, только размера большого, исполин. По серебру кожи тянется узор из изумрудно-зелёных линий, оканчивается у шеи, у запястий, у лодыжек. Красиво. А 'чернополосые' - одно из самых сильных на островах Ундиниона ругательств.
  
  - Понял тебя, - отзывается Гибриз, - уже действуем.
  
  Икором, по аналогии с Ихором, Кровью богов, называют икринку, только большую, большую очень-очень. Под действием энергий Рифа появляются из таких всегда твари огромные - кракен, левиафан, гнездо крылатых скатов, подобное домику, поднявшемуся над водой.
  
  - Как только проявится цвет, - говорит Гибриз Ткалибу, передав сообщение Инжуна, - бей противоположным!
  
  А на атолле уже страх и ужас - ныряльщиков подбрасывает вместе с коралловыми осколками, крутит в вихре, полосуя и разрезая, превращая в кровавый дождь. Из каверны заодно с этим прёт что-то большое, что-то бесформенное, ядовито-красного цвета.
  
  - Незадавшийся кракен, понятно, - говорит Ткалиб как бы в задумчивости, но внутреннюю связь при этом не отключил, - тогда холодом...
  
  - Да-да, - отзывается Гибриз, от которого, знает, требуется подтверждение, - бей!
  
  Из орудий, укреплённых по сторонам от кабины, вылетает нечто, подобное кометам, только из снега и льда. От залпов этих во-хо даже отступает на шаг, а 'кометы' рвутся к каверне, и ударяют в неё, и запечатывают ледяной коркой.
  
  - Всё, что ли? - спрашивает Ткалиб удивлённо.
  
  - Сомневался в своих улучшениях? - смеётся Гибриз. - А я тебе говорил: если кустарь толковый, то кустарное на порядок лучше стандартного!
  
  В настоящее время под Ундинионом понимается вся совокупность восточных островов. Начиналось же всё с трёх наиболее крупных, Изначального архипелага - Басу, Гао и Кузи. Каждый следующий остров расположен восточнее и южнее по отношению к предыдущему, образуют в итоге почти идеальную диагональ. И пусть Великий Риф от Ундиниона далеко, влияние его на здешних жителей несомненно. Именно Риф сделал лица восточной расы плоскими, именно Риф создал узорных.
  
  Как и больших островов, узорных каст три: белые, красные и зелёные. Белые рождаются только на острове Басу, красные - только на острове Гао, зелёные - только на острове Кузи. Белая каста при этом считается старшей: человеку с подобным узором подвластна магия Плазмы, далеко выходящая за стандарт. К примеру, создание незримых барьеров, причём энергии их схожи с теми, из которых состоит стена Великого Рифа. Зелёный узор затрагивает в первую очередь эфирное тело, и люди, отмеченные им, способны повелевать морскими тварями, начиная от гиппокампов и русалок, заканчивая кракенами и левиафанами. Красный же узор изменяет физически: отмеченные им обладают невероятной гибкостью, способны как дышать под водой, так и ходить по воде, почему и самые непревзойдённые из жемчужников.
  
  Узоры привели к хорошим последствиям: благодаря им между островами Изначального архипелага почти не было войн, как не было войн и на самих островах. Практически от заселения правили узорные, и над каждой из островных каст стоял владыка - соответственно Белый, Красный, Зелёный. И главным из них был Белый. Здесь, кстати, и корни 'Громового воробья', восточного аналога игры в узор. Три старших комбинации носят имя соответственно 'Белого исполина', 'Красного исполина' и 'Зелёного исполина'.
  
  Виновником раскола их триады стал Расул, смотритель одной из внешних тюрем. Встретившись с Гибризом наедине через день после случая с икором, сказал:
  
  - Давно уже слежу за вами, парни. И пришёл с предложением: вступайте в мой отряд. Хоть по одному, хоть всей триадой.
  
  - Дальнее расположение? - уточнил Гибриз.
  
  - Именно, боец, - кивнул Расул, - 'Морские осы'. Такой потенциал, как у вас, только там раскроется, а здесь, поверь, закиснете.
  
  Расставаться с Гнездом-123с Гибризу не хотелось, но внутренний голос был на этот раз как никогда громок. Призывал согласиться, отправиться ещё дальше на восток. Потому отступник обещал подумать.
  
  - Нет, - говорит Инжун, когда Гибриз, изложив суть, выносит вопрос на общее обсуждение, - туда я не пойду.
  
  Если узорный принял решение, то принял, и спорить бесполезно.
  
  - А я как и ты, Гибриз, - говорит Ткалиб, - наши дороги связаны.
  
  Гибриз чувствует момент, и тот серьёзен, потому отшутиться в обычной своей манере не получается.
  
  - А я, по ходу, подамся в 'осы', - говорит, - так что хорошо подумай, стоит ли со мной. Тебя же, Ткалиб, только приняли в сообщество, дороги все открыты.
  
  Южанин не менее категоричен, чем узорный:
  
  - Нет, я с тобой.
  
  Тем этот месяц, третий в квинте Эфира, и заканчивается: переходом Гибриза и Ткалиба в один из отрядов дальнего расположения, ОДР.
  
  [2]
  
  2420 год от Разделения
  Квинта Астрала, 1-я декада 3-го месяца
  
  На что работа в отряде дальнего расположения была похожа больше всего? На ускорялку плавприюта, зону ускоренного набора Веса. Так что Гибризу нравилось. Но были, понятно, и минусы, длинные порой очень-очень, одним из которых - возмущения от черты. Вот и сейчас та же история, Гибриз уже чувствует приближение.
  
  - Спать не будешь сегодня ложиться? - спрашивает Ткалиб.
  
  Блок у них парный, подобный тому, какой Гибриз когда-то делил с Вельсом.
  
  - Нет, не буду. Остерегусь.
  
  Да только всплеск, когда приходит, до того высокий, что и бодрствование не помогает: физическое тело само собой застывает в трансе, а эфирное рвётся и мечется вместе с Эфиром, и серым аистом прилетает Климент. А за ним опять, и опять, и опять поглощение...
  
  - Что с тобой? - прорывается с уровня Сущего голос Ткалиба. - Ты, это, не вздумай кончаться!..
  
  Когда Гибриз просыпается, то находится уже в эфирной камере. Рядом Ткалиб, дежурит.
  
  - Открой, - просит Гибриз, включив внутренний динамик.
  
  - Проснулся? - подхватывается южанин. - Как себя чувствуешь?
  
  Откидывает затем крышку, помогает освободиться от креплений.
  
  - Да, кажется, в порядке, - отвечает Гибриз. - Сколько я уже в этой штуковине?
  
  - Третий день, брат.
  
  - Ого...
  
  - И не говори.
  
  Влетает сканер, на всю палату гремит:
  
  - Расул ждёт в личном блоке. Просьба проследовать незамедлительно.
  
  - Тоже рад моему пробуждению, что ли? - спрашивает Гибриз у напарника.
  
  - Не уверен, - качает тот головой. - Скорее уж, как ты скажешь, что-нибудь жаркое...
  
  Когда входят, то Расул у аквариума во всю стену, в котором плещутся две русалки. Лица у тех человеческие, но вместо носов узкие жабровидные щели, больше губы, больше глаза. Волосы похожи на переплетения тонких водорослей, кожа гладкая, без единой складочки, от пояса рыбий хвост с крупной красивой чешуёй. Груди лишены сосков, пальцы изящные, тонкие, но без ногтей. Казалось бы, от морских тварей должно бы уже тошнить, но за этими, как заметил Гибриз, следить интересно, всегда интересно.
  
  - Как ты? - спрашивает смотритель, обернувшись.
  
  Взгляд суровых глаз направлен на Гибриза, ему же задан вопрос.
  
  - Да в порядке, вроде бы.
  
  - Это хорошо, что в порядке. Понадобитесь.
  
  - А в чём дело-то? - спрашивает Ткалиб.
  
  - В нашем секторе обнаружен беглый отступник, - отвечает Расул, - на одном из Маленьких Ча.
  
  - А что, и такое бывает? - удивление Ткалиба кажется искренним, - из плавучей тюрьмы можно сбежать?
  
  - Зависит от тюрьмы, - говорит Расул.
  
  Гибриз с трудом отводит взгляд от играющих друг с дружкой русалок, спрашивает:
  
  - Почему мы, почему не отряд смотрителей? Я в том смысле, что как-то не с руки это, отступникам брать отступника...
  
  - Об особом режиме слышал? - прерывает Расул, - вот он самый и есть. С руки, не с руки, решать мне.
  
  - Да, конечно, - говорит Гибриз, - прошу прощения, если что-то не то сказал.
  
  - Вы у меня лучшие, - продолжает смотритель, - и плевал я, отступники или нет. Телепортация из-за возмущений этих треклятых накрылась вся, и ментальная, и астральная, а в таком случае наказано брать малой группой, не более трёх человек.
  
  - Почему так мало-то? - спрашивает Ткалиб.
  
  - Иначе выродок этот почувствует, снова сбежит.
  
  - Если попрошу ещё день на восстановление, много не будет? - спрашивает Гибриз.
  
  - Точно надо?
  
  - Хотелось бы.
  
  Смотритель вновь поворачивается к аквариуму, говорит:
  
  - Пойдём на механике, а на механике до того островка день. Всего же на поимку, считая от пика, дали шесть. Так что один только день и остался в запасе. Дать могу, но смотрите, не подведите.
  
  Ответ один, но в два голоса:
  
  - Не подведём.
  
  Есть осы, которые строят в море: на атоллах, на крохотных островках тверди, побережьях больших островов. Так же, по аналогии, называют и отряды дальнего расположения. Хотя ОДР не столько строят, сколько разрушают и выжигают, убирая излишнюю жизнь. Сам статус 'осы' позволяет обходиться без каких-либо дополнительных меток, и первым, что сделали Гибриз и Ткалиб после перевода - убрали знаки со щёк.
  
  Базы отрядов дальнего расположения называют как внешними тюрьмами, так и собственно базами, нечто среднее они и есть. Стандартом для них считается расположение рядом с тем или иным из удалённых островов восточного архипелага. Обозначение строится простым способом: к наименованию острова прибавляется цифровой индекс. Если баз, принадлежащих одному острову, несколько, то индекс тем выше, чем дальше база на восток. Новым домом Гибриза и Ткалиба, таким образом, стала база Ча-1 - главная база острова Ча. Всего же баз близ этого острова одиннадцать.
  
  Привилегии при переводе во внешнюю тюрьму следуют сразу: повышение разряда до третьего, каким бы ни был прежний, усекновение штрафов, возможность перевода льгот в 'мёд', и прочее, прочее. После полного исправления разрешается остаться здесь же, в ОДР, причём как смотрителем, так и свободным работником. Пряники, в общем, по всем направлениям, если не брать в расчёт тот момент, что на крайнем востоке и правда опасно. Как говорится, без дураков. И если в Играгуде день за три, то здесь, у Великого Рифа, порой за все десять.
  
  Помимо баз рядом с островом Ча череда естественных островков, название у них общее - Маленькие Ча. К нужному им триада Расула идёт на лодке-трансформере - в несколько блоков, но компактной, стремительной. И, отплыв ранним утром, ранним же утром, но уже следующего дня, к месту и подходят.
  
  - Проверь на эфирном, - говорит Расул Гибризу, - только осторожно.
  
  Тот проверяет, видит разошедшееся по серому алое, кровавый туман. Ещё небольшая проверка, и ясно, что поднимается тот от рукотворного алтаря, в жертву на котором приносились люди. Причём не только приносились, но и поедались.
  
  - Значит, магия крови? - говорит Расул после того, как услышал доклад. - Да ещё и каннибализм? Ну, чёрные полосы, получит он у меня!..
  
  Чувствуется, что разъярён, словно бы колючки от его ауры. Обычное, впрочем, для Расула состояние перед делом, не зря прозван Ярым. Искры, кажется, могут и из глаз вырваться, хотя маг предметный, а не стихии Ветра, и со смуглого, обритого наголо черепа, соскочить.
  
  - Так что брать-то, - спрашивает Ткалиб, - если магия крови? Её же и так можно завернуть, и так...
  
  - Бери ту свою спарку с мягким холодом, - отвечает смотритель, - будет достаточно.
  
  Сам же натягивает на правую руку кастет. В тех участках, что над костяшками, вкрапления волшебного жемчуга с красным отсветом, а через миг появляется кроваво-красная аура. 'Как много красного, - думает Гибриз, - а мы ещё и не начали'.
  
  Благодаря водоступам - сапогам с небольшой долей магии Ветра в подошвах, к острову подбираются тихо, будто на цыпочках. Море шумит, шумят какие-то здешние чайки, то и дело схватываясь между собой. Кричат резко, противно, режет слух. Над чайками небо в серых полосах облаков, по серому алое - поднимается Игнифер.
  
  - Гибриз, веди к алтарю, - командует Расул. - Ткалиб, ты в трёх шагах справа от него, я буду слева. Не разделяться, держать дистанцию строго.
  
  Отступник, однако, и не намерен прятаться, нападает через несколько минут сам. Он невысокий, худой, но в глазах даже не злость - дикость. Пальцы скрючены и похожи на когти, из гортани не столько голос, сколько рык. К тому же обросший, облепленный какой-то грязью, в одной набедренной повязке, что ещё больше придаёт сходства со зверем.
  
  - Назад! - орёт смотритель, - я сам!
  
  Гибриз с Ткалибом отскакивают, хотя вмешаться в эту схватку зверя со зверем и не получилось бы. Несмотря на то, что без брони, без оружия, начало боя за дикарём, но затем инициатива переходит к Расулу. Медленно и со скрипом, как говорится, но переходит. В конце концов Расул валит противника, и удар за ударом алым сверкает кастет. Брызжет кровь, слышится хруст костей, а над ним стоит рык вошедшего в раж смотрителя.
  
  - Ч-человечины захотел, скот? Человечины?!..
  
  Слышит ли Гибриз внутренний голос, слышит ли указание? Нет, ничего подобного он не слышит, просто подходит к дерущимся, хватает Расула за руку. Знает, что за этим последует, и всё же хватает.
  
  - Р-рах!.. - вырывается из уст Ярого вопль, с ним и бросается на Гибриза.
  
  Как может, тот защищается, но уже и от него веером летят капли крови, уже и его кости хрустят. Боль острая, обжигающая, пылает основным на сегодняшний день цветом. Красным.
  
  - Прекрати это, слышишь, прекрати! - крик Ткалиба.
  
  А затем залп из спарки, что охлаждает боль Гибриза, охлаждает ярость Расула.
  
  - Да, неплохо, - усмехается тот, когда приходит в себя, - окунул в прорубь!
  
  Тем же мягким холодом сковывают и отступника, перетаскивают в тюремный блок лодки. Гибриза тоже приходится тащить, но на лодке большой запас хаомы, а она, милая, и раны затягивает, и в чувство приводит. Затем лодку меняют, перестраивают, и назад уже летят, а не плывут. И до базы добираются к вечеру того же дня. В срок.
  
  Увидеть Великий Риф нельзя, но протягивается на крайнем востоке от одного полюса мира до другого неприступной стеной, неприступной дугой. Образуют его энергии Разделения, равные тем, что пронизывают и Великий Хребет. Но если энергии Хребта направлены не только на Разделение, но и на сдерживание разрушительных сил (в первую очередь от Дыры), то энергии Рифа свободны. Проникая в крайние восточные воды, они в буквальном смысле наполняют их магической силой, а те, в свою очередь, порождают как новые виды магии, так и новые формы жизни. С двумя этими проявлениями волшебных восточных вод по большей части и борются отряды дальнего расположения, их-то и ограничивают. Но не новая магия самое страшное, не новые, обитающие только здесь, чудовища, а объекты высокой ментальной активности, ВМА. Искажая пространство и время, они способны забирать с собой целые острова, не говоря уж о базах. На островах Ундиниона их с древних времён называют Обломками Великого Рифа, или просто Обломками. И если Гибриз с Ткалибом и раздумывают, стоит ли задержаться в ОДР, когда наступит полное исправление, то по одной, по большему счёту, причине: боязни Обломков. А так и думать было бы нечего - задержались бы точно.
  
  Той же ночью, как вернулись с Маленького Ча, Гибриз увидел во сне виверну. Опасаясь, что пропадёт, не только поймал, но и перенёс на физический, и предстала та не в виде ножа, а перстнем с э-нейронитом. Ясное дело, что Гибриз его сразу надел - на второй из правых мизинцев. 'Как? Почему?' - вспыхивали в голове вопросы. Ответ вырисовывался один, глубокими такими красными линиями: виверну вернул людоед. Вернее сказать, не он сам, а его магия, щедро разлитая по островку. Эта же магия, похоже, изменила и артефакт, превратив из ножа в перстень. Потому ничего удивительного, что со следующего дня за судьбой отступника Гибриз начал следить.
  
  Благодаря перстню, со слежкой ничего сложного. И вот, Гибриз наблюдал, как Расул и другие смотрители людоеда избивают, затем исцеляют, а затем избивают вновь. Незримо присутствовал на сходке местных колов, на которой разбирали заклинания дикаря. Имечко тот, кстати сказать, носил звучное - Орох. И чем больше Гибриз наблюдал, тем лучше понимал: не так прост этот беглый отступник, очень-очень непрост. Как будто людоед и дикарь - только маска, маска на четырёх плоскостях сразу. Потому-то и послал к нему виверну, когда узнал о решении второй сходки, а решили на ней Ороха, как говорится, слить вчистую.
  
  Виверна одновременно и посредник, и тот орган чувств, через который Гибриз собеседника воспринимает. И видит он гноллу, безобразная морда которой до сих пор в дымке алого. 'Плохой было затеей, - думает, - зря я сюда полез', - но говорит, и голос передаётся через виверну:
  
  - Не знаю, зачем вообще с тобой говорю... наверное, чокнулся. Ты-то чокнутый точно, так что должен понять. Чокнутый чокнутого, а?
  
  Гнолла молчит, взгляд пустой, потому Гибриз продолжает:
  
  - Так вот, тебя собираются убрать. Через какой план, решится на днях, а там сразу. Имей в виду.
  
  Через два дня Орох исчезает, но странно: вроде бы убит совместным заклинанием колов и смотрителей, а вроде и нет, пропал сам собой. И Гибриз склоняется ко второму варианту. А если так, то всё гораздо сложнее, чем может казаться управлению базы, и даже ментальным отчётам подобную сложность не отразить. А ещё у Гибриза появляется чувство, что с беглецом этим - беглецом дважды, - они ещё встретятся. И когда будет новая встреча, он узнает, увидит ту силу, что скрывалась за масками.
  
  [3]
  
  2421 год от Разделения
  Квинта Сущего, 20-й день 1-го месяца
  
  Заброшенная морская станция, остался от которой только остов, превращена громоптицами в гнездо. Сюда же стащили обломки кораблей, а то и целые, стойки добывающих машин, и прочий подобный хлам. Расширили, наверное, до стандартного квадрата, если не больше. Оно и понятно: свободное пространство таким гигантам необходимо.
  
  Увешанный щитами невидимости, снуёт кораблик-сборщик, собирает гремящее гуано. Сложно поверить, что для каких-то нужд может понадобиться, и тем не менее. От базы Ча-11 гнездо в пяти квадратах. Поскольку пользы от него пока больше, чем вреда, не выжжено и не разрушено. Но уже скоро, не за Великим Рифом, как на крайнем востоке говорят.
  
  Гибриз и Ткалиб в водном страже - во-ст - тоже за щитами невидимости. Предназначен во-ст для вахт долговременных, вплоть до пяти лет в суровых. Здесь уже не только рабочий блок, как на ходоке, но ещё по расширенному жилому на брата, плюс третий запасной. Сейчас Гибриз в своём, следит через обозреватель за громоптицей, которую отметил, связал с собой через Эфир. Вот гигант нырнул, вынырнул, в клюве русалка. Несчастное создание верещит на ультразвуке (что обозреватель отмечает цветом), колотит кулачками и хвостом, извивается. Но клюв сжимается плотнее, затем разряд, который только встряхивает, не убивает, и сопротивление сходит на нет. Громоптица летит к гнезду, а Гибриз уже скоро попробует полететь на ней. Для того и отметил, для того и связал с собой на эфирном плане.
  
  О необычных снах Ткалибу Гибриз рассказал почти сразу, как стали приходить. С тех пор говорили о них постоянно, спорили. В то время уже несли вахту у гнезда громоптиц: конец квинты Эфира, начало квинты Сущего, 2421-й от Разделения год. Неправильными сны было не назвать, как и правильными, где-то между (крайний восток, он же на то и крайний, что градации немного шире). И как Ким в своё время убедил его, так и Гибриз в конце концов сумел убедить Ткалиба.
  
  - ...Ладно, брат, давай ещё раз для таких недалёких, как я, - последний разговор на эту тему состоялся в Эфире, где Ткалиб крупнее, чем на физическом. - Зачем тебе всё это, если скоро и так освободимся? Месяцы остались!
  
  - Потому что время на исходе, и месяца-то как раз может и не хватить.
  
  - Да кто он такой, этот твой эфирный владыка, чтобы знать, сколько миру осталось, а сколько - нет?!
  
  - Поверь, он знает.
  
  И не звук, не настроение, а нечто такое разлилось по туману, будто бы и свет, и дуновение, и воля вместе, после соприкосновения с которым южанин смирился, принял.
  
  - Ну, не знаю, не знаю... - сказал. - Пойми, брат, за тебя же беспокоюсь! Ведь как сорвёшься, назад пути уже не будет.
  
  - Сорвусь, освобожусь, и за тобой потом вернусь, - отозвался Гибриз. - Ты, главное, здесь продержись.
  
  - Да мне-то что, - хмыкнул Ткалиб, - шкура дублёная. Прикинусь дурачком, скорчу обиду - мол, ты меня кинул, один ушёл.
  
  - Ну, обсуждали уже, - сказал Гибриз, - шерстить будут жёстко, потому будь готов ко всему.
  
  - А вернёшься точно?
  
  - Слово плавающего.
  
  И смех в два горла, ибо шутка старая, ещё с Гнезда-123с, своим только и понятная.
  
  Дабы не оставлять лишних следов, о том как и когда, Ткалиб ничего не знает. Сейчас тот в кабине, что-то калибрует, а Гибриз занимает место в камере. Прощальных слов тоже не будет, ничего подобного. Перстень с э-нейронитом, надетый на мизинец, замерцал, стал прозрачным, призрачным, и, наконец, полностью исчез.
  
  - Что ты там делаешь такое? - голос Ткалиба с физического плана, через передатчик, на эфирный, - перестань сейчас же! Все настройки мне собьёшь!
  
  В Эфире же Гибриз проделывает следующее: отростком от эфирного тела берёт виверну, и та вытягивается во всю длину, а вытянувшись, застывает. Отведя отросток дальше, червь размахивается, затем вонзает своеобразный этот стилет в себя. Во все стороны изумрудной крошкой искры, рвут серый туман, и теперь уже застывает сам Гибриз - подобием копья. Но вот искры сливаются в два голубых крыла, вспышка оранжевого, и физического тела в эфирной камере больше нет, место его занимает призрак. Совершив полную инверсию, Гибриз устремляется в полёт - полёт к громоптице.
  
  Первым полунеправильным сном, как называл их сам Гибриз, был о нападении на Советград. И возглавлял вылазку ни кто иной, как Орох. Видел его Гибриз не человеком, а всё той же гноллой - с пустым взглядом, с вымазанной алым пастью. Заканчивался сон всегда одним и тем же: поимкой мятежников. Всех, кроме Ороха. Этому каждый раз удавалось вырваться, и только шкура оставалось в руках служителей магзора. Так было в квинту Эфира, а с квинты Сущего Гибриз стал видеть сны с участием другого, назвавшегося Кимом. Молодой физически, но с глазами старца, обращался тот уже не из Советграда, а с памятного островка, одного из Маленьких Ча.
  
  - Да, Орох - маска, - подтвердил он, когда Гибриз спросил, - самого же Ороха я лишил жизни. Иначе поступить было нельзя.
  
  - То есть обойтись без него ты не мог?
  
  - Иначе, чем через Ментал, показать не смогу. Позволишь тебя поднять?
  
  - Да, позволяю...
  
  И Ким поднял, перенёс с эфирного плана на ментальный, где Гибриз увидел, где понял.
  
  - Ну, ничего себе...
  
  Лиха беда начало, как говорится, и за подъёмами последовали ментальные модели. Так к Гибризу пришло знание, вес которого он, человек плавающего типа, едва смог вынести. Знание о том, что мир вошёл в последнюю стадию своего существования, и либо переродится, либо умрёт. Как легко, как просто было б не поверить, отмахнуться, но Гибриз знал: да, это правда. Внутренний голос, наиболее значимый из камертонов? Он самый.
  
  - Но что я могу сделать? - спросил Гибриз, когда время вопроса этого пришло.
  
  - Посодействовать, - был ответ, - стать мне помощником.
  
  - Разве у меня достаточно для того силы?
  
  - Силы - нет, но у тебя исключительный дар. Первой точкой был сбой личеобразования, второй - симбиоз с волшебным ножом, я же проведу тебя до точки третьей, завершающей.
  
  - Полная инверсия?
  
  - Да.
  
  Голос Системы был сильным, и он говорил: 'Посмотри, тебе нашли место, пристроили. Здесь ты нужен, здесь ты полезен. Так кому было виднее твоё предназначение? А предназначение определяет и путь. Потому не сопротивляйся, не противодействуй, оставайся в ОДР'. Тем не менее, ответ Гибриза Киму был следующим:
  
  - Я согласен. Веди.
  
  В громоптицу Гибриз не вселяется даже, а буквально врывается, завладевает, летит. Следует в направлении Рифа - именно там, по словам Кима, ждёт спасение. Ощущений от полёта не передать: громоптице неведом ментальный знак, неведомы какие-либо другие ограничения, только свобода. 'Уже ради одного этого сбежать стоило, - думает Гибриз, - ради вкуса свободы, вкуса настоящей свободы, которого не знал никогда'. Слои воздуха мощное тело даже не раздвигает, а как бы перестраивает, дабы помогали каждому взмаху широких крыльев. Но появляются сканеры, вылетают из синих вспышек, вместе с их появлением с неба начинают падать каменные глыбы, бьют по гнезду. С оглушительным клёкотом громоптицы поднимаются, мечутся, раскалывают глыбы ударами клювов, ударами молний, сами же в невидимой скорлупе силовых полей. Облачается в силовой кокон и Гибриз, и летит, летит, летит, стараясь, пока неразбериха, уйти как можно дальше. Едва ли не физически он чувствует, как разрывается, размыкается связь со всеми часами, всем тем временем, что провёл в заключении. Однако, синий свет появляется и спереди, вытягивается сплошной полосой. 'Нет, вы не можете меня поймать, - думает Гибриз, - не можете остановить!..' Захлёстывает отчаяние, рвёт душу, но ни скорости, ни направления он не меняет. А также готовит, наращивает внутренний заряд, чтобы взорвать себя, если прорваться не выйдет.
  [Следующая глава]
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"