Кластеры Ундиниона отличает компактность, как и жилые блоки. Сами комнаты легко перестраиваются, пространство расширено благодаря так называемым восточным переходам (заготовки их аморфны, превратить же можно и в портальный коридор, и в ментальный карман - в зависимости от того, что требуется). Сворачиваешь тюфяк усон, прячешь в стенной шкаф - и спальня становится гостиной; раздвигаешь скользящую стенку дио - и две комнаты превращаются в залу; а в углу зыбким маревом уни - одновременно и магическая метка, обозначающая тот самый восточный переход, и он сам.
Ундинионец Усон - выпуклый, то есть при восточных чертах (узкие глаза, желтоватый оттенок кожи) лицо не плоское, а нормальное. Когда-то считались низшей кастой - ундинионцами, вывернутыми наизнанку, но в эпоху Третьего камертона нет высших и низших, все равны. По крайней мере то предполагает основной режим, а он-то в ментальные знаки и заведён. Но союз выпуклого и узорной? Союз по доброй воле? Нет, на островах Ундиниона такое представить сложно. Да что там сложно - невозможно в принципе! Даже союз выпуклого и простой ундинионки - сложно, потому Усон долго не мог принять, поверить, что Касуми выбрала его, полюбила. Не препятствовала им и Система, а только навстречу шла: диада, как основная мс, никаких запретов на половые отношения, ну, и тому подобные вещи, необходимые для перестройки диады в семью. Может, потому и не препятствовала, что знала, кто у них родится? А родился у них с Касуми узорный...
Сон выпуклого беспокойный, а пробуждение раннее. Как и обычно в последнее время. Усон убирает постельное, складывает тюфяк. В свёрнутом виде тот подобен ракушке улитки, и в переводе с древнего восточного наречия собственно "улитка" и означает. Толкование своего имени Усон узнал ещё в приюте, объяснила Иллария, их воспитатель.
- Улитка? - переспросил он тогда. - Но почему Система назвала меня так?
И был ответ, для воспитателей стандартный:
- Системе виднее.
"Так что, ей и правда виднее? - спрашивает он себя теперь. - Тюфяк и улитка? Сколько можно откладывать? Решайся уже наконец!.." И, странное дело, созерцание свёрнутого тюфяка и сподвигает его начать, перейти от спокойствия к силе. "Убьёшь их? - не отступает, тем не менее, и спокойствие. - Приговоришь через чёрные полосы каждого?" Но Усон уже непреклонен, не сдвинуть - облачается с хмурым видом в чёрный костюм, стандартный по покрою для жителей третьего из основных островов Ундиниона, Кузи. По иероглифу же, вышитому на груди, можно узнать и название города - Тнара.
- Нет, - говорит тихо, почти что про себя, - я дам каждому из них шанс...
* * *
Усон открывает уни, но просто оставляет окном, не переходит. За проёмом парк, где всегда квинта Эфира, где листва с деревьев всегда облетает, а не цветут. По краям его три озерца, по всем правилам паркового искусства - вершинами прямоугольного треугольника. Аллея, по тем же правилам, вытянулась диагональю, параллелью к гипотенузе, ведёт к усыпальнице в середине парка, где два кенотафа. А ещё его комнатка, Усона. Теперь расширил её, дабы можно было принять ещё четверых. И примет. Так вновь образуют формацию, которую составляли когда-то - "кулак". И приют им, к слову, достался из самых строгих, так называемый простприют, поскольку содержатся только простолюдины.
Усон проходит в другой угол и открывает другое уни. То, которое, по сути, окном и является, выходит во внешний мир. Сразу доносятся шум, гам, суета - звуки города, звуки жизни. А жив ли он, Усон, или давно уже в усыпальнице третьим, и только пародирует жизнь? С какой стороны посмотреть. Но желание отомстить есть, а значит есть и желание жить, пусть в ином теперь виде - огня не горячего, а холодного.
Усон достаёт большой пенал, кладёт на раздвижной столик, открывает осторожно. В пенале четыре механических воробья, магией переполнены. Как защищающей, так и поисковой. В каждом их коготке магии больше, чем в нём, Усоне, ибо простолюдин. Хотя и в нём след магии тоже есть, ибо выпуклый. Почему и участвовал в своё время в одном из проектов. Но второе всё же на уровне атавизма, тогда как первое - фактор преобладающий. Исходя из чего Система и определила место, поставила в один ряд с простолюдинами, а не с людьми с даром, пусть даже и плавающего типа. Но пришла пора перемен, не так ли? И Усон птичек настраивает, а затем выпускает по одной через открытое навстречу миру внешнему уни.
[Безымянный]
Есть места, на проникновение в которые в эпоху Третьего камертона наложен запрет. Первыми в перечень были включены три горных массива, принадлежащие цвергам, последним же, и не так уж давно, тот массив, что принадлежит драконам. С гор началось, горами же и закончилось. Хотя горы ли та система, в которой драконы живут от начала начал, от точки Разделения? Для Зима, как драконьера новейшего времени, здесь и вопроса-то нет, настолько всё очевидно. Нет, естественно, нет. Считает он так: когда-то, возможно, всё это дело горами и было, но теперь и больше, и шире, и вообще где-то за гранью. Собственно, как и сами драконы.
В основе драконьего волшебства мана, так правильнее эту страну и называть - Маной. Что собой представляет? Буквально мир в мире, глобальное Я, отсёкшее от себя какие-либо проявления МЫ, влияние внешнее. И пусть в Мане есть зоны, где совершается обмен, пусть есть области, куда выбрасывает своих немощных и больных (так называемых ржавых драконов), сути страны драконов через эти щёлочки не увидеть. Но маги современности и не пытаются, так сказать, рассмотреть, попытки давно забросили, и всё, чем занимаются в последнее время - совершенствование промышленности, перерабатывающей производные маны. Вот и получается, что драконьеры есть последние из людей, в которых не угас к драконам огонёк интереса. Хотя какие уж там драконьеры - с охотниками прошлых времён не сравнить. Прежним стол, скажем так, принадлежал полностью, нынешним же достаются лишь те крошки, что со стола просыпаются. Потому, наверное, и мечтательны более, сплошь разговоры, а не дела.
Таков ли и Зим? Да, был когда-то, юным мечтателем, но теперь повзрослел, поумнел, и не столько мечты ведут, сколько жажда наживы. Из-за чего декаду назад и влип - надзорные заграбастали прямо на ходке в запретный квадрат, с горяченьким. И теперь Зим в камере содержания вместе с другими подельниками, в ожидании приговора. В отличие от магов, простолюдинов не взвешивают, а приговаривают, и процедура гораздо проще.
Лучшие драконьеры получаются из простолюдинов, так как магию драконы чувствуют, и защита их в основном на её подавление и направлена. Потому лишь снаряжение и сноровка, смелость да счастливый случай. Ну, и свои особые прихваты у каждого драконьера есть обязательно, куда же без них. Одним из таких навыков Зима - контролируемые сновидения; через них способен различать то, что называют драконьими тропами, отыскивать переходы к тем или иным их артефактам, а то даже и яйцу в чёрной маналитовой шкуре. Так же однажды он и увидел. Но нет, нет, не страну драконов, конечно, а лишь оставленный от перехода туда след, отблеск отблеска. Тем не менее, что-то такое почувствовал, ёкнуло сердце. И дракона, который переходил, увидел не обычно, а иначе - не исполинской тушей, облитой чёрным металлом, а чем-то гибким, изящным, невыразимо красивым. В памяти удержалось, тем не менее, только одно - кончик хвоста. Предстал тот в виде прозрачного самоцвета со многими гранями, как если бы поработал над ним ювелир...
* * *
Когда и каким образом был перенесён, не заметил, но просыпается Зим уже не в блоке, а в маленькой комнатушке, по периметру которой слабый синий свет. "Интересный поворот", - думает. Никогда в подобных местах не оказывался, но вмиг догадывается, что это, сопоставляет - ментальный карман. "Такой своеобразный карцер? - продолжает он размышлять. - Пытаются запугать? Нет, здесь что-то другое..." Страха Зим не испытывает, как не испытывает и дискомфорта, ему здесь даже уютнее. Всегда был одиночкой, предпочитал Я, а не МЫ, и в этом, кстати, с драконами схожесть. Откуда, если разобраться, и огонёк интереса, и выбранный впоследствии жизненный путь.
Зим успевает подняться со складной механической койки, успевает одеться и обойти комнатку по периметру, когда в ней появляются ещё двое. Что тоже надзор, видно по выправке (да и кто сюда иначе войдёт?), но до того участия в разбирательстве не принимали, лица новые. Оба ундинионцы, костюмы на них какие-то своеобразные - с высокими, под самый подбородок, воротниками, с рукавами, зауженными у запястий. Зим приглядывается, но не просто, а по-своему, с прихватом, и видит вокруг одного как бы магию красную, а вокруг другого - зелёную. Так про себя этих двоих и называет - Зелёный и Красный.
- Здравствуйте, Зим, - говорит Красный, - мы к вам с предложением.
Волосы у него для магзирателя чересчур длинные, да и с глазами какой-то прихват - будто без радужки,одна чернота. Ещё из того, как двигается, можно заключить, что чересчур гибок, за гранью, и мог бы, наверное, благодаря своей магии и узлом завязаться.
- Мы же попросили о том, чтобы вас перевели сюда, - добавляет Зелёный, - в ментальный карман.
Этот, в отличие от напарника, не выделяется - ундинионец, которого можно назвать стандартным.
- Как человек деловой, - говорит Зим, - всегда готов предложение выслушать.
- Тогда непосредственно к делу, - говорит Красный. - Сейчас прослушаете материал, а потом мы его обсудим.
- Да, идёт.
Зелёный достаёт из кармана жемчужину, зелёным своим и касается, активирует, и слышатся сквозь шум, сквозь завывания, слова:
- Доброго времени, безымянный... Это послание от мизинца... Простприют... В моих руках заклинание, способное поднять простолюдина до мага... Бесполезно без крепкой формации... Вспомнил "кулак"... Нужны все... Следуй за воробьём, укажет...
- Как-то мутно всё это звучит, - пробормотал Зим, когда голос стих, а за ним и шум.
- Вот и мы так тоже подумали, - Красный искривил губы в подобии улыбки.
- Ага, понял, - Зим кивнул сам себе. - Некая птичка летит ко мне, но информация с её крылышек уже снята. Так узнали и кто я, и где я, а затем поместили в карман, чтобы выиграть время, птичку опередить.
- Вы сообразительны, - Зелёный не улыбается, просто лёгкий кивок.
- То есть на кону моё освобождение? - говорит Зим. - В таком случае будет наглостью, но всё же спрошу - можно бы ещё и "медку" подбросить за риски?
- Договоримся.
- Ну, тогда никаких вопросов - я в деле!
[Средний]
Белый остров, или Басу; белая ночь (и белая она из-за особой здешней магии); парк в специальной зоне за столичным городом, Шарой, преобладает в котором белая вишня. Юлиана на прогулке перед своим выступлением, концертной программой. Дар у неё не магический, но с магией связанный - волновица. То есть простолюдин, голос которого влияет на магов, изменяет тем или иным образом их силу (вызывает волну, как называют это на профессиональном жаргоне). Причём простым человеком быть обязательно, и чем, так сказать, проще, тем лучше. Даже малые связи Юлианы с магией способны эффект от волны уменьшить, потому никаких амулетов, никакой волшебной косметики, никаких волшебных одежд. Антрепренёры её, братья Веркор и Вертер, следят за тем тщательно, инструмент их безупречен - сканер-защитник по имени Орм. Когда-то Юлиана его ненавидела, но теперь друг, лучший друг.
Помощниками сканера, буквально парой его рук, Зик и Зак, телохранители. Связаны через цепочку в усиленную диаду (усиленные диады Веркор и Вертер, кстати, предпочитают, поскольку и сами - такая диада). Парковую аллею телохранители, конечно, проверили, и сейчас Зик где-то впереди, шагах, быть может, в тридцати, а Зак - на таком же расстоянии сзади. Чувствуется, что рядом, но не видно и не слышно - профессионалы.
Кортеж-городок развёрнут здесь же, рядом, уже давно он для Юлианы - дом. Почему не великолепие гостевых кластеров, не роскошь гостевых блоков? Во-первых, полное спокойствие там невозможно - даже и в наилучшем из подобных блоков, с наилучшей охраной. Хватит, довольно, Юлиана испила горькую эту чашу сполна. Какой бы надёжной ни была защита, какие бы сильные маги ни стояли в кольце оцепления, а всегда найдётся отчаянный, что сумеет сквозь эти заслоны просочиться. А если и нет, то всё равно ощущение, что вот сейчас кто-то вылезет, кто-то постучится, кто-то зайдёт. То есть не высыпаешься, нервничаешь, всё время на стук какой-то реагируешь. Во-вторых, подобные гостевые блоки - они же не что иное, как тюрьма. Кроме как на концерт, никуда из такого не выйдешь, исключено. Кортеж же подобное позволяет, автономен по сути. И это такое счастье, когда можешь выйти, подышать свежим воздухом, энергетически собраться. Когда ты оторван - от города, от публики, от всего. И на выступление едешь уже не как на пытку, а как на праздник. Для того чтобы любить людей, надо с ними не общаться.
- Юлиана, остановись, - говорит Орм, делает вокруг хозяйки быстрый круг, - предупреждение от Зика и Зака. Причина: в нашем направлении что-то движется.
- Ты тоже чувствуешь опасность? - спрашивает она.
Мгновение, потраченное на анализ, затем ответ:
- Нет, я опасности в объекте не вижу. Суть: механический вестник. Модификация: Вб-2. Аналогия с биологическим видом: воробей.
- Сможешь организовать безопасное к нему подключение?
- Да, без труда.
Подходят телохранители, становятся слева и справа.
- Просьба не двигаться, - говорит Зик, - сейчас мы организуем переход.
Юлиана не маг, но вдруг чувствует то, что в среде магов называют узором, и, поддавшись влиянию, говорит:
- Не вижу в том надобности. Так как непосредственной угрозы для меня нет, то хотела бы принять вестника прямо здесь.
- Нет, мы не можем позволить, - говорит Зик, - слишком рискованно.
- Тем более что через несколько часов концерт, - добавляет Зак.
И снова у Юлианы чувство узора, чувство того, что меняет с этим решением жизнь.
- Орм, - говорит она, - запрос на разрешение противоречия.
Сканер облетает людей хитрой петлёй, выносит решение:
- Противоречие разрешено в пользу Юлианы.
Зик и Зак - профессионалы, потому принимают спокойно, отходят.
- Вестник в зоне моей досягаемости, - сообщает Орм, - приступить к захвату и перестройке?
- Да, - отзывается Юлиана, - действуй.
Сканер исчезает, а когда появляется вновь, то сверху на шлеме его дополнительный элемент в виде механической птички. Организуя безопасный канал, Орм передаёт сообщение через себя, передаёт ментально. Юлиана узнаёт того, кому принадлежит голос, вспоминает. Верит ли в то, что сказал? Нет, кажется нонсенсом. "Но если всё же возможно? - думает волновица. - Ради подобного гонорара не страшно было бы и рискнуть..."
- Как поступить с вестником? - спрашивает Орм.
- Утилизируй.
Чувствуя необыкновенное воодушевление, подъём, Юлиана подходит к телохранителям, говорит:
- Не сердитесь на меня, хорошо? Сами же знаете, какая бываю перед выступлением.
- Знаем, - кивает Зак.
- Что было в послании? - спрашивает Зик. - Нам можно услышать?
- Нет, извините, слишком личное. Скажу лишь, что послание от одного старого друга, живущего здесь, на островах, и предлагает этот друг встретиться.
Помолчав какое-то время, обратилась волновица затем скорее к себе, чем к телохранителям:
- Соглашусь ли? Да, очень возможно, ибо заинтриговал...
* * *
Один из блоков кортежа, предназначенный для совещаний, Веркор и Вертер обращаются по лучу связи, перекинутому от Играгуда к острову Кузи. Тому острову, который в мировом турне волновицы Юлианы - завершающая точка. Костюмы братьев кажутся простыми, на самом же деле стоят дорого, с множеством заклинаний в ткани, с множеством хитростей. Кажутся простыми и сами антрепренёры, но так же, как и с костюмами.
- О, Юли, Юли, ну, как ты не можешь понять! - говорит Веркор. - Дар твой - редкость невероятная, ничтожная доля из всей ойкумены. А когда у такого человека ещё и голос, когда у такого человека ещё и слух - это уже не редкость, а само волшебство, пусть и иного рода.
- И как в таком случае мы можем тебя отпустить, - говорит Вертер, - да ещё неизвестно куда!
- Почему же, известно, - говорит Юлиана, - тот же остров, где я и сейчас. Также известен и город - Тнара, известен и тот, кто пригласил - Усон. Встретиться с ним я намереваюсь сразу после концерта, то есть прошу всего лишь об одном вечере. И отправлюсь на встречу я не одна, а с Ормом - разве не достаточная это защита?
Способность к волне, голос, слух, а теперь Юлиана показывает ещё и зубки. Никогда ещё не перечила братьям, и вот он, первый случай, да какой! Несколько ночей не спала, всё решалась, но теперь сама стойкость, само хладнокровие. "Сейчас-то и выяснится, - думает, - действительно ли вы так меня уважаете. Если нет, то понятно - ничего для меня хорошего, если же да, то уступите, никуда вам не деться".
- У нас проблема, брат, - говорит Веркор.
- Да, брат, - соглашается Вертер, - влипли.
- Так что, позволим ей?
- А что делать...
Победила, неужели она победила? Юлиане не верится. И уж теперь-то от решения своего не отступится точно - пойдёт только вперёд.
[Указательный]
Карантинных зон у Белого озера две: одна помещена у оконечности северной, другая - у оконечности южной. Белое-1 и Белое-2 соответственно, содержат в них тех, кто отбывал срок заключения на той или иной внешней планете. Единичка - под людей с даром, двоечка - под простолюдинов, и Балрам, стало быть, во второй. На жаргоне карантинные зоны называют "ёлочками", но именно в этой не то что зелёного, а и вообще каких-либо других цветов мало, кроме белого, серого да ледяной синевы. Добро пожаловать в Хладу, на ледяной континент. Есть, кстати, белое и в прозвище Балрама - Белый Лев. Но это уже из последних, под которым и приняли, первым же было Снежный Медведь, ибо родом он как раз отсюда, со снежного континента. Да, мамуля, вернулся, принимай сыночка своего ненаглядного...
Срок Балрам отбывал на Кахире, ледяном шарике. Боялись, что их, простачков, на самое острие бросят, в ледяные карьеры, но нет, обошлось. По комплексу распределения раскидали - принимать, дробить, расфасовывать. И Балраму, как самому из отряда бугаистому, досталась дробилка - весь срок отбыл за рычагами этого агрегата. Хорошее оказалось местечко, чтобы обдумать за многое, обмозговать. И он обдумывал, он обмозговывал.
Нужны ли были простолюдины комплексу? Нет, вполне можно было обойтись и механикой, и вышло бы, без балды, только лучше. То есть расклад такой, что Системе их просто-напросто некуда деть. Типа лишние детали. Это как разобрал, собрал, но не с той руки, и вот они, лишние. Стало быть, тот всеобщий механизм, что называют Системой, собран неправильно, и работает он тоже не так...
Чувство, что не так что-то, не туда и не тем гонором, у Балрама с самого раннего возраста было, и привело туда, куда всех таких и приводит - в Движение. Влился. Причём в одну из самых радикальных групп, которые и в хатку-то не объединишь - содружество "АнтиМ", антимы. То есть против того, что вообще начинается с буквы "М" - и магов, и самой магии. Простолюдины - вот, кто, согласно этой доктрине, должен стоять в центре, должен вести, а не какие-то там советники, извращённые магией. И было ль лихо, было ли весело? О да, в тысячу крат веселее, если сравнивать с жизнью простой, не выходящей за рамки режима!
А потом был разгром, конечно, разгром - как же в этом мире иначе? Казнили многих и многих, но Балрам почему-то через винты мясорубки прошёл - оставили доживать, дотлевать. Местом заключения Система выбрала Кахиру, усадила за рычаги дробилки. В этом креслице он свой срок и отсидел, от звоночка и до звоночка. Теперь карантин, еще немножечко отсидеть. После чего, как предполагается, свобода. Но возможно ли для такого, как Балрам, для лишней детали? Вопрос, как выражаются магики, риторический. Как ни пристраивай, а не приладить её, лишнюю детальку-то, к всеобщему механизму, если и без неё тот вполне себе пыхтит да работает. И собираются завсегда в нечто своё, только из них, из лишних деталек и состоящее...
* * *
Прилетела ледышка, и когда оттаяли, то оказалась механическим воробьём. Нёс тот в элариевом своём клювике весточку, да не донёс - перехватили смотрители. Для Балрама была малява, как выяснилось, а отослал Усон, когда-то мизинец в их приютовском "кулаке". И что-то не то, похоже, в весточку было завёрнуто, поскольку оригинала Балрам так и не услышал, лишь пересказ Леонида, старшего из смотрителей зоны. Тыры-пыры, послание от такого-то, тыры-пыры, приглашает на встречу, тыры-пыры, что о нём скажешь? Да ничего не скажу, господин старший, ибо как выпустились, так вот и всё, поврозь! Знать не знаю, кто он теперь такой и каким воздухом дышит.
- Ладно, свободен.
Но так просто подобные дела не заканчиваются, а как снежный ком нарастают, когда тот с горы, и потом оно прилетает, потом с ног долой. Три денёчка спокойных, а затем снова вызов, снова конвой, и снова Балрам в логовище у Леонида. Там же Рауль - смотритель, также известный как Скимитар, или Шемшир, или Шама. Рожа раскосая, типичный южанин. "Ага, отличная пара ко мне, - думает Балрам, - типичному северянину..." Так оно и оказывается, когда Леонид, после привычных своих тыры-пыр переходит к делу.
- Принято решение отправить тебя на встречу с одноклассниками, - говорит, - то есть то, о чём просит в своём послании господин Усон. Так что можешь радоваться.
- Да не с чего мне радоваться, - говорит Балрам, - не хочу я с ними встречаться.
- А сопроводит Рауль, - продолжает старший, - как самый из контингента надёжный.
Тот стоит у стола Леонида, заложив руки за спину, делает под звук своего имени едва заметный кивок.
- Всё понятно? - спрашивает Леонид.
Можно было бы спорить, бросаться с кулаками и яростью на две этих стены, две нелишних детали, но к чему, если против магии кулаки и ярость не помогают? Давно он уже не медведь, а лев, и из тех, которые самые хитрые - белый. Осклабившись широко, Балрам говорит:
- Всё понял, господин старший, всё понял. Одноклассники, так одноклассники - буду рад встретиться!
[Большой]
Место аварии механика отгородила, силовыми щитами отсекла, создав на пространстве квадрата большого квадрат маленький. Прошёлся служебный щелкун, лишнюю живность выдворил (а кого не выдворил, того попросту сожрал). Спицехвосты, впрочем, остались практически все, как остались и две гноллы, которых заклинания определения почему-то приняли за людей. Аглая проверила бронекостюм, проверила шлем, проверила перфоратор и скорострел, лишь после этого вошла в пространство силового квадрата.
- Пошли вон отсюда, шамкалы грязнорылые, - сказала гноллам, - пока дыр в вас не наделала.
Те не вняли, начали с двух сторон обходить, и одна зарычала, а другая глухо затявкала. Первая была крупнее и шла на двоих, как человек, другая ж поменьше, и почти сразу встала на четвереньки. В пару ловких движений Аглая перекинула с плеча перфоратор, перещёлкнула, выстрелила.
- Угостись-ка, верзила мордозадая, - сказала тем же спокойным тоном.
Пластинка вошла крупной гнолле под горла, выступила двумя алыми краешками над затылком. Тварь, смешанную из гиеньего и человеческого, завертело на месте, опрокинуло, застучали, подбрасываемые в конвульсиях, руки и ноги. А Аглая раструбом перфоратора уже к другой образине, выстрел почти навскидку, но снова точный - в глаз.
- Скучно с вами, - сказала со вздохом, - то ли было на Салме, в "обмороках"...
Спицехвосты тем временем почуяли кровь - загалдели, поднявшись, заскрежетали.
- И вы, вша пернатая, - бросила им Аглая, - тоже не эфемериды.
Теперь взяла скорострел, рассеяла стаю одной очередью, а спицы ловила в закреплённые на костюме магнитные ловушки. Горстку выживших и добивать не стала - ну их, обойдутся.
- Клевер, я - Пески-2, - сказала, включив передатчик, - участок зачистила.
- Понял тебя, Пески-2, отлично. Что там с экипажем, пока не ясно?
- Нет, пока нет.
- Выясняй. Следующий сеанс назначаю уже на после спасения.
- Хорошо, Клевер, тебя поняла. Конец связи.
Где приключилась авария? На участке мусорного ралли, как называют вояжи на вездеходах по очистным комплексам. Для кого-то место для развлечений, для Аглаи же место работы - спасательница. Доходит по маячку до вездехода, и тот не на тверди стоит, а подвешен - будто смола передний край облепила, и всё дальше, всё дальше ползёт. Причём лезет эта смола как бы из ничего, из призрачно-серого облачка.
- Ага, "липучка", - сама себе кивает Аглая. - Но как же смогла дотянуться, если так высоко?
Оглядывается и быстро обнаруживает ещё одно "облачко", только уже не серое, а скорей серебристое, с искорками по контуру.
- Понятно, - снова кивок, - "трамплин". И как же вы так смогли спеться, как же договорились?
Одна из задних дверец вездехода тем временем открывается, высовывается, пуская слюни и сопли, тощая пигалица, вся в магических побрякушках.
- С-спасите... - скулит.
- Не двигайтесь, - предупреждает Аглая, - мне нужно поставить силовую подушку.
Как и обычно, состоит экипаж из двоих, водитель да штурман. Аглая пытается вспомнить, как там зовут непосредственно этих, но нет, не выходит. И пока вспоминает, пигалица всё же вываливается, что-то визгливо орёт. Вниз летит неудачно - цепляется длинной своей ножищей за зыбь "липучки", и Аглае силовую подушку приходится не подставлять, а бросать. Удар получается смачный, зато незадачливая гонщица спасена.
- Вы что себе позволяете! - верещит, - как смеете!..
И Аглая не сдерживается, устраивает разнос.
- Тебе что было сказано, трепездониха ты трюхатая, а? - грохочет она, - не двигаться! Потому хавальник-то запахни, не смей мне здесь горлопанить! Не приложи я тебя, мухососка ты конченная, на части бы разорвало!..
И ещё много такого, с выдумкой и огоньком. Потому после вышел разнос уже в её сторону - от Люмина, старшего смены.