Описывается начало войны - безумия, уничтожающего смысл человеческой жизни.
Лес, пруд, плотина; мельник Освальд - молодой парень призывного возраста; вокруг него идиллическая деревенская жизнь, стойкая гармония, в которую начинают вплетаться тревожные нотки. Отец Освальда уезжает неведомо куда; объявлена война; появляются беженцы, к Освальду прибиваются работяга-китаец и девушка Моника. Деревенские видят в китайце колдуна, заодно и странную Монику в ведьмы записывают, да и в самом Освальде начинают сомневаться [аннотация Владимира Бычинского, пропатчено мной].
1.
На первый взгляд, секретов на уровне мало, но это только на первый взгляд. "Колдун" - та самая капля, в которой отражается океан. Есть она, присутствует ниточка, за которую если потянуть, то обнаружится клубок невероятных размеров. Это морские путешествия отца Освальда. Они где-то на заднем плане, на них почти не обращаешь внимания, а стоит.
"Дальше он извещал Освальда, что купил полбилета на пароход "Глория", идущий на Таити с грузом цветных ситцев и стеклянных бус; оставшуюся неоплаченной половину билета он будет отрабатывать в дороге, нанизывая бусины на нитки" [1].
Название парохода до того говорящее, что нельзя не вспомнить один из шедевров Феллини, а именно: "И корабль плывет...".
2.
*Сюжет фильма*
В июле 1914 года из Неаполя отплывает корабль Gloria N. ("Глория Н."). На борту - певцы, актеры, бизнесмены, аристократы, покровители искусства и даже члены королевской семьи Австро-Венгрии. Они провожают в последний путь прах знаменитой оперной звезды Эдмеа Тетуа, которая завещала развеять его близ ее родного острова Эримо в Эгейском море.
За две недели до выхода в море Gloria N. сербским националистом в Сараево был убит эрцгерцог Фердинанд, в Европе разгорелась Первая мировая война.
По пути к месту погребения экипаж Gloria N. подбирает потерпевших кораблекрушение сербов-беженцев, среди которых есть сербские революционеры.
Через день судно догоняет австро-венгерский броненосец с непонятным названием "ПЭЮФ .ЖДЯЪЗ". Именем австро-венгерской полиции командование военного корабля требует выдать всех сербов для последующего их ареста.
При пересадке беженцев на броненосец кто-то из сербов бросает бомбу в трюм корабля. Взрыв провоцирует обстрел из орудий броненосца пассажирского судна Gloria N. и его потопление. В этот же момент на броненосце взрывается пороховой погреб, и корабль тоже идет ко дну.
На поверхности моря остается спасательная лодка с уцелевшим репортером, бравшим во время плавания интервью у всех пассажиров, и гигантским носорогом, которого перевозили неизвестно для какой цели в трюме парохода.
* * *
"Лента маэстро - символическая притча о конце света, в данном случае - о "преждевременных похоронах" старого мира и прежней культуры, которые находят свою смерть в пучине иллюзорного моря.
<...>
Критики расходятся в оценке этого произведения, но совершенно очевидно, что фильм входит в обязательную программу для ценителей искусства кино" (Иванов М.).
Маэстро Феллини не оставил разъяснений, почему он в фильме дал кораблям именно такие названия: "большое пассажирское судно" назвал Gloria N. ("Глория Н."), а "броненосец - флагман австро-венгерского флота" именовал "ПЭЮФ .ЖДЯЪЗ". Важно отметить, что до начала съемок в сценарии, написанном Тонино Гуэррой и Федерико Феллини, было только название главной площадки действия фильма - судно Gloria N. А вот австро-венгерский броненосец в сценарии вообще безымянный, а значит, его название появилось в период изготовления бутафорского корабля или уже в ходе съемок фильма.
Попробуем понять, в чем же разгадка.
Имя Глория очень распространенное, емкое и имеет много синонимов, и поэтому оно часто встречается среди корабельных имен. Если рассматривать слово "Gloria" ("Глория") как женское имя, то его значение в переводе с латинского - "слава, величие, блеск, гордость", даже - "блаженство" (на небесах). В то же время Gloria не только имя, но и первое слово так называемого краткого славословия Gloria Patri, ставшее одним из народных названий молитвы "Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу" [статья Каланова Н.А. www.kalanov.ru].
3.
Фильм Феллини богат на символы, и все они, что называется, в тему. Отдельно отметим "смерть старого мира", а также славословие богу - богу новорожденному, богу войны.
Кстати, о войне. Пусть реальность у автора и альтернативная, но от нашей отстоит близко - много совпадений. Две наших мировых там слились в одну, так и названную - первой мировой [4]. Я же, во избежание путаницы, буду использовать одно слово, с прописной: Война.
Но вернемся к морской теме. Путешествия отца Освальда вызывают целый ряд ассоциаций: и "Корабль дураков", и "Летучий голландец", и "Титаник", и "Моби Дик", но самое главное - "Алые паруса".
4.
"Колдун" Лазарчука и "Алые паруса" Грина - казалось бы, что тут может быть общего? Но общее есть. Недаром созвучие: город, близ которого хутор Освальда - Капери, а приморская деревушка, в которой живут Лонгрен и Ассоль - Каперна.
Так в чем же дело? Мое мнение: мир Лазарчука - вывернутый наизнанку мир Грина. И читателю стоит подготовиться сразу: никаких алых парусов, но много алой кровищи. Потому-то и главным героем не прекрасный Артур Грей, а скользкий и угрюмый Освальд. Имя, кстати, говорящее: владетельный, владеющий (от древнеанглийского имени Osweald; "ōs" - божество, ас плюс "weald" - власть). Отец оставил ему мельницу, но похитил мечту, и человека, более приземленного, еще поискать. Но зададимся вопросом: у кого шансов пережить Войну больше - греев или освальдов? Именно, у вторых. Откуда проистекает другой вопрос: почему мир устроен так криво? А может не криво? Может, так и надо? Прямых ответов, ясное дело, нет, только косвенные.
Идем далее, к другим персонажам. Кузина Освальда Моника - отражение Ассоли, девушка не от мира сего. "Я не чокнутая, - сказала Моника. - Я просто не до конца понимаю некоторые условности" [1]. Она разгуливает голышом, она "на своей волне", и легко догадаться, чем подобное может кончиться. И да, друг Освальда (если здесь уместно говорить о дружбе), типичный бабник, не проходит мимо. "Моника молча встала на колени, откинула крышку ледника, нагнулась, дотягиваясь до одной из веревок, привязанных к поперечине; Шани издал какой-то странный хлюпающий звук, Освальд посмотрел - Шани, отвесив челюсть, впился взглядом в Моникин зад" [1]. Следующим утром Шани выходит из ее комнаты, и мы не можем с полной уверенностью утверждать, что между ними ничего не было...
5.
Так кто же колдун? Если отталкиваться от "Солдат Вавилона", завершающей повести гиперромана, то, несомненно, китаец со своим волшебным огородом. Огород, собственно, и есть привязка к завершающей части цикла, замыкание сюжета в кольцо. "С сорокового по восьмидесятый год - великое множество публикаций о неких людях-мутантах, наделенных различными необыкновенными качествами. Однако в научной литературе таких публикаций нет вообще. Что странно, конечно, поскольку феномен имел широчайшее распространение. Зато в сельскохозяйственных и биологических журналах довольно много сообщений о появлении всяческих странных форм в растительном и животном мире... впрочем, без анализа и без обобщений" [7]. Но здесь, на мой взгляд, не все так просто. Смею предположить, что по идейному наполнению растительность в "Колдуне" и растительность в "Солдатах Вавилона" - две большие разницы. Не будем забывать, что части гиперромана выходили отдельно, и если рассматривать заглавный рассказ вне контекста, то садик китайца - символ доброго волшебства. Лично мне напомнило скатерть-самобранку, волшебный горшочек и тому подобные гаджеты.
6.
Жили-были старик со старухой.
Ели они как-то раз горох и уронили одну горошинку на пол. Покатилась горошинка по полу и скатилась в подполье.
Долго ли, коротко ли лежала там горошинка, только вдруг стала расти. Росла, росла и выросла до полу.
Старуха увидела и говорит:
- Старик, надобно пол-то прорубить: пускай горошина растет выше. Как вырастет, станем в избе горох рвать.
Старик прорубил пол, а горошина все растет да растет - и доросла до потолка.
Прорубил старик и потолок, а горошина все растет да растет - и выросла до самого неба.
Захотелось старику со старухой гороха. Взял старик мешок и полез на горошину стручки рвать.
Лез, лез, добрался до туч и видит: сидит на тучке петушок - золотой гребешок, а рядом стоит меленка - золотая-голубая.
Старик недолго думая взял и меленку и петушка и спустился по горошине в избу.
Спустился и говорит:
- Вот тебе, старуха, подарочек: петушок - золотой гребешок да меленка! [сказка "Петушок - золотой гребешок и чудо-меленка"]
7.
А противостоит волшебству колдовство, лозунг которого: уничтожай все неизвестное, выжигай под корень. Ведь кто не с нами, тот против нас, чужой - значит враг. И неотъемлемая часть колдовства - сценарии, действие не по собственной воле, а по сброшенным сверху установкам, скриптам. Как и поступает Освальд. Действует он строго в рамках программы, ему даже в голову не приходит, что можно вырваться за красные флажки, играть не по правилам.
И колдун совершает обряд: приносит в жертву жизнь китайца, приносит в жертву само волшебство. Рождается новый бог, делает первый вдох, шлет на растрескавшуюся от засухи землю дождь. Но что, если это не капли воды, а слезы?
В заключение о моменте дежа-вю. Это еще один "элемент кольца", крепежная деталь к "Солдатам Вавилона". Речь о параллельной реальности, где события пошли по иному руслу. Там Освальд не убийца - жертва.
"А вот не поверишь - все это при мне началось, - сказала старуха. - Я маленькая еще была, у брата жила. Брат работника держал, а работник руку имел, травы знал и шептать мог. И сделал работник садик, повязал его, и стал садик желания его исполнять. Ну, а ты знаешь - чем трава лучше, тем подход к ней деликатнее. А брат раз перепил - с мужем моим потомошним - и в садике том уснул. И все - высосала его трава. Долго найти не могли, думали - в город уехал. На пятый, что ли, день его работник-то как раз и нашел. Лежит вот такая куколка, с ладошку... С испугу хотели спалить садик, а война же шла, ну, и - не до того оказалось... И вот, видишь - расползлось. Теперь везде, считай, этот садик, а к добру это, к худу - не знаю" [7].
Вывод прост: что одна реальность, что другая, человеку от того не легче. Один из ключевых моментов цикла. И подробнее об этом будем говорить дальше.