Аббата не пускали на пенсию. Он изрыгал проклятия, кричал и топал ногами, но ничего не помогало. Тогда он при помощи приемов джиу-джитсу отобрал у келаря ключи от винных погребов и выдул все запасы кагора на полгода вперед. Братия восхищенно крякнула и продолжила не пускать. Аббат стал водить к себе девушек, и приплачивать им за страстные стоны. В итоге из его кельи, девушки попадали прямиком в монашеские, а вскоре и вовсе закончились - на полученные от аббата и братии деньги они обзавелись хозяйствами, мужьями и добродетелью.
Он начал произносить кощцнственные речи - прямо с амвона. Монахи смущенно хихикали, о чем-то шептались между собой, но роптать не спешили. И когда в один прекрасный день аббат нашел у себя под дверью трактат на прекрасной латыни, посвященный сравнительному анализу папского двора и навозной кучи - что-то подсказало ему, что и этот метод не приближает его к желанной цели. Тогда он решился пойти на крайние меры.
Ровно в полночь он зажег черные свечи и, кряхтя и скрипя подагрическими коленями, нарисовал на полу пентаграмму. За неимением крови девственницы, он посыпал пол крошками гематогена и начал нараспев читать заклинание из брошюрки: "100 текстов, которых ни в коем случае нельзя знать доброму католику". Через какое-то время стал заметен результат - явно потеплело, и воздух заполнился густым запахом серы, к которому почему-то ощутимо примешивался запах перегара. Вскоре перед глазами аббата, немало удивленного последним обстоятельством, предстал Князь тьмы. Он был пьян. Не так, чтобы вусмерть - но прилично, чтобы при появлении свернуть пару подсвечников, чуть не врезаться в аббата и в итоге - сползти на пол с улыбкой глупейшего блаженства на небритом и вполне себе человеческом лице.
- Чего тебе, мужик? - дьявол смачно икнул и сделал большой глоток пива из мятой банки, которую сжимал в правой руке.
- Да ты не стесняйся, родной, присаживайся - дружелюбно предложил он оторопевшему аббату, затем извлек из сумки, висящей на плече еще одну банку и протянул ему - Пиво будешь?
Несчастный священнослужитель настолько был ошеломлен таким явно неканоническим поведением нечистого, что взял пиво и ополовинил банку одним большим глотком.
- Ну так чего у тебя? Душу что ли продать?
- Ну... А можно?
- Ну, можно... А чего хочешь?
- На пенсию хочу.
Дьявол вдруг страшно захохотал.
- Ну ты даешь, мужик!!! Давно паришься?
Аббат почему-то вдруг засмущался и робко произнес:
- Тридцать лет. Вроде...
- Ой не могу!Тридцать лет он, видите ли вкалывает, бедняжка. Устал. А я, блин - тридцать тысяч колочусь, и ничего!
- Так ведь - робко попробовал заикнуться аббат - Вам так положено. Проклятие, и все прочее.
Дьявол невразумительно булькнул, подавившись пивом.
- Какое нафиг проклятиме, мужик? Фигни своей церковной поменьше читай! Просто нехрен контракты в пьяном виде подписывать... "Работа с большим количеством людей, теплый климат, увлекательные перспективы..." Тьфу!
От смачного плевка доски пола зашипели и стали обугливаться. Аббат понял, что сейчас сойдет с ума, и чтобы хоть что-то сделать, допил банку. Не помогло.
- Я тебе чего, мужик скажу - продолжал дьявол. Забудь ты про эти глупости! И душу продавать не надо - у меня и так возни хватает, пускай в Раю поработают. Давай лучше это... Выпьем!
Аббат, у которого только что на глазах рухнула последняя призрачная надежда на пенсию, безнадежно вздохнул... И протянул руку за новой банкой.
***
Когда под утро под утро братья, обеспокоенные запахом серы и странными звуками, вломились в келью аббата, их глазам предстало эпическое зрелище. На полу, источая истинно адское зловоние валялся Владыка Тьмы, а над ним - пьяный в стельку, но несгибаемый аббат орал церковные гимны. Повисло благоговейное молчание. После чего монахи все вместе бухнулись на пол и распростерлись ниц перед величайшим праведником, поборовшим даже извечного врага божиего. Когда до аббата дошло, что произошло, он бессильно разрыдался...
Продолжал он рыдать и на торжественном приеме, устроенном папой римским в честь первого святого, канонизированного при жизни. Когда в какой-то момент аббат исчез, обеспокоенные кардиналы отправились искать его по всему дворцу - чтобы обнаружить в какой-то полутемной каморке. Старец распростерся на полу и с громким стуком бился об пол, выкрикивая: "Идиот! Олух! Охламон!". По толпе кардиналов пронесся благоговейный шепот. Все оценили мудрость и смирение человека, сподобившегося таких почестях при жизни, но от самоуничижения и умерщвления плоти, присущих христианину, не отказавшегося...