Аннотация: Участник ПВ13 Последнее место - 15 из 15, ну для меня привычное... Если можно сказать...
--
Кромешный
Свет незримый освещает
Путь души во тьме ночной...
Кто виновник? Кто узнает,
Что случилось не с тобой?..
...На лестничной клетке в луже подсыхающей крови лежала голова. Лифт, что как гильотиной отделил туловище от столь нужной части, отсутствующей теперь у тела, был налажен и невинно стоял на этаже, заблокированный, с раскрытыми полностью дверями. Следователь, мужчина лет сорока, присел на корточки перед трупом, лежащим на полу лифта, стараясь не попасть при этом случайно в разлитую по площадке кровь, и спросил:
- Тело не трогали?
- Никак нет, товарищ капитан, - старший наряда, сержант полиции, ответил чуть севшим от долгой службы голосом, - не трогали. И голову тоже.
- Курьин, приступайте. - Следователь отдал "рабочее место" в руки экспертов, а сам подошёл ближе к сержанту, представился:
- Следователь Тёмин. - потом добавил.- Скажите, что произошло с вашей точки зрения и, вообще, опишите вызов.
- В десять тридцать одну утра поступил вызов, на месте были в десять сорок. Мельников отправился успокаивать вдову, она тут рядом на площадке -- квартира шестнадцать. Козьмин и Кутяев оцепили место и сторожат свидетелей. Опрашивают. Я же дождался вас, вы прибыли в десять пятьдесят две. По первым признакам -- несчастный случай: лифт закрыл двери, когда потерпевший находился в створе, и поехал вверх. Защита не сработала, лифт отрезал, вернее оторвал, голову потерпевшему и остановился, видимо одна из защит всё же сработала, хоть и поздно...
...
Тёмин закурил сигарету и откинулся на спинку стула, думая о том, что же всё-таки произошло.
"Вот потерпевший, как оказалось - профессор-физик, глава лаборатории в Институте Высоких Энергий, Кромешный Исраэль Моисеевич, заслуженный человек, в возрасте за шестьдесят, прощается со своей супругой, Фанной Ильиничной, и выходит на площадку третьего этажа. Вызывает лифт, ноги старые -- не ходят, потому и с третьего этажа на лифте ездит. Лифт подъезжает, открывает автоматически двери и профессор заходит внутрь. Что должно было произойти с человеком, который, как показали свидетели и экспертиза, был в лифте один (да и на площадке было пусто, жена стояла в дверях и это тоже установлено), чтобы оказаться с головой зажатой снаружи и лицом вниз?"
Капитан затянулся и вспомнил свой разговор с супругой почившего.
...-Скажите, вы же видели как всё произошло? - Тёмин спросил пожилую женщину с красными, заплаканными глазами, то и дело прижимающую платок к углам глаз.
- Я... Да... почти... Лифт за углом капитальной стены, самого не видно, я из квартиры не выхожу -- боюсь дверь захлопнется, а я без ключей... Изя он добрый был, говорил мне, чтобы я за ним не ходила, у меня ноги больные, а раньше бывало до машины провожала...
- Вернитесь к вопросу, пожалуйста...
- Извините, вспомнила... - Всхлипнула женщина... Но потом продолжила. - Лифт приехал -- это слышно, шаги, потом что-то упало, хрип, я за сердце и к нему, а там... Потом помню нашатырь подсунули -- соседи переполошились, они у нас пенсионеры. Игнат Макарович говорил, что как увидел, что произошло -- запретил супруге выходить и скорую вызвал, ну и милицию...
- Полицию...
- Верно... - Женщина подняла глаза. - Полицию. Я ж последнее, что помню -- кровь и голова Изи в дверях кверху поднимается, к потолку... - Фанна схватилась за сердце -- видно слишком сильны были переживания и медсестра, стоящая рядом, отстранила следователя, запретив говорить как минимум до завтра...
...
"...Предположим, что она позвала мужа, дождавшись, что тот войдёт в лифт -- это по звуку шагов слышно. Профессор оборачивается, пытается выйти и тут лифт защемляет ему голову и идёт вверх... Нет, глупо -- чтобы такое случилось надо быть страусом -- голову держать параллельно полу, а значит, когда лифт захлопнул двери, Исраэль Моисеевич лежал на полу... Всё равно глупо -- чтобы человек лежал так, он должен быть без сознания -- иначе были бы следы сопротивления, да и свидетели есть: сосед, как оказалось, любит подсматривать через глазок и даже записывал в тетради, кто и когда выходит и заходит к соседям. Хобби у него такое..."
...
- Игнат Макарович, как понимаю. - Следователь взглянул на пожилого мужчину в пижаме, сидящего напротив. Рядом за его спиной сидела супруга опрашиваемого.
- Совершенно справедливо, господин следователь, я давно за этой семьёй наблюдаю -- евреям доверять нельзя, того и гляди всю родину растащат...
Тёмин поморщился, личные "глюки" стариков его не волновали. Гораздо важнее было то, что сосед потерпевшего, как оказалось, постоянно наблюдал за всеми через глазок и вёл записи...
- Расскажите, что случилось сегодня около десяти тридцати.
- Сейчас. - Старик начал листать тетрадь в девяносто два листа, всю заполненную мелким почерком. - Ага. Встали они, Кромешные, сегодня в восемь двадцать одну, у нас вентиляция общая и в туалете прекрасно слышно, что у них делается, правда слов не разобрать, но вообще... Нет... Сегодня они не ссорились, позавтракали в девять пятнадцать, манная каша, изюм и мойва, если по запаху судить... Потом гладили стиранное бельё... Телевизор смотрели, потом Изя стал собираться на работу, жена у него дома сидит в основном, только по магазинам и больницам ходит, уже лет с пять как, всё же рядовой сотрудницей в Институте была...
- А вы откуда знаете?
- Так в подъезде об этом почти все знают, да и не скрывали евреи от нас этого - смысла нет, то сотрудники их явятся, то водитель машину подаст. Потому и в курсе. Так вот, в десять тридцать, ровно, он, этот Изя, вышел, поцеловал супругу в щёчку, это я видел, и пошёл к лифту. Вызвал, супруга за ним не ходила. Лифт приехал откуда-то сверху, двери его раскрылись, потом раздался какой-то шум, что-то упало, Фанна побежала к лифту, вдруг остановилась и рухнула. - Старик поднял глаза. - Ну тут уж я вышел. Как русский человек, если надо -- помогу, вон и супруге сказал, чтобы дома сидела -- нечего глядеть. А как увидел кровь и голову -- тем более.
- Вы сознание не теряли?
- Вот ещё, фельдшером тридцать пять лет на скорой -- я и не такое видел. Фанну привёл в чувство, отвёл к ней в комнату и положил на диван, а сам - вызывать что положено, скорую и полицию.
- Лифт, когда вы вышли, уже стоял?
- Именно и обрывки шеи из дверей торчали, кровь лилась толчками, значит сердце работало, вот это и странно...
- Почему странно?
- Если бы он в лифте с сердечным приступом свалился, то кровь бы так не шла, хотя всё зависит от типа поражения... Ничего другого представить не могу, чтобы такое случилось, да и лифт этот странный...
- Почему странный?
- Так Изя-то вниз собирался, к машине. А лифт вверх поехал...
...
"...Допустим сердечный приступ. Эксперты молчат, обещают сказать что-то важное в течение часа, но пока примем за версию. Тогда почему лифт поехал вверх и так вовремя?"
Тёмин отобрал листы опроса лифтовиков, работавших накануне в лифтовой этого подъезда, и вчитался, вспоминая...
...
- Михаил Сергеев, техник, я прав? - Следователь глядел на стоящего в фирменной куртке с надписью "Мослифт" мужчину средних лет. Тот был слегка нетрезв, как говорил раньше -- поминал профессора...
- Прав, - буркнул техник, - я и чинил эту рухлядь, лет двадцать ей, но работала исправно...
- Поясните следствию, почему лифт вдруг так себя повёл...
Мужчина хлюпнул носом, как себя повёл лифт он знал -- только что сам проводил со следователем осмотр всей шахты и лифтовой.
- Кто-то вывел лифт из строя, специально.
- Откуда такая уверенность?
- Понимаешь, следователь, лифт штука не простая. И от всяких гадов застрахованная, чтобы, значит, не убить кого ненароком. И есть в них несколько степеней защиты, от дурака и злодеев всяких. Вот смотри, зашёл ты в лифт -- голову высунул, лифт двери попытается закрыть и снова откроет. Это раз. Второе, допустим это не сработало и двери застыли в таком положении, что ни вперёд голову, ни назад. И лифт не поедет, хоть ты все кнопки выбери. Это два. Ну и третье, последняя команда лифту была -- вниз, сам проверял. И если бы ты повис на шее, то лифт бы остановился, потому что на его полу бы ничего не было. А он вместо этого поехал вверх. Вот потому-то и диверсия. - Техник поднял указательный палец вверх.
- Интересно, а как можно было бы осуществить подобное?
Мужчина задумался.
- Ну, положим, сломать первые две защиты можно. А вот чтобы случилось последнее -- надо быть в лифтовой в этот момент и вручную управлять реле, замыкая из прямыми шунтами. Да, точно, тогда и симулировать первые две неисправности было бы легче -- то-то я гляжу что в лифте всё в порядке...
- Но мы же были в лифтовой, вы же сами сказали, что всё работает? - Следователь удивлённо поднял брови.
- Сказал, так ведь шунт -- кусок провода медного -- его когда нужно всунул, дождался нужного результата и вынул. Ну и вот -- то что имеем, труп без головы. Только вот одного не пойму...
- Чего именно?
- Так ведь знать надо, когда шунты совать, иначе всё будет вхолостую, из лифтовой-то ничего не видно.
...
"...Значит кто-то сидел в лифтовой и мистическим образом угадывал, когда именно профессор вызовет лифт и туда зайдёт. Нет, бред..."
Следователь недоуменно вертел в руках пачку сигарет. Наконец взял другие листы, погружаясь во вспоминания...
...
- Не видела ли я чего странного около половины одиннадцатого? - переспросила местная дворничиха, споро орудуя метлой. - Нет, не помню, чтобы что-то необычное было. Да, приехал Васька -- водитель нашего покойника, царствие ему небесное, нехристю. - Бабка перекрестилась. - Лифтёр, нет, не заходил, Петька -- сантехник был, это факт, но он на час раньше зашёл, да так и не вышел.
- Что, до сих пор не вышел? - удивлённо спросил следователь, было уже заполдень.
- Ага, не вышел, а значит бухают на чердаке...
...Следователь с полицейским поддержки споро бежал по лестнице, похоже наконец он напал на "хвост версии", хотя и не мог её пока сформулировать. По пути прихватили механика- лифтовика, который до сих пор сторожил лифт.
- Михаил,- задыхаясь начал Тёмин,- вы почему не упомянули о сантехнике, он же на чердаке сейчас.
- Да не было никого,- удивлённо произнёс вопрошаемый,- да, сантехники и дворники там бухают иногда, но когда я был там с вами -- никого не было, да вы и сами всё видели...
Видеть-то следователь -- видел, да не обратил особого внимания, потому и спешил теперь...
Дверь на чердак была открыта -- замок лежал рядом, открытый до окончания следственных мероприятий.
- Пылища, - глядя на полутёмное помещение с низким косым потолком, сказал Тёмин, - похоже вот тут мужики и сидели. - Поднял бутылку из "сложенной кучи" понюхал. - Вчера или раньше, сегодня посиделок не было...
- А я что говорю... - Техник осуждающе взглянул на следователя.
- А почему тогда сантехник Петька, который должен бы быть тут и зашёл полдесятого в подъезд, из него не вышел?
- Так чердак-то общий, на три подъезда, вот и дверь к соседям - вон открыта, да и следы туда идут...
Действительно, из лифтовой к двери в соседнее подчердачное помещение шли следы: две пары ног, явно побывавшие до этого в машинном масле...
...
"...Получается сантехник зашёл, ни к кому из жителей не заходил, это проверили, и сразу или почти сразу ушёл через другой подъезд, пока дворничиха была занята уборкой возле этого. А может домой пошёл? Ведь живёт он во втором подъезде..."
...
- Пётр Комаров, сантехник? - следователь вошёл в обшарпанную незапертую дверь и огляделся, похоже мужчина жил один и, если и водил "противоположный пол", то самого низкого "класса", уж больно непритязательно выглядела квартира.
- Да, чё тебе? - Из двери комнаты выглянула небритая физиономия.
- Следователь... - было начал Тёмин.
- Знаю, звонили. Проходи, профессора завалили, в курсе, потому и дверь открыл, всё равно придёшь. А я поспать должен... - Мужчина зевнул. И, почесав грудь под майкой (он был в одной майке и трусах), вернулся в комнату. Скрипнула кровать.
Следователь поморщился, но прошёл следом, отметив, что у двери стоит пара рабочей обуви, измазанная машинным маслом, да так, что под ними образовалась небольшая лужа...
- Вы заходили в первый подъезд, но из него не выходили... - сев на скрипящий табурет, продолжил следователь.
- Ну заходил и что?
- Поясните, что случилось такого, что вы прошли через чердак...
- Понимаешь, капитан, нужно было проверить стояк на верхнем этаже, я только было добрался, как позвонили на сотовый из диспетчерской -- во втором у бабки Жени кран прорвало -- уже в который раз. Она, старая, по скудоумию своему, то и дело соседей топит, на верхнем этаже живёт. Вот я ноги в руки и кратчайшим путём по чердаку туда -- потоп предотвращать. Ну а потом к себе -- надо будет, позвонят, скажут... А я в ночь не спал, ну это личное... Так-то, следователь...
...
"Да, было именно так, но у бабки он был непонятно когда, бабка уже в той степени маразма, что не понимает который час, и кран срывает потому, что забывает как им пользоваться... А вызов был в десять пятнадцать... Диспетчер говорит, что раньше сантехник лифтёром работал, вернее механиком, но где-то далеко, ещё до переезда сюда, лет десять назад... Да и дверь в лифтовую на кодовом замке открыть -- проще простого: цифры семь, восемь и девять почти протёрты -- код подобрать, полминуты надо... И машинное масло... В лифтовой оно как раз разлито -- и прилично, и следы обуви в масле через весь чердак видны -- явно заходил и был... Только глупо всё выходит: получается, с нечего делать сантехник зашёл в лифтовую, закоротил защиту, инвертировал направление хода лифта -- словно баловался вслепую. Потом всё отключил и, вляпавшись в машинное масло, ушёл чинить кран старушке... И всё это не видя и не слыша, да и не зная происходящего на третьем этаже... Нет, бред... Но в лифтовой он был. Но вот, почему?.."
- Александр Семёнович, можно? - В дверь сунулась лисья мордочка главного эксперта - Курьина Вадима Петровича.
- А, Курьин, лёгок на помине, что такого ты нашёл, что на несколько часов задержал следствие?
Эксперт прошёл, сел напротив и положил папку с отчётом перед капитаном.
- Первое -- умер наш потерпевший вследствие отделения головы от туловища. Попросту говоря, лифт его гильотинировал и до этого он был жив.
Следователь хмыкнул, этого следовало ждать.
- Второе, следов борьбы нет, да и следов удержания тоже, так что лежал наш профессор лицом вниз вплоть до смерти добровольно. Ну если можно так сказать. Да и следы удара об пол лицом отсутствуют, потому падал наш профессор неспешно... Третье, почти одновременно с этим у потерпевшего был сердечный приступ -- предынфарктное состояние. Полагаю упал он именно из-за него, от боли отнялись руки и профессор просто лёг на пол лицом.
- Почему лицом?
- А вы попробуйте упасть, если будете в сознании, а боль будет почти полностью сковывать тело. Вы упадёте лицом вниз: затылком, будучи в сознании, вниз не падают -- инстинктивное действие. Так что был наш господин Кромешный в сознании вплоть до смерти.
- Получается, что это несчастный случай или, в крайнем случае, убийство по неосторожности, ежели кто в лифтовой баловался в это время?
Вадим Петрович улыбнулся.
- А вот тут-то мы доходим до того факта, узрев который, я срочно выгнал весь персонал из лаборатории, опечатал дверь и вызвал специалистов из МЧС. Сзади, напротив сердца, на коже у профессора было красное, воспалённое пятно, вроде ожога.
Следователь потряс головой, голова соображала к вечеру туго.
- И что?
- Радиационное поражение, под подкладку пиджака кто-то зашил пакет с окисью урана, немного, но достаточно, чтобы за несколько месяцев постоянного ношения вызвать сердечный приступ, сначала лёгкий, а потом вплоть до смертельного исхода. В общем кто-то сильно не любил нашего господина профессора.
...
На следующий день с самого утра пришлось ехать в Институт Высоких Энергий вместе со следователем ФСБ, уран -- строго подотчётное вещество и его пропажа -- ЧП, а институт -- режимное предприятие, потому работать теперь Тёмину предстояло вместе со спецслужбами. Хорошо, что хоть без присмотра: пока эфэсбэшник занимался своими делами, следователь успел поговорить со сослуживцами покойного...
...
- Музинкова Елена Павловна?
Женщина, лет пятидесяти, в белом халате присела напротив и чуть воспалёнными глазами посмотрела на следователя.
- Да, меня так зовут.
- Расскажите мне об Исраэле Моисеевиче и об уране, если можно...
- Выходит Фанна всё же добралась до окиси. - Чуть улыбнулась женщина. - Вы не подумайте плохого, все знают, что когда Фанна увольнялась с работы, то в качестве "сувенира" прикарманила, как бы невзначай, граммов пятнадцать "перца" - окиси урана, он чёрный как молотый перец, потому и название. Уран - он хоть и подотчётный материал, но постоянно понемногу списывается -- уходит в спецканализацию в виде растворов солей, всего вернуть на склад невозможно технически. А двуокись урана -- почти безопасное вещество, устойчивое, в воде не растворяется, если держать в пакете, вне контакта с телом -- то это просто хороший сувенир "на память" о прошлой работе.
- А что будет, если пакет с "перцем" держать возле тела?
- Сначала -- ничего, там радиации немного, а опасной, нейтронов, вообще мало, в основном - альфа и бета, так альфа и бета почти полностью пакетом и удерживаются, ну бета проходит, это да. Но если носить постоянно, то от беты будет что-то вроде ожога, хронического, в теории приводящего к раку кожи. Нейтронов мало, но эта пакость скажется через несколько месяцев. Говорят в своё время так одного академика убили -- в спинку кресла, напротив сердца, несколько таблеток вшили из диоксида урана -- так за полгода он сердечный приступ заработал... Нейтроны - они постепенно нервную ткань уничтожают и провоцируют инфаркты, особенно если человек к этому предрасположен... Но, позвольте, не хотите ли вы сказать, что Фанна...
- Я ничего не хочу сказать. - Тёмин поднял руки.- Спасибо за обстоятельный ответ. Скажите лучше, были ли у Фанны Ильниничны основания для подобных действий?
Женщина потеребила платок, которым промакивала глаза.
- Я вам этого не говорила, но все знают, что после ухода Фанны, к Изе стала клеиться Машка, ну Мария Александровна из соседней лаборатории. А Изя,.. он всегда был бабником. Возраст -- возрастом, а всё туда же. Не скажу, не видела, но основания для подозрений в измене были... Девочки Фанночке не раз звонили, докладывали... А ведь Машка, дура пятидесяти лет, замужем. И муж -- пожарный, лейтенант, моложе её на пять лет.
Женщина встала и наклонившись к уху следователя прошептала:
- Силин Александр, и он в курсе. Ходят слухи, что он постоянно свою Машку караулит на своих жигулях... Ревнив -- жутко...
...
Днём, после возвращения из института, Тёмин подводил итоги, - "Итак, допустим Фанна, узнав о неверности мужа, несколько месяцев назад решила ему отомстить и вшила в подкладку пиджака, который профессор постоянно носил, напротив сердца, захваченный при увольнении пакетик с ураном. Это объясняет ожог под левой лопаткой и сердечный приступ. Но никакого отношения к гибели, кроме косвенного, не имеет... Надо бы поговорить с мужем любовницы -- пожарным, тупик, конечно, но положено..."
Пожарный как раз заканчивал суточное дежурство -- смена была после полудня, потому Тёмин вздохнул, посетовал в никуда о своей горькой судьбе следователя, и отправился на встречу, подъехав к пожарной части как раз к окончанию дежурства Александра.
-... Ну всё ребят, я поехал. - Из дверей части выбежал молодцеватый, средних лет, подтянутый мужчина и остановился, глядя на вставшего с лавочки ему навстречу следователя.
- Следователь Тёмин, - представился тот.
- Александр, пожарный, это вы мне звонили?
- Да, по делу о смерти Кромешного Исраэля Моисеевича.
- Так этот старый пердун скончался? Туда ему и дорога, - фыркнул весело пожарный.
- И что, вам его совсем не жаль? - Мужчины неспешно шли к стоянке личного транспорта.
- Было бы о чём жалеть. Моя Машка слаба на передок -- это всем известно, потому и бегаю постоянно за ней, на работу и с работы на машине вожу. - Пожарный кивнул на синие жигули. - Только вот суточные дежурства у меня, не всегда успеваю следить.
- А где вы были вчера, в половине одиннадцатого?
- Перед дежурством? В машине был, возле дома этого старого козла стоял, моя дура взяла за обычай ездить вместе с этим евреем на работу в одной машине. Вот и следил... Машину видел, так она долго там стояла, не дождался пока отъедет -- работа у нас дисциплины требует, опаздывать нельзя. Вот и приехал сюда, поставил машину и на службу. С тех пор тут...
- А где ваша машина стояла? Ну возле дома профессора.
- На стоянке у дома, к десяти-то все местные разъехались, так там пусто было. Да и следить было удобно -- всё на виду -- метров пятьдесят всего...
Пожарный сел в машину и уехал, а следователь позвонил.
- Тёмин. Мне нужно знать о звонках Силина Александра Васильевича, - следователь продиктовал номер сотового, - кому, кто. С полдесятого до двенадцати. Да, знаю, что без расшифровки. Когда? Хорошо, через два часа буду у себя.
...
"А следы-то на чердаке были от двух пар обуви",- думал Тёмин, проезжая очередной перекрёсток,- "с хорошей, рубленной подошвой, явно мужской, обувь разная, но и номер первый и номер второй попали в машинное масло. Ну, если принять за то, что одним из них был сантехник, то кто второй? И кто из них был раньше... Пожарный вроде подходит на эту роль, но дворничиха более никого не заметила, заеду-ка спрошу".
...
- Нет, никто посторонний не заходил. - Опрашиваемая сидела на скамейке, прислонив мешок с мусором к опоре. - Пожарника -- знаю, постоянно тут крутится, всё бабу свою караулит, и машина его стояла, это да, но я за ими, за машинами, не слежу.
- А водитель был в машине или выходил.
- Не помню, хотя да -- машина была пустая, ну после десяти -- точно, и уехала она ещё до приезда полиции. Ну да, уехала.
- А после или до происшествия? - Тёмин подался вперёд, с интересом разглядывая лицо собеседницы, стараясь угадать, говорит ли она правду и если говорит, то всю ли?
Дворничиха задумалась.
- Нет, не скажу. Может и раньше, а может и позже, на часы я смотреть не люблю -- в сотовом они, работать только мешают. Вот позвонили мне из управления, что ЧП у нас, в десять тридцать... четыре, ну пять, может быть. Машина примерно в это время и уехала.
- А до или после звонка?
- Хм... А пожалуй, что и одновременно с ним.
- А больше в доме людей, знакомых с устройством лифтового хозяйства, не проживает?
- Кроме нашего сантехника? Из работающих -- точно никого, но кто знает этих пенсионеров, когда и кем они работали. Может и есть один -- двое...
...
К управлению Тёмин подъезжал в раздумьях, картина не складывалась, оставалось только продолжать поиски... У двери его встретила женщина в годах, но ещё молодящаяся и ухоженная.
- Мария Александровна, добрый день.
- И вам добрый, если можно так сказать. Вчера ФСБ допрашивала, сегодня -- вы... Не жизнь, а сказка, - чуть ехидно, но тихо заметила женщина.
Прошли в кабинет. Следователь предложил сесть.
- Может воды? Или чайку, я как раз чайник ставить собрался...
- Спасибо, может воды...
Тёмин достал стакан, налил немного воды из графина, поставил чайник на кипячение.
- Расскажите мне о ваших отношениях с покойным Исраэлем Моисеевичем. Так, не для протокола. И расслабьтесь -- это не допрос, просто я должен понять и увидеть всю картину происшествия... Уж больно оно странное...
- Да, Изя всегда был такой. - Женщина улыбнулась и вдруг всхлипнула. - Извините, личное. - Отпила воды, немного помолчала. Следователь тем временем налил кипятку в чашку, заварил пакетик чаю.
Женщина продолжила:
- Изя был такой хрупкий. Я всегда ему говорила, что Фанна не для него, но обычаи, традиции -- родители и родня в Израиле бы не поняли разрыва отношений с супругой, а это для евреев важно... Нет вы не думайте, я не гулящая. Я и вправду люблю Сашу, он моложе, на него можно опереться, надёжен и не плох по "мужской части", но ревнив излишне. Я ему сколько раз говорила, что с Изей у меня только душевная близость. С Изей было спокойно. И я его тоже люблю... Любила. - Мария опять всхлипнула, но взяла себя в руки. - Многие не понимают, как можно одновременно любить двоих, но я ничего не могу с собой поделать... Саша -- дурачок, а Изя умный, Саша сильный, а Изя понимающий и галантный, Саша надёжный, а Изя всегда утешит и успокоит...
Подобных речей было ещё много, следователь терпеливо слушал. Из сказанного вскоре стало ясно, что сложилась довольно интересная система отношений, когда как минимум у нескольких людей был повод невзлюбить Исраэля Моисеевича, а может и Марию Александровну. Причины для нелюбви были: у Фанны - жены покойного, у секретарши, которую отодвинула в сторону Мария, у пожарного -- мужа любовницы Исраэля,- его достатку и положению в обществе, как оказалось, завидовала половина института, потому стоило ли удивляться подшитой "закладке" в пиджак? Следователь уже прощался с опрашиваемой, как зазвонил сотовый.
- Тёмин.
- Пробили информацию о звонках вашего пожарного. В то утро он звонил и ему звонили много. Сначала с работы. Потом он звонил жене, а потом, как раз примерно в интересующее вас время, было несколько звонков на и с одного и того же номера.
- Точнее.
- Сначала он позвонил на телефон, зарегистрированный на Вадима Алексеевича Тропарёва, девятнадцати лет, работает на автостанции, механиком. Потом Вадим ему перезвонил, как раз в момент смерти. Потом ещё раз перезвонил, был короткий разговор, после чего больше звонков на этот номер не было. Потом был звонок на работу. И всё.
- А где Вадим работает?
- Улица Преображения, строение девятнадцать.
- Да, это в другой части города... Ладно, спасибо.
Следователь обернулся к уходящей женщине.
- Вам имя Вадим, Вадим Тропарёв ничего не говорит?
- Нет, - удивилась женщина, - первый раз слышу...
...
Вечером следователь сидел, изучал собранный материал и вспоминал разговор на автостанции.
...
- Вадим Тропарёв?
- Да, - из "ямы" показалось лицо молодого человека. - Вы машину чинить?
- Нет, следователь Тёмин, провожу дознание.
- А что случилось?
- Пока ничего, скажите, позавчера утром, вы примерно пол-одиннадцатого кому звонили?
Парень задумался.
- Мне многие звонят, да и я постоянно звоню. Если подскажете номер -- посмотрю в смартфоне список вызовов, может и вспомню. Да впрочем, сейчас.
Молодой человек вылез из ямы, присел на ближайший приступок и, достав смартфон, стал просматривать список вызовов.
- Так, позавчера, в девять я пришёл на работу, звонила Тамара Петровна -- гелендваген, зелёный. Николай Сергеевич -- девять сорок, потом Александр Маркович -- десять одиннадцать. Олеся -- девица на феррари, три раза звонила: в десять сорок, сорок пять и пятьдесят, всё не могла успокоиться - разбила папашкин подарок. Ну и всё, в это время...
- А имя Силин Александр Васильевич - вам о чем-нибудь говорит?
- А должно?
Следователь продиктовал номер Силина.
- Нет, нет такого -- сами смотрите, поиск ничего не даёт -- ни разу мне не звонил за три года... Как и я ему.
Тёмин убедился, потом начал догадываться.
- А этот номер ваш? - Продиктовал номер, зарегистрированный на имя парня.
- Стоп. Да это ж номер деда моего. Да, точно, года с два назад ему сотовый подарил - пусть пользуется.
- А координаты вашего деда вы мне не дадите?
- Так позвоните ему сами, адреса не скажу -- не помню наизусть, давно не был, но довезти смогу, если дождётесь конца смены, а зовут его Игнат Макарович...
...
"Получается что пожарный созванивался с соседом покойного", - думал следователь, - "сосед по телефону сказал, что да -- звонил, так ведь просил его ревнивец за женой его следить и докладывать, когда она встречается с Изей... А это просто был, как заявил сосед, дежурный доклад, что за сутки ничего предосудительного не произошло. Проверил, действительно раз в сутки, утром, сосед звонил пожарному... А на вопрос, почему вы следите за любовницей соседа, Игнат Макарович ответил, что мол всегда не доверял евреям и за ними нужен глаз да глаз..."
- Да, жаль собака след не взяла -- затоптали, - уже вслух добавил капитан, - итак, кто же второй, кто был в лифтовой? Вариант пожарного пока отложим, но, судя по следам, там был мужчина, достаточно хорошо разбирающийся в лифтовой технике.
В кабинет зашёл, постучавшись, сосед -- следователь Меньшиков.
- Тут для тебя опросные листы по дому оставили, я мельком взглянул.
- Ну, и...
- К вашему еврею особых претензий жильцы не имели, но через подъезд, на четвёртом этаже обитает занятная личность -- бывший коллега покойного, кстати инженер механик... И выражался он об Исраэле Моисеевиче весьма негалантно...
...
- Мне шестьдесят пять и последние годы я сижу на пенсии. - Пожилой человек пригласил капитана на кухню и угостил чаем с баранками. - Да я рад, что Изя, паршивец, сдох и ничуть не жалею. Но и убивать бы его специально не стал -- привык уже к пенсионерской жизни.
- Как понимаю, вас уволили по настоятельной просьбе покойного?
- Выперли, как только на пенсию вышел, мол место занимаю, а надо молодёжь привлекать к работе. А у меня руки золотые. - Пенсионер потряс руками, словно показывая какие золотые у него руки. - Всю жизнь проработал за гроши, думал что выйду на пенсию -- буду и зарплату и пенсию получать -- всё легче. Как же -- раскатал губу... Сволочь -- он, Изя, еврейская жадная сволочь, всё не мог забыть как я отказал ему в помощи при защите докторской... Так ведь я всегда говорил, что надо всё делать самому... Принцип...
- А в лифтовой механике разбираетесь?
- И в лифтовой тоже, и не только в лифтовой, кто ж всё оборудование всегда отлаживал? Вунько. Только Сергей Вунько - я, стало быть.
- А в отделе кадров сказали, что вас уволили по состоянию здоровья...
Пожилой мужчина вздохнул.
- Это я хорохорюсь, а так -- почти правда, ноги стали отказывать, пройду несколько шагов и встаю. Доктора говорят -- тромбофлебит, сосуды забиты, вот и жду инсульта. Обещали...
...
"Обувь, подходящая по подошве к следам на чердаке, у старика в прихожей стоит -- по размеру и следам более-менее подходит. Теоретически в лифтовой мог быть и он, если бы не ноги -- ходит только мелко семеня... Или это он специально для меня играл?" - Выходя из подъезда вечером думал Тёмин. И, вдруг повернувшись, направился прямо к дворничихе, сидящей на скамейке у соседнего подъезда.
-...Вонько, как же знаю, вы ему не верьте, прохиндей и засранец, постоянно всем гадит, как на пенсию вышел, так и начал...
- А ходит он как, нормально?
- А, так он опять больным прикидывался? Бегает наш орёл -- когда думает, что никто не видит, дай Бог, как вот и тем утром за водкой собрался -- и побежал, аж вприпрыжку...
- То есть в то утро его в доме не было?
- Вышел около десяти -- точно. А когда вернулся... - Женщина пожала плечами. - Только это быстро, сейчас не советские времена, а магазин рядом, вот он постоянно в домашних тапочках и бегает.
- Как в домашних тапочках?
- На босу ногу. В последние годы никогда его в ботинках не видела -- да и не нужны они ему, домоседу. Впрочем гадить это ему не мешает.
- А как собственно?
- То мусор мимо вывалит и глядит невинными глазами, мол не я. То надпись нарисует, как молодой, ей Богу. Пару раз гвоздём машины царапал -- видела, милицию вызывала, то есть полицию. Так всё беседами и ограничивалось...
- А по крупному не "гадил"?
- Так он ж Вунько -- Фунько, только и способен, что напакостить по мелочи, навонять и сбежать, пока никто не догнал. В этом он весь. Видно головой повредился, когда уволили...
- То есть до увольнения он такого не делал?
- Нормальный был... А потом скорая, микроинсульт... И вот теперь такой... Был Вунько -- стал Фунько, да Вонько...
...
И наступил очередной вечер "в бумагах". Разбирая отчёты и показания, Тёмин случайно, в справке из домоуправления, наткнулся на список сотрудников с краткими характеристиками.
"Так, что же получается, что Любовь Александровна Горюнова -- дворник, раньше работала в лифтовой диспетчерской... Девять лет и наверняка могла за это время достаточно узнать об устройстве лифтов, да и обувь в которой работает -- мужская... А ведь я так и не поинтересовался -- видел ли её кто в это утро заходящей в подъезд и когда... Впрочем..."
-...Диспетчерская, -- усталый женский голос в трубке.
- Следователь, по делу профессора Кромешного. Меня интересует ваша дворничиха -- Горюнова.
- А что такое с ней. Вроде справный работник.
- Кто мог бы видеть её позавчера утром около десяти -- одиннадцати? Куда ходила, где была?
- У дочери её поинтересуйтесь, да и у соседа по участку -- Федюнченко. Телефоны диктую...
- Да, и телефон Горюновой, будьте добры...
...
Пока "пробивали" телефон Горюновой -- кому и кто звонил дворничихе в утро смерти Кромешного, следователь позвонил Федюнченко...
-... Следователь? Почему я не удивляюсь... - хриплый голос со смешком в трубке...
- Вы Горюнову знаете?
- Обижаешь, друг, чай соседи...
- Позавчера в десять -- одиннадцать вы её видели?
- Это когда "мусорка" приезжает, что-ли, так мы ж в это время вместе "добро" трамбуем, которое нам жильцы "дарят". Да, не то что видел -- на расстоянии руки держал...
- Она в районе пол-одиннадцатого отходила?
- Честно? - В трубке помолчали... - Нет, не видел, но слышал -- трудно звук скребка не слышать -- зубы ломит, когда она с тротуара и ступеней налипшую гадость скребёт. Я-то проще, у меня стальная метла есть, ну из проволоки, что-ли... Так что скребла на совесть -- минут двадцать без перерыва, я уж хотел было сходить, перерыв попросить -- зубы у меня больные, на звук отзываются... А лечить -- боюсь... Вот всё жду, как невмоготу станет.
- То есть вы её не видели?
- Нет, но за неё никто работать не будет, уж вы мне поверьте. На что дочь её -- Машка не привередливая, но скребок... Вы когда нибудь по асфальту скребком работали?
- Нет, конечно...
- Это и тяжко, и физически трудно, и морально -- звук противный до невозможности, я про зубы не зря говорил, да и про метлу тоже -- тут не каждый выдержит...
...
"Мда, а на телефон Горюновой только диспетчер звонил", - Тёмин задумчиво чертил одну из возможных схем преступления, - "стоит ли беспокоить дочь -- не знаю... Нет утром схожу, лишь позвоню, предупрежу..."
Утром пришлось бежать ни свет ни заря -- дочь, нянечка в детском саду, вставала рано и бежала на работу -- сутки через трое, тяжёлый труд.
- Если бы не дети, никогда бы в сад не пошла. - Говорили на ходу, по пути на работу.
- В то утро, смерти профессора, вы где были?
- В постели. Сутки кончились, так я сначала отсыпаюсь, с ног валюсь, вот и сплю часов до четырёх дня, а что?
- То есть вы не можете сказать где была во время с десяти до одиннадцати ваша мама?
- Да на работе, где ж ещё...
- Но вы её не видели.
- Знаете... - Женщина улыбнулась. - Трудно приглядеть за матерью, когда третий сон видишь... Но, зная её, скажу твёрдо -- на работе была, она человек принципиальный и чистоту любит. Сколько помню - с утра и до вечера всё с метлой да скребком...
- А по дому как же?.. Не живёт же она на работе?..
- Именно, что живёт, вы думаете, почему я от неё ушла жить в общагу, хоть и не далеко, чтоб соседи плохого не подумали. - В ночь шёл дождь и пришлось обходить лужу, следователь помог спутнице, подав руку. - Другой жизни не знает, всё у неё вокруг участка крутится, только на обед да ужин ходит, ну и спит, конечно, дома-то. На участке -- чисто, а дома -- пусто, но тоже почти стерильно. Всю жизнь прогорбатилась, а имущества так и не нажила... - Мария всхлипнула, расчувствовавшись. - Как и я...