Если бы у меня были хорошие отношения с родителями, мы бы виделись чаще. Но поскольку мы с матерью в состоянии холодной войны вот уже семь лет, видимся мы только по необходимости. Моя мама никак не хочет признавать, что конфликт существует и искренне не понимает, почему я ей не звоню и появляюсь так редко. При этом сама она звонит мне каждый день. Единственный телефон, который она знает - это рабочий, во время очередного просветления в наших отношениях пару лет назад я по глупости дал его ей, о чём сейчас сильно сожалею. Буквально со следующего дня начались звонки, от которых все мои коллеги сходили с ума, не говоря уже обо мне. Буквально через неделю шеф вызвал меня к себе, и мы имели с ним беседу о моей маме. Не было ничего удивительного, что он так разволновался. После одного из разговоров с ней, я проломил в офисе кулаком стенку, а незадолго до этого, он сам нарвался на неё дважды.
В общем-то, сейчас это всё забыто, тогда я провёл с ней воспитательную беседу, и количество звонков резко сократилось, но, тем не менее, каждый день я имею обязательный пятиминутный разговор "ни о чём", после которого минут пять прихожу в себя. Она всякий раз находит какую-нибудь причину, чтобы затащить меня к ним домой, я же упорно сопротивляюсь. Если бы какой-нибудь сумасшедший женился на ней, я бы стал молиться на этого человека. Потому что никто другой, как никому неизвестный пятидесятилетний мужчина не может так изменить мою жизнь, как он. Вот и сегодня, я, сжав зубы, еду к ней, чинить очередной замок, с которым что-то сделала моя бабушка. У них вечно что-то ломается. Всегда! Квартира рассыпается прямо на глазах. То дверь заклинит, то отпадёт гардина, то дверка в шкафчике на кухне начинает отваливаться. А если не это, то обязательно нужно наточить ножи. Я уже начинаю подозревать, что они специально это делают, чтобы заманить меня к себе. Я как-то нанимал компанию по мелкому домашнему ремонту, чтобы не ездить туда, но они даже не стали открывать им дверь. Видите ли, бабушка, которой много чего досталось в середине девяностых, до сих пор боится впускать незнакомых мужчин. Но сейчас-то ведь не 1995 всё-таки. Бесполезно! Ну да ладно, съезжу быстро, всё сделаю и домой.
Семейка у нас, и правда, странная. Отец ушёл от нас, когда мне было пять (сейчас я его понимаю, с характером моей матери год-то выдержать уже подвиг), я после этого всё-время болел, часто лежал в больницах, денег никогда не было, жили не очень хорошо. Бабушка любила говорить, что наша семья проклята. Может быть, не знаю. Когда моя мать в тридцать пять лет занялась бизнесом, мы немного вздохнули, но когда она погорела, начались не сладкие времена. Это как раз было лет десять назад. Я только закончил институт и бегал в поисках работы. Ей тоже пришлось искать работу. Сначала получилось, она устроилась по старым связям, но там у неё замкнуло рассудок и с тех пор она не работает. Вот уже девять лет. Живут они на бабушкину пенсию, и я иногда подкидываю денег. В общем, невесело.
Приехал. Двор не сильно изменился со времён моего детства. Всё зелено, на площадке много детей. Только скелет заросшего жигулёнка, в котором когда-то сидели пацаны, охранявшие, наверное, последнюю в округе самовольную стоянку куда-то убрали. Здесь произошло столько значимых событий моего детства, но я, если честно, каждый раз ощущаю тревогу, когда появляюсь здесь. Бросил взгляд на окно. Слава богу, не видели. Набрал номер на домофоне:
- Саша, ты? - домофон комически искажал голос.
- Да, мам.
Дверь открылась. Поднялся по грязной лестнице. Она уже встречает, дверь нараспашку.
- Привет.
- Привет, - буркаю я.
Пытается меня поцеловать, я отстраняюсь. Навстречу бежит бабушка.
- Здравствуй, мой хороший, - целует.
- Здравствуй, здравствуй. Что у вас опять случилось?
Бабушка:
- Сашенька, я супчик сделала, покушай, ты же с работы.
- Нет, я тороплюсь. Дома поем.
- Не будешь? А он с курочкой!
Мать:
- Что значит не будет, поешь немного.
Я, сквозь зубы:
- Я мясо и рыбу не ем, - чувствую, сейчас снова разорусь.
- Ах, да, - вспоминает бабушка, - ты же не ешь. Ну, я тебе без курицы налью.
- Не надо.
Мать:
- Не понимаю, как так можно питаться.
- Так, всё, тему закрыли. Что сломалось?
- Замок, - бабушка подходит к входной двери. - Я вот тут эту шпулечку...
- Ладно, посмотрю. Всё идите, занимайтесь своими делами, я тут сам.
- Саша, а это...
- Я что сказал?
Не люблю, когда у меня стоят над душой. Я полез в низ шкафа в прихожей, где лежали мои инструменты. Открыл дверь и поморщился. Как всегда все завалено каким-то барахлом - тряпками, газетами, какой-то рухлядью. Опять сейчас только полчаса всё это выгребать. Как я забыл, что сегодня к ним еду, надел новые джинсы?!
- А...
- Мам, дай я всё сделаю.
- А ты потом посидишь?
- Нет.
- Почему?
- На время посмотри. Мне ещё домой надо.
- Ну, хотя бы полчасика.
- Нет.
Ушла. Слава богу! Сколько ж тут барахла! Всё выложил, кучу сдвинул в сторону. Встал, ноги затекли. Так, что тут с замком? Ну, почему нельзя было открыть человеку, который этим профессионально занимается? Я поморщился. Так, понятно. Надо другую отвёртку взять. Только где её тут найти? На ящике с инструментами старый утюг и какой-то зелёный шланг, как от стиральной машины. Наверное, ещё с бабушкиного детства осталось. А это что? А, банка с шурупами. Ну-ка, надо её достать, пригодится. Не заржавели? Нет вроде. Встряхнул её. Оп-па! Что это? Приподнял и посмотрел на дно. Отвинтил крышку, высыпал перед собой шурупы. Тут же откуда ни возьмись мать:
- Хоть бы газету постелил. Бабушка перед твоим приходом все полы вымыла!
- А что ж не ты?
Всё, сразу ушла. Я посмотрел на кучку шурупов. На верху лежала каменная фигурка. Сантиметра два высотой, пузатый квадратный человечек с глазами-щёлочками. Я взял фигурку в руки. А я то про него и забыл. Это ж сколько лет прошло? Мне было тогда восемь. Да, восемь. Постыдный факт моего детства. Эту фигурку я украл, когда был в гостях у одноклассника. Его отец был то ли археолог, то ли геолог, я уже не помню. Паша с нами учился всего два класса. Как-то он позвал нас к себе. Как раз незадолго до того, как они уехали. У них в серванте в большой комнате много всяких безделушек стояло - раковины, кристаллы, камешки какие-то, даже кусок бивня мамонта. Он был похож на деревянный чурбачок. Там же стояла и эта фигурка. Потом Паша приходил с отцом, и тот спрашивал, не брали ли мы случайно (случайно!) фигурку из серванта. Я промолчал. Наверное, важная для них вещь была. Зачем я её взял? Всё равно она мне не пригодилась, да и сразу была не нужна. Вот лежит теперь здесь, среди барахла. Я повертел её в руках, положил на ладонь. Тяжёленькая. Это точно не кость, камень какой-то. Только какой, не понятно. Сделать из него брелок, что ли? Ладно, возьму, там посмотрим.
Замок я сделал. Точнее, разобрал его, собрал снова, вроде стал закрываться. Посоветовал им купить новый и даже пообещал приехать потом, поставить. Насилу вырвался и поехал домой. Ох уж мне эти поездки! Опять разболелась голова. Дай бог, к половине одиннадцатого доберусь до дома. Ладно хоть сегодня пятница.
- Привет.
- Привет, ну как ты, живой?
- Вроде бы. Слушай, есть охота, есть что-нибудь?
- Суп.
- А ещё?
- Разденься сначала.
- Ты ничего не готовила?
- Сейчас что-нибудь придумаю.
- Понятно.
- Ну, что ты бесишься? Я же не знала, когда ты придёшь.
- И что, поэтому не надо было готовить?
- Так, понятно, - она ушла в комнату.
- Суп какой, вчерашний?
- Ну а какой ещё! Что я тебе по десять супов должна готовить?
- М-да, приехал называется.
Зашёл в комнату. Она смотрит телек. Надулась. Примирительно говорю:
- Давай не будем ругаться.
- А я и не ругалась. Что ты привязался? Я бы сейчас тебе что-нибудь приготовила.
- Ладно.
- Что, опять с ними поругался что ли?
- Нет.
- А что такой приехал?
- Да, какой? Нормальный.
- Ладно, иди, раздевайся.
Я стал расстёгивать рубашку.
- Что завтра будем делать?
- А ты не помнишь?
- Что?
Она недовольно посмотрела на меня.
- Что?
- Ты что, правда, ничего не помнишь?
- Ну, напомни мне.
- Замечательно!
- Ну, хватит, говори.
- Вообще-то мы собирались завтра на озёра.
- А! Точно!
Она цикнула:
- Класс!
- Блин, как я мог забыть!
- А ты вообще когда-нибудь что-нибудь помнишь?
- Ну ладно, сейчас поем, начну собираться.
- Я уже всё собрала.
2.
К одиннадцати мы уже были на озёрах. В этот раз поехали на какое-то маленькое безымянное озеро, где мой друг Тима бывал со своей компанией. Тимур, в отличие от меня, человек очень спортивный. Походы, экстремальные виды спорта, это всё его стихия. Я же более домашний человек, но всегда с готовностью откликаюсь на любую авантюру. Мы специально поехали в глушь, потому что везде уже давно всё стало цивилизованным. На берегах всех более-менее известных челябинских озёр давно понастроили гостиницы, базы отдыха, крутые сауны или коттеджи. Диких пляжей, на которые каждые выходные тысячами устремлялись обитатели нашего города, теперь нет совсем. Так что приходится изловчаться.
Полоса озёр, которая простирается между Екатеринбургом и Челябинском довольно уникальное явление. Здесь озёр столько же, наверное, как в Финляндии. Край этот очень древний. Серёга, мой друг, который увлекается историей, уверен, что именно эта полоска была прародиной ариев. Наверное, район очень интересный, в древности он мог привлекать различные племена. Много леса, чистой воды, рядом горы, где можно было добывать металлы. Почему нет?
Мы приехали в так называемую глушь. Да, дорога и впрямь отвратительная, вся разбитая. Раз мы даже чуть не застряли. Но вот, показалась полоска воды, мы выехали из леса, и попали на берег озерца, которое уже было утыкано палатками и машинами.
- Опоздали, - сказал я.
- Ничего, мы сейчас справа проедем, посмотрим что там. Может и будет место, - ответил Тимур.
Оптимизм у моего друга был развит чрезвычайно. К тому же он сочетался с достаточной везучестью, поэтому можно было надеяться, что нам действительно улыбнётся удача. День был солнечный, уже начинало припекать, и быстрее хотелось в воду. Мы наши место, начали выгружаться.
- Что, как дела-то?
- Да ничего. Как ты?
- Нормально, работы только много.
- И у нас.
- Рыбачить будем?
- Не, я не могу. Я же их даже не ем. Ловить-то тем более не буду.
Тима улыбнулся.
- Точно. Я забыл. Я же тут надувной мотоцикл купил.
- Что, правда надувной?
- Ага.
- А он не перевернётся?
- Там грузило есть. Сейчас будем надувать, увидишь.
- Я как-то больше к обычному привык.
- Обычный бензина жрёт много. И размер него! У отца все друзья свои продали и такие же купили.
- Ты уже опробовал?
- Этот-то, да.
- Ты уже опробовал?
- Этот-то, да.
После того, как установили палатку, пока жёны готовили, мы решили покататься. Весь берег смотрел, как мы рассекаем по озерцу. Скорость приличная, мотоцикл летает, аж в ушах звенит. Я упал раз пять, но доволен был жутко.
Вечером, сидя у костра, я показал Тиме фигурку, которую вчера откопал в инструментах.
- Прикольная штука, - он повертел её в руках. - Старинная?
- Да, не знаю. Вот, думаю брелок из неё сделать.
- А если она настоящая? - спросил он.
- Да вряд ли. Хотя я думал показать её кому-нибудь, кто в этом разбирается. Только кому?
- У Виталика есть знакомые в Университете. Можно ему показать.
- Ой, я Виталика вижу только на твоих днях рождения.
- Так сходили бы к нему. Не думаю, что он откажет.
Тима как обычно взял с собой гитару, я барабан и до поздней ночи мы музицировали. В два пошли спать, сон сморил.
3.
Проснулся раньше всех. Солнце только встало. Воздух свежий, прохладный. Птицы вовсю заливаются. Меня атаковала комариная эскадрилья, он которой пришлось побегать. Я походил вокруг палатки и решил прокатиться. Вытащил скутер на воду, сел и тихонечко, чтобы никого не разбудить, отъехал от берега. Меня окатило лучами показавшегося из-за верхушек сосен солнца, я расправил плечи и покатил по зеркальной глади озера. Отъехал далеко, до противоположного берега было рукой подать. Впереди за лесом возвышалась невысокая гора, щедро освещаемая солнцем. Я покатил вдоль берега. Увидел небольшой залив. Он оказался речушкой. Я рассёк жидкие заросли, боязливо выступающие из воды. Речушка оказалась шире, я сбросил скорость и стал осторожно продвигаться вперёд. Река огибала гору, лес стал мельче, тут и там попадались обломанные стволы берёз - верный признак болота. Стало немного не по себе. Ещё утону тут, и никто не узнает. Ладно, доеду до конца, развернусь и назад.
Речушка сужалась. Ухнула какая-то незнакомая птица, я вздрогнул. Впереди выступил ещё не освещённый склон горы. Серый, угрюмый. Вдруг справа раздался всплеск. Я резко повернул голову. В воде по колено стоял человек, видимо рыбак. Он как будто меня не видел.
- Эй, - я окрикнул его.
- Чего орёшь? - он продолжал осторожно двигаться вперёд. Я заметил, что он в водоступах - очередной новинке придуманной для рыбаков и туристов, обуви, которая держит человека на воде, когда он переходит глубоководный участок. Я такие ещё не видел, только слышал о них. Видимо, он купил их недавно и ещё не научился в них ходить. Насколько я помню, двигаться в них как-то по-особому нужно.
- Вам помочь?
- Не надо. Езжай давай.
- А там дальше что? - спросил я.
Он поднял голову.
- Что, что река, что там ещё может быть? Лес...
- Понятно. Спасибо.
Речушка сужалась. Заросли впереди не казались приветливыми, но раз уж решил доехать до конца, то доеду. Чуть было не застрял в камыше. Справа пошло самое настоящее болото, сдал влево к более чистому берегу реки, но и здесь обнаружил тину. Впереди низкий склон горы перегораживал путь, здесь нужно было разворачиваться и ехать назад. Я так и собирался сделать, но вдруг обнаружил, что река проходит прямо между зарослей склонившихся ив и теряется в зелёном сумраке. Мне стало интересно. Я подогнал скутер к этому проходу, посмотрел вперёд, просвет вроде виден. Ладно, была не была, поеду. Осторожно двинулся вперёд, низко нагнувшись, чтобы не задевать головой ветви. Довольно скоро я выбрался из этого коридора и очутился на середине заросшего озера. Вокруг никого. И даже есть место, где можно выбраться на берег, небольшая полянка, сразу за которой начинался подъём в гору.
- Не, на берег не пойду, - сказал я сам себе, но, увидев тропинку, остановился.
Оглянулся. Тихо. Осторожно опустил в воду ногу и нащупал носком дно. Стал заносить вторую ногу. Не удержался и бухнулся в воду. Вылез на берег, остановился. Мотоцикл покачивается на воде. Оглянулся назад. Нет, не показалось, тропинка ведёт наверх. Ещё раз осмотрел всё вокруг. Стал осторожно подниматься по ней, под ногами захрустели веточки. Поднялся довольно высоко, озера не видно, оно скрылось за деревьями. Дорожка перепрыгнула через выступ скалы. Ускорил шаг. Небольшое ущелье, поросшее хилыми деревцами, как стрела вонзилось в скалы. Внизу полумрак. Бегу по тропинке и останавливаюсь перед выемкой в скале. Прислушиваюсь. Тихо. Осторожно ступаю внутрь. Глаза привыкают к темноте, мрак расступается. Впереди проход. В темноте нащупываю ступени и поднимаюсь по ним. Раз ступень, два... в горле стало сухо.... три... четыре.... светлеет, или мне кажется? Вижу вверху серую полоску. Свет. Встаю на ровный пол. Становится светлее. Я очутился в квадратном зале. Что это, святилище? Откуда-то сверху проникает свет. Сюда он почти не доходит, но я вижу очертания выступов на стенах. Вижу возвышение посредине. Алтарь? Вдруг... шорох. Сзади раздаются шаги. Становится светлее. Стены приобретают тёплый песчаный оттенок. Седовласые люди в голубых одеяниях вносят богато украшенный сундук и устанавливают на алтарь. Меня они не видят. Открывают сундук и достают оттуда золотые чаши, статуэтки, фигурки зверей, птиц. И с особым почтением маленькую квадратную фигурку сидящего человечка, высотой не больше двух сантиметров. Выставив её, они поворачиваются к выходу, а я, уличив минуту, подхожу и беру её в руки. В зал входит высокая женщина в короне. Она похожа на Хозяйку Медной горы, какой её обычно рисуют в детских книжках. Она подходит ко мне и раскатистым голосом говорит: "Это моя собственность!"
Я просыпаюсь. Надо мной сидит жена.
- Ты чего так кричал?
Я оглядываюсь по сторонам.
- Ты весь мокрый. Сон приснился?
- Ну... да.
4.
Наступила беспросветная чёрная ночь, полный абсолютный мрак за исключением одной только узкой, светлой полоски, окаймлявшей край горизонта с восточной стороны. Мы возвращались в город.
Я рассказал о своём сне, уговорил Тиму, чтобы он дал мне скутер съездить на ту сторону озера, на разведку. Конечно, ничего не нашёл. Но на всякий случай выкинул в воду найденную фигурку.
Мы приехали за полночь. Попрощались и побрели в подъезд. Ирина по привычке поднялась к почтовому ящику.
- Какие письма ночью, пошли!
- На, видимо, бабушка твоя приходила, - она протянула мне записку.
На ней старческим почерком было написано: "Мать познакомилась с каким-то мужчиной, сегодня пошли в театр. Я уезжаю в Кунгур. Бабуля"