В сорок лет Лина знала о себе все, что должна знать о себе сорокалетняя женщина. Она знала, что надежды нет. Потери будут становиться ощутимее, муж будет раздражать, сын будет разочаровывать. Лина знала, что никуда не денется. Будет стареть и довольствоваться тем, что многие назовут хорошей жизнью. Ничего не исправить. Все, что могло состояться - состоялось, остальное - привиделось, приснилось, не случилось - значит так и должно быть.
Последнюю попытку что-то изменить Лина предприняла в 38 лет - она отказалась умирать в том месте, где родилась.
Наспех, словно в бреду, собрала какие-то деньги, купила билет в один конец. Заявление об увольнении отправила по почте. Мужу ничего не сказала. Одетая в дорожное легла рядом с сыном. Всю ночь слушала дыхание - его и свое - пыталась дышать в унисон. Так и не уснула, а утром улетела.
Пока Лина находилась между небом и землей, в их уютной двухкомнатной квартире, муж и сын нашли на кухонном столе завтрак и письмо о том, что дальше будут жить без нее.
Устроилась работать в гостиницу. Каждый день с восьми утра до двух часов дня улыбалась постояльцам, застилала кровати, пылесосила ковры, мыла туалеты. С коллегами старалась не общаться - почему-то не хотела рассказывать о том, что она врач. Как-то это было неуместно. Каждый день с трех часов дня и до темноты Лина пила дешевое вино и смотрела в окно съемной комнаты на чужое небо - чего-то ждала. Не дождалась.
Так прошли два года. А потом телефон сообщил о том, что ее папа умер. На следующий день Лина вернулась туда, откуда убежала.
Скромных сбережений хватило на то, чтобы купить простую урну и 'подселить' папу в могилу бывшей, им брошенной, жены и дочери, которая умерла рано. Портреты мамы и сестры Лины смотрели с улыбкой - они были не против.
'Теперь вы вместе, и мне тоже пора домой - сказала Лина - прости, папа, что нет твоего лица и имени, я это исправлю'
Лина позвонила мужу и вернулась домой. Муж был счастлив. Возраст, который обрушился на него внезапно, сделал его мягче. С сыном было сложнее. Нежный и добрый мальчик стал жесток, но продолжал любить.
Бывшие коллеги помогли восстановить лицензию и Лина вернулась на прежнюю работу.
И наступила какая-то нормальная жизнь. Работа, дом, семья. Все чаще в доме раздавался смех. Каждые выходные Лина приходила на могилу и убиралась там. Пока ее не было, на могиле разрослась трава. Лина вырывала ее, посыпала землю солью и втаптывала соль в землю. Втаптывая соль, Лина рассказывала папе о многом: иногда, о том, как прошел день, а иногда о том, как прошла ее жизнь.
'Знаешь, пап - говорила она, втаптывая соль в землю, словно пританцовывая - я вчера рассматривала старые фотографии. Ты там такой молодой, счастливый что ли? А я всегда стою рядом удивленная и никогда не улыбаюсь. Я же не хотела всего этого. Не хотела быть врачом, не хотела этой жизни. Не хотела быть человеком, который так как ты, улыбается со старых фотографий. Может и ты не хотел? Поэтому и уехал? Но тогда я не понимаю, зачем тебе понадобилась эта стремная баба, с которой ты прожил свою вторую жизнь. Она же курица. Или ты действительно был настолько прост? У твоего внука все хорошо, он поступил в медицинский - ты бы порадовался. Тебя он почти не помнит и не хочет сюда приходить. Дома все в порядке, представляешь, они уже шутят о моем отъезде. Спрашивают, где меня искать утром на кухне или на краю света? Я не обижаюсь. И на тебя не обижаюсь'
Лина приходила домой с чувством покоя. Она шутила с сыном, решала какие-то бытовые вопросы с мужем. На новых фотографиях она улыбалась. Проходила неделя и Лина возвращалась на могилу к папе, вырывала траву, втаптывала соль и говорила...
Однажды, втаптывая соль, Лина получила смс от папы: 'мы с Тамарой в городе, может все-таки поговорим?' 'Не о чем' - ответила Лина и продолжила втаптывать соль.
В сорок лет Лина знала о себе все, что должна знать о себе сорокалетняя женщина. Она знала, что надежды нет.