Аникаев Владислав Анатольевич : другие произведения.

3. Меланхолия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Ваня Каев, "Меланхолия", 2002 г.

"Где вы, где вы,

Милые девы?

Голос ответил:

Молчи!

Они теперь зубные врачи"

(Лидия Лесная,

процитировано по книге

Л. Мартынова "Воздушные фрегаты")

   Светла моя печаль
  
   Так вышло, что этот сборник моих опусов, относящихся в основном к первой половине 80-х (впрочем, одно стихотворение пришло из солнечных 70-х, а другое догнало написанное уже в период работы над сборником), наиболее минорен. Отчасти это связано и с самим перио-дом моей жизни, безоблачность которой была омрачена как первыми потерями, так и сменой одного исторического периода другим: период социалистической эйфории окончился неудачными попытками реанимации прогнившей ментальности.
   В один год умерли и мой отец, и мой настав-ник.
   Нашу любовь к родителям можно измерить только после их смерти тем, насколько их нам не хватает, и тогда, когда появляется множе-ство вопросов, на которые уже никто не отве-тит. Остается только тихо скулить и каяться: нет, я сделал не все, чтобы родители всегда были со мной...
   А мой наставник? - Скорее коллега и ровесник, который своей блистательной жиз-нью и трудолюбием выставлял для меня планку на недостижимую высоту, на которую я рав-нялся, не сдавался и от этого духа соперниче-ства получал определенный жизненный тонус. И вдруг его не стало, и от меня отпала не самая худшая часть...
   А затем и чернобыльский синдром внес свою лепту.
   И в личной сытой жизни мое собственное ни-чтожество придумало унылый дискомфорт, ко-торый естественным путем прошел только то-гда, когда благополучие в 90-х годах рухнуло, и мой оптимизм вновь засиял, получив новую огранку и шлифовку в цепи жизненных обстоя-тельств.
   Зато теперь, познав вкус плода, можно не только вспоминать и воспроизводить состояние уныния, но даже умышленно его моделировать и смаковать. Так мой неудержимый оптимизм взматерел, найдя если не точку опоры, то на-дежные комфортабельные тылы, где можно зализать раны или просто понежиться перед новой вылазкой. Ведь мое уныние - сродни до-мику улитки, который она вечно тащит на себе - не удобно, зато надежно.
   Но хватит лицедействовать. - Любое моделиро-вание состояния, а не само состояние под напо-ром жизненных обстоятельств - это уже фарс. А фарс не может быть унынием.
   Поэтому, произ-нося слово "меланхолия", я вкладываю в него некий продвинутый смысл - что-то среднее ме-жду созерцанием и умиротворением. Словом, вот такая "маниловщина" получается.
   Мой оптимизм убог, но достаточно динамичен и даже в комфортных условиях не домосед. Я бы назвал его прагматичным авантюризмом - это когда в шахматной партии по зову сердца хо-чется рискнуть, а все варианты просчитывать лень, - вот тогда-то хладный прагматичный ум и говорит: "Ох, сейчас мы и вляпаемся!" В конце концов, целью любой авантюры является сама авантюра, и, зная это, эмоциями можно пренебречь.
   Так я разложил по полочкам составные части моего близнецовского характера. И никто такой раскладке не поверил. Такова судьба всех моих собратьев по гороскопу: говорить правду и ни-чего кроме правды во всех ее шокирующих подробностях, чтобы в лучшем случае про-слыть мечтателем и романтиком, а в худшем - остаться не услышанным.
   Наверно, каждый знак зодиака дарит своим по-допечным типовые формы поведения, и при случае в их описания я внесу посильную лепту, а сейчас, перед тем как отправиться в новую авантюру под названием "Меланхолия", я со-общаю о закрытии ее презентации.
  
   Когда дуешь в расческу,
   помни об эрозии
   Меланхолия, меланхолия...
   Всех бы женщин одеть
   в самый лучший мех,
   чтобы стали они и красивыми,
   и любимыми, и желанными.
  
   Меланхолия, меланхолия...
   Все бы золото, драгоценности
   подарить нашим милым женщинам.
   Пусть они никому не завидуют,
   станут нежными и приветливыми.
  
   Меланхолия, меланхолия -
   порождение беззаботности,
   дар несчастным и грустным женщинам.
   Не велик мой подарок, но и не мал.
   Это все, что могу,
   чем сегодня богат.
  
   Вести из мастерской поэта
  
   Меня не публикуют - ну и пусть,
   И с горя я, однако, не напьюсь,
   Покуда нет ни горя, ни печали.
   И даже по секрету вам скажу,
   Что я шедевров больше не пишу,
   И лишь в компьютер их ввожу ночами.
  
   Но день придет, придет желанный час.
   Компьютеру я дам приказ
   (И пусть завидуют поэты-забияки!)
   И другу дальнему, и близкому врагу, -
   Я всем по экземпляру подарю.
   Хватило бы терпенья и бумаги!
  
   Напрасный подарок
  
   Я давно не дарил цветы,
   Я давно не писал стихи.
  
   Но сегодня иной вышел день:
   По бульварам цветет сирень,
   И черемух и яблонь снега
   Неспроста весна сберегла!
  
   Я проснусь, только брызнет рассвет,
   Соберу, обломаю весь цвет.
   И цветы, и ночную росу, -
   Все к твоим ногам принесу.
  
   Как прелестны, как нежны цветы -
   Только лучший цветок - это ты!
  
   А стихи так и просятся ввысь.
   Лишь слегка их губами коснись -
   Полетят, зазвенят, запоют,
   За собой невзначай позовут.
  
   Им во след поторопим года:
   "Любишь все еще?" - "Да, навсегда".
  
   Вот и вышло: стихи плохи -
   Снова брошу писать стихи.
   Хватить ныть вдохновенье моля -
   Ты лишь стих мой,
   Ты песня моя!
  
   Поминки
  
   Светлой памяти отца
   Ветер стучится в окошко,
   Он умоляет: "Впусти!
   Мне бы согреться немножко
   И отдохнуть бы с пути!"
  
   Полно! Здесь нету приюта.
   Здесь поселилась тоска.
   Здесь, что ни ночь, что ни утро
   Стонет душа старика.
   Стонет, вздыхает украдкой:
   Хочется жить и любить,
   Чтобы опять без остатка,
   Все, что имел раздарить.
   Чтобы крутая дорога
   Снова под ноги легла. -
   Только ссудить ли у Бога
   Кроху земного тепла?
   Стужа, извечная стужа -
   Даже не греет вино.
   Слез панихидная лужа
   Ледышкою стынет давно...
  
   Ветер стучится в окошко,
   Он умоляет: "Впусти!
   Мне бы согреться немножко
   И отдохнуть бы с пути!"
  
   * * *
  
   Здравствуй что ли, город Речица, -
   Я на суд привез себя:
   Толи счастье померещилось,
   Толи проживу скорбя?
  
   Помоги мне, город Речица,
   Убаюкай сердца стон,
   Пусть у ног моих поплещется
   Чистота днепровских волн.
  
   Пусть отправится от пристани
   Вера следом за мечтой,
   Пусть аллеи шумнолистные
   Мне на миг вернут покой...
  
   Я с утра брожу по городу,
   Только мне не вышел суд:
   Может, судьи мои строгие
   В другом городе живут?
  
   До свиданья, город Речица, -
   Я к тебе еще вернусь,
   Коль любимая мной женщина
   Урезонит мою грусть.
  
   Экологическое
  
   Зеленый парк, сосновый бор
   навечно городом пленен.
   Дома, как каменный забор,
   теснят его со всех сторон,
   и изрыгает тонкий смрад
   промышленный потенциал
   на этот заповедный сад,
   на сокровенный ареал.
   Пришелец к нам издалека,
   десант с незримых биосфер,
   еще стройны твои войска,
   и не изведан твой резерв!
   Напрасно мчусь я напрямик
   сквозь этот строй промеж стволов:
   я увязаю среди них,
   меня пленит тиши покров.
   Про это где-то я читал:
   про биотоки и гипноз.
   Я эти токи ощущал,
   они снимали мой невроз!
   Они кричали: "Человек!
   Тебя, видать, попутал бес,
   коль твой такой недолгий век
   подмял технический прогресс.
   Лечить губительный заскок
   иди сюда. Строй шалаши.
   У нас с тобой один исток,
   мы листья на одной ветви!"
  
   * * *
  
   Что было до меня? -
   Вот так же падал снег.
   Издалека звеня
   Летел девичий смех.
   Над снежной мостовой
   Парили фонари,
   Прогнав испуг ночной
   До утренней зари.
  
   А что же там, вдали,
   За роковой чертой? -
   Все те же фонари
   Над снежной мостовой.
   И кто-нибудь другой,
   Не помня про меня,
   Свой сон смахнув рукой,
   Узрит рожденье дня.
  
   И кончиком пера
   Опять протянет нить,
   Чтоб завтра и вчера
   На миг соединить.
  
   * * *
   И пусть чьи-то радости,
   Большие и малые,
   Друзьями хорошими
   В гости придут.
   И будто случайно
   Среди них окажется
   То тихое счастье,
   Что не стало твоим.
   Глазами с ним встретишься
   И, пряча волнение,
   Вымолвишь: "Здравствуй.
   Сегодня весна..."
  
   Возвращение в Речицу
  
   Здравствуй, славный город Речица,
   Обстоятельная жизнь,
   Где дела мои сердечные
   Покатились с кручи вниз
   В волны древнего Славутича,
   В воды чистые Днепра,
   Лишь листвой шумя над кручею
   Заулюкали ветра.
  
   Здравствуй, храм, обитель пьяная,
   Бар пивной и экс-костел,
   Где под музыку органную
   Снова силы я обрел.
   До сих пор об этом случае
   С Иисусом спорит Вакх,
   А под сводами безумствует
   Главным эскулапом Бах.
  
   Не резон мне нынче каяться,
   Рваться из душевных пут:
   Надо мной свершилось таинство,
   Чист и радостен мой путь.
   А себя, кем был я ранее,
   Разве что немного жаль,
   Но окончилось свидание,
   И прощай, моя печаль!
  
   Впереди дорога торная,
   Позади: печаль и грусть,
   Только в годы мои вздорные
   Я уже не возвращусь...
  
   * * *
  
   Вот и вышло: любовь крылата
   Не затем, чтобы песни петь
   И поклевывать счастья караты,
   Драгоценно укрытые в клеть.
   Вот и вышло: любовь крылата,
   Чтобы прочь от меня улететь.
  
   Вот и вышло: любовь - химера,
   Сладкий образ придуманный мной,
   Воспарила легко, эфемерно
   Над расставленной западней.
   Вот и вышло: любовь - химера
   Да навек унесла покой.
  
   Не служанка, и не рабыня,
   И не строгая госпожа.
   Нам не вышло сберечь ее имя,
   Покровительствуя и служа.
   Нам не вышло, но и поныне
   Я молюсь на ее образа.
  
   Подпись под твоей фотографией
  
   Время шло календарь теребя.
   Дней былых отлетел листопад.
   Я искал - я нашел тебя,
   И как будто тому не рад.
  
   Образ твой, что в дорогу манил,
   Нынче прячет семейный альбом,
   Но не станешь ты больше им,
   Как тобою стал нынче он.
   Еще об экологии
  
   О глупый ветреный теленок,
   Зачем бродил ты вдоль дорог?
   Зачем сменил ты на проселок
   Зеленый луг, широкий лог?
   Трава обочин не сочна
   И витаминами бедна.
   Был безусловен твой рефлекс -
   Не вкусен из тебя бифштекс.
   Благодарил я рано рок,
   Когда под "Жигули" ты лег.
  
  
   Тост за кухонным столом
  
   "Где же вы девушки нежные,
   Которым дарили цветы?
   Где юноши безупречные,
   Разбившие их мечты?"
  
   - Стоп! - Строго сказал сосед и поставил стакан на стол. - Это же настоящий кри-минал по партийной линии!
   Но я успокоил:
   - Петрович, не дури. Там все получилось отлично...
  
   "Замужем девушки бывшие,
   В навозе растят цветы,
   Об отношениях рыночных
   Их нынешние мечты"
  
   - Ну, ты выдал! - Обиделся сосед, демон-стративно отодвинув стакан: - Нетру-довые доходы во вред своему здоровому организму поощрять не стану...
  
   "Мужьям же, юношам прежним,
   Неведом навозный синдром.
   Всё также жива их надежда
   В очередях за вином..."
  
   - Так это совсем другое дело! Современно и антиалкогольно. За это надо выпить...
  
   "А мимо проходят девушки
   В нарядах из импортных грез,
   Несут им на встречу юноши
   Букеты престижных роз..."
  
   - А мы не оставим слез, пока наши бабы-заразы не пустили нас на навоз.
   - Петрович, у тебя явный талант к стихосложению. Это надо развивать!
   - ...!
  
   Возвращение через четверть века
  
   1. * * *
  
   Вовке Козлову,
   сторожу детства моего
   Мой родной неприветливый край,
   Я вернулся - меня угощай
   Мокрым снегом, последней листвой,
   Ностальгической маятой.
  
   Наконец-то, бродяга, ты тут:
   Пей до дна леденеющий пруд
   И топчи облысевший газон,
   Не роняя залетный фасон.
  
   Так зажуй эту радость слезой -
   Четверть века прошла стороной.
   Толи злись на себя, толь жалей:
   Нету здесь ни врагов, ни друзей.
  
   Здесь не помнят тебя и не ждут.
   В никуда здесь дороги ведут,
   Только с шахматной башенкой дом
   Призадумался о былом.
  
   И напрасно судьбу не кляни,
   Вспоминая беспечные дни.
   Где они? - На Юровском мысу
   Мое детство блуждает в лесу...
  
   Будто время подвинулось вспять.
   Вновь отсюда по жизни шагать.
   Вот и вспомнил, откуда я есть,
   Но не весь...
  
   2. Метаморфозы
  
   С годами взоры строже,
   Размереннее речь,
   И помыслами тоже
   Смогли мы пренебречь.
   Нашли первопричину
   Всех наших зол и бед:
   Эмоции при чине -
   Неважный аргумент.
   Но в час блаженной лени
   Мы слышим в тишине,
   Как дум прикосновение
   Играет на струне
   Несбывшихся мечтаний,
   Не выказанных чувств -
   Вновь легкими ветрами
   Наполнен парус-грусть.
  
   Звенит над бурунами
   Гитарный перебор:
   "За синими морями
   Неведомый простор..."
   И сердце вновь открыто
   Для дружбы и любви:
   Грядущих дней палитра
   Надеждою зови!
   Своей души запасник
   Проветривай смелей:
   Покуда наш кораблик
   Не занесло на мель,
   Покуда без причины
   Под перебор струны
   Нам снятся не по чину
   Мальчишеские сны!
  
   3. На Лысой горе
  
   Юрию Манылову
   В октябре, в октябре, в октябре
   Воздух стынет на Лысой горе,
   И ненастные времена
   Протянулись до Судного дня.
  
   На ветру, на ветру, на ветру
   Кулаками глаза утру
   И покаюсь. - Моя же вина
   И с горы не очень видна.
  
   Ты один, ты один, ты один
   Там, где честную дружбу водил,
   Где солидные облака
   Проплывали в другие века.
  
   Ты за ними отправился в путь
   И вернулся разлуки хлебнуть.
   Боль стучится в седые виски:
   "Где друзья твои, корешки?"
  
   Смолкли звонкие голоса.
   Не востребованы адреса.
   Воздух стынет на Лысой горе -
   Нету шабаша в октябре.
  
   4. Памяти Виктора
  
   Лишь солнце пригреет крыши,
   И весело забарабанит,
   Сбегая по хрупким сосулькам,
   Отчаянная капель,
   Как мой закадычный приятель,
   Товарищ по детским играм
   С отцовской фанерной лопатой
   Выйдет разбрасывать снег.
  
   "Поберегись!" - он крикнет
   И полетит на дорогу
   Из маленького палисада
   Декабрьский ночной снегопад.
   "Поберегись!" - и снова
   Поднимется над землею
   Злая февральская вьюга
   И мартовская метель.
  
   Из детства кричит мальчишка
   И весело скалит зубы,
   Бросая мне прямо под ноги
   Сугробы всех прошлых зим.
   Их было не так уж мало
   На этой нелегкой дороге,
   И мальчику не пробиться
   В нынешнюю весну.
  
   Весной из далекого детства
   Мне машет рукой мальчишка
   И что-то кричит через годы,
   Но тают немые слова.
   Не надрывайся, мой милый,
   Осталось совсем немного:
   Не так уж длинна дорога,
   Чтоб долго нам встречи ждать...
  
  
   5. P. S. Пятнадцать лет спустя
  
   Память гонит все страхи и страсти -
   Рвется в прошлое тонкая нить,
   Лишь девчонку из нашего класса
   Мое сердце забыть не велит.
   Не манерна была, не капризна,
   Но характерен губ излом,
   А в глазах сапфирово синих
   Заблудился небесный огонь.
  
   Как же звали ту девочку? - Может, Танечка? Или Верочка? Нет, я сам с собою лукавлю: ее звали,конечно же, Леночка...
   А еще был у девочки папочка. Ну, не папочка - просто лапочка! И он для любимой дочушки мастерил не кукол, не погремушки и, вообще, не какие-нибудь игрушки, а настоящие пушки! А, может быть, пулеметы? Словом, такие изящ-ные штучки, из которых пострелять охота: "Кто там еще на этот раз покусился на сия-нье красивых глаз?" - Берешь эту штучку в ручки, и "тра-та-та..." - так, на всякий случай. Но мы тогда не знали про все эти "фигли-мигли". Это были пока не наши игры.
   За детство счастливое наше спасибо, лю-бимый папаша!
  
   Лучезарною синевою
   Мне из прошлого снится она,
   И, казалось, всех сверстников в школе
   Ее взоры сводили с ума.
   Впрочем, мало ли что казалось -
   Нам хватало других затей,
   Только, может быть, самую малость
   Я завидовал тем, кто смелей.
  
   Но подрастали мальчишки. Учебники и книжки про мушкетеров и могикан прятались в темный чулан. Кто-то решил: хватит этого вздора! - Мальчикам к лицу униформа! В ней они похожи на мужчин - их не послать на войну их не будет причин. "Военные люди защищают отечество" и накоротке зна-комятся с вечностью...
   Ох! Не к добру сияют глазки синие, го-лубые, карие и просто красивые...
   "Аты-баты, шли солдаты..."
   Шли они на плац, на свежий воздух проветривать головы, а затем в ленинские комнаты, где их учили, учили, учили уставам, истмату, матчасти и старшинскому мату. И после такой материалистической подготовки их выво-дили нюхать порох на полигоны. Наше послевоенное поколение стреляло из па-почкиных штучек по мишеням и холо-стыми - на боевых учениях.
   Мы не умножили славу отцов и дедов. На сей раз обошлось без Победы. Хотя и были локаль-ные столкновения, оплеухи и поражения.
   Наших сверстников забирала китайская гра-ница и прочие выверты советского интерна-ционализма. Кто-то дослужился и лег костьми в горах Афгана, где папочкины штучки были особенно популярны. А те, что выжили как будто, сыновей отправили в чеченскую мясо-рубку: "Возьмите, мальчики, в ручки изящные дедушкины штучки. Это ничего, что с другой стороны такие же мальчишки, как вы, только злее и круче, стреляют из таких же штучек!"
   А главному конструктору о чем бы беспоко-иться? - Кровь людская не на его же совести? - Он лишь ассистент, подготовивший инстру-менты. Все остальное - дело рук самих клиен-тов. Он простой военный, исполняющий при-казы, он - генерал, мобилизующий массы уче-ных и инженеров, рабочих и офицеров, своих родных и чужие семьи на служение великой цели. Он - патриот в родном отечестве и со-всем не враг остальному человечеству.
   Впрочем, эти маневры, манеры и приказы - только декорация для нашего рассказа.
   Ну а вы-то, Леночкиных глазок лучики, как провели свои годы лучшие?
  
   Вместе нам повзрослеть не случилось -
   Я влюблялся в девчонок других.
   Но когда же совсем отлюбилось.
   Снова что-то попало под дых.
   Но увы! Лишь слова мои нежны,
   И мне грезится, как наяву:
   Будто тронула зимняя свежесть
   Неба вешнего синеву.
  
   Одурев от разгула демократии и гласности, мы стали на всё согласные: и за семью замками секреты перекраиваем на рекламу, образа и портреты. И даже наш не выездной генерал в рекламных шоу замелькал. Живая легенда, и неплохо еще смотрится, предлагается оптом и в розницу!
   Вот его показывают по телевизору с какой-то зарубежной визою. Толи в качестве комми-вояжера для своих хлопушек, толи в качестве патриотической лапши на наши уши. Может, мы и оскудели на таланты, но не в части про-паганды. - На всякий случай по дереву постучу: "Тьфу... Тьфу... Тьфу..."
   А вот другой прикол для наших глаз и ушей: мы всей страной пришли на юбилей. В президиуме премьеры, и экс-, и вице-, и просто министры и прочие приглашенные лица. Улыбки как презер-вативы натянуты на имидж до самого пупка. - До чего ж ты, шапка Мономаха, не легка!
   Нас же и тут мимо прокатили. А куда мы вхожи со свиным-то рылом? - И за то спа-сибо: сиднем на печи хоть дают попялиться на чужие калачи!
   А это что за ветеран прется на сцену? У нас опять проблемы с соцобеспечением? - Ба! Да мы видим самого юбиляра! Поставьте, пожа-луйста, стул для товарища генерала. Будьте внимательны, дамы и господа. Мониторы включены. Все поздравляют сюда. Скорей бы кончался этот ужастик, дабы приступить к неофициальной части...
   А рядом история скрипит катафалком, гото-вая нас и дела наши выбросить на свалку. Смотрю в отчаянии на экран и за экран, и не вижу, не узнаю ту, что в душу льет бальзам. Неужели, главное папашино создание не дос-тойно и упоминания?
   И только образ из детства мелькает опять и опять, но его не удержать.
  
   Я уж той синевы не увижу,
   Что сияла в красивых глазах -
   Не меня она грела по жизни,
   Но в моих загрустила стихах...
   Вот и всё - все исполнены сроки.
   Хор небесный притих в вышине:
   Сам Господь мне выводит итоги,
   Смотрит, что у меня на душе.
  
  
   * * *
   День рожденья - день чудесный,
   день весенний, добрый день!
   Мы бы спели тебе песни -
   только нам немного лень.
   Нам упасть бы на колени,
   объясниться бы в любви,
   но от частых намерений
   и опасных упражнений
   наши чувства отцвели.
   Да и брюки на коленях
   залоснились - тоже жаль,
   потому что нынче цены
   будто по сердцу кинжал!
   Всё же мы, тая зевоту,
   скажем вежливо тебе:
   "Поздравляем с новым годом
   твоей жизни и т.п."
  
  
   * * *
   Для тебя, проходящей мимо,
   я невидим в толпе подобных,
   одиноко спешащих куда-то.
   Провожаю тебя взглядом,
   вдохновляясь мягкостью походки,
   плавностью линий,
   характером ровным,
   запечатленным в спокойствии лица, -
   всё мне нравится в тебе.
   Но безответны мои чувства.
   Я невидим в толпе подобных,
   и мои достоинства незримы.
   Впрочем, я все чаще сомневаюсь
   в их существовании и в своем.
   Сотвори меня вновь!
   Зажги звезды глаз своих
   и высвети меня из темноты столетий,
   пока мы рядом,
   и наши пути пересеклись!
   А, может, проходящая мимо не ты?
   Может, в это время ты, другая,
   смотришь на меня невидимкой
   и ждешь своего рождения?
   Откройся истина!
   Как прекрасно однажды найти друг друга
   и не расставаться,
   смотреть глазами в глаза
   и любить милые черты,
   единственные и неповторимые.
   Стать новыми Адамом и Евой,
   положить начало целому человечеству
   и умиротворенно почить
   в один день и час...
   Но я по-прежнему невидим,
   и лишь одно меня связывает
   с действительностью -
   созерцание.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"