Аникаев Владислав Анатольевич : другие произведения.

6. Колымский вальс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
   Ваня Каев, "Колымский вальс", Год 2000 от Р. Х.
  

"А мне удел от Бога дан...

А может, тоже - в Магадан?

Уехать с другом заодно -

И лечь на дно... И лечь на дно... "

В. Высоцкий

От автора

  
   Спасибо другу К., показавшему дорогу в мир настолько удивительный, что, даже вернувшись оттуда, я уже ни-когда не вернусь.
   Уникальная природа и самобытные и даже реликтовые экземпляры рода человеческого навсегда поселились в кают-компании моего корабля, кото-рый еще не окончил свое путешест-вие во времени и пространстве. Мои приобретения и пополнение моего ба-гажа светлыми воспоминаниями совсем не отяготили моих странствий, и такого рода обогащение не вызывает страхов потерять нажитое.
   И завершу это предисловие сло-вами, сказанными по случаю моим северным другом и художником Николаем Муликом.
   А случай был такой.
   В начале нашего знакомства, по-сетив его мастерскую, меня, в общем-то, дилетанта в живописи, поразил своим динамизмом "намалевок" одной из его картин. Скудный северный пейзаж интриговал сходством и нарочитой асимметрией изображений двух стихий: овал озера на земле покорно смотрел, как его небесный собрат в виде закрученного спиралью облака неотвратимо идет на сближение.
   Вся картина была пропитана ожиданием рандеву и непредсказуемостью развязки.
   Но когда я увидел готовое по-лотно, моему возмущению не было пре-дела. Как подчас разочаровывает фотогра-фия после предварительного знакомства с негативом, так и законченная картина сняла все вопросы и домыслы. В процессе её технической доводки до товарного вида подсознательно сработал синдром любителя легкого чтива и мастер как бы дал возможность заглянуть на последнюю страницу книгии показал не ожидание события, а само
   событие - счастливую симметрию, со-стояния покоя, мимолетное любование друг другом столь одинаковых противо-положностей!
   Собственно книги уже и не было. Рукопись, с которой я имел счастье познакомиться, сгорела. Осталась одна последняя страница.
   Это была другая картина.
   Я, конечно, изложил свои сооб-ражения и посетовал, что первый вари-ант никто уже не увидит. А затем, успо-каивая себя, или выдавая творческое за-дание Николаю, добавил, что эту идею можно будет воспроизвести в другой работе.
   И тут я услыхал ответ такой, что у меня челюсть отвисла и до сих пор
   не закрывается. Не знаю, насколько это было импровизацией, но ответил он
   категорично, что повторять этот сюжет не будет. А затем, хитро улыбнувшись, нанес победный удар: "Не важно, что больше никто не увидит. - Ты видел! Этого достаточно!"
   Итак, свидетельствую: я там был и все видел. И говорю это не только по поводу пресловутой картины, но и обо всей моей северной командировке, от которой осталась одна последняя страничка в виде этого сборника. И блажен тот, кто не видел и уверовал.
  
   Данный сборник в основном по-вторяет мои публикации 1996 года, но в результате проделанной без спешки работы, он, на мой взгляд, заслуживает большего внимания моих друзей и потенциальных читателей. Вальс-воспоминание
  
   Что ж ты, душа, неиствуешь?
   Просишься в дали мглистые,
   Туда, где всегда зима,
   Где спит подо льдом Колыма,
   Где строгая горочка Родинка
   Манит меня из города,
   Где греет ее бока
   Лиственничная тайга.
   "...Ночь. Ночь. Ночь.
   Вьюжит полярная ночь,
   И разлетаются прочь
   Прошлых сомнений снега.
   Пусть Колымы берега
   Оберегают века:
   Мне их наверняка
   Пообещает ночь!
   Ночь. Ночь. Ночь. -
   Руки как крылья разбрось
   И поднимись в эту ночь
   Белой полярной совой.
   Ночь. Ночь. Ночь.
   Над пустяковой молвой.
   Наедине с собой.
   В светлую лунную ночь!"
  
   Много дорог мною пройдено,
   Но будто вторая родина
   Ждет на краю земли
   В сумеречной дали.
   Добрая горочка Родинка,
   Маленькая моя родина,
   Своих собери друзей
   И душу мою согрей.
   "...Ночь, ночь, ночь -
   В завтра протоптанный след.
   Это невидимый свет.
   Это почти светло.
   Ночь. Ночь. Ночь.
   Вечное волшебство
   Мне открывает окно
   Прямо в полярную ночь!
   Ночь, ночь, ночь,
   Чем еще можешь помочь?
   Может, сияний гроздь
   Мне на тарелку брось!
   Если мне скажешь "нет",
   Что на сиянья запрет,
   Так у меня все есть,
   Даже такая ночь!"
  
   Ночь. Ночь. Ночь.
   Вьюжит полярная ночь...
  
   * * *
  
   Ах!
   Челночный колбасный рейс!
   Разливай, у кого что есть!
   Раскомпанимся на тюках,
   Грузокрылим,
   Пока не "ах"!
  
   В тесноте
   Тесно нашим лбам,
   И по кругу пошел стакан.
   Прочь амбиции,
   Всхлипы прочь:
   Их не видно в полярную ночь!
  
   Раскомпанимся на тюках.
   Тюки вынесем на руках:
   Мать Россию по пьяни покрыл
   Зафрахтованный грузокрыл!
  
   * * *
  
   И хватило же
   У меня ума
   На поклон прийти
   К тебе, Колыма.
  
   Для сомнений был только миг.
   Далеко за спиной материк.
   Вожделенный покой и комфорт
   Променял я на северный порт.
   И колючих усмешек снега
   Мне вдогонку кидала пурга.
   И повсюду белым-бело,
   И дорогу домой замело.
  
   Лишь гнилыми зубами бродяг
   Черным скалятся берега:
   "Этот парень наверняка
   Накалымит на зад чиряк!"
  
   Плачет чукча и плачет якут:
   "Ай-я-яй, неспроста он тут. -
   Прилетел к нам душитель свобод,
   Белорусско-российский сексот!"
  
   Успокойтесь, кто жив окрест.
   Я охоч лишь до смены мест
   И на память отсюда возьму
   В лед одетую Колыму.
   Бутафорских лесов декорация
   На гастроли со мною отправится,
   И закат, повстречавший рассвет,
   В память вымостит розовый свет.
  
   Здесь портальные краны, как буселы,
   Загрустят о моей Белоруссии.
   Индевеют виденья над тундрами:
   "Ты оттуда? А мы не оттуда ли?
   Коль вернешься в далекий край,
   Белым буслам привет передай.
   Может, наши сестрицы и братцы
   Здесь объявятся к навигации!"
  
   ... Я, пожалуй, сошел с ума,
   Повстречавшись с тобой, Колыма.
  
   Гамлет
  
   "Безвестным быть,
   Не потакать гордыне,
   Беспечно коротая жизни срок
   Не в праздности,
   Пусть даже благочинно, -
   Не больший ли порок,
   Чем прогореть в лучах недолгой славы
   Одним на зависть, но в пример другим?"
  
   Ах, как порой злорадствует лукавый
   Над помыслом благим!
  
   Покаяние р. б. Иоанна
   на Псалом 50, Давидов
  
  
   Милостивый Боже,
   Милость Свою яви
   И от щедрот Твоих многих
   Изгладь беззаконья мои.
  
   От искушений плоти
   Меня многократно омой
   И, от греха очистив,
   В сердце верни покой.
  
   Тебе одному согрешил я,
   Слукавил пред взором Твоим,
   И судом Твоим чистым
   Буду по праву судим.
  
   Я в беззаконии зачат,
   В грехе родила мать меня,
   Но Ты мне вернул рассудок,
   Истину в сердце любя.
  
   Так окропи иссопом
   Воли высокой раба,
   Омой меня, и я стану
   Белей, чем снегов покрова.
  
   Дай лишь намек на веселье,
   И возликует вновь
   В неблагодарной плоти
   Заледеневшая кровь.
  
   Сердце мое очисти -
   И справедливости дух
   Радостью и покоем
   Снова наполнит грудь.
  
   Не отвергай меня, Боже,
   На вечные времена
   И Духа Твоего Святого
   Не отними у меня.
  
   Моего спасения, Боже,
   Не отверни свой лик,
   И правду Твою восхвалит
   Мой недостойный язык.
  
   Грешных и беззаконных
   Дорогой Твоей проведу,
   И нечестивые сами
   К святыням Твоим припадут.
  
   Я и себя отдам в жертву,
   Если меня простишь,
   Но знаю, что к всесожжению
   Ты не благоволишь.
  
   Как есть, мой дух сокрушенный
   Несу на Твои алтари.
   Помилосердствуй, Боже,
   Смирения не презри.
  
   И тогда возгорятся
   Жертвенные костры,
   И Господу будут угодны
   Наши дела и тельцы.
  
   К славе Господней восстанут
   Стены в небесную синь,
   И врата распахнутся
   В Новый Иерусалим.
  
   Мы забыли о душе
  
   Мы живем в домах высоких.
   Потребляем вина, соки,
   Бешбармак и колбасу,
   Ну а, кто достал, мацу.
   Говорят, что где-то лучше,
   Говорят, что стало круче:
   За границей бешбармак,
   А с мацой совсем никак.
   Но на наш недолгий век
   Хватит корма и утех.
   Только вот тебе - поди,
   Что-то чешется в груди:
   "Ты что ль, душенька-душа?
   Но какого же шиша?"
  
   За высокими домами
   Не видны кресты на храме.
   Но по утренней пороше
   След протоптан на дорожке,
   И распахнута калитка,
   Дверь резная приоткрыта,
   И доносится во щель
   Горний ход благих речей.
   Покаянно и смирясь
   В храм войду перекрестясь,
   Под святую ипостась
   Об пол сытой мордой - хрясть!
   Плачь, душа, ликуй, душа:
   Вот и ты домой пришла!
  
   "Ой ли?" - слышится в ответ -
   "Здесь не дом еще, но свет
   От далекого окошка
   Освещает путь-дорожку
   В те заоблачные выси.
   Мы туда сегодня вышли,
   И не сбиться чтоб с пути,
   Свете тихий, нам свети!"
  
   Над высокими домами,
   Над церковными главами,
   Ведаем мы или нет,
   В души льется Божий свет...
  
  
  
   Случайный визит
  
   Ты лишь приоткрыла двери
   в забвение зимнего сна
   и будто бы песней свирели
   о чем-то спросила меня,
  
   И где-то под снежной завеей
   на прошлогодней траве
   колокольчик, забытый феей,
   заговорил о весне.
  
   Я слушал, не различая
   в мелодии речи слов,
   а мне пела весна ручьями,
   унося льдинки зимних снов.
  
   И снова закрылись двери
   в неведомые времена,
   но тихая песня свирели
   не смолкла в душе у меня.
  
   История с географией
   (почти по В. Высоцкому)
  
  -- Что за книжка, товарищ?
   С картинками? -
   Про троянцев и про войну.
   И про подлые бабские выверты. -
   Нет, порнуху я не люблю!
  
   Нам "Тройного" бы, а не Трою,
   Ну, давай: "на троих" хотя б:
   Этих немцев пора успокоить,
   Отохотить от наших баб!
  
   Мы же брали Берлин в 45-м!
   Если надо, возьмем опять.
   Да по нынешней нашей зарплате
   На войну бы да пострелять!
  
   За Россию, за Борю, за Ельцина,
   Поднимайся, рабочий народ!
   Отправляйся, кому терять нечего,
   На Трояно-Германский фронт!
  
   В Берлин - прямо, а в Трою - налево, -
   Вспомни карту на школьной стене! -
   Не горюй, привезем мы трофеи
   На Троянском с прицепом коне!
  
   Плач духа Медной горы
  
   Как Медной горы Хозяйка
   Пройдет по забоям и рудам,
   Откроет мою темницу,
   Поднимет завесу тьмы, -
   Сияют глаза изумрудно,
   Рубиново шепчут губы,
   И рук белоснежный мрамор
   Как лебедь влетает в сны.
  
   Хозяйка моих желаний
   Свои распускает косы,
   Серебряную диадему
   Небрежно бросает на стол,
   Струится на белые плечи
   С медным отливом волос,
   Шитья золотого одежды
   Спадают на каменный пол.
  
   И рвется случайно нитка
   Нашейного ожерелья,
   И аметисты искристо
   Мелькают и гаснут в углах.
   Олицетворенье мечтаний
   Становится образом зыбким,
   И тает очарование
   Снежинкою на губах...
  
   Истощены мои недра,
   Испиты до дна желания,
   Никто и ничто не тревожит
   Жизни безумный закат,
   И только в моей ладони,
   Как слезы воспоминаний,
   Пять аметистовых бусин
   Память мою холодят...
   Родинка
   (вот кто-то с Родинки спустился)
  
   Анатолию Ларченко
  
   Над простором белокрылым,
   На краю страны родимой
   Не мала, не велика
   Стынет Родинка-гора.
  
   Это вам не прыщ на теле,
   Не родимое пятно, -
   Здесь родимая Расея
   Рубит новое окно.
  
   Не в Америку-Европу
   За "нахапать да пожрать",
   А чтоб были, слава Богу,
   Мир, покой и благодать.
  
   Здесь "высокие" широты
   И виденье с высоты
   Запевают с верхней ноты
   Благодарные псалмы.
  
   Подпою, но осторожно:
   Как бы шапкой не задеть
   За невидимые звезды,
   За дневного неба твердь.
  
   "Здесь когда-то жили боги,
   Здесь и нынче Мира пуп.
   Все сюда ведут дороги,
   Но один отсюда путь". -
  
   Так промолвил Божий вестник,
   Шестикрылый Серафим,
   В грудь вдохнув мне жар небесный:
   - "Грей одних, свети другим!"
   Родинка-2
   (картинка с грядущей выставки)
  
   Николаю Мулику,
   чуда творцу
  
   Будто памятник созвездью
   Из немыслимых миров
   Завелись в углу медвежьем
   Семь вершин на семь ветров.
  
   Семь вершин, как семь медведей,
   Тянут морды в небеса,
   Молока прося к обеду
   Из Медвежьего ковша.
  
   И сосцы их звездной мамы
   Льют послушно Млечный путь
   В мир, где мертвые шаманы
   Стадо горнее пасут.
  
   Родинка-3
   (видение храма)
  
   Я видел храм, ниспосланный с небес,
   На горнее могучее плечо,
   И Тот, Кто вновь воистину воскрес,
   Нас возлюбив, благословил его.
  
   А над горами разливался благовест,
   И шел народ
   со светлой радостью в глазах,
   И позолота куполов и крест
   Сияли в солнечных лучах.
  
   И я поднялся к храму в тот же час,
   Но лишь ветра шаманили в камнях,
   И солнца луч в угрюмой мгле угас,
   Посеяв страх.
  
   И шапку сняв, я распростерся ниц,
   Взывая к Богу, милость испросил:
   И верой православной целый мир
   На все четыре стороны крестил.
  
   А уходя, назад я посмотрел,
   И лишь на миг прорвавшийся из туч
   Последний солнца луч
   Вновь высветил наш радостный удел!
  
   На выставке
   Народного мастера-костореза Абытая
   (Христофора Даниловича Петрова )
  
   Из мира в мир транзитом пролетая,
   Я приземлился в лучшем из миров,
   Где славословит тварь любая,
   Сливаясь в хор на сотни голосов,
   Создателя своего, Абытая.
  
   И "Многая лета!" летит над миром
   И сотрясает внешние миры,
   Где нет еще подобного кумира,
   Зато хватает пошлой мишуры.
  
   Ах! Как приятно почивать на лаврах
   И не попасть листом лавровым в суп.
   Но новые народы, звери, страны
   Создателя своего ждут!
  
   Да и воздастся нам за труд.
  
   * * *
   Михаилу Ч., хранителю веры и моему
   терпеливому поводырю
  
   Мой милый друг, зачем тебе здоровье?
   Чтоб новые грехи им оплатить?
  -- Нет, чтобы к славе истинной, Господней,
   Достойных дел побольше совершить.
  
   Мой милый друг, зачем тебе богатство?
   Чтоб снова без остатка все раздать?
   - Что я раздал, вернется многократно,
   Но сверх того Господня благодать.
  
   Мой милый друг, зачем тебе Отчизна?
   Чтоб за нее однажды умереть?
   - Да, умереть, но в наших хатах, избах
   Крепчает пусть отцовской веры твердь.
  
   Мой милый друг, зачем тебе свобода?
   Чтоб наконец-то от души пожить?
   - Да, чтоб запреты, клятвы и невзгоды
   Мне не мешали Господу служить.
  
   Но полно, друг, зачем идешь ты к Богу,
   В неведомый небесный коммунизм?
   - Да потому, что есть лишь две дороги:
   Не хочешь вверх, так опускайся вниз!
  
  
   * * *
  
   Я никто и ничто.
   Пыль на всяком ветру.
   Прах земной на попрание брошенный.
   Но из пыли и праха я восстаю,
   Нарекаясь творением Божиим.
  
   К солнцу славы Господней
   Из тьмы восстаю:
   Так зерно по весне к свету тянется.
   И как колос налитый, томясь по серпу,
   Благодарно главою склоняюся.
  
   За прожитый мной день,
   Что как добрая весть,
   Как надежда на радость небесную,
   Возношу я Творцу благодарную песнь,
   И Тому, Кто дал Веру с Надеждою
   И Любовь.
  
   На круге втором
   "Только самолетом можно долететь"
   Мудрость народа юкагиров
  
   По преданьям старины глубокой
   где-то здесь на северо-востоке,
   где уперся в землю неба свод,
   в царство мертвых затерялся вход.
  
   Я напрасно этот вход искал
   среди сопок и угрюмых скал,
   среди тонких лиственниц тайги
   той страны я не сумел найти.
   И геологи, и старики,
   и охотники, и рыбаки
   с пониманьем головой кивали
   и затылки умные чесали,
   но вопрос о царстве заповедном
   так и оставался безответным.
   Мне бы выпить горькую с бичами,
   одарить их пищей и вещами,
   но бичи плечами пожимали
   и невразумительно ворчали,
   а затем обиженно молчали
   и куда-то прятались ночами.
   Словом, безнадежно бичевали.
  
   Лишь один начитанный шаман
   распознал в речах моих изъян:
   "Ты, приятель, зря не гонорись.
   празден твой мыслительный каприз.
   От такой абстракции ума
   что-то загрустила Колыма.
   Испокон веков здесь предки наши жили.
   Здесь они рождались, здесь и опочили.
   И тем, кто по этапу,
   за рублем ли "длинным" -
   всем земли хватило
   для холмов могильных...
   Среди нас сегодня их блуждают души,
   от души страдая, что живым не лучше.
  
   Да кого здесь нынче держат за живых? -
   лишь тебе подобных - умных и крутых.
   И без вариантов: в наши времена
   здесь и есть забвения страна.
   Так что как не мудрствуй,
   а искомый вход
   в царство мертвых - наш аэропорт.
   Вход-то есть, да с выходом беда -
   мертвым и живым отсюда никуда
   не сбежать до Страшного Суда...
  
   Про тебя, однако, все понятно:
   у тебя в узлах билет обратный.
   Вот ты и гарцуешь тут у края бездны,
   Смачно эксгумируя разбитые надежды,
   На обидное на что-то намекая,
   Нашу безысходность лишь усугубляя.
   Но не обольщайся, наш залетный друг,
   здесь второй лишь только,
   не самый тесный круг. -
   Всем нам суждено по нашим, по грехам
   муки принимать не здесь,
   так значит там,
   где тоску баюкают по ночам бичи.
   Той тоски смертельной лучше не ищи:
   не спеши за ними,
   зря не кличь напасть -
   куда трудней подняться,
   чем запросто упасть.
   И об этом, милый, не думай свысока:
   чай, твой путь по небу,
   не на небеса.
   Материк желанный -
   не рай обетованный,
   а только первый круг,
   начало прочих мук...
  
   Впрочем, насчет "горькой"
   что-то не врублюсь:
   ни к чему в дороге столь опасный груз.
   В аккурат управимся до твоего рейса -
   если не догоним, так чуток согреемся!
  

2

  
  

8

  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"