Радио помехи время от времени искажали звук, но несмотря на это, голос говорящего был четким, и без применения какого-либо усилия можно было хорошо различить каждое слово:
'Это вот Я. Я. Я это вот. А это вот Они. Они. Кругом только Они и Я. Вот. Только Они и Я, только Они и Я. А Я не хочу, не хочу, не хочу Я так. Не хочу, чтобы были Я и Они, Я и Они, не хочу Я так. Зачем, зачем, зачем мне это. Не хочу. Я - Они Я - Они Я - Они. НЕ ХОЧУ!!! Хочу, чтобы был только Я, только Я, только Я, а их не было. Не было! Не было! Не было! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я! Я!
Но лучше не так, не так, не так. Лучше если бы меня, меня не было. Но только, но только если и их. Если и ИХ! НеБуДеТ!!!!!!!!
Но почему!!!? Почему так не бывает? Ведь все что мне надо это просто уйти, раствориться, рассеяться, расплавиться, рассосаться, разлететься, развеяться, растереться. Да вот только Они, ОНИ останутся. По-прежнему останутся на своих местах. Ну почему Я не могу управлять ими!!!? Почему Я не могу забрать их с собой!!!? ПОЧЕМУ!!!!?'
Настя резко встала и выключила приемник, потом, посмотрев на сидячего за столом Колю, выпустила изо рта несколько издевательски натянутых на струны обиды и презрения слов, которые были отправлены точь-в-точь по Колиному адресу:
- Ну, и какого хуя, извиняюсь за выражение, ты здесь сидишь и слушаешь эту поебень!?
К Настиному сожалению эти слова, кажется, не попали туда куда направлялись, потому что Коля абсолютно не как не реагировал ни на них не на саму Настю. Он сидел и тупо смотрел на находящийся перед собой стол и практически не подавал никаких признаков жизни, за исключением, наверное, только еле слышного дыхания.
- Блядь! Да скажи же ты что-нибудь! Ты что не слышишь меня да? Урод! Дерьмо собачее! - Настя начала нервно ходить из стороны в сторону, жестикулируя руками. - Ну сколько можно!? Сколько можно!? Ты опять надо мной издеваешься! Опять, опять издеваешься! Сука!!! Но почему, почему, почему!!? Ты ведь вспомни, вспомни каким ты был раньше. Ты ведь был настоящим, тем которым должен был быть. Причем быть не только тогда, а всегда. Всегда!!! Ну, послушай же, послушай!
Коля по-прежнему сидел, не двигаясь и не на что не реагируя.
- Что с тобой случилось? - Настя не унималась. - Ну, объясни мне дуре безмозглой, шалаве драной, шлюхе проебоной, твари смердящей и воняющей повсюду своей мочей, говном, блевотиной и немытой пиздой! Что случилось!!? Вспомни. Вспомни! Еще два года назад все было хорошо. А по сравнению с тем, что творится сейчас, а? Да тогда было просто замечательно! Великолепно! Сногсшибательно! Заебато! Охуительно!!!!! Почему ты ничего не делаешь? Ну, сделай же что-нибудь!!!!
В голосе у Насти начали проступать нотки хрипоты, было видно, что она уже устала говорить в таком депрессивно-гневно-отчаянном тоне, и Настя решила понизить голос и продолжила уже более мягко.
-Ну, скажи, что я должна сделать, чтобы ты вернулся? Чтобы стал прежним, таким, каким я тебя всегда..., ну чего, чего ты хочешь?
К Настиному удивлению Коля наконец-то почувствовал ее присутствие и начал мало-помалу проявлять признаки жизни. Эти признаки представляли собой ленивые еле видимые невооруженным глазом телодвижения.
Настя хотела, было сказать еще что-то, как Коля вдруг поднял голову и, посмотрев ей в глаза, жалобно проговорил:
- Насть, я выпить хочу.
Наступило что-то вроде минуты молчание по трагически погибшим или не вовремя усопшим. Настя смотрела в глаза Коли, Коля смотрел в глаза Насти. С виду это напоминало известную игру, проигравшим в которой становился тот, кто первым начнет моргать или отвернется.
- Блядь, заебал. - недовольно сказала она и подошла к холодильнику.
Пока Настя искала то, что бы можно было выпить, Коля встал и включил радиоприемник. Сначала, волна не издавала никаких звуков, но через несколько секунд заиграла приветственная музыка и диктор бодро заговорил:
'Доброе, доброе, доброе всем утро! Вас приветствует наша ежедневная программа 'Доброе утро'! Так что не обижайтесь, но я повторю еще раз: С добрым утром! Да, да вы не ослышались именно с добрым утром, а не добрым днем как могли подумать некоторые, посмотрев на часы и увидев, что сейчас уже 14.00.
Все правильно сейчас ровно 14.00, как уже заметили некоторые. Но есть тут во всем этом одна маленькая загвоздка, и смысл ее заключается вот в чем: время 14.00 является временем дневным даже можно сказать временем послеобеденным только для тех хороших, честных, порядочных и трудолюбивых людей которые уже давно, начиная с раннего утра, работают и занимаются делом. Эти люди не сидят и не ждут чего-то или кого-то, кто придет и исполнит все их желания. Другими словами это не те, кто ждут 'подарков с неба', а те, кто зарабатывают эти подарки своим же собственным трудом.
Так что этим хорошим и глубокоуважаемым людям незачем слушать данную радиопередачу, да у них, скорее всего и нет времени на подобную чушь.
И поэтому, еще раз извиняюсь, я снова говорю: С добрым утром! И я говорю это для вас, а именно для лентяев, лежебок, жирдяев, заспиздяев, долбоебов и для прочей остальной твари и мерзости, которая только сейчас соизволила поднять с кровати свою жирную и вонючую жопу и, пойдя жрать, нечаянно включила радиоприемник'.
Настя поставила на стол ополовиненную литровую бутылку водки и два граненых стакана. Коля продолжал внимательно слушать радио. Голос диктора к этому времени уже дошел до такого отчаяния и бешенства, что нельзя было разобрать практически не одного слова, за исключением только нескольких нецензурных ругательств адресованных слушающей аудитории.
Но диктор тоже был человеком, и поэтому не мог бесконечно орать и вопить и, решив сделать небольшую передышку своим голосовым связкам, он заговорил в более спокойном тоне:
'Ладно, дорогие вы мои радиослушатели давайте не будем заниматься сейчас этими препирательствами, а поговорим о чем-нибудь более интересном и захватывающем.
И так! Сразу же с места в карьер. Главная новость дня! Чрезвычайное по своей трагичности и нелепости происшествие случилось вчера на чемпионате мира по мотогонкам. Точное название этих соревнований и так должно быть всем хорошо известно и по этому я не вижу смысла его называть. К тому же к моему собственному стыду и огорчению довожу до вашего сведения, что я, если честно, и сам позабыл правильное названия этого мирового состязания, да и к тому же не суть важно как оно называется, а важно то, что там произошло.
А произошло там, как я уже заметил, ужасно трагичное и ужасно нелепое происшествие. Если быть точным то случилось это сразу после окончания гонок во время вручения медалей пилотам, занявшим первое, второе и третье места соответственно. Как должно быть всем хорошо известно, а если кто-то вдруг не знает, то я сообщаю, что по давным-давно сложившейся традиции победители, то есть те, кто занял первые три места после получения врученных им медалей, извиняюсь за такую словесную несуразицу, ибо считаю, что такое объяснение будет наиболее понятно нашей аудитории, должны публично стоя на пьедестале открыть бутылку шампанского предварительно сильно ими взболтанную.
Так вот как раз непосредственно во время проведения этой традиционной процедуры случилось то самое страшное и нелепое происшествие. Ладно, не буду больше томить вас, а приступлю непосредственно к фактам. Значит так, во время того, как пилот, занявший в соревновании первое место, чье имя я называть, наверное, не буду, потому что всем и так должно быть ясно о ком идет речь, ведь на протяжении уже многих лет именно он всегда занимает первые места на соревнованиях подобного уровня, решил открыть изрядно взболтанную им бутылку шампанского, произошло непредвиденное.
Итак, вы готовы услышать это?! Слушайте! Бутылка не выдержала такого внутреннего напора или вернее внутреннего распирания, еще раз извиняюсь за словесную неказистость, и разлетелась на осколки словно граната. Всего бы нечего да вот только один из этих осколков, как потом выяснилось самый большой и самый острый, словно нарочно так и было подстроено, угадил прямо чемпиону в шею и перерезал там ему какую-то жизненно важную вену или артерию, точно не знаю. Ну и чтобы вы думали, бедняга скончался практически на месте.
Я просто уверен, что вы ужасно возмущены потому что, считаете, что я сообщаю эту новость с каким-то явным ехидством и издевательством. Так вот спешу вас заверить в том, что я делаю это не нарочно, а выглядит это так только лишь потому, что это до того нелепый случай и как его не озвучивай или не описывай, он все равно будет казаться ехидным и издевательским по своей сути.
Хотя, что это я постоянно перед вами извиняюсь? Что-то я и забыл совсем, какой мерзкой и поганой аудитории я тут рассказываю всю эту поеботину! Да кто вы такие чтобы я перед вами извинялся?!! Вы смрад и отбросы общества! Да вы и пальца одного моего не стоите все вместе взятые! Уроды! Выродки! Ублюдки! Придурки! Козлы! Бараны! Пидарасы! Долбоебы! Хуесосы! Пиздалисты! Гомодрилы! Вы! Вы, вы:.! А!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!'
Голос диктора опять превратился в один сплошной вопль, Настя со злостью выключила приемник и посмотрела на Колю так, словно пытаясь сказать этим взглядом, что слушать такую чушь могут только именно эти вышеперечисленные диктором создания, а по ее мнению Коле еще пока рано причислять себя к кому-нибудь из них.
Коля же ни как не прореагировал на этот Настин поступок, словно не заметил, что радио выключилось, хотя возможно, что он и не заметил, что оно было включено.
Коля взял бутылку и налил два полных стакана.
- Ну, и за что мы выпьем? - спросила Настя, взяв свой стакан в руку и изобразив на лице что-то вроде приветливой улыбки.
Коля не сказал ни слова и залпом осушил посудину.
Настя, пожав плечами, последовала его примеру, прошептав перед этим себе под нос слово 'сука'.
Несколько минут сидели молча.
Наконец Настя не выдержала и громко сматюгнувшись встала из-за стола и ушла в ванную.
Некоторое время Коля продолжал сидеть не двигаясь, прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной комнаты. Потом он встал и начал неторопливо расхаживать по кухне взад и вперед. В его голове с самого утра лихорадочно крутились в разные стороны самые ненастные и отягощающие мысли.
'Это должно произойти сегодня' - думал он. - 'Обязательно сегодня, по-другому и быть не может. Они были. Они были здесь вчера, были позавчера и обязательно будут сегодня, причем не просто в роли посторонних наблюдателей. Сегодня они войдут, обязательно войдут. Я это чувствую. Я это ощущаю каждой частью своего тела, каждым волоском, каждым ноготком, каждой кожной порой. Они будут здесь. Будут. Будут!
А готов ли я к встрече с ними? Конечно готов, а как же иначе! Я долго ждал этого. Очень долго ждал! И я готов. Готов. Готов!
Уже скоро. Очень скоро!
Я слышал их, слышал этот шепот под дверью. Они скреблись как кошки под моей входной дверью! Скреблись и шептались, скреблись и шептались. А я их слышал. Слышал. Слышал!
Я здесь! Возьмите меня! Возьмите!'
Коля внимательно прислушался: не скребут ли они в данный момент, но вместо этого услышал только суетливую возню в ванной.
'Вот сука, опять ебется с этим проклятым феном!' - не долго думая, понял он.
Это обстоятельство не сильно удивило Колю, он давно привык к этому и однажды даже был свидетелем такого поведения Насти. Коля своими глазами видел, как она засовывает себе между ног овальную и блестящую ручку дорогого фирменного фена, который он подарил ей на день рождения.
Тогда Коля даже не стал ругать Настю и молча вышел вон, не мешая ей продолжать удовлетворять свои половые потребности. Он не видел в этом ничего страшного или зазорного, потому что признать это как измену у него не получалось. Да и что уж говорить, Коля и сам был не прочь иногда 'передернуть затвор'. Сейчас же мысль о том, что Настя 'ебет себя феном' показалась ему даже забавной.
Коля подошел к столу и выпил из горла оставшуюся в бутылке водку, после чего включил радио. Заиграла приятная музыка.
Настя вышла из ванной. Она тяжело дышала, вид был запыхавшийся, все лицо красное, на лбу выступали капельки пота.
Настя посмотрела на Колю удовлетворенными и слегка стыдливыми глазами, потом она медленно подошла к нему и, обняв, стала ласково шептать на ухо:
- Коль,: а Коль. Ну что ты такой сердитый сегодня? Не надо хмуриться. Ты извини меня, я немного погорячилась, обругала тебя. Ну, извини:
Коля стоял не шелохнувшись, его взгляд уперся в стену.
- Коля ты пойми меня правильно, ты ведь сам виноват в том, что мне приходится так себя вести. Ты с каждым днем становишься таким отстраненным. Неужели я действительно стала тебе безразлична?
Коля вдруг резко вырвался из ее объятий и, отойдя на два шага, внимательно посмотрел Насти в лицо.
- Ты права Настя, ты всегда была права. Извини, что я раньше тебя не послушал, - сказал он, помолчав некоторое время. - Ты права я действительно стал ужасно себя вести, а особенно по отношению к тебе. Нельзя так больше, нельзя. Теперь все будет по-другому. Все будет хорошо и правильно. Хорошо и правильно. Я обещаю.
Обрадовавшись таким переменам, Настя хотела, было броситься Коле на шею, но он остановил ее.
- Нет, Настя, подожди: Я хочу объяснить тебе, в чем ты была права и в чем была моя главная ошибка, - продолжал он. - Я очень долго думал над твоей фразой о том, что я ничего не делаю. И знаешь Настя.: Это действительно так, и это неправильно. Это очень неправильно. И теперь я хочу это исправить. Теперь я всегда буду делать, неважно, что, но что-нибудь буду. И это я тебе обещаю. И начну я вот с чего:
После этих слов Коля резко схватил со стола пустую бутылку из-под водки и со всего размаха разбил ее об Настину голову.
Она со стоном рухнула на пол.
Коля начал остервенело пинать ее по лицу. Это продолжалось довольно долго, и только тогда когда Настино лицо превратилось в кровавое месиво, на котором уже нельзя было различить никаких человеческих черт, Коля остановился и тяжело дыша посмотрел в потолок.
Успокоившись, он сходил в ванную и взял фен, потом, раздвинув Настины ноги, попытался запихнуть его как можно глубже. Проделав это, Коля с любопытством посмотрел на получившуюся на полу 'картину'. В его голове возникла мысль, что если бы он был художником, то обязательно срисовал бы это со всеми подробностями. Возможно, эта картина стала бы шедевром, и на какой-нибудь супермодной и элитной выставке на нее бы пялились разные знатные особы со всего мира, издавая при этом одобрительные возгласы и стоны наслаждения.
Коле захотелось добавить суда еще чего-нибудь экстравагантного и наклонившись, он выпустил изо рта смачную каплю слюны, которая упала где-то в районе Настиного носа. Потом, немного подумав, он приспустил штаны и начал резво массировать свой член, который очень быстро напрягся и увеличился в размерах. Коля был сильно возбужден и сразу кончил. Сперма пульсирующими потоками, словно маленький дождик окропила то место, которое когда-то было лицом девушки.
Коля глубоко вздохнул и еще раз посмотрел в потолок. Потом начал мочиться, пытаясь струей размыть капли спермы и слюны.
В дверь постучались.
- Наконец-то! - весело закричал Коля и побежал открывать.
В это время по радио все тот же диктор говорил спокойным и нежным голосом:
'Дорогие мои радиослушатели, я приношу глубочайшие извинения за все то, что я наговорил вам вначале нашей передачи. Не берите в голову, уважаемые вы мои! Это просто из-за моего скверного настроения вызванного личными и семейными проблемами. Я понимаю, что надо работать профессионально и выставлять свои собственные беды на показ это, по крайней мере, неприлично. Уж извините меня, я просто не сдержался. Дорогая и достопочтенная публика, забудьте все это как страшный сон, посмотрите лучше на улицу, какая прекрасная погода сегодня! Да и вообще как прекрасна наша с вами жизнь! Только посмотрите! И поэтому я с удовольствием скажу еще раз: с добрым утром дорогие мои! С добрым утром!'