Грязный свет. Браво Его Величества
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Что вы готовы отдать за то, чтобы найти себя? Время, потраченное на поиски? Силы? Деньги? А если ценой этого приобретения является жизнь? Красивая, устоявшаяся сказка со счастливым концом заканчивается, как правило, горько и внезапно. А потом, по закону жанра жизни, начинается путь потерь и ошибок. Именно на него и вступила порядочная Цеса ди Гарвин, с легкостью променяв жизнь на другое ценное приобретение - возможность узнать, на что она способна.
|
Клиент придирчиво осмотрел помещение и явившуюся его взору представительницу прекрасного пола. Дама в свою очередь, резонно уперев руки в боки, рассматривала неудавшегося писателя с головы до ног. В тускло освещенной комнате, уставленной множеством мелочей, с трудом удавалось свободно дышать. Всевозможных размеров чучела животных, заспиртованные конечности и органы непонятного происхождения приводили новоявленного романиста в ужас. В каждом углу испускали едкий дымок палочки благовоний, а стены украшали пучки трав, от которых исходил ни с чем несравнимый аромат. "Обворожительная дама", судя по всему, напоминала Клиенту кого-то очень страшного. На его лице постепенно вырисовывалась гримаса подавляемого желания скорее сбежать из этого неприятного места и, не сбавляя скорости, мчаться до вожделенного убежища. Сам же объект детских и явно застарелых страхов несчастного графомана, нисколько не страдая от произведенного эффекта, все так же продолжал вопросительно осматривать чуть ли не дрожащего гостя.
Графоман вяло улыбался, переступал с ноги на ногу и теребил в руках уже изрядно помятую шляпу. При этом он сильно рисковал в скором времени вывести из терпения обширную даму в платье цвета фуксии и пестром зеленом платке. Видимо, затянувшаяся пауза не вызывала у хозяйки благоухающего помещения должного восторга. Раскачиваясь всем телом и переваливаясь с ноги на ногу, она нехотя заскрипела половицами по направлению к столу, у которого стоял Клиент. У последнего этот решительный жест вызвал одно очень обоснованное и непреодолимое желание: поскорее шарахнуться в сторону и зажмуриться, представив себе, что это все страшный сон. Дама же сделала вид, что не заметила секундного замешательства и начала поспешно убирать со стола расставленные там предметы. Они предназначались для какого-то другого обряда, а потому подлежали немедленному устранению с глаз особо впечатлительного Клиента. Поняв, что предполагаемый конец его бесславной жизни пока еще не пришел, юноша решил ввести даму в курс дела. Слегка приосанившись и виновато улыбнувшись, он произнес:
-Я... в общем... тут такое дело...
-Да что ты мямлишь! А то я и так не вижу, какое у тебя там серьезное да тайное дело, от которого зависит вся твоя дальнейшая жизнь и ни много, ни мало жизни всех жителей государства, а то и всего мира. - Дама без зазрения совести прервала боязливого Клиента на полуслове и решительно усадила его за уже свободный стол.
-Ну, не то чтобы уж так... - юноша снова был нахально прерван предложением не "мямлить", а уже говорить обстоятельно и по делу, так как времени не так уж и много. А очередь страждущих в коридоре будет потом безнаказанно устраивать ему темную, если кто-то сегодня не успеет обрести власть над миром или приворожить уже пятнадцатую на этой неделе любовь всей жизни.
-Хорошо, - юный графоман, смело расправив плечи, шагнул в пропасть и с громким криком полетел вниз, - дело в том, что у меня творческий кризис...
-Как вы мне надоели, писаки недоделанные. Дай-ка угадаю. Ничегошеньки у тебя горемычного не получается, идеи не приходят в голову, буквы не складываются в слова, мало-мальски законченный роман не оценили, и ты уже одной ногой стоишь на пороге самоубийства, потому как никто тебя не понимает, не ценит и печатать не хочет. А волосатой лапы, известных друзей или на крайний конец большого количества денег у тебя нет, и не предвидится. Боюсь тебя огорчить, мой суицидальный друг, ты не один такой убогий в этом захолустье. - Всезнающая дама, тяжело опустилась на стул. Пристально осматривая нового депрессивного клиента, она с явным удовольствием наблюдала его постепенно вытягивающуюся физиономию, на которой в полной мере отпечатались переполнявшие его тонкую чувствительную душу эмоции. Что ж, она в который раз оказалась права...
-Откуда Вы знаете? - услышав этот вопрос, дама с огромным для себя прискорбием отметила, что Клиент не отличается не только храбростью, но также умом, смекалкой, фантазией и еще букетом необходимых для нормального писателя качеств.
-Да ты на себя в зеркало посмотри! Тут знать нечего. Я даже на сто золотых поспорить могу, что самые захудалые воры на тебя со слезами на глазах смотрят и норовят еще денег подсунуть. А над твоей сообразительностью вообще уже давно пора заупокойные песни петь. Давай, убогий, рассказывай, чего конкретно надо. - Дама оперлась локтями на стол и уставилась на Клиента. Юноша слегка поежился от этого взгляда, но, мысленно обозвав себя тряпкой и настучав по лицу, все-таки нашел нужные слова.
-Видите ли, мне нужно произведение. Готовое. Такое, чтобы понравилось народу, пользовалось успехом. Ну, Вы понимаете. - Клиент прямо-таки уже кромсал свою шляпу и смущенно смотрел в стол. При этом на лице его читалась очень серьезная внутренняя борьба между посрамленной честью непризнанного пока еще писателя и огромным желанием стать уже признанным и уважаемым, а еще богатым и счастливым и как можно скорее.
-Я смотрю, оригинальностью ты тоже не отличаешься... что же, это я поняла, как только ты вошел в комнату. Мне нужны конкретные пожелания к будущему произведению. Без этого я не смогу состряпать что-то стоящее. - Дама многозначительно развела руками, и швы на её платье очень подозрительно затрещали.
-Так вы мне поможете? - просиял юноша и от радости даже забыл на минуту о своей многострадальной шляпе. В его голове сразу пронеслось мимолетное видение о благоустроенном будущем, в котором непременно присутствовал собственный дом с небольшим садом, уединенный кабинет, красавица секретарша и, конечно же, солидные сбережения в местном банке.
-А ты разве не за этим сюда пришел? Так еще и без очереди ухитрился пролезть. Я не удивлюсь, если ты меня попросишь обслужить тебя в долг и пообещаешь оплатить мои услуги с первого гонорара. - Розовое платье зашевелилось и задвигалось, явно намереваясь подняться из-за стола.
-А как вы догадались? - юноша удивился еще сильнее, чем в прошлый раз и, по всей видимости, явно уверился в сверхъестественных способностях дамы в розовом.
-Непроходимый идиот. - Заключила дама. Уже почти выбравшись из-за стола, она в самых неподобающих выражениях изложила малолетнему графоману, что она с ним сделает, если он впустую потратит еще хоть минуту её драгоценного времени. "Непроходимый идиот" тут же одумался и начал спешно перечислять свои пожелания к будущему гениальному произведению.
-В общем, это должно быть нечто уникальное, понимаете? Безо всяких там глупых хождений по лесам в компании верных друзей, без не нужного героизма, сражений со всеми подряд. Опять же никаких любовных и сопливых историй про несчастную и брошенную жертву и её одинокие скитания. Надоели, знаете ли, все эти явно издевательские и однотипные романы. Как будто больше писать не о чем, кроме борьбы добра со злом. Еще не хотелось бы психологических штучек про самоопределение, свой путь в жизни, самосовершенствование и самопознание. Не надо там никаких выдающихся героев в нестандартных обстоятельствах, которые спасают всех и вся, жертвуя собой ради освобождения мира от зла. Это все уже давно сорок пять раз написано, переписано, обмусолено и обдумано. Мне нужно что-то свежее, нестандартное, чем будут зачитываться и восхищаться. - Юноша на минуту прервал свои литературные излияния, чтобы отдышаться и вспомнить что-то еще, несомненно, такое же важное. Этой заминки дородной даме хватило, чтобы моментально осадить парящего мечтателя.
-То есть, ты хочешь абсолютно уникальный и неординарный роман про обычного героя в обычных обстоятельствах, который не меняется на протяжении всей книги, ни о чем не думает, ничего не делает и ему при этом абсолютно все равно, чем все это закончится. Пожалуй, ничего глупее я еще в жизни не слышала. Но желание клиента, как известно, закон. Сейчас, подожди пять минут, я схожу в подсобку и принесу тебе очень подходящую под твое описание книгу. Там на одной странице умещается весь твой роман. Главный герой - мертвец, которого даже невозможно поднять, потому что при жизни к нему применили какой-то заковыристый акт воздействия. Благодаря этому его мозг не может исследовать даже директор Магического магистрата. Остальные действующие лица просто расписываются в своей беспомощности. Главный герой остается лежать на холодном жертвенном камне и просто сногсшибательный конец: мертвеца даже не хочет клевать коршун. Согласись, в этом есть какой-то тайный смысл! Этим будут зачитываться абсолютно все. Не беспокойся, авторство ты можешь смело присвоить себе, потому как все, кто принимал участие в восстановлении вышеозначенного главного героя, уже давно канули в лету. Точнее скрываются в мастерских и подвалах, боясь даже нос показать. Представь себе, какой будет фурор!
-Хм... видимо, я слегка перегнул палку. Хорошо, может быть, Вы что-нибудь мне посоветуете? Вы же не в первый раз это делаете, и пока еще Вас не постигла ни одна неудача...
-Сплюнь, убогий! А то сейчас договоришься! Кто из нас писатель, я или ты? Сначала надо было четко продумать, что ты хочешь и вылечиться от мании величия, а потом уже приходить сюда и издеваться над шляпой. Оставь же ты её несчастную в покое! Горе луковое, ну, я уж и не знаю, как тебе помочь! Если только средство какое прописать, чтобы мозгов прибавилось. Может быть, тогда ты поймешь, что народ будет читать только те произведения, где есть что-то интересное, хотя бы одно маленькое приключение или же нестандартное обстоятельство. А еще не помешало бы прибавить туда интересных мыслей и немного ума и фантазии. Если тебе так уж хочется найти себя в этом поприще, то ступай в морг записывать протоколы исследования трупов, желательно тех, которые умерли своей смертью. А то чего доброго придется обдумывать какие-то "нестандартные обстоятельства", в которые угораздило попасть героя.
-Ну, хорошо. Допустим, я был изначально не прав. Мне нужен роман, обреченный на успех...
-"Обреченный на успех" - это сказано сильно. Ладно, попробуем что-нибудь сделать. - Дама быстро извлекла откуда-то из-под стола невообразимых размеров котел и водрузила его прямо под носом у обделенного талантом юноши. - Рецепт хорошего романа. Берем большой котел, наливаем в него воды, обязательно добавляем стакан вина или другого алкогольного напитка, а можно и всех сразу. Щепотку соли, щепотку перца, ложку меда, уксус, растительное масло - тщательно перемешиваем. Берем выдуманный или же существующий мир, режем на мелкие кусочки и засыпаем в котел. Обжариваем нарезанных кубиками главных и побочных действующих лиц до хрустящей корочки, специи по вкусу и отправляем в тот же в котел. Все это тщательно перемешиваем. Выдавливаем дольку фантазии и юмора, добавляем интриги и прочую чушь, без которой и в обычной жизни ничего не случается, и опять же все тщательно перемешиваем. Доводим до кипения и... Вуаля! Роман готов. Забирай и вон уже с глаз моих, надоел пуще пареной редьки. - Все эти манипуляции дама с особой прытью производила над котлом, попеременно выливая туда содержимое пузыречков и колбочек, которые непонятно как оказывались в нужный момент в её руке. При этом она суетилась над своим варевом, как добросовестная кухарка над королевским обедом и постоянно что-то напевала. За минуту все было готово. Клиент не успел даже понять, что на его глазах только что свершился самый настоящий профессиональный акт творения. Это в их государстве уже давно преследовалось по закону и подлежало немедленному искоренению. Хотя деятельность такая и была противозаконной, но пока никто еще не наложил никаких запретов на её результат. Именно поэтому Клиент дрожащими не от страха, а больше от волнения руками бережно взял протянутую ему толстенную книгу в кожаном переплете и посмотрел на неё с благоговейным трепетом.
-И это - роман? Мой роман? - лицо Клиента озарила самая лучезарная улыбка, которую когда-либо доводилось видеть дородной даме в розовом.
-Роман, роман. Твой. Чей же еще? Ты заказывал? Так вот забирай и чеши отсюда. - Недовольно пробурчала новоявленная великая романистка, взмахивая рукой. Вслед за этим жестом со стола сам по себе подорвался чугунный котел и направился к противоположной стене, где благополучно залез в шкаф и закрылся. Женщина же скучающим взглядом посмотрела на Клиента, демонстративно зевнула и опустилась обратно на стул.
-Не-ет, подождите. А как же прочитать? Надо же хоть как-то проверить работу! А вдруг там содержатся грамматические или лексические ошибки? - заартачился Клиент, нарочито медленно открывая книгу и восторженным взглядом пробегая по первым строкам. Спустя секунду его лицо скривилось, демонстрируя неудовлетворенность выполненной работой. - Нет, так не пойдет. Ну что это за начало: "Последний день двенадцатой луны выдался на редкость тоскливым"? Самое ужасное начало, которое только можно было придумать. И вот опять же на первой странице пошла вся эта "самоопределенческая" чушь, которая уже оскомину набила у каждого читающего человека. - Юноша недовольно поморщился, с явным сожалением закрыл книгу и протянул её обратно даме с просьбой переделать и больше не халтурить. Дама неопределенно хмыкнула.
-Ты в своем уме, убогий? Ты знаешь, сколько я сил на этот шедевр положила? А то, что тебе начало не нравится или нормальные психологические проблемы главного героя с первых страниц романа - это уже не мои заботы. Претензии будешь предъявлять, когда книгу печатать откажутся или же когда она не будет иметь должного успеха. А пока ступай на все четыре стороны и не мозоль больше мои и без того намозоленные твоей физиономией глаза. - Дама встала из-за стола. Юноша не посмел далее отпираться от заказанного и честно изготовленного шедевра. Быстро поблагодарив спасительницу и пообещав половину положенного гонорара, он в три шага преодолел комнату и скрылся за дверью.
Как только замок на дубовом косяке щелкнул третий раз, на стул устало опустилась молодая изможденная женщина. Оперев подбородок на руки, она остановила задумчивый взгляд на полках, уставленных пузыречками и скляночками. Там же стояло зеркало, в котором отражалось её истинное лицо, слегка сохранившее на себе последствия наведенной иллюзии в виде небольших темных кругов под глазами и еще не до конца разгладившихся морщин. Она любила поиграть на нервах своих клиентов, принимая облик того человека или существа, которого те боялись до дрожи. Благо её сканирующие способности всегда были на высоте, и как только очередной проситель входил в комнату, она уже точно знала, кем станет в этот раз. В большинстве случаев такой трюк производил на заказчика просто неизгладимое впечатление. За всю её практику было около десяти инфарктов, четыре попытки продать душу, двадцать шесть попыток убежать (они заканчивались на первой ступеньке входа в здание) и еще неисчислимое количество частных случаев вроде обмороков и прочих досадных и дурно пахнущих недоразумений.
Именно поэтому её охватило дурное предчувствие, как только она, стоя за шкафом, обнаружила в своем новом Клиенте патологический страх перед тучными цыганками. И все было бы как всегда, если бы парень не переборол свой страх и не стал убегать, как ему, понятное дело, хотелось. Видимо, желание быть признанным и создать нечто стоящее пересиливало в нем все остальные эмоции. Но вот почему она выполнила просьбу зазнавшегося юнца, ни разу не схалтурив, этого она объяснить не могла. Может быть, просто пришло время покаяться в содеянном таким вот непривычным способом? Или же тот факт, что слабонервный писака смог так быстро преодолеть свой страх вызвало в ней какой-то всплеск благодушия? Одному Небу известно, что заставило её создать этот роман и преподнести на золотом подносе какому-то оболтусу, который его, наверняка, и читать-то не будет.
Тем временем отражение в зеркале все больше начинало походить на уже знакомое ей веснушчатое лицо с яркими зелеными глазами и упрямыми кудрявыми каштановыми волосами, которые так и норовили заслонить обзор. Прямой нос и острый подбородок при плохом освещении наводили на их обладательницу тоску, потому как по её мнению были больше похожи на особо выдающиеся части черепа плохо обтянутого кожей. При одной мысли о такой несправедливости природы, её и без того тонкие губы превращались в узкую алую полоску недовольства, а изящные пальцы с длинными ногтями так и тянулись закрыть половину лица. Почему-то она всегда жалела о том, что не живет в какой-нибудь отсталой стране и не может, не вызывая подозрений, закрыть не устраивающие её недостатки физиономии платком. И оставить на виду только ярко очерченные тонкие брови и глаза с парой непослушных, спадающих на лицо завитушек.
Навалившаяся с новой силой тоска по славному прошлому и горькому настоящему буквально пригвоздила бывшую ужасную цыганку к стулу и заставила надолго отказаться от мысли о не блещущем талантами юнце и куче народа, ожидающего её аудиенции...
Глава1.
Последний день двенадцатой луны выдался на редкость тоскливым. Мерный дождик нудно поливал мощеные булыжником мостовые столицы Ландоса. Большой город под звучным названием Славец по совместительству являлся оплотом магии, куда стекались все мало-мальски одаренные жители государства. Прямо в центре города располагалась приемная комиссия Магического магистрата и тестировала всех желающих на предмет магической профпригодности. Ежедневно пороги этого здания обивали сотни и тысячи жаждущих признания и славы ног. Большинство из них уходило ни с чем или же с изрядно опустевшими кошельками, потому как даже именитые профессора были жутко охочи до чужого добра. Именно поэтому по всему миру ходила не очень хорошая слава об этом заведении. В частности говорили, что надо быть либо очень богатым, либо очень талантливым, чтобы туда попасть. Причем богатство там почиталось намного больше, чем Талант и уж если не было у жаждущего обучения первого составляющего, то приходилось просто наизнанку выворачиваться, чтобы понравиться приемной комиссии.
Но то ли из-за того, что денек был непогожий, то ли по причине отсутствия необходимой для поступления суммы, сегодня на порог магистрата не явился ни один любитель погрызть гранит науки. Одно это уже можно было оценить, как очень плохой знак и объявить поводом к немедленному отступлению от житейских проблем, таких как, например, элементарный поиск работы. На самом деле дурных предзнаменований в этот день хватало с лихвой, чтобы забросить вообще все важные дела и не возвращаться к их претворению в жизнь до более благоприятного момента. Но откуда это было знать обычной молодой ведьме, дочери настоящего директора Магического магистрата? Тем более что она в свои двадцать два года свято верила в то, что обдумывание дальнейших планов не может привести ни к чему плохому.
Именно поэтому в этот пасмурный день, накрывший безмолвием целый город, Цеса лежала на кровати в своей комнате и пыталась найти в хорошо сбитом деревянном потолке ответ на мучившие её вопросы по поводу профессионального самоопределения. Хорошо сложенная, стройная девушка с озорными каштановыми кудряшками и большими зелеными глазами - она ничем не выделялась среди сверстниц и не слыла за красавицу. Так... миловидная девчонка, в меру дерзкая, с неплохим чувством юмора и отменным магическим Талантом. Можно, конечно, было попробовать пробиться в королевские фаворитки, но магам с высшим баллом по воздействию и телепатии туда путь заказан. Тогда как более симпатичные подруги по группе и без всяких приворотов уже давно приближены ко двору, чему Цеса нещадно завидовала. Юная ведьма резко перевернулась на бок и начала так же пристально изучать ручной работы ковер на полу, который отец когда-то привез из отсталой как в экономическом, так и в магическом плане Дордонской республики.
На этом этапе напряженной мыслительной деятельности Цесу прервал тихий стук в дверь.
-Цеса, милая, ну, поешь чего-нибудь. И так совсем исхудала. А на сытый желудок, может, и придумаешь чего дельное. - Из-за двери раздался ласковый женский голос, но его обладательница все же не решилась нарушить уединенное заточение юной ведьмы.
-Мама, ну, отстань! Не хочу я есть. Захочу - спущусь. И хватит уже мешать моему мыслительному процессу! - Цеса даже хотела запустить в дверь чем-нибудь для пущей убедительности. Но у порога уже валялись три тапка, одна деревянная кружка и несколько вещей, происхождение которых Цеса уже не смогла определить на глаз.
За дверью послышались медленные удаляющиеся шаги, и девушка с облегчением вздохнула. Её мать была уже немолодой простой женщиной из какого-то сильно отдаленного селения. Она не обладала никакими талантами и безропотно терпела все выходки своей нерадивой дочери и мужа. В свое время мать даже искренне надеялась на то, что ребенок родится без способности к магии, но и в этом судьба её не пощадила. Девочка появилась на свет буквально окруженная силой, и уже с первых минут проявила Талант, не дав повитухе шлепнуть себя по филейной части и наградив её весьма выразительной бородавкой на носу. После этого матери оставалось только смириться с очередным "подарком" затейницы Судьбы и воспитать из неугомонного комка Таланта нечто стоящее.
Цеса же стеснялась своей матери. Присущая ей мягкость, доброта и смирение никак не укладывались у девочки в голове. При этом она никогда не понимала, как с такими незавидными данными и без Таланта мать смогла выжить в мире, где все строится на магии. Роль спасителя жизни непутевой родительницы она отводила отцу, который, по её мнению, только и делал, что устраивал их жизнь в столице наилучшим образом. Сама же она старалась поменьше распространяться о своих родственных связях, потому как иметь в отцах директора Магического магистрата оказалось весьма неприятно. С теми, кто наивно предполагал, что на обучение она попала исключительно по папочкиной протекции, Цеса справлялась легко и без усилий. Талант можно было применять ко всем жителям Ландоса, не опасаясь штрафа. А вот от тех, кто навязывался в друзья, а потом слезно умолял её замолвить отцу словечко, чтобы пристроил, приходилось намного сложнее. Но и этот не особо приятный фрагмент своей жизни она с успехом преодолела.
Нерешенным до сих пор оставался только один вопрос, мучивший вот уже несколько тысяч лет каждого мало-мальски одаренного человека: что делать? И вот уже три луны, как закончено обучение, не слышно ни друзей, ни подруг, а Цеса все еще находится в прошлом, когда уже давно надо шагнуть в будущее, а именно на работу, желательно в какое-нибудь приличное заведение. Вот здесь-то она и столкнулась с практически непреодолимой проблемой: профессиональное самоопределение. У девушки было на примете несколько вариантов, один из которых провалился благодаря не совсем приемлемым внешним данным.
Можно, конечно, пойти работать в Магистрат, но опять же найдутся неумные и длинные языки, которые будут чесать о том, что снова сработала "папочкина протекция". Поэтому вариант отпадал сам собой.
А еще можно было отправиться по сложному и тернистому пути карьерной лестницы и годам к сорока дослужиться до придворного мага, развлекающего королевских детишек простенькими иллюзиями. Но даже мысли об этом нагоняли на юную Цесу непреодолимую тоску, потому как хотелось всего и сейчас, а юношеский максимализм не поддавался воздействию здравого смысла и перспективного планирования.
Оставался еще вариант с отличиями. То есть применение Таланта там, где он, собственно говоря, и должен быть применен, то есть на сражении с заполонившей леса и поля нечистью. Но перспектива становления странствующим магом никак не прельщала Цесу. Она привыкла жить в комфортных городских условиях, а не на природе в антисанитарной обстановке, где еще к тому же очень легко подхватить какую-нибудь заразу, особенно при ранении. Поэтому этот вариант приключенческо-геройского сюжета отметался сразу и без права восстановления в памяти.
Оставался один, самый последний и захудалый ход развития событий - продолжать пялиться в потолок, ожидая того славного момента, когда кто-то придет и укажет ей путь истинный.
Цеса зарычала от злости, вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату.
Раз - два - три - четыре - разворот. Раз - два - три - четыре - разворот.
На третьем витке, который происходил рядом со шкафом, Цеса, не рассчитав, со всей силы проехалась по спинке шифоньера носом. И ей не пришло в голову ничего умнее, как со злости еще и пнуть несговорчивый предмет мебели, отчего пострадал большой палец правой ноги. Цеса закрыла лицо руками и, издав какой-то непонятный смешанный вопль злости и отчаяния, опустилась на ковер. На этом мыслительный процесс решено было прервать, спуститься на кухню и выпить чаю, а еще лучше ядреного самогона.
Похромав по лестнице вниз, Цеса осторожно заглянула в кухню с робкой надеждой на то, что там никого нет. Как и положено, в такой поистине зловредный день, все её надежды рухнули в один момент, когда отец на секунду поднял глаза от какого-то свитка и тут же заметил спрятавшуюся за косяком дочурку.
-А ну хватит тебе уже хорониться! Давай, выходи! Хоть чаю выпей, горемычная! - Цеса невольно улыбнулась. Ей всегда нравилось, как отец произносил слово "горемычная", с какой-то только ему свойственной насмешливо - участливой интонацией. Ведьма нехотя вылезла из своего убежища и потопала к столу, все еще держась за нос.
-Милая, тебе приготовить, может быть, чего? - тут же засуетилась мать, подскочила из-за стола и потянулась к смятому фартуку, висевшему на крючке около двери. Заходя на кухню, добродушная хозяйка, обычно, не глядя, протягивала руку и снимала фартук с крючка, тут же принимаясь что-нибудь готовить. Когда же процесс готовки был уже закончен, а вся посуда перемыта, мать вешала фартук обратно на стену и садилась за стол. Причем делала она это даже как-то смущенно, как бы спрашивая: "А я все сделала? Или что-то забыла?". Невооруженным глазом было заметно, что она готова в любой момент подорваться и бежать исполнять первую же просьбу.
-Не, мам, не надо. Я просто чаю попью. - Проговорила Цеса, присаживаясь рядом с отцом. Хозяйка разочарованно опустилась обратно на стул и уставилась на дочь.
-Ну, что скажешь? Надумала что-то? Или идеями поживиться пришла? - как всегда бодро вопросил отец, сворачивая свиток и отодвигая на край стола свою чашку. Мама тут же подорвалась и побежала её мыть.
-Да не знаю я, что дальше делать! Хоть убей, понятия не имею, чего хочу. Нет, ну, я, конечно, не отличаюсь оригинальностью и, как и все, не откажусь от богатства и славы... - протянула Цеса и вопросительно взглянула на отца. Тот потрепал её по кудрявой голове и мягко улыбнулся.
-Ну, это нормально. Типичная проблема любого человека в твоем возрасте, окончившего приличное учебное заведение. Загвоздка в том, что магов в нашем мире хоть отбавляй и даже после этого еще урезать придется. Ну, извини, где родилась. Героев, странствующих магов, а также придворных там и всяких прочих выдающихся личностей у нас хватает. Я бы даже сказал, с лихвой. И куда податься, тебе, непознанной душе, великому Таланту? Правильно я понимаю? - зеленые глаза отца засверкали хитрой усмешкой, мол, и я там был.
-Правильно. - Цеса совсем скисла, но в этот момент прямо перед её носом приземлилась большая чашка земляничного чая, и настроение начало постепенно ползти вверх, хотя выше уровня табуретки ему не суждено было подняться...
-У меня есть для тебя замечательная должность. - Цеса закатила глаза и приготовилась слушать нечто абсолютно ей не подходящее и со всем соглашаться. - Так вот есть у меня друг, он - судья. Нужна ему еще одна помощница. Одна уже есть, но особым Талантом она не блещет, поэтому возникла потребность в маге, способном к сканированию. Я подумал, что ты на эту должность как раз подойдешь, а я, если что, замолвлю за тебя словечко. Человек он, конечно, пакостный, но платит прилично. По крайней, мере, для начинающего мага как раз подойдет.
-Папа, ты понимаешь, что толкаешь единственную и, как ни крути, неповторимую дочь на самоубийство? Это же скучно! - начала было отнекиваться Цеса, но тут же поняла, что ничего более толкового она сама не придумает. А потому лучше схватиться пока за этот шанс, а там, может быть, что-нибудь дельное подвернется. Тем более что на такой должности можно очень даже неплохо поразвлечься. Цеса на секунду отвлеклась и позволила себе выдумать какую-нибудь заковыристую пакость, на которые был горазд её изобретательный ум.
-Ну, не хочешь... - начал было отец, но Цеса тут же прервала его на полуслове.
-Ладно, молви свое словечко! Когда начинать? - лицо родителя удивленно вытянулось по вертикали и стало похоже на уморительную карикатуру на директора Магического магистрата, но никак не на него самого. Поняв, что выглядит глуповато, директор тут же вернул лицо в нормальное положение и пообещал тут же связаться с судьей и отправить дочку на работу с завтрашнего дня.
Посему Цеса не стала медлить и побежала приводить себя в порядок, чтобы на следующий день не выглядеть "устрашением" рабочего стола.
Глава 2.
В кабинете у судьи было мрачно и душно. Огромный дубовый стол, стоявший прямо напротив окна, был завален бумагами. Рядом располагались несколько книжных шкафов, но бесценную библиотеку знаний в них заменяли пузатые папки с выпирающими из них сотнями листов и свитков. В такой прямо-таки солдатской обстановке господин Судья проводил весь день. Тут же вел прием и заставлял сидеть обеих своих помощниц.
Насквозь пропахший чернилами и ослепленный печатями пожилой человек по имени Донто сидел за столом, сгорбившись над очередным делом и что-то усердно записывая. Дяденька не понравился Цесе с первого взгляда. Судья смотрел исподлобья на всех, даже на самых высокопоставленных господ и часто позволял себе в разговоре употреблять слова, которые ему по должности даже знать не положено. При этом он явно ощущал себя превыше остальных, на что Цеса моментально поставила ему диагноз прогрессирующей мании величия на фоне ярко выраженного комплекса неполноценности.
Знакомство с новым работодателем прошло на удивление быстро. Господин Донто заставил Цесу просканировать его первую помощницу, что, прямо скажем, не доставило ей особого удовольствия. В частности, она с первых же секунд почерпнула для себя огромное количество информации о своем работодателе, коего помощница оценивала, как очень умного человека, которому нужно подчиняться как богу, быстро, беспрекословно и без лишних вопросов. Сама же девчушка не отличалась особыми умственными способностями, точнее сказать была чуть умнее табуретки, что Цеса успела понять даже без сканирования. Видимо, когда все нормальные люди стояли в очереди за мозгами, она стояла в самом её конце, или же вообще опоздала на раздачу...
Рассказав судье все, что можно было рассказать из увиденного в хилом мозгу своей напарницы, Цеса без лишних разговоров была торжественно принята на работу с настоящего дня. Ей предлагалось расположиться на стульчике рядом с неумной девчушкой и сканировать всех приходящих на предмет беззастенчивой лжи. Чем Цеса с удовольствием и занялась, но и тут судьба решила над ней основательно поиздеваться - как назло в первый день тринадцатой луны не было ни одного посетителя. Чтобы хоть как-то скоротать время до конца рабочего дня, Цеса решила перекинуться парой слов со своей новой напарницей и выяснить обстановку в штабе.
Однако сразу это сделать не удалось. Коллега, как только увидела, что Цеса собирается приземлиться на рядом стоящий стул, сразу же выдумала себе какое-то дело, не требующее отлагательств. Она схватила первый попавшийся пергамент и начала в него вчитываться с таким сосредоточенным видом, как будто там было написано истинно верное предсказание всей её жизни. Цеса с сомнением взглянула на новоиспеченную напарницу и великодушно решила не отвлекать её в ближайшие десять минут, а лучше еще раз и поподробнее просканировать.
Светловолосая, явно крашеная, кудрявая девушка изредка с испугом посматривала на Цесу. При этом она сооружала какой-то невнятный знак правой рукой, больше похожий на печально известную фигу от сглаза. Это вызывало у юной ведьмы огромное желание рассмеяться, но царившая в кабинете тишина была настолько живой и давящей, что Цеса просто не решалась её нарушить. Посему она придумала кое-что не менее привлекательное. Внимательно осмотрев коллегу с головы до ног, Цеса уставилась на девушку немигающим взором и начала быстро шевелить губами, якобы произнося нечто таинственное и зловредное.
Пухленькая голубоглазая напарница с интеллектом амебы истерически посматривала на соседку и уже открыто складывала фиги из всех пальцев на руках и на ногах. В этот момент Цеса вспомнила, что, выходя из дома, на всякий случай прихватила с собой "спасатель". Специальный порошок при произнесении определенного слова мог спасти от любой непогоды или даже врага, при условии, что он слаб. Юная ведьма взяла его исключительно как защиту от непредсказуемого дождя, который в это время года так и норовил затопить половину Славца. Но в данный момент она нашла ему гораздо лучшее применение. Цеса демонстративно достала из кармана мешочек с порошком ярко - зеленого цвета и высыпала ровно четыре щепотки себе на правую ладонь, продолжая при этом делать устрашающий вид и что-то шептать. Коллега уже начинала потихоньку впадать в панику и отодвигаться вместе со стулом поближе к двери. Злобная ведьма двигалась за ней, готовясь к кульминационному событию. Цеса подняла ладонь с порошком на уровень лица и сдула все четыре щепотки на коллегу, угрожающим тоном произнеся имя одного из своих знакомых. Раздался душераздирающий крик, и несчастная тут же оказалась в глубоком обмороке, выронив при этом свой ужасно важный пергамент. На нем умещалась целая глава слезливого и сопливого любовного романа под названием "Роковая Гризельда".
Господин Донто оторвал взгляд от необычайно важного дела и с удивлением посмотрел на "сглаженную" помощницу. Потом он перевел взгляд на Цесу, на что та неопределенно пожала плечами, мол, я не - я и справа - не моя. Донто на секунду отложил лист бумаги, исписанный мелким почерком, и неторопливо потянулся за следующим.
-Приведите её в порядок. - Небрежно произнес он и опять принялся изучать очередной документ. Казалось, произойди сейчас сильнейшее землетрясение или затопи весь Славец, он будет вот так сидеть, и читать свои документы. Цесу вдруг охватило непреодолимо сильное желание узнать, что этот субъект читает на самом деле. Но её одолевали сомнения: на нем вполне могла лежать какая-нибудь заковыристая защита.
К огромному облегчению Цесы ничего ей приводить в порядок не пришлось. Девушка всего лишь неумело притворялась и, услышав слова своего шефа, тут же вскочила на ноги, подвинула стул и уместила на него свою не маленького размера пятую точку. Тут только Цеса позволила себе улыбку.
-Ну, что? Помогает фига от сглаза? - как можно наивнее поинтересовалась Цеса, вертя в руках пергамент с главой наиглупейшего романа.
Коллега промолчала, натужно пыхтя и собирая силы для достойного отпора.
-У тебя, что действительно язык отнялся? Неужто в первый раз в жизни хоть что-то получилось? Странно, у меня всегда по воздействию тройка была... - насчет последнего Цеса нагло соврала, потому что проклятия любой сложности давались ей всегда очень легко. Именно поэтому все, кто был её друзьями, очень боялись стать её врагами. Ссориться с Цесой было накладно и глупо. Видимо, поэтому и друзей-то у неё было всего двое, но они в данный момент уже бороздили леса и поля бескрайней родины, выискивая и убивая большую и малую нечисть.
-Нет, не отнялся. - Сдаваясь, произнесла девушка, полагая, однако, что первая битва проиграна, но впереди еще долгая и суровая кровопролитная война.
-В таком случае, как тебя зовут? Меня - Цеса. - Ведьма отряхнула с руки остатки порошка и нагло протянула руку коллеге.
-Анетта. - девушка подняла свою пухленькую ладошку с ужасными, обгрызенными со всех сторон ногтями. Цеса посмотрела на предоставленную руку и с удовольствием отметила, что ей попалась неуклюжая, слабохарактерная и нервная особа, интеллект которой на днях падет ниже ноля.
-Очень приятно. - С нескрываемой ехидной ухмылкой ответила Цеса. В ней всегда присутствовала очень полезная для мага черта - с первой встречи считать любого человека противником, оценивать его силы и не сомневаться в своем превосходстве.
-Взаимно. - Ответила Анетта, также с ехидцей, но более чем неуверенно.
Казалось, что разговор зашел в тупик, и Анетта уже с надеждой подумала о том, что словарный запас Цесы иссяк. Не тут - то было. Если уж юная ведьма решила что-то выведать, то она ни перед чем не остановится.
-А ты давно тут работаешь? - как бы, между прочим, спросила Цеса, обводя помещение взглядом.
-Полгода. - Неохотно процедила Анетта и, выудив из-за пазухи копию отобранного Цесой листочка, снова принялась умиляться над роковой Гризельдой.
-Ну и как?
-Неплохо. - Кратко ответила коллега, все дальше углубляясь в постельную сцену. Цеса мельком взглянула на листок. Буквы перед глазами Анетты стали неумолимо расползаться и складываться в нечто больше похожее на неудачную репродукцию малоизвестной картины великой художницы Сутры. Это заклинание Цеса использовала обычно при подготовке к экзаменам, когда ей совсем уж надоедало, что два её закадычных друга, как последние ботаники сидят и зубрят конспекты наизусть.
-Да? А начальник тебе как? - просто так, для проформы, поинтересовалась Цеса, не ожидая извлечь из этого какой-либо ценной информации. Но забыла закрыть сканирующий канал, и с явным омерзением почувствовала, как на неё выливается ведро вонючих отборных помоев.
-Идиот полнейший, сам не знает, чего хочет и заставляет все переделывать по тридцать раз. Плюс ко всему постоянно ругается, и весь его лексикон состоит из пяти основных слов, которые неприлично произносить при малознакомых людях. - При этих словах Анетта состроила негодующую физиономию и опять попыталась углубиться в чтение. Цеса смотрела на неё с нескрываемым удивлением, потому что мысли коллеги слегка отличались от её слов. "Мне абсолютно все равно, что тебе отвечать. Я отвечу то, чего ты от меня ждешь, чтобы вызвать тебя на разговор и послушать твое мнение о шефе. Потом я все досконально запишу на бумажку и передам ему, чтобы выслужиться и сместить тебя с этого стула".
-Даже так? А то, что ты постоянно за обедом подкармливаешь его "Влюбленным корнетом" - это он как оценивает? И я даже догадываюсь, какие слова приходят ему на ум после этого зелья. - Цеса задумчиво посмотрела на свои ногти, как бы не понимая того, что подписывает коллеге смертный приговор. Анетта побелела и дрожащими губами попыталась выговорить нечто наподобие: "как ты догадалась?".
-Откуда ты знаешь?
-Хм, а у тебя, я смотрю, даже есть фантазия. Обычно у меня спрашивают о том, как же это я до всего догадываюсь. А ты, смотри-ка, отличилась! Уже похвально! - в этот момент Донто узрел на своем столе кружку с чаем, которую утром ему принесла Анетта, и решил из неё испить. Цеса, не говоря ни слова, встала и, выхватив кружку из рук судьи, вылила её содержимое в мусорное ведро. Донто вопросительно взглянул на новую помощницу. Цвет лица первой помощницы стал меловым, губы задрожали, а в глазах появился страх, граничащий прямо-таки с животной ненавистью.
-Простите, господин судья, но этот чай давно уже остыл. Давайте Анетта заварит вам новый? - учтиво поинтересовалась Цеса, на что судья одобрительно кивнул и опустил глаза в стол. Коллега тут же подорвалась со стула и побежала делать свежий чай. На этот раз без всяких примесей, все еще не веря в то, что Цеса её не выдала. Сама же спасительница сердец престарелых судей задумчиво смотрела ей вслед и думала, что не стоит, наверное, так лихо афишировать свои способности к сканированию.
День тянулся прямо-таки катастрофически медленно. Посетителей не было и не предвиделось, что весьма раздражало Цесу и заставляло выискивать все новые способы как-то развлечь себя. Анетта продолжала зачитываться литературными выкидышами коллективного сознания. Не обращая никакого внимания на новую сотрудницу, она изо всех сил старалась превратиться в невидимку. Однако с такими габаритами это ей не грозило. Цеса же справедливо рассудила, что с недалекой коллеги на сегодня потрясений вполне достаточно. Её слабая нервная система вполне могла и не выдержать такой сильной нагрузки и развалиться на части. Именно поэтому юная ведьма поступила весьма благородно. Остаток дня она провела тихо и смирно, выдумав парочку новых проклятий, которые вполне сгодятся для мелкого шкодничества в стенах кабинета Господина Донто.
Глава 3.
Дорога домой заняла несколько больше времени, потому как на полпути Цеса решила зайти в магазин и купить что-нибудь для праздничного ужина. Первый успешный день рабочей жизни как-никак. Прячась под капюшоном от заунывно моросящего дождика и кутаясь в просторный плащ, она направлялась к дому, зная, что вечер наверняка пройдет в неспешной беседе у камина. Отец, скорее всего, усадит её напротив себя и аккуратно нальет в бокал разогретого вина. Потом возьмет с подноса еще теплое имбирное печенье и с доброй усмешкой начнет расспрашивать горемычную дочку о первом дне настоящей взрослой жизни. Мать, положив подбородок на сложенные в замочек ладони, будет с умилением наблюдать за происходящим и вспоминать, как все начиналось. При мысли об этом, Цеса сама невольно улыбалась и ускоряла шаг, стремясь скорее окунуться в тепло родного дома.
Но радужные мысли ведьмы быстро окрасились в мрачные тона, стоило ей только приоткрыть калитку и шагнуть на уложенную фигурным камнем дорожку к дому. Свет в окнах не горел. За всю её жизнь такого не было ни разу. Вечно суетящаяся по хозяйству мама никогда не забывала с наступлением темноты зажигать хотя бы свечку в каждой комнате, где ей могло что-либо понадобиться. Цеса слегка замедлила шаг, а просканировав дом на наличие живых мыслящих существ, вовсе остановилась и поспешила укрыться в ближайшем кусте смородины. Нет, это была не паника и даже не страх, это был пока еще очень маленький огонек сомнений. В конце концов, родители могли просто выйти до ближайшей торговой лавки, или же мать пошла туда одна, а отец просто задержался на работе. Но неумолимая интуиция прямо-таки кричала об опасности, да что там об опасности, о катастрофе местного масштаба. Что-то произошло, причем что-то страшное и непоправимое, это Цеса знала наверняка. Она придирчиво оценила свое положение, на всякий случай предусмотрительно оставила в кустах малиновый сидр, прихваченный в лавке, и медленно, пригибаясь, направилась к дому.
Дверь была приоткрыта, следовательно, соваться туда не стоило вовсе. Цеса могла поклясться чем угодно, что в доме не было никого, но что-то неумолимо отталкивало её от почти приветливо приоткрытой двери, поэтому она направилась в обход дома до ближайшего окна. Если что и имело смысл, так это удостовериться, что дом действительно пуст и молодой ведьме не угрожает ничего, кроме бесполезного хождения по комнатам в гордом одиночестве в ожидании родителей. В случае если в поле её зрения вдруг окажется сильный маг, способный скрыть свое присутствие, что же, придется решать по ситуации, что с ним делать и что ему понадобилось от семьи директора Магического Магистрата.
Цеса беззвучно прошла вдоль стены и, приподнявшись на носочках, заглянула в окно кухни. Частичная трансформация зрения далась ей легко и быстро, темнота постепенно стала рассеиваться и рисовать очертания знакомых предметов. Шкаф, стол, стулья, фартук на стене, чайник со свистком почему-то не на своем обычном месте, полотенце небрежно скомканное валяется на полу рядом... Цеса еле удержалась от крика. На полу, в совершенно неестественной позе лежала её мать. Сомнений не возникало - она была мертва. На бледном лице еще осталась маска легкого недоумения и страха. Создавалось впечатление, что добродушная хозяйка вовсе не ожидала чего-то или кого-то, что так бесцеремонно ворвалось в её привычный семейный быт и роковым образом помешало поставить чайник на огонь. Она умерла быстро, в этом Цеса нисколько не сомневалась. Во-первых, человек, не обладающий Талантом, как правило, не замечает, что рядом кто-то совершает акт воздействия, а во-вторых, заклинание, с помощью которого кто-то убил её мать, практически не вызывало боли. Точнее человек просто не успевал заметить, что его сердце вдруг остановилось. За считанные секунды он всего лишь может понять, что какой-то злобный маг только что лишил его жизни, а дальше по сценарию: легкое недоумение от такой наглости и страх перед смертью, который даже не успевает отразиться полностью. Цеса честно попыталась не паниковать, но предательские слезы заволокли глаза мутной пеленой, отчего ведьма перестала что-либо различать в темноте.
Через минуту пришло жуткое осознание. Лишь одно слово пронеслось в голове Цесы и больно, ужасно невыносимо кольнуло острой отравленной иглой: отец. Совершенно потеряв над собой контроль, лишившись напрочь самообладания и здравого смысла, уже успевшая повзрослеть на добрый десяток лет ведьма рванула к входной двери. Несколько секунд, несколько шагов растянулись в долгий путь в несколько тысяч километров. Рука потянулась к входной двери - щелчок - ослепительный столб пламени вырвался из прихожей, сбив ведьму с ног и швырнув на мощеную дорожку. И снова всего одна лишь мысль в чудом уцелевшей от боевого заклинания голове: успела! Цеса дрожащей рукой размазала кровь по виску, с трудом открыла обожженные магическим огнем веки и в расплывшейся от боли и гари картине с ужасом различила наполовину разрушенный дом.
-Папа! Папочка! - не помня себя и не видя ничего вокруг, кроме полуразрушенного здания, Цеса ринулась разгребать обломки. Дым слепил и без того обожженные глаза, голова раскалывалась от удара, лицо заливала не желавшая останавливаться кровь. Большая часть магического запаса ушла на неудавшуюся попытку отразить заклинание, которое явно строилось для того, чтобы на месте испепелить менее прыткого мага или, в качестве альтернативы, ведьму.
Дождь заметно усилился, смывая кровь вперемешку с грязью и слезами с лица девушки, но Цеса, казалось, не замечала этого. С исступленной яростью она продолжала раскидывать обломившиеся, полуобгоревшие или все еще горящие бревна, отбрасывать осколки стекол и мебели. Цеса прекрасно понимала, что спасти его уже не удастся, но упорно искала хотя бы тело, хотя бы что-то, какой-то намек на того, кто это сделал. К тому же, она абсолютно не верила в то, что такой опытный маг, Директор Магического Магистрата, в конце концов, просто умный и мудрый человек мог так легко поставить себя под удар. Если только... если только тот, кто посмел это сделать, не был хорошим знакомым её отца, что очень многое объясняло. Цеса на секунду остановилась: что-то блеснуло в отсвете все еще горящего, не смотря на начавшийся ливень, пламени. Перстень на пальце её отца. Перстень, который передавался вот уже несколько веков каждому последующему директору Магистрата.
Он был жив. Слабый хрип изредка вырывался из его раздавленной потолочной балкой груди, изо рта вытекала струйка крови, бледное, изможденное лицо было испещрено кровоточащими язвами - последствия наведенного исподтишка проклятия. Цеса медленно, ползком перебралась к телу.
-Папа... - Цеса в очередной раз услышала в ответ лишь слабый хрип. Изо рта опять потекла кровь. Он открыл глаза, очень медленно. Мутный взор скользнул по лицу дочери, он попытался изобразить нечто вроде улыбки. Очень вымученной, искривленной болью и обидой улыбки. А потом его глаза расширились в изумлении и застыли в одной точке.
-Папа... НЕТ! - Цеса осторожно дотронулась до его руки, отец не отреагировал. Она сжала его ладонь, потом настойчиво потрясла его, попыталась вернуть его в сознание, что уже не имело смысла. Абсолютно, окончательно и бесповоротно - он был мертв.
Цеса продолжала сидеть под дождем над телом своего отца. Мать уже было не вытащить. Взрывная волна снесла ту половину дома, где находилась кухня и прихожая, более менее уцелел только каминный зал и находящаяся над ним комната Цесы. В голове ведьмы вертелся только один вопрос: кто? Неважно зачем, почему и за что, важно имя, зачинщик, скорее всего маг, которого она без раздумий убьет при первом же удобном случае. Найдет его, чего бы ей это ни стоило. Он умрет, рано или поздно, но жизнь его оборвется, так же больно и мучительно, так же бесславно и подло.
Потерянный на миг самоконтроль обошелся Цесе очень дорого: сильный удар пришелся по уже разбитому виску. Сознание ушло мгновенно.
В камере было темно, сыро и пусто. Пахло помоями, где-то в углу шуршала одна единственная крыса, что свидетельствовало о том, что еда здесь появляется регулярно, а значит и посетители тоже не редкость. Цеса попыталась осмотреться, но голова болела настолько сильно, что каждое движение отзывалось в ней практически нестерпимой болью. Гулкий стук отдавался в ушах с каждым ударом сердца, кровь пульсировала в жилах, в глазах темнело. Тошнота упорно не хотела отступать, но как-то излечить себя у Цесы не было возможности: кандалы были зажаты так туго, что пальцы на руках онемели от боли и отказывались двигаться. В горле пересохло, губы потрескались и кровоточили. Положение усугублялось тем, что долгое пребывание в неудобной позе никогда еще не сказывалось на человеческом организме положительно.
Цеса устало закрыла глаза. Одно лишь это незначительное движение прокатилось волной боли по всему телу. Тишину не нарушало ничего, кроме нечастого крысиного попискивания. Прямо скажем, незавидное положение, еще более удручающе лишь потому, что Цеса понятия не имела, что это за место, почему она здесь и с чьей такой легкой, а точнее тяжелой руки здесь оказалась.
Попытка вспомнить все произошедшее накануне вызвала лишь бурю разнокалиберных эмоций и еще большее желание отомстить, во что бы то ни стало. В памяти то и дело сами собой всплывали жуткие подробности осиротившего Цесу события: застывшее лицо матери, которое даже при плохом освещении настолько ярко запечатлелось, что забыть его вряд ли получится, даже используя воздействие и телепатию. Раны на руках, не перестававшие кровоточить даже несмотря на сдавливавшие их кандалы, напоминали об обломках некогда любимого родного дома, об изувеченном теле отца, которого Цеса так и не смогла вытащить из-под обрушившейся балки. Но еще больший ужас внушала та мысль, что этот страшный вечер был последним в её жизни, когда она могла еще что-то исправить, остаться в живых и на свободе, найти убийцу и, как бы ни было больно об этом думать, похоронить родителей. Находясь же здесь, в заключении, непонятно за что и почему, Цеса могла только перебирать в голове жуткие воспоминания и давить вырывающиеся наружу рыдания. Само ощущение бессилия и невозможности исправить положение вызывали в её голове лишь одну мысль: лучше бы она зашла в дом, лучше бы её расплющило и разбросало по мостовой её останки, лучше бы она умерла вместе с ними.
Накатившее отчаяние, боль и страх заставили её открыть глаза и снова осмотреться. Серые стены из тесно сложенных камней почему-то наводили на мысль о монарших казематах, которые в подробностях были расписаны в жизнеописании беглых магов - преступников. Прямо напротив Цесы располагалась полусгнившая скамейка, предназначенная скорее для самоубийства, чем для отдыха обессилевшего узника. Она представляла собой нечто вроде деревянного орудия пытки, используемого для искусного введения заноз в тело жертвы с последующим заражением крови. В стены камеры были вмурованы пятнадцать цепей с ржавыми кандалами на концах, из чего ведьма сделала вывод, что помещение предназначено либо для шести нормальных заключенных и одного трехрукого, либо для семи двуруких и одного однорукого. На стенах темницы тут и там виднелись застаревшие ржавые пятна, покрытые налетом гнили и слизи, что говорило о частых затоплениях и непосредственной близости водоема, возможно даже рва, окружавшего замок Его Величества Користана Второго. Несколько, казалось бы, незначительных деталей, подмеченных Цесой, позволили создать более менее понятную картину происшедшего после смерти родителей. Скорее всего, какой-то высокоморальный гражданин с обостренным чувством социальной ответственности решил поймать убийцу на месте преступления, и не придумал ничего лучше, чем швырнуть в его голову первым, что попалось под руку.
"Эх, чтоб ему..." - пронеслось в голове Цесы, но закончить свое коротенькое проклятье она не успела, поскольку тишину подземного обиталища неожиданно нарушил звук шагов. Кто-то, стуча каблуками, явно направлялся к камере Цесы, при этом ведя неспешную беседу со вторым, идущим тихо и мягко, как крадущийся кот. Ведьма насторожилась, судорожно пытаясь прикинуть, как повести себя в данной ситуации: сделать вид, что она все еще находится без сознания или же громко и отчетливо заявить о своих правах и свободах и потребовать адвоката. Но заранее зная ответ, Цеса нарочито медленно закрыла глаза и бессильно обвисла на кандалах.
Глава 4.
-Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Ты понимаешь, что может произойти, если вся эта история вдруг станет известна сам знаешь кому? - надменный женский голос эхом отскакивал от стен подземной тюрьмы и разносился по коридору, вторя стуку её каблуков.
-Значит, нужно любой ценой сделать так, чтобы не было никакого "вдруг". - Мужчина говорил тихо и вкрадчиво. Так строят речь либо очень заботливые люди, либо отъявленные мерзавцы, и что-то подсказывало Цесе, что обладатель данного голоса вовсе не собирается проявлять к ней участие.
Ведьма, насколько это было возможно в её положении, размяла запястья в кандалах, чтобы суметь хотя бы в первые несколько секунд поставить защиту. Хотя, если её действительно решили устранить без шума, никакая защита ей не поможет. Оставалась слабая надежда на то, что сработает эффект внезапности, ибо эти люди вряд ли ожидают увидеть её в сознании, в противном случае им явно стоило говорить на полтона ниже.
-Как бы тебе доходчивее объяснить... Дело в том, что ты в данный момент собираешься организовать проблему государственного масштаба. И даже я пока еще не до конца представляю себе, к чему все это приведет. Может быть, ты одумаешься и позволишь свершиться законному суду? - судя по интонации, женщина однозначно была последней зубрилой еще во время обучения, и привычка поучать всех и вся осталась у неё до сих пор. Цеса даже успела нарисовать себе её образ в чудовищных круглых окулярах с роговой оправой и внутренне злорадно усмехнуться картинке всезнающей мымры.
-В данный момент я как раз и собираюсь поступить по закону. - Твердо оборвал мужчина и резко остановился напротив входа в камеру Цесы. Ведьма внутренне сжалась, ожидая мгновенного нападения в ту же секунду, как только откроется дверь. Но лязгнул засов, пару раз повернулся железный ключ в замке, двое вошли, и несколько минут ничего не происходило. Напряжение, висевшее в воздухе между заключенной и незваными гостями, казалось, можно было ощутить физически. Цеса ждала нападения. При этом для неё оставалось загадкой, чего ждала парочка аферистов, таращащихся на неё с непонятным интересом.
-Жаль было бы потерять такой прекрасный внешне Талант... Я знаю, что ты в сознании и слушаешь наш разговор еще из коридора. Открывай глаза и расслабься. Я не буду тебя убивать. По крайней мере, сейчас. - Мужчина явно наслаждался своим превосходством над молодой и неопытной выпускницей, но еще сильнее в его речи читалось завистливое презрение к истинному Таланту, которым сам он, к сожалению, не обладал. Такой тон Цесе приходилось слышать не раз, поэтому она спокойно открыла глаза, при этом не торопясь расслабляться и снимать свою хиленькую защиту.
Перед ведьмой стояли трое: мужчина, женщина и уже печально знакомая ей крыса. Причем последняя вызывала у Цесы наибольшую симпатию. Мужчина был молод, красив и строен, одет по последнему веянию столичной моды, явно приближен ко двору. Темно- русые волосы были небрежно зачесаны назад, ярко - голубые глаза со жгучим интересом изучали окровавленное лицо Цесы, а пухлые губы постепенно расплывались в улыбке, призванной внушить ведьме хотя бы маленькую долю доверия. В ответ весь этот набор придворного афериста получил лишь хмурую ухмылку из серии "так я тебе и поверила". А вот по поводу женщины Цеса оказалась практически права: первостатейная бывшая зубрила на службе Магистрата. Волосы сильно затянуты в тугой конский хвост, потому как ежедневную укладку такая особа позволить себе не может - слишком много умных мыслей в её голове должны быть донесены до всех и каждого. Именно такие люди, как правило, являются инициаторами самых бредовых действий, вроде прошлогоднего введения ввозных пошлин на алкоголь с целью искоренения зеленого змия в рядах добропорядочных граждан. В итоге государство понесло огромные убытки, а некоторые ушлые граждане обогатились на контрабанде и неуплате налогов, попутно не дав умереть от жажды своим соплеменникам. Вместо окуляров в роговой оправе на носу женщины присели узкие стеклышки, придавая и без того невыразительным чертам её лица совсем уж змеиный вид. Завершала всю эту композицию узкая полоска красных губ, ярко выделявшихся на фоне безликого образа служителя государства.
-И вам не хворать. - Весьма неубедительный сарказм Цесы заставил обоих снисходительно улыбнуться. Как ни прискорбно было это признавать, но достоинство молодой ведьмы было в данный момент гораздо ниже оного её оппонентов.
-Цеса, не так ли? - женщине явно не хватало указки в руках. Она бы отлично смотрелась на фоне аудитории, наполненной незрелыми умами, с всезнающим видом указывая на затейливый экспонат по имени Цеса.
-Так ли, так ли. А вы что же, даже не представитесь? Родители учили меня не разговаривать с незнакомцами. - Последнюю фразу Цеса прямо-таки выдавила из себя, собрав последние остатки гордости и с усилием проглотив ком, возникавший в горле при малейшем воспоминании о событиях, приведших её в эту камеру.
-Аратим. Специальный поверенный по внутренним делам. - Мужчина слегка поклонился. Цеса слегка улыбнулась.
-Рута. Магистр первой степени. Специальный поверенный по внутренним делам. - Женщина заученным жестом сняла очки и потерла переносицу.
Словосочетание "специальный поверенный по внутренним делам" заставило Цесу дважды внутренне содрогнуться. Как же могло получиться так, что лучшие люди Его Величества заинтересовались её скромной особой. Насколько она знала, специальные поверенные никогда и ни при каких обстоятельствах не называли свою должность обычным жителям королевства, только если дело не заканчивалось насильственным уходом из жизни. Они знали такое, от чего даже у заправского палача волосы могли встать дыбом. Им поручали исполнение самых сложных государственных задач, требующих максимальной физической и умственной закалки, неординарного подхода и готовности к абсолютно любым обстоятельствам, вплоть до того, что им придется лишить жизни родную мать. Земля полнилась слухами, люди на улицах судачили почем зря, байки о специальных поверенных ходили даже по Магическому Магистрату, но вживую, вот так вот лицом к лицу, Цеса еще никогда не встречалась ни с одним из них. Именно поэтому её недоверчиво-удивленный взгляд с удвоенным вниманием бродил с одного специального поверенного на другого, ясное дело каждый раз слегка задерживаясь на первом, надо сказать отвечавшем ей взаимностью.
-Весьма польщена таким пристальным вниманием со стороны высокопоставленных особ. Простите, не могу отпустить вам реверанс. Хотелось бы, однако, знать, чем обязана?
-У нас к тебе есть весьма выгодное предложение, - Аратим приблизился к заключенной и слегка щелкнул пальцами по кандалам, - и что-то мне подсказывает, что твою свободолюбивую натуру оно весьма заинтересует.
Цеса с недоверием проследила за жестом специального поверенного, затем прямо посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, блефует он или же действительно пришел сюда не только за тем, чтобы поглумиться над ней. Аратим так же неотрывно смотрел на девушку, но ход его мыслей оставался для неё тайной за семью печатями, ибо его лицо не выражало ничего, что могло бы подсказать Цесе, как реагировать на весь этот фарс. Несколько минут она напряженно изучала физиономии своих гостей, но, не найдя там ни тени эмоций, сдалась.
-Вам бы, ребята, за карточный стол. Я слушаю вас внимательно.
-Нам нужна от тебя некая, скажем так, услуга. Ты оказываешь нам содействие в исполнении одного задания, а мы в свою очередь дарим тебе свободу. - Аратим говорил медленно, надменно, демонстративно рассматривая ногти на руках.
-Вы, простите меня за мою нескромность, дурак? Или вы думаете, что мой интеллект настолько низок, что я с придыханием соглашусь на эту аферу и ничем не скрепленные обязательства? Знаете, между камерой и выгребной ямой я выбирать не буду. - Цеса разочарованно перевела взгляд на крысу, собираясь уже было перекинуться парой слов с более толковым собеседником. Глаза Аратима на одну секунду удивленно расширились и готовы были даже полезть на лоб, но мужчина вовремя взял себя в руки и продолжил.
-Хм, признаться, на долю секунды я был уверен, что все пройдет без лишних сцен. Хотя, чего еще стоило ожидать от дочери Директора Магического Магистрата? Договор. Мы заключим магический договор. Условия диктую я, но за эту мою маленькую слабость, я поделюсь с тобой кое-какой информацией об убийстве твоих родителей.
Предложение было заманчивым, причем настолько, что Цеса готова была кинуться на высокопоставленную шею специального поверенного с криком "Я согласна!", но интуиция шептала о том, что стоит еще хотя бы разок все взвесить.
-Видимо, у вас прямо-таки невыполнимое задание, если вы просите о помощи какую-то осиротевшую недоведьму. По поводу договора - уже лучше. А по поводу информации - хотелось бы поподробнее. Дело в том, что обстоятельства мне и так известны. Мне нужно всего лишь имя. Вы можете сказать мне имя? Если да, то несите ключи от наручников. - Мозг Цесы работал на пределе своих возможностей и, учитывая сложившуюся ситуацию, достаточно быстро взвесил все за и против, придя к решительному "нет", но победила все-таки жажда мести.
-Не так быстро, дорогуша. Сначала обсудим условия. Итак, задание. Боюсь тебя разочаровать, но я мог справиться с ним, не прибегая к помощи какой-то "осиротевшей недоведьмы". Однако раз уж так сложились обстоятельства, что ты и твой Талант прикованы к стене этой камеры, то я могу немного отдохнуть и руководить операцией, не светясь на публике. Ты просто идеальный вариант для нас: одаренная, одинокая, никому не известная при дворе девушка, которая с легкостью сможет втереться в доверие к монарху соседнего государства. И убить его. - Аратим с самодовольной ухмылкой рассматривал лицо Цесы, не решаясь, однако, при этом прикасаться к ведьме, и даже стремясь держаться от неё на расстоянии нескольких шагов. От слов "одинокая" и "осиротевшая" Цесу несколько раз перекосило, что не могло не остаться незамеченным, и, наверняка, несказанно порадовало специального поверенного. Не стремясь, однако, акцентировать на этом внимание, Аратим отошел еще на несколько шагов и как бы невзначай перевел взгляд на как нельзя, кстати, запищавшую крысу.
"Опасается быть прочитанным. Значит, есть, что скрывать".
Цеса даже не пыталась воспользоваться своими возможностями, поскольку прекрасно осознавала величину риска. У каждого из её собеседников наверняка имелась при себе куча, а то и две, талисманов, начиная от защитных и заканчивая противорвотными. В такой ситуации даже банальная попытка открытия канала могла привести к летальному исходу. Но это и не потребовалось. Такой откровенности Цеса не ожидала, и последняя фраза предложения Аратима повергла её в глубокий шок, что на несколько мгновений заставило её просто напросто перестать думать и строить планы защиты или побега.
-Чего, простите, с ним сделать надо? Мне показалось, я слегка ослышалась. - Откашлявшись, наконец, выдавила из себя Цеса, чем опять же привела специального поверенного в глубочайший самодовольный восторг.
-Ну, ты же смогла убить своих родителей. Что тебе какой-то там незнакомый монарх? - лицо Аратима выражало крайне наигранное недоумение. Данная степень глумления поразила даже Руту, физиономия которой постепенно превращалась в некую комичную смесь удивления, недоумения и восхищения такой наглостью со стороны своего коллеги.
У Цесы же просто перехватило дыхание от такой неслыханной дерзости, но все объяснения, оправдания, а также ругательные и даже нецензурные слова не успели огласить камеру прежде, чем Аратим продолжил:
-Но, должен отметить, что это вовсе не мое мнение. Я всего лишь передаю содержание доноса, который лежит на столе многоуважаемого судьи Донто, и готовится быть переданным на рассмотрение Его Величеству для вынесения окончательного приговора. Искренне надеюсь, что не смертельного... Так вот, я точно знаю, чья подпись стоит под этим доносом. А еще я могу его подменить, или даже вовсе изъять, если ты, моя хорошая, уже наконец-то согласишься заключить магический договор, на котором ты так настаивала. - После этих слов в камере повисла гробовая тишина, в которой Цеса четко расслышала звук захлопывающейся мышеловки.
Наконец-то картинка сложилась сама собой: кому-то было очень выгодно видеть всю семью Директора Магического Магистрата в ящиках с черной ленточкой, но в какой-то момент все пошло не так. А именно тогда, когда Цеса решила после работы свернуть в магазин за вином, а не сразу бежать домой. Когда же в срочном порядке пришлось пересматривать план действий и что-то решать с живой Цесой, этот кто-то не придумал ничего лучше, чем обвинить её в убийстве своих же родителей с какой-нибудь невнятной целью, что и привело ведьму в королевские казематы. Тогда при чем тут эта странная парочка поверенных? Получается, что один из них точно знает убийцу, детально изучил его план, нашел в нем изъян и теперь использует в своих целях не только жертву, но и палача.
Быстро рассудив, что если уж не имя, то личность виновника точно известна этим двоим субъектам, Цеса, недолго думая, решила высказаться в пользу заключения договора. Ей больше подходил вариант с убийством малознакомого монарха, чем перспектива болтаться на виселице за преступление, которого она не совершала. Более того, ей наконец-то был предоставлен шанс отомстить за разрушенное семейное счастье и благоустроенный быт, что она вряд ли смогла бы воплотить в жизнь будучи безрукой или, того хуже, мертвой.
-Вот уж не думала, что законный магический договор обяжет меня на совершение безнравственного поступка. Но на это мне уже наплевать. Я согласна на Ваши условия. - Такого хитрого, мерзкого и лукавого взгляда, который на несколько мгновений продемонстрировал Аратим, Цесе не приходилось видеть еще ни разу в своей жизни. Специальный поверенный, уже не опасаясь диверсии со стороны молодой ведьмы, быстро приблизился к ней и одним щелчком магического ключа открыл наручник на правой руке, что вызвало неожиданный прилив Таланта в отекшую конечность. Только в этот момент до Цесы дошло, что жали ей вовсе не кандалы - на руке не осталась ни единого отпечатка - а сила, которая не могла заполнить привычную для неё энергетическую область.
Размяв руку, несколько раз сжав и разжав кулак, Цеса протянула открытую ладонь специальному поверенному, показывая тем самым готовность принять его условия ведьмовского контракта. При этом левая рука ведьмы, находившаяся еще в заключении, начала болеть в два раза сильнее, пульсируя и отекая в районе запястья. Аратим, внимательно наблюдая за состоянием Цесы, на лбу которой уже начали выступать капли пота, не спешил приближаться к ведьме, держась на расстоянии двух шагов и явно чего-то дожидаясь. Рута была напряжена и все чаще переводила взгляд с Цесы на Аратима и обратно, явно не понимая, что происходит.
-Чего ты ждешь? - с трудом выдавила Цеса, уже открыто опасаясь печальных последствий для своего Таланта, который мог с минуты на минуту рассеяться, не найдя нужного энергетического вместилища для последующей реализации. И, естественно, специальный поверенный точно знал, что дар Цесы распределялся посредствам рук.
-Наибольшей концентрации. - Выпалил Аратим, и в ту же секунду свободная левая рука Цесы оказалась в его правой руке. Сила полилась огромным потоком, но ни перенаправить, ни уж тем более остановить её ведьме не удалось. Её опыт пока еще не предоставлял ей возможности ощутить на себе всю мощь ведьмовского контракта, заключаемого на чужих условиях, так еще и в духовной связке. Все, что оставалось Цесе, - это с ужасом смотреть на акт Творения и практически физически ощущать на себе, как чужие обязательства связывают её не только по рукам и ногам, но и накидывают сети на духовную и энергетическую составляющую её Таланта.
В любой сделке, всегда есть подводные камни. Ведьмовской договор был создан для того, чтобы люди, обладающие Талантом, не могли нарушить договоренность с людьми обычными. Таким образом, предполагалось хоть как-то уравнять в правах ведьмаков и людей, заключавших сделку на предмет выполнения какой-либо работы или обязательства. Однако очень скоро возникла первая проблема при постановке условий договора: скрепленный ведьмовской контракт давал человеку право предъявить претензию за некачественно выполненную работу, но при этом нигде не была оговорена духовная составляющая договора, то есть банальный обман со стороны мага фактически признавался законным. Магический Магистрат решил и эту проблему: сделки, не подразумевающие обмана, могли быть скреплены только по правой, физической руке. А договор, который должен был обязать ведьмака не просто исполнить работу, но сделать это честно, необходимо было скреплять по левой, духовной, руке.
В отношении мага и человека это правило работало безотказно - заключили договор по левой руке, значит, без обмана, по правой - сделал дело, можешь быть свободен без претензий. Однако когда договор заключался между талантливыми людьми, существовало другое негласное правило - правой руки. Все контракты между ними скреплялись только физической составляющей силы. Потому как договор левой руки обязывал мага не просто соблюсти контракт, но привязывал его к своему оппоненту на энергетическом уровне, что могло повлечь за собой самые непредсказуемые последствия, вплоть до потери Таланта в случае нарушения условий. Именно поэтому соглашения по левой руке были у ведьм не в ходу, поскольку никто не хотел связывать себя с другим магом настолько сильно. Исключения составляли лишь брачные контракты и вопросы жизни и смерти.
Магический договор, который в данный момент заключался с Цесой, представлял собой вообще из ряда вон выходящий случай, потому что до этого момента еще никто и ни разу среди талантливых личностей не скреплял обязательства по правой и левой руке, а, значит, и последствия этого договора были неведомы ни той, ни другой стороне. Оставался очевидным лишь тот факт, что ведьма оказалась в самом незавидном положении, в котором только могла. Связанная на энергетическом уровне с малознакомым и, как ни крути, весьма неприятным магом, который со своей стороны мог предавать её столько раз, сколько будет угодно его мелочной натуре. Если же она решит осуществить хотя бы один из тех планов, которые уже выстроились в её голове, Цеса рискует потерять все, в том числе и цель, которая, собственно говоря, и явилась первопричиной данного договора.
Ведьма глубоко вздохнула, мысленно сосчитала до десяти, что возымело весьма сомнительное действие на состояние еще неокрепшей нервной системы. Она внимательно посмотрела на Аратима, который все еще не выпускал её руки, ожидая пока восстановится энергетический поток. Рута, стоявшая неподвижно на протяжении всего обряда, тоже, наконец, решила подать признак жизни и... громко чихнула.
-Прошу прощения. Реакция на магические действия. - Магистр первой степени уже пятый раз за время встречи сняла очки и потерла переносицу.
Возмутительная нелепость всей этой ситуации вызывала в душе Цесы такую бурю эмоций, что ведьма даже не могла до конца понять, смеяться ей в данный момент или плакать. С одной стороны магистр первой степени, специальный поверенный с аллергией на магию. С другой - непонятный субъект, который заключает договор на своих условиях, не предполагая, к чему это может его привести. С третьей - нарисовавшаяся перспектива осуществления коварного плана мести, а с четвертой - счастливейшая крыса, выбежавшая из своего темного угла с кусочком сыра в острых коготках как раз к окончанию обряда.
Цеса обреченно опустилась на колени и посмотрела на свои все еще зудевшие от переизбытка энергии открытые ладони. Единственное, чего бы ей сейчас хотелось, так это проснуться, открыть глаза и осознать, что все это был всего лишь страшный сон. Но реальность была беспощадна и ледяным тоном специального поверенного заявила, что ведьму выведут из камеры вечером и отведут в назначенное место под конвоем. А пока она может отдыхать дальше в своем номере повышенной комфортности в компании облезлого домашнего зверька.
Глава 5.
Когда дверь камеры захлопнулась за спинами специальных поверенных, Цеса пыталась прислушиваться к разговору, который начался между ними еще в камере. Однако очень скоро слова стали невнятными, а различить можно было лишь отдельные звуки. Ведьма ловила их ровно до тех пор, пока не осознала, что слышит лишь шуршание крысиных коготков по полу камеры и нечастое попискивание.
Из диалога Цесе не удалось выудить новой информации, поскольку говорила в основном Рута, и все её фразы касались исключительно умственных способностей Аратима. Точнее их полного отсутствия, что подтверждалось его наиглупейшим выбором скрепления ведьмовского контракта. Очень лестно для Цесы было услышать, что магистр искренне сочувствует "бедной девочке", и весьма порадовала фраза "тряпочка вместо головы", которую ведьма поклялась использовать каждый раз, когда речь зайдет об уровне интеллектуального развития кого бы то ни было.
Размышляя над условиями договора, которые мог поставить Аратим во время обряда, Цеса устало прислонилась к холодной каменной стене, откинула голову и закрыла глаза. Грубо отесанные булыжники впивались в лопатки, но при этом приятно холодили разгоряченную голову и покрытые ссадинами ноги и руки. В камере без окон ведьма плохо представляла себе, сколько времени прошло с момента ухода посетителей, может быть час, а может и пять минут. Моменты забвения сменялись бодрствованием, во время которого Цеса успевала передумать кучу всяких мыслей, построить неосуществимые планы, вспомнить чай с малиной и пироги, разозлиться на себя, потом перенести это чувство на виновника, далее на специального поверенного и на весь мир. Весь этот бред заканчивался то ли потерей сознания, то ли дремотой, но неизменно сопровождался урчанием в желудке, во время которого Цеса вспоминала, что последняя её еда пришлась на утро вчерашнего дня.
Моральное, физическое и энергетическое истощение сделали свое дело, так что к приходу конвоира Цеса уже плохо представляла себе, где она находится, и куда её ведут. Она периодически оступалась, рискуя упасть, или же падала, но раз за разом была насильно поставлена на ноги своим провожатым. Коридор, лестница вверх, коридор, лестница вверх, дверь, коридор, запах еды, вереница бесконечных однотипных коридоров и дверей и, наконец, остановка. Прямо перед своим любопытным носом Цеса обнаружила стандартную деревянную дверь с солидным железным околотком и замком. Её провожатый трижды постучал костяшками пальцев по древесине дорогой породы, подождал пару секунд и постучал еще два раза.
В замочной скважине четыре раза провернулся ключ, и дверь со скрипом отползла внутрь просторной комнаты, освещенной наподобие военной казармы - масляными лампами, по две на каждой стене. Конвоир грубовато пихнул Цесу в спину, прозрачно намекая на то, что не намерен дальше толочься на пороге в ожидании, когда девица осознает, подходит ей данный будуар или нет. Девушка с опаской шагнула внутрь, и дверь за ней сразу же захлопнулась.
Пахло водой и репейным маслом. А еще едой, отчего у Цесы тут же с новой силой заурчало в животе. За арочным окном прямо напротив Цесы начинался закат, который так и не стал последним в её жизни. Стены комнаты были украшены изумрудным бархатом, волнами ниспадавшим от высокого потолка к полу. Справа от себя Цеса обнаружила резную перегородку, за которой, судя по исходящим испарениям и запахам масел и мыла, находилась ванна. На маленьком деревянном столике на ножке, инкрустированной драгоценными камнями, благоухало блюдо с еще горячим жарким из телятины, вином, хлебом и внушительным ломтем копченого сыра. Слева располагалась то ли кушетка, то ли лежанка, спинкой придвинутая вплотную к дубовому шкафу, следом за которым стояла кровать, явно позаимствованная из той же казармы, что и светильники. Около резного трюмо деловито копошился Аратим, складывая в дорожную сумку какие-то баночки и бутылочки с неизвестным содержимым.
-Так. Еда на столе, ванна за ширмой. Все необходимое в шкафу. У тебя есть полтора часа, чтобы привести себя в порядок. Ровно по истечении этого времени я за тобой вернусь, и мы отправимся в путь. - Специальный поверенный все так же стоял спиной к Цесе и перепроверял содержимое своего багажа. В его тоне, манере поведения и даже движениях просматривалось некое деятельное спокойствие. Не осталось и следа от того самодовольного хама, который по сути обманным путем сделал из Цесы рабу обстоятельств. Ведьма была настолько удивлена такой разительной перемене в поведении молодого человека, что ей с трудом удалось подобрать слова, чтобы выразить степень своего замешательства. Она не нашла ничего лучше, чем снова попытаться вызвать его на обмен колкостями.
-Какое невообразимое великодушие! Целых полтора часа без надзора! - Цеса заломила руки в картинном жесте умиления и восхищения такой щедростью. Однако снова оказалась поражена, когда не увидела во взгляде повернувшегося Аратима ни тени насмешки или самодовольства, только обеспокоенное внимание и сосредоточенность.
-Можешь заканчивать упражнения в остроумии, сейчас это уже ни к чему, поскольку мы оба в деле. Специальный поверенный обязан уметь возвести в гротеск любую сторону своего характера, чтобы добиться конечной цели. В твоём случае требовалось тебя разозлить, либо вывести на агрессию, чтобы ты согласилась действовать под моим контролем и на моих условиях. Поэтому в качестве метода воздействия на твое психологическое состояние были выбраны рычаги управления гневом на уровне демонстрации тех черт характера, которые вызвали бы в тебе нужные эмоции. Ничего из того, что я сыграл в камере, в реальной жизни я не демонстрирую. - Настолько униженной, незрелой, неопытной и обиженной Цеса не чувствовала себя еще никогда. Она даже была готова расплакаться, но вовремя взяла себя в руки, что позволило ей не растерять жалкие остатки достоинства, над которым за последние пару дней и так успели надругаться все, кому она попадалась на глаза.
-Смотри внимательно: я оставляю тебе два лекарства. Вот это, - Аратим протянул Цесе пузырек зеленого цвета, - восстанавливает силы, можешь выпить его прямо сейчас. А вот это, - бутылочка красного цвета была поставлена на столик рядом с едой, - поможет хотя бы немного подлечить твои ушибы, его лучше использовать после ванны. И имей в виду, что одно из условий контракта - невозможность реализации побега, так что даже не думай сделать какую-нибудь глупость. Я не хочу пострадать по вине неопытной недоведьмы. - С этими словами Аратим закинул на плечо сумку и вышел из комнаты, не забыв при этом запереть её на все четыре оборота.
Удаляющихся шагов Цеса не слышала, но что-то ей подсказывало, что специальный поверенный вряд ли притаился под дверью и ждет, пока невинная дева скинет с себя свое облачение и уляжется в ванну. Несмотря на то, что именно этого Цесе в данный момент хотелось больше всего, она все же заставила себя выпить эликсир и съесть пару ложек жаркого, чтобы позже, во время ужина, её желудок не ошалел от счастья быть накормленным.
Эликсир действительно оказал бодрящее действие на организм ведьмы, чего нельзя было сказать о её моральном самочувствии. Преданная всеми, оставшаяся в одиночестве, не имеющая возможности осуществить ни одно из своих намерений, так еще и рискующая быть обвиненной в убийстве собственных родителей. Цеса вообще плохо представляла себе своё дальнейшее существование, а смысл его видела исключительно в осуществлении задуманной мести. Прилив физических сил повлек за собой улучшение мыслительной деятельности, чему Цеса нисколько не обрадовалась, потому как горячая ванна и сытный ужин мало располагали к грустным мыслям. Поэтому ведьма решила позволить себе расслабиться и отдаться воле обстоятельств, задвинув на задний план мысли о побеге, предательстве и мести.
Отражение в зеркале заставило Цесу содрогнуться, поскольку в трюмо она разглядела взлохмаченную, опухшую, посиневшую с левой стороны морду, с затекшим глазом. Волосы представляли собой наполовину слипшийся от крови колтун, наполовину кудрявую мочалку с выжженными проплешинами. На правой щеке красовался отпечаток брусчатки родительского двора, а руки и ноги были разукрашены многочисленными ссадинами и порезами. Лечить себя не было ни сил, ни времени, поэтому Цеса просто скинула грязную, изодранную одежду и погрузилась в теплую ванну, в которую предусмотрительный кто-то добавил отвар ромашки и череды, призванных обеззаразить раны и успокоить жжение.
Быстро смыв с себя кровь и грязь, Цеса принялась распутывать волосы и вымывать из них налипшую землю. Вода окрасилась в грязно коричневый цвет и приобрела совсем уж непривлекательный запах, быстренько выгнав ведьму из теплой ванны.
Снова представ перед зеркалом, Цеса обнаружила все ту же печальную морду, только насквозь мокрую. Увидев на туалетном столике ножницы и медикаменты, она, не раздумывая, отстригла спутавшиеся волосы и подравняла обгоревшие концы, после чего наспех обработала раны и синяки, и с помощью остатков Таланта подлечила глаз. Натянув на себя что-то вроде костюма для конной езды, который в единственном экземпляре висел в шкафу, ведьма наконец-то позволила себе спокойно сесть и покушать, а заодно и подумать над условиями магического контракта. Однако кушала Цеса гораздо быстрее, чем думала. За несколько минут она умудрилась умять порцию жаркого вприкуску с копченым сыром, не рискнув при этом отведать вина, потому как не знала точно, как её организм отреагирует на переизбыток незнакомых жидкостей в организме.
Памятуя об отведенном ей времени, Цеса быстренько схватила со стола красную бутылочку и обработала резко пахнущей жидкостью все раны, оставшиеся на незащищенной одеждой коже. Чудодейственное средство за пару минут сняло отек с лица и уменьшило воспаление на руках, и Цеса с удовольствием отметила, что чувствует себя сравнительно прекрасно, да и жизнь постепенно переставала казаться такой беспросветной. Отметив про себя, что надо будет обязательно взять рецепт чудесного средства, Цеса подошла к окну, с намерением полюбоваться на ставший за один день таким чужим и мерзким, родной город.
Внизу простирались мощеные мостовые, которые даже с наступлением темноты никогда не пустели. Славец считался добропорядочным городом, уровень преступности в котором практически был равен нулю. Все нарушения закона происходили в основном на ведьмовском уровне и ограничивались банальным шкодничеством, вроде обледеневших ступеней или розового масла с эффектом горчицы. Обычные люди, не обладающие Талантом, в городе не задерживались, либо же вели себя вполне пристойно, поскольку наказание за преступление против личности было равносильно самому преступлению, а ведьмовские уловители не давали вору или убийце шанса уйти незамеченным. Таким образом, несколько виновников, понесших участь своих жертв, наскоро отбили у всех желание преступать закон на территории столицы.
Несмотря на еще не совсем позднее время, практически во всех окнах домов горел свет, а в некоторых дворах резвились ребятишки, не желая заканчивать увлекательную игру. Жизнь шла своим чередом, и никому не было дела до того, что где-то в данный момент опустела комната, а где-то остался заброшенным чей-то дом, а у кого-то просто - напросто рассыпался на мелкие осколки целый мир. Наверное, единственным человеком в этом городе, кого действительно интересовала судьба нечаянно покинутой комнаты, была Цеса, жизнь которой с такой молниеносной скоростью встала с ног на голову, что ведьма даже не успела понять, что никогда больше не увидит маму и папу.
Цеса печально посмотрела на небо и, наконец, смогла дать волю слезам.
На исходе отведенных ведьме полутора часов, в замочной скважине четыре раза щелкнул ключ, и дверь все так же со скрипом открыла опухшим от слез глазам Цесы вид на готового к дальнему путешествию специального поверенного.
-Собственно говоря, ничего другого я и не ожидал. - Аратим закрыл за собой дверь, быстрым шагом подошел к Цесе, взял её за подбородок и несколько раз повернул её лицо вправо - влево, изучая последствия падения и истерики.
-Я уже успокоилась. - Ведьма действительно уже какое-то время просто сидела и смотрела в одну точку, как это бывает после очень сильных потрясений, когда человек вдруг осознает себя совершенно опустошенным и неспособным на какие-то действия. Цеса рукавом смахнула остатки слез и даже умудрилась продемонстрировать что-то вроде готовности отправиться в путь сию же минуту.
-Да, я заметил. Собирайся, лошади уже готовы. - Пара точных фраз, кинутых в приказном тоне, действительно заставили Цесу взять себя в руки и подняться с кровати.
-Куда мы едем?
-Все расскажу в пути. Здесь у каждого предмета есть уши. Накинь капюшон и быстрым шагом иди за мной.
Аратим в очередной раз запер комнату на ключ и практически побежал вдоль по коридору до первого лестничного пролета и вниз до первого этажа. Цеса проворно семенила следом, изо всех сил старясь не отстать от ретивого специального поверенного. Параллельно она соображала, как бы ему покорректнее намекнуть на то, что она совершенно не привыкла переносить тяжести конного путешествия налегке и наверняка будет не самым приятным спутником, учитывая гендерную предрасположенность к нытью и капризам. Однако сказать что-либо в напряженную спину Аратима у Цесы смелости не хватило, и она продолжила, спотыкаясь, отсчитывать ступени вниз по лестнице, с ужасом представляя себе, что ждет её дальше в этом уже совершенно чужом для неё мире.
А новая жизнь текла дальше своим чередом. Слуги сновали по коридорам замка, не поднимая глаз. То и дело Цеса ловила на себе любопытные взгляды придворных, шепотки высокопоставленных дам, голоса из-за приоткрытых дверей и даже недвусмысленные всхлипы и стоны. Понятное дело, что специальный поверенный слышит и видит все это каждый день, и даже, может быть, немного больше. Однако для юной ведьмы это было совсем ново и непривычно, если не сказать, что совсем уж дико, потому как стены родительского дома никогда не подслушивали её и не издавали таких многозначительных звуков. Все это заставило Цесу еще острее, чем раньше, почувствовать свое гадкое одиночество и обездоленность, осознать необходимость отстраивать свой мир заново на обломках того, что некогда звалось родным домом.
Пессимистичный ход мыслей молодой ведьмы изредка прерывался резкими поворотами Аратима по одному лишь ему известному маршруту. Цеса не успевала ориентироваться в запутанных замковых коридорах, поэтому очень скоро оставила попытки смотреть по сторонам и запоминать путь и положилась на топографические способности своего спутника. Спустя пару минут Аратим резко распахнул неприметную дверь в конце однотипного коридора и в лица спутников ударил свежий вечерний ветер с примесью запахов кухни и конюшни. В нескольких метрах от выхода стояли три вороные лошади, оседланные и готовые к долгому путешествию. Цеса с ужасом взирала на чересседельные сумки, нагруженные на спины двоих непарнокопытных, и на фигуру в капюшоне, сидевшую на третьем жеребце. Ничего примечательного в незнакомце не было, обычный черный плащ скрывал особенности телосложения, так что невозможно было понять мужчина это или женщина. Лица не было видно вовсе, только черные сапоги и заправленные в них штаны для верховой езды открывали простор для буйной фантазии ведьмы. Однако разыграться воображению Цесы помешал специальный поверенный, который бесцеремонно дернул ведьму за рукав, когда она направилась к одной из лошадей с твердым намерением оседлать её, во что бы то ни стало.
-Твоя - та! - Аратим указал в направлении самой загруженной кобылы с неприметным белым пятном на вытянутой морде.
-Почему? - опешила Цеса, поскольку действие, произведенное специальным поверенным, немало её озадачило. А еще пробудило в ней нешуточное внутренне противостояние между огромным желанием зарядить в лоб специальному поверенному магический щелбан и страхом перед этим самым субъектом. Минутное замешательство тем самым выразилось в наиглупейшем вопросе, который ведьма смогла из себя выдавить в этой неоднозначной ситуации.
-Потому что необходимо распределять нагрузку правильно. - Аратим ловко забрался на жеребца по правую руку от ведьмы и вопросительно посмотрел на Цесу, всем своим видом давая понять, что ей стоило бы поторопиться, поскольку терпение спутников небезгранично.
Цеса собрала волю в кулак, подошла к лошади и с нервным смешком вспомнила, как она неоднократно пыталась залезть на это строптивое животное во время тренировок в магистратуре. Как назло в те солнечные дни её беззаботного отрочества ей попадались исключительно несговорчивые животные, которые так и норовили отойти от неё подальше, лягнуть, укусить или же в самый неподходящий момент, когда одна нога ведьмы уже покоилась в стремени, погнать. Постепенно осторожное отношение к непарнокопытным переросло у Цесы в настоящую фобию, но она упорно продолжала раз за разом наступать на свои любимые грабли, что сделала и в этот раз, перекинув повод на лошадиную шею. Судорожно сглотнув, ведьма схватилась за переднюю луку седла, вставила левую ногу в стремя, и в самый ответственный момент лошадь естественно решила пойти по каким-то только ей известным делам к ближайшим кустам. Мысленно проклиная все на свете, Цеса попрыгала на одной ноге по лошадиному маршруту, молясь только о том, чтобы эта плохо воспитанная домашняя скотина ограничилась походом в несколько шагов.
Специальный поверенный наблюдал за всем этим действом со смешанным чувством любопытства и нетерпения. Субъект в капюшоне чуть приподнялся в стременах и слегка прицыкнул, после чего лошадь мгновенно остановилась и совершенно несвойственным этому животному образом изогнула шею, с интересом посмотрев сначала на всадника в черной хламиде, а потом на свою неудачливую наездницу. Цеса с облегчением вздохнув, наконец, уместилась в седле и покрепче ухватила повод, предусмотрительно рассудив, что это далеко не все неприятности, которые могут свалиться на её находящуюся не в ладу с лошадьми, голову. Виновато оглянувшись на своих спутников, поруганная животным ведьма попыталась сделать гордый и независимый вид, но взглянув на специального поверенного, тут же сникла. Аратим сокрушенно покачал головой и направил своего жеребца к выходу со двора.
Глава 6.
Как только главные ворота Славца скрылись из виду, специальный поверенный поравнялся с человеком в капюшоне, оставив Цесу чуть позади, и произнес:
-Можешь уже открыть лицо, Джоги. Мы на приличном расстоянии. Та, что так виртуозно умеет оседлать лошадь и загубить свою жизнь на корню, зовется Цесой. - Аратим повернул голову в сторону своей спутницы. - Ведьма, знакомься, это Джог - браво Его Величества!
-Кто, кто Его Величества? - протянула Цеса, демонстрируя тот же неуважительный тон, с которым обратился к ней специальный поверенный. При этом она понимала, что, эта фраза, возможно, заденет её нового знакомого, который, по сути, пока еще не успел зарекомендовать себя, как последний мерзавец. Но слова вырвались сами собой, и ведьма внутренне сжалась, ожидая ответа таинственного спутника вместе с очередным ведром грязи.
-Шикарная компания! Где ты её подобрал, Тима? - не обращая внимания на хилую реплику Цесы, Джог продолжил разговор с коллегой по цеху. Аратим издал звук, больше похожий на глухое рычание, нарочито медленно с хрустом размял шею и прошипел:
-Никогда не называй меня так...
-Жизнь - боль, Тима. Давно пора уяснить и вклиниться в ряды мизантропов. Тогда тебе тоже будет глубоко насрать, как называет тебя очередной баран. - Цеса тут же поняла, что камень был брошен в её огород, поэтому решила помолчать ровно до тех пор, пока её не попросят говорить. Справедливо рассудив, что благоприятная пауза даст ей время и возможность, послушать, подумать и осмотреться по сторонам, Цеса придержала лошадь, и, только когда спутники отошли на какое-то расстояние, снова направила её по тракту.
Приближалась ночь. Чуть прохладный воздух - отголосок нескольких дождливых дней наполнял изрядно заскучавшие в королевских казематах по кислороду легкие ведьмы. В темнеющем справа лесу начинала просыпаться ночная живность, дневная же пряталась в норы, дупла и потайные лазы. Где-то вдалеке громко ухал филин, под копытами лошадей шныряли полевки, пару раз краем глаза Цеса заметила движение в придорожных кустах - заяц удирал от какого-то хищника.
Ровное зеленое поле, засеянное пару месяцев назад и давшее очень хорошие всходы, в промежутках между отбрасываемыми лесом тенями отражало свет заходящего ярко-алого солнца. От этого оно больше походило на причудливую вязь всполохов ночного костра, отраженного водной гладью. На протоптанных через ниву дорожках можно было заметить фигуры усталых путников, которые плелись домой после суматошного базарного дня, срезая путь до ближайшего селения. Тракт, по которому шла Цеса, хоть и проходил неподалеку от крупных поселков, все-таки вел в обход - самым коротким путем до границы Ландоса. На самой же дороге редко кто обгонял компанию всадников, да и на пути уже не попадалось успевающих попасть за ворота столицы до темноты. Зато между деревьями можно было разглядеть, как тут и там загораются огоньки ночлежек - желающие завтра засветло прийти на торговую площадь устраивались на отдых.
Не прошло и часа неспешной езды, когда лесополоса резко свернула еще правее, открывая глазам ведьмы изумительный вид на широкое озеро, в темных водах которого неспешно колыхалось закатное небо, еще не успевшее укрыться привычным теплым пледом с россыпью звезд и сиянием луны. Над водой почти незаметные глазу с молниеносной скоростью сновали летучие мыши, чей тихий писк изредка перемежался с плеском коротких волн, бившихся о края рыболовецких лодочек, привязанных к мосткам.
Мерный стук копыт трех лошадей, гомон ночных птах, неспешное покачивание в седле и негромкий мужской разговор с обилием сарказма и неприличных слов, сделали свое гнусное дело, и ведьма потихоньку начала дремать прямо в седле.
-А теперь можешь изнасиловать мой мозг и рассказать, где ты подцепил эту слабачку и на кой она нам тут сдалась? - Джог слегка понизил голос, повернув голову в сторону специального поверенного. Этого момента он ждал с самого начала путешествия, но необходимость конспирации была сильнее его желания опрокинуть на незваную гостью ушат сарказма и ненависти к тупым человеческим созданиям.
Аратим украдкой посмотрел назад, чтобы убедиться в том, что Цеса действительно не слышит их разговора и как минимум минут пятнадцать не выйдет из дремотного состояния. Ведьма покачивалась в седле, явно находясь в состоянии, когда после пережитого шока уже все равно где и как спать. Непослушные кудри выбились из наспех заплетенного хвоста и спадали до самой передней луки, мешая увидеть лицо спящей ведьмы, но специальному поверенному это не потребовалось. К слову Джога он привык прислушиваться.
-Успокойся. Её дыхание выровнялось уже семь минут назад. Нормальная пауза, чтобы понять, что она в отключке. Говори уже, мать твою! - прошипел Джог в свойственной ему манере общения. Аратима передернуло - он с трудом воспринимал тот факт, что кто-то может позволить себе в свободной форме смело и открыто выражать свои чувства и эмоции, когда он, подчиняясь своим убеждениям, не позволяет себе такой роскоши. Но именно это и являлось для него решающим фактором при выборе приближенных лиц.
-Это дочь покойного Директора Магического Магистрата... - Аратим не успел закончить фразу, прерванный удивленным взглядом своего спутника. Джог перевернулся в седле, чтобы внимательнее рассмотреть попавший в его сети ценнейший экземпляр, но что с ним дальше делать сообразить сразу не смог, поэтому решил все-таки для начала дослушать Аратима.
-Твою ж мать, сука, в одно слово!
-Ты помнишь, какие дебаты велись в кулуарах по поводу её личности? - Джог неопределенно хмыкнул. - Так вот, когда мы пришли к её отцу с прошением и уникальными условиями содержания... - на этом месте Джогу самому предлагалось додумать, что ответил Директор на просьбу Его Величества предоставить родную дочь на службу государства. Аратим на секунду задумался, вспоминая тот памятный вечер, но тут же вышел из оцепенения, решив отложить этот рассказ до более подходящего случая.
-Сука, куда катится этот гребаный мир? Рассадник чмошников и уродов! И какого хера нам теперь с ней делать? Она же сломается в первый же день, слабачка! Её будут трахать как дешевую шлюху в аралийском борделе, а в качестве оргазма - смерть! Может, смилуемся над ней и привяжем к дереву в лесу? - Джог в своей оригинальной манере описывал жалкое будущее Цесы, в том случае, если ей предстоит ассимилироваться при дворе без чина спецслужащего. Аратим, не решавшийся сказать то же самое вслух, уже готовился к более изощренным словесным экзерсисам, потому как хотел предложить ему другой вариант развития действий.
-А теперь к делу, Джоги. Ты должен сломать её. Я хочу, чтобы она забыла, что есть в словаре такие определения, как дружба, любовь, справедливость и прочая чушь, которая нам всем сильно мешает жить. Унижай, не приукрашивай правду, доноси до неё все самое грязное, что есть при дворе, не стесняйся в выражениях и побольше сарказма. Пусть она рефлексирует, считает себя говном, она должна осознавать, что единороги не какают шоколадками, что нет друзей, защиты, доверия. Сделай из неё беспринципную, мерзкую нигилистку. Мне нужна сволочь, мизантроп и тварь в одном лице, неугомонный комок Таланта без примеси веры в лучшее и добро. - По мере увеличения количества качеств, которыми, по мнению специального поверенного должна обладать Цеса, лицо Джога вытягивалось в довольной ухмылке. А под конец, он и вовсе начал издавать непонятные смешки больше напоминавшие истерические всхлипы.
-Да ты, я смотрю, умен! Долго видать думал! Её уже жизнь сломала, сидит она в жопе, так еще имеет наглость выделываться, мол, посмотрите, какая у меня жопа, ароматная на хер! Знаешь, брат, мне насрать по большому счету, что с ней станет. Я уже давно прозрел и понял основные принципы. И теперь, как ты понимаешь, все исполнители, уроды сраные, шалавы и прочие идут на хер из моей жизни. И не надо мне их подкидывать, как щенят беспородных, я блин не нанимался вытаскивать из помойной ямы отщепенцев! - Джог в очередной раз оглянулся на Цесу и даже попытался продемонстрировать нечто вроде сочувствия, покачав головой в ответ своим каким-то мыслям. Аратим, как человек, знавший свое дело, решил прибегнуть к решающему аргументу. Рассмотрев зачатки сострадания в поведении своего спутника, специальный поверенный возвел в гротеск свою собственную жалость к осиротевшей девушке, и произнес:
-А ты себя помнишь?...
***
"..Мальчика воспитывают в строгости, согласно дворцовому этикету, развивают интеллектуально и физически. В свои четырнадцать лет он обладает выдающимися данными, уникальными знаниями философии, религии, а также выносливостью, отличными результатами в освоении боевых искусств. Единственный минус его подготовки - отсутствие психологических атак, а, следовательно, неумение их отразить в нужный момент, что может отрицательным образом сказаться на его подготовке к государственной службе.
Рекомендации: проведение мощной психологической атаки, путем резкого внедрения в незнакомую среду.
Ожидаемый результат: становление и укрепление психологической независимости от родительской опеки, способность мыслить самостоятельно, нестандартно. В противном случае - смерть..."
Писавший это даже не предполагал, что "мальчик" давно уже сорвался от постоянных психологических атак своей матери - перфекционистки и трепетная семейная атмосфера - это последнее, что он хочет видеть в этой жизни. Освоение боевых искусств стало для юноши единственным выходом, поскольку только они помогали ему выплеснуть накопившуюся агрессию. Внутреннее состояние "мальчика" можно было охарактеризовать сразу несколькими словами: фрустрация, рефлексия и мизантропия. И если в юношеские годы это было надежно спрятано за маской воспитанности и необходимости "вести себя хорошо", то со временем грозило перерасти в жестокую фобию. Конечно, если бы мальчик не стал работать над собой, искать первопричины своего упадочнического состояния и методично от них избавляться.
Мощная психологическая атака, предписанная ему многомудрыми учителями, началась в тот день, когда его, неопытного и вынужденного постоянно подавлять свой гнев, определили в класс специальной подготовки во дворце Его Величества. Пятый в группе, младше своих одноклассников на несколько лет, мальчик сразу стал козлом отпущения, на котором беззастенчиво отрабатывали приемы ментальной и физической атаки с письменного разрешения преподавателя, что было еще более обидно и унизительно. Через неделю после начала эксперимента мальчик впервые в своей жизни попал в лазарет с порванным сухожилием на левой руке. Отбиваясь сразу от двоих одноклассников, он не рассчитал силу удара, а также упустил тот момент, когда противник резко увернулся, и кулак мальчика со всей силы влетел в настольную лампу. Встреча закончилась плачевно и для руки и для предмета интерьера.
Неделя, проведенная в лазарете, стала решающей для становления личности юноши, который за это время окончательно возненавидел всех представителей рода человеческого. А также дал себе четкую установку, что такой "херни" в его жизни больше никогда не случится. С этого времени все, кто пытался давить на него морально просто шли мимо, особо извращенным маршрутом, который совершенствовался каждый раз и сугубо индивидуально. Усиленные тренировки вкупе с маниакальным стремлением превосходить противника не только морально, но и физически, сделали юношу одним из лучших бойцов. Когда основные психологические проблемы юноши были проработаны путем уже известного нам посыла, словарный запас расширен и усовершенствован, а сила приумножена, к "мальчику" наконец пришло осознание того, что мир ему конкретно задолжал - в этот момент на свет родился Джог.
Период становления был ознаменован тем, что всем соплеменникам Джога предстояло ощутить на себе всю тяжесть нанесенных юноше обид и оскорблений. Кто-то был задавлен морально путем вскрытия тайных пороков и комплексов в особо изощренной словесной форме с использованием ярких и выразительных эпитетов. Других Джог давил физически, с упоением пиная уже лежащего с разбитым лицом противника и обстоятельно рассказывая ему, какое он чмо и ублюдок, а также куда он пойдет и где окажется, если попытается еще раз доказать свою состоятельность.
К тому моменту, как Джогу исполнилось восемнадцать, каждая придворная дама, которая мнила себя придворной дамой (таких было большинство), была использована по назначению и обстоятельно поставлена на место с приведением веских доводов и доказательств - либо распутности, либо тупости. С тех пор, как юноша был приближен ко двору, все барышни, в том числе и фаворитки, стали делиться на две категории: шлюха и тупая сука. Такие емкие характеристики несказанно порадовали Его Величество и расстроили Её Величество, которая попадала под оба описания с завидным постоянством. Были и те, кто считался просто чмом, на котором можно беззастенчиво отрабатывать техники лома личности, повергая их в глубокую депрессию.
Когда юноша был отправлен на первое в его жизни задание, все, кроме Его Величества, который безумно боялся потерять лучшего человека, вздохнули с облегчением. Кто бы мог подумать, что в ответственный момент сарказм и стремление к психологическому давлению станут лучшими помощниками в совершении скандального преступления - устранение единственного наследника трона пограничного королевства - Аралии - жуткого фетишиста и отъявленного извращенца. Избавиться от него пытались многие, но каждый раз ему удавалось избежать смерти самым наиглупейшим образом. Первого наемного убийцу вычислила служба безопасности и отправила в выгребную яму без лишнего шума. Второй умудрился скончаться от передозировки на вечеринке этого самого наследника, не успев выполнить задание. Третий увидел изощренность извращений будущего монарха и осознал, что он прожил жизнь зря. После этого напился до беспамятства, раскрылся и принял подданство Аралии, чтобы иметь возможность ощутить все прелести беззастенчивых групповых утех и садомазохизма, приправленных изрядной долей наркотиков и алкоголя. Джог оказался тем самым камнем, о который споткнулся развратник-террорист. Еще не провозглашенный браво был принят за своего в службе безопасности и в рекордно короткие сроки приближен к особе королевских кровей. Этому способствовали уникальные таланты юноши к распитию спиртных напитков и употреблению курительных смесей совместно с идеальным для убийцы качеством - сохранять трезвость в любой ситуации. Итогом стала практически незаметная на фоне всеобщего угара смерть наследника по официальной версии от остановки сердца, на деле же Джог просто очень хорошо знал свое дело...
***
-Сука ты, Тима! - только и успел сказать Джог, когда позади него послышалось негромкое замечание Цесы.
-Высокие отношения... - ведьма, на свое счастье, пропустила разговор своих спутников, очнувшись только на последней фразе.
Аратим предусмотрительно молчал и высматривал место для привала - ехать предстояло всю ночь. Спутникам необходимо было отдохнуть хотя бы пару часов или же до тех пор, пока не начнет светать. Это, по планам специального поверенного, зависело лишь от того, найдут ли Цеса и Джог общий язык. Ну, или хотя бы что-то похожее на диалог...
-Тупое животное, посмотрим, как ты запоешь в подвале без еды и воды. - Джог спешился вслед за Аратимом на уютной полянке, на другой стороне озера.
Было уже совсем темно, тишину нарушали только звуки ночного леса: нечастое уханье, вой и тявканье. В спокойной озерной воде колыхался серп нового месяца, и Цесу так и подмывало подразнить его монеткой - так делала её мать, чтобы в доме всегда водились деньги. Но быть собой было не допустимо, это означало бы полный провал и потерю последних крупиц собственного достоинства. А особенно учитывая тот факт, что к одному из своих спутников она уже испытывала стойкую и взаимную неприязнь, а второго уже начинала ненавидеть всей душой, хотя даже лица его толком разглядеть не успела.
-Ты меня сейчас так напугал, так напугал - я вся трясуся! - парировала Цеса, неуклюже слезая с лошади. Оказалось, что за сравнительно короткое время её первого в жизни сомнительного путешествия, успели затечь все жизненно важные части тела ведьмы. Ноги - ладно, ноги приходят в форму быстро, затекшая шея - тоже не большая проблема, но вот ноющий и зудящий зад - это было последней каплей ведьмовского терпения. Плохое настроение, неважное самочувствие, постоянное психологическое напряжение и хронический недосып сделали свое дело. И без того плачевное состояние Цесы в одну секунду превратилось в четкое осознание глубины той помойной ямы, в которой ей "посчастливилось" оказаться. Этот неожиданный толчок спровоцировал не только мощный прилив агрессии, но и многократное усиление уровня самозащиты и самосохранения.
-Хотя нет, подвал - слишком большой. Я куплю клетку для собак и буду тыкать тебя погонялкой для скота. - Джог сделал вид, что не заметил реплики Цесы и продолжил развивать свою фантазийную линию.
-Единственный подвал, который у тебя есть - твоя пустая голова. - Проговорила Цеса, разминая затекшие конечности. Джог стоял напротив неё на расстоянии нескольких шагов, так что она имела отличную возможность рассмотреть этого нахала повнимательнее.
"Не красавец, но и не урод", - подумала Цеса, - "стабильный средний класс". Присмотревшись к лицу молодого человека, она с удивлением отметила явное сходство с персонажем на карте Джокера в колоде, сразу сообразив, откуда он получил свое незамысловатое прозвище. Шальной взгляд, брови "домиком" и широкая ухмылка вкупе с керамбитом, которым Джог небрежно ковырялся в зубах, произвели на Цесу просто неизгладимое впечатление. С одной стороны ведьме безумно хотелось сказать ему гадость, а с другой она понимала, что противник превосходит её в десятки раз, как морально, так и физически. Но сказать ему гадость все-таки хотелось зверски, поэтому Цеса наплевала на вопящий инстинкт самосохранения и решила продолжить обмен любезностями.
-Глупая живность, молчи лучше. Убереги себя от избиения палкой. Хотя... тебе бы понравилось. - Это была не угроза, скорее нечто более похожее на шутку, сказанную серьезным тоном. Цеса на секунду задумалась о том, действительно ли Джог способен отдубасить её палкой, потом отогнала от себя эту мысль, полностью подтверждая при этом мнение Аратима о вере в добро и справедливость.
-Тебя мама не учила, что женщин бить нельзя, тупица? - Цеса попыталась вложить в эту короткую фразу столько презрения, сколько могла, однако для Джога и этого оказалось недостаточно.
-Если женщина охеревает, она перестает быть женщиной и становится долбанной свининой. Значит, её можно бить. - Аргумент браво был слишком весок, и Цеса уже подумала было сдаться, но тут на помощь ей неожиданно пришел Аратим.
Специальный поверенный, до этого деловито разводивший огонь и искавший еду в дорожных сумках, неожиданно прекратил словесные экзерсисы, позвав спутников на перекус. Цеса нисколько не сомневалась, что Аратим слышал каждое слово, проанализировал короткий диалог и даже успел составить свое мнение по поводу дальнейших взаимоотношений спутников. И, судя по тому, что ночь ведьма провела в жутко неудобной позе под крохотным одеялом на берегу озера, специальный поверенный решил, что эти двое быстро найдут общие интересы.
Глава 7.
Как только первые птицы возвестили о том, что солнце уже начинает подниматься из-за горизонта, Цеса услышала сквозь сон ритмичное дыхание и фырканье лошадей. Ведьма приоткрыла глаза: Джог отжимался, Аратим складывал немногочисленные пожитки в чересседельные сумки, лошади переступали с ноги на ногу в ожидании продолжения путешествия. Отвернуться, накинуть на голову одеяло и продолжать спать - это было единственное желание, которое поглотило юную ведьму при созерцании этой умопомрачительной картины. Однако этим утром она не могла позволить себе расслабиться, не имела права сдаваться. Собрав себя по кусочкам, взяв волю в кулак и глубоко вздохнув, Цеса, не говоря ни слова, поднялась с лежака и отправилась к озеру умываться.