Рушанг Анна : другие произведения.

Потерянные в сентябре. Глава 1. Цветение вишни на горе Араси

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жители таинственного города, о существовании которого неизвестно никому за его пределами, пополняют свои ряды, похищая людей. Юная Софи становится их очередной жертвой. Теперь она не только должна жить по жестоким законам, царящим здесь, но и смириться с тем, что отныне ее жизнь зависит от чужого человека, которого похитили вместе с ней. Но она не сдастся, пока не найдет способ вернуться домой. Вот только что если тот, кого она полюбит не захочет сбежать вместе с ней?
  Прошел всего лишь день с тех пор, как спустя столько лет Софи увидела Виктора, но этого времени хватило, чтобы понять, что она определенно чувствует к нему что-то. И теперь, ежась на холоде, она с уверенностью могла сказать, что это чувство есть крайняя неприязнь. Ей была неприятна сама мысль о том, что когда-то она его любила, пускай даже в детстве, но даже это не было оправданием. Как она могла? Как ей мог нравится кто-то столь пустой, столь легкомысленный и самодовольный до безумия, кто-то, кто думает лишь о себе? Ведь сейчас именно из-за него их попросили сойти с поезда. А она? Зачем поддалась этому непонятному импульсу остаться с ним, хотя как она могла подвести сестру?
  
  А ведь она так надеялась, что уже через каких-то два дня окажется дома, где в начале осени еще тепло, листья на деревьях не успели пожелтеть, а поля застилает душистая сиреневая лаванда и желтые подсолнухи. А теперь из-за того, что он "непристойно вел себя с проводницей", как сказал главный бортпроводник, Виктора ссадили с поезда. А Софи не смогла оставить его невесть где, точнее, конечно, могла, именно так бы она и поступила, оставила бы его хоть в лесу, даже знай она, что там обитают дикие животные. Да что уж кривить душой? Она бы сама скинула его с поезда, но она так и видела глаза сестры, полные ужаса, когда та узнает, что шафера на свадьбе не будет.
  
  И сейчас Софи нужно было как-то решить все это, а она лишь безвольно стояла под козырьком вокзала и ждала, когда Влад выяснит прибытие следующего поезда. А Виктор? Разве он извинился или хотя бы показал, что он понимает, как виноват? Нет, он ни слова не сказал об этом, и вместо того, чтобы самому расспрашивать о следующем поезде, он преспокойно стоял рядом с ней, оперевшись о стену, и глядел в никуда.
  
  - Не замерзла? Хочешь, возьми мое пальто? - спросил он, заметив, как она переступает с ноги на ногу.
  
  Софи метнула на него гневный взгляд, она знала, под пальто у него лишь рубашка, а какой человек снимет пальто и останется на таком холоде фактически раздетым?
  
  - Нет уж, - выпалила она.
  
  Виктор лениво смотрел через стекло, где суетился Влад, расспрашивая смотрителя станции, что же им делать. Хотя уже знал, что через два дня должен был прийти следующий поезд, это было ясно написано на доске расписаний. Проблема была лишь в том, что у них не было этих двух дней, ведь до свадьбы оставалась всего неделя, а еще два дня дороги. Они, конечно, успевали, но была еще встреча с родными, последние приготовления, в которых было необходимо их участие.
  
  - Зато ты обязательно попадешь на свою свадьбу вовремя, - тихо сказал он ей.
  
  Софи встряхнула головой, ей показалось, что она ослышалась. Или он все же насмехается над ней? Она отступила от него на шаг и повернулась спиной. Она понимала, что ведет себя, как ребенок, но она и не знала, что за обида вспыхнет в ней, когда она увидит его впервые после стольких лет. И поймет, что он никуда не пропадал, просто он пропал из ее жизни.
  
  И хуже всего было то, что он ни капли не изменился. А ведь Софи так хотелось, чтобы она его не узнала. Перед их встречей она только и делала, что представляла, как к ней подойдет отталкивающий оборванец, на которого она даже не обратит внимания. Для нее это почему-то было так важно, и мысленно она ликовала, думая, как совершенно оправданно спросит у него: "Виктор?". Но нет, хоть он и был старше, но остался все тем же красавцем с теми же светлыми волосами, голубыми глазами, той же прямой осанкой и лучезарной улыбкой. Хотя, наверное, он все-таки стал выше, и плечи теперь были шире. Но главное, абсолютно очевидным было то, что глядя на него, не было и речи о том, что его можно было не заметить.
  
  Виктор отошел от Софи на несколько шагов, и принялся рассматривать какие-то объявления. Она старалась не смотреть на него, но то и дело бросала гневные взгляды через плечо. Неожиданно девушка поморщилась. Что же она творит? Зачем злится? Что если этот самодовольный мерзавец воспримет все на свой счет? И зачем она вообще потащила на семейное торжество Влада, с которым познакомилась лишь месяц назад?
  
  Софи решительно встряхнула головой, она должна была успокоиться, должна была сохранять самообладание и вести себя достойно. Ее рука в кармане пальто нервно сжала скомканную тетрадь, но потом девушка все же решилась и достала ее, глубоко вздохнув, она резко, чтобы не передумать, распахнула ее. Перед ней было сочинение ее сестры Варвары, написанное еще в школе. Варвара должна была прочесть его перед всем классом, и лишь то, что тогда она заболела мененгитом, уберегло Софи от самого большого унижения в жизни. Но это вовсе не означало, что ее до сих пор не трясло от этого слащавого стиля изложения и от того, как ее сестра описала всю ее жизнь.
  
  Софи закрыла глаза, призывая все имеющиеся силы, чтобы дожить до конца сочинения, но если она хотела быть уверенной в том, что будет вести себя с Виктором так, словно он для нее имеет даже меньшее значение, чем кислотность почв в Новой Зеландии. Она должна была пересилить себя. Тяжело вздохнув, она опустила глаза на косые строчки:
  
  "Когда Софи родилась на свет, с ней случилась страшное: родовая травма, оставившая ее ноги обездвиженными. Родители отказались от девочки, не желая брать ответственность за маленькую больную малышку, так Софи попала в дом ребенка, хотя тогда у нее еще и имени-то не было. А имя она получила от одной из воспитательниц: девочка была совсем маленькой и такой жалкой, что решено было дать ей хоть что-то величественное, и она получила имя София, подобное короне, которую могла носить с гордо поднятой головой. Именно так, совсем безрадостно и печально, началась жизнь маленькой девочки, которая улыбалась всему подряд, не ведая своей судьбы, не понимая, что происходит.
  
  Но вскоре девочка поняла, как сильно отличается от других. Она до сих пор мучительно помнила, как когда ей было около пяти, она, просыпаясь каждое утро, пыталась пошевелить ногами, и думала, что если сегодня у нее это получится, родители заберут ее домой. Но единственным гостем, который бывал у девочки, была учительница местной школы, которая в свободное время приходила к девочке, которая сидела в не по-детски большом инвалидном кресле и задумчиво глядела в единственное в комнате окно, за которым дети играли в мяч, лазали по деревьям, качались на качелях. Учительница приносила Софи книги, единственное утешение, которое скрашивало серую жизнь больного ребенка. И это были самые радостные часы в жизни девочки, когда она была уже не здесь и не просто Софи, она охотилась за драконами, пробиралась сквозь чащи леса, чтобы спасти своих друзей эльфов, лунной ночью на холме варила зелья из толченного скарабея и перьев феникса, чтоб ее сестра, злая ведьма, не смогла помешать принцу найти ее, а под ее кроватью жил человек из мешка, который забирал непослушных девочек. И все же это была не совсем жизнь, хотя порой жизнь на потертых страницах куда увлекательнее, чем реальность, но Софи казалось, что ее ровесники живут именно той жизнью, которая описана в книжках, и ей тоже мучительно хотелось того же.
  
  Анита, та самая учительница из школы, говорила, что Софи очень умная и одаренная. Но какой от этого прок Софи? Другие дети из приюта могли ходить купаться, прыгать, качаться на качелях, Софи думала, что в жизни нет ничего лучше качелей, и не было у нее мечты заветнее, чем качаться на них. Каждую ночь она загадывала это, ища на небе падающую звезду, или дожидаясь одинаковых цифр на циферблате часов, Софи знала, что если желание не сбылось, значит, просто это была не волшебная звезда, или не то время, но она не могла не верить в чудо, поскольку только оно могло подарить ей жизнь. Она постоянно думала о том, что если бы она только могла попасть в Грецию в город Касторья, где сохранилось тысячелетнее дерево, которое называли "Древом желаний", и обняв которое, можно было загадать самое заветное желание, все бы изменилось.
  
  И однажды желание все-таки сбылось, словно доказывая, что чудеса еще существуют в нашем мире и что именно вера в них делает их реальными. Вначале было тяжело и она не могла и минуты стоять на ногах без чужой помощи, но врач сказал, что не пройдет и нескольких месяцев, как Софи будет ходить, и он оказался прав. А потом врачи в один голос твердили, что это чудо, что, наверное, была какая-то ошибка в прежнем диагнозе, ведь теперь девочка была абсолютно здорова.
  
  Софи же совершенно не волновали ни диагнозы врачей, ни что бы то ни было другое, она лишь надеялась, что теперь, когда она наконец может ходить, родители заберут ее домой. Но родители не пришли за ней. Вначале она винила врачей, что они все напутали, когда она родилась. Позже она узнала, что ее родителям писали, но они отказались приехать, они развелись, и у каждого была семья, частью которой Софи не суждено было когда-либо стать, тогда она и поняла, что когда любишь кого-то, и кто-то любит тебя, не может произойти никакой путаницы.
  
  Но несмотря на то, что ее родители отказались от нее навсегда, настоящих родителей она все-таки обрела. Через год Софи усыновила семья Гершви. У них уже было две девочки, одна уже была взрослой, вторая была старше Софи на два года. Никто не понимал, зачем им Софи, но они просто были добрыми людьми, и для доброго поступка им не нужно было искать множество причин, они просто однажды увидели маленького ребенка и поняли, что могут сделать его счастливым, не прося ничего взамен.
  
  Так для Софи наступила новая жизнь. С потрясающей сестрой Варварой, которая любила шоколад, танцевать и мультики про мышонка-детектива, папой, который старался научить ее математике и игре на пианино, и мамой, которая пекла самое вкусное печенье, накрахмаливала простыни до хруста и писала сценарии для детских постановок.
  
  Когда Софи было двенадцать, все в ее жизни изменилось, и уже никогда не могло стать по-прежнему. Это было 23 сентября. Софи забралась на свой любимый клен в городском саду, размышляя о том, как отомстит Варваре за отрезанную прядь волос, но в душе прекрасно понимая, что никогда не застанет свою сестру врасплох. Что-то вдали отвлекло ее и она, покачнувшись, полетела прямо на землю. Боль была такая, что она не могла дышать, но чем быстрее отступала боль, тем страшнее ей становилось, тем ярче перед глазами мелькали картины, в которых она снова прикована к креслу. Она не знала, что делать, она боялась даже пошевелиться и просто неподвижно лежала на земле, а из ее глаз мелко текли слезы. Солнце начинало садиться за горизонт, но она решила, что уж лучше лежать здесь и бояться того, что больше не можешь ходить, чем узнать это. Глупый поступок, но все мы люди. Ее нашел соседский мальчик, Виктор, сын учительницы, которая присматривала за Софи, когда та еще была больна. Он подошел к ней с фонарем в руках, говоря, что все ищут ее. Мальчик хотел поднять ее, но Софи стала отбиваться руками, она сказала ему что боится, что все бросят ее потому, что она больше не сможет ходить, а он уверял ее, что все в порядке, обещал, что если и так, и она не сможет ходить, он будет носить ее на руках, и она согласилась попробовать встать, и когда у нее получилось, это было даже лучше того, чем когда она встала в первый раз.
  
  С тех пор она поняла, что любит Виктора, у нее, конечно, не было ни единого шанса, он был старше ее и учился в одном классе с Варварой, и все, что ей оставалось лишь ловить его случайные взгляды.
  
  В то же время Софи поняла, чем хочет заниматься всю свою жизнь, и это была живопись. Ее картины, "наполненные красотой и яркостью жизни", были признанными "уникальными в своем роде", такую оценку она получила от одного из видных критиков художественного искусства, после чего ее картины стали выставлять в галереях по всему миру. А ее сложная судьба лишь добавляла интереса к работам.
  
  Учителя и родители хвалили и восхищались ею, а ее волновал лишь соседский мальчишка, который, как она думала, спас ее жизнь. Когда ей исполнилось четырнадцать, в ее сердце зажглась надежда. Теперь никто не стал бы смеяться, начни он общаться с Софи. И однажды ее мечта почти сбылась, стоя под фонарем возле дома, он бы поцеловал ее, если бы не окрик его матери. Но то, как он сжал ее руку, дало ей куда больше обещаний, чем любые слова. В тот момент Софи не знала, что именно здесь под этим самым фонарным светом закончилась ее первая любовь.
  
  Это было в тот же день, когда что-то разбудило ее посреди ночи, она поднялась на ноги и подошла к окну, в свете фонарей, она увидела отъезжающую машину. "Как странно", - подумалось ей тогда, кто мог уезжать в такое позднее время?
  
  Ответ на этот вопрос она получила на следующий день, когда узнала, что это навсегда покинули ее родной город Виктор со всей семьей. Они не оставили ни записки, ни телефонного номера, ничего, они просто исчезли, словно их никогда и не было. Софи несколько дней провела на чердаке, стараясь, чтоб ее слез никто не слышал. Она плакала потому, что знала, что никогда не будет счастлива, никогда не найдет любовь. Но ее слезы быстро сменились злостью. Она не могла простить не отъезда, а отъезда без единого объяснения, ведь именно так поступили и ее родители, и с этих пор она приняла решение, что больше никому не даст шанса причинить ей боль.
  
  Она была уверена, что именно там, под тем самым фонарем закончилась ее первая и последняя настоящая любовь, но в душе ее осталась вера, что когда-нибудь она еще услышит о том мальчике, которого так любила."
  
  "Она думала, что он пропал, что он мертв, а он все это время общался с женихом Варвары, с которым семь лет назад учился в одном классе", - мысленно закончила девушка, засовывая тетрадь обратно в карман, и размышляя над тем, что единственное, что было действительно важно в ее жизни так это, чтобы Варвара никогда не стала писателем.
  
  Капли дождя стучали о мощеную дорожку, а с длинных волос Софи уже ручьями стекала вода. Наконец устав стоять, она села на мокрую лавку, и опустила голову на руки, она была совершенно вымотана, и понимала, что дело не только в этом сходе с поезда. А вокруг них были лишь безмолвные горы, которые вместе с огромными каскадами многометровых деревьев словно стеной отделяли их от всего остального мира. Глядя на все это зеленое великолепие, ей стало казаться, что все остальное в этом мире просто какая-то суета. Через стекло на станции она взглянула на Влада. Софи тоже увидела расписание поездов и совсем не понимала этой его суеты. Она встала с лавки, удивляясь себе и тому, что творит. Она решительно хотела сказать Владу, что все кончено, и что он может ехать домой. Но стоило ей увидеть его лицо, когда он вышел, как вся решимость и только что принятое решение растаяли. Он весело улыбался, и невозможно было, глядя на него, не улыбнуться в ответ, Софи быстро подбежала к нему.
  
  - Соф, я все решил. Этот милый человек предложил нам отличный вариант. У его друга есть внедорожник, а здесь через лес есть дорога. Он отвезет нас до другой станции в нескольких сотнях километров, и через два дня мы уже будем дома, только выезжать нужно сейчас, - он покровительственно обнял ее за талию, гордясь собой.
  
  Софи с сомнением смотрела на него, ей как-то не верилось, что все так разрешилось, откуда-то появилась машина, другая станция, другой поезд, такие же сомнения были и у Виктора, что само по себе было абсолютно недопустимо и оскорбительно.
  
  - А ты уверен, что это хорошая идея? - спросил Виктор у него.
  
  - Конечно. Впрочем решать не мне, - Влад попытался поцеловать Софи в щеку, но та вывернулась из его рук.
  
  Глядя прямо в синие глаза Виктора, она небрежно бросила:
  
  - Едем.
  
  Перед тем как ехать, Софи зашла в туалет на станции, сменила свои каблуки на теплые меховые сапоги, и одела длинную куртку. Критично оглядев себя в зеркало, она была вынуждена признать, что теперь ее шелковое песочное платье выглядело на ней нелепо. Она попыталась распутать спутавшиеся рыжеватые волосы, но потом просто собрала их в хвост.
  Когда она вышла, их уже ждал старенький внедорожник. Софи неуверенно посмотрела на сплошную стену из высоких деревьев за станцией.
  
  Как только они въехали в лес, на них словно упала темная безмолвная стена, до ушей доносилось лишь уханье сов. Машину постоянно трясло из-за выбоин, ям и сухих веток, постоянно попадавших под колеса, но уже через час Софи почувствовала, что больше не может сопротивляться сну и задремала. Она куталась в свою куртку и шарф, и постоянно просыпалась от резких толчков. Она не знала, сколько они проехали, прежде чем сквозь сон она услышала:
  
  - Выходите, дальше вы пойдете пешком, - донеслось до нее откуда-то спереди.
  
  Потом ей послышалось что-то вроде слова "шутка". Она начала приходить в себя, потирая глаза, когда кто-то резко схватил ее за руки и потянул из машины, ее сумка выпала, но когда она потянулась за ней, знакомый голос прямо над ухом произнес: "Не время", и резко потащил ее вперед. Она старалась бежать быстрее, не зная куда и от чего или кого бежит, но ее подгонял какой-то самобытный страх и чувство, что случилось нечто плохое. Несколько раз ей казалось, что она даже не бежит, а летит, а кто-то впереди уверенно направлял ее.
  
  Сзади слышался лай собак, она подумала, что надо бежать быстрее, и не увидев ветку дерева сбоку, налетела прямо на нее. Удар пришелся точно в висок, в глазах начало темнеть, и она полетела на землю, ее подхватили чьи-то руки, но она уходила куда-то далеко. Может, оно и к лучшему подумалось ей, ведь там нет страха.
  
  Софи очнулась от дикой боли в голове, попыталась пошевелиться, но не смогла, ее руки были крепко привязаны к деревянной перекладине. Было темно и холодно, а неизвестность таила в себе нечто страшное. Она не знала, сколько времени пробыла без сознания, и ей стало страшно. Первым ее инстинктом было закричать, но она подавила крик, не зная, кто может прийти к ней. Она огляделась вокруг себя, ища глазами своих спутников, но она была здесь одна. Софи еще раз предприняла попытку, но веревки лишь до боли стянули руки. В голове всплыла картина, увиденная когда-то давно, как в фильме герой, пытаясь освободиться, содрал всю кожу с рук до костей. Она поежилась. Как ни странно, но ее не оставляла слабая надежда, что все это ошибка, и что все разрешится, и что даже если это и похищение, то все равно это закончится благополучно.
  
  А еще ей не верилось, что все это происходит с ней, ведь именно так и устроены люди, даже зная, как много опасностей поджидает нас за темным углом переулка, мы не верим, что беда случится именно с нами, с кем-то - да, но не с тобой.
  
  Неожиданно Софи ощутила сладковатый запах, и тут она услышала кое-что. Это было чье-то дыхание, прямо рядом с ней, кто-то дышал прямо возле ее уха. Тело девушки сковал ужас, но она молчала, изо всех сил стараясь не шевелиться и не подавать вида, что знает, что кто-то рядом с ней. Это противостояние длилось несколько минут, самым ужасным было, что она чувствовала, как чьи-то ноздри втягивают воздух. Она почему-то знала, что человек возле нее знает, что она его слышит и знает, что он рядом. И это приводило ее в ужас, но она сдерживала рвавшиеся вопли в себе.
  
  Наконец перед ней возникло лицо: черные глаза, щетина на лице, длинный крючковатый нос. На нее смотрел мужчина лет тридцати пяти. Он щурился, разглядывая ее лицо в темноте, и желая разглядеть ее получше, направил на нее фонарь. Она снова попыталась вырваться из веревок, но все было без толку.
  
  Лицо незнакомца скривила усмешка. На секунду в ее голове промелькнула мысль о том, что раз она видит его лицо, то значит живой ее уже никто не отпустит. Она хотела сказать этому человеку что-то, что заставит его понять, что она не просто жертва, что она будет бороться, но прежде чем она решилась на это, позади него раздался голос:
  
  - Артур, отойди от нее. Он остается, - говорил только что вошедший мужчина. Рядом с ним стоял Виктор.
  
  Тот, кого назвали Артуром, резко оглянулся, его лицо искривила гримаса недовольства, но он покорно поклонился и отошел от девушки. К удивлению Софи их оставили вдвоем.
  Виктор быстро подошел к ней. Наклонившись, он развязал ее руки.
  
  Странно, но увидев Виктора, она вдруг вся затряслась, из глаз брызнули слезы:
  
  - Не уходи, - она вцепилась в его рубашку.
  
  Он опустился рядом с ней и обнял ее за плечи:
  
  - Я и не уйду.
  
  - Они отпустят нас? - с надеждой в голосе прошептала она.
  
  - Нет, - Софи заметила, с каким трудом ему дались эти слова.
  
  Она кивнула, словно, давая понять, что справится.
  
  - Мы должны убежать, - начала она трясущимся, но уверенным голосом. То, что теперь она была не одна, придало ей силы.
  
  - Нет, нельзя, - ответил Виктор. - Кругом на сотни километров лишь горы и леса, а снаружи люди с винтовками.
  
  - Но нас будут искать, - осенило ее. Эта мысль всколыхнула в ней надежду.
  
  - Софи, они сказали, что наш поезд шел не по назначенному курсу, а значит мы можем быть, где угодно, - омрачилось лицо Виктора.
  
  - Нет, - затрясла головой девушка, не желая верить в его слова, не оставляющие никакой надежды. - Это невозможно, есть расписание, а в поезде много кто остался, если бы поезд сошел с курса, они бы все это заметили.
  
  - Машинисту достаточно было прибавить скорость, чтобы компенсировать время, - Виктор неосознанно вгонял ее в отчаяние.
  
  - Значит к этому причастен и машинист, ты хочешь сказать? - Софи показалось, что мир сошел с ума.
  
  - Софи, снаружи я насчитал, как минимум человек двадцать. И я не знаю, что здесь происходит.
  
  - Они что убьют нас? - Софи изо всех сил старалась, чтоб голос ее не дрожал.
  
  - Нет, не думаю, если не будем пытаться сбежать.
  
  - Тогда для чего мы здесь? - никак не могла понять девушка.
  
  - Я не знаю, мне сказали лишь, что они объяснят, что происходит, в пятницу, - голос Виктор прозвучал как-то глухо.
  
  - Почему? А где Влад? - вспомнила о нем Софи.
  
  - Ему удалось убежать, еще в лесу, - казалось, Виктор тщательно подбирал слова.
  
  - Что значит еще в лесу?
  
  - Нас везли сюда еще несколько часов, ты была без сознания, - объяснил Виктор.
  
  - Они не нашли его? - в голосе Софи снова мелькнула надежда.
  
  - Нет, - Виктор почему-то отвернулся от нее.
  
  - Значит он приведет помощь, - с облегчением вздохнула Софи, на ее лице появилась улыбка.
  
  - Мы останемся здесь? - она огляделась вокруг себя.
  
  - Нет, я попросил их поговорить с тобой, - она снова вцепилась в его руку. Он покачал головой, - я не уйду, но нам нужно идти, - он поднял ее на ноги, поддерживая, чтоб она не упала.
  
  Когда они вышли, Софи оглянулась на здание, это было небольшое вытянутое деревянное одноэтажное строение. Снаружи было темно, но рядом она разглядела еще три таких же.
  Как только они вышли, возли них появился вооруженный человек. Он повел их в соседнее здание, где из трубы валил густой дым.
  
  Стараясь не запнуться, Софи переступила через порог. Как только глаза немного привыкли к темноте, девушка заметила, что со всех сторон из темноты на них смотрели чьи-то глаза. Их сопровождающий достал фонарь, и повел их вдоль стены к двум пустым матрасам. Без каких-либо объяснений он ушел, оставив их.
  
  Софи присела, здесь было холодно и сыро, не согревала даже огромна печь, стоящая в самом дальнем углу.
  
  - Кто эти люди? - зашептала она. - Почему они здесь?
  
  - Я не знаю, - так же тихо ответил Виктор.
  
  - Я не могу быть здесь, - впервые с тех пор, как все случилось, она позволила себе дать слабину. Глаза защипало, и по щекам потекли слезы, она тихо сидела, прижимая руки к груди, и стараясь не смотреть на людей, которые лежали в нескольких шагах от нее. Виктор сидел рядом, его рука лежала на ее спине.
  
  - Тебе лучше поспать, - предложил он ей, на что она лишь завертела головой. Но через пару часов ей все-таки пришлось сдаться. Она легла на жесткий матрас, кутаясь в свою куртку, и пытаясь не плакать, успокаивая себя тем, что по крайней мере она здесь не одна.
  
  Сквозь сон Софи услышала какие-то звуки, она резко открыла глаза. В утреннем свете, пробивавшемся из нескольких окощек, девушка увидела, как в амбар вошли несколько человек. Она хотела толкнуть Виктора и только тут поняла, что во сне прижалась к нему, и теперь ее рука лежит у него на спине. Она быстро убрала руку, но прежде, чем сказать ему что-то, услышала звон. Как по команде, люди рядом с ней начали подниматься. Она тоже встала, ожидая, что будет дальше.
  
  - У вас пять минут, - обратилась ко всем женщина в желтом комбинезоне и направилась в сторону Софи.
  
  Софи попятилась назад, запнувшись о край матраса, но Виктор вовремя подхватил ее за руку, и встал перед ней, словно ограждая ее.
  
  - Вот, - она протянула Виктору два комбинезона лишь цветом отличавшихся от того, что был на ней. У них были синие.
  
  - Вы переоденетесь и отправитесь с нами в шахты. Вы будете делать в точности то, что вам скажут потому, что свод и стены туннеля в том месте ненадежны, а угольная пыль взрывоопасна, - изрекла она тоном, не требующим возражения.
  
  - Значит вы не сможете стрелять, - случайно вырвалось у Софи.
  
  Женщина как будто только сейчас заметила ее. Она внимательно вглядывалась в ее лицо.
  
  - Не сможем, но я лично забью тебя своей лопатой, - наконец ответила она.
  Софи заметила, как при этих словах губы Виктора искривила злая усмешка, а рука сжалась в кулак.
  
  Женщина развернулась и ушла. Пока все натягивали свои комбинезоны, Софи насчитала десять человек в амбаре помимо себя и Виктора.
  
  - Их что тоже похитили? - в ужасе обратилась Софи к Виктору.
  
  - Думаю, да, - он коротко кивнул, взгляд у него был встревоженный.
  
  Когда все собрались на улице, их повели в сторону гор, Софи оглядывалась по сторонам, но кругом было лишь несколько деревянных построек, лес и горы впереди.
  
  Вход в шахту был прямо в скале, всех пропускали по одному. На лифте по пять человек они спустились глубоко вниз. Воздух здесь был спертым, и было жутко от свисавших с потолка одиноких лампочек и от осознания того, что ты погребен метрами горных пород.
  
  Их всех разделили. Одни должны были разгребать завал, другие - нагружать лопатами горные обломки в небольшие тачки и скидывать их в вагонетки.
  
  Всего здесь было двадцать два человека. Пять из них наблюдали за остальными с дубинками и ружьями через плечо. Но Софи заметила, что наблюдали лишь за теми, кто был в синих комбинезонах и ночевал в амбаре, что означало, что остальные пять были заодно с их похитителями.
  
  И хоть Софи и была права, они не стали бы стрелять, но никто и не думал сопротивляться. Даже она со своими нулевыми познаниями в угледобыче понимала, что здесь слишком опасно: свод туннеля подпирали деревянные балки, которые могли обвалиться и засыпать их всех.
  
  Очень скоро у Софи от постоянного поднятия лопаты заболела спина и руки. Когда глаза перестали видеть от застилавшей ее пыли, она отложила лопату, чтоб отдышаться.
  
  - А ну бери лопату, - к ней подошел мужчина в очках.
  
  Все, что копилось несколько дней, вскипело в ней. Она не хотела быть здесь, а тем более делать что-то для этих людей:
  
  - Нет, - четко сказала она.
  
  - Нет? - переспросил он, неуверенно оглядывая ее. Видимо, раньше ему не приходилось бить женщину, к тому же на вид в Софи было килограмм пятьдесят от силы, и он даже не знал куда бы ее ударить, чтоб не нанести непоправимый вред, ведь приказ был четким: не калечить.
  
  Софи злорадно смотрела на него, ей нравилось видеть недоумение этого человека, и хоть она и не обманывалась, зная, что когда недоумение пройдет, он сделает все, чтоб она пожалела, но эти секунды его нерешительности стоили того. Ей сейчас просто необходимо было понять, что она еще может что-то поменять.
  
  Наверное, его посетило вдохновение, в паре шагов от них стоял Виктор. Мужчина снял ружье и с силой ударил Виктора под бок. У Софи перехватило дыхание, словно ударили ее саму. Виктор на несколько секунд загнулся, а поднявшись, взглянул на ружье.
  
  - Ну, а теперь возьмешь лопату? - на его лице расплылась довольная улыбка.
  
  Софи посмотрела прямо в глаза Виктору, в них она увидела такую же злость, какая была и у нее, и решимость, он бы принял еще с дюжину таких же ударов, но она не могла допустить, чтоб кто-то отвечал за ее поступки. Пылая от ненависти, она взяла лопату. Софи бы все отдала, чтобы сейчас у нее было это ружье. Выстрелила ли бы она? Да, теперь возможно.
  
  Это продолжалось еще три дня. Неизвестность и ежедневные подъемы рано утром, чтобы идти в шахты и там трудиться до последнего издыхания, лишь для того, чтобы потом заснуть и снова проснуться, и весь день не видя дневного света таскать камни под землей. И единственное, о чем могла думать Софи так о том, как сбежать. Она представляла, что будет с ее родными, когда они поймут, что она пропала. Она знала, что они будут искать ее, по-другому и быть не могло, но если Виктор был прав, то они ничего не найдут.
  
  Она не разговаривала с другими людьми из амбара, но по тому, о чем они говорили между собой, поняла, что и их тоже похитили. Наверное, именно тогда, она осознала, что с ней случилось нечто действительно плохое.
  
  В пятницу вечером после работы их не повели в амбар, вместо этого они направились в другую сторону от гор.
  
  Дорога заняла не больше часа, прежде чем на их пути стали появляться небольшие одноэтажные деревянные или каменные домики. Но проселочная дорога быстро сменилась вымощенной булыжником, и маленькие домики - трехэтажными и даже четырехэтажными зданиями. Все они были словно из прошлой эпохи, и напоминали известняковые дома старых европейских городов.
  
  Постепенно дорожки становились все уже, образуя множество переулков, без карты здесь наверняка было легко заблудиться. Почти все постройки были старыми, сделанными из необработанного камня. Казалось, к зданию постоянно пристраивались все новые части, отчего они тянулись на много метров вперед, и было сложно отделить одно сооружение от другого. Но здесь были и другие постройки: большие усадьбы, стоявшие особняком, где за высокими коваными воротами высились пышные ухоженные сады. Больше всего выделялось огромное здание на холме, похожее на дворец. Оно уходило далеко на север и было окружено другими усадьбами с башенками и острыми шпилями. На то, чтобы отстроить этот город, определенно было потрачено не одно столетие.
  
  Софи оглядывалась вокруг себя, не понимая, ни где она, ни что это за место. После того, как она очнулась с связанными руками, ее постоянно не оставляло чувство нереальности происходящего, и сейчас это чувство достигло своего предела. Их похитила не просто группа людей, у их похитителей был свой город. И что-то подсказывало Софи, что никто не знает ни о существовании этого места, ни о его месторасположении.
  
  От своих размышлений Софи отвлеклась, когда они вышли на небольшую площадь, образованную вытянутым буквой "п" трехэтажным зданием, над входом, в которое большими алыми буквами значилось слово "Ликторий". Софи оглядела людей, столпившихся вокруг установленных на площади подмостков. Здесь было не меньше тысячи человек, может и больше. И все они наверняка прекрасно знали, что здесь происходит, но никто не был против, что среди них стояли пленники.
  
  Глядя на всех этих людей, Софи не могла не заметить их одежду. Казалось, все они участвовали в исторической реконструкции времен Первой мировой войны. Женщины в длинных платьях в пол со старомодными прическами, мужчины в сапогах и сюртуках.
  Софи взглянула на Виктора, но он не был удивлен, он не оглядывался и не рассматривал витрины маленьких ларьков, необычную одежду, он вообще не обращал никакого внимания на окружающих их людей.
  
  Толпа медленно расступалась перед ними, позволяя им пройти к самым подмосткам, на которых уже стояло несколько человек.
  
  - Мое имя Роман и я приветствую вас всех, - начал один из людей со сцены, увидев, что толпа позади Софи и других пленников сомкнулась, - в особенности только что прибывших к нам, - он оглядел их всех, остановив свой взгляд и на Софи.
  
  Софи внимательно смотрела на Романа. Она не могла оторвать от него взгляд, было в нем что-то знакомое, словно она часто видела его, но она была уверена, что дело было не в этом, просто его лицо что-то напомнило ей. По виду Роману было не больше пятидесяти, у него были темные волосы, чуть тронутые сединой, острый подбородок и совсем светлые, казавшиеся прозрачными глаза. Он был строен и держался прямо, весь его образ и интонация отдавали властностью и жесткостью.
  
  - Вы все попали к нам поневоле, но все вы здесь не случайно, - продолжал Роман. - Вас привезли сюда, чтобы посвятить в тайну этого удивительного места. Места под названием Варфламий, города, основанного моим отцом Варфаломеем в 1745 году, которого нет на картах, который не является частью ни одного из ныне существующих государств, и которым управляю я, - Софи встряхнула головой, понимая, что ослышалась, отец этого человека не мог ничего основывать в 1745, ведь даже без математических расчетов не сложно было понять, что Роману при таком раскладе было бы больше двухста лет. - Все началось, когда мой отец разгадал тайну стихаллов, он привез их сюда, подальше от чужих глаз, в место, скрытое сотнями километров лесов и гор. Здесь поселились люди, пришедшие с отцом. Потом мы привозили все больше людей, чтоб город рос и развивался, не отставая от остального мира, для этого мы тщательно отбирали нужных нам людей: инженеров, физиков, строителей. - от этих слов Софи затошнило, она представила, сколько нужно было привезти людей, чтобы построить весь этот город с его вымощенными дорогами и извивающимися постройками. - А чтобы не жить в хаосе, мы приняли ряд законов, которым неукоснительно должны следовать все. Во-первых, все должны признать Выборочную Пятницу как праздник, дарящий нам жизнь. Во-вторых, ликторы этого города неприкосновенны перед участием в Выборочную Пятницу, за редким исключением нарушения наших законов. В-третьих, в Выборочную пятницу, каждую первую пятницу декады, мы приносим в жертву двух вестальцев, чьи имена будут вытянуты из урны. В-четвертых, в месяц каждый житель, достигший пятнадцати, должен внести в казну 900 медных дукатов. В-пятых никто не вправе воровать и убивать. В-шестых, смертью карается побег и любые подстрекательства к нему. За исполнением законов следит назначенный нами Ликторий во главе с Магистром, коим я и являюсь. Самым страшным наказанием есть и будет смерть. За каждый проступок имя провинившегося ликтора наряду с именами всех вестальцев нашего города в зависимости от тяжести преступления направляется в урну. У каждого ликтора есть законное право защитить одного вестальца от участия в Выборочной пятнице. В случае смерти ликтора его неприкосновенность может быть передана назначенному в завещании вестальцу. Весталец, за которого в Выборочную Пятницу отдали жизнь пять детей, становится ликтором. Сегодня у каждого из вас есть возможность стать ликтором нашего города, достаточно лишь вытянуть один из трех белых камней, - Софи заметила как со сцены спустился мужчина с небольшой коробкой, в которой что-то позвякивало.
  
  Сегодня была первая пятница осенней декады. И если она вытянет не белый камень, то возможно, умрет. Все упиралось в везение, а на удачу ей никогда не приходилось полагаться. Софи вспомнился экзамен в художественной школе. Вопрос про творчество Андо Хиросигэ. Один из ста других вопросов, один из ста вопросов, которые ей нужно было выучить, и лишь один, который она не выучила. В тот день она не знала названия ни одной его гравюры.
  
  - Цветение вишни на горе Араси, - тихо пробормотала она.
  
  Роман тем временем обвел взглядом толпу:
  
  - Те из вас, кто останется с нами, первые три месяца будут работать на тех распорядителей, которых им назначат. После этого срока вы вправе выбрать себе любое занятие. Я хочу, чтоб все вы знали, что попытки побега бесплодны и заранее обречены на неудачу. В радиусе сотни километров по всему периметру, исключая сто метров, местоположение которых известно лишь мне, расположены улья стихаллов, и через этот заслон никто не сможет пройти живым, поэтому бежать вам некуда.
  
  Софи уже во второй раз услышала это слово "стихаллы", и хоть оно и резало ее слух, и, наверное, это было чем-то не столь безобидным, раз мимо них никто не мог пройти живым, но сейчас это волновало ее меньше всего прочего. Ведь Роман только что ответил на вопрос, что будет с теми, кого не принесут в жертву. И ответ был прост: они останутся здесь.
  
  - И здесь я подхожу к самому главному, вновь прибывшие могут выбрать: покинуть город или остаться здесь добровольно, - Софи вскинула голову, сердце бешено забилось в груди, она готова была участвовать в чем угодно, если наградой ей будет возможность уйти. - Но это относится лишь к тем, кто станет ликторами, остальные же навсегда останутся с нами.
  
  К Софи подошел незнакомый мужчина и протянул темный коробок, она, не задумываясь, запустила руку и достала холодный черный камень. Рядом с ней Виктор сделал то же самое. Он держал белый камень. Софи потеряла возможность дышать, она не сдержалась и с ненавистью взглянула на него, будто бы он был виноват во всем. И тут сердце ее словно оборвалось. Виктор может уйти. Виктор уйдет, а она останется здесь одна. Что он скажет ее родным, поможет ли он найти ее? Что будет с ней? Она будет до конца жизни расчищать угольные завалы? Она похолодела при мысли, что останется здесь одна среди всех этих незнакомых людей.
  
   - Я понимаю, как мои слова звучат сейчас для вас, вы не понимаете, зачем вам оставаться здесь добровольно? И я отвечу вам. Варфламий единственное место на земле, где можно победить смерть, здесь вы можете жить вечно с теми, кого любите, - среди людей пробежал шепот, - я вижу вы удивлены, но это не шутки и не игра слов, я докажу вам это.
  
  Софи смотрела на Романа как на безумца. Мужчина прошептал, что-то на ухо стоявшей подле него женщины. Она коротко кивнула, установив перед ним деревянную урну, из которой Роман вытянул один единственный листок.
  
  - Леа, - фамилии Софи не расслышала. Она заметила движение справа от себя. Оглянувшись,
  Софи увидела девушку в белом, которая вырывала свою руку из рук ребенка.
  
  В ушах у Софи зазвенело, словно в замедленной съемке она наблюдала, как девушка шла вперед, пока не встала рядом с Романом и другой женщиной, в руках которой был шприц. Женщина вколола ей что-то в руку, и Леа упала на руки стоявших позади нее людей, которые скинули ее в нишу за подмостками.
  
  Софи только сейчас заметила серебряный рой насекомых, похожих на пчел, которые кружили высоко в небе. И сейчас этот серебряный вихрь влетел в нишу. Она не видела, что происходит там внизу, но была уверена, что это что-то действительно страшное. Девушка оглянулась вокруг себя, понимая, что нужно что-то сделать. В ушах почему-то стоял голос мамы: "Если видишь преступление и ничего не делаешь, то ты и сам преступник".
  
  Она хотела шагнуть вперед, но услышала рядом с собой сердитый голос Виктора, который больно схватил ее руку:
  
  - Стой на месте, Софи.
  
  Пока она смотрела на Виктора, стараясь понять, кого она сейчас больше ненавидит, насекомые вылетели из ниши, и закружились вокруг огромного хрустального сосуда, метра полтора в высоту. Прозрачная жидкость в сосуде окрашивалась в разные цвета радуги, пока не приобрела серебряный цвет.
  
  Софи завороженно смотрела, как жидкость сияла словно расплавленный металл, когда Роман запустил в чашу кубок и поманил кого-то из толпы. На сцену вышел невзрачный старик. Роман протянул ему кубок, тот поклонился и припал к чаше, жадно глотая жидкость. На секунду Софи показалось, что зрение обманывает ее, но старик начал молодеть, морщины разглаживались, а спина становилась прямее.
  
  Роман с удовольствием наблюдал за их изумлением:
  
  - Эти насекомые и есть стихаллы. Они способны вбирать энергию одного человека и передавать ее другому через эликсир бессмертия. Приняв эликсир, больной излечится, старик помолодеет, а молодой навсегда останется молодым.
  
  На лицах людей, стоящих возле Софи, появился неподдельный интерес. Как они могли забыть, что за сценой умерла девушка? Софи посмотрела на Виктора, выражение его глаз было таким же как всегда. Она обрадовалась, что хотя бы он не смотрит на все происходящее так, словно нашел неиссякаемый источник золота.
  
  - Я хочу, чтоб вы подумали, хотите ли вы уйти? - обратился к ним Роман.
  
  Кровь застучала у Софи в висках, она сжала руки в кулаки, чтоб не схватить Виктора, когда он отойдет от нее. Софи вспомнила, что именно из-за него она сошла с поезда. Ее обожгла ненависть. Возможно упоминание об этом заставило бы его остаться?
  
  Но злость отступила, она наконец смогла вздохнуть, так у нее было всегда, когда она принимала решение. Она не будет ничего делать или говорить. Выбирая между тем, жить здесь совсем одной или жить с осознанием того, что обрекла еще кого-то на такую же жизнь. Она выберет первое, Виктор должен уйти. Она останется здесь в независимости от его решения, но пускай хоть у одного из них будет жизнь. Она подняла руку и толкнула его вперед, он повернулся к ней.
  
  - Что ты делаешь? - со злостью спросил он.
  
  - Уходи, - хрипло произнесла она.
  
  - Ты вероятно будешь следующей, если я уйду, - сухо изрек он.
  
  Вначале Софи не поняла о чем речь, но потом вспомнила, Роман говорил о двух девушках, но в жертву пока принесли одну. Она представила, как сейчас ей прийдется подняться на эту сцену, и это было невыносимо, знать что ты сейчас умрешь и не сопротивляться, когда лишь спасения жаждет каждая клеточка. Но мысль о том, что это кого-то спасет придала ей силы. Это совсем разные вещи идти на смерть и идти на смерть ради того, чтобы кто-то жил. Она решила, что чтоб не передумать именно об этом она и будет думать, что ее жертва будет не напрасна, и это придаст ей сил. И хоть это и будет последнее, о чем она подумает, но такие мысли делают всю твою жизнь не напрасной.
  
  Софи решительно пошла вперед, когда Виктор схватил ее за шиворот.
  
  - Ты обезумела, если думаешь, что я позволю тебе, - он развернул ее к себе и прижал к груди, не давая пошевелиться, она чувствовала, как быстро бьется его сердце. Как она могла думать, что он позволит сделать с ней то же, что и с той девушкой? Ведь с его стороны это значило, променять ее жизнь на свою. Она благодарно обняла его в ответ.
  Вперед выступил молоденький юноша, Софи помнила его на шахте, ему приходилось особенно тяжко: его постоянно душил кашель из-за угольной пыли. За руку его пыталась схватить его жена. Юноша, кажется его звали Платоном, был бледен, но решительно оттолкнул женщину.
  
  - Я хочу уйти, - обратился он к Роману.
  
  Роман с интересом рассматривал его.
  
  - Хорошо, - он кивнул угрюмому бородатому мужчине слева от себя, тот спрыгнул со сцены. Платон в страхе отступил, но мужчина прошел мимо него. Схватив его жену, он грубо втащил ее на подмостки.
  
  - Мы не нуждаемся в твоей жене, и будем вынуждены избавиться от нее, поэтому я спрошу еще раз уверен ли ты? - обратился он к Платону.
  
  Все внутри Софи сжалось от ожидания того, что будет. Виктор положил руку ей на плечо, взглядом говоря, чтоб она не делала глупостей.
  
  Платон был не в состоянии сказать хоть что-то и лишь кивнул, не глядя на жену.
  
  - Вы ведь отпустите меня и проведете через лес? - только и спросил он.
  
  - Да, - Роман понял, что нет смысла продолжать разговор, он кивнул головой мужчине, который держал жену Платона за руку, и тот толкнул ее за сцену.
  
  Стихаллы, все это время кружившие над сценой высоко в воздухе, снова влетели в нишу. Но на этот раз все слышали душераздирающие вопли, которые скоро стихли.
  
  Платон сидел на земле, потрясенный и бледный. По его лицу бежали слезы.
  
  - А теперь расходитесь, вам покажут, где вы сможете жить, - Роман развернулся и в сопровождении нескольких человек сошел с подмостков. По пути он остановился возле Платона, который продолжал сидеть на коленях:
  
  - Мы выведем вас утром, но думаю, что вы решите остаться, - его лицо исказила усмешка, он кинул к его ногам маленький сверток и направились к карете, запряженной несколькими лошадьми.
  
  - Софи, нам пора, - Виктор продолжал держать ее за плечо.
  
  Люди вокруг них начали расходиться в разные стороны. Но Софи смотрела, как кто-то на носилках вынес из ниши тела двух девушек, прикрытых покрывалом, из-под которого торчала рука первой девушки, но теперь она была все в морщинах, словно эта рука принадлежала старухе.
  
  
  К ним подошла молодая женщина, которая отвела их к мрачному серому зданию недалеко от площади, которое назвала гостиницей. Хотя строение больше напоминало грязный притон.
  Когда они вошли, Софи уныло оглядела обстановку, ожидая увидеть там лишь грязные стены, гнилые доски на полу и свисающие с потолка ржавые люстры. Но к своему удивлению обнаружила, что внутри все было чистым и аккуратным: темный дубовый пол, стены с яркими гобеленами, диванчики с низкими кофейными столиками, белыми бумажными абажурами в форме шаров. Все правое крыло занимал бар, где за столиками уже сидели люди. Все они были молчаливы, ведь сегодня кто-то потерял сестру и дочь.
  
  Сопровождающая их женщина раздавала какие-то бумаги и что-то говорила. Софи не слушала ее, она глядела на фонарь, качавшийся от легкого дуновения ветра. "Они должны быть идеально белыми, не цвета слоновой кости, ни жемчужными, а белыми и круглыми, а бумага должна быть смята", - так описывала ее сестра фонарики, которые хотела увидеть на своей свадьбе.
  
  От воспоминаний Софи отвлек листок, переданный ей, на котором было написано лишь одно слово: "Кухни". Она видела как похожий листок уже был в руках у Виктора. Рядом стоящему с ней парню, который вытащил белый камень, передали какой-то журнал:
  
  - Зачем это подписывать? - спросил он.
  
  - Это означает, что до тех пор пока вы не передумаете, имя женщины, прибывшей с вами, не будет в урне, - после чего она добавила, - если передумаете, просто зайдите в Ликторий.
  Софи молчала, пока они с Виктором не поднялись в номер. Комната была маленькой, но опрятной с примыкающей ванной комнатой. Из мебели здесь была резная кровать черного дерева, напротив стоял комод, а рядом - небольшой раскладной диван с жаккардовой обивкой. На стенах висели небольшие полочки светлого дерева, под ногами был старый сосновый пол, по виду которого ему никак нельзя было дать меньше ста лет. Софи устало присела на кровать. Она знала, что бы сейчас хотела сделать, она хотела бы позвонить кому-нибудь из близких, но, конечно, это было невыполнимо.
  
  Она знала, что Виктор снова направится в шахты, ведь именно это было написано на его листке. Он будет расчищать завалы, а может и сам оказаться в одном из них, от этой мысли ей стало душно.
  
  - Спасибо, тебе, - хрипло сказала она. - Что остался, - посчитала нужным пояснить она.
  Виктор кивнул и присел на диван.
  
  - Ты ведь, наверное, многое оставил? - тихо произнесла она, вспоминая свою семью.
  
  - Вообще-то нет. Моя семья умерла, и я был одинок, - на удивление спокойно ответил он.
  
  - Мне жаль, - ужаснулась Софи, вспоминая родителей Виктора и его маленькую сестру с двумя жиденькими хвостиками.
  
  - Что с ними случилось? - невольно вырвалось у нее.
  
  - Пожар, - коротко объяснил он, от Софи не укрылось то, как он сжал свою ладонь.
  Девушка опустила глаза, представляя, что бы она чувствовала, если бы вся ее семья сгорела, и лишь она бы выжила. Наверное, она бы до конца жизни думала, можно ли было, как-то предотвратить это. Кажется, это называют виной выжившего.
  
  - Меня не было с ними, - оборвал ее мысли Виктор.
  
  Брови Софи изогнулись от удивления.
  
  - Да, ладно, Соф, все написано на твоем лице, - презрительно пояснил он.
  
  - Как ты думаешь, что он дал Платону, и почему сказал, что тот останется? Как он сможет остаться после всего? - Софи опустила глаза, с ужасом вспоминая жуткие крики, от которых спину покрывал липкий пот.
  
  - Думаю, героин, - равнодушно пожал плечами Виктор, подходя к шкафу.
  
  - Здесь наши чемоданы, - Виктор только что открыл шкаф. Софи спрыгнула с кровати, надеясь отыскать в вещах ноутбук, она в этом ничего не смыслила, но его там не было.
  
  - Зачем ему героин? - разочарованно спросила Софи, чтобы поддержать разговор.
  
  - Потому что он бывший наркоман. Так говорила его жена, - Софи хмыкнула, ее всегда поражали люди, которые так легко сходились с другими, играючи могли поддержать беседу с незнакомыми, и уже через час выведать все их секреты. Определенно именно таким человеком был и Виктор, но он почему-то не считал нужным применять свое обаяние к ней. И это было оскорбительным, словно она была недостойна того, чтобы постараться наладить с ней отношения. Когда они были вдвоем, лишь она первой начинала разговор. Софи поняла, что за все эти дни Виктор разговаривал с кем угодно, но не с ней. Она обиженно отвернулась от него.
  
  Он никак не отреагировал на это, наверное, чтобы еще больше разозлить ее. Виктор лег на диван, Софи совершенно не видела в этом необходимости, как бы он не был ей неприятен, особенно в эту минуту, меньше всего ей хотелось чувствовать вину, за то, что он всю ночь будет ёрзать от неудобства, не давая ей заснуть. Она сказала ему, что считает, что ему не стоит спать на диване.
  
  - Софи, будет правильнее, если я останусь здесь, а не буду спать с тобой, - пожал плечами он.
   Щеки у Софи запылали, чтобы он не увидел этого, она опустив голову, зашла в ванную, закрывшись на щеколду, хотя в этом, разумеется, не было никакой необходимости. Когда она вышла, Виктор уже спал. А она еще долго крутилась на неудобной подушке, разглядывая пятно на потолке, напоминавшее кленовый лист.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"