Надцатого мартобря - как говорил мне Бродский, его и меня видимо, выжили из ума.
- Усталость...прости меня боже, устала! Нам по силам один, и только бред.
В этих самых словах - лишь благодарность
За что я прощение дважды прошу
Дела до этого нет никому
Я дважды ухожу...
- Снова приезжая на красный...Взахлеб пить, держа сочную руку, и в одном из стаканов, тонут все желания целиком.
Я же играла на флейте, а сейчас лишь со словами звучу. Бросаю нелепые фразы и забирая, с ними вместе ухожу, упрекая свою жизнь мертвыми именами.
Пусть говорят что люблю
Пусть говорят что просто устала
Или что просто я так хочу
Но лишь бред и пафос ненависти очертили эту суть.
- Людям свойственна двуликость и взаимная болезнь, а мир по правилам - делить напополам. Всю ночь хочется лишь здохнуть, а вот днем...днем крепко спать.
Когда я выбьюсь из этой целостности и жадность разделю, когда прийдется приглядется к старости, я навсегда останусь.
И будет пахнуть дом уютом
И будет дуть теплом
И буду я хотеть резвиться,
Но это внукам, а я книгу напишу.
- Я вспоминаю свою флейту, вспоминая бас... И до сих пор проходит дрожь сквозь кожу, от прошедший красных лет, что так крепко жду. А где-то мама будет улыбаться и сестра будет как я, но лучше просто все забыть.
Сегодняшняя горечь, напомнит о существовании твоем.