О, благословенные времена социалистического реализма! Да пребудет в веках святое писание его - газета "Гудок". Сейчас, когда ночь постмодерна входит в силу, добро и зло трудно отличить друг от друга, а тогда все было понятно и просто: рабочий, который отписал свою премию Луису Корвалану, - хороший человек, а его коллега премию не отписал и, следовательно, плохой. Вероятно, прельстившись этой простотой, Анатолий Страхов и написал рассказ "Человеческий облик".
Его фабула, разумеется, проста - проста настолько, что может быть описана в семи словах, несмотря на свои 13 килобайт: хороший человек, соблазнившись богатством, стал плохим человеком. Прелестно! И, главное, как ново и поучительно! Читайте, дети, и не делайте так, как сделал этот нехороший дядя. Подставляйте тарелки: автор наполнит их питательной и легкоусвояемой моралью по самый край. Кому добавки?
Владимир Набоков сравнивал литературу такого рода со средневековыми мистериями, где литературные типы еще не имели полутонов и даже животные олицетворяли те или иные человеческие пороки или добродетели. Вот и окрашенные в черно-белые цвета страховские персонажи не отбрасывают тени и существуют лишь для того, чтобы учить придурковатого читателя добру и злу. Если бы авторская вишня умела говорить, она бы тоже сказала что-нибудь нравоучительное, я уверен.
В эссе "Торжество добродетели" Набоков классифицировал типажи советской литературы следующим образом: список положительных персонажей включал в себя матроса ("светлая личность, хотя и туповат*"), похожего на него солдата и, конечно, партийца, стоящего на самом верху иерархической пирамиды добра. Нам снизу отлично видно, что это хороший человек: "партиец угрюм, мало спит, много курит, видит до поры до времени в женщине товарища и очень прост в общении, так что всем делается хорошо на душе от его спокойствия, мрачности и деловитости".
На первый взгляд протагонист рассказа "Человеческий облик" как-будто бы похож на партийца: он не позволяет расхищать социалистическую собственность, может рассказать про Сталинград и Курскую дугу и даже по закону жанра одерживает верх в рукопашной схватке с антагонистом, но не тут-то было - он не тот, за кого автор его выдает! Впрочем, вернемся к классификации.
Перечень отрицательных героев социалистического реализма довольно длинный. Тут и мельник, и буржуазный специалист, и интеллигент-профессор, не считая прочей белогвардейской сволочи. Все они просты, как два рубля, но нас интересует типаж стоимостью как минимум в трёшку. Знакомьтесь, дети: старший рабочий.
"Это человек с говорком, с лукавинкой, - так писал о нем Набоков. Писатель делает его беспартийным только для того, чтобы разоблачить мнимую или поверхностную партийность иных ребят - мошенников и хулиганов". Вот этот-то трехрублевый персонаж и есть главный герой рассказа "Человеческий облик".
Эта фатальная ошибка в выборе типажа рушит все здание литературного текста: трагедия становится комедией положений. Превращая скрытого прощелыгу в открытого, автор, должно быть, хотел поразить читателя психологической драмой трансформации добра во зло, но продемонстрировал лишь посредственный образчик соцреалистической прозы: море морали, в котором беспомощно тонут размокшие от воды картонные персонажи, которых нам пытаются выдать за живых людей. Да, наблюдать за тем, как хитрый мошенник сбрасывает маску интересно еще со времен "Тартюфа", но это должен быть Мольер, а не Анатолий Страхов. "История не знает произведений искусства, которые были бы созданы исключительно идеей прекрасного", - сказал один из апостолов социалистического реализма**, и, судя по всему, автор принял его слова как руководство к действию. Идейности через край, вот только прекрасного нет.
Ну, да Бог с ним, с прекрасным. Несмотря на сочащуюся из всех пор дидактику, плоские, как демокритова Земля, приемы, банальную композицию и заёмный язык, рассказ "Человеческий облик" доставил мне большое удовольствие. И в самом деле, когда еще доведется вернуться "к простоте, еще не освященной вдохновением"?
* Здесь и далее цитируется по книге Набоков В.В., Романы. Рассказы. Эссе. - Спб.: Энтар, 1993
** Чернышевский.