Джек, старый пёс смешанной породы, ковылял вдоль улицы. Он уступал дорогу проходящим мимо людям, теснясь к забору, где росли сорняки. Каждый раз присматриваясь, нет ли репейника, и каждый раз прислушиваясь. Слух его не подводил даже сейчас, а уж сколько раз выручал раньше и не сосчитать.
Стоило перейти на другую сторону дороги. Дождавшись попутного человека на полосатом асфальте, Джек последовал за ним. Люди ходят быстрее него, да что уж там, многие другие собаки намного шустрее. Потому Джек был вынужден немного пробежаться, чтобы не отстать.
Передние лапы тут же заныли.
На противоположном тротуаре он забился к решётчатой ограде и некоторое время отдыхал, позволяя своим лапам успокоить гул в костях.
Свернувшись, Джек был похож на разорванную покрышку грузового автомобиля: чёрный, большой, шерсть клочьями и колтунами.
Утреннее солнце поднялось над крышами домов, его начало клонить в сон от тепла. Нет, надо идти.
Сегодня он, зная маршрут заранее, выбрал короткий путь через дворы. Это молодым собакам километр не крюк, а ему надлежало экономить силы.
Внезапно, его уши уловили неправильный звук в городском шуме. Точно! Из окон здания неподалёку лилась мелодия.
Джек взвизгнул и кинулся обратно к центральной улице, не чувствуя лап. И остановился только у перехода. Как бы он ни был напуган, а с дорогой нужно вести себя осторожней.
Взглянув назад, Джек немного успокоился, залез в сорняки у забора, свернулся, сложив голову на передние лапы, которые дрожали, будто от холода. Стоило немного их поберечь.
А всё же, никуда не денешься. Если вообще в этом мире у Джека есть место, куда ему стоит возвращаться, оно там, за домом с музыкой.
Вздремнув немного, он снова отправился в путь. Теперь не напрямик, а в обход, как вчера.
Джек подошёл к одному из магазинчиков, опираясь на фасад, встал на задние лапы, заглянул в витрину. Он смотрел не на товар за стеклом, как делал вчера, а дальше, глубже.
Вскоре на пороге появился человек с булочным запахом.
- О! - обрадовался он. - Будулай.
Джек помнил себя Джеком сколько себя знал, но на Будулая приветливо качнул хвостом. Так его назвал этот мужчина со вкусным ароматом.
- Сейчас тебе сообразим на обед, - человек скрылся в магазине.
Джек крепко-накрепко усвоил, что заходить в дома и в помещения дома можно только когда тебя проведут за поводок или за ошейник. Сейчас и ошейника-то нет, поэтому он остался терпеливо ждать снаружи.
Он облизнулся, когда у двери показался булочный человек с чем-то в руках.
- Держи, Будулай.
Джек завилял хвостом энергичней, несмело подошёл к белому хлебу и миске с водой.
Пока ел, человек протянул к нему руку, опустил на спину. На этот раз Джек уже не отпрянул, хотя и прекратил есть на мгновение, взглянул на мужчину. Это хороший человек.
Стоит найти себе место для ночёвки где-то поблизости, если уж его тут кормят, а не путешествовать через полгорода от парка.
- Приходи ещё, - сказал человек на прощание.
Джек мог найти пропитание в десятках других мест, но здесь его второй раз встречает один и тот же человек. Значит, здесь его дом. А знакомые люди лучше незнакомцев.
Отправившись на обследование округи в поисках угла на ночь, Джек увидел другую собаку. Она привлекла его внимание тем, что стояла на задних лапах. Проследив за поводком от её шеи, Джек увидел его. Его! И тут же спрятал хвост между ног и прижался животом к земле.
Маленькая собачонка. И породой, и возрастом. Белая с жёлтыми пятнами. Её держал человек в пальто, хотя была жара, в ботинках и в шляпе с широкими полями. Джек помнил это пальто как снаружи, так и изнутри. Помнил эти тяжёлые, крепкие ботинки. Шляпа была новой, её он не знал. И всё-таки это был Он. Хозяин Джека. Сколько Джек себя помнил, тот человек кормил его, водил за собой и учил, учил, учил. Вот так же танцевать, как та собачонка на задних лапах. Она часто теряла равновесие, падала на все четыре. Ничего, скоро он и тебя научит. А с Джека хватит.
Он медленно отполз к траве и, низко пригибаясь, потрусил прочь.
Хозяин снял с него ошейник зимой, и отпустил на все четыре стороны. И хотя они часто перебирались с места на место, Джек тогда помнил, где дом хозяина, мог вернуться. Но вместо этого он убежал подальше и кое-как дождался весны и лета, благо шерсти на нём много для тепла, и люди подкармливали.
Прочь и сегодня, прочь как можно дальше. Ещё одна причина, кроме музыки, убежать отсюда и никогда не возвращаться.
Однако он вернулся на следующий день. Не столько к булочному человеку, сколько к бывшему хозяину. Тот сидел на том же самом месте, собачонка прыгала и крутилась как могла. Она ещё воспринимает это как игру, значит, у неё пока всё получается хорошо и правильно.
Джек спрятался на повороте, откуда хорошо видно их, но не слышно музыки, которую включает хозяин на своей чёрной коробке.
Зачем он вернулся? Джек сам не знал. Какой-то инстинкт влёк его, какой заставляет мотылька лететь в костёр. Джек смотрел, ждал непонятно чего. Изо дня в день. В жару, а в дождь прятался под крышей остановки за мусорным баком.
- И куда ты ходишь, Будулай? - говорил булочный человек. - Чем занимаешься?
Утром в магазин за кормёжкой, потом на наблюдательный пост, как будто его кто заставляет.
Когда листья начали шуршать на дороге и запахло сыростью, Джек понял чего он на самом деле ждал.
Движения собачонки хозяина изменились. Всего на малость. Никто из прохожих людей этого не заметил, как не замечали они перемены в Джеке, но кому как не ему знать причину. Теперь она боится хозяина, боится его рассердить. Игра постепенно превращается в обязанность, в выполнение приказа. И Джек испытал нечто похожее на удовлетворение, словно все его воспоминания были на самом деле выдумкой, а не настоящей жизнью. Сегодня он получил подтверждение.
И каждый последующий день Джек видел всё, что с ним происходило много лет назад со стороны. Белая с жёлтыми пятнами собачонка превращалась в тень самой себя, в послушное воле хозяина существо. И в Джеке нарастало возмущение. Раньше, когда хозяин учил его, возмущения не было, лишь боль и страх перед болью. Сейчас же он видит только результат - подавление воли собачонки. День за днём, день за днём.
Вечерами, когда уже никого не оставалось и редкие машины ездили с большим промежутком, хозяин складывал свои вещи, бумажки, которые люди сыпали в его большую шляпу и уходил в переход над дорогой. Сквозь прозрачные стенки перехода Джек различал неясный силуэт хозяина с задранной вверх рукой, и собачонку, что полувисела на поводке, едва касаясь задними лапами пола. Джек вспомнил, как хозяин поднимал его за ошейник и точно так же водил, пока сам Джек не стал слишком большим и тяжёлым.
Это ещё не всё. Ещё не всё.
- Будулай!
Джек резко обернулся. Булочный человек шёл в его сторону.
- Что это ты тут прячешься? Я едва тебя заметил.
Он остановился рядом, присел, погладил. Джек даже не подумал убегать, хотя других людей предпочитал остерегаться, да и не рисковали они близко подходить к нему из-за его больших размеров.
- Слушай, ты мне уже как родня, - булочный человек рассмеялся.
Джек любил слушать смех, он ему приятней всего. Неважно чей. Даже хозяин иногда смеялся и был в такие моменты очень добр.
- Сегодня я занят, а вот завтра приходи обязательно, я тебя кое-куда отведу.
Голос булочного человека был приятным, Джек любил его слушать.
На следующее утро булочный человек встретил его как всегда с миской молока и хлебом. Особенно долго чесал шею и плоской верёвкой что-то крутил вокруг неё. Джек уж подумал, что тот хочет его привязать, и не был бы против, но булочный человек его снова отпустил.
- Шея у тебя как у быка, Будулай. Ничего, смастерим тебе ошейник по размерчику. Ты не против? Вижу что не против.
Джек привыкал к имени Будулай, и давно ждал повода избавиться от опостылевшего наблюдения. Что ему былой хозяин? Что новая его собачонка? И всё ж тянет к ним, будто за поводок, будто хозяин не отпустил его зимой на самом деле, не бросил, и теперь тащит, тащит, тащит обратно к себе.
Как заворожённый Джек смотрел на танец собачонки. Теперь она не так часто падает, а если и падает, то сразу же вскакивает, словно асфальт её обжигает.
В какой-то момент собачонка отошла чуть далее, чем следовало, хозяин легонько дёрнул её на себя, но она вдруг подпрыгнула вверх, упала на бок и забилась в истерике. Хозяин поднялся, только начал подходить, а собачонка тоже встала и побежала прочь от него, но поводок удерживал её надёжно.
Нет, нет. Она в панике. Хозяин так её запугал, что она просто в ужасе. И лучше бы ей успокоиться.
Когда поблизости не оказалось прохожих, хозяин резко дёрнул поводок и собачонка подлетела к нему. Ударил ладоней её по голове. Раз. Второй.
Джек сам того не сознавая выпрямился, зарычал и тут же, испугавшись своей реакции, снова нырнул в чахлую, пожелтевшую траву.
Как только собачонка пришла в себя, всё стало по прежнему. Только она падала на все четыре лапы чаще, почти сразу же как вставала. Видно здорово ей досталось.
После очередного падения она больше не пыталась. Хозяин покрутил чёрную коробочку с музыкой, подал знак, и Джек едва удержал себя, чтобы не прыгнуть самому на задние лапы - так врезалась в инстинкты ему эта команда. Но собачонка лишь отошла подальше, на всю длину поводка.
Хозяин потянул её к себе, она взвизгнула.
Всё, игры кончились, начался настоящий труд. Теперь собачонка поняла, в какую западню попала. Что это не забавы, а хозяин отнюдь не её друг и товарищ.
Когда-то и Джек думал, будто протест даст хозяину понять, что их дружбе конец, и больше не будет танцев под музыку. Никогда. Ещё щенком отказался вставать на задние лапы ради хозяина. Ещё щенком. А потом до старости выплясывал. Каждый день. До ломоты в костях, до кружения в голове, до падения без сил.
Хозяину надоело сопротивление собачонки, он начал собирать свои вещи. Забрал шляпу, чёрную коробочку с музыкой, пошёл вдаль вдоль дороги. Собачонка, вероятно, решив, что победила и они теперь возвращаются домой, бодро побежала следом.
Хозяин никогда не уходит раньше срока просто так. И он всегда добивается своего. Это-то Джек усвоил накрепко. Предчувствуя беду, он поплёлся следом.
Хозяин минул переход над дорогой, а когда тротуар закончился и началась лесополоса, он ненадолго остановился. Вытащил нож из кармана, срезал толстую ветку и, не чистя её, пошёл дальше.
У Джека шерсть на загривке встала дыбом. Он знал, что скоро произойдёт и словно видел не собачонку, а себя со стороны. Передние лапы заныли, как если бы воспоминания могли причинять настоящую боль. Под густой шерстью не так заметно, однако лапы его кривые, раздробленные кости срослись неправильно. Наказание и урок. За протест и чтобы ходить на задних лапах, и даже если падать, но не на переломанные лапы, а на брюхо, на бок или на спину. Никогда на передние лапы. Ни в коем случае. Иначе боль.
И сегодня хозяин то же самое сделает с собачонкой.
В Джеке просыпался гнев. Забитый в дальние уголки сознания и забытый, он восставал с такой силой, какой никогда прежде не имел. Страх и жалость к себе не пропускали его, но сейчас, видя со стороны то, что произошло с ним когда-то, он начал испытывать нечто глубинное и всепоглощающее. Ярость.
Сам не заметил как зарычал.
- Эй-эй! Осторожней! - закричал какой-то мужчина неподалёку, и женщина шарахнулась от Джека. - Он что, бешеный?
Откуда и взялись? Но Джек не обращал на прохожих внимания. Теперь ему уступали дорогу, а не он. Сколько же мощи внутри. Сколько! Слабы лишь передние лапы, а остальное тело кипит энергией.
Хозяин свернул в лес. Собачонка было заупрямилась, но рывок поводка буквально сдёрнул её с тропы.
Джек рванул вперёд со скоростью, с которой не бегал никогда в своей жизни. Казалось передние лапы вот-вот подвернулся и разломаются на сотни осколков, но пока держали. И боль от касания с асфальтом, а затем и с травой только добавляла сил.
Почему Джек не убил его раньше? Не загрыз на улице у всех на глазах под музыку вальса или дома. Перегрыз бы поводок напал на спящего. Почему? Почему не смог?
Свернув в лес в том же месте, Джек услышал знакомую до скрежета в зубах мелодию. Ему хозяин ломал передние лапы на пустыре, а не в лесу, но и там, и здесь это происходило под звуки из чёрной коробочки. Чтобы стало понятно за что наказание - за то, что все лапы за земле во время музыки. Чтобы потом танцевать не из-за веселья, а из-за страха.
Хозяин обстругивал ветку, и вдруг что-то почувствовал, поднял взгляд.
Джек, не жалея себя, мчался во всю прыть.
Лицо хозяина исказилось в ужасе, он уже ничего не успевал сделать. Джек прыгнул к горлу, но в последний момент левая лапа не выдержала, подломилась. Удар пришёлся в грудь, и если бы не дерево за спиной хозяина, он бы рухнул в траву, и всё было бы намного проще.
Собачонка скулила и билась на поводке, пытаясь вырваться и убежать. Трепыхалась как и её хозяин между деревом и Джеком.
Джек не упал после столкновения. Не-ет. Всё что он умел лучше других псов: не бегать, не прыгать, но держать равновесие, стоя на задних лапах.
Оказалось, хозяин всего на голову выше его, и клыки как раз у самой шеи.
Левий бок обожгла боль. Снова. Снова. Не все удары ножа доставали плоти - колтуны шерсти, которые так не любил Джек спасали от большинства порезов, но их наносили слишком быстро.
Джек взглянул в глаза хозяина, которые теперь находились совсем рядом.
- Пшёл вон, Джек! - взвизгнул хозяин. - Пшёл вон!
Он попытался оттолкнуть Джека, тот отстранился, однако в один прыжок задних лап снова оказался вплотную. И тут же сквозь длинную бороду хозяина вцепился ему в глотку. Ещё два удара ножом. Джек рванул челюстями в разные стороны, разрывая шею. Горячая кровь полилась в рот, но хватку он не размыкал, наоборот крепче сжал зубы.
Хозяин, прошуршав по коре одеждой, свалился на землю. Слабо попытался оттолкнуть морду Джека. Кровь лилась на шерсть, забивала нос и пасть.
Хозяин замер.
Джек лежал над телом пока собственные раны не напомнили о себе. Разжав клыки, он оглядел себя. Левая лапа неправильно сгибалась, а шерсть на боку стала противно влажной. Она блестела на отсветах солнца сквозь листву. Наверное, слишком много сил ушло на бег и борьбу, ведь подниматься уже так трудно.
Глянув на собачонку, дрожащую и скулящую от страха при виде Джека, он испытал зависть и злость. Её лапы целы и она ещё совсем щенок. Где же был его спаситель? Почему никто не перегрыз хозяину глотку на том пустыре? И почему он сам не сделал этого за столько лет? Ведь это так просто.
Дыхание стало хриплым, всё вокруг темнело. Джек понял, что умирает. Капля за каплей из него утекала жизнь. Жизнь, которую он так и не пожил.
Но под конец хорошо. Он таки смог устоять на всех лапах, когда заиграла эта проклятая музыка. Хотя и музыка теперь уже не такая ненавистная.
Джек уронил голову на ноги хозяина. В последний момент он увидел как кусты от дороги разошлись в стороны, какие-то люди побежали к нему. И чудилось, будто от них веет булочный запах.