На родине Михаила Александровича Шолохова проводятся литературные, этнографические праздники, посвящённые казачеству. Один из них проходит в хуторе, где и появился на свет будущий великий писатель Дона и России. В этом году и я побывал в Кружилине благодаря председателю территориального общественного самоуправления "Забота" Г.И. Пироговой. Галина Ивановна старается не только наводить порядок на подведомственной территории, но и приобщать его жителей к истории и культуре страны. Для этого организуются поездки по городам и примечательным местам.
Ранним утром из Суровикино в Ростовскую область отправились два микроавтобуса с туристами. Дорога тянулась через хутора, станицы, мосты, балки и речушки, вдоль полей с убранным урожаем, со вспаханной зябью. Проезжаем монумент казакам Тихого Дона и вскоре прибываем в хутор, где видим перетяжку через улицу с надписью "Кружилинские толоки". Казаки называли "толоками" помощь соседям, но как она связана с праздником - нашей делегации пока неизвестно.
Возле дома-музея, где родился Михаил Александрович, ждут экскурсоводы, вдоль заборов переулка раскладывается сувенирная продукция, располагаются мастера декоративно-прикладного творчества со своими изделиями.
Вошли на подворье, где стоит небольшой побелённый курень, крытый камышом. Курень об два окна с одностворчатыми коричневыми ставнями, с входом в низы, с дощатым коридором. У двери коридора табличка: "Дом, в котором в 1905 году родился и до 1910 года жил М.А. Шолохов". Экскурсовод Елена Ильичёва начинает рассказ о семье писателя и её жизни в Кружилине, о казачьем быте начала двадцатого века.
Проходя из комнаты в комнату, я представил, как по ним бегал малолетний Миша. Вот он вносится в прихожку, где на вешалке висит тёплая одежда: большие платки, мужское пальто, женская шуба на козьем меху, отороченная выдрой, с более длинной правой полой, чтобы выходя на улицу, казачка могла не подпоясываясь, оборачиваться ею. Рядом с мужскими сапогами стоят женские - "гусарики".
В спальне возле деревянной кровати притулилась кованная детская, у окошек венские стулья, в переднем углу икона с рушником, в простенке стол с керосиновой лампой и раскрытой детской книжечкой, над столом зеркало в резной раме, у двери в горницу кованный сундук...
В горнице находятся диван, угловой столик с книгами, горка с праздничной Кузнецовкой посудой. Почитав книжку, Миша подходит к письменному столу, за которым отец, Александр Михайлович, подсчитывает расходы и доходы, поскольку занимается торговлей, скупкой скота, зерна. Сын всматривается, как родитель, пощёлкав костяшками счётов, обмакнул перо в чернильницу и вывел в графах большой тетради цифры. Повернулся к Мише, погладил по голове, спросил, интересная ли книга, которую он посоветовал почитать. Отец слывёт просвещённым человеком в округе, интересуется литературными новинками и приобщает к чтению отпрыска. Кивнув утвердительно головой, казачонок направился в низы посмотреть, чем там занимается мама.
В низах, в первой комнатке, на стенах висят травы для заваривания чая, на лавках мостится глиняная и деревянная посуда, хозяйственные принадлежности: рубель, сито, совок из дерева и таз для муки... А во второй комнате управляется Анастасия Даниловна. Хлопочет у русской печи, орудуя ухватом, достаёт посуду из поставца, расставляет её на столе, за которым собирается семья на обед-ужин. Возле деревянной кровати, где можно отдохнуть, как и на печной лежанке, примостилась лавка с самопряхой... Мишаня, откусив пирожок с сухофруктами, выбегает на улицу, послушать, как переругиваются куры, гогочут гуси, посмотреть, чем занимаются соседи-казаки.
Родители огольца приезжие. Отец - выходец из Рязанской губернии, матушка - казачка по матери, родом из Малороссии. Оставшись сиротой, была насильно выдана замуж за казака Кузнецова. Но семейная жизнь не заладилась, она уходит от супруга, потом знакомится с Шолоховым. У них рождается сын, нарекли его Михаилом. Поскольку церковные браки не подлежали разводу, мальчишку дразнили Нахалёнком, как всех незаконнорожденных на Дону детей. После смерти Кузнецова в 1913-м году Мишу перевели на фамилию отца.
Выйдя из куреня, наша делегация прошлась по подворью с амбаром, колодцем, редкой для казаков добротной баней... Даже в бане стоит конторка, Александр Михайлович изредка работал там, оформлял сделки-продажи.
Посетили мы и торговую лавку, что держал отец писателя. В ней на полках, на витрине находился товар от сахара с чаем до тканей и конской упряжи. Любопытен лист с ценами начала двадцатого века, что висит на одной из стен. За рабочий день плотник получал 1 рубль, печник - на 30 копеек больше. Вспашка земли оценивалась в семь рублей за десятину (1,06 га), молотьба в 4, посев восьми мер пшеницы - 8 рублей (мера - 23 кг). Пара быков стоила 70-100 рублей, строевая лошадь - от 50 до 80, воз сена - 4 рубля, а пуд (16 кг) каменного угля - 4-8 копеек. Хлеб ржаной - 1,5 копейки, говядина - 6, телятина - 9 копеек. Всё это за фунт (400 г). Кружку пресного молока можно было выпить за копейку! За десяток молодых картофелин или огурцов просили 3 копейки. А вот арбузы в июле дороговато стоили - 10 копеек пришлось бы отдать за один плод...
Из лавки суровикинцы отправились в казачье подворье, что раскинулось рядом с домом-музеем и показывает быт конца ХIХ-начала ХХ века.
Летняя печка, на ней как раз пекли блины, которых можно было отведать со сметанкой, медком, каймачком и запив еду чаем.
В задах мы с супругой понаблюдали, как казаки лепили саманные блоки, осмотрели сельскохозяйственную технику, веялки, ручную мельницу...
Обойдя подворье, прошлись по торговым рядам. Кольца и браслеты, кувшины и вазы, магнитики, игрушки, шляпы, шкатулки, книги, картины... Не мог пройти мимо и познакомился с художником Александром Шебуняевым, автором холстов с изображениями донских пейзажей в разные времена года, натюрмортов, сюжетов из казачьей жизни.
Познакомился я и со Светланой Алёхиной, художником первой категории Каракорского фаянсового завода. Она рассказала мне о технологии изготовления изделий от эскиза до массового производства. Светлана любит мелкую пластику и представила в Кружилине несколько авторских работ.
Пока общался с художниками, супруга познавала азы росписи по фаянсу. И теперь у нас дома тоже есть авторская работа - разукрашенная Еленой Николаевной декоративная тарелка Каракорского завода. А ещё жена под руководством мастеров свила на станке верёвку. Войдя во вкус праздника, она в дальнейшем участвовала в основном действии мероприятия - в толоках.
На центральной сцене у окраины хутора выступали фольклорные песенные и танцевальные коллективы из Ростовской и Волгоградской областей. По окончании концертной программы зрители увидели художественно-этнографическую композицию "Польская каша, или Сватовство в Кружилине", основанную на старинных казачьих обрядах и приёмах землепользования на Верхнем Дону, включая и "толоку".
У сценического куреня появился стол, табуретки, вышли, громко разговаривая, казаки и казачки. Идёт обсуждение предстоящей косовицы и выбора невестки для одного из молодцев. Звучит предложение, что выбирать нужно работящую казачку, а кто как трудится - поле покажет. Косари идут к участку проса. А на соседнем, вспаханном наделе, готовятся сеять то же просо. Одна из казачек обращается к зрителям с просьбой помочь в севе. Среди помощников была и Лена. А как же - толока.
А рядом косари вместе со смельчаками от зрителей укладывают просяные метёлки на землю... Ловко владеет косой и внук Шолохова Александр Михайлович. Косит размеренно, ровно, видно - дело ему знакомое. Увеличивается скошенное поле. Пора отдохнуть, поесть каши. Казаки рассаживаются вокруг таганка, принимаются за еду с шутками да прибаутками. Перекусив, работники вновь взялись за покос. Скосили, сгребли в валки, погрузили в арбу, запряжённую парой быков. И во всех работах принимали участие зрители. Толока.
И Лена помогала. Жала серпом просо, сгребала его граблями, опробовала ручные мельницу и жернова.
Уезжали мы из Кружилина усталые, но довольные проведённым в хуторе временем. Пятилетняя Варя Колушкина, словно подводя итог поездки, звонко запела: "Как за Доном, за рекой, под высоким дубом, расставалася казачка с парнем черночубым..." Пассажиры микроавтобуса, замешкавшись на секунду от удивления, подхватили песню... "До свиданья, Тихий Дон и станица Вёшки!"