Ночь опустилась над Киевом. Черная и тревожная, она пугала случайных прохожих. Их тени метались по стенам домов, вырастая до гигантских размеров и обретая причудливые формы. И прохожие прибавляли шаг, пытаясь спастись от своих двойников, преследующих их по пятам - от улицы к улице, из переулка в переулок.
А ветер! О, то был не ветер, а ураган. Он гулял по городу, словно искал кого-то, перемещаясь по районам. Забираясь в самые укромные щели, он поднимал вой и прихватывал все, что встречалось на его пути.
Да, то была, воистину, страшная украинская ночь...
Лама появился в самом центре столицы, когда стрелка часов на здании бывшей городской Думы замерла на двух часах. Произнеся несколько молитв, обращенных в сторону запада и бросив горсть не то пепла, не то какого порошка в сторону востока, он вознес руки к низко нависшему над Украиной небу и громко и внятно произнес:
- Да свершится третий поворот колеса Дхармы на этих плодородных землях!
Ветер прекратился. Лама знал, что делает: он уже давно заприметил на карте эту страну, тяготеющую к буддизму, но не способную окончательно познать свою просветленную сущность. Граждане Украины целиком и полностью соответствовали своими житиями буддийскому канону - они страдали уже не первый год, познавая истину тем единственным путем, который вообще возможен в нашем мире. При этом, они выбирали свой путь добровольно, что особенно умиротворяло душу Ламы. Мало того, подсознательно почти половина украинцев даже в выборе цвета были истинными буддистами, предпочитая всем другим цветам - оранжевый!
Но были, были еще и те в этих милых сердцу Ламы краях, кто сопротивлялся принятию истины, хотя, сами того не ведая, уже и стояли на дороге познания, облачившись в бело-синие одежды лунной чистоты и мудрости Ваджрахары... Этим надо было помочь, немного подтолкнуть их. Именно за этим и прибыл Лама.
Вознеся молитву к небесам, посланник веры достал пачку "Кеnt" и с удовольствием закурил. В своем монастыре он такой вольности себе позволить не мог, а здесь, на землях свободы, вот-вот достигнущих Нирваны, можно было разрешить себе немного расслабиться.
Растоптав бычок кожаной сандалией, Лама огляделся по сторонам. Светало. Что ночь - лишь несколько тяг монаха. А утренний туман - лишь дым от его сигареты.
Откинув крышку мобильного телефона, выразитель воли Будды набрал номер и, нахмурившись, стал вслушиваться в длинные гудки. Наконец, ему ответили.
- Ну что? - взволнованно спросил он.
- Ничего, - ответил женский голос.
- То есть, победа? - возликовал Лама.
- Какая, махаяна тебя побери, победа? Я же говорю - ничего!
- Но "ничего" - это же высший результат! Это просветление! Пустота! Нирвана! - Трубка скакала в руках буддиста, норовя выскочить из тонких пальцев. - Победа?
- Идиот, - констатировал женский голос, добавив, после недолгой паузы: - Ладно, передай своим, что не все еще потеряно. Пусть там не сомневаются: просветлятся все. Ну, все, дякую и до скорого побачения!
- Ага, уразумел, - ответил Лама и нажал кнопку отбоя.
Солнце стояло уже высоко в небе, и площадь начинала заполняться людьми, которые сновали туда-сюда, что-то выкрикивая, толкая друг друга. Лама же, со слезами на глазах, смотрел на них, растворяясь в оранжевом сиянии нового утра, шепча слова умиления...