Аннотация: На конкурс "Черная метка". Условия конкурса: черный юмор, абсурдизм, обязательное использование выражение "на абордаж!"
Потемкин
Вечерело.
Самочкин включил телевизор, открыл бутылочку пива и уютно устроился на диване. Взяв пульт, он начал методично тыкать кнопки, пытаясь отыскать что-нибудь, достойное его высоких эстетических запросов. Отвергнув несколько ток-шоу и сериалов, он остановил свой выбор на черно-белом фильме, снятом, похоже, еще до войны. Кино Самочкин любил, и считал себя ценителем. Довоенный кинематограф его занимал мало, но для общего развития изысканного вкуса, он решил вникнуть в картину.
Матросы метались по палубе. Начинался бой. Самочкин откинулся на спинку дивана и вдруг услышал чей-то голос. Доносился он явно не из телевизора. Сердце киномана ёкнуло, и страх медленно, по-пластунски начал подбираться к его нестабильному, откровенно говоря, сознанию. В следующий миг от порыва ветра открылась балконная дверь, и в комнату вошла девушка. Самочкин сразу узнал в ней свою прежнюю любовь Люсеньку, с которой он не виделся вот уже почти как полгода.
- Здравствуй, Самочкин, - почему-то по фамилии обратилась к нему Люсенька.
- Здравствуй, Люсенька... - промямлил в ответ ошалевший Самочкин. - Ты откуда ж это... Как же ты с балкона-то?...
- А, - махнула рукой Люсенька, давая понять Самочкину, что беспокоиться по этому поводу ему не стоит. - Ты не волнуйся, я буквально на секунду, а потом сразу уйду.
- Куда ж ты пойдешь-то? - Переполошился Самочкин, который уже оправился от первого эмоционального потрясения и теперь был даже рад приходу Люсеньки, почувствовав легкое сексуальное влечение к былой любви.
- Куда? - переспросила Люсенька. - Так на аборт аж!
Самочкин сглотнул густую слюну и только здесь заметил, что Люсенька действительно в положении. Быстро прикинув в уме, сколько времени прошло с их последнего соития, он пришел к выводу, что отцом Люсенького ребенка он быть никак не может.
- Вон оно как... - Задумчиво протянул он. - А я тут при чем?
Люсенька странно посмотрела на него, а потом попятилась обратно к балкону, словно увидела нечто ужасное. Самочкин снова перепугался и хотел, было встать, чтобы остановить девушку, но не успел даже оторвать от дивана свой худосочный зад, обтянутый старыми трениками с дыркой на левой ягодице: Люсенька с диким воплем выбежала на балкон и бросилась вниз. Самочкин понял, что еще немного, и он потеряет сознание. Не помня себя, он выскочил на балкон и принялся вглядываться в черную пустоту стоянки, расположенной прямо под его окнами. И здесь в комнате кто-то громко закашлял, словно прочищая горло перед тем, как разразиться речью. И действительно, вслед за кашлем последовала речь:
- Самочкин! - позвал старческий голос. - Это я к тебе прилетел.
Самочкин обернулся и увидел посреди комнаты деда. Своего собственного деда, помершего в деревне в прошлом году. Самочкин попытался закричать, но из горла его вырвался лишь шипящий звук, смешанный с каким-то странным присвистыванием.
- Да что ты, Самочкин, - на лице деда расплылась улыбка. - Ты не думай, я на секундочку только.
- Ч-что... - только и смог выдавить из себя несчастный Самочкин, не то вопрошая, не то пытаясь высказать какую-то мысль.
- На забор дашь?
Самочкин вспомнил, что так и не успел справить деду забор, о чем тот прочил его настоятельно из года в год. Так и преставился старичок за старым покосившимся заборчиком.
Самочкин уже собирался сказать, что даст, конечно, даст, но дед оторвался от пола и медленно поплыл ему на встречу. Сердце Самочкина остановилось. Страх полностью парализовал его. Он закрутил головой и краем глаза увидел с высоты своего пятого этажа, внизу, на стоянке, Люсю, которая приветственно помахала ему рукой и вдруг начала без остановки кричать:
- На аборт аж! На аборт аж! На аборт...
Дед был почти рядом. Его беззубый рот постоянно пережевывал несуществующую еду, но внезапно раскрылся, и из него, как из трубы, на Самочкина полетели слова:
- На забор дашь? На забор дашь? На забор...
Самочкин зажмурился и проснулся. Он снова заснул под телевизор в своей кровати, крепко выпив накануне. На дворе было уже утро, а по телевизору действительно шел довоенный фильм. Звук работал тихо - тихо. Самочкин нашарил рукой пульт и прибавил громкость.