Аннотация: Прочел слово "троглодит". И потянулись обрывки воспоминаний...
Троглодит - стоматолог
"В нашем полку прибыло". Но у нас не полк, а маленький поисковый отряд, мой гость Володька Новиков и один новичок, которого трудно назвать новичком.
Возраст незнакомца - четвёртый десяток. Кепи гитлеровских альпийских стрелков, с ихним серебряным значком "эдельвейсом". Высокочувствительный метало-детектор с кучей опций, вплоть до отсечки электромагнитных помех высоковольтных линий электропередачи. В его американском полевом ноутбуке - старые генштабовские карты с привязкой оперативной обстановки 1943-го года к координатам современной спутниковой навигации. Соблазнились поисковики такими сведениями и взяли незнакомца, представившегося Толяном, на сегодняшний выезд.
Володька не копарь, а мой бывший однополчанин, много лет пытающийся найти сведения о своём дедушке, безвестно-сгинувшем на войне. Буквально два дня назад, он позвонил и попросил: "Виталий, возьми меня на поиск.".
- Без проблем. Увидеться надо, а показать, что далёкая война совсем рядом, прямо под ногами, мне не трудно, да и лишние руки не помешают. Приезжай.
Земля нашпигована мусором войны. Когда попадается массивный предмет, динамик метало-детектора издаёт переливчатую трель. Как правило, это развёрнутые взрывом "в розочку" корпуса хитрых мин - "лягушек". Володя работает с прибором. Я проверяю землю стальным щупом и нахожу останки бойца, погибшего от мины. Сильно его шарахнуло. Каждая кость раздроблена, переломана или перебита металлом на несколько кусков, а алюминиевая ложка рассечена на четыре части. Голову отыскиваем в трех метрах от места взрыва.
В низинке удалось "назвонить" ещё одного воина. Видимо, невдалеке от него упал какой-то зажигательный термитный заряд. Сырая лесная почва выгорела от огромной температуры и не восстановилась до сих пор. Собираем останки бойца из жидкой и чавкающей бурой супеси, перемешанной с красноватым болотным железом - охрой. Мне становится не по себе. Такое впечатление, словно боец лежит в огромной луже свернувшейся крови.
Идём к "огневому карману". Прибор "запел" наткнувшись на штык винтовки - "мосинки". Над штыком, сантиметров пять мокрой прелой листвы и столько же листвы над третьим, найденным нами, красноармейцем. Его подъём был самым лёгким и самым тяжелым в моей жизни. Лёгким потому, что молоденький (судя по белым сверкающим зубам) паренёк, буквально сжался в малый комок, словно в материнском животе, стараясь спастись от убийственного металла, страха, боли, или леденящего холода, когда из тела утекала последняя согревающая кровь. Всё, до самой малой косточки, мы собрали на круглом пятачке земли, не шире пятидесяти сантиметров. Горстями откидывая землю и прощупывая каждую горсть в надежде найти пенал солдатского медальона-смертника, я определил, что на каждые две горсти земли, в руке чувствовался один железный осколок. Тяжело стало, как представил себя на месте погибшего паренька и ясно осознал, что он пережил в последние секунды своей жизни.
На краю "огневого кармана" втыкаю щуп в едва видную ямку. На метровой глубине, щуп скрябает о железо. Мы с Володькой уже порядком устали, но отбрасываем в сторону весь носимый поисковый "шмурдяк" и, сменяя друг - друга, вскрываем засыпанный окоп передового немецкого охранения, в который ворвался наш красноармеец, не погибнув на минном поле, не умерев от пулемётного огня и от вражеских снарядов. Немец, видимо, сбежал из окопа, бросив патронташ со своими "маузеровскими" патронами и портупею со снаряжением, а воин Красной армии прижал к щеке винтовочный приклад и стрелял в сторону немецких траншей, тянущихся не дальше броска гранаты. (Вот только гранат он не бросал. Не успел. Именно о гранаты и скрябнул мой щуп, при первом погружении в землю). Ударила немецкая пуля в солдатский стальной шлем и лопнула сталь, пропуская пулю в солдатскую голову. Сполз человек на колени, упёрся головой в стенку окопа, да так и стоял, все последующие годы, до сегодняшнего дня, в заплывающем окопе.
Упаковали и четвёртого воина в рюкзак. Как странно... Уходили на войну крепкие мужчины, а сейчас они вмещаются в небольшие полипропиленовые мешки с размерами обычного магазинного пакета. Возвращаемся в лагерь.
У отрядного костра сидела почти половина отряда, пришедшая из леса. Ораторствовал новичок. Возбужденный и принявший демократичность наших порядков за скрытую форму черного копательства.
Мы услышали:
- Я тоже собирался сегодня в лес податься, "пошерстить" немецкие позиции, но встретил и разговорил местную бабусю, представившуюся Степанихой. Оказывается, в соседней деревне, сейчас заброшенной, грохнулся в войну подбитый самолёт с ценным грузом в виде гроба с телом покойного немецкого полковника ветеринарной службы. Полицаи увезли пилотов в госпиталь, а полковника прикопали на пригорочке, до выяснения обстановки и даже берёзку, в голове, посадили. Так и остался "интурист" в здешней земле, одетый по полной форме и со всем обвесом мундира. Вот только берёзка та, выросла на арийской органике, чуть ли не в два обхвата ствола. И корни раскинула во все стороны. Забил я шурф в двух метрах восточнее берёзы, между больших корней и угодил на кованые каблуки и подошвы из дублёной спиртовой кожи. Раскопал голенища и потихоньку, словно троглодит в пещере, двигался подземным ходом, к заветной цели, обрубая корневую мелочевку и выгребая землю. Представляете, у немчуры два железных креста, портсигар, бумажник с подарком жене в виде пары серёжек, неплохая мелочёвка с мундира и, главное, полный рот золотых зубов. Всегда хотел сделать себе зубные протезы из германского золота. У меня есть одна женщина - зубной техник. Она мне такие зубки забацает! Почти как у Гитлера или Гимлера.
После этого, оратор вынул из кармана сигаретную пачку и вытряхнул оттуда, на свою ладонь, зубное золото, выдернутое из черепа немецкого полковника, и констатировал: "Люблю я арийцев копать. А вот краснопузых не копаю. Краснопузые - голытьба и нищеброды.
Володька рванулся встать и что-то сказать, но я придержал друга за колено, ибо не мы звали это мурло на коп. Кто принимал решение, тот пусть и расхлёбывает.
Сашка не стал вскакивать. Он просто сказал: "Краснопузые, говоришь? Это о погибавших красноармейцах? Для тебя, как для пещерного существа, важна только добыча? И ничего святого? Слушай ты, троглодит-стоматолог, охреневший от блеска иноземных цацек, даю десять минут, чтобы ты испарился из лагеря. Иначе, тебе понадобятся не только зубные протезы ...".