Я в ожиданье на границе сна,
Сокрытый тенью. В воздухе витает ночь,
Она свежа и холодна, я жду мою любовь.
Луна стирает краски дня с надгробий.
Она придет и, шествуя сквозь мир,
Во тьме почуем жизнь и резкий привкус крови.

Все это лишь игра, лишь жажда крови,
И все же остается право сна...
За снов волшебных тонкие покровы я отдал бы весь мир.
Луна бесцветной делает всю ночь.
В тени стою. Ищу плиту её среди других надгробий:
Я знаю, ты не тлен, не мрак... Жива, моя любовь?

Ты снилась мне, и в этом сне любовь
Имела больше смысла, чем вся жизнь и даже кровь.
Лучи искрились верхами надгробий,
Я - там. Мертвей, чем смерть, но лишь в объятьях сна. 
Пока не упорхну туманом  в ночь,
Я жду, когда закат покинет бренный мир. 

Десятки сотен лет - я повидал весь мир,
Даруя смертным то, что есть любовь -
Небрежный лживый поцелуй, потом я шел обратно в ночь.
Меня переполняли жизнь и кровь.
С приходом утра я был отголоском сна,
Прохладным телом стыл в сени надгробий.

Не причиню тебе я боль. И сердцем мрак надгробий
Не овладел еще - тебя не унесут ни время и ни мир.
Я мог открыть тебе глаза на сущность сна,
А ты бы отдала мне всю свою любовь. 
Я обещал тебе, всего вкуснее кровь 
Когда в молчании светил взмываешь в ночь.

Мои подруги иногда встречают ночь...
Или покоятся в туманном сне надгробий,
Им чужды ласки и не нужна кровь,
Они чураются теней и им не нужен мир,
Источены червями... О, моя любовь,
"Восстала", - шепот слышал я в оковах сна.

И вот у мрачных я надгробий. Стою. Уже проходит ночь.
В тебе лишь жажда сна, и нет желанья крови.
Ну что же, спи спокойно, о моя любовь. Твоим мог быть весь мир.