Аннотация: Впервые в жизни он не знал, что ей ответить. Впервые в жизни он радовался, что не смог нажать на курок.
Старенькая пятиэтажка гордо осматривала прохожих невозмутимо гнула крышу под весом первого снега.
Сколько в ней выросло поколений! Сколько семей пили вечерами чай на маленьких, как под копирку построенных кухоньках! Сколько ссор в подъездах видал этот дом! Сколько бабушек вечерами сидели на лавочках, обсуждая молодежные нравы!
Он улыбнулся и прикрыл оконные створки. Его никто не должен видеть. Ничто, даже самая мелочь не должна выдать его присутствия здесь.
И не место сейчас сантиментам. Совсем не важно, что там, внизу, зима раскрасила город в удивительные серебряные краски. Его это не должно волновать. Ровным счетом, как и то, что совсем рядом, в маленьком окне на пятом этаже только, что мелькнул лучик света.
Значит, она еще не спит.
Притворялась, когда сладко сопела в его плечо, свернувшись калачиком у него на руках.
Обманула.
И теперь ждала его.
Волновалась.
Любила.
Нежная улыбка тронула его губы, а пальцы в противовес теплым чувствам, до боли сжались в кулаки.
Зажигались фонари. Улица опустела. Последние прохожие, съежившись от холодного ветра и снега, спешили скрыться в подъезде.
Назойливые бабушки, опираясь на палки, покидали лавочки.
Автомобили соседей бережно парковались на тротуаре.
Все было, как обычно.
Вечер опускался на родной спальный район.
Родной дом.
Родная заброшенная крыша напротив.
Как быстро бежит время! Кажется, совсем недавно, он сам с местными пацанами гонял на этой крыше, представляя себя мужественным командиром спецназа.
Он напрягся, заслышав знакомый звук приближающейся машины.
Звук именно этого мотора он не мог перепутать.
Его он не мог не услышать.
Услышав однажды, на перекрестке, за несколько метров от родной двери, он его уже не забудет.
Даже после того, что сейчас должно произойти.
Четкие движения. Никаких резких и лишних поворотов. Все слаженно и так, как всегда.
Несколько секунд, которые пролетели так быстро, как только могли - и он готов.
Черный джип показался за поворотом.
Он внутренне напрягся и закрыл глаза.
Нужно было отделаться от чувства прекрасного.
Нельзя думать о том, как серебрится снег на крыше, глядя на него через прицел.
Нельзя бросаться, словно в омут, в детские воспоминания, крепко сжимая винтовку.
Черт возьми, как много этих "нельзя"!
Голова шла кругом.
Вспомнились старые друзья, с которыми они гоняли по этой крыше. Вспомнилась служба и первое задание.
Вспомнились глаза солдата, в которого он стрелял.
Первый раз в жизни.
Как давно это было!
Детский боевой расскрас давно сменился камуфляжем.
Деревянный автомат давно уступил место настоящему профессиональному оружию.
Мечты сбылись.
Но кому от этого легче?
Джип, наконец, подъехал ближе и остановился. Два шкафообразных парня быстро выпрыгнули из машины, и рванулись отрывать дверь боссу.
Круглый почти совсем седой старичок аккуратно вышел из автомобиля и нервно оглянулся.
Он знал. Он чувствовал опасность.
За ним была вина.
И какова бывает расплата, он тоже знал, поэтому и не отпускал охранников ни на шаг.
Но несколько секунд замешательства хватило для того, чтобы опытная рука человека на крыше успела навести прицел.
Круглая, словно шар для боулинга голова объекта была как раз по центру.
Все складывалось, как нельзя лучше.
Он медлил. Что-то пошло не так. Калейдоскоп эмоций и воспоминаний вскружил ему голову, мешая сконцентрироваться на поставленной задаче. Сердце учащенно билось, хотя он за годы службы научился контролировать себя.
Он не мог.
Хоть и сотню раз до сегодня делал это.
Он убивал не первый раз. Но не сегодня.
Там была война. Там был приказ командира.
Там нельзя было по-другому.
Или ты, или тебя....
Но чем? Чем заслужил этот лысый чиновник его прощение?
Чем он был лучше тех, других, на поле боя?
Чем? Тем, что ездил на черном джипе?
Или тем, что гонял на нем, как угорелый?
Солдат из вражеского отряда был гораздо чище перед ним.
Он не отбирал у него самое дорогое.
Он не покушался на единственную святость, которая у него была.
Хотя, бывает ли что-то святое у человека, в руках которого - снайперская винтовка?
Нет...
А у него было. Она.
Вот только....
В кармане тихо завибрировал телефон, взрываясь знакомой мелодией.
Нет!
Только не сейчас!
Зачем?
Звонила она.
Словно чувствуя, словно подозревая, она настойчиво пыталась дозвониться.
Он чертыхнулся и опустил винтовку. Слишком поздно. Объект безопасно преодолел расстояние от своей машины к двери подъезда.
Слишком долго он собирался с силами и принимал решение.
Слишком важным оно для него стало.
Он опустился на колени и заплакал. Впервые в жизни. Впервые за десять лет своей службы. Горячие мужские слезы обжигали щеки, шею и крепкие мозолистые ладони. Словно раскаленная лава, они попадали за воротник черной кожаной куртки и дарили спокойствие.
Впервые за весь день он успокоился.
Долгожданное чувство свободы и исполненного долга родилось именно здесь, на заброшенной крыше. После того, как он не смог нажать на курок.
Слабый?
Кто знает...?
Вот только сил теперь прибавилось стократ.
И на одну пусть и негодную жизнь на земле стало больше.
***
Он тихо снял куртку и бросил ее в прихожей. В доме по-прежнему царила тишина. Он устало улыбнулся и притих.
В гостиной послышался скрип инвалидной коляски и ее тихий голос.
- Я так рада, что ты вернулся.
Впервые в жизни он не знал, что ей ответить.
Впервые в жизни он радовался, что не смог нажать на курок.