Aqueous : другие произведения.

Ловец нечисти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К циклу "Интересная профессия". О личностях, которых потусторонний мир пугает куда меньше реального.


   Длинный девятиэтажный дом "китайская стена" располагался в удивительном уединении - так, что даже если вы не склонны к домашнему насилию, то рано или поздно всё равно к нему обратитесь. К этому располагала обстановка. От парадного входа открывался вид на обрыв, на дне которого легла железная дорога. Здешние склоны регулярно горели в летнюю жару. Из окон дома иногда на асфальт пикировали допившиеся старушки, причём полиция иногда приезжала, когда труп уже стал частью пейзажа. На лавках под окнами квасили местные подъездные авторитеты.
   - Привет, Кеша!
   - Посиди с нами!
   - Кеш-ша!
   Сегодня их было трое. Четвёртый, кажется всё ещё в больнице. Главный - маленький и нахальный парень, которого все звали Карась, его рослый "телохранитель" Жека и тощий уродливый Жигуль - он сидел, вытянув вперёд ногу, упрятанную в изрядно грязный гипс. Кеша перебрался сюда уже год назад, а эти трое (обычно четверо) всё никак не могли отцепиться. Как-то раз он сел и посчитал, сколько денег они у него отобрали за это время: получилась весьма внушительная сумма.
   - А ну сел, я говорю! - рявкнул Карась.
   Смена его настроений всегда пугала Кешу - в одну секунду Карась замахивался кулаком, в следующую уже шутил и сам ржал над своей шуткой.
   Он сел рядом с Жигулём - тот сразу поморщился:
   - Что-то говном завоняло.
   - Обосрался кто-то, - хохотнул Жека, - Кеш, не знаешь, кто?
   Кеша молчал. Что бы он ни ответил, эти отморозки используют против него.
   - Он с нами уже не разговаривает!
   - Конечно, он же у нас важный! Он теперь будет Инок-кентий! - сказал Карась. - И только на "вы", ага?
   От них сильно воняло сивухой. Кеша ненавидел этот запах.
   - Иннокентий, а как ваше отчество? - спросил Жека, ухватив его за ворот рубашки. Кеша отпрянул было, но Жека был здоровый сильный мужик.
   - Не обижай Кешу! - рыкнул Карась. - Он же у нас добрый. Такие обычно у параши спят. Да, Кеш? Будешь спать у параши?
   Кеша не ответил. Его больше всего беспокоило, что они обратят внимание на рюкзак. На вид он был тощим и пустым, но если взять в руки, то сразу было понятно, что он не пуст.
   - Кеша добрый! - продолжал Карась. - И богатый! Кеш, одолжи друзьям денюжку, а? Ты же не говно? Мы говно не любим.
   Кеша почувствовал тоскливый страх. Почему он не может с этим ничего поделать? Жека крепко взял его за плечо. Жигуль ухмыльнулся - его зубы были жёлтого, переходящего в коричневый цвета.
   - Живо!
   Он сунул дрожащую руку в карман. И в это же мгновенье успокоился. То, что лежало в рюкзаке - пошевелилось. Кеша невольно улыбнулся, представив, что бы могло произойти, если он... Было уже поздно и темно. А страх прошёл. Он вынул кошелёк и достал из него пятисотку.
   - Больше - нет, - сказал он, глядя в глаза Карася. Глаза у того были желтоватые, покрытые сетью капилляров. А ещё - глупые. Вдруг Кеша подумал, что дело не в злобе этого гопника, а в стене его тупости. Или как-то так.
   - А если проверю? - спросил Жека.
   Кеша мгновенно убрал кошелёк в карман и поднялся. Жека от неожиданности отдёрнул руку и покачнулся.
   - Всё?
   - Чего? - Жигуль попытался подняться.
   - Ты - лошок хороший, - сказал Карась. - Вали в нору, темно уже.
   Пятисотку он неосознанно мял в кулаке.
   Кеша скрылся в подъезде.
  

ххх

   Лифт опять где-то застрял, но ноги у Кеши были крепкие и привычные - он, несмотря на то, что его ещё потряхивало от страха, быстро и легко взбежал на свой девятый этаж. Копошение в рюкзаке прекратилось, но он знал, что это ненадолго. В этот раз на его двери ничего не было написано, зато глазок залепили жвачкой. Он принялся отчищать её, и тут же открылась соседская дверь. Там жил мужик, который работал на буровой - Гена. Смены у него были долгие, а когда он возвращался, то либо ходил с женой по магазинам, либо ссорился с ней.
   - Привет Кеша, - сказал он, держа мешок с мусором. Гена был невысокий, круглый, лысый, с небольшой бородой. Кеша ни разу не видел, чтобы кто-то к нему пристал.
   Гена внимательно взглянул на него. Худой, маленький человек в старых серых брюках и стоптанных туфлях. Уродская рубашка, клетчатый шарф и пальто, которое только бомжам носить. Да ещё и очки с починенной в десяти местах оправой. На спине тощий рюкзак, в которых дети сменку носят. Сосед выглядел насколько жалко, что это казалось ненормальным.
   - Извини, но может тебе уже разобраться с ними? - напрямик спросил он. Гена заметно картавил.
   - Здравствуйте, Геннадий, - сказал Кеша. Он хотел сказать, что ИХ всегда больше, а драться он не умеет, но промолчал.
   - Я их шуганул сегодня от твоей двери, - с какой-то грустью сказал Гена. - Думаю, сюда они больше не придут. Но тебе нужно научиться. Может, в качалку пойдёшь?
   Чувствовалось, что давать советы ему очень неприятно.
   - Ген, ты чего там? - высунула голову Лена, его супруга. - Привет, Кеш.
   - Большое спасибо, - сказал Кеша. - Будут деньги - попробую.
   - Что попробуешь? - не поняла Лена. Она была выше супруга, стройнее, и выглядела неизменно мило, выглядывая из-за двери.
   - Это он мне, - Гена явно над чем-то раздумывал.
   - Здравствуйте, Елена, - сказал Кеша. Кое-как ему удалось зачистить глазок, хотя он и сомневался, что удастся что-то увидеть.
   Сосед направился к мусоропроводу. Кеша вошел к себе и осторожно закрыл дверь. Тут же, в темноте прижался к ней спиной и сполз на пол, прислушиваясь, как соседи переговариваются, закрывая дверь. Рюкзак снова шевельнулся. Кеша сделал несколько глубоких - так, что обжигало лёгкие - вдохов. Темноту вокруг наполняли звуки. Еле слышно шуршал рюкзак, позвякивая язычком молнии, слышался звук лопающихся пузырей и тяжёлый свист горячего дыхания, от которого запотевает стекло. Впрочем, все эти звуки затмевал другой - более дружелюбный - мягкое пошлёпываение по полу.
   - Привет, - еле слышно произнёс Кеша.
   Постукивание приближалось. Он закрыл глаза, чувствуя, как квартира понемногу завладевает его сознанием и приводит его в порядок. Здесь нечего бояться. Из частиц собиралось что-то цельное. На этот раз это было что-то вроде огромного мухомора, который понемногу, едва уловимо глазом, опутывали паутиной маленькие черепашки. Потом по паутине побежал огонь, и запахло острым перцем.
   Воздух теперь был наполнен ароматами пряностей - словно он стоял перед лавкой, где их продают. В районе была только одна такая лавчонка, забитая восточными сладостями, пряностями - плотно-плотно, а наверху - огромные чащи для плова. Кеша иногда туда наведывался, ощущая себя токсикоманом. Он открыл глаза - стало чуть светлей - в темноте коридора светился белым небольшой диск. Он словно висел на небольшой высоте над полом и слегка покачивался, балансируя.
   Он пришёл, чтобы немного ему подсветить. Кеша знал, как выглядит это существо, хотя оно редко позволяло себя рассмотреть. Называлось это существо - морок. Больше всего он напоминал средних размеров овальный поднос, из-под которого торчало около десятка довольно длинных тонких рук. Впрочем, всё это было только видимостью. Морок, хоть и был видим, на самом деле находится то ли в другом измерении, то ли застрял между измерениями - в этом Кеша пока не разобрался. Его было невозможно ощутить, особенно, если он этого не хотел. Его постоянно требовали передать в заповедник. Кеша знал, что не передаст. Морок сделался даже не его домашним питомцем, а настоящим товарищем. И они друг друга прекрасно понимали. Да и странное это было требование: хотя морока можно было приручить, но вот схватить, если он того не желает - невозможно.
   Он пополз по двери вверх и включил свет. Морок тут же утратил объём и плоской картинкой лёг на коврик.
   Сняв рюкзак, повесив пальто и закрыв дверь на все задвижки, Кеша отправился в ванную. И только распахнув дверь, тут же пожалел о своём появлении. Запах здесь стоял уже не от пряностей. Впрочем, где-то на задворках этого тяжёлого рыбьего духа маячил приятный острый запах устриц. Устриц Кеша ел их один раз в жизни, но запах запомнил отлично.
   Они должны были зайти вчера. Потом сегодня. Но донник (чаще его называли "всплеск") остался на месте. Вообще, если бы он считался животным, то такое содержание стоило бы считать жестоким обращением с редким видом. С другой стороны печальная ирония состояла в том, что этот вид уже два месяца занимает ванну и ей нельзя воспользоваться, является уже жестоким обращением с человеком, бишь с ним, с Кешей.
   На его узкой, поцарапанной ванной лежала тяжёлая решётка. Ванна была до краёв заполнена чёрной, с прозеленью, водой, в которой плавали экскременты. Из воды иногда высовывались и пролезали сквозь решётку гибкие серебристо-серые щупальца. Кеша потянул за цепочку, чтобы вынуть пробку и спустить воду. Донник не отпускал.
   - Лучше же будет, - терпеливо проговорил Кеша. - Сам знаешь!
   Донник сопротивлялся. Вздохнув, Кеша закатал рукав рубашки до самого плеча. Наклонился и вонзил руку в воду, едва не ударившись пальцами о дно ванной. Зажмурился, потому что чёрные донниковы какашки подплыли к самому лицу. И тут же почувствовал, как щупальца радостно начали оплетать его руку. Донники, к счастью, не ядовиты, но сильны чрезвычайно. Разумеется, вынуть руку обратно он никогда не позволит. Кеша расслабил мышцы, напряг их, вызывая у себя нечто вроде ощущения, когда сводит мышцу. Получилось. Рука покрылась мурашками и по ней словно пробежал ток. Донник тут же отцепился и обиженно отодвинулся в другой край ванны. Кеша быстро вынул пробку и руку вместе с ней.
   Пока вода уходила, он тщательно отмывал руку в раковине. Донник шуршал и ворочался в ванной - видимо, испугался. Истончавшие до толщины волоса щупальца цеплялись за прутья и бешено дёргались. Хотя очень хотелось есть, но Кеша терпеливо дождался, пока вода сойдёт, а на дне ванной останется нечто вроде толстого кома седых волос, никак не похожего на живое существо. Потом он облил ванную из душа, смывая остатки грязи со стенок. Донник тянулся к струе, стягиваясь в жгут, почти в косичку. Затем пробка была водружена на место, а вода пущена. Когда ванна начала наполняться чистой водой, щупальца тут же блаженно раскинулись в разные стороны.
   - Говорил же, - вздохнул Кеша. - Впрочем, ты ведь не можешь слышать, вроде.
   Пока было время, он сходил на кухню и поставил чайник. На плите была кастрюля со вчерашним супом. Нюх подсказал, что он ещё не скис. Неплохой ужин. Из ванной послышались странные звуки. Кеша всё понял и побежал в прихожую, торопливо вынул из кармана телефон и вернулся в ванную.
   Донник пел. Памяти в телефоне было мало, но Кеша всё равно включил диктофон. Пение донников записывали очень редко и такая запись представляла большую ценность. Повод для гордости. По звуку это больше всего это напоминало хороший джазовый духовой оркестр. Пение китов - жалкая ерунда по сравнению с тем, как поют донники. А ведь этот - совсем маленький. Кеша попытался представить, как бы прекрасно звучала эта музыка, если бы исполнитель был тех габаритов, которых он достигает в глубокой воде. Едва не уронил телефон. Ванна наполнилась. Пение прекратилось, а все щупальца кроме одного скрылись под водой. Кеша не сразу понял. Потом осторожно пожал щупальце.
   - Спасибо за выступление.
   Донник втянул щупальца под воду.
   Кеша вернулся на кухню и, машинально снял с плиты свистящий чайник. Некоторое время он стоял посреди кухни и смотрел в пустоту. Из такого ступора ему всегда было сложно выйти, особенно здесь. Дело было в необычной планировке кухни - она была пятиугольная, да ещё и с повышающемся к окну уровнем пола. Возникла эта ерунда после того, как он устроился на свою теперешнюю работу. Тогда он с перепугу вызвал самого Барбасыча - тогда он еще не был в курсе его значения - но Барбасыч приехал и со своей ленивой невозмутимостью всё объяснил.
   - У вас двустороннее убежище, мой друг, - сказал он с явным удовлетворением в голосе, - мы в вас не ошиблись, хотя следовало проверить, конечно. Рук не хватает.
   Рук у Барбасыча было больше, чем достаточно, но об этом Кеша узнал несколько позже.
   - Если говорить просто, то вы, мой друг, теперь притягиваете аномалии, но одновременно с этим неуловимы для них, - он выразительно щелкнул пальцами. - Представьте, что вы видите существо настолько страшное, что от страха у вас останавливается сердце. С этим ничего не поделать. Но на самом деле это существо не способно вам повредить, ибо оно не то что не видит вас, но и никогда не найдет, потому как... потому... - он зевнул, - не подозревает о вашем существовании. Или подозревает. Тут все зависит от вас.
   Барбасыч стоял тогда в его кухне и поглядывал в темнеющее окно. Он был невысок, очень толст, с короткими руками и ногами. Жёсткое пальто почти упиралось в пол, на широком, как у обезьяны, носу - очки в золотой оправе, а за ними прищуренные, что не видно белков, глаза. Когда он щурился, на щеках у него появлялись продольные морщины, похожие на прутья решётки. Воздух вокруг него подрагивал, а позади его круглобокой фигуры словно появлялся неведомый пустынный мираж.
   Его забавлял этот странный паренёк. Он чем-то напоминал шимпанзе - легко видел мелкие детали, такие, которые человеческий глаз не в состоянии рассмотреть, но при этом часто пропускал самое важное. Но была у него и редкая черта - он спрашивал, потому что хотел узнать ответ на вопрос, а не услышать то, что хочется. Такой многому научится. Было очень интересно, во что он со временем превратится.
   Тогда Кеша не обращал на такие штуки, как искривление пространства вокруг Барбасыча, никакого внимания. Его интересовал конкретный вопрос о собственных удобствах. И всё как всегда оказалось просто - если перед тобой стена, которой секунду назад не было - протяни руку и коснись её. И чаще всего она окажется ненастоящей. Смысл слов Барбасыча редко доходил до него сразу, но если сформулировать без экивоков, то старший ловчий посоветовал: не обращай внимания. Такой совет исполнить было непросто. Однажды, вернувшись домой, Кеша обнаружил на кухне завёрнутый в простыню окровавленный труп пожилой женщины. Труп был обнажён, одна из обвислых грудей отрезана, тело изрезано и изрублено. Он тогда несколько дней таскал этот труп по квартире, пытаясь найти ему подходящее место, пока не понял, что в руках у него только свёрнутый ковёр. По сути - его новая работа в том и заключалась - уметь определить, на что стоит обращать внимание, а на что - нет.
   И с тех пор он постарался найти общий язык с изменившимся местом своего обитания. Аномалия, которая его окружала, была непостоянной, взбалмошной и дерзкой, как девочка-подросток, но спустя какое-то время Кеша смог наладить с ней взаимопонимание. Ловчие - с Барбасычем он с тех пор пересекался часто, хотя и мимолётно, говорили, что у него прямо-таки талант к взаимопониманию. Жаль только, что на людей этот талант почти не распространялся.
  
   Всё началось с мыслей о смерти. Чтения форумов о самоубийствах, где тем, кто хотел свести счёты с жизнью, обязательно кто-то из умных рассказывал, как отвратительно будет выглядеть его труп после смерти и какое ужасное впечатление он произведет на окружающих. Но когда ты мёртв, какое тебе дело до такой ерунды? Знакомые только пожмут плечами, а незнакомые - едва ли труп так надолго задержится в их памяти.
   И он почти непрерывно болел. Вероятно, какие-то высшие силы делали ему намёки, а может быть, наказывали за мысли о смерти. Ибо, когда кишки скручивает так, что даже нет сил выть от боли, мысли о смерти как-то отступают на второй план. Однако, когда здоровье возвращалось к нему, смерть снова заполняла его голову. Так проходили месяцы и, вероятно, высшие силы отступили перед его решимостью - думать о том, о чём хочется. Забавно, но никогда он не пытался что-то сделать для прекращения такого бессмысленного существования, предпочитая умирать самыми разными смертями, но только мысленно. Он читал и представлял.
   На стене у раковины была прикреплена проволочная держалка для мыла, в которой мыло, собственно, и находилось. И оно напомнило о другом куске мыла, из которого торчало лезвие бритвы. А кровь, которая капала в воду, от которой поднимался пар, текла не из порезанных вен, а из носа - от перегрева, вероятно. От перегрева ведь лопаются сосуды?
   Всё чаще он чувствовал, что на его теле не остаётся живого места, но боли это не приносило, словно с сорванной кожей вырвали и все нервные клетки. И чем больше он исчезал сам, тем больше начинал замечать вокруг. Например, если выглянуть из окна комнаты, то вид за окном исключительно чёрно-белый. Чёрные деревья с чёрной листвой, люди с белыми лицами, серый свет, черная трава или белый снег. Чёрный, белый, серый - хоть зимой, хоть летом, даже синие сумерки здесь становились серыми. Или, куда исчезают бомжи. Как меняется ландшафт в детских песочницах, когда наступает темнота. Теперь чуть ли не каждую минуту его жизни Кеша, забыв о себе, подмечал другие вещи. Иногда ему казалось, что даже пылинки, крутящиеся в солнечных лучах, показывают ему что-то.
   Тогда он был на последнем курсе университета, и хотя речи об отчислении не шло, назвать его блестящим студентом было невозможно. На лекции он вместо записей на доске видел огромный глаз лектора, с обвисшим дряблым веком и пушком плесени на ресницах. С другой стороны новое чувство подсказывало такое, чего не могли понять даже привычные ко всему за годы обучения преподаватели. Некоторые задачи он выворачивал наизнанку.
   В тот день его ограбили и избили, предварительно ударив чем-то по затылку. Поднявшись, он шёл, глядя себе под ноги, чтобы не упасть. И увидел маленькую крысу. Некоторое время она бежала перед ним, иногда останавливаясь, в ожидании, когда он подойдёт. Петляла по улицам, а он шёл за ней, ни на что не обращая внимания. Кажется, он натыкался на прохожих, возможно несколько раз чуть не попал под машину. Время суток вокруг менялось несколько раз, в голове пульсировало. А потом крыса просто шмыгнула под какую-то груду тряпок. Он поднял глаза и увидел другие глаза, которые внимательно его рассматривали.
   Очнулся он на автобусной остановке в районе, в котором никогда не был, со всеми побочными явлениями многодневного застолья и аккуратно забинтованными руками. От алкоголя мутило, в карманах не было ничего, кроме студенческого и проездного, сумка пропала. И с тех пор он не мог избавиться от мысли, что за ним наблюдают. Чаще всего он замечал взгляд в отражениях стёкол и в собственном отражении - оно, несомненно, за ним наблюдало. А ещё он обнаружил, что отсутствовал больше недели - однако в университете этого никто не заметил.
   Теперь его притягивали определённые места. Конкретная лавка в парке, совершенно определённый фонарный столб, второй этаж недостроенной многоэтажки - он не мог вспомнить, как туда забрался, а потом не мог сообразить, как спуститься - в итоге спрыгнул и сильно подвернул ногу.
   После этого он обзавёлся тростью в небольшом, едва заметном магазинчике. Скучающий помятый продавец посмотрел на него без интереса. В дверной проём ветром зашвырнуло опавшие листья. Кондиционер выстукивал каплями воды нечто, что можно было повторить на губной гармошке в двенадцатой позиции.
   - Три двести, - сказал продавец.
   Кеша держал трость в руках. На первый взгляд в ней не было ничего особенного, кроме странного, с вкраплениями белого и зелёного цвета дерева.
   Таких денег у него с собой не было и он, прежде чем поставить трость на место, прочитал надпись на небольшой металлической табличке под рукоятью. Адрес показался знакомым. Тогда он стоял и пытался вспомнить, откуда он его знает.
   - Положите на место, - голос продавца прозвучал как будто испуганно.
   Он тогда улыбнулся - неужели продавец испугался, что он забьёт его тростью до смерти. Тогда, возможно, белые вкрапления заполнятся цветом. Прихрамывая, он вышел прочь.
  
   Кеша сидел на своей кухне за столом и слушал ночную птицу. Суп в миске почти остыл и затягивался плёнкой жира. Если приглядеться, то эта плёнка была невероятно толстой и прочной. Можно тентом натягивать от камнепада. Он проткнул плёнку ложкой и ложка провалилась в пустоту.
   Он очнулся и доел суп. Птица продолжала петь. Где она пряталась, никто не знал, хотя соседи тоже её слышали, и Кеша пару раз слышал, как покуривая, они обсуждают её на балконе. Кто-то говорил, что это соловей, а кто-то - что это какая-то камышовка. Почему-то каждый раз эти разговоры внезапно обрывались в тот момент, когда спорщики начинали приходить к компромиссу. Ему же было всё равно, кто это поёт - он просто слушал. Раньше он почти не мог находиться в комнате, не включив радио, музыку или видео с телефона. Болтовня, какой бы глупой она ни была, оживляла застывшую в кататонии атмосферу. Но птица научила его слушать. На самом деле она была хоть и самой заметной, но всё же только частью довольно внушительного оркестра: в него входил шум листвы, потрескивание старого паркета, стон из вентиляции, треск электричества и много чего ещё. Сначала он слышал этот оркестр только следом за птицей, но со временем научился наслаждаться его запутанными ритмичными комбинациями и без главного солиста.
   Суп заполнил пустоту в желудке. Кеша поднялся, смахнул со стола крошки хлеба и направился в прихожую, где лежал едва заметно шевелящийся рюкзак.
  
   Комната, в которой он спал, была предметом его гордости. Однажды, в какой-то момент жизни, он чётко и ясно ощутил, что это - его дом, место, в котором он может спрятаться от любых бед и неприятностей. Здесь он мог укрыться от мира.
  
   Трость он купил через несколько месяцев - к тому времени она была ему не слишком нужна - он лишь едва заметно прихрамывал. Но трость не выходила у него из головы. Удивительно, но магазинчик остался на том же месте, а трость слегка уценили. Продавец вручил ему трость и чек. А потом он ехал в маршрутке и рассматривал её. Белый и зелёный цвета ему ничего не говорили, а в голове было ощущение, что он сделал что-то очень важное. Вдруг всё вокруг показалось ему ненастоящим, словно тот, кто всё это создал, оставил на своей работе изъян. Или даже старался незаметно его исправить, не потревожив окружающих. Кеша чувствовал, что вокруг него происходят перемены, вокруг меняется расстановка фигур, а его пытаются убедить, что он сам решает, как они должны быть расположены. А трость молчала. Потом он ходил с ней, научился вращать её, а ещё некоторое время тренировался способам самообороны с её помощью. Он тщательно изучил табличку, нашёл в интернете мастерскую, которая изготовила эту трость, но это ничем не помогло. Обычная трость и обычная мастерская. Пожалуй, единственным, что можно было отнести к разряду необычного - это то, что таких тростей больше не было.
   Удивительно, но в университете никто трость не замечал, словно она была чем-то абсолютно обыденным, как смартфон или кеды. И вот во время одной из лекций его осенило. Зачем вообще нужна трость? Чтобы ходить. Всё так же просто и понятно, как схема из теории механизмов и машин на доске. Трость + рука = помогает ходить. Он же использовал её совсем не по назначению. Тогда он с грохотом уронил её, разбудив половину потока, который дремал, делая вид, что слушает. Лекцию читал декан. Стаканыч - любитель пропустить стакан (другой посуды, как говаривали считавшиеся знатоками Стаканыча, он не признавал) - крепкий, сильный мужик с седыми патлами, обрамлявшими лысину. Несмотря на регулярные возлияния, после которых он с трудом говорил и неуклюже двигался, свой предмет он знал в совершенстве.
   - Сударь? - сегодня он был относительно трезв. - Не желаете ли присоединиться и разобрать со мной работу данной конструкции?
   Кеша поднялся и направился к доске. Ряды вздохнули: кто-то с облегченьем, кто-то скучая. Кеша хорошо разбирался в теории механизмов и машин и был одним из последних в потоке, кого бы заподозрили в том, что он способен зрелищно "утонуть" или устроить шоу глупости. Сам же он действовал почти машинально - перед глазами он видел нечто вроде движущегося механического человека, движение которого начинается с движения его трости. Задача на доске была куда элементарнее.
   После этого он стал совершать прогулки. Иногда он чувствовал верное направление, но куда чаще - терял. Однако продолжал ходить. Глубокой ночью в комнате общаги - способов обойти коменду всегда было достаточно - он снимал ботинки и рассматривал истёртые бесконечной ходьбой ноги. Иногда удавалось добыть таз с водой - и тогда, опустив ноги в таз, он раскрывал учебники. Удивительно, но голова после прогулок у него всегда оставалась свежей и особенных трудностей с учёбой не возникало.
   И он продолжал подмечать любопытные вещи, а о некоторых догадывался, сам не понимая, почему. Под деревом, у которого часто устраивались местные алкаши, был закопан труп, но вот чей - не выяснишь, пока не откопаешь. Может это человек, а может собака или вообще динозавр какой-нибудь. Проверять свою догадку Кеша не собирался. В одном сгоревшем ящике комода лежали газеты - на одной из них был еле заметно карандашом написан код от вокзальной ячейки с грузом, который невозможно продать. Но где находился сам комод - ему было неведомо. И ещё старуха, одна рука которой намного толще другой, словно состоящая из хлебных буханок, вечно спрятанная за спину. При взгляде на эту старуху, возникала идиотская мысль, что она ударом этой чудовищно раздутой руки может свалить профессионального боксера. И к чему эта старуха?
   Раньше он очень редко сидел в забегаловках. Опыт показал, что это непрактично дорого при его финансах. Но теперь, после того, как Маша - некрасивая толстая сокурсница затащила его "кофе попить", он перестал экономить. Появилась новая привычка - заходить в любую забегаловку или кафе и заказывать порцию кофе или другого напитка черного цвета. Кофе подходил лучше других, хотя он пробовал и колу и чёрный чай и однажды чёрный ром. Отражение в чёрной жидкости, если присмотреться, всегда что-то показывало. Иногда он видел куски событий, произошедших в прошлом, а может в будущем - чёрт знает! - а иногда, как ему казалось, чьи-то мысли вокруг. Часто он напрягал глаз до красноты, чтобы рассмотреть и разгадать то, что видит. Однако только однажды смог увидеть что-то полезное, хотя и не мог понять, что именно. Тогда он ушёл и, снова не помня как, оказался в каких-то городских закоулках. Он точно проходил мимо распахнутых дверей полуподвального бара, на ступеньках которого стоял странный человек. В одной руке он держал огромную книжку, килограмм наверно в восемь-десять и, погрузившись в чтение, делал изящные жесты другой рукой. Кеша не настолько хорошо знал жестовую азбуку, чтобы понять, что произносит рука, но был уверен, что эти жесты - буквы. Рука замерла, а человек удивлённо уставился на него.
   "Заметил" - пронеслось у Кеши в голове, но что бы это значило, понять не мог. В любом случае ноги сами несли его дальше.
   Но краем глаза он подловил момент, когда человек, взяв свою книжку под мышку и надев шляпу, неторопливо пошёл за ним следом. Только слишком часто он пропадал из поля зрения, чтобы можно было отслеживать его передвижение.
   - Здравствуй, дорогой, куда спешишь? - вдруг остановили его какие-то люди. Их он видел смутно. Люди в чёрной одежде, смуглые, крепкие.
   - Извините... начал он, но рука с тростью сама сделала замах и одно из лиц словно бы распалось на две половины. И вопль.
   Он так и не понял - злодеи ли это были или просто таковыми показались. Ноги продолжали нести его дальше. Он бежал, а трость равномерно касалась асфальта. И когда он обернулся, человек в шляпе с книжкой настиг смуглолицую банду. Возможно, ему нужна была помощь, но он не мог остановиться. Когда он обернулся снова - позади никого не было, а в голове пронеслась ещё одна мысль:
   - Что он сделал с телами?
   Позже, раздумывая над происходящим, он вдруг вспомнил, что человек в шляпе словно увеличивался в габаритах. И книга уже не была так велика. А те, кого он настиг, рядом с ним казались детьми.
   Потом, едва только устроившись на свою своеобразную работу, ему потребовалось много усилий, чтобы узнать, что это был за человек. В архиве неизменно шла бурная работа - информации всегда было больше, чем удавалось поглотить и переварить.
   Тогда он тоже никуда не добрался. А снова очнулся на скамейке в небольшом скверике. Светил фонарь, жужжали комары. Мимо проходила компания, вполне интеллигентная на вид. Девушка держала парня под руку, словно боясь, что он убежит. Остальные шли как бы сами по себе. И пили пиво из банок, стараясь, иногда пряча их, поглядывали по сторонам. Район был незнакомый, но достаточно людный - найти ближайшее метро оказалось несложно.
  
   В углу располагался его "алхимический" стол-шкаф. Это было солидное сооружение, полки которого заполняли книги и колбы, на столешнице стоял ноутбук, а в углу - небольшая широкая колба, заполненная водой. Внутри среди камешков и ракушек обитали пара улиток "шип дьявола" - самые старые питомцы Кеши. Он поднял крышку и бросил внутрь таблетку для сомов - это была регулярная трапеза для улиток.
   Некоторое время он посидел в кресле, наблюдая, как улитки с несвойственной им торопливостью направились к лакомству. Потом услышал шорох рюкзака из прихожей. Вздохнул, поднялся, принёс рюкзак, почесал шею, потом вытащил из-под дивана рулон плотной плёнки. Расстелил его посередине комнаты, а из огромного мешка, стоящего у окна, по возможности аккуратно стал высыпать на плёнку землю. Аккуратно разровнял её трёхзубым разрыхлителем. Потом открыл рюкзак и принялся вынимать из него кости. Кости были частично обычного цвета, частично - белоснежные, будто покрашенные белилами. Вынув кости, Кеша подошёл к книжным полкам и снял оттуда небольшой карманный анатомический атлас. Анатомия существа, внешне неотличимого от человека, на самом деле имела мало общего с человеческой и он предпочитал подстраховываться. Минут через сорок на земле появился более-менее человекоподобный скелет без одной руки и со значительной нехваткой костей там, где должны быть ноги. Настолько целого экземпляра Кеша ещё не видел.
   Кости он аккуратно присыпал более тонким слоем земли, чтобы они слегка выступали сквозь него. Потом вернулся на кухню, вынул из холодильника банку крови и вылив её в кастрюльку, поставил на газовую конфорку. Когда кровь нагрелась, Кеша порезал палец и прибавил к ней некоторое количество своей. Вообще так не полагалось - кустарщина - но результат того стоил. Прихватки не понадобились - кастрюлька была едва тёплой. Кровь он вылил, стараясь поравномерней распределить её по скелету.
   Оставалось только ждать. Некоторые собиратели были уверены, что необходимо ещё произносить особенные слова-маркеры, но Кеша не заметил, чтобы это на что-то влияло. А однажды он видел работу настоящего мастера, который, залив скелет кровью, запускал в землю руку и вытягивал оттуда уже восстановленное существо. Для конспирации он работал сторожем и "коллеги" считали его умственно отсталым. Невысокий костлявый тип, от которого пахло табаком, смешанным с дерьмом. И он никого не обучал, просто каждый раз говорил: "Глаза-то тебе на что?".
   Он упал на диван и с удовольствием вытянулся. Рядом зашуршали обои - видно, под ними копошился морок. Кеша здорово устал, но спать ещё было слишком рано. Он знал, что даже если сейчас уснёт, то проснётся в районе полуночи и два-три часа будет бодр и деятелен. И сейчас, с трудом открывая слипающиеся веки, он продолжил создавать историю своего прошлого.
  
   Зачем-то он тогда поднялся и некоторое время следил за гуляющей компанией. Слышал он немного, но понял, что обсуждают они какую-то книгу. Что-то про постапокалипсис, а ещё кто именно должен в нём выжить. Возможно, книга ещё не была дописана. Компания понемногу рассеивалась. Девушка в длинных перчатках отцепила от одного из погасших фонарных столбов свой велосипед и укатила. Несколько перебравшего и покачивающегося парня аккуратно втолкнули в двери метро. Остальные ещё несколько минут болтали, потом тоже разошлись.
   Вот тогда он впервые увидел мимика. В окружении деревьев расположилось небольшое здание, вроде трансформаторной будки. Светил фонарь. Он смотрел на это здание и не мог оторвать взгляда. Что-то здесь было не так, однако какой-то инстинкт настойчиво твердил, что подходить близко к этому зданию не стоит. Здание, несомненно, оставалось на месте, контуры его не расплывались, как в фильмах.
   И тень у него была. И было какое-то внутреннее ощущение. Подозрение. Сейчас ему некуда было спешить, а если и было, то он уже опоздал. Всё возможное время было в его распоряжении - та самая минута, которую можно растягивать до бесконечности. Он не торопился и тщательно прислушивался к своим ощущениям. Горячее лицо овевал прохладный, неприятный ветерок. Шея словно бы затекла - хотелось хрустнуть ею. Ноги в промокших кроссовках слегка замёрзли. В воздухе висел запах дыма, жареного мяса, душный аромат мокрого дерева. Где-то медленно, как бульдозер, проезжала, видимо стараясь вписаться в сложный поворот, машина. Минута всё ещё тянулась - он вдруг слегка отвлёкся и представил её тонкой бесконечной линией. Нет, не так! Линия становилась всё тоньше и тоньше, пока... Мысль оборвалась. Почему? Он подумал о промокших ногах. И тут же забыл, о чём думал. Теперь до него дошло, что не так. В кармане куртки у него всегда было несколько чеков из магазинов и огрызок карандаша. Вынув чек, торопливо написал на нем. И тут же забыл, о чём думал. Взглянул на чек:
   "Оно ест мысли. Если долго"
   Только при помощи записей он смог заставить себя не терять мысль. Точнее, терять-то он её терял, но сразу же находил записанной. А потом он смело направился прямо к домику. Инстинкт самосохранения вопил и протестовал, но был проигнорирован. Кеша положил руку на стену. Прямо-таки шлёпнул по ней, как самоуверенный мажор по заднице своей подруги. Дом остался на месте, но возникла (и тут же пропала) мысль, что он готов отодвинуться. Здесь, вблизи, мысли исчезали сразу же, как появлялись. Во всяком случае - гипотеза подтвердилась. К счастью, писать Кеша мог очень быстро - навык конспектирования.
  
   Потом как-то он спросил у вечно окружённых тайной катологизаторов: как мимик выглядит в своём естественном обличье? Они не ответили ничего, только один, самый молодой и улыбчивый, покровительственно похлопал его по плечу.
   Никто никогда не видел, как выглядит мимик. Услугами этих существ активно пользовались, были даже немногие, кто мог с ними общаться, но убедить мимика отказаться от маскировки хоть на минуту не удавалось никому. Со временем Кеша научился выявлять их в городской среде - это было несложно - там, где они, там никаких мыслей. По мыслепоглощению можно было более-менее прикинуть габариты мимика - самые матёрые и большие могли изобразить здание, скажем, в пять этажей, которого не существовало на картах и в которое нельзя было войти. Впрочем, такие встречались очень редко - настолько разъесться им было трудно. Зато маленькие - размером с кирпич или табуретку - попадались регулярно. Иногда он пользовался их услугами, чтобы избавиться от плохих мыслей.
  
   Что-то захрустело и зачавкало. Он открыл глаза. Рядом с диваном склонившись в позе воителя, принимающего от королевы статус рыцаря, стоял искомый субъект. Земли на нём уже не было - к эти чистюлям грязь не липнет. Издали оно, возможно, сошло бы за человека, но вблизи... Тело его, белое и морщинистое, изогнутое цифрой "два" навевало своим обликом мысли о пиявке и морской звезде. Только "пиявка" эта была длиннее среднего человека и немного шире, сужаясь к тому месту, которое можно было считать головой. От морской звезды были короткие отростки-конечности, любые из которых могли быть руками или ногами.
   Протовампиров Кеша ещё не видел так близко. Но читал о них довольно много - трудно назвать этих существ неизученными. Впрочем, чаще находили только отдельные их фрагменты.
   Существо не издавало никаких звуков. Оно адаптировалось. Постепенно белый цвет сменялся бледно-телесным, а конечности удлинялись. Подождав немного, Кеша поднялся с дивана, прошёл рядом с воскрешённым протовампиром (от него приятно пахло чем-то вроде жареного хлеба) и вынул с нижней полки шкафа простыню. Вообще об этом следовало позаботиться заранее, но... он забыл, что делать! Простыня была очень старой, когда-то тёмно-синий цвет она успешно сменила на серый. Имелись и прорехи. Для начала - сойдёт. Развернув простыню, он накрыл становящееся всё более антропоморфным существо. Получилось нечто в балахоне. Эти существа любят вещи, но больше всего они ценят то, с чем соприкоснулись после рождения. Простыня наверняка хранила запах хозяина квартиры.
   Очевидно протовампиру подарок понравился. Удлинившимися руками он поправил ткань и снял её с головы, которая уже была похожа... на голову. Но если издали... нет, даже издали такое чудовище кого хочешь в ужас приведёт.
   Существо пошевелилось и покачнулось. Инстинктивно Кеша выбросил вперёд руку и ухватил его там, где у человека располагается плечо. Голова протовампира тут же потеряла свою форму и вытянувшимся, утончившимся концом коснулась его руки. Кеша сдержался и руку не отпустил. Его словно коснулось множество тончайших игл, настолько тонких, что их можно было принять за шерсть. Они не впились в кожу, а только начали это делать, но резко передумали.
   - Я - Кеша, приятно познакомиться.
   Голова-щупальце мгновенно отодвинулось и резко изменило свою форму. Похоже существо возвращало контроль над своим телом. И происходило это пугающе быстро! На голове появился просторный рот со множеством волосинок-иголок в качестве зубов. Он издал звук, похожий на всхлип.
   Руки уже сделались похожи на человеческие, с тонкими, гибкими пальцами. С ногами всё было хуже. Существо копировало тело Кеши, но точно определить, как выглядят его ноги - не могло. У него выходили какие-то толстые неподвижные колонны без сочленений. Стоять на таких ходулях ему было явно неудобно.
   Недолго раздумывая, Кеша снял штаны и показал существу свои худые, жилистые ноги - со времени покупки трости он ходил так много, что разучился уставать от ходьбы. Медленно согнул ногу в колене, показывая, как движутся мышцы.
   "Интересно, анатомический плакат тут бы помог?" - подумал он. "Или сразу требуется видео?"
   Пошевелил пальцами. Существо вздрогнуло, но тут же, замерев на одной ноге протянуло к нему вторую, на глазах принимающую человеческий вид. Кеше стало не по себе. Возможно, он откопал нечто необычное. Про протовампиров было написано достаточно, но всё, что он прочитал, указывало, что хотя эти существа умеют великолепно адаптироваться, но времени на это уходит порядочно - недели и месяцы. Существо можно было сравнить с улиткой или пиявкой - большая часть его тела состояла из огромной мышцы или комплекса мышц - которые зачем-то могли симулировать работу почти любой мышцы. Сейчас существо в точности изобразило кешину ногу, только нога эта была белая в серых прожилках и отсутствовали волосы. Шрам возле колена протовампир повторить тоже поленился.
   - Вы меня понимаете? - спросил Кеша. Обращаться на "ты" к существу, которому, возможно, шумеров в период их расцвета видеть доводилось, было как-то невежливо.
   Существо его рассматривало и, видимо, пыталось понять. Кешу позабавили эти усилия. Так умная кошка иногда пытается понять, что ей говорят.
   Кеша прошёлся по комнате. Потом заговорил. Он чувствовал, что существо его слушает.
   - Знаете, кто был тот человек с книгой? Зовут его Ким Аркадьевич и он собиратель-миниатюрист. Звучит это не очень грозно, но на самом деле это из тех, кто может заточить какого-нибудь "spiritu magno" в глаз камня или ифрита в бутылку. Только Ким это делает по общему согласию - каким-то образом он умеет в бесконечно малых величинах упрятывать бесконечно большие пространства. Ифрит, к примеру, окажется в райском для него пылающем космосе, где каждая искра - надёжный и понимающий собрат. А вот что он сделал с теми гопниками - я не знаю.
   Он взглянул на протовампира. Тот словно старался собрать из привычного для себя облика и облика своего патрона нечто единое и удобное. Пальцы рук его сделались более плоскими и похожими на листья, голова осталась похожей на кусок пиявки, но при этом общий облик перенял человеческие черты. Он стоял в позе мажордома, выслушивающего указания на день: одна рука грациозно убрана за поясницу, тело почтительно наклонено вперёд. Было в этой позе и что-то насмешливое.
   - Вам не нравится моя болтовня? - быстро спросил Кеша.
   Он понял, что существо смутилось. Что-то в нём изменилось, но что именно - описать было невозможно. И не то, чтобы Кеша вглядывался в безглазое щупальце, заменяющее протовампиру голову и лицо или наблюдал за его физиологией.
   "Многие книги просто невозможно написать" - сказали ему как-то в архиве. Теперь он понял, о чём шла речь. Никакими словами нельзя было бы описать, что изменилось в этом существе и почему он так точно уверен, что оно смущено.
   - Вы не хотели меня обидеть?
   Теперь он уловил смесь чувств, среди которых на вершине была гордость за то, что его понимают. Только не было понятно, существо гордо тем, насколько он проницателен или тем, как ясно оно выражает эмоции.
   Морда снова слегка изменилась.
   Кеша подошёл к колбе, внутри которой в своём прекрасном мире жили улитки. Кого-то они ему напоминали. За последнее время ему приходилось видеть множество странных существ - так много, что они сделались ему более привычными, чем лица людей, которые всё больше отвращали.
   Улитка слегка продвинулась на своём пути у него перед глазами.
   - После того случая, когда я обнаружил нечто, изображающее дом и поглощающее мысли, я принялся искать и других таких существ. Кстати, когда я побывал на том месте ещё раз, то дома там уже не было. Что бы его ни изображало - оно ушло.
   Кеша рассказывал, как он бродил по городу, пытаясь найти места, где пропадают мысли. Это было очень непросто, потому что, с одной стороны требовалось сосредоточиться на мыслях настолько, чтобы мгновенно обнаруживать их пропажу, а с другой не увлечься настолько, чтобы избежать попадания под колеса или кулак какого-нибудь особенно нервного пешехода. Иногда во время этих хождений в душе возникала свобода и страх бездомной собаки, иногда он чувствовал себя пакетом, который как перекати-поле, несёт ветром. Сначала казалось, что не будь вокруг людей, искать было бы легче. Однако, чем больше он бродил, тем больше наблюдал за ними. И чем больше он за ними следил, тем чаще замечал в них звериные, страшные, демонические черты - совершенно естественные. Чем больше он смотрел, тем меньше видел в людях, собственно, человеческого. Однако что же за существа ходили вокруг, он определить не мог. Он не мог уловить ясно, но некоторых, словно покрывали шипы, у других как будто не хватало частей тела или, наоборот были лишние. Кто-то рассыпался на составляющие, другие были совершенно безлики и пусты. Кто-то сделался полупрозрачным, а возможно были и прозрачные, но их не было видно.
   Эти бессмысленные прогулки отнимали очень много времени и его бы отчислили из университета, если бы не признаки гениальности, которые он обнаруживал, появляясь на занятиях. Он решал какие-то сложные задачи, делал расчёты буквально на ходу, причём едва ли не машинально. Мозг его, постоянно находящийся в напряжении и научившийся подмечать даже то, о чем не информировали органы чувств, не нуждался в напряжении, чтобы решить задачу, в которой наличествовали факты и данные.
   - Поэтому меня не выгнали, - заметил он, натягивая штаны. - Но большую часть времени я находился словно бы во сне. Не думаю, что моя речь была связной, да и не всегда удавалось вспомнить, что я делал полчаса назад. В книгах от такого умственного напряжения герой заболевает или сходит с ума. Но на самом деле я начал мыслить настолько быстрее, что весь окружающий мир замедлился. Отвратительное ощущение, если честно.
   Но нескольких существ он в итоге нашёл. У каждого из них была определённая территория, по которой они перемещались, однако как именно они двигались и когда, он так и не смог определить. Кроме того облик они меняли легко и быстро - иногда практически на глазах. Например, едва заметный в сумраке пень мог превратиться в обломок бетонного блока или забитую мусором урну. Существа были находчивыми и могли обмануть даже опытный глаз - однажды Кеша видел абсолютно совершенное изображение спящего бомжа, от которого несло мочой и потом на весь подземный переход. Выглядел этот обман настолько материально, что некая сознательная гражданка даже вызвала полицейских. Бомжа они, конечно же, не обнаружили.
   - А вот дом мне найти не удалось, - Кеша посмотрел на часы. - Знаете, уже довольно поздно, думаю, продолжение вы услышите завтра, если, конечно, захотите.

ххх

   Рабочее место находилось довольно далеко, но он обычно ходил пешком. За то время, когда он с одержимостью наркомана обшаривал город, надеясь найти то самое "не знаю что", Кеша так привык передвигаться исключительно при помощи ног, что пройти километров шестьдесят было для него не испытанием, а скорее тренировкой. Шел он обычно медленно, но в едином стабильном темпе, незаметно поглядывая по сторонам, дополняя карту города, развёрнутую в его мозгах, новыми деталями или внося исправления.
   Иногда же, как сегодня, он проехал обычный маршрут сначала на автобусе, а затем на трамвае. Место работы выглядело скромно, да и найти его было не так просто - с трёх сторон оно совершенно не просматривалось. Многоэтажки закрывали его с востока и севера, а колокольня небольшой церкви - с запада. Это небольшое двухэтажное здание из белого кирпича было снабжено почерневшей от времени табличкой: "В этом доме жил и работал Константин Васильевич Вивьев (1822-1919) - историк, археолог, коллекционер". Каждый раз он останавливался перед этой табличкой. Кеша не был тут старожилом, но уже знал, что даты на табличке несколько приуменьшены. Константина Васильевича ещё помнили многие здешние сотрудники. Прожил он немногим меньше ста шестидесяти лет и как утверждали некоторые - прожил бы и ещё, если бы не неудачный эксперимент. По фотографиям это был невысокий, неприметный на вид старичок, возраст которого остановился где-то в шестидесятых - более ранних фотографий Кеша не видел, как и совсем поздних. В общем, даты его фальшивой жизни неизменно смущали парня - он неизменно пялился на них, как зачарованный.
   На входе его, как всегда, встретил Тажир, который, прищурив свои и так узкие глаза, сразу спросил:
   - Это кто тебя так?
   Кеша машинально провел пальцами по опухшему глазу и сморщился от боли. Видел глаз, к счастью, нормально, но через некоторое время он либо заплывёт, либо наполнится кровью. Зрелище, должно быть, еще то.
   - Здравствуйте, - сказал он.
   Тажир был здешним охранником, но не выглядел сколько-нибудь внушительно. Даже Кеша был немного выше. Тонкий, стройный, в стандартном синем костюме, впрочем, идеально подогнанном, Тажир походил на стажера летчика или машиниста метро. Смуглое улыбчивое лицо и густая шапка несколько сероватых волос завершали его образ. Когда он его видел, Кеша всегда хотел спросить его национальность, но каждый раз переносил этот вопрос на другое время.
   - Здравствуй. Проходи.
   Тажир явно решил не навязываться, за что Кеша не удержался и пробормотал:
   - Спасибо.
   Двое у стойки возились со стереосистемой, вокруг которой растеклась лужа воды и валялись осколки. Один из динамиков был перевёрнут, видимо, чтобы вода вылилась, второй они аккуратно разбирали, иногда по щиколотку погружаясь в воду и перебрасываясь короткими фразами. Говорили они на языке, который Кеша не знал, но предположил, что это арабский. Наобум. Слово "наобум" вообще хорошо соответствовало тому, что происходило вокруг этих двоих. Они полностью погрузились в работу и воду, поэтому ничего не замечали. Кеша оглянулся на Тажира. Тот пояснил:
   - Кулер на магнитофон упал.
   "Интересно, а осколки откуда" - думал Кеша, спускаясь по лестнице на этаж ниже. Когда он зашёл сюда в первый раз, Тажир как раз отошёл покурить, и встретили его Двое. Собственно, благодаря их проницательности он и смог не только пройти дальше, но остаться здесь. Было бы неплохо, если навсегда. А ещё ему многие уже намекнули, что проницательность Двоих не при чём, а всё дело в его, кешиной, проницательности.
   "Да уж", - мысленно проговорил он, снова касаясь припухшего глаза.
   Пройдя несколько коридоров, он снова спустился, прошёл через лабораторию, которую всё ещё ремонтировали, и спустился по узкой крашеной в бледно-зелёный цвет лестнице. Здесь находился архивный отдел, один из кабинетов ловцов, каталогизаторы, небольшой склад собирателей и ещё около десятка кабинетов, в которых ему бывать не приходилось. Сам он был ловцом восьмой категории, а начинали обычно с одиннадцатой.
   Он уже собрался постучать в дверь, на которой была прикрепленная кнопками бумажка с надписью "Ловцы", но в последний момент остановился и просто открыл дверь. И Женя, и Васк уже несколько раз его отчитывали, что раз уж он ловец, то на свою территорию должен входить смело и без церемоний.
   - Да откуда тебе знать? - Женя задумчиво рассматривал через огромную лупу что-то в трёхлитровой банке, вроде бы с маринованными огурцами.
   - Да потому что она - страстная особа, - ответил Васк, проверяя прочность небольшой проволочной клетки, которую он мастерил уже несколько дней. Конструкция этого небольшого сооружения, состоящего из проволоки, нитей, зеркал могла бы уже занять достойное место в музее современного искусства под названием "Путы вселенной" или "Объект N23".
   - Что ты выдумываешь?
   - Когда она охвачена страстью, у неё глаза загораются. Не блестят, а именно загораются. Я видел один раз. Такое не забудешь, даже если они загорелись не из-за тебя. Привет, Кеш.
   - Здравствуй, Кеша, - кивнул Женя.
   - Добрый день, - Кеша сел за свой стол. Здесь, в своём тёмном углу, с пустой полкой над головой и небольшой зелёной лампой на столе он чувствовал себя почти так же хорошо, как дома.
   - Ай! - Васк сунул в рот прижатый проволокой палец.
   - Рассказывай, Кеша, - Женя продолжал рассматривал свою банку.
   Кеша, глядя на карту города на стене, молчал, хотя язык сам просился раскрыть тайну. Или он про глаз спрашивает? А ведь по логике Паланика никто не должен на такое обращать внимания.
   Женя подсказал:
   - У тебя всплеска твоего забрать должны были. Забрали, да?
   - Разумеется, - машинально ответил Кеша и вынул из кармана телефон.
   Сарказма в ответе было недостаточно, и Женя не понял:
   - А я уж хотел постучать по башке кому следует.
   - Я не о том, - поморщился Кеша. - Не забрали его, конечно. Но, может, и хорошо.
   - Хорошо, когда помыться нельзя? - поинтересовался Васк. Его красные глаза множились в осколках зеркал.
   Кеша положил телефон на стол и включил запись. Звуки пения наполнили кабинет.
   Женя от неожиданности чуть не спихнул со стола свою банку. Васк поднял голову от клетки.
   - Он пел мне, - пояснил Кеша.
   Ловцы переглянулись и замерли, словно боясь спугнуть певца. Пение донника продолжалось в полной тишине. Иногда оно слегка напоминало скрипку, когда ускорялось, а в медленном диапазоне становилось похоже на перебирание струн гитары. Впрочем, сравнения эти казались тусклыми и неаккуратными - звуки, которые издавало подводное существо, были словно бы законченные, ноты не обрывались, а переходили во что-то едва уловимое. И при всём этом музыка не была занудной, пафосной или бравурной, как классическая. Она звучала естественно.
   Когда запись закончилась, Васк негромко произнёс:
   - К Барбасычу. Жень, или сразу к главному?
   Женя задумчиво почесал свою седеющую шевелюру. Он явно был озадачен.
   - Можно и сразу к главному. Редкий случай. Но Барбасычу стоит сообщить, - включил он свою рассудительность.
   Кеша же сидел и раздумывал, почему им не приходит в голову, что запись - подделка. Или просто не поверить - ведь никто не слышал, как донники поют. Но оба ловца были уверены (один из которых был пятой, а другой - третьей категории), что слышат именно то, о чём он говорит.
   Женя потряс его за плечо. Другой рукой он подмышкой держал свою банку.
   - Ты в транс впал, Кеша, да?
   - Н-наверно. Так мне куда?
   - Барбасычу я позвонил, - откликнулся Васк. - Сначала к нему. Потом запишешь свои показания и пойдёшь к каталожникам. А дальше - непонятно пока.
   - Помнишь, где его кабинет?
   - Да.
   - Тогда топай, хвастайся, - ухмыльнулся Женя.
   Когда он закрыл за собой дверь, то услышал голос Васка:
   - Как думаешь - выдержит?
   - Хочешь - банку открою?
   - С ума сошёл?!
   С раздумьями о том, что же такое в этой банке, Кеша прошёл по гулкому, продуваемому непонятно откуда берущимся сквозняком подвальному коридору, мимо запертых и полуоткрытых кабинетов, затем через дверь и по короткой лестнице вверх. Лестница упиралась в одинокую полуоткрытую дверь с небольшим рисунком барабанщика из африканского племени в нижнем углу. Кеша заглянул внутрь. Там было пусто. И вообще это была небольшая тесная каморка, не больше лифта, а внутри не обнаружилось ничего, кроме запаха дыма.
   Вернувшись к ловцам, Кеша сказал:
   - Барбасыча нет. Там только дым.
   - А через дым пройти пробовал? - поинтересовался Женя. Теперь он светил в свою банку настольной лампой, высматривая что-то среди огурцов.
   - Там - чулан.
   - Ну, как в этом фильме, где дети в шкаф влезли, - пояснил Женя. Он был слишком поглощён своей банкой и едва ли слышал, что сказал Кеша.
   - В книге, - машинально поправил Васк. И тут же добавил, - да, я читал.
   Кеша развернулся, снова дошёл до кабинета начальника отдела и вошёл в дым, который уже заметно развеялся. Упёрся в стену. Обернулся - пространство позади не исказилось, а чулан остался таким же как был - на шаг с четвертью. Кеша машинально представил, как перед ним разрушается стена, а за ней - просторный кабинет с колоннами в виде титанов и смело шагнул вперёд. И с размаху врезался носом в стену.
   С позором снова вернулся в кабинет ловцов. Голова гудела, подбитый глаз болел, а из здорового текли слёзы.
   - Эх, не вышла Нарния, - вздохнул Васк. - И добавил: - Ты думал, что там портал?
   - Порталов не бывает... Вот зараза! - вдруг крикнул Женя.
   - Не вздумай! - Васк вскочил, готовый отшвырнуть свою клетку.
   Банка, покачавшись, как делают банки перед падением, действительно начала заваливаться, нацелившись точно в бетонный пол. Женя выбросил вперёд руку, но его пальцы только подтолкнули банку, которая окончательно полетела вниз. Кеша оказался ближе всех к ней и успех схватить за дно лишь слегка приложив крышкой о пол. Банка не разбилась.
   Кеша стоял, держа её в руках. Он не знал, как выглядело его лицо, но по-видимому оно отразило его истинные чувства.
   - Я тебя понял, - сказал Женя.
   - Я - тоже, - поддакнул Васк.
   - А я слушаю, - сказал Кеша, не двигаясь с места. Черт знает, что там в этой банке, но здесь в подвалах случалось всякое и что-то подсказывало ему, что если и произойдёт катастрофа, то только в душе Жени.
   - Излагай требования, - покорно предложил Васк.
   - Ну, так вкратце, - вмешался Женя. - Порталов, как их в фильмах показывают - не бывает. Искажение пространства - другое дело, оно происходит в движении, понимаешь? Ты идёшь по коридору, а он удлиняется.
   - Если пространство можно нарастить, то его можно и сжать, - сказал Кеша, прикинув схему такого сжатия.
   Женя встал из-за стола.
   - Поставь, пожалуйста, банку.
   - Я поставлю, - сказал Кеша. Смотреть ему на жалкое выражение лица Жени было неприятно. - Но после объяснений.
   - Хорошо, - сказал Васк. Он глубоко вздохнул и закатил глаза и начал отвечать.
   - Мы не знаем, где Барбасыч. Он просил зайти в его кабинет. Хрен знает, что он там устроил и почему теперь там чулан. Пространство можно сжать, но чем больше это сжатие происходит, тем больше шансов получить нечто вроде чёрной дыры. Она, конечно, портал, но только в один конец - в блендер. Всё?
   Кеша поставил банку на стол Жени, краем глаза увидев пробежавшего по его боковой поверхности таракана. Женя протянул руки к банке, но в последний момент передумал.
   - А ты не будешь требовать, чтобы мы над тобой перестали прикалываться? - спросил он.
   - Нет, - Кеша отошёл от стола. Он не любил тараканов.
   Женя облегчённо вздохнул.
   - Сам ты - беззащитный, - ответил его мыслям Васк. - Он только что тебя трястись заставил. Он бы действительно бросил банку, кстати.
   Женя снова взял банку.
   - Нужно поскорее достать его оттуда, - сказал он.
   - Что-то я начинаю сомневаться, - ответил Васк.
   - Вы хотите его в клетку пересадить? - спросил Кеша.
   -А? Не, клетка его не удержит, - покачал головой Женя, глядя на банку. Его сдерживает раствор.
   - Рассол, - пояснил Васк.
   - Ты такого не видел, Кеша. И вряд ли увидишь, - Женя направил свет лампы на банку. Кеша подошёл и попытался рассмотреть.
   Тут явно требовался намётанный глаз. Как владелец аквариума легко определяет, пустая ли икра после предавшихся тяжёлой страсти рыбок и как себя чувствуют только что поплывшие мальки, которых без сильной лупы не различишь. Некоторый опыт у Кеши уже был, но он скорее чувствовал, что в банке что-то есть, чем видел. Или ему казалось. В мутной, почти серой воде, среди огурцов, таких старых, что они приобрели несколько алюминиевый оттенок, иногда мелькало что-то тёмное, похожее, как ему подумалось в какой-то момент, на шипастую бабочку. Или, возможно, это были две кисти рук, пригнанные друг к другу. Иногда эта черная клякса поблескивала, словно где-то на ней был налёт серебра. Такое Кеша видел у водных пауков, которые облекали своё тело в пузырь воздуха.
   - Нашёл? - спросил Женя. - На что похоже?
   - На бабочку, как будто. И блестит.
   Существо Кеше не понравилось. Он уже не боялся обитателей, занесенных в окружающую действительность случайными мирами - сейчас у него дома было, по крайней мере, три таких, каждый из которых мог бы заполнить трупами несколько моргов. Но существо в банке, вероятно, было совсем безмозглым, как морская звезда, но при этом столь же хитрым и коварным.
   - Не завёл бы такое? - улыбнулся Васк.
   - Нет.
   - Ну, всплеск, который тебе поёт, намного интереснее, - согласился Женя. - Но эта тварь редкая. По сравнению с ней всплески в любом пруду живут.
   - Не томи, - вздохнул Васк.
   - Имён у него много. У нас такое чаще называли Сивень. Ещё есть упоминания вроде "Фиолетово-черный Бодунъ Жажды". Ханговер.
   Женя резко произнёс ещё что-то по-немецки:
   - Der Katzenjammer!
   А затем ещё на каком-то гортанном языке:
   - Арыгыга ?л?р??.
   - В общем, - подытожил Женя, - если грубо говоря, то это можно назвать бесом похмелья.
   - И если не грубо, то он и есть, - добавил Васк.
   Тут дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возник Барбасыч. Он был одет как всегда - в костюм-тройку и длинное пальто, а в руке держал чуть трепыхающийся мешок. Аккуратно положив мешок в угол, начальник отдела неторопливо пожал каждому из присутствующих руку и только потом спросил:
   - Андрей, ты мне звонил. Что именно у вас за открытие?
   Васк кивнул на Кешу. Тот почувствовал себя очень неуютно. Подмышки мгновенно вспотели от мысли, что придётся что-нибудь объяснять. А ещё жутко захотелось домой.
   - Не нужно, - покачал головой Васк.
   - Андрей, ваше кривляние вас недостойно, - негромко произнёс Барбасыч.
   - В общем, он заставил... - начал Женя.
   - Не заставлял, - поправил Васк.
   Под взглядом Барбасыча они замолчали. Крепкая фигура начальника словно бы начала раздваиваться. Голова раскололась вдоль под углом, так что глаза стали смотреть по бокам, а из трещины наружу потянулись жемчужно-серебряные нити. Но происходила эта метаморфоза одно мгновение. Тут же всё стало, как было - просто начальник отдела стоял возле Кеши и над чем-то раздумывал.
   - Вы можете ничего не рассказывать, - сказал он. - Ваше доказательство в телефоне, как я подозреваю. Позволите?
   "Интересно, а если не позволю?" - подумал Кеша. Рука уже протянула телефон Барбасычу.
   Некоторое время тот слушал запись, но уже через пару минут словно потерял к ней интерес и стал прохаживаться по кабинету. Звуки донника наполняли атмосферу, словно дым. Из дальнего угла Барбасыч достал старое жестяное ведро, наполнил его водой из умывальника и поставил его на стол. По столешнице растеклось мокрое пятно. Запись закончилась. Барбасыч включил её заново. Донник запел, и на поверхности воды в ведре появилась пена. Просто микро-шторм. Через некоторое время он начал стихать, а затем из тронутой рябью воды потянулись тонкие водные щупальца - точь-в-точь как у донника. Сначала - прозрачные, затем они наполнялись зелёно-жёлтым, "водорослевым" цветом. Прежде чем запись закончилась, из ведра выглядывал донник - куда меньше того, что пел в кешиной ванной, но во всём остальном - такой же.
   - Вам придётся за ним приглядывать, - сказал Барбасыч.
   - Это они так размножаются? - Женя выглядел слегка озадаченным.
   - В очень редких случаях, - ответил Барбасыч. - Евгений, Андрей, вам придётся обеспечить его аквариумом, на первое время. Потом переведём его в заповедник.
   - Замётано, - ответил Женя. Барбасыч обернулся к Кеше:
   - Прекрасная работа, Иннокентий. Вы высоко поднялись в общении с существами. На данный момент, - он ухмыльнулся, что в его исполнении выглядело жутко, - у меня нет идей, как вас премировать, но я подумаю об этом.
   Кеша знал, как его премировать, но снова побоялся попросить о переводе.
  
   "Отдел систематизации и каталогизирования" был одним из самых просторных помещений в музее, а ещё самым низким. Потолок здесь словно незаметно, но неуклонно опускался. У Кеши благодаря его мелким габаритам это не вызывало проблем, но для ловцов покрупнее, вроде Жени, посещение архива было настоящим испытанием.
   Здешняя атмосфера была двух видов. Либо - чрезвычайная суета и беготня, выкрики, ругательства, расшвыривание бумаг в поисках нужной и прочее веселье. В один из таких моментов Кешу чуть не затоптали. Либо всё было совсем наоборот - мирно, тихо и лениво - настолько, что Марс включал какое-нибудь рэгги Боба Марли, так сказать для антуража. Сейчас Кеша попал именно в такой момент. Каталожников было восемь человек, но по штату полагалось одиннадцать. Сейчас же в отделе сидел только специалист по отпечаткам Стефан Пьер и Маша - она занималась пищевыми цепочками. Стефан Пьер сидел, закинув ноги на свой стол и мирно похрапывал. Над ним, как обычно, висело облачко дыма из непотушенной сигареты, которую он продолжал курить во сне. Знакомые с ним не раз говорили, что он умеет закуривать новую сигарету, не просыпаясь. Белоснежная борода его была засыпана пеплом, а длинные белые патлы перевязаны байкерской косынкой.
   - Здравствуй, Кеша, - сказала Маша. Она рассматривала что-то в микроскоп. - С чем пожаловал? Открытие?
   Её бритая голова со свежим шрамом возле уха, поблескивала. Края шрама напоминали зашитые губы.
   - Не обращай внимания, - пояснила она, намекая на шрам.
   - Мне Марс нужен, - сказал Кеша, глядя на стол Марса - звуковика. Большую часть стола занимал синтезатор и листы с нотами. Ещё один синтезатор стоял на боку прислонённый к стене.
   - На обеде. Скоро будет.
   Она зевнула.
   - Что-то интересное?
   - Пение донника записал.
   Маша с хрустом почесала за ухом.
   - Понятно. Ну, это не моё. Зато я знаю, чем донник питается. Интересно? Ты усаживайся, не стой как столб!
   Кеша заозирался, прикидывая, куда податься. Мест для посетителей здесь предусмотрено не было, а садиться за чужой стол ему не хватало наглости.
   Маша отодвинула микроскоп и принялась щёлкать по клавиатуре. Звук был старинный и громкий. Пока она печатала, она продолжала говорить:
   - Донники, несмотря на то, что их часто приписывают к паразитическим образованиям, являются самостоятельными организмами фильтрационного типа. Хотя они и живут в воде, но без нее не погибают, а впадают в длительное анабиозное состояние. Также они способны некоторое время обитать в продуктах конденсации водяного пара, бишь в облаках. Стрёмно, да? Щупальца из облаков. Во время сильных штормов иногда высовываются, говорят. Ктулхианцы в восторге.
   А питаются они микроэлементами из воды. Грубо говоря, живую воду они превращают в мёртвую. Но при этом, поскольку сами они на 99% состоят из воды, то через некоторое время возвращают микроэлементы обратно. Знаешь, как питон, который отрыгивает добычу, а затем её глотает заново. Брр! Зато в какой-то момент вода вокруг донника настолько чиста, что ею лечиться можно. Есть исследования, что в одном шансе из ста она может труп воскресить, правда только на несколько часов.
   В отдел вошли возвращающиеся с обеда каталожники. Марс - никак не соответствовал своему имени. Это был смуглый, похожий на индийца мужчина, в полосатом костюме и очках. Двигался он проворно и быстро, так, словно никаких препятствий вокруг не было. Сам он объяснял это тем, что в войну (он никогда не уточнял, в какую) он был сапёром.
   - Привет, Кеша!
   - Кееешка!
   - Здорово!
   - Хай!
   Никто из вошедших не поленился пожать Кеше руку и поздороваться. Каталожники вообще были самым дружелюбным отделом.
   - Марс, он к тебе! - крикнула Маша.
   Марс почтительно поклонился. Сегодня он отыгрывал араба:
   - О свет моих очей, о, друг мой! Ас-саляму алейкум! Что привело тебя в мой дом?
   Кеша, насколько мог витиевато объяснил цель своего прихода.
   Стекла очков Марса вспыхнули. На самом деле это за ними загорелись глаза.
   - О, порадуй же мою душу этим пением глашатаев Аллаха!
   Кеша включил запись.
   Некоторое время её слушали всем отделом. Даже Стефан Пьер проснулся. Не было только Маши - она отправилась за шаурмой.
   На звукаря запись произвела двоякий эффект. С одной стороны, он был восхищён великолепным пением и "каскадом нот", с другой возмущён несовершенством записывающей техники, которая по его словам убила, по крайней мере, "четверть волшебства". Он слушал, набирал что-то на клавишах синтезатора, записывал ноты и требовал включить запись снова и снова. В итоге Кеша скинул на его телефон запись и удалился - Марс, увлёчённый музыкой, даже не заметил его ухода.
   - Я разовью мотивы эти! В симфонии! - слышалось из отдела.
  
   На двери архива висела написанная от руки бумажка: "Спустились. Обращайтесь к Олесе и Архангелу"
   Фигура Олеси бросала изощрённую тень на стену. Тень её всегда отличалась от неё самой. Олеся - помощница в архиве, почти неизменно сидела в предбаннике архива. Здесь было светло и уютно - обитые панелями стены да ещё аккуратные невысокие картотечные шкафы, большинство из которых были фальшивыми. На всех шкафах стояли горшки с растениями - некоторые упирались в потолок и растекались по нему, из-за чего местами свет был зеленоватый. Посетитель переходил из зелёного света в белый и наоборот. Олеся неизменно сидела с самым мрачным видом и разбирала бумаги - иногда печатные, но чаще рукописные. Впрочем, мрачный вид она принимала, если на неё смотреть. Когда же никого вокруг не было, её лицо расслаблялось и становилось почти красивым. Об этом Кеша узнал случайно, когда с ним вместе явился любопытный морок. Морок не только видел всё и всегда, но и был не против показать, что видел.
   Сейчас Кеша уже в двадцатый раз перерывал картотечный ящик на букву Б. Проблема музейной картотеки была в том, что разобраться в ней могли только очень особенные люди. Сколько Кеша ни пробовал проникнуть в логику самостоятельно - Олеся никогда не препятствовала пользоваться картотекой - каждый раз всё заканчивалось тем, что он обращался к ней за помощью. Но ему это не нравилось и ей - тоже. А сейчас случай был особенный, ибо он искал информацию про Барбасыча.
   Искоса он поглядывал на Олесю. Она была огромной и жирной. После того, как Кеша оказался в музее, он знал, что доверять глазам нужно обязательно, но не до конца. И глаза говорили, что килограмм триста в этой женщине точно есть. Только проблема была в том, что он никогда не видел её стоящей в полный рост - сидя за столом, она казалась приземистой, но ширина плеч у неё была премиальной, ручищи мощные, пальцы крепкие и длинные. Если бы, поднявшись, она оказалась двухметровой, он бы не удивился, но тогда условные триста кило легко превращались в... шестьсот? Таких тяжёлых людей на планете, насколько Кеша знал ( он проверял) не существовало.
   Она произнесла, не отрываясь от книги:
   - Что нужно найти?
   Некоторое время Кеша ещё покопался, но потом всё же сдался:
   - Барбасыча.
   Если Олеся и удивилась, то виду не подала.
   - Зачем?
   Кеша задумался. Хорошо бы на такое сказать что-то вроде: "Да задолбало меня гадать, что он такое!". Однако были сомнения, что такое объяснение её удовлетворит. Олеся умела парой коротких слов заставить кого угодно проглотить язык и с позором покинуть архив.
   - Он - мой начальник, - сказал он правду.
   Такой ответ Олесе явно понравился, она даже подняла взгляд от документов, которые разбирала.
   - Это интересно, - сказала она. - Как думаешь, что могут устроить МНЕ за то, что предоставила такие данные тому, кому их знать не положено?
   Вопрос этот прозвучал так, что даже Кеша засмеялся.
   - ВАМ - ничего, - не раздумывая ответил он.
   Олеся сузила глаза:
   - Думаешь, я - неприкасаемая?
   Тень её тем временем ускользнула за дверь.
   - Да.
   - А ещё неприкасаемые есть?
   Кеша немного подумал.
   - Ким. Он неприкасаемый.
   Олеся усмехнулась. Ей стало интересно, как же такой полуграмотный паренёк смог сделаться ловцом. Это же какой должен быть талант - как у парня из деревни, которому показывают только что спаянную плату и он сразу видит, где ошибка. Лично она не видела в нём каких-то талантов.
   - Ещё Барбасыч, - сказал он.
   - Всех подряд перечислишь?
   Он уставился на неё. Олеся тоже всматривалась в него и вдруг почувствовала легкое удивление.
   - Ты понимаешь?
   - Кое-что, - ответил он.
   На стол аккуратно легла тонкая папка с документами. Кеша опять не заметил, как тень Олеси сделала это. Сама же Олеся вернулась к чтению своих бумаг.
  

ххх

   Жигуль задумчиво прохаживался по двору, мысли его были мрачные и тяжёлые. Карась куда-то уехал и уже неделю не объявлялся. Жека так просто пропал. Жигуль никогда этого не показывал, но он привязался к ребятам, а ещё бухать в одиночестве было удивительно скучно. Зажглись фонари, и он присел на скамейку. Где-то свистела птица. Он смотрел под ноги, на заплёванный семечками асфальт. Мимо прошла тетка с пакетами, набитыми съестным - затарилась в магазе по самое нехочу. Ещё бы, такую жопу надо кормить. При виде еды забурчало в животе. Он вспомнил свою загаженную кухню - там дед создал самогонную лабораторию. Хрен знает, есть ли там что пожрать.
   Холодный ветерок прошил его до костей. Жигуль поднял голову и посмотрел на светящиеся окна дома. Интересно, на каком этаже живёт эта тётка со жратвой? Живых окон не так много. Шаря глазами, он вдруг заметил что-то необычное. В окне какого-то верхнего этажа был тёмный силуэт. Зрение у Жигуля было неплохое, но толком рассмотреть этот очень чёрный силуэт он почему-то не мог. Он был небольшой - вероятно, ребёнок, но какой-то странный. Он стоял и не двигался. В своём подъезде Жигуль знал всех, но тут была карасёва территория. Куда он поехал? Пару раз в год он ездил за травой - ничего крепче Карась не касался, но обычно он заранее предупреждал об отлучках.
   Мимо Жигуля прошёл этот лошок Кеша, но Жигуль чувствовал себя так плохо, что готов был уже предложить ему своё пиво, вместо каких-то наездов. Дрищ скрылся за подъездной дверью. Подняв глаза, Жигуль приметил, что стрёмный ребёнок тоже исчез. "Пора и мне исчезнуть" - подумал Жигуль и, поднявшись, направился в свой подъезд.
  
   Кеша вытряхнул из рюкзака двух младенцев. Один из них заверещал, другой свернулся клубком. Протовампир тут же всё понял и гибко подхватил крикуна. Обхватив его ставшими широкими, как листья пальмы, руками, он издал нечто вроде счастливого вздоха. Писк младенца оборвался.
   - Слишком сильно не увлекайся, - попросил Кеша и аккуратно забрал младенца. Вампир послушно отдал его и взял другого. Первый младенец, которого Кеша рассмотрел, был почти целиком покрыт едва заметными точками, некоторые из которых ещё кровоточили. Протовампир явно восстанавливал связь со своим телом, но до полного контроля было далеко. Младенец зашевелился. Кеша положил его на пол и младенец пополз куда-то по коридору. Протовампир положил второго.
   Кеша снял куртку и сразу заглянул в ванную. В ванне была грязная вода. Пустая. Донник пропал. От неожиданности Кеша выронил рюкзак. Смывая из душа грязь со стенок ванной, он прикидывал, что могло произойти. Конечно, его могли просто забрать. Он же рассказал Барбасычу и ловчим - может быть, кто-нибудь из них распорядился. Сбежать всплеск тоже мог, но зачем? Он явно прижился, раз даже запел. Решётки на месте не было - её вообще нигде не было.
   Осмотр раковины и крана дал достаточно оснований предположить, что всплеск сбежал через них. Кеша присел на край ванной и прикидывал, куда же он мог податься. Неплохо было заняться поисками, но возможность помыться оказалась более соблазнительной. Наполнив ванную, Кеша с удовольствием забрался в неё и улёгся с таким удовольствием, словно только что вывалился из холодильника. Вода была такая горячая, что над ней поднимался пар. Некоторое время он раздумывал о том, куда мог податься всплеск, потом мысли перешли на пустой желудок, потом на то, как скапливается конденсат на кране и на крышке заваренного дошика...
  
   Глухие удары в дверь его разбудили. Дернувшись, он ударился ногой о кран, а из-за соскользнувшей с бортика руки приложился ещё и подбородком, аж зубы загудели. В дверь продолжали колотить. Некоторое время Кеша стоял посреди ванной, вода и пена стекали на коврик, в дверь стучали. По ногам прошёлся холодный сквозняк - Кеша понятия не имел, откуда он берётся в ванной. Вздрогнув, Кеша надел халат и тут же замёрз. Осторожно вышел в коридор и подкрался к двери. За ней было тихо, но он чувствовал, что те, кто стучали, всё ещё здесь. И тут же на дверь посыпался град ударов.
   Рядом появился протовампир. Он с любопытством смотрел на дверь.
   "Интересно, что будет, если выпустить его?" - подумал Кеша. Протовампир протянул руку к дверной ручке, но Кеша покачал головой и махнул рукой в сторону комнаты. Существо послушно направилось туда.
   Через глазок было видно плохо, но Кеша понял, что снаружи несколько человек, кто-то что-то яростно доказывал. Среди голосов Кеша узнал Гену - это его несколько успокоило. Он открыл дверь. Снаружи стоял мужик с нижнего этажа, Гена, какая-то женщина.
   - У тебя всё нормально?! - прямо ему в лицо закричал мужик. Он был худой, бледный, с синяками под глазами.
   - Д-да...
   Гена положил мужичку руку на плечо.
   - Кеша, мы зайдём на минуту?
   Мужик отпихнул Кешу и вошёл.
   - Где у тебя ванная?!
   Кеша махнул рукой.
   Мужик вошёл в ванную. И тут же вышел.
   - Всё в порядке, - проворчал он. - Вот же дрянь!
   Кеша вопросительно посмотрел на Гену.
   - Я тебе сказал, что у него всё нормально, - ответил тот мужику. - Кеша - парень нормальный.
   - Я очень извиняюсь, - пробормотал мужик и сделал что-то вроде поклона. - Понимаешь, парень, после смены прихожу, а там - пиздец. И так вкалываю, а теперь опять - жопа! - он снова начинал закипать. - Придушу мразей!
   - У него очень сильный залив - по колено, - объяснил Гена. - Хрен знает, сколько этажей залило. Над ним этот гопник живёт, Женя.
   - Мой, и шестой, - мрачно сказал мужичок. - Я - Гриша.
   - Кеша, - ответил Кеша.
   - На восьмом они не открывают, - Гриша явно говорил сам с собой. - Может им дверь вскрыть?
   - Соседи снизу не открывали, поэтому Гриша побежал выше - думал, что это ты льёшь, - сказал Гена.
   - Участка уже вызвали, - сказал Гриша, - только вот хрен знает, придёт он или пошлёт.
   - Вскрывать нельзя, - решительно заявил Гена, - если они там передохли, то ещё и по допросам затаскают. Кеша почувствовал, что сосед вроде бы отодвинулся, хотя нефтяник не двинулся с места.
   - Да, ещё разроют, - пробормотал мужичок Гриша. - Ладно, буду вёдра подставлять. Пойду. Извини, ещё раз, Кеша, - он протянул худую руку, которая, несмотря на мозолистость, выглядела удивительно изящной. Кеша отметил это машинально, и так же машинально её пожал.
   - Извини, Кеша, - сказал Гена, - спокойной ночи.
   Кеша закрыл дверь. Где-то возле ноги он чувствовал морока, который незаметно присутствовал во время разговора. Протовампир выглядывал из комнаты и это выглядело жутковато. Вероятно, он сидел на потолке и свешивал голову вниз. Кеша сел на корточки и внимательно посмотрел на приятеля. Ему очень хотелось отдать распоряжение, при том, что он знал - морок его поймёт и выполнит. Он вздохнул и медленно похлопал в ладоши. Это нужно было делать правильно и медленно, так, чтобы до соприкосновения ладоней успеть почувствовать исходящее от них тепло. Мороку эти похлопывания очень нравились - прямо как поглаживания кошке. Потом Кеша встал и пошёл одеваться.
  
   Когда он вышел, на лестнице никого не было.
   Дверь в квартиру Жени была закрыта, но когда он дёрнул за ручку, то дверь открылась. Замок был выломан. Пол залила вода, и только высокий порог не давал ей перелиться. Света в квартире не было, слышен был только плеск воды. Слева от входа Кеша увидел нагромождение курток на вешалке. А коридор в комнату сверху прерывала полоса турника - тренажёр, которым Женя, судя по его мышцам, регулярно пользовался. Послышался всплеск. Кеша двинулся туда и увидел свет фонарика. Он замер. Луч трясся и метался. Из темноты выскочила долговязая фигура, которая, увидев Кешу с размаху бухнулась в воду, но тут же поднялась.
   - Это не я его! - закричал кто-то, брызгая слюной, схватив Кешу за плечи. Крик перешёл в бормотание: - Как же он так... что же он. Это, наверно трава. Они! Они нашли новую траву... Да.
   Он продолжал бормотать, но Кеша, который сначала испугался, что это полиция или другие чины, которые могут доставить неприятности, уже успокоился, что перед ним просто какой-то сумасшедший. Вообще он не ожидал застать здесь кого-нибудь живого. А ещё он почувствовал, что морок рядом с ним. "Интересно, сможет он напугать этого психа?" - непроизвольно пронеслось в его голове.
   По вспышкам света он смог, наконец, определить, что перед ним один из гопников, которые караулили у подъезда. И тот самый, вероятно, который подбил ему глаз. Как его звали, Кеша не вспомнил.
   Жигуль смотрел на тощего дрища, которого они, как говорил Карась, пощипывали. А ещё вдруг вспомнил, что Карась сказал, когда он поломал очкарику его окуляры вместе с глазом. То был неприятный разговор. И сейчас лошок Кеша не выглядел обосравшимся. Жигуль уставился на его куртку, как будто увидел что-то неведомое. Молния на куртке дрища расстегнулась сама собой, обнажив пустоту. И оттуда выпрыгнула кошка. Потом ещё одна. Следом показалась стройная женская нога. Втянулась. Мелькнул женский пупок, грудь. Но затем высунулась то, что раньше было головой, правда теперь от неё осталась только нижняя часть, обрывавшаяся выше носа кусками окровавленной кости. Губы что-то говорили, рот отчётливо выгибался, как в пластилиновых мультфильмах. И эта безмозглая голова потянула за собой всё тело, почти идеальное. Она вылезала из тела лошка, тянула руки, но тут чья-то рука ухватила её за плечо и втянула обратно. Вместо неё из темноты показалось белое, совершенно спокойное лицо Карася. Он был мёртв, причём умер несколько дней назад. Жигуль даже откуда-то узнал, где спрятано его тело. Возможно, Карась сказал. Когда на его лицо попала холодная капля крови, он грохнулся в обморок, прямо в воду.
   Кеша недовольно покачал головой. Он знал, на что способен морок, и данное зрелище было слишком низкокачественным для такого мастера. Гопник, очнувшись от холодной воды, уползал куда-то в сторону двери. Даже скорей плыл. Кеша вернулся к осмотру. Морок продолжал сидеть у него на груди, словно от чего-то защищая.
   Женя обнаружился в ванной комнате. Выглядела она чрезвычайно интересно. Донник заполнил её почти целиком - поросли его щупалец свисали с потолка, тянулись по полу, шевелились, сплетались в узлы, истончались, становясь тонкими как волосы и утолщались до толщины человеческой руки. Женя сидел на толчке со спущенными штанами. Присмотревшись, Кеша понял, что он скорее висит над ним, насаженный на поросль щупалец, торчащую из унитаза. Они прошли тело насквозь и теперь выглядывали изо рта, глаз, ушей. Кеша смотрел на труп человека, ещё недавно сильного, наглого и тупого, который издевался над ним самим. Интересно, заслужил он такое? - раздумывал он.
   Донник негромко пел - еле слышно за шуршанием щупалец и капель воды. Стоя по щиколотку в холодной воде, в этой странной обстановке Кеша всё же не мог не оценить великолепие этого пения.
   Тут один из глаз трупа, окружённый тонкими, как леска, шевелящимися щупальцами, уставился на него с ужасом. Кеша мгновенно понял, что Женя всё ещё жив. Возможно, донник даже не искалечил его, ну кроме того, что сделал полным психом. Тогда Кеша оценил со всей очевидностью, что такого этот человек вполне заслуживает. А ещё ему, наконец, стало страшно, хотя он не мог понять, почему. Что-то ломалось, кружилось вокруг, а может и в нём, причём это не было трюками морока - тот вообще не умел создавать ничего, кроме визуальных иллюзий.
   - Не убивай его, - услышал он собственный голос, спокойный, с едва ощутимой иронией. Глаз продолжал пялиться на него с ужасом. Кеша понятия не имел, какие страдания сейчас испытывает его недруг, но явно единственное, чего тот желал - смерти.
   - Нет, - сказал он с нескрываемым злорадством.
   Женя не мог ответить. А донник больше не пел.
   Кеша вспомнил что-то важное. Он что-то забыл, потерял. И должен был найти. Он шарил по карманам, и нащупав искомый объект, открыл глаза.
   Он лежал в ванной. Вода остыла. Плечи и уши замёрзли. Он вскочил. Выбежал, не обращая внимания на мокрые следы, вытащил из кармана телефон, нашёл на нём мелодию и включив, положил рядом со сливным отверстием раковины. Сам же сел на пол и завернувшись в полотенце, принялся напевать что-то без слов. Он раскачивался и мычал нечто, чувствуя, как звуки резонируют внутри его черепа, отражаются от стен, капают с потолка. За звуками было что-то ещё. Даже мелькнул призрак Барбасыча, на лице которого было написано удивление. Сине-зелёные щупальца превращались в струны, а струны становились линиями какого-то далёкого пейзажа.
   - Я тебе рот зашью! - рявкнул чей-то голос.
   "Я пою не ртом" - подумал Кеша.
   - И нос!
   Однако Кеша остановился только тогда, когда донник целиком вытянулся из сливного отверстия и перебрался в ванную. Куда пропала решётка, теперь было не важно. Кеша знал, что донник больше никуда не денется. Он встал, с тоской взглянул на снова занятую ванную и подумал, что когда-нибудь вероятно дойдёт до того, что он будет мыться здесь прямо среди этих щупалец. Эта мысль помогла ему сбежать в кухню за чем-нибудь горячим. Ночь предстояла длинная.
  

ххх

   Валера стоял у подъезда и курил. До приезда следователя их попросили покараулить. Хотя он и понимал, что сторожить тут нечего. Может быть, стоило постучаться в другие квартиры, но этим пускай другие занимаются. Он заглянул в протокол: всё было вполне чётко. Вызвала мать погибшего. Совершенно белый труп местного хулигана по прозвищу Карась и её сына по совместительству. Обстоятельства его смерти были настолько непонятны, что предположения сыпались начиная от редкого генетического заболевания и заканчивая применением химического оружия. А потом они заглянули к его другу - Евгению Ящикову. Этот совсем поехал, а точнее был найден в "невменяемом состоянии". Чуть не пристрелили, когда он кинулся. Да и пристрелили бы - с такой тушей слишком стремно драться.
   Он затянулся. А ещё было много всего, о чём не получилось указать в протоколе. Например, упоминания о невысоком человеке, а то и карлике, которого видели, но не могли описать. О странном фургоне, который три человека описали по-разному. Фургон этот побывал здесь как раз до них, но чем занимались его владельцы, как они выглядели, сколько их было - ничего не удалось узнать.
   Валера поправил автомат и бросил окурок. Взглянул на него, затушил ботинком. Потом поднял взгляд и успел заметить у соседнего подъезда полного человека в дорогом костюме, который заложив руки за спину с видом генерала посматривал вокруг. Когда Валера посмотрел на него в упор, то человек просто исчез. Растворился. Этого в отчёте тоже не будет. Наконец подъехал бобик. Следак. Можно сваливать.
  
   Сыпал легкий летний дождик. Начинало темнеть, но болезненного цвета солнце периодически показывалось из-за длинных, как макароны, облаков. По случаю субботы значительная часть горожан удалилась на природу, и даже самые бедные из них отправились в парки, поэтому на улице было удивительно пустынно. Кеша, прихрамывая, двигался в самом случайном направлении, которое пришло ему в голову. Нога снова начала болеть - причём сразу после разговора с Барбасычем. Тот был, мягко говоря, в ярости. А ещё Кеше пришло в голову, что начальник может быть напуган.
   Теперь Кеша свободен и может ходить налегке. Даже рюкзак забрали. Барбасыч, после долгих и туманных объяснений о чём-то темном и неизвестном, сказал, что ему, Кеше, здесь больше нечего делать и следует искать работу, на которой он не сможет так сильно напортачить. Например, курьером или уборщиком. Он вкратце объяснил, что все возможные следы они вычистили, а как - не его печаль. Возможно, мозги Жене всё же поправят и он вернётся домой.
   Он помнил, как приехали несколько человек во главе лично с Барбасычем. Он всё объяснил по телефону. К нему они не зашли, но побывали на квартире Карася и на заливе Жени. Возможно, ещё куда-то нагрянули. Ночь для них была бурная. Для него же всё закончилось опросом дознавателя. Как подозреваемого его не рассматривали.
   Насчёт своего открытия по поводу всплеска он ничего не спрашивал. Вероятно, музей его присвоит.
   Боль в ноге настолько усилилась, что он ухватился за фонарный столб, чтобы не упасть. Стоял и медленно дышал: вдох, выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выход. Вход. Выход. Он снова ощутил то, несколько позабытое за последнее время, чувство чего-то необычного. А потом услышал негромкую музыку. Пианино. Огляделся и двинулся на звук. В переулке был вход в бар со ступеньками вниз. Оттуда, из темноты, и слышалось пианино. Спешить теперь ему было некуда - дома, наверное, осталась только колба с улитками, а всех остальных питомцев уже изъяли. Хотя скорей это были друзья, а не питомцы - вступились за него. Кеша почувствовал, что сейчас заплачет, и чтобы этого никто не заметил, шагнул в темноту, судорожно хватаясь за перила.
   Внутри, как иногда бывает в темноте, оказалось гораздо светлее, чем на первый взгляд. Бар был совсем маленький - стойка да несколько столиков. И облезлое пианино, за которым сидела женщина в брюках и белой рубашке с закатанными рукавами и бодро что-то наигрывала. За стойкой стоял невысокий бритый парень, примерно его возраста, а может и моложе. Он энергично кивнул в знак приветствия. У стойки сидел только потрёпанного вида дед, а ещё за одним из столиков Кеша заприметил тёмную фигуру мужчины, который что-то читал. Как он это делал в таком сумраке, Кеша не стал угадывать.
   Он сел и стал прикидывать, что нужно сказать. В барах он бывал нечасто и только в студенческой компании, а в коктейлях не разбирался, поэтому брал то, что и все остальные. Сейчас же он совсем потерялся и собрался было уйти, но бармен уже наклонился и поинтересовался, что он будет.
   Кеша смотрел в улыбчивое лицо бармена, представляя, как легко тот вписывается в любую компанию. Болтает, рассказывает анекдоты, обижается и мирится. И вдруг его осенило: если бармен может вписаться в любую компанию, то может быть впишется и в его? Это сразу успокоило и он пояснил, что в коктейлях не разбирается и пусть бармен приготовит что-нибудь на свой вкус.
   - Для поднятия настроения?
   Да, пожалуй, для поднятия настроения. Ещё Кеша подумал, что неплохо, если коктейль не будет слишком дорогим, но постеснялся сказать. На один коктейль денег точно хватит - решил он.
   Уже начали собираться постоянные посетители, а он всё сидел. Теперь у него появился персональный коктейль, название которого и внешний вид он запомнил. И сейчас он пил третью порцию, предварительно тщательно пересчитав деньги. Хватило бы ещё на одну.
   Что теперь ему следовало делать? Вероятно. вскоре придётся переехать - музей позаботится, чтобы он не занимал такую подготовленную для ловца квартиру. Искать работу? Устроиться сюда помощником бармена?
   Здешняя публика тут состояла, в основном, из "своих". Большинство пришедших бармен встречал как старых знакомых и почти всех знал по именам. Между собой многие тут тоже были знакомы - перебрасывались шутками, обменивались новостями. Удивительно, но Кеша, чужой этой компании, не чувствовал себя лишним. К нему никто не приставал с беседой, он никому не мешал. Хотя, может быть, такое приятное ощущение у него возникло из-за алкоголя. Кеша тщательно следил за собой и заметил, что "картинка" начинает слегка отставать. Это значило, что четвёртый коктейль он пить не станет. Впрочем, ещё и третий был выпит лишь наполовину. Зато теперь он смог почувствовать, зачем люди ходят по таким заведениям. Во всяком случае, узнал одну из причин.
   Он задумчиво рассматривал бутылки за спиной бармена, прикидывая, как идти домой, когда почувствовал руку на плече. Обернувшись, он увидел широкое лицо Васка. Некоторое время они молчали. Потом Васк занял соседнее место, взглянул на коктейль Кеши и, кивнув бармену, сказал: - Мне - такое же.
   - Кеш, тебе не кажется, что здесь сиропа не хватает? Для мягкости? - спросил он, смакуя напиток.
   Кеша некоторое время собирался с силами, чтобы ответить. Потом, чувствуя, что язык заплетается, произнёс скороговоркой:
   - Я не с-сильно разбираюсь...
   Бармен опёрся руками о стойку напротив Васка:
   - Мы тут по классике готовим. Захочешь извращений - извращайся дома, Васк.
   - Он очень обидчивый, - подмигнул Кеше Васк. Кеша кивнул, с трудом сохранив нейтральный вид - он был доволен тем, что не нужно ничего говорить.
   Некоторое время молчали. Кеша почти допил коктейль и теперь поймал новое удовольствие - от музыки. Васк о чём-то говорил с барменом. В глазах Кеши потихоньку начало двоиться. Он постарался взять себя в руки и сосредоточил внимание на тёмном силуэте в углу. Это был человек, склонившийся над столиком. Однако через пару минут тщательных наблюдений Кеша стал в этом сомневаться. Фигура была совершенно неподвижна и, пожалуй, больше напоминала манекен. А потом она неуловимо изменилась, но не изменила положение, а именно форму. Теперь это был не манекен, а скорее тень от дерева.
   - Настоящий ловец всегда остаётся ловцом, - проговорил ему кто-то на ухо. Кеша заозирался, едва не опрокинув стакан. Но Васк смотрел в другую сторону, а бармен смешивал коктейль для юношеподобной девушки с торчащими в стороны рыжими волосами.
   Кеша негромко засмеялся. Сейчас он встанет, вернётся в опустевшую квартиру, где остались только улитки в их стеклянном цилиндре... Вместо этого он поднялся и направился к пустому дальнему столику. Стол этот был бракованный и стоял только потому, что был плотно припёрт к стене. Стульев возле него не было. Васк наблюдал за ним. Парень зигзагами подошёл к пустому столику, тяжело опёрся на него, наклонился и начал что-то говорить. Из-за общего шума было не разобрать, что именно, а по губам Васк читать до сих пор не научился.
   В какой-то момент Кеша почти упал, но что-то словно его поддержало. Васк вскочил. Но Кеша уже выпрямился и достаточно твёрдой походкой направился прочь из бара. Проходя мимо него, Кеша быстро произнёс:
   - П-прощай, Васк.
   - До свиданья, Кеша, - ответил тот и поднял стакан.
   Кеша шёл, а за ним тянулась его тень. Васк смотрел внимательно и смог заметить, что края тени слегка подрагивали и пару раз она иногда на мгновенье раздваивалась. Когда парень с новым приятелем покинул бар, Васк вынул телефон и, недолго поразмыслив, набрал сообщение.
  

ххх

   Сверху это была небольшая система прудов, мелких, по колено, но Кеша выяснил, что они соединяются с грунтовыми водами, а возможно - и с подземными реками. Сейчас он сидел на берегу, а радом ним стояло музыкальное чудовище - аудиосистема с гипертрофированно большими колонками. Звук она могла издать такой, что слышно бы за несколько километров. Но он не позволял ей этого - кнопками на пульте он увеличивал и уменьшал басы, менял громкость, стараясь уловить правильный тон. Магнитофон этот ему прислали анонимно, но Кеша сразу догадался, что сделал это звуковик Марс. Играла песня всплеска. Кеша терпеливо наблюдал, как ведёт себя вода. Она подрагивала, потом на ней начали появляться маленькие водовороты. Затем она забурлила, перемешиваясь с илом и грязью. Наконец из неё потянулись вверх тонкие, как струны, щупальца. Их было так много, что они загородили весь пейзаж за прудами. Донник тянулся к облакам. Кеша напевал песню всплеска - теперь он мог это делать.
   Щупальца-нити стали сплетаться в нечто напоминающее здание. Наверное, капелла.
   Кеша погружался в музыку так, словно входил в это здание. Тень за его спиной тянулась всё дальше, бесконечно далеко. Вероятно, в какой-то момент она добралась до неба и чёрным кругом закрыла солнце. Донник вместе с Кешей пел во тьме, поблёскивая зеленоватым светом.
   spiritu magno - лат. великий дух
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"