Нолдо отдали на попечение целителя, который должен был вновь привести пленника в пригодное для допросов состояние. От Маитимо исходило много боли, но боли телесной, неосознаваемой - эльфу предстояло долго приходить в себя. Для Темного целителя этого было недостаточно... и умаиа, узнавший от орков, как именно фэанарион отвечал самому Владыке Мэлькору, понимал: как только нолдо очнется, он вновь будет потешаться над своим целителем. Конечно, Маитимо, когда немного отдохнет, еще прочувствует всю боль лечения умаиа, но этого было мало, это было обыкновенным. А Маитимо должен был не просто страдать, он должен был заплатить за то, что унижал целителя, одного из Аинур, и делал из него своего прислужника.
...С каким презрением нолдо смотрел на целителя - словно на низшего! Умаиа размышлял над этим и наконец нашел выход. Целитель запретил себе наносить вред хроа, но и лечение можно превратить в настоящую муку. Умаиа решил соединить одно из своих целебных снадобий с орочьим зельем, составленным наиболее умными и хитрыми орками (другие орки звали их шаманами). Орочье зелье было очень простым, единственное, что оно могло - это снимать боль и слегка одурманивать. Никаких чар, только правильно подобранные путем проб и ошибок ингредиенты. Орки хвалились, что их шкура от зелья становится толстой и крепкой, как кора, а лапы делаются сильнее. Конечно, это была лишь иллюзия, подкрепленная верой и самовнушением, и в действительности орки оставались так же уязвимы, как были, но благодаря своей вере в чудодейственное зелье они могли драться в бою лучше.
Как посмотрит эльф на то, что его напоят таким зельем?.. Умаиа усмехнулся. А еще зелье, учитывая, из чего его готовят и что туда кидают, должно быть для эльфа отвратительным. После такого лечения нолдо больше не будет чувствовать себя высоким и благородным.
Темный целитель рассказал о своем замысле Владыке Мэлькору, спрашивая разрешения на эксперимент, и тот одобрил идею. Пусть даже восстановление фэанариона неизбежно затянется, если забавы его целителя смогут сломить волю Нолдорана или хотя бы унизить его, это будет стоить потраченного времени.
Когда Маитимо очнулся (целитель не долечивал спину фэанариона, пока тот был без сознания, чтобы Маитимо в полной мере ощущал боль), умаиа сначала доставил себе удовольствие и лечил глубокие раны так, что нолдо орал и пел под его умелыми пальцами. Но при этом целитель обращался с пленником достаточно... мягко. Если эльф потеряет слишком много сил и опять впадет в беспамятство, замысел не удастся исполнить.
***
Эльф думал, что он умер, и потому прихождение в себя было неожиданным. Нолдо не знал, радоваться ли тому, что он жив, или нет.
- Радоваться, - веско отозвалась Клятва, и эльф поверил. И тут же похолодел, вспомнив об отце, который теперь не-был-жив. 'Я исполню Клятву', - горячо прошептал эльф, искренне веря, ощущая, что так и будет... Впрочем, это могло быть лишь частью бреда, в котором нолдо провел несколько дней.
Когда бред и беспамятство закончились, началась боль. Она не оставляла ни днем, ни ночью. Умаиа приходил лечить эльфа, но лечение было похоже на пытку. Гордость не позволила пожаловаться и велеть твари быть аккуратнее, дать обезболивающего - эльф подозревал, что умаиа его не послушает, давать же повод для насмешек Маитимо не хотел. И потому нолдо терпел, а когда становилось невыносимо, смеялся:
- Моринготто называет себя Властелином Боли, а ты у него подмастерье? Ждешь крошек с его стола, как голодный пес, посматривая на пленников: когда с ними наиграются сильные и отдадут тебе объедки поживиться?
***
Когда пленник очнулся, умаиа досталась не только телесная, неосознаваемая боль, но и та, какой он желал; но досталась вместе с оскорблениями. Целитель держал себя в руках - что мог позволить себе Владыка Мэлькор, того не мог он - но насмешки впивались, как колючки. Умаиа не знал прежде, что эльфы бывают и такими.
Но проклятый пленник был прав, и целитель все больше желал оказаться подальше от Твердыни. Во главе всего здесь был Владыка Севера, приближенными к нему могли стать полководцы, такие, как Маирон, но не он. Здесь было слишком много умаиар, среди которых целитель оставался слабым, и за свои труды, которых никто не ценил, ему никогда было не получить высокого положения. Да и среди слабых умаиар кто будет относиться к нему с почтением теперь, после насмешек Нолдорана? Хотя... может, последнее и не было страшным. В Твердыне было слишком много орков, которые разносили сплетни по всему Ангамандо не то, что о нем - даже о Владыке Севера. Конечно, тех, кто болтал, как именно отвечал Маитимо и как шипел на него Владыка, казнили. Но к тому времени, когда поняли, что это нужно сделать, каждый из орков успел рассказать не одному десятку все, что слышал на допросе; и хотя орки, разносившие сплетни, зачастую не понимали языка фэаноринга, но запоминали некоторые слова и прекрасно различали интонации. И потому... уже все знали, что Маитимо ни в грош не ставит не то что палачей, но и самого Мэлькора.
И все же целитель считал время до начала мести. И когда решил, что эльф уже достаточно крепок и готов, сказал:
- Я хочу опробовать на тебе новое зелье, Нолдоран. Это соединение моего высокого искусства и пойла, составленного орочьими шаманами. Орки, в своем роде, могут быть изобретательны. Я покажу тебе, как они готовят свое зелье. Считай, что тебе оказана честь, мало кому шаманы готовы открыть свои секреты, - при этих словах умаиа не удержался от смешка.
Целитель велел перенести раненого в обширную пещеру, где уже начали готовить мерзкое бурое варево с личинками, мышами и другими жуткими ингредиентами, какие только могли придумать положить в 'колдовской отвар' орки; от зелья распространялась вонь. Когда варево было готово, умаиа-целитель подошел и добавил что-то из склянки в огромный чан, делая зелье и правда волшебным, способствующим быстрому заживлению ран. Восторженные орки благоговейно завыли, благодаря Господина за дар. Они не знали, что именно подмешал Господин в чан, но не сомневались, что теперь его чудесные свойства увеличатся в десять раз.
При этом умаиа не сомневался, что нолдо откажется пробовать такое лекарство, и орки по приказу целителя были готовы вливать зелье в Маитимо насильно.
***
Когда пленник начал вставать, хотя все еще был слаб, умаиа сообщил ему новость - теперь лечить Нолдорана будут совместно с орками. Конечно, эта новость не могла порадовать Маитимо, но фэаноринг не стал тратить свое красноречие и отвечать твари.
Несмотря на то, что эльф все еще был очень слаб, по приказу умаиа орки крепко связали руки Маитимо спереди, и, так как нолдо не смог бы сам осилить путь до нужной пещеры, его положили на носилки животом вниз (спина-то все еще была повреждена). И так понесли в пещеру, освещенную кострами.
Там же, на костре, в огромном медном чане, метра полтора в диаметре и высотой орку по пояс, что-то варилось. Орк в длинной шкуре, украшенный перьями воронов и с черепом какого-то животного поверх головы, орудовал в котле длинной и массивной деревянной ложкой-черпаком. Запах от варева шел отвратный.
Нолдо подняли и поставили возле чана, чтобы эльф мог видеть, что плавает в мутно-коричневой жиже. Выглядело это мерзко, и пленник решил, что пора бы наконец и высказаться:
- Маиар Эстэ учат эльдар, прекрасных и мудрых, а умаиар... - что фактически означало 'уродцы', - умаиар Труса-на-троне учат орков, тупых и грязных. Когда мы говорим о том, что вы Пали, мы имеем в виду вполне конкретные вещи. Ты стал уродцем среди уродов.
Нолдо продолжал свое дело - бороться. И чем больше было вокруг зрителей, тем лучше.
Глянув мельком в котел, эльф больше туда не смотрел, словно ему было неинтересно.
***
Даже увидев зелье, нолдо начал с оскорблений, назвав целителя уродцем среди уродов, наставником тупых и грязных орков. Но бывший ученик Эстэ знал, что ответить эльфу, посмевшему уподоблять аину оркам.
- Ты наверняка почитаешь себя прекрасным, Маитимо, сын Фэанаро*(1), - целитель усмехнулся. - Но после этого зелья ты уже не будешь красив: твое тело изменится. Кожа, живот, руки станут толще, покроются буграми... Зато боль мгновенно пройдет, и спина вскоре совершенно заживет.
Умаиа говорил с нолдо почти любезным тоном, затаив свое предвкушение, а потом бросил оркам:
- Теперь дайте пленнику лекарство! Побольше, не жалея зелья! - к оркам умаиа обратился на неизвестном фэанариону языке, искаженном Валарине с примесью тиндарских слов*(2); а потом вновь на квэнйа заговорил с нолдо: - Если ты вдруг захочешь остановить это, ты знаешь, как.
Умаиа с затаенным нетерпением ждал, что ответит нолдо. Если он по своему обыкновению откажется пить, гордо отвернув голову, его рот насильно откроют и вольют в него снадобье. И Маитимо испытает страдание и от унижения, и от вкуса орочьего пойла, и от того, что столь противные вещи вливали в него, а после ощутит еще и действие колдовства. Темный надеялся, что отвращение сделает то, чего с гордецом не сделала боль, и нолдо начнет просить остановиться и не поить его. И если все удастся, его, целителя, наконец заметят и оценят по достоинству.
***
Нолдо не строил иллюзий о себе и зелье. Варево было так отталкивающе, что эльф не мог представить, что это можно пить, но подозревал, что, так или иначе, в него это вольют. К горлу подкатывала тошнота, но эльф заставил себя улыбнуться, и улыбка была веселая и злая.
- Это лучший подарок, что ты мог бы сделать для меня, умаиа! Вот только, боюсь, твоему хозяину не понравится, что моя кожа стала толще.
Орки не понимали насмешек и издевки Маитимо, так как не понимали его языка, но видели, что голуг (это, значит, так новых, пришлых эльфов зовут) ведет себя странно, не как обычно вели себя пленники, а смеется и вроде как даже командует. Но что бы там о себе этот голуг не мнил (говорят, он даже над Владыкой смеется!), у орков был приказ от Господина, и они не были дураки этот приказ игнорировать. К лицу эльфа поднесли черпак с мерзким пойлом, в котором сверху плавала подвернувшаяся толстая белесая личинка. Тогда голуг усмехнулся снова - и вдруг с силой ударил орка с черпаком ногой в коленную чашечку. Маитимо надеялся сломать орку ногу или хотя бы больно ударить.
Удар вышел отменным. Столько ярости в него было вложено, что эльф не только сам почувствовал, как что-то ломается под его ногой, но и все в пещере услышали хруст кости.
***
Этот эльф был невыносим. Он насмехался, когда должен бы стонать, улыбался, когда должен бы отворачиваться и кривиться от отвращения. Давно ли он в тронном зале уворачивался от короны?
Но эльф отказывался пугаться и вдобавок ударил орка ногой по колену так, что тот свалился с визгом, переходящим в скуление. Падая и пытаясь схватиться за раненую ногу, орк взмахнул рукой, в которой держал тяжелый черпак, и ударил им соседа, разливая горячее варево по его морде.
Второй орк облизнулся (это было сильное зелье, и чего его только дают голугу?), но при этом не замедлил ударить обидчика в ответ. Целителю пришлось прерваться, чтобы Волей (но не ударом, а мощным толчком) остановить начавшуюся драку и после велеть оттащить орка со сломанной ногой.
Однако эта краткая заминка не могла спасти эльфа от его участи. И в целом... целителю нравилось беспомощное трепыхание Нолдорана.
- Вот как ты благодаришь за исцеление? - с усмешкой переспросил умаиа. - И все же, Маитимо, тебе придется выпить зелье.
Эльфа взяли понадежнее, держа теперь и за руки, за ноги и придерживая голову за волосы. Орк, которого ударили черпаком, подобрав ложку, сам зачерпнул новую порцию отвара. В черпаке плавала слизь, которую трудно было проглотить, и умаиа велел ее снять. Орк с ухмылкой зачерпнул склизкую пенку и размазал ее по скуле эльфа. А затем парни силой разжали нолдо челюсть и влили ему в рот варево.
Но много влить не удалось - у Маитимо началась рвота. Эту реакцию хроа умаиа не предвидел - он никогда не пробовал подобного с эльфами прежде. Целитель решил, что Маитимо достаточно познакомился с зельем, и больше его рвать не должно, но реакция повторялась снова и снова, не позволяя завершить начатое. Одно было хорошо: эта идея с зельем действительно была отвратительна до крайности, и Маитимо теперь скручивало каждый раз, как к нему подносили черпак.
Тогда умаиа дождался, пока эльф придет в себя, и спросил:
- Ты по-прежнему чувствуешь себя прекрасным среди уродцев, Маитимо? Впредь следи за своим языком и не думай, что если мне поручили лечить тебя, то тебе ничего здесь не грозит.
Результат от 'урока' получился не совсем тот, которого желал Энгватар... Но его может хватить, чтобы отбить желание нолдо насмехаться.
***
Его рвало, пока было чем, а потом просто всухую выворачивало спазмами.
Когда умаиа снова заговорил, эльф с трудом поднял голову. Его по-прежнему мутило, хотя вкус желчи и крови из разодранного горла перебил вкус мерзкого зелья:
- А ты разве чувствуешь иначе? - хрипло спросил нолдо. - Вы все знаете, кто вы рядом со мной, и не знаете от того покоя.
Нолдо хорохорился; он думал, что узнал уже все возможные унижения.
Тем не менее Маитимо чувствовал, что боль в спине немного притупилась. Изменится ли и правда его тело? Станет ли он уродливым? Почему-то этот вопрос совершенно не беспокоил фэанариона. Быть может, потому, что куда больше пленника занимала необходимость не склониться перед Моринготто, какая бы боль или мука не ждали его. И после того, что орки сделали с его спиной, а Моринготто изуродовал грудь ожогом, фэаноринг примирился с мыслью, что его тело искалечат и убьют, на тревогу об этом теперь не нужно было терять силы. Нужно было сконцентрироваться на том, как исполнить Клятву, или хотя бы исполнять ее до последнего.
***
Целитель сжал зубы. Нолдо ответил так, как будто самым худшим была именно телесная реакция, а фэа мало задевало происходящее. Значит, задеть гордеца не удалось... И умаиа не мог продолжить дальше попытки напоить Маитимо, чтобы-таки достать его - у нолдо началась кровавая рвота. Зелье, что должно было лишь унизить, пусть одновременно и причиняя страдания, но также причиняло вред хроа вместо того, чтобы лечить. Никогда прежде умаиа не сталкивался с подобными реакциями.
Темному пришлось остановиться, решить, что он пока отплатил Маитимо за насмешки, а после искать иные пути достать эльфа. Целитель уже жалел, что рассказал о своем замысле Владыке: то, что на Маитимо мало подействовало орочье зелье, можно было объяснить безмерной наглостью фэанариона, но то, что начатое лечение не удалось довести до конца, и действие колдовства целитель не проверил, оправдать было нечем... А Владыке не нужны неудачники. Что еще хуже, Мэлькор мог потребовать повторения эксперимента, а этого допускать было нельзя, но и отказать было невозможно: умаиа хранил в тайне, что, будучи целителем, он не мог сознательно причинить вред хроа; в глазах Владыки любое 'я не могу' стало бы мятежом*(3).
Умаиа напряженно искал выход из положения и... усмехнулся, найдя его. Он должен сделать так, чтобы в тело феэанариона попало зелье, и если придумать, как это сделать, не пытаясь напоить Маитимо снадобьем, то никто и не узнает, что первый опыт не удался, и не потребует повторения. Вслух же целитель произнес с насмешкой:
- Я знаю, как вы слабы, Старший народ. Любой орк легко выпил бы эту смесь и был бы доволен.
- О вкусах не спорят. Тебе нравится, что твои ученики варят, вот сам и пей, - огрызнулся эльф.
Сравнение орков с учениками целителя, конечно же, задело умаиа.
***
Пленника вернули в камеру - теперь умаиа предстояло лечить эльфа от последствий собственного эксперимента.
А нолдо, чувствуя, что боль притупилась, почти сразу уснул. Раны на спине подживали, но Маитимо все еще был слаб и после истязаний рвотой совсем обессилел, да и ранам сведенные мышцы спины и плеч на пользу не пошли.
***
Спустя время целитель нашел способ проверить действие зелья на Маитимо. Задача была трудной - как сделать, чтобы снадобье попало в тело, если его нельзя пить? Способ доставить средство нашелся, но и он оказался весьма трудным в исполнении: умаиа собрал кусачих насекомых и в результате долгого и кропотливого труда смог смешать их слюну и яд с зельем из котла.
Дальше все было просто: умаиа собрал насекомых в обернутом тканью ящике и велел оркам принести его в камеру Нолдорана.
***
Темный целитель вновь пришел к нолдо, вслед за ним вошли орки с ящиком, покрытым тканью; ткань слегка шевелилась.
- Ты сказал, - заговорил умаиа, - что для тебя толстая кожа будет подарком, а я его так и не сделал, - Темный все же не верил, что нолдо останется равнодушен к этой иллюзии. - Однако, раз ты не хочешь пить сам, мне помогут вот эти маленькие создания...
Орки крепко связали нолдо, чтобы не было неожиданностей, как с тем черпаком, и бросили эльфа на пол, спиной вверх. По жесту умаиа гогочущие твари стащили ткань с ящика и опрокинули его на пол; насекомые, направляемые Волей умаиа, выползли наружу и устремились к лежащему нагому телу. Теперь, согласно желанию целителя, насекомые будут кусать нолдо, но кусая, введут в его кровь не яд, а зелье.
***
Нолдо проснулся от звука открываемой двери. Пришли орки и крепко связали его по рукам и ногам, невзирая на раны. Это дало нолдо время подготовиться к тому, что сейчас с ним снова будут что-то делать. Правда, раньше этого никогда не делали в камере - но иллюзию, что камера это место для отдыха, неприкосновенное для пыток, быстро развеяли.
Эльф не ответил на слова умаиа, посмотрел на насекомых, что устремились к нему... И отвернулся.
- Моринготто хочет зваться Властелином Боли, а ты будешь Властелином Личинок? - невозмутимым тоном поинтересовался нолдо у целителя.
Мерзкие создания, многих из которых эльф видел впервые, подбирались все ближе. И вот они начали царапать лапками кожу, и по всему телу поползли маленькие существа, от чего было гадко. Несколько болезненных укусов, и снова шебуршание по коже... Их всех влекли незажившие до конца раны, очевидно, запах еды оттуда был самым сильным.
В конце концов все твари собрались на спине. Насекомые поменьше подлезали под повязки, те, что были больше, старались прокусить бинты, а кто-то разгрызал их и вбуривался в виднеющееся меж рассеченной кожи мясо. Через краткое время раны были полны этих тварей.
Эльф лежал на животе, уперевшись лбом в пол, напрягшись всем телом. Было одновременно противно, мерзко и больно, от непрекращающихся укусов и копошения в ранах. Нолдо вздрагивал в веревках, что давно впились в кожу, и гадал, как долго он сможет вынести это. Боль была не столь сильной, как тогда, когда его секли, но к боли примешивалось еще и чувство омерзения. Хотелось начать кататься на спине в попытке задавить всех насекомых, а еще хотелось орать в голос. Но эльф лежал, не шевелясь, напряженно замерев. Если он покажет насколько ему противно и неприятно - Темные повторят это, или придумают что-то еще более мерзкое.
Поэтому Маитимо просто ждал когда все кончится. Рано или поздно все кончается. И еще нолдо думал, что тогда, перед Моринготто, было терпеть куда проще, чем перед этим умаиа... Но с удивлением пленник понял, что чувствует боль все меньше и меньше - спина стремительно немела.
- Спасибо, Властелин Личинок, - нолдо слегка повернул голову в сторону умаиа. - Я получил твой подарок.
А потом эльф оказался внезапно занят - он почувствовал, что его разум пытается окутать какой-то кокон, словно насекомые плели его из своей слюны и его крови. Нолдо Амана, потомку Финвэ, не составило труда прорвать и отбросить несложный морок, этот странный кокон из пыли и слизи, но все равно, пусть заклятье было и не сложным, оно оставалось противным, и эльф сбрасывал его с себя с брезгливостью.
***
'Властелин Личинок'...
Темный целитель считал, что его власть простирается на раненых и пострадавших от пыток, а данное нолдо прозвание было оскорбительным. Подчеркивало малость и слабость умаиа в сравнении с другими.
Однако сейчас Маитимо беспомощно лежал перед умаиа и был в его власти, и глаза Темного целителя сверкнули в мрачном предвкушении. Боли было достаточно, как и отвращения, и целитель ждал от Маитимо если не просьбы, то хоть крика или явно выказанного страха. Но пленник, замерев, молчал, а умаиа нетерпеливо ждал какой-то реакции... И дождался.
Услышав слова пленника: 'Спасибо, Властелин Личинок. Я получил твой подарок', - Темный на миг вздрогнул. Маитимо повторил это прозвание, и теперь орки подхватят его и разнесут. Другие умаиар на его месте убили бы орков, но он был целителем и не мог причинять вред.
А затем морок, над которым Темный трудился, сочиняя способ введения зелья, оказался попросту сброшен! Этот эльф еще и умел сопротивляться чарам! Целитель был разочарован и зол. От худшего он себя избавил, но он так и останется... подбирать крошки, оставшиеся от сильных...
Умаиа больше почти не говорил с пленником.
***
Нолдо собирал, как говорят, волю в кулак, чтобы терпеть - уже слабо, но ощущающееся копошение на своем теле и боль. Это... как ни странно, был полезный опыт - не сейчас, в будущем. Эльф узнал, что нужно просто ждать. Терпеть, пока это закончится. Потому что рано или поздно, пусть даже через вечность, но это закончится. И если поддаться эмоциям, то тебя захлестнет полная безысходность и отчаяние. Тогда ты начнешь кричать и просить о пощаде, и не получив их, впадешь в безумие; а получив, окажешься во власти страха, ведь каждый раз будешь бояться, что в следующий раз милости не дадут. Но если просто ждать, когда это закончится, зная, что однажды обязательно закончится... То ты сможешь устоять. Даже если за это время успеешь погибнуть.
Однако умаиа удивительно быстро остановил издевательство, сорвал повязки и когтями стал выцарапывать тварей из ран. Эльф стонал и дергался, вскрикивал, но в промежутках не забывал сказать что-то едкое.
А потом был отдых... пока его вновь не притащили в тронный зал.
***
После 'принятого' зелья раны эльфа быстро зажили, и Владыка потребовал привести к нему пленника. Мэлькор вновь желал устроить торжественное представление перед своим троном, только уже не для своих слуг и рабов, а для 'гостей'.
Когда Маитимо ввели в зал, Владыка произнес:
- Верно, тебе надоело смотреть на одних орков и моих маиар? Сегодня особый день, тебе будет кем полюбоваться, - и Владыка Севера величественным взмахом руки указал направо, где у стены, в полутени от колонн, орки удерживали взятых вместе с Маитимо нолдор. - А они полюбуются на своего Короля.
Орки развернули Нолдорана так, чтобы пленники-нолдор видели клеймо на груди фэанариона.
Примечания..
*(1) 'Анналы Амана':
'Ибо Фэанор во всем создан был величайшим из детей Эру, телом и разумом: в доблести, в стойкости, в красоте, в понимании, в мастерстве, в силе и тонком искусстве равно; и яркое пламя пылало в нем'. А Маитимо был сыном своего отца и имел основания считать себя особым.
*(2) Черную речь Саурон создал лишь в Третью Эпоху, по 'Властелину Колец'.
'Ламмас':
'Оркин, или оркианский язык, язык орков, солдат и созданий Моргота, частично сам имел валианское происхождение, так как он произошел от языка Вала Моргота. Но речь, которой он учил, он сознательно извращал во зло, как он делал все, а язык орков был отвратительным и грязным и совершенно непохожим на языки квэнди. Но сам Моргот говорил на всех языках с силой и красотой, когда хотел'.
Позже орки часто пользовались искаженными языками Детей Эру - эльфов и людей.
*(3) 'Осанвэкэнта':
'Но простодушные и неиспорченные 'сердцем' сразу же узнавали об его приходе, и если они внимали предупреждению своих сердец, то отказывались слушать, изгоняли его и закрывали дверь. Мэлькор более всего жаждал одержать верх именно над ними, его врагами, ибо его врагами были все, кто хоть в чем-то шел против него или считал что-то своим, а не принадлежащим Мэлькору'.