Когда Маирон узнал, откуда его новые пленники, Больдог получил приказ перевести самую упорную пару - ту, в которой был Ароквэн (Арохир) - из застенка в простую камеру. Маирон обещал своим 'гостям' дать отдых одной из пар, но, разумеется, этой 'одной' будет та, что нужна Волку.
***
Когда двоих нолдор отковали, эльфы первые шаги сделали с трудом - за полтора часа их тела затекли. Больдог присутствовал при конвоировании пленников лично: Темные вели свою игру.
- Нэльдор сказал, что вы из Нарготронда, и за то его наградили вашим отдыхом, - пояснял умаиа. - Помните: если примете приглашение Повелителя стать его гостями, вы оба покинете темницу.
Услышав слова орка, нолдор, не сговариваясь, вздрогнули, отшатнулись и переглянулись. Таким образом еще больше подтверждая: да, они и правда из Нарготронда. Но пленники не поняли этого, их мысли были заняты другим - прошло так мало времени с того момента, как они оказались в плену на Острове, а Саурон уже знает так много...
- Нэльдор?! - воскликнул Ароквэн, задаваясь вопросом, что же делали с юношей.
- Эти 'гости' пострашнее подземелий, - глухо высказал общее мнение второй нолдо, тоже уверенный, что Саурон пытал Нэльдора.
Больдог же, слушая пленников, осклабился:
- Э, нет. Господин взял их как гостей и держит как гостей. Ничего вашему Нэльдору не сделали. Согласитесь принять гостеприимство Повелителя Маирона, и сами увидите, как к вашим товарищам относятся.
- Ты полагаешь, я безнадежно глуп и верю словам орка? - спросил Ароквэн. Наверняка они еще долго не увидят Нэльдора... Но по словам твари Ароквэн понял, что другие не выдали ничего.
- Ты убедишься сам, - веселился Больдог. - Спросишь дружка и убедишься. Но я не знаю, придет ли он в подвалы; ему, небось, гостем лучше. А сам ты туда струсил пойти иль рискнешь?
- Я не боюсь, но в гости не пойду, - ответил Ароквэн. - Потому что этого хочет Саурон.
Химйамакиль (Химмэгиль), что был заключен в паре вместе с Ароквэном, уже успел размять затекшее тело, да и гнев придавал нолдо силы. Считая, что орк не ждет нападения, эльф резко рванулся вперед в попытке вырваться, но арафинвинг явно переоценил себя. А Больдог не удостоил Химйамакиля даже взглядом.
- Ты будешь делать то, что захочет Повелитель, - с усмешкой пообещал Больдог. Он видел, что от пленников больше ничего пока не добиться, и велел затолкнуть их в камеру.
Нолдор остались одни.
***
Оказавшись в камере, товарищи не теряли самообладания; у них даже хватило сил на краткие слова поддержки друг другу, но усталость, боль, голод и жажда брали свое, а причин собираться с духом и держаться больше не было. Арокн и Химйамакиль без сил повалились на подстилки из соломы и сухой травы; травы пахли не лугом и солнцем, а затхлостью и гнилью.
Вскоре задремавших эльфов разбудил звук открывающейся двери. Нолдор вскинулись, внутренне готовые к продолжению допроса, но оказалось, что пока можно расслабиться: пленникам принесли густую горячую кашу без мяса и кувшин вина, которыми они подкрепили свои силы. Неизвестно, что ждало их завтра, а эльфы считали, что им нужно быть сильными и готовыми к сопротивлению.
Едва нолдор доели, как их охватила необоримая усталость, что было более чем естественным в их состоянии.
Кроме них двоих, сраженных то ли усталостью, то ли вином, в этот час на Волчьем Острове из всего захваченного отряда спал лишь Ламмион.
***
Химйамакиль проснулся один, от того, что рядом с ним кто-то плакал, тихо всхлипывая. Присмотревшись в тусклом свете, нолдо понял, что это Линаэвэн - та, кого он должен был защищать. Дева сидела, сжавшись в комочек в углу, ее одежды превратились в лохмотья, и на них виднелась кровь. Значит, пока он спал, в его камеру швырнули посланницу, и воин видел, что деве пришлось много хуже, чем ему самому. Как Химйамакиль и думал, так называемые 'гости' обернулись кошмаром. И Нэльдор не выдержал... Может быть, как раз из-за нее и не выдержал.
- Что с тобой?! Что они с тобой сделали? - обратился эльф к тэлэрэ, не касаясь девы, чтобы не причинить ненароком боль. - Ты держалась против самого Саурона, и что бы там ни случилось, я верю, что ты держалась так хорошо, как могла.
Эльдэ ничего не отвечала и лишь продолжала всхлипывать.
- Линаэвэн! Линаэвэн! - звал Химйамакиль, не зная, что дева, до сих пор остававшаяся для Саурона Безымянной, только что ушла с трапезы в отведенную ей комнату. Но сон шел своим чередом: теперь Больдог и Фуинор знали имя пленницы, однако всегда можно было узнать больше.
Линаэвэн подняла заплаканное лицо, протянула к эльфу руки и дождалась, когда ее обнимут. 'Эльдэ' ничего не говорила - зачем, когда мог говорить настоящий нолдо?
А Химйамакиль и правда старался, как мог, поддержать деву, утешить ее, и, кажется, ему это удалось, тэлэрэ успокоилась. Двое пленников сидели, обнявшись, девушка положила голову на плечо воина, и тот гладил ее по голове.
Как бывает во сне, вскоре они, все так же обнявшись, оказались в лесу под звездным небом, и не было рядом ни оков, ни крови.
- Видишь, я говорил тебе: не все потеряно, мы можем еще обрести свободу, - улыбаясь, говорил Химйамакиль. Он был уверен, что в самом деле говорил это прежде, хотя не мог бы сейчас сказать, когда. А Темные поняли, что нолдо не теряет надежды освободиться из плена и потому будет бояться быть изуродованным или искалеченным.
- Ты мой последний защитник, - тем временем прошептала Линаэвэн. И получила ободряющий взгляд в ответ: 'Я не подведу тебя, я сделаю все, что в моих силах'.
- Отведи меня домой, - негромко попросила тэлэрэ: умаиар желали посмотреть, куда поведет Линаэвэн ее спутник. Темные знали, что пленники из Нарготронда, но не знали, где именно находится это тайное королевство.
Однако Химйамакиль, услышав Линаэвэн, замер в недоумении - как можно было говорить о том, чтобы идти домой? Ведь они обязательно должны были придти к Кириамо, а потом к Финдэкано, ведь от этого зависело так много! И пораженный внезапной мыслью, Химйамакиль захотел вскочить, отшатнувшись от своей спутницы:
- Кто ты?
...Но он обнимал уже не деву, а своего погибшего командира.
За спиной эльфа взвыли волки, и нолдо проснулся в холодном поту.
Однако умаиар не были огорчены: выполнив задание Повелителя и узнав имя посланницы, они продолжали сон, не надеясь получить четкую дорогу к Нарготронду (хотя попробовать стоило), но желая больше узнать о самих пленниках. И узнали. Понять, что ты находишься в колдовском сне, в наведенной грезе - задача не простая. Такое могли распознать лорды, менестрели, умеющие плести чары, или... такие, как этот.
***
Ароквэну тоже снилось, что он проснулся в камере рядом с Линаэвэн. Темные не стали придумывать особый сон для каждого пленника, и Ароквэну виделось все то же, что и Химйамакилю.
Когда Ароквэн услышал от Линаэвэн просьбу отвести ее домой, он тоже забеспокоился - воины Нарготронда так боялись выдать расположение своего города, что даже получив свободу, вряд ли бы рискнули возвратиться в Нарготронд. И к тому же у них было задание, которое они должны были выполнить... Встревоженный Ароквэн всмотрелся внимательней в свою спутницу и спросил:
- Отчего ты говоришь так? Ты ведь помнишь, куда мы должны прийти?
- Я так слаба, - прошептала Линаэвэн. - Я не смогу идти с посланием...
Ароквэн заколебался. Дева нуждалась в помощи и просила о ней - мог ли нолдо отказать?
- Тогда мы остановимся и отдохнем. А потом продолжим путь. - Пробудившееся сомнение не оставляло Ароквэна: дева только что просила вести его, а сейчас сказала, что не может идти. Но не известно, чем бы закончился сон, если бы Ароквэна не прервал голос Химйамакиля:
- Проснись!
Сам Химйамакиль, проснувшись в холодном поту под волчий вой, понял, что это был не просто сон; увидев рядом с собою спящего Ароквэна, нолдо решил на всякий случай разбудить и товарища.
***
Видя, что в подземелье один эльф будил другого, умаиар решили не мешать. Они достаточно разбирались в пленниках, чтобы понять: этих двоих сломать будет непросто. Так тому и быть - двое нолдор будут подвергнуты жестоким пыткам, и либо выдадут что-то, либо развлекут Повелителя и сдохнут.
***
Химйамакиль в подземелье будил Ароквэна, а Волк вел Нэльдора по винтовой лестнице наверх, на крышу, обнесенную резной решеткой, где стояла подзорная труба и рядом с ней - пара скамеек. Поздний летний вечер сменился ранней, еще светлой ночью, но первые яркие звезды уже были рассыпаны по небосклону.
- Ты знаешь, как этим пользоваться? - поинтересовался Волк, указывая Нэльдору на подзорную трубу.
Нэльдор остался один на один с умаиа и знал, что ему нужно быть очень бдительным. Линаэвэн, которую увели, всегда медлила с ответом - верно, не только потому, что она из тэлэри. Значит, и ему стоит поступать так же. Но Нэльдору мешало то, что его мысли продирались словно через вязкую топь и путались. Если бы не усталость, не крайнее волнение, не еда и вино... наверное, он держался бы лучше.
- Звездное небо прекрасно само по себе, - осторожно ответил эльф.
В Нарготронде не было обсерватории или чего-то подобного: большая часть города была скрыта в толще скалы, а башни на холмах были выстроены для дозора, не для наблюдения за звездами. Но и эта башня была во многом для дозора, и тем не менее труба здесь была - не Саурон же ее установил.
Волк понял Нэльдора с полуслова и усмехнулся:
- Скажи проще: ты не знаешь, как наблюдать за звездами, и лишь смотрел на них. В этом нет ничего постыдного, я научу тебя.
Волк позвал орка-посыльного и распорядился принести часы и другие необходимые им с 'гостем' инструменты. Про себя Маирон надеялся, что Нэльдор совершит глупость, нарушит свое обещание 'гостя' и даст умаиа повод заняться другими пленниками, которые уже явно заждались. То, что эльфов до сих пор не трогали, было милостью со стороны Волка (которую, конечно, никто не ценил!), и, раз 'гости' оказались столь неблагодарны, Повелитель не желал больше проявлять снисхождение. Но какими бы ни были мысли Маирона, на его лице оставалась доброжелательная полуулыбка.
Нэльдор же, услышав слова умаиа, пришел в замешательство: учиться у Саурона? Или отказаться, сказать, куда именно твари надо идти и тем ударить по Ламмиону, Линаэвэн, Арохиру... Нэльдор медленно вдохнул и взял себя в руки: он вспомнил, что в трудной и неоднозначной ситуации лучше всего спрашивать самому.
- Скажи, разве тебе самому нравится смотреть на звезды? - Эльф вопросительно взглянул на Саурона. - Зачем же ты этому учился?
- Я не вижу пользы в рассматривании звезд, - возразил умаиа, - но для меня нет ничего сложного в том, чтобы понять, как они движутся. Вот, смотри, - и Волк жестом привлек эльфа, - я настроил трубу так, чтобы была видна Боргиль.
Нэльдор шагнул вперед, пока не соглашаясь, но и не отказываясь прямо.
- Ты только настроил ее, как настроили бы эльдар, но ничего в ней не менял? - настороженно спросил нолдо, загадав про себя: если Саурон приложил к ней свои руки, наложил чары, то, конечно, эльф откажется смотреть. Если же нет... то придется согласиться.
- Мой юный гость, - улыбнулся Волк. - Ты боишься, что я создал зачарованную трубу, и стоит в нее взглянуть, как твоя душа покорится мне?
- Не совсем так, - ответил Нэльдор. Он чувствовал себя глупо, но лучше уж пусть он испугается обыкновенной вещи и станет посмешищем, чем что-то еще невольно выдаст. Хотя... в прошлый раз он как раз пытался быть осторожным, предупредить... - Моя душа тебе не покорится, но я не хочу оказаться околдованным.
- Нет, Нэльдор, я ничего не сделал с этой трубой, она досталась мне в превосходном состоянии. Но ты подал мне прекрасную идею. Я еще не пробовал зачаровывать предметы, чтобы заколдовывать через них.
Волк задумался, увлеченный идеей, но почти сразу его раздумья прервал орк, принесший инструменты.
- Господин, - склонился орк, - еще две пары приняли твое приглашение. Их отвели мыться и штопаться.
Волк улыбнулся и движением руки отпустил раба.
- Итак, Нэльдор, у нас есть все необходимое для наблюдения. Приступим к уроку?
Но Нэльдор застыл, потрясенный услышанным от Саурона о своей 'помощи' и не сразу понял, что именно сказал орк. Нолдо не мог поверить что он, эльф, подсказал умаиа мысль, как сотворить еще больше зла. Но может, Саурон просто лжет - или?.. В ужасе от того, что сказал что-то лишнее, и от того, что Темный мог теперь придумать благодаря ему, Нэльдору, еще большее зло, нолдо выдохнул:
- Будь ты проклят... - нужно было не соглашаться на эти 'гости' с самого начала, молчать, и тогда... Саурон все равно мог узнать что-от важное от других, только через допросы... И Нэльдор мрачно закончил: - Но я посмотрю в эту трубу, раз она не зачарована.
- Гости не проклинают, - с холодом в голосе заметил умаиа, но тут же, смягчившись, пожурил юношу: - Ты слишком горяч, Нэльдор, и вместе с тем слишком непостоянен. Хватит уже быть ребенком. И хватит каждый раз капризничать, ломаться, а потом все равно соглашаться. Мы заключили с тобой сделку, ничего от тебя не требующую, и, если ты в чем-то и подвел своих товарищей, то лишь потому, что либо хотел обмануть меня, либо судил меня по себе. Но я всегда был честен с тобой. Я не нарушал условий, я не строил козней, и я дал даже больше, чем обещал, не тронув ни одного из твоих спутников. Ты несешь зло в своем сердце, Нэльдор, вот в чем правда. И потому твоя звезда отвернулась от тебя. Но оставим ссору: в очередной раз я ищу примирения. Давай начнем урок. Смотри, при помощи этой линейки, часов и трубы мы будем следить за ходом звезд и устанавливать взаимосвязь меж ними. Давай начнем с созвездия Вильварин.
Нэльдор выслушал умаиа, но лицо юного нолдо не смягчилось. 'Не тронув ни одного из твоих спутников! Именно поэтому те, кто отказался идти в гости, теперь соглашаются?' - думал про себя Нэльдор. Саурон, несомненно, лгал, и теперь эльф получил этому подтверждение. Но Нэльдор уже сожалел о сорвавшихся с губ проклятьях и теперь старался сдерживать себя, а потому не стал ловить Саурона на слове и говорить ему: 'Раз ты лжешь мне в одном, значит, мог солгать и в другом'. Ведь в одном Темный, несомненно, лгал: не мог же Нэльдор, 'глупый и сопливый', как сказал Саурон, придумать способ творить зло, какой не пришел на ум коварному умаиа. Более того, неизвестно, правда ли, что Линаэвэн и Ламмиона после ужина и 'беседы' не отправили в застенки, а еще двоих нолдор перевели из подземелий в светлые комнаты.
Но неужели это значит, что все было зря? Что он совершенно зря пришел к Саурону и только выдавал и терял, но никого не защитил? Мрачный Нэльдор подошел к трубе и взглянул в нее: вреда от этого точно никому не будет. Особенно если сейчас можно будет молчать. И даже если молчать Саурон не даст, можно меньше отвечать и больше спрашивать. А как проговориться, спрашивая об этой трубе? Что Нэльдор прежде не пользовался ей, Саурон уже знал; а другого так не узнать.
Нэльдор очень надеялся, что не узнать.
Волк же, как хороший учитель и настоящий наставник, стал показывать Нэльдору, как производить измерения и записывать результаты в свиток.
***
Пока Волк любовался с Нэльдором на звезды, в подземелье пришла пора заняться остальными парами.
- Вам дали время подумать, - говорили орки, заходя к пленным. - Либо вы смирите гордыню и станете гостями Повелителя, либо жестоко поплатитесь за свою заносчивость.
Искусство вести допрос - вещь тонкая, трудная, в этом вопросе даже мастерство не всегда обещает успех. Но как и у любого мастера, на стадии предварительной подготовки у Фуинора и Больдога был ряд универсальных приемов, позволяющий рассортировать материал, прикинуть, кто на что пригоден, и слегка отшлифовать заготовки. Проведя около двух часов в камерах, наблюдая за мучением друг друга, нолдор дали результаты слегка неожиданные (как это часто бывало при сортировке), но вполне приемлемые: все наблюдатели ожесточились и не желали даже думать о предложении Повелителя. Кроме одного. Наблюдатель из Третьей пары не смог больше выносить мук распятого перед ним раненого товарища и согласился. Прекрасно.
***
Согласившегося нолдо звали Лаирсулэ (Лаирсул), но Темные имен пока не знали. Эльф согласился стать 'гостем' Саурона потому, что не мог поступить иначе: на его глазах его друга били кнутом и после оставили окровавленного на стене. Лаирсулэ был целителем, и он не просто видел, но ощущал, что Вэрйанэр (Бэрдир) нуждался и в отдыхе, и в еде, и в питье, а прежде всего - в избавлении от пытки и лечении. Саурон же в обмен на все это требовал отнюдь не тайн. Да и какую тайну выдал бы целитель? О том, что они из Нарготронда, Темные не знают, значит, и спрашивать не будут. А о содержании письма Лаирсулэ и сам ничего не знал.
***
Согласие 'наблюдателя' из Третьей пары уже было победой для умаиар, но дела обстояли того лучше: трое гордецов, ответивших вначале насмешками и за то распятых на стенах, уже не выглядели такими непоколебимыми. Они сомневались и страдали: боль подтачивала их, на что и был расчет. Выносить страдания, когда ты знаешь, почему ты молчишь, почему упорствуешь, много проще, чем мучиться без видимых причин, когда, казалось бы, от тебя не требуют ничего. Один из троих, Ардуиль, явно колебался, и тогда им всем было повторено приглашение.
Третья пара покидала подземелье, и Темные открыли двери в других камерах, чтобы все еще упорствующие товарищи видели уходящих.
- Повелитель дает вам последний шанс. Примите его приглашение или познайте его гнев, - говорили пленникам орки.
И тогда еще один эльф уступил требованиям, причем тот, от кого вовсе не ждали: гордый эльф из Шестой пары молчал в ответ на слова Саурона, молчал, когда висел на стене, и не подавал ни малейших признаков того, что готов сдаться. Так порою бывало с пленниками, и Темные любили такие сюрпризы.
***
Тандаполдо (Таугатол) молчал прежде всего из гордости. Время шло, и терпеть боль становилось все труднее, но эльф поддерживал себя мыслями о том, что держится, как подобает воину. А потом пришли орки и сказали, что это все еще не пытка, что жестокое наказание впереди, и оно ждет отказавшихся. Тандаполдо понимал, что не сможет выдержать грядущее наказание так же гордо и молча. Просто не сможет. И не было причин терпеть это все - их же даже ни о чем не спрашивали! И когда Тандаполдо увидел, как уходят другие (что принесло минутное облегчение - он не первый - и стыд за это облегчение), нолдо не выдержал и сказал:
- Я пойду.
Всего два слова. Хорошо, что из товарищей их слышал один Морнахэндо (Долхэн), все это время бывший рядом.
***
Первым делом Вэрйанэра (Бэрдира) и Лаирсулэ (Лаирсула) привели в лазарет, зашить раны. Им прислуживали девушки из Дортониона: тихие, молчаливые, еще юные. Промывая и зашивая рваные раны от хлыста, они не могли удержаться от слез, и несколько капель упали на рассеченную грудь Вэрйанэра. Раненый дернулся, и игла пошла вкось, тревожа уже зашитое.
- Разве так зашивают?! Дайте лучше мне, - не выдержал Лаирсулэ. Он и усталый справится лучше.
Зашуганные рабыни склонились едва не ниц, и отошли к стене, не мешая эльфам. Ведь кто они, слабые и ничтожные, для этих гордых созданий с сияющим взором?
***
Шестую пару тем временем повели мыться в ту же комнату, где уже побывала Линаэвэн со спутниками.
С трудом дошедший до ванной Тандаполдо (Таугатол), опустив голову, стал смывать грязь.
- Как думаешь, зачем Саурон так хочет добиться нашего согласия? - спросил Морнахэндо (Долхэн), бросив краткий взгляд на прислужницу из атани и покачав головой: сколько времени их уже тут держат, с Дагор Браголлах? Или рядом с Сауроном столько не выжить? - Могли же и силой утащить... 'в гости'.
Тандаполдо поднял опущенную голову и обернулся к другу. Нолдо чувствовал себя сломленным; он считал, что важным было выдержать, отказаться, а он согласился. И теперь придется сесть с Сауроном за один стол и делать вид, что пришел в гости.
***
Для Фуинора вечер только начинался: после очередной выходки Нэльдора Повелитель разрешил Фуинору заняться еще одной парой пленных. Выбрал пал на Вторую пару - Тардуинэ с Таурвэ (Ардуиля с Тавроном).
Нэльдор слишком долго испытывал терпение Волка: за столом он назвал Повелителя Сауроном, потом проклял, да и вообще держал себя вызывающе. Если такой дерзкий - сиди в подвале и гордо терпи допросы, а раз пришел за стол Господина, то укороти язычок. Но Нэльдор постоянно нарывался, и за это более чем заслужил наказание. Щенок был готов обвинить Волка во всем, притом считая себя светлым и чистым - Маирон презирал таких ничтожеств, даже не могущих взять на себя ответственность за поступки, уверенных в своей чистоте. Но умаиа не позволил чувствам отразиться на уроке, продолжая воодушевленно и интересно рассказывать нолдо про звезды. Когда истекло полтора часа, Маирон сказал:
- Я вижу, у тебя слипаются глаза, Нэльдор. Отложим продолжение урока до завтрашней ночи. Пойдем, тебя проводят в твою комнату.
***
Когда Саурон закончил 'урок', Нэльдор напрягся еще больше. Да, он был утомлен, ему так и не удалось отдохнуть после дороги, но что ждало его теперь? Наблюдение за звездами было... возможно, наиболее безопасным занятием в 'гостях'. Вот только... не было ли оно бесполезным?
- До завтрашней ночи? - переспросил Нэльдор. - Для чего? - Не дожидаясь ответа, нолдо горько махнул рукой и развернулся, желая уйти.
Волку такое пренебрежение, конечно же, не понравилось. Щенок был наглым и заслужил трепки. Тем не менее, Маирон ничего не сказал, и лишь жестом предложил Нэльдору спускаться вниз. Часть пути они проделали вместе.
- Надеюсь, ты хорошо отдохнешь в этих стенах, мой пещерный житель, - сказал Волк на прощанье. Потом он свернул в свои покои, а подошедшие орки проводили Нэльдора в отведенную ему комнату; рядом с комнатами Ламмиона и Линаэвэн.
Напряжение отпустило эльфа только тогда, когда Саурон ушел. Но эльф гадал, надолго ли его оставили одного и терзался страхами, ведь узнав, что они из Нарготронда, умаиа будет вытягивать из них совсем не пути звезд, а пути в город... И все это из-за него, Нэльдора. Совершенно обессиленный, юноша рухнул на кровать и уснул, уронив голову на переплетенные пальцы.
***
Две пары согласившихся держали раздельно, не давая пересечься друг с другом. Пока одни мылись, другим зашивали раны, и наоборот.
Тандаполдо и Морнахэндо покинули ванну, и только тогда туда привели Третью пару - Вэрйанэра и Лаирсулэ. Целитель помог товарищу смыть грязь и кровь, вымылся сам, после чего их проводили в комнату рядом с первыми 'гостями'; сославшись на позднее время, им принесли еду и ушли.
Лаирсулэ не ждал, что их так просто оставят одних, а Вэрйанэр мрачно заметил:
- Это неспроста: или согласие действительно много значит, или для нас готовят нечто 'особенное'.
- Увидим, - отозвался целитель. - Что гадать? Если ты прав, нам понадобятся силы.
Они поужинали и легли спать, не зная, что было с их товарищами в эту ночь.
***
Об оставшихся в застенке нолдор вначале словно забыли: один все так же был растянут на стене, другой, привязанный к креслу, мог наблюдать за товарищем или дремать. Однако спустя некоторое время, Первую и Четвертую пары из-за ран пришлось отвязать и проводить в камеры, где нолдор получили еду и отдых.
- Этот отдых вам за то, что Нэльдор придумал для Господина новый способ накладывать чары, - было объявлено пленным.
***
Второй паре - Тардуинэ и Таурвэ (Ардуилю и Таврону) Маирон решил преподать совсем иной урок.
Получив приказ Повелителя, Фуинор и Больдог усмехнулись, и один из сыновей Больдога вошел в камеру к нолдор - к тем, где растянутый на стене пленник колебался, не стать ли ему гостем. Зря не стал.
Для начала орк, все также не задавая вопросов, поглумился над Тардуинэ, а потом высек его крест-накрест поверх рубахи. Еще одни окровавленные лохмотья - как знак. Но в этот раз для пленного кнут был лишь началом. Рубахе дали вымокнуть в крови, потом ее срезали и положили на колени наблюдающему (Таурвэ), и вновь занялись пленным у стены. Повелитель приказал не усердствовать пока, и потому орк не стал травмировать эльфа дальше, зато занялся лечением - прижигая небольшие раны и зашивая по живому более глубокие. Орк не спешил: от его входа в камеру и до момента, как он закончил, прошло бесконечных полтора часа непрекращающейся, но чередующейся боли. Когда все было сделано, орк напомнил:
- Вы здесь и терпите все это лишь по своему желанию. Станьте гостями Повелителя, и ваши страдания закончатся.
Но пленники снова отказались сдаться, и это был дурной знак. Однако следивший за происходящим со стороны Больдог решил попробовать еще раз и лениво окинув взглядом нолдор, заметил:
- Глупо страдать ни за что и самому назначать себе страдания.