Когда Линаэвэн согласилась накормить пленников при условии, что сама будет есть то же, что и они, и будет жить в тех же условиях, что и они, Саурон ответил:
- Конечно, ты можешь есть ту же еду, что и другие, - умаиа выглядел удивленным. - Что до твоего желания вернуться в подземелье, и это выполнимо. Но если ты не продолжишь кормить товарищей, то их никто не будет кормить. - Ведь если Линаэвэн добровольно спустится в камеру и лишится статуса "гостя", никто ее больше не будет выпускать погулять по крепости или пройтись до кухни. А значит, и готовить она больше не сможет. Маирону казалось это очевидным, но, на всякий случай, он напоминал деве о последствиях ее решения.
Линаэвэн же, услышав Саурона, подумала про себя: "Нет, умаиа не позволит ее спутникам умереть - они ему нужны живыми". При том тэлэрэ считала, что если накормить товарищей не однажды, а делать это раз за разом, то ее поступок будет уже не помощью (и еще жертвой - ведь дева была уверена, что враг постарается воспользоваться ее добрым делом против нее), но согласием исполнять службу Саурона. И тогда она станет рабыней Саурона из одного страха, что не сумеет вынести допросы. Саурон верно сказал про страх и про трусость, пусть он и враг. В этот момент Линаэвэн не обдумывала вопрос, можно ли стать рабыней ради помощи другим.
- Я приготовлю еду только сегодня, - ответила эльдэ со всей возможной твердостью.
- Значит, только сегодня, - кивнул Волк. Его смешил тот металл в голосе, с которым сейчас Линаэвэн объявляла свою волю. "Посмотрим, как скоро ты заговоришь иначе", - усмехнулся про себя умаиа. - За тобою придут.
Покинув "гостью", которая изводила себя страхами так успешно, как не смог бы ее мучить и Фуинор, Волк прошел в свою комнату; а орк, получив инструкции, повел Линаэвэн на кухню. Когда дева покинула гостевое крыло, новых гостей пригласили на завтрак к Повелителю Волков.
***
Дева вновь осталась одна. Вместе с одиночеством пришли сомнения и терзания. Поступила ли она правильно? Линаэвэн опустила голову, коснулась рукой лба. Тревога не даст ответа, помочь может только действие. Оно может быть ошибкой, но и бездействие может стать ошибкой. Сейчас же ей нужно не поддаваться страху. Даже если на кухне ей дадут отравленную пищу, она разделит этот яд с остальными, а не просто передаст его. И если пищу товарищам она принесет только в сопровождении Саурона или, скажем, Больдога, она все равно попытается поговорить с родичами.
А еще Линаэвэн подумала, что, хотя слова Саурона и задели ее, но они же и побудили ее быть решительней, и, помимо его воли, стали поддержкой, которая помогала тэлэрэ бороться со страхом, хотя враг, конечно же, желал другого результата. И тогда Линаэвэн подумала: что, если попытаться увидеть в насмешках Саурона - а они еще прозвучат, и часть из них будет справедливой, ей есть за что корить себя! - не оскорбление или подавляющие обвинения, а призыв стать лучше? Едва ли Саурон желал призывать пленницу к большей смелости и решительности, но упрек в страхе можно понять и так.
***
С тех пор, как крепость была захвачена, кухня одновременно не изменилась и изменилась. Теперь это было место Смертных. Линаэвэн встретил румяный улыбающийся повар, молодой атан лет двадцати.
- Ну вот ты и пришла, госпожа. Повелитель сказал, что ты будешь готовить для своих товарищей. Но ты ведь дашь попробовать эльфийскую стряпню и другим? Страсть как интересно!
Линаэвэн поняла, что ей не передадут еды для пленников, но дадут приготовить самой (Саурон изначально говорил "готовить еду", но Линаэвэн перевернула эти слова в своей голове как "передать еду пленникам", и дальше она исходила именно из той трактовки, что придала словам Саурона сама); не зная, огорчаться ей или радоваться, тэлэрэ с удивлением смотрела на повара-человека, который казался довольным жизнью. Но ведь атани не служили Темным по доброй воле...
- Из чего я могу готовить? - спросила дева, с горечью сознавая: все это либо отнятое, либо выращенное рабами. Другого здесь просто не могло быть.
Эльдэ распорядилась показать ей кухню, не удостоив жизнерадостного атана иным ответом. Человек, впрочем, посчитал, что таким образом высокая гостья решила выразить свое дружеское расположение и согласие приготовить еду и для остальных работников кухни.
- Пойдем, госпожа, я все покажу!
На кухне, помимо главного повара, было еще несколько женщин. Они выглядели много лучше, чем служанки из замка. На Линаэвэн женщины смотрели настороженно, с легким испугом, но и с любопытством. Повар же беззаботно болтал, рассказывая, где стоят какие вещи, где в кладовых какая еда.
- А если что из дальних погребов принести нужно, так на то прислуга есть, - закончил свой рассказ повар. - Что ты хотела бы приготовить своим товарищам на завтрак? Повелитель сказал, что к ужину привезут дичи, можно будет зажарить на вертеле.
Беспечность повара изумила Линаэвэн. Для атани Морингото и Саурон были такими же врагами, как и для эльдар, однако повар не походил на запуганного и сломленного, живущего в страхе наказания... Или это не отражалось на нем явно?
- Дичь или рыба вместе с травами и ягодами, пожалуй, были бы лучшим выбором, - задумчиво произнесла Линаэвэн. Печально улыбнулась девам или женам, показавшимся эльдэ испуганными, и вновь перевела внимательный взгляд на повара, вглядываясь в него.
Атан смотрел на тэлэрэ с любопытством, и думал про себя, что эта дева была какая-то непонятная - то она холодная, а то улыбается печально. Еще не осознала все перемены, наверное.
- Вот огорчение! - всплеснул руками атан; он явно хотел угодить гостье. - Ни дичи, ни рыбы. Но ты не расстраивайся, госпожа. Есть куры, а на льду лежит коровья туша, третьего дня забили. Да это и к лучшему, домашнее мясо и нежнее, и сочнее!
- Эльдар не убивают своих домашних животных после того, как растили их и заботились о них, - пояснила Линаэвэн. - Но знаю, что люди так поступают и в вольных землях; и я предпочла бы корову, так как она уже убита. А травы и ягоды, надеюсь, найдутся, без них вкус и аромат будет не тот.
По той легкости, с какой говорил повар, Линаэвэн предположила: куры могут быть живы, и он убьет их, как только она того пожелает. Линаэвэн едва заметно вздохнула - казалось, верного пути перед ней нет, и возможно лишь выбрать один из двух неверных. Не зная, лучший ли он хотя бы из этих двух.
А еще деве вспомнилось вино из северных виноградников и пища, выращенная рабами... Она съела ее вчера, думая, что тем пленникам было бы лучше, знай они, что еда досталась эльдар. Прошла всего одна ночь, и вот она сама стала одной из тех рабынь, правда, в куда лучшем месте: не с орками, а с этим жизнерадостным атаном, не в серых скалах, в кухне былой эльфийской крепости, не в цепях и не в лохмотьях, а в чужой, но чистой и хорошей одежде. И теперь Линаэвэн видела, что мало будет радости в том, чтобы готовить для других пленных, хотя она и согласилась на это...
А Март, тем временем, услышав ответ эльдэ, изумленно хлопал глазами, глядя на гостью.
- Как же вы без домашней скотины? Ее для того и холят, и лелеют, чтобы и молоко, и яйца, и мясо были. И... тебе, конечно, виднее, госпожа, можно и корову, конечно. Но для раненых и пленных не лучше ли курочки сварить? Бульончик с заварным тестом, лучок, травки там разные, а к ним и мяско вареное, а можно и с чем другим его приготовить, я бы подсказал... - атан осекся, потому что, с одной стороны, он, и правда, готовил так, что хвастать этим можно, а с другой стороны... Неудобно как-то перед эльфом хвалиться, вдруг она не хуже может?
- У нас есть и куры, и коровы, и козы; и яйца, и молоко, и шерсть, - ответила Линаэвэн, - Но убить того, о ком заботился, для нас было бы тяжко, - наверное, это могло случиться, но только в каком-то крайнем случае, никак не в повседневной жизни.
Эльдэ говорила странные вещи о скотине, но не спорить же с ней, в самом деле. Повисла пауза, и тэлэрэ решила, что надо сменить тему:
- Мое имя Линаэвэн; твоего я пока не знаю. И скажи, если это не тайна, как случилось, что ты оказался здесь? - Дева назвалась настоящим именем, не "Безымянной девой". Не могла же она с этим атаном говорить в таком же тоне, как с Сауроном и его слугами.
- Март я, госпожа. Это старое имя, еще из-за гор принесенное. А здесь я по великой милости Повелителя, - о своем господине Март отзывался с почтением и теплотой. - Он однажды зимой, случайно, ко мне в дом зашел. Облава тогда на нашего бывшего князя была. Ну и отведал, чем мы богаты были, хотя какое там тогда богатство? А как отведал, сказал, что я Мастер. - Март выпрямился и засиял при этих словах. - Потом Маирон часто ко мне захаживал: то по дороге на ночь встанет, то после охоты приедет. И зверем со мной делился, и беседовал много. Я поначалу-то сам волком на него смотрел, а потом... Многое потом переменилось.
Повар оказался не сломленным или запуганным, а обманутым. Линаэвэн хотелось открыть атану, кто такой Саурон на самом деле - очевидно, при Марте умаиа притворялся добрым, вел себя, как вчера за ужином; да еще, быть может, и не угрожал никогда. Но как рассказать Марту правду, не зная ничего о самом атане, так тепло отзывающемся о враге? И еще Линаэвэн услышала то, о чем никогда не знала прежде: об облаве на князя.
- Я могла знать твоего князя, - задумчиво и печально произнесла она. - Не Бреголас ли имя ему?
Казалось вероятным, что атан мог быть из Дортониона, ведь та земля была захвачена; и вместе с тем казалось невероятным, что дортонионец мог охотно служить Саурону.
- Князя нашего бывшего, может, и знала, только это не Бреголас был, а его меньшой племянник Берен. Говорят, он последний в своем роду остался, вот и прозвал себя князем. Только что же это за князь такой, что ничем и не владеет? Да говорят, Берен еще прошлой весной сгинул, и ни слуха от него теперь нет. Так что готовить пожелаешь?
Весть о том, что Берен сгинул, а перед тем, как видно, и Барахир погиб, была печальна.
- С Береном я не была близко знакома, он был совсем юн до войны. Жаль, если он погиб, и Дом Беора пресекся оттого, что твой нынешний господин устроил облаву на твоих князей... - вздохнула Линаэвэн. - Пожалуй, лучше мясо коровы с травами, да и суп может быть с мясом. - В языке людей были отдельные слова "говядина", "баранина", но дева таких слов не знала.
Эдэлет попыталась снова сменить тему, но Март не мог не вступился за Повелителя:
- Что моему господину делать оставалось? Берен и так здорово всюду воду мутил. Ясно же, что не отвоюет он Дортонион, так что было глупую борьбу вести? От этого Берена всем только хуже было, а как не стало его, так Дортонион и зажил спокойнее. Повелитель своих орков крепко держит, да и страну отстраивать начал. Все к лучшему*(1).
***
Болтая с Линаэвэн, Март не забывал, зачем они здесь, и проводил деву в холодную, где помог и мясо нарубить, и с собой в кухню отнести.
Линаэвэн же мучилась мыслью, что пусть только сегодня, но она будет готовить, как и желал того Саурон...
Когда мясо было принесено, эльдэ начала выбирать травы, взяв за основу душистую мяту. Дева бережно касалась листочков - верно, и они были пленниками, рабами под рукой Саурона. Что передаст она им? Эту бережность, любовь тэлерэ к тому, что растет, желание исцелить и напомнить о былой свободе - и, неизбежно, свою печаль. И надежду. Все еще может измениться.
По тому, как тэлэрэ касалась стола, как поворачивалась за ножом туда, где он должен бы лежать, как подходила к огню, когда все было нарезано и подготовлено, несложно было заметить, что на этой кухне она не впервые.
Готовя, дева продолжала разговор:
- Так ты знаешь о том, что это Саурон захватил Дортонион, перебил и пленил твоих родичей и тех, кому ты прежде был верен? - Линаэвэн стоило труда спрашивать сдержанно и неторопливо. Она полагала, что, быть может, атан, принимает умаиа не за того, кем он является. Но с другой стороны... не довелось ли ей столкнуться с предателем? Или атан все же был обманут, только тоньше, чем она думала? - Ты сказал, что вначале смотрел на Саурона волком, и я могу это понять; но что произошло такого после, что изменило твое отношение, этого я понять не могу. Мы-то здесь от того, что схвачены его орками, но ты живешь на Острове по своей воле.
Вопрос эльдэ удивил Марта:
- Конечно, я знаю, госпожа, война же была. А то, что он пленил многих, да и тебя со спутниками, на то и война. Не Повелитель ее начал, но что ему делать остается? Не победи он, так победят его, а вы с пленными ведь еще хуже, чем он, обращаетесь. И пытаете, и убиваете потом всех до единого, а Повелитель старается вам жизнь сохранить. Вон как тебя обхаживает, хочет настоящей гостьей сделать. Разве кто из ваших так попробовал бы с северянами?
Теперь тэлерэ стало понятнее происходящее - повар в самом деле был обманут и околдован.
Взгляд Линаэвэн был обращен на стол, ее руки нарезали ледяное мясо, холоднее рыбы из полыньи, но ум эльдэ обдумывал ответ. Наконец она заговорила - неспешно, так, словно объясняла нечто неизвестное или поправляла ошибку. Линаэвэн предпочла говорить не о себе и товарищах - как объяснить атану, что Саурон врет о них? - но о прошлом, рассказывая то, что она знала:
- Начал войну не Саурон, - согласилась дева, - а его господин, Моринготто. Считать ли начало от убийства Короля нолдор Финвэ и Древ Валинорэ, или от похищения моих родичей у Куивиэнэн, или от Искажения Арды, что было даже раньше, чем эльфы пришли в мир. Мы можем лишь чувствовать Искажение, но гибель Древ и мрак, что пал тогда на землю, как и похищение эльфов, в ту пору даже не знавших оружия, свершилось на моей памяти.
"Сказать ли ему и о Кириамо или Нанитаро (Nanithārō)?", - думала эльдэ. Но этот человек, Март, служит Врагу и может передать ему услышанное. Да и другие слуги умаиа могли их подслушать. Линаэвэн и так открыто назвала свой возраст, упомянув Куивиэнэн, хотя Саурон, быть может, сам не угадал бы, как много она помнит и знает. Но тэлэрэ надеялась, что, возможно, она может помочь Марту... Юный атан оправдывался словами, как видно, слышанными от Саурона... Тогда можно рассказать ему о начале войны в Валариандэ, не говоря о себе; Линаэвэн не была свидетелем осады и освобождения Гаваней Фаласа или же гибели Лэнвиона и победы Эльвэ. Если Март спросит, от кого эльдэ об этом слышала, довольно сказать: от тех, кто видел это своими глазами. И дева продолжила.
- Когда же нолдор Первого Дома достигли Валариандэ, - Линаэвэн запнулась, но ей удалось не опустить голову, не прерваться надолго, пусть комок и подступал к горлу всякий раз при воспоминании об Исходе, - война уже была в самом разгаре. Гавани Кирдана были осаждены, и лесным эльфам пришлось защищаться от напавших орков: тогда пал их Король, Нанитаро (Дэнэтор), и многие, и многие из его народа. Если бы Фэанаро не привел тогда войско нолдор, не знаю, остались бы в Арде серые и зеленые эльфы или все бы были истреблены.
***
Пока Линаэвэн неторопливо готовила (завтраком это уже не станет, но будет, что подать на обед), Март с готовностью и предупредительностью помогал ей, а еще с вниманием запоминал, что и как делает эльф. Но то, что говорила Линаэвэн, огорчало Марта, хотя и не удивляло.
- Ты, должно быть, не знаешь, но те, кто зовут себя Владыками Запада, первыми начали войну. Они напали на крепость Повелителя и его Владыки, разрушили все в их землях и пленили самого Владыку, навалившись на него толпой. И с тех пор эта война так и идет. Мне, конечно, жаль, что вы, эльфы, гибнете - красивые вы. Но так ведь вы сами с ним мириться отказываетесь, вот хоть ты, хоть другие пленники. Все же у меня перед глазами, я сам все вижу. Повелитель к вам и так, и этак, а вы его и знать не желаете.
- Владыки Запада напали на крепость, - Линаэвэн покачала головой. Как глубоко пустила корни эта ложь! Март даже не сомневался, что Саурон сказал ему правду. Сумеет ли она найти верные слова, чтобы переубедить атана? - Скажи, а ты знаешь о том, почему они напали и что было до того? Ты слышал что-нибудь об этом?
- Слышал, конечно, госпожа, - отозвался Март, пока они укладывали мясо и травы на противень. - Да полюбуйся, какие травы! Я сам их выращиваю. А та война, о, это было скверно. Владыки Запада завидовали Мэлькору, ведь он был самый могучий среди них. Но ты знаешь: свора собак и матерого волка завалит. Так вот, один из них назвал себя Королем Мира и требовал, чтобы Мэлькор во всем подчинялся его воле. Видя такую несправедливость, многие покинули своих господ, в том числе и Повелитель Маирон, и они встали на защиту Мэлькора. На сторону справедливости то есть. И было это давным-давно, когда никого из живущих не было еще на свете. Вот какая это древняя война, видишь? А теперь эти "владыки" живут в страхе на своем Западе и дальше него нос не высовывают*(2), но вот беда! Они ведь сами спрятались, а вас, эльфов, и нас, людей, на Мэлькора натравили, чтобы жар, значит, чужими руками загребать. А Владыка Севера хочет лишь мира и возможности каждому творить свободно. - Как хорошо, думал про себя Март, что эта дева слушала его! Быть может, она сможет понять правду и тоже примкнет к Повелителю. Вот тот обрадуется! Повелитель всегда радуется, когда совершается что-то доброе и справедливое, он... душа редкой благородности. Вот только времени у них мало: едва Март закончит помогать эдэлет, как скоро ему нужно будет готовить обед для Маирона и его командиров, а может, и гостей.
Однако тэлэрэ и не думала соглашаться с атаном.
- Ты не видел ни Владык Запада, ни Мэлькора или Моринготто и судишь обо всем по словам своего господина; я видела и тех, и других, - тихо ответила Линаэвэн. - И я могу судить не только по чужим словам, но и по тому, что видела своими глазами. - Про себя дева тоже думала о нехватке времени, а еще, что, должно быть, лучшим было бы ей сначала подробно расспросить Марта о том, во что он верит, и только затем начинать говорить самой. Но как же мало у них было времени... - Ты говоришь, что мы не желаем знать твоего Повелителя... Но знаешь ли ты, что слуги Саурона убили наших товарищей, а нас захватили в плен и гнали сюда без пищи и отдыха? И сейчас большая часть моих спутников заключены в подземелье. И я не знаю, скольких уже мучили за молчание и непокорность; как-то мне принесли окровавленную одежду одного из пленников, а увидеться ни с кем не дали. Не говоря обо всем, что сделал Саурон до того. рассуди сам: неужели после этого мы пожелаем примириться с Сауроном, беседовать с ним как с товарищем только за то, что он дал нам еду? Да и то, он обещал морить голодом моих спутников, если я не буду готовить для них.
Март, обладая недюжей выдержкой, смог ни разу не перебить эльдэ и ничем не выразить свое возмущение. И когда дева закончила, дортонионец мягко сказал:
- Жаль, у нас разговоры все между делом. Давай лучше вечером я к тебе в комнату приду, там и поговорим? Ведь... ты просто не знаешь, о чем говоришь. Вот, слуги Маирона убили ваших спутников и взяли остальных в плен, но ведь и твои родичи поступают ничуть не лучше. Вы так же убиваете слуг Повелителя, а если кому из несчастных доводится попадать к вам в плен, то с какими зверствами им только не приходится встречаться! Но видишь: Повелитель бесконечно благороден и добр, он желает мира и готов простить вас, без условий и выкупов. Разве он не сделал, что мог для тебя и твоих спутников, согласившихся стать гостями, а не сидеть в тюрьме? Разве не отпустил одного из вас, что пожелал уехать? Но ты так ненавидишь Повелителя, потому что не можешь видеть своими глазами и повторяешь лишь то, чему тебя научили. А про обещание Повелителя морить голодом твоих спутников... Кто же более жесток: ты, из упрямства и гордыни думающая, не отказаться ли кормить тех, кто тебе якобы дорог, или Повелитель, желающий дать вам свободу и все передающий в твои руки?
Март впервые говорил с эльфом, и пока, увы, все слова Повелителя подтверждались. Они не могут думать и видеть сами; Линаэвэн не хочет готовить для своих товарищей и обвиняет в этом Маирона. Как же глупы, жестоки и несправедливы эти эльфы!
Тэлэрэ наклонила голову.
- Длинными будут мои слова, но не все можно поведать кратко. Ты говоришь, что я, будучи захвачена, не благодарна Саурону за то, что он не мучает меня и только требует стать гостем? - Дева видела, что атан хочет возразить, но покачала головой. - Если тебе говорят: подчинись и иди в гости, или твоих родичей будут мучить, это не приглашение и прощение, а принуждение. - Линаэвэн не видела, что предложение Саурона было иным: все, кто не хочет страдать в подземелье, могут подняться наверх. - Если ты видишь иначе, то я даже не знаю, что ты понимаешь под принуждением и неволей. И если ты считаешь, что действия Саурона благородны и заслуживают благодарности, то не должен ли Мэлькор быть благодарен Валар? Он получил прощение и свободно ходил по Аману и всему Валинорэ - а эти земли много обширней Валарианда и прекрасны - он мог творить, если хотел, встречаться и беседовать с эльфами, и ему не только не препятствовали и не приказывали что-либо делать, но и не следили за ним*(3). Потому, что поверили в искренность его раскаяния. А он, Исказитель Арды, тот, кто принес в мир болезни, разрушение, ненависть, создал орков и многих чудовищ, и на это, не на созидание, обратил свою могучую силу. Даже твой господин признает, что Мелькор - Отец Лжи, и сам называет его так... в разговоре с теми, кто знает об этом.
Линаэвэн говорила так быстро и много, что едва успевала перевести дух, но она и не думала останавливаться, а учтивый Март не перебивал.
- Еще прежде войны, о которой ты говоришь, слуги Мелькора похищали у Куивиэнэн эльфов, не ведавших вражды*(4); в ответ на это, чтобы защитить эльфов, Валар и начали войну с Мэлькором, с его крепостью. Людей в те дни, в самом деле, не было, а живущие на земле были, и я одна из них. Я помню, как Оромэ защищал нас в пути от чудовищ. Но позже, в Амане, Мэлькор был свободен в продолжение веков, в пересчете на солнечные годы, и Валар не пытались изменить это... Похоже ли это на действия злобных завистников? И чем Мэлькор ответил на добро? Вначале распространял злые слухи о Валар и клеветал эльфам друг на друга так, что среди тех, кто всегда жил в мире, начался раздор. Когда выяснилось кто стоял за ними, "могучий и благородный" Мэлькор не вступил в борьбу и не избрал мир, но сбежал, чтобы затем тайно вернуться и убить Древа, творения Йаванны, что давали свет Аману, прекраснейшие из всех деревьев; убить Короля нолдор, Финвэ, который никогда не нападал на него или, скажем, на Маирона; разграбить сокровищницу Фэанаро и похитить Сильмарилли, хотя творцу лучше бы состязаться с другим и попытаться создать то же или лучшее, а не отнять. И когда были убиты Древа, все в Амане погрузилось во мрак, а Мэлькор бежал сюда, в Средиземье. Здесь жили наши родичи, синдар, лаиквэнди и авари, которые не ушли некогда в Аман по призыву Валар и не воевали ни с кем; а также гномы. И тогда Моринготто не вооружился против Валар и не стал жить в мире с обитателями Эндорэ, но стал захватывать земли мирных эльфов; его орки убили множество лаиквэнди и синдар и осадили Гавани Кириамо. Повторю: не приди нолдор им на помощь, они все были бы убиты или пленены. - И едва переведя дух, Линаэвэн продолжила. - Все это, кроме Искажения Арды, было на моей памяти, и я видела это своими глазами или слышала от пострадавших. Это не просто то, чему меня научили, напротив, это ты повторяешь то, чему тебя научили, причем наставник у тебя был лишь один, не так ли? Но ты можешь судить об истинности его слов по его делам, если будешь, как призываешь, смотреть своими глазами, а не глазами своего Повелителя. Построил ли он эту башню, взрастил ли плоды, что ты ешь, или даровал тебе свет? Нет: он щедр только в том, что похитил у эльдар и атани. Скажи, когда ты сам и твои родичи были свободней и счастливей, когда жили в землях, дарованных твоему народу Государем Финдарато, или теперь? Слышал ли ты в ту пору от эльдар повеления и угрозы? А о зверствах, что эльдар якобы творят с пленными, даже не знаю, что и сказать: разве что орки могли придумать это из страха или потому, что всех считают подобными себе.*(5) Эльдар не применяют пыток и мучительных казней и рабов не держат. Убивают орков, да, это верно, но мечом или стрелой, и никогда не длят мучений. Для нас это... совершенно немыслимо, настолько, как для тебя отрастить орочьи клыки и съесть себе подобного.
Линаэвэн говорила так ярко и напористо, не давая возразить и вставить слово, что дортонионец просто ждал, когда эьдэ, наконец, выговорится. И когда на кухне на какое-то время воцарилось молчание, лишь дрова в печи потрескивали, Март кашлянул и сказал:
- Ты все путаешь. Я понимаю, что тебя так учили, но все было не так. Мэлько никогда не похищал эльфов, но всегда радовался, что они живут свободно. Некоторые его ученики, например, Туво*(6), обучали пришедших к ним эльфов, было целое поселение! Но потом пришли Валар и убили всех, ведь они не совпадали с Замыслом, - Март понял, что не сможет ответить на все, что говорила дева, потому что не смог все запомнить, и стал просто рассказывать по порядку, что знал сам. - Ты говоришь, что кто-то нападал на Владык Запада во время того, что вы зовете Великим Походом... но стоит ли удивляться? Их дом был разрушен, их господин был пленен, некому было утешить их, и находясь в горе и гневе, они делали, что могли, мстя обидчикам. - Март посмотрел на Линаэвэн, пытаясь понять, смог ли он донести до девы правду.
- Не "меня учили", Март, я как раз помню те события, о которых говорю, - мягко повторила Линаэвэн. - Похищали именно моих родичей; однажды я видела издали одного из Черных Всадников, и я помню тени, что сгущались в холмах. И во время Великого Похода нападали совсем не на Владык Запада, а на нас. Равно как не Финвэ заключал Мелькора в темницу и не Кирдан, и не лаиквэнди: последние даже никогда не бывали в Амане и жили мирно. Ты, в самом деле, считаешь благородным и справедливым "месть" тем, кто никогда не наносил обид и жил в мире?
- Я же говорил тебе, - вздохнул Март, - они обезумели от горя и не было рядом Мэлькора, что мог бы их удержать. И от горя они мстили, а месть слепа. Это было горько, но так поступают все. Видела бы ты, какие зверства над орками учинял наш неслучившийся князь. И сколько горя и бед из-за него было.
- Горько, что из-за войны совершаются жестокости, - согласилась Линаэвэн. Часть мяса уже была подготовлена, оставалось только запечь, и дева задумалась: отразится ли на том, что она готовит эта беседа? Ее жалость к адану и горечь от жестокости и коварства Тьмы, и память о прошлом, и о Валар? Скорее всего, да... И тэлэрэ продолжила: - Но орки не живут мирно, а нападают, разрушают и мучают. Мстить мучителям, даже перейдя в этой мести меру от горя, и нападать на невинных, не одно и то же. И что за горе принес вам ваш князь? Хочешь ли ты сказать, что он мучил или убивал твоих родичей? Но если это делали орки, то они и принесли вам горе: они и те, кто их послал. О Туво я ничего не слышала, но то, что Валар никогда намеренно не убивали эльфов, я знаю, и не потому, что мне так сказали. У Валар есть особые свойства, иные, чем у нас, воплощенных, и такое убийство для Валар... одна из граней, которые они не могли бы перейти, сохранив прекрасный облик и способность творить прекрасное*(4). Как не сохранил его Моринготто, что не удерживает орков от войны. Маиар, как мне видится, могут совершить куда больше, для них эта грань лежит дальше; но есть иные пределы, какие они не могут переступить. Хочешь ли услышать от меня нечто доброе о своем господине?
Март покачал головой.
- Ты мало знаешь орков, а я живу с ними. Они не все одинаковы, они разные, как люди. И кто-то сброд, а кто-то вполне неплохие парни. Большинству Владыка не в силах помочь измениться, так он хоть смотрит за ними, чтобы не причинили большего зла. - Март прервался, чтобы поставить первый противень в духовку, и вздохнул про себя: ну дело ли это, ругаться над пищей? - А Берен из княжеского рода, как же он зла не творил? Был у нас староста, собрал староста оброк, да и повез его северянам. А Берен подкараулил старосту на дороге и убил за пособничество захватчикам и врагам. Да только в чем мужик виноват-то был? А у него дети остались, мал мала меньше, матерь-то их еще раньше умерла. Не знаю, что с сиротками бы было, не забери их Повелитель. Теперь, говорят, их на Севере обучают, все лучшее им дают, - Март едва ли не назидательно посмотрел на эльдэ. - А то, что ты не знаешь о том, как Валар убивают да твои родичи пытают, так ты ведь дева, не воин, тебе о мужских делах знать и не положено. Но если ты можешь сказать что-то хорошее о Повелителе Маироне, я буду рад это услышать. Быть может, с этого для тебя начнется дорога к примирению.
Линаэвэн с горечью слушала от Марта речи, что подобали бы Темным, но не дортонионцу*(7). Тяжело было слышать и об атани, что служили врагам и собирали дань для них, и сами отдавали детей в рабство в Ангамандо... Раньше эльдэ слышала совсем другое: что беоринги не покоряются Темным.
- Боюсь, - печально ответила тэлэрэ, - что те сиротки трудятся на Севере в рудниках, если не хуже, и то, если живы; бежавшие из Ангамандо не видели никого, кто жил бы там в довольстве. И ты прав, я дева и не разбираюсь во многих делах войны, но я знаю многое другое и могу видеть... Эльдар просто не способны пытать, мы таковы по своей природе, если хочешь; убивать - да, но не мучить. А о твоем господине я скажу тебе то, что он как аину не может поклясться ложно или преступить данную клятву. Все аинур наделены этим достоинством. И ты можешь проверить, кто из нас говорит правду. Для этого будет достаточно попросить Саурона поклясться, что все, рассказанное им тебе, правда. Пусть поклянется, что он и его повелитель желают, чтобы эльфы и люди под их рукой жили мирно и свободно творили; что убивают и мучают они только вынужденно. Я могу поклясться, что говорила правду. Попробуй спросить его о том же, если твой ум действительно свободен; я считаю, что Саурон не захочет отвечать, найдя какую-нибудь причину, чтобы этого не делать.
Атан был обманут, но Саурон прекрасно знал правду. И дева продолжила:
- О том, что Берен мог убивать и твоих родичей, я не знала; но о людях мне труднее судить, чем об эльдар и аинур, от того, что вы особый народ. У всех народов есть свои пределы: то, на что они способны и на что нет, а у людей... не знаю, есть ли. И все же меня удивляет твоя избирательность: если преследуемый врагами Берен убил старосту как пособника врагов, это достаточная причина осудить его и отречься от него как от князя; если посланные Сауроном орки убили жену старосты - быть может, ты знаешь, за какую вину - и многих и многих еще, это нисколько не мешает восхвалять его и признавать Повелителем.
Линаэвэн начала трудиться над вторым противнем, а Март думал: как же она обманута и слепа, впрочем, как почти все они! И как ему повезло, что он узнал от Маирона правду. Просить ли Повелителя поклясться, Март ни на секунду не задумался - конечно, нет. Адан не сомневался в том, что видел своими глазами: воспоминания Наместника самого Владыки Севера, которыми он поделился с обычным человеком.
- Ты только что сказала то, что хорошо показывает вас, Светлых. Ты услышала, что кто-то умер, и сразу решила, что в этом виноваты орки, и так и стала бы рассказывать другим. Думаю, что так же было и с Черным Всадником. Но женщина умерла от простуды, а о ее детях заботятся в Твердыне, и Повелитель обещал, что через пару лет старший приедет в гарнизон этой крепости.
Ответ Марта был странен. Так странен, что Линаэвэн подняла брови в недоумении и некоторое время всматривалась в его лицо, прежде, чем ответить.
Марту не понравилось, как Линаэвэн смотрит на него: пристально, словно хочет заколдовать. Но беоринг только усмехнулся - он под защитой Маирона, и дева не сможет ничего с ним сделать. Видимо, она это тоже поняла и заговорила:
- Ты, кажется, не слышал меня. О той женщине я лишь предполагала, но спросила тебя и узнала, что ошиблась; а Черного Всадника я видела сама, пусть и издали. Также ты не ответил на мой вопрос... Отчего то, что Берен убил старосту, достаточная причина, чтобы отречься от него, а то, что орки Саурона убили многих, не мешает восхвалять Саурона и признавать его господином? И отчего я должна быть благодарна Саурону за то, что он не мучает меня, только запирает здесь и требует прийти в гости, а Мэлькор не должен быть благодарен Валар за века свободной жизни в прекрасном Валинорэ? Ты, как мне видится, добр по своей натуре, и ты разумен и наделен свободной волей... Так ищи ответы сам, не только повторяй заученное.
- Я слышал тебя, госпожа, но мне очень печально, что ты не слышишь меня. Как ты ошиблась о той женщине, так же ты могла ошибиться и о Черном Всаднике. Не проще ли Валар было привязать вас к себе, если до того вы уже были чем-то напуганы? А от Берена я не отрекался, хотя ты уже который раз рассказываешь об этом, не зная как было дело. Берен никогда и не был нашим князем, хотя, говорят, был последним в линии наследования. И если он убивал неповинных людей, то чем же он в твоем понимании лучше орков? А тебя Маирон мучить не хочет, как не хочет причинять боль и никому другому. Но он вынужден допрашивать пленных, как бы это ни было ему тяжело. Потому что иначе вы уничтожите все, что дорого нам. Но если ты и твои спутники откажутся воевать против Севера, то не будет нужды вас допрашивать, ведь вы больше не будете готовить каверзных планов нападения. - "Это же так просто и очевидно, почему же Линаэвэн сама этого не видит? Как ее смогли сделать настолько слепой?", - недоумевал Март.
- Мы? Уничтожим то, что вам дорого? Что же дорого тебе? Если Дортонион, то ты должен помнить, как жил там прежде. Разве эльфы приходили к вам когда-либо убивать или угрожали, или не давали вам свободы? А теперь эта крепость захвачена; твой родной край захвачен. И в других землях сколько разрушений, сколько уничтожено прекрасного, сколько убитых, сколько плененных и замученных! Слышал ли ты хотя бы, что эльфы разрушили или захватили Ангбанд, и его пришлось восстанавливать? Ты сам говорил, что Берену все равно не отвоевать Дортонион; но при этом думаешь, что мы легко можем разрушить Ангамандо, так легко, что этого не избежать без пыток? Посмотри на меня: меня необходимо мучить, иначе я разрушу Ангамандо? - Линаэвэн словно забыла, что она же сама везла письмо, целью которого было... разрушить Ангамандо. Сейчас дева думала о другом: о том, что в словах атана было столько противоречий, что они казались безумными, и он обвинял, повторяя речи своего господина. Не Марту же самому были "дороги" Анамандо и орки! Март не желал ни думать, ни слушать, ни хоть проверить, правду ли ему сказали. Быть может, и дети, которых отправили в Ангамандо, не в рудниках, но вернутся сюда палачами и тюремщиками. Орки для атана были лучше преследуемого мстителя; и Март оправдывал пытки, усмехаясь в ответ на ее слова...
Адан, дружелюбный и жизнерадостный, опешил, когда Линаэвэн ответила ему с таким жаром и болью в голосе.
- Мне дорог и Дортонион, и весь мир, как и Повелителю, как и Владыке Севера. И да, это горько, что мой край пока не может принять руку Севера и живет не как союзник Твердыни, но как захваченный врагами. Нужно время, чтобы мои соотечественники все поняли. Но ты не права, госпожа моя, ты просто не все знаешь. Когда-то мой народ жил рядом с эльфами, но от этого было так много горя! Были стычки, и едва не вспыхнули сражения. Ты не знаешь того, но с вами рядом люди узнали вовсе не радость и блаженство. Увы, Повелителю приходится захватывать земли, чтобы прекратить эту войну, чтобы вы не захватили Твердыню, и потому разрушения неизбежны. А пытки... и мне, и Повелителю они противны, но все так делают, это часть войны.
Линаэвэн снова устремила взгляд на Марта; она больше не могла сдерживаться и по ее лицу потекли слезы. Дева заговорила с болью в голосе - с болью за всех, кого убили, замучили, обманули, сломали.
- Пытки это великое зло, Март; немного есть деяний хуже, чем пытки и рабство. Потому что и то и другое коверкает душу. И кто бы ни начал учить тебя, будто пытать и держать рабов допустимо ради некой высшей цели: великое зло он несет. Если ты не хочешь уподобиться оркам, то не принимай его. Впрочем... ты уже принял, но, может быть, еще в силах отвергнуть; ибо если не отвергнешь, следующим шагом будет то, что палачом и владельцем рабов могут сделать тебя. И представят тому оправдания и важные причины; и ты утратишь все доброе, что было в тебе и еще есть. Если ты готов услышать хоть что-то, кроме голоса твоего господина, то услышь хотя бы это: намеренные пытки не допустимы никогда, и нет такой необходимости, что могла бы их оправдать.
Март снова удивленно смотрел на Линаэвэн. Дева сначала замолчала, словно подыскивая слова, а потом вдруг заплакала. Март не мог это вынести. Он подошел к тэлэрэ, обнял эту хрупкую деву, прижал к груди, погладил по голове и чудесным серебряным волосам:
- Не плачь, не плачь, госпожа. Все еще может быть хорошо, все еще можно исправить. Никто не хочет доставлять тебе мучения. Останься со мной, останься здесь, Повелитель не будет возражать, а я буду оберегать тебя.
Март жалел ее; она не ошиблась, атан, в самом деле, был добр, хотя и повторял Темные и жестокие слова за своим господином... И, возможно, ему можно было помочь. Только едва ли у нее было на то время... И помочь товарищам Линаэвэн тоже пока не могла; и ей самой нужно было думать, как выстоять против Саурона, против его силы и его коварства...
- Как мне согласиться служить Саурону, что убивает и мучает моих родичей и несет Тьму? Хотя ты и добрый человек, и мы могли бы разговаривать... И я, и другие пленники не остались бы без пищи, - тихо говорила Линаэвэн, утирая слезы. Никогда до того она не сомневалась в своем решении отказаться от "гостей" сильнее, чем сейчас. Она сказала Саурону, что будет готовить лишь однажды, но это не было обещанием (как не давал никто из них обещания стать гостем), она могла изменить его. - Скажу ли я, что останусь здесь, в "гостях" или нет, меня все равно будут пытать, как и моих товарищей: за то, что мы из Наркосторондо. Чтобы мы рассказали, как проникнуть в наш город и погубить его, чтобы наши друзья и родные были убиты или замучены. А мы не скажем этого по своей воле. Не знаю, можешь ли ты понять это желание защитить тех, кто дорог? А защищать от нас Дортонион и остальной мир не нужно: мы же не губим, не разрушаем его, но любим и стараемся беречь и украшать. Так что мы все будем убиты и замучены здесь по воле твоего господина...
Примечания.
*(1) "Серые анналы":
"Слухи о деяниях Барахира и его двенадцати воинов широко распространились, и поднимали дух тех, кто был в рабстве у Моргота".
Очевидно, в первые годы после Браголлах в Дортонионе оставались те, кто мог распространять слухи. Однако позже (через шесть - десять лет после Браголлах) стало иначе:
"Сильмариллион":
"И вся та земля с тех пор наполнилась страхом, и все добрые твари ушли из нее; а Берена преследовали так жестоко, что в конце концов принужден он был бежать из Дортониона" - в то время, когда Берен "исчез", Дортонион уже был полностью опустошен и превращен в Таур-на-Фуин, в бывшем Дортонионе не осталось зверей и птиц, кроме искаженных и служащих врагам - и люди в это время не могли там больше жить.
*(2) "Анналы Амана":
"Но видя нападение на Тилиона, валар исполнились сомнений, боясь того, что еще могут принести им злоба и коварство Мелькора. Не желая пока что, как уже говорилось, сражаться с ним в Средиземье, они однако же, помня разрушение Алмарена, решили, что подобное не должно постичь Валинор. А потому заново укрепили его..."
"Квента Сильмариллион":
"Валар сидели теперь за горами и пировали, и все, кроме Манвэ и Ульмо, выбросили изгнанных нолдор из своих мыслей; и, дав свет Средиземью, они оставили его на долгое время без присмотра, и господство Моргота не оспаривалось никем, за исключением доблестных номов (нолдор)".
*(3) Линаэвэн не совсем права. Она знает, что во время Непокоя Мелькор свободно ходил по Валинорэ, беседовал, с кем хотел, но, как и еще часть эльдар, особенно тэлэри, не знает, что до того за Мелькором постоянно следили, и он должен был жить в доме Тулкасто.
"Анналы Амана":
"Первое время Мелькор обитал в скромном доме в Валмаре; за ним смотрели, и пока что ему не дозволялось покидать дом одному. Но так как в то время и словом, и делом был он безупречен и стал с виду словно один из братьев своих, валар, Манвэ дал ему свободу в пределах Валинора".
*(4) Распространено мнение, что Мэлько похищал эльфов от Куивиэнэн. Однако, согласно текстам Профессора, это не больше чем мнения и слухи, но не истина. Собственно, даже в опубликованном "Сильмариллионе" (в отрывке, перенесенном из "Анналов Амана") сказано: "Мелькор испытывал сильную ненависть к наездам, совершаемым Оромэ в Эндорэ, и боялся их, и либо Мелькор поистине послал своих Темных слуг в качестве всадников к квэнди, либо он распространил лживые слухи с целью, чтобы квэнди избегали Оромэ, если они когда-либо встретятся". То есть даже неизвестно, захватывал ли кто-либо квэнди вообще или это были только лживые слухи.
Но этого не замечают из-за того, что дальше о похищении говорится, словно об установленном факте: "Но о тех несчастных, что попались в ловушку Мелькора, мало что известно достоверно. Ибо кто из живых спустился в бездны Утумно или исследовал тьму намерений Мелькора? Тем не менее, мудрецы Эрессэа утверждают, что все квэнди, что попали в руки Мелькора, прежде чем Утумно была разрушена, были заключены в темницу и медленными искусствами жестокости и порочности были развращены и порабощены".
Но это не факт, а только мнение мудрых Тол-Эрэссэа, то есть эльфов из Младших Домов. Причем мудрость того, кто утверждает вещи, о которых известно, что этого никто не знает, сомнительна и вряд ли может называться "мудростью". Более чем вероятно, что в действительности Мелькор даже не захватывал эльфов в плен и не мучил их - ведь иначе он осквернил бы себя непоправимо не после убийства Древ, а уже тогда и стал Моринготто.
*(5) Примечания Профессора к "Преображенным мифам":
"Моргот преуспел в убеждении орков в том, что эльфы еще более жестоки, чем сами орки и берут пленных лишь для "издевательств" или для поедания (ведь орки так и делали)".
*(6) О Туво сказано в "Книге утраченных сказаний": это дух, что пришел в Средиземье после бегства Моринготто из Амана и убийства Древ; есть упоминание, что Туво встречался с Мелькором во время его заточения и обучился у него многому из черной магии. После странствий, найдя у Куивиэнен авари, этот умаиа приблизил их к себе, учил и стал их королем. История его подданных, хисильди, завершается тем, что Туво, ослабев от солнца, закрылся в бездонных пещерах, а его королевство захватил посланный Морготом умаиа "Фукиль, или Фангли" (здесь Фуинор) и злые люди под его началом, нападавшие на эльфов.
*(7) В сообществе беорингов часто называют горцами (по аналогии с Шотландией), но это неверно, по тому, что Дортонион - то страна сосен, а не гористых холмов и степей. Беоринги скорее лесовики, чем горцы. Беоринги в основном жили в Ладросе (по названию - "широкая равнина", хоть и на плато, но равнина). Видимо, там, в Ладросе и возделывали землю. Но среди беорингов наверняка было много охотников (когда беоринги еще оставались в Оссирианде, лаиквэнди называли их народом охотников и лесорубов). Сомнительно, чтобы лесорубы переквалифицировались в "шотландцев".