От вчерашней бури остались лишь лужи по дорогам и низинам, да поломанные, расшвырянные ветром ветви.
Ламмиона, без ухода опытного целителя впавшего в беспамятство, подняли на носилки и повезли в крепость, на Волчий Остров.
***
Восходящее солнце золотило пронзительным осенним светом двор Темной крепости. Волк сидел в своем кабинете и задумчиво крутил в пальцах заколку для волос. Похоже, настало время забав для всех - и для обитателей замка, и для пленников. Вэрйанэру обещали не трогать только Лаирсулэ. С кого же начать? Ранее Волк планировал начать с Линаэвэн: и потому, что она была женщиной, и потому, что больше знала (спасибо Ламмиону за сведения), и потому, что ее пытки должны были деморализовать остальных. Но Линаэвэн успела стать "гостьей" Марта, и просто так отбирать ее у парня было нельзя.
Наконец Маирон принял про себя решение, ухмыльнулся и отправился к Линаэвэн.
***
Тэлэрэ, пробудившись от ясного света, подошла к окну. Эта радость оставалась с ней и здесь, в плену: синева и простор небес и плывущая в своей ладье Ариэн, а вечером, ночью Тилион и звезды. Небо было свободным и светлым, и ему ничто не грозило...
Грозило - ее товарищам. Вчера их пытали до обеда, а после оставили, и к ним пришел умаиа, чтобы лечить... Будет ли все так же сегодня? Часть пленных стала "гостями", значит, никого из эльфов пока не будут допрашивать, но Нэльдор и другие согласившиеся на "гости" все равно в опасности.
Эльдэ мысленно вернулась к своей дороге, к тому, как они были захвачены - с тех пор минуло уже шестнадцать дней. Две недели пути и два долгих и тягостных дня здесь, на Тол Ракава (Тол-ин-Гаурхот). К своей миссии, к письму для Кириамо, Линаэвэн старалась не возвращаться теперь даже мысленно, даже в одиночестве. Лучше бы и о Наркосторондо, пока она здесь, не думать - тогда куда меньше опасность, что однажды она проговорится.
Вдруг сзади послышался звук, и тэлэрэ обернулась: Волк не стал утруждать себя формальностями и стучать в дверь, просто вошел к ней.
- Как спала? - бросил умаиа, проходя в комнату и садясь в кресло. - Я слышал, ты пытаешься вернуть Марта на свою сторону? Я не против, продолжай. Мне интересно узнать, насколько он предан мне в действительности, ведь я растил его из подростка. И ты поможешь мне узнать, насколько я хороший... наставник.
Волк подбирал слова осторожно, так, чтобы если Линаэвэн будет "показывать" этот разговор Марту, горец бы не смог увидеть ничего дурного.
- Благодаря тебе я буду знать, где я был не прав, и что мне стоит изменить в моем обучении атани, - продолжил Врлк. - Март лишь первая ласточка, все больше и больше Вторых будут преданы Тьме. Я ценю твой вклад в мое дело. Вас с каждой битвой все меньше и меньше, вы истаете, а мои ученики унаследуют королевство Арда. Вы обречены, и ты помогаешь мне ковать нашу победу.
Линаэвэн было горько, что Саурон обманом добился доверия некоторых атани, но эльдэ не хотела верить, что их может стать много. Марта пришлось держать в изоляции от других, его учил и растил лично Саурон (со времени, как он был подростком - Март оказался младше, чем думала дева) - сможет ли Саурон так же поступать со многими? Что до других его слов... Вначале тэлэрэ обожгло горечью и страхом: неужели она и теперь принесла пользу Саурону? Но в сказанном было что-то не так. И дева задалась вопросом, что за послание, что за призыв скрыт в словах умаиа? - и решила, что это призыв не противиться и быть слабой. Следовать которому Линаэвэн не желала.
- Всякий раз, когда мы противостоим вам в чем бы то ни было, - отозвалась тэлэрэ, - вам становится известна наша сила и ваши ошибки. И тем более, чем большего мы достигаем. Нелепо из-за того, что вы получаете опыт, отказываться от противостояния и от побед.
Волк поднял бровь. Дева, очевидно, отвечала на что-то свое, настолько невпопад, как казалось умаиа, звучали ее слова. Впрочем, Маирона это не интересовало: он продолжил разговор о том, для чего пришел.
- Кстати, надеюсь ты понимаешь, что ждет Марта, если ты добьешься своего? Хочу убедиться, что ты действительно хладнокровно роешь юноше яму, а не просто не понимаешь, что творишь.
- Понимаю... - Линаэвэн невольно побледнела и сжала губы: да, если ей удастся убедить Марта, что Саурон враг, и ему нужно противостоять, то беоринга подвергнут пыткам. Несмотря на возможную страшную участь для атана в будущем, сейчас деве было больно видеть, что юношу воспитали в преданности Тьме. Как же добр и светел мог быть этот беоринг, если бы рос не под рукой Саурона! И тэлэрэ продолжила. - Ты можешь мучить его, но душа Марта будет свободна от твоего яда.
Волк принял ответ, кивнул, усмехнулся и продолжил:
- Кстати, спасибо за названные имена. Некоторых я до сих пор искал, теперь знаю, что могу больше не тратить свои силы на мертвых и направить внимание на другое.
Эльдэ покачала головой. Март не смог бы передать Саурону все имена, что звучали вчера. Но что, если их подслушивали? Это была не ее вина, но Линаэвэн было горько, что она вновь принесла пользу Врагу, и дева снова подумала: не лучше ли ей было молчать, как она хотела с самого начала? Но как было не поддержать Нэльдора, не помочь Марту...
***
Вскоре в комнату Линаэвэн постучал и к ним присоединился сам Март. Волк поднялся навстречу атану, обнял юношу за плечи.
- Здравствуй, Март. Я позвал тебя сюда не случайно. Я знаю, что Линаэвэн за моей спиной пытается убедить тебя принять ее сторону и предать меня, восстать против меня. Я знаю об этом, но не буду ее останавливать. Однако я не хочу, чтобы меж нами с тобой что-то стояло, я хочу быть честным с тобой. Выслушай Линаэвэн, посмотри своими глазами и реши, с кем ты хочешь быть, мой ученик: с нею или с Тьмой.
Линаэвэн вздохнула. Приходилось говорить с Мартом при Сауроне... И как же он будет относиться к ней после этих слов?
- Привет тебе, Март. Слушай свое сердце. Оно знает и о Свете, и о Тьме, и о добром и о злом более, чем может знать твой разум... - опутанный чарами Саурона... - И смотри подлинно своими глазами.
Волк обернулся к тэлэрэ:
- У тебя есть три дня, Линаэвэн. В твоем распоряжении вся крепость, если тебе что-то понадобится. Через три дня, если тебе не удастся сбить Марта с толку, ты оставишь его в покое и больше не встанешь на его пути, - Волк был вполне уверен в Марте и с легкостью отдавал его на проверку Линаэвэн. Если беоринг не пошатнется, значит, методы Маирона были верными, и с другими людьми стоит работать так же. Если эльдэ перетянет Марта на свою сторону, то Волку придется искать, где же он ошибся. Но в любом случае эта тэлэрэ хорошо послужит ему, его делу и Тьме.
- Три дня, чтобы попытаться помочь... Я принимаю твои условия, - ответила дева.
Вопрос с Мартом был решен. Волк ухмыльнулся про себя и перешел ко второму:
- Я сделал для тебя украшение, как и обещал, - Маирон протянул деве шелковую ткань, в которую была завернута заколка. - Скажи мне в присутствии свидетеля, можешь ли ты отличить ее от работы своих родичей.
Линаэвэн взяла подарок в руки, внимательно осмотрела заколку, постаралась ощутить, что в ней. И к своему изумлению не ощутила ни чар, ни Тьмы, ни Искажения, ни тяжести. Красивая заколка, намеренно сделанная для неё, любящей море... И только.
- Я не чувствую в этой заколке Искажения и не смогла бы узнать, что это твоя работа, если бы ты сам не сказал, - произнесла дева с горечью и удивлением. - Я признаю, что была не права в этом. Ты не утратил искусство, каковым обладаешь как ученик Аулэ и действительно можешь создавать красивые вещи, которые не будут Темны и тягостны для эльдар. Я проиграла спор.
Волку доставило большое удовольствие то, что Линаэвэн, тщательно осмотрев заколку, ничего не нашла. Хотя на самом деле чары были - они должны были путать мысли эльдэ, подменять одно другим. Март скажет: "Я не верю тебе", а Линаэвэн услышит: "Ты лжешь". Пленник скажет: "Спасибо, ты готовила нам еду", а Линаэвэн услышит: "Ты прислуживала Врагу, а мы отказались, хотя нас и пытали". Просто в услышанном будут слегка смещены акценты, усилено чувство вины.
- Надеюсь, тебе нравится мой дар, - продолжал Маирон, - Я делал его весь день и большую часть ночи. Прошу, надень эту заколку, - Волк был почти уверен, что Линаэвэн не откажется при Марте, - а после выполни свою часть обещания.
Эльдэ закрепила заколкой серебристые волосы. Если бы принятие этого дара от врага было всем, на что она согласилась! Она должна была рассказать о южных границах Наркосторондо, уже зная, что эти сведения для Саурона важны. Эльдэ, побледнев еще больше, закрыла лицо рукой, но затем отняла ее. Неразумно было спорить с умаиа на что бы то ни было.
***
Когда зачарованная вещь оказалась в волосах девы, Волк, расстелив карту, сказал:
- Покажи мне границы Наркосторондо, как обещала.
- Покажи мне границы Наркосторондо. Или ты, как всегда, обманешь?- услышала Линаэвэн.
Конечно, Саурон не мог не обвинить ее перед Мартом. А она едва ли могла оправдаться: вчера за ужином она уже спорила о своей невиновности с умаиар и ничего не добилась. Пожалуй, они обвиняли даже жестче: ведь Саурон силился изображать перед беорингом доброго правителя. Но дева понимала, что сейчас на ней лежала куда более тяжелая вина, чем вчера вечером: если однажды Наркосторондо будет взят, то в том числе благодаря ее ошибкам. Город падет, и она сыграла в том свою роль, и важную...
- Я проиграла, - повторила тэлэрэ через силу. - И я выполню свою часть договора.
Рука девы прошла мимо Нарака севернее Нантатариона (Nantatharion, Нан-Татрэн) и южнее Таурэ Фаравар (Таур-эн-Фарот), смещаясь в сторону Моря и в сторону Сириона.
Как просто все оказалось... Вот Волк, наместник Владыки Мэлькора, и узнал тайну, где находится королевство Наркосторондо. Без пыток, что были применены уже ко многим, но так и не дали результата, одной лишь хитростью - принудив к разговорам, сыграв на слабостях и чувствах врагов...
- Спасибо, Линаэвэн, - вежливо кивнул умаиа, хлопнул по плечу Марта и вышел. Все же это было прекрасное начало дня для Маирона.
***
- Ты послужила мне лучше, чем кто-либо до тебя, Линаэвэн - донеслись до нее слова Саурона, и дева осталась вдвоем с Мартом. Тэлэрэ казалось, что Март смотрит на нее с явным укором, и она его заслужила. Без пыток, уже на третий день плена, она выдала границы города и добровольно согласилась на рабство... хотя при этом она и кормила своих.
Линаэвэн была уверена, что сможет различить созданное умаиа. Но не различила. И теперь за ее самонадеянность и ошибки может заплатить весь город. И вдруг внезапная мысль приободрила деву: да, главным были сам город и пути в него! А Саурон не узнал ни того, ни другого, хотя она явно заблуждалась, полагая сказанное о границах города маловажным. Но теперь она не могла исправить содеянное и не знала, сможет ли искупить. Могла только не повторять ошибок, чтобы не вышло худшего: ей нельзя говорить ни слова о Наркосторондо, даже самого "безвредного", ни при каких условиях. И ничто из сказанного не считать безвредным - даже имена павших стали для Саурона полезными сведениями.
Бледная почти до прозрачности Линаэвэн прикрыла глаза. Затем открыла вновь и горько и тихо обратилась к атану:
- Если ты осуждаешь меня, то справедливо. Однако... нам дали три дня. Гортхаур сказал свое слово, сказала и я. А что думаешь ты, согласен ли ты учиться у меня эти три дня?
- За что мне осуждать тебя? - искренне удивился Март. - Ты выполнила свое обещание, не пыталась увильнуть. И конечно, я выполню желание Повелителя и буду говорить с тобой. Ведь это был и наш с тобой уговор: я буду рассказывать о Тьме, а ты о Свете, чтобы мы могли изменить свое отношение.
Март верил, что он не предаст Повелителя, но, быть может, ему удастся убедить Линаэвэн.
Однако чары на заколке изменили слова беоринга, и тэлэрэ услышала упрек и насмешку:
- За что бы мне не осуждать тебя? Ты вступила в спор с Повелителем и поставила на кон судьбу своего города, теперь пришло время выполнять обещанное. По крайней мере, ты не пыталась увильнуть, как обычно...
- Я рада, что мы сможем поговорить, - эльдэ сумела печально улыбнуться. Несмотря на уверенность Саурона, она надеялась, что сможет изменить отношение беоринга и сможет вернуть его к Свету. Хотя обещать или спорить об этом не стала бы и до проигрыша.
- Ты поздно легла вчера, я не стал тревожить тебя и приготовил завтрак для твоих спутников сам. Поможешь мне теперь?
- Ты поздно легла вчера, и я из-за тебя тоже. Но мне пришлось встать, приготовить завтрак для твоих спутников. Поможешь мне теперь?
- Конечно, - ответила Линаэвэн на то, что услышала. - Ты был очень терпелив, благодарю тебя.
В этот момент в дверь деликатно постучали: это Эвег (закончивший очередной подход к раненым в подземелье) пришел, как обещал вчера, рассказать эльдэ о ее товарищах. Линаэвэн смотрела на умаиа-целителя с настороженным ожиданием, словно выглядывающая из дупла птица. Март считал Эвега человеком, она знала, что это не так... но Март, конечно, не поверит, если она об этом скажет. Хотя, возможно, если она осторожно подберет слова, то сможет вывести умаиа на чистую воду или, хотя бы вынудит сказать его что-то лишнее.
- Все исполнено, как ты и просила, - сказал целитель, притворив за собой дверь. - Один из раненых напал на меня и чуть не убил, другой просил передать тебе нечто. Но ты можешь быть спокойна, они все в порядке. Слова же для тебя: всякая служба в плену обернется страданием для тебя и других. - Эвег обменялся взглядами с Мартом. - Я не согласен с этим, но передал, что просили.
Заколка искажала не всякое сказанное слово - и эльдэ услышала почти то что и сказал целитель, кроме одного: "Ты согласилась на службу в плену - значит, согласилась мучить себя и других". Дева вздрогнула от переданных слов. Особенно потому, что они были совсем не тем, что желали бы ей внушить Темные. Они желали подчинить ее и заставить служить себе, а не отвратить от этого. Линаэвэн... в самом деле страдала из-за того, что подчинилась желанию Саурона, но неужели она причиняла страдание и своим товарищам? Увы, эльдэ не могла спросить, о чем именно говорил один из отряда, не могла попросить пояснений. Все, что знала эльдэ, это то, что ее спутники не голодали, более того, получали еду, приготовленную руками эльдэ, а вместе с едой получали и поддержку, навеянную чарами. Но никто из ее спутников не стал бы передавать такое послание, не будь оно правдой, и Линаэвэн не видела, какую выгоду получил бы умаиа от таких слов. Дева была растеряна, и ей нужно было все обдумать, спокойно и серьезно, не второпях. Сейчас же ей нужно было ответить Эвегу.
- Хорошо, что ты передал мне послание, я обдумаю его; и я рада, что пленные в порядке, - тэлэрэ сдерживала себя, потому что мысленно постаралась поставить себя на место Марта: скажем, в плен взяли такого человека, как этот беоринг, обошлись с ним по-доброму и стали лечить, а он напал на целителя. Что бы Линаэаэн подумала о таком пленнике? Что, скорее всего, будет думать Март? Притом, что на самом деле Эвег был умаиа, а напавший раненый выказал смелость, и Линаэвэн не знала, каким было лечение из рук умаиа... Что, если Эвэг применял какие-то черные чары? И дева решила уточнить у целителя что именно произошло. - Один из моих товарищей пытался убить тебя после того, как ты лечил его?
- Говорят, вы мудрые и любите думать, - пожал плечом Эвег. - А тот воин напал на меня до лечения и чуть не придушил: увы, порой пленные бывают буйными и вредят сами себе. Мне пришлось позвать орков, чтобы его уложили. И тогда я смог позаботиться о его ранах.
- Эвег прекрасный целитель, - поддержал Март. - Он сделал все, как надо. И я согласен, что слова, тебе переданные, были сказаны в минуту печали, и в них нет мудрости.
Линаэвэн верно поняла обоих. Но ей показалось, что они заодно отказали ей в мудрости, а Март ещё сказал, будто она обвиняет целителя, но сейчас это не было важно. Орки уложили пленника, и тогда умаиа... сделал, что мог. Что это могло значить? Линаэвэн сжала губы и вдохнула. Ей нужно было думать не о своих чувствах, а о Марте, о том, как беоринг воспримет услышанное.
- Я не говорю, что Эвэг не искусный целитель; я его не знаю, а он, возможно, и тебя лечил прежде, - уж не им ли был околдован Март? Хотя долгих лет воспитания у Саурона могло быть довольно... Могла ли дева сейчас защитить товарища перед Мартом? Если причина нападения в том, что он узнал в целителе Темного, Март не поймет и не примет ее; если другая... ее пока не знает и сама Линаэвэн. Сдержавшись, дева спросила целителя. - А кто был твоим наставником?
Эвег не ожидал такого вопроса. "А ты умна", - усмехнулся умаиа про себя.
- Я от природы своей имею тягу к исцелению, а к каждой тяге даны и талант, и умение. Наставников же у меня было несколько, но самый великий из них - Владыка Севера, ибо, как ты знаешь, нет ничего в умениях любого из Валар, чего бы не умел Владыка. Он показал мне такие... вещи об исцелении, каких я и помыслить не мог, - Эвег улыбнулся, как улыбаются весьма довольные тем, как сложилось. - Через какое-то время Повелитель отправится на Север с докладами и возьмет Марта с собой. Тогда и мой друг сможет стать учеником Владыки.
Ответ Эвега о его учебе не был неожиданным, но был болезненным. До того Линаэвэн лишь подозревала, что умаиа мог мучить пленных при лечении, а слова о многом, что Эвег узнал об исцелении от Моринготто, стали подтверждением. И она сама просила Темного прийти и лечить ее спутников, и в довольной улыбке Эвега тэлэрэ читала: "Ты сама отдала их мне". Перед Линаэвэн стоял умаиа, не только целитель, но и палач, а она должна была сдерживаться при Марте. Которого хотели отправить в Ангамандо. Этого доброго атана - сделают учеником Моринготто и уничтожат в нем все хорошее. Могла ли беорингу грозить худшая участь, чем эта? Не лучше ли ему было стать пленником в застенках Саурона?
Но у Линаэвэн было только три дня, чтобы открыть Марту глаза. И тэлэрэ надеялась, что сумеет убедить атана. Она должна была это сделать... потому что никто другой помочь ему или не захочет, или не сможет.
- Я слышала, - обратилась Линаэвэн к Эвегу, - что Мэлькор крайне могуществен и изначально наделен самыми разнообразными знаниями. А известно ли тебе, его ученику, отчего он не применяет их? Отчего Мэлькор не вырастил дивные сады, цветущие и благоухающие, и древа, которые затмили бы все другие, не создал собственные светила или великие моря и хрустальные потоки? - Тэлэрэ помнила о находящемся рядом Марте и старалась, чтобы ее голос звучал сдержанно и не выдавал вражды.
Эвег качнул про себя головой - дева оказалась умна и знала, о чем спрашивать. Но только и на таких разумных давно был придуман ответ:
- В древние времена, когда эльфы лишь пробудились, у Учителя был прекрасный дом и сады вокруг, и многие дивные вещи, сделанные его народом. Вы знаете это место как Утумно. Валар уничтожили дом Учителя, потому что он не желал покоряться им и быть, как они. И теперь, вырвавшись из плена, Учитель не может вновь подвергать свой народ опасности быть уничтоженным. Пока идет война, мы живем в крепости, но не среди садов.
Эвег ответил не на все, но он надеялся, что Линаэвэн не заметит подмены, а Март так и точно не заметит. Беоринга научили "видеть главное" и не фокусировать внимание на ненужном - например, на деталях и мелочах. Главное для Марта - что Учитель творил, а его пленили и все уничтожили. Ненужное - почему Владыка не создал светила и моря. Хотя... Марту, наивному и невежественному Марту, не Линаэвэн, можно будет рассказать, что именно благодаря Мэлькору взошли светила, ведь раньше Валар хранили свет лишь для себя. Так Эвэг и думал поступить.
Не забывал он и о том, что Март, без сомнения, все услышанное передаст Маирону и обсудит с ним.
Линаэвэн тоже знала, что Март полностью доверял Темным, и попробовала зайти с другой стороны.
- Я слышала об Утумно иное, но если ни я, ни ты не были там, то мы не можем знать наверняка, что там произошло и можем лишь полагаться на слова других: и тогда все упирается в вопрос, кому мы верим, - эльдэ вновь говорила неторопливо, желая потянуть время и обдумать свои следующие слова. Скорее всего, Эвег был в Утумно, но как она могла бы это доказать? - Однако, мне показалось, что в твоих словах есть несуразность. Первое... Ты верно сказал, что мы воюем с вами. Но при этом мы не прекращаем создавать прекрасное, растить цветы, создавать украшения, ткать гобелены, украшать наши дома и земли. Хотя вы разрушали и захватывали их, и убивали нас, и было это не Эпоху назад. У нас есть крепости для защиты, как эта, и есть воины, что защищают земли и мирных жителей, но если бы мы позволили страху настолько управлять своей жизнью, чтобы в своей земле отказаться от созидания, красоты, заботы только потому, что есть опасность, я сказала бы, что мы сами лишили себя свободы. Неужели Мэлькор при всем могуществе настолько боится нас, что в его жизни не осталось места прекрасному? Или только его народ творил дивные вещи, а не он сам? - что умаиар, такие, как Саурон, способны создавать красивые вещи, подобное работе эльдар, Линаэвэн теперь знала.
Эвег усмехнулся.
- Видимо, твой Наркосторондо, тайный город, не вступающий в битвы, утопает в садах, но ни Минас-Тирит, ни Химйарингэ, ни Твердыня садов не имеют, - Эвег не знал, что уже известно Волку о Наркосторондо, но сообщение, что внутри города (а может, и вокруг) есть сады, разумеется, будет важным. Это позволит предположить что-то о размере города, плотности населения, местоположении... Конечно, знаний о садах самих по себе мало, но что, если удастся что-то еще узнать? - Мы, стоящие на переднем крае, не можем позволить себе такую роскошь. Но ты никогда не была в Твердыне, ты не знаешь, как прекрасны ее залы, как искусно они украшены, сколько удивительных вещей там создано! О Март, сколько чудес тебя ждет! А ты, Линаэвэн, не знаешь, но судишь: и о Твердыне, и о Владыке Севера, и о его мастерстве и умении.
Март только грустно вздохнул, ведь он уже знал эту черту тэлэрэ, заранее приписывать Северу все дурное, что происходит.
Линаэвэн же, соглашаясь с тем, что ее саму защищали другие, хотела вступиться за свой город, но не могла - так можно было не заметить, как выдала еще что-то... Достаточно было того, что Эвэг правильно истолковал ее слова и уверенно отнес их именно к Наркосторондо.
- Хорошо, - согласилась тэлэрэ, чтобы не продолжать опасный для нее спор. - Пусть я сужу о том, чего не знаю, а ты говоришь, что сам видел тайные красоты. Но отчего они только тайные? Отчего Мэлькор не создал ни морей, ни звезд, ни иных светил, если это в его силах? И есть ли что-то, что он создал бы не только для тех, кто служит ему, а для всех?
- Ты назвала созданное мастерами Севера "тайными красотами". Увы, Март, но я боюсь твоя гостья безнадежна. Ты знаешь что-то о красотах Наркосторондо? Нет. И я нет. Но красоты Наркосторондо не тайные. А красоты Севера почему-то тайные, не для всех, и Мелькор бережет их от посторонних. Ты, Линаэвэн, упрекаешь Владыку Севера в том, что он не делает ничего для других? Так знай, что само сердце Арды создано им*(1), и все, что имело жизнь до восхода Светил, имело жизнь благодаря Мэлькору; да и сейчас ничто бы не смогло жить на мертвой земле без сердца, не было бы самоцветов, теплых подземных рек и многих других диковинок.
- Вам рассказывали так, - произнесла Линаэвэн с горечью: она полагала, что ее вопросы помогут что-то прояснить, выявить несоответствия и ложь, но в ответ слышала только новую ложь и новые восхваления Моринготто. - Мы могли бы и далее спорить или остановиться на мысли о глубине заблуждений друг друга, Эвег. Но я знаю одно: у всех, кто хочет добра другим, есть нечто общее. Ты уходишь сейчас отдыхать или вновь лечить? Перед тем мы могли бы вместе искренно пожелать радости и полного исцеления всем страдающим. Ведь для всех целителей, насколько я знаю, тяжко видеть чужую боль.
Эвег мысленно пожал плечами, а вслух ответил:
- Это прекрасная мысль, Линаэвэн. Как бы мы ни были различны, пожелаем все вместе здоровья раненым! А теперь, мне и правда пора. Доброго вам дня.
Эвег ушел. Пора было начинать допрос Ларкатала.
Примечания:
*(1) По "Аинулиндалэ", "...Мэлькор создал зной и необозримое пламя", в "Сильмариллионе" сказано: "И так как пламя пожаров было погашено или погребено под первобытными горами". Поэтому можно подумать, что эти огни стали магмой в недрах земли и ядром Арды, и распространилось мнение, что сердце Земли создал Мелькор.
Но в текстах не только нет подтверждения этому, а есть косвенные опровержения. Например, в "Преображенных мифах" сказано:
"Мелькор могущественен, но он, как было сказано, впал в гордыню и жажду собственного владычества. Поэтому Валар избегали его и начали строительство и устройство Арды без него. По этой причине сказано, что хотя сейчас в Арде великое зло, и многое в ней находится в разладе, так что благо одного кажется злом другого, тем не менее основы этого мира хороши, и по своей природе он обращается к добру, исцеляя себя изнутри силой, заложенной в нем при его создании; и зло в Арде потерпело бы неудачу и исчезло бы, если бы оно не возобновлялось извне, то есть тем, что исходит от воли и бытия, которые отличны от самой Арды".
То есть Мэлькор не участвовал в начале создания Земли, и поэтому Арда способна к самовосстановлению и противостоит Искажению. Вряд ли это было бы возможно, если бы само сердце Имбара было сотворено Врагом.